Нора Арчибальд, права детей

                ***
    «Дайте мне свободу или дайте мне смерть!
Тема прав ребёнка не вызывает особого сентиментализма в этой стране, где, как кто-то сказал, нынешняя проблема детей — безболезненное исчезновение их старших. На днях я побеседовал с человеком, который моет мои окна, чтобы понять, что он думает по этому поводу.

— Деннис, — сказал я, пока он полировал стекло, — я пишу статью о «Правах детей». Что ты об этом думаешь?
Деннис поднёс указательный палец к голове в поисках идеи, потому что
Он не привык к тому, что его разум подвергается таким жестоким нападкам,
и после минутного замешательства сказал: «Что я думаю об этом, мама? Я думаю, что мы должны отдать их им. Но послушай, мам,
если мы этого не сделаем, они их схватят, так каковы шансы?" И когда он вышел из комнаты. Мне показалось, что он выглядел огорченным из-за того, что я путаю слова и растрачиваю впустую чернила на такую тему.
Моей следующей жертвой стала французская портниха. Пока она надевала ошейник
изнеженной цивилизации на мою шею девятнадцатого века, я задал тот же самый
вопрос, который задал Деннису.
— Права ребёнка, мадам? — спросила она, держа ножницы в воздухе.
"Да, права ребёнка."  -"Это права американского ребёнка, мадам?"
"Да, — нервно ответила я, — американского ребёнка.""Боже мой! у него они есть!"
Это вполне может побудить нас задуматься о правах в противовес привилегиям. Множество привилегий, или, скорее, поблажек, могут существовать при полном игнорировании прав ребёнка. Вы помните человека, который сказал, что может обойтись без самого необходимого, если вы дадите ему достаточно предметов роскоши.  Ребёнок может сказать: «Я откажусь от всех своих привилегий, если вы только дайте мне мои права: пожалуйста, поменьше сентиментальности, побольше справедливости!
Есть женщины, которые живут в лучах материнской любви, но при этом, кажется, неспособны на справедливость; возможно, они щедры до безумия, но редко бывают справедливы.

_Кому принадлежит ребёнок_? Если он принадлежит родителю — душой, телом и разумом, — мы должны придерживаться одной точки зрения; если он, как человек, принадлежит сам себе, мы должны придерживаться другой. По моему мнению, родитель — это просто назначенный Богом опекун, который заботится о своём ребёнке до тех пор, пока тот не достигнет того, что мы называем зрелым возрастом, — весьма неопределённого периода
у одних людей это происходит очень поздно, а у других — вообще не происходит.

 Поскольку права родителей практически безграничны, очень сложно решить, когда и где они нарушают права ребёнка.  Стандартов не существует; ребёнок — продукт обстоятельств.

Мать может одеть его в одежду из шерсти ягера с головы до пят или оставить его в одежде с низким вырезом, короткими рукавами и короткими штанами, потому что ей так нравится; она может кормить его исключительно сырой говядиной, или овощами, или крупами; она может давать ему молоко или позволять ему пить воду.
отцовское пиво и вино; укладывает его спать на закате или не даёт уснуть до полуночи; учит его катехизису и тридцати девяти статьям, или говорит ему, что Бога нет; она может напичкать его фактами, прежде чем у него появится аппетит или способность усваивать информацию, или выставить его дураком.
Она может пичкать его старыми и новыми лекарствами, или позволить ему умереть без лекарств, потому что не верит в реальность болезней. Она вполне готова принимать законы, касающиеся
его желудка, его разума, его души, её обучаемости, это само собой разумеется
говоря, что, как правило, находится в обратной зависимости от её знаний; ибо
высокомерие науки — это смирение по сравнению с гордыней невежества.
 В этих вопросах у ребёнка нет прав.  Единственная защита — это
тот факт, что если родители ведут себя абсолютно жестоко, общество вмешивается, отстраняет ненадёжного опекуна и назначает другого. Но общество ничего не делает, ничего не может сделать с родителем, который ранит душу ребёнка, ломает его волю, делает из него лжеца или труса или убивает его веру. Не так давно мы решили, что когда родитель
жестоко надругался над своим ребенком, его могли отобрать у него и передать
под опеку государства; Общество по предотвращению жестокого обращения с
Детьми появилось позже, чем Общество по предотвращению
жестокого обращения с животными. На расстоянии полутора веков мы можем
с трудом оценить, какой мощный удар нанес Руссо по правам
ребенка в своем воспитательном романе "Эмиль". В свое время это было своего рода Евангелием. Руссо однажды арестовали и сослали, его книгу сожгли палачи
(за несколько лет до этого его самого должны были сжечь вместе с ней),
его идеи, естественно, стали хитом. Многие реформы, за которые он страстно выступал, настолько прочно вошли в нашу современную жизнь, что мы не осознаём, что в те дни рутины, педантизма и рабского поклонения власти они были смелыми мечтами энтузиаста, кажущимся невозможным пророчеством о новой эре. Матери-аристократки прониклись его теориями и начали воспитывать своих детей так, как он им советовал. Великосветские лорды начали осваивать ремёсла;Физические упражнения вошли в моду; всё, что делал Эмиль, хотели делать и другие люди.
Несмотря на все причуды, странности, заблуждения и позёрство Руссо, он
спас индивидуальность ребёнка и выступил с грандиозным призывом к более естественному, более человечному образованию. Ему удалось заставить людей прислушаться там, где не смогли Рабле и Монтень; и он вдохновил других учителей, в частности Песталоцци и Фрёбеля, которые соединили его разрозненные теории и воплотили его мечты в жизнь.
Руссо отстаивал право человека на «бытие». Песталоцци говорил: «Развивайся!» Фрёбель, величайший из них троих, восклицал: «Живи! Вы даёте людям хлеб, а я даю людям самих себя!»
Родитель, единственным ответом которого на критику или замечание является "У меня есть право делать со своим собственным ребенком все, что мне нравится!", является единственным невозможным родителем. Его моральный покров слишком толст, чтобы его можно было проткнуть какой-либо стрелой
каким бы острым он ни был. Ему мы можем только сказать, как Жак Орландо: "Бог
да пребудет с тобой; давай встречаться как можно реже".

Но большинство из нас не осмеливается встать на эту почву. Мы можем не философствовать и не формулировать, мы можем не соответствовать нашим теориям, но мы в большей или меньшей степени чувствуем ответственность за то, чтобы призвать человека сюда, и необходимость защищать и направлять, так или иначе, то, что обязано своим существованием нам.
Если бы мы голосовали, то все бы согласились с тем, что ребёнок имеет право на хорошее рождение. Это была резкая речь Генри Уорда Бичера на тему «рождения заново», о том, что если бы он мог родиться правильно в первый раз, то рискнул бы во второй. «Наследственный ранг»,
Вашингтон Ирвинг говорит: "Может быть, это ловушка и заблуждение, но наследственная"- добродетель - это свидетельство врожденного благородства, которое намного затмевает гербовое оформление в геральдике".

Над нерожденными наша власть почти равна власти Бога, и наша
ответственность, как и Его ответственность по отношению к нам; как мы ведём себя по отношению к ним, так и Он пусть ведёт себя по отношению к нам.

Почему мы должны удивляться испорченным, холодным, несчастным, подозрительным
натурам, которых мы видим вокруг себя, когда мы размышляем о количестве
нежеланных, нежеланных детей в мире; детей, которых в лучшем случае никогда не любили, пока их не увидели и не узнали, и которым часто завидовали с того момента, как они появились на свет. Я задаюсь вопросом, не кричит ли иногда измученное голодом, искалеченное, терпящее агонию человеческое тело и душа: «Почему, о мужчина, о женщина, почему вы допустили, чтобы я был таким?»

Физиологи и психологи сходятся во мнении, что влияние, оказываемое на ребёнка, начинается ещё до его рождения. Современная наука не может с уверенностью сказать, в какой именно час оно начинается, насколько его можно контролировать, направлять и изменять, но я полагаю, что эти месяцы подготовки были даны не только для того, чтобы колыбель, корзина и шкаф были готовы. Это были долгие месяцы величайшего терпения, когда зародыш жизни превращается из бессознательного в сознательное существо и когда множество таинственных влияний и импульсов безмолвно воздействуют на него.
от матери к ребёнку. И если «красота, рождённая из журчащего звука,
проявится» в его «лице», то насколько же тоньше будет глубокая сила
покоя, солнечный свет надежды и сладостное довольство, которые
затронут тонкие струны бытия и согреют нежный росток, пробуждая его к более насыщенной жизни.

Миссис Стоддард говорит о той священной страсти, материнской любви, которая «как апельсиновое дерево, распускается, цветёт и плодоносит одновременно». Когда истинная женщина впервые вкладывает свой палец в крошечную ручку своего ребёнка и чувствует это беспомощное хватание, которое сжимает её сердце, она заново рождается вместе с новорождённым.

У матери есть священное право на мир, даже если это право основано
исключительно на факте её материнства, а не, увы, на чём-то ещё. Её
жизнь может быть загадкой, но когда рождается ребёнок, Бог пишет
перед ним цифру и придаёт ей значение.

  Как только ребёнок рождается, одним из его неотъемлемых прав, в котором мы слишком часто ему отказываем, является право на детство.

Если бы мы только могли не срывать ипомеи, а
позволить солнцу сделать это! Диккенс говорил, что настоящие дети
выходили на улицу в париках и сапогах, но дети времён Диккенса
простые начинания по сравнению с полноценными чудесами современности
и эрудиции, которые мы взращиваем в наши дни.

 Ничто не заменит настоящее, свободное, безмятежное, здоровое,
полноценное детство. Прекрасное мужское или женское начало не может быть построено ни на чём другом, и всё же наши американские дома так часто наполнены спешкой и беспокойством, наш образ жизни так зациклен на концертах, наш план существования так сложен, что мы тащим за собой детей и принуждаем их соответствовать нашим искусственным стандартам, забывая, что «сладкие цветы растут медленно, а сорняки спешат».

Если мы должны или считаем, что должны, вести эту фальшивую, слишком лихорадочную жизнь,
давайте хотя бы пощадим их! Если мы будем вечно держать их на цыпочках,
мы рискуем вырастить армию маленьких снобов, которые знают гораздо больше, чем им следует, о вещах, бесполезных даже для их старших.

Что касается одежды, мы постоянно приносим детей в жертву
«Молоху материнского тщеславия», как будто демон моды не требует
нашего внимания, не высасывает нашу энергию и не мешает нашей деятельности.
В лучшем случае.

 И правильные дети, прежде чем они будут избалованы красивой одеждой
Перья, как и «переодевание» сверх определённой степени, ненавидят.

 У одной моей знакомой крошечной служанки есть изысканное парижское платье, которое
застёгивается сбоку сверху донизу каким-то таинственным образом
с помощью множества крошечных пуговиц и шнурков. Оно подходит милой маленькой
мышке как перчатка и заканчивается воротником, который является
орудием пыток для человека, чьё терпение не закалялось год за годом
подобными испытаниями. Надевать его мучительно, а что касается
снятия, то я слышал, как она стонала, обращаясь к медсестре прошлой ночью,
когда она просунула свою кудрявую голову в слишком узкий выход, она сказала: «О, я только, Боже мой, как же я ненавижу снимать это платье!»

Вид маленького мальчика, которого я иногда встречаю в конных экипажах,
под опекой его обречённой на неудачу матери-идиотки, разрывает мне душу. Шляпа из шёлка, рубашка с оборками, туфли с серебряными пряжками, лайковые перчатки,
трость, бархатный костюм с одним двухдюймовым карманом, который является оскорблением для его пола, — как же мне жаль эту жалкую маленькую карикатуру! У него нет ни
одного места, куда можно было бы положить волчок, или шарик, или гвоздь, или нитку, или нож, или
кухарка или служанка; но в качестве бескровной замены этим необходимым
вещам у него есть игрушечные часы (которые не идут) и вышитый
платок с одеколоном на нём.

Что касается того, чтобы держать детей слишком чистыми для каких-либо смертных нужд, то, полагаю, нет ничего более губительного. Божественное право быть восхитительно грязным большую часть времени, когда грязь является неизбежным следствием прямого, полезного, дружеского контакта со всевозможными интересными, полезными вещами, слишком очевидно, чтобы его отрицать. Дети, которым приходится думать о своей одежде, прежде чем играть с
Собаки, копающиеся в песке, помогающие конюху, работающие в
сарае, строящие мост или пропалывающие сад, никогда не получают и
половины того удовольствия от жизни, которое они заслужили. И, к несчастью, многим из нас приходится воспитывать детей без
намека на собаку, или кучу песка, или конюшню, или сарай, или ручей, или сад! Представьте, если сможете, более сложную задачу, чем предоставить ребёнку его права в городской квартире. Вы можете сказать, что мы тоже не получаем того, что хотим, но, какими бы плохими мы ни были,
мы всегда достаточно хороши, чтобы желать своим детям тех радостей, которых нам самим не хватает.

Трижды счастлив стране ребенок, или тот, кто может потратить часть
его молодая жизнь среди живых существ, близко к сердцу природы, как благословил маленький неспешный вещь, которая может лежать на солнце и
пить в красоте "зеленые вещи растущие," кто может жить среди
другие зверушки, своих братьев и сестер в перьях и
меха; кто может положить руку на мать родная природа, и узнать его
первые уроки малыша без каких-либо назойливых посредников; кто бережно хранит в сладкие звуки "с раннего утра до росистой Ева," убаюканный его утренней дремоты жужжанием сверчков и пчёл, а ночью — вздохами
ветра, плеском волн или журчанием реки. Он — часть
«сияющей паутины творения», учится постигать Вселенную
буква за буквой, нежно и безмятежно познавая её законы.

Я испытываю большое сочувствие к маленьким людям в первые восемь-десять лет их жизни, когда они только начинают усваивать жизненные
уроки и когда законы, которые их регулируют, часто кажутся такими странными и несправедливыми. Это не повод для сильного сочувствия,
возможно, но для нежного малыша, с полуулыбкой на лице, когда мы
думаем о том, кем мы были, и о том, «кем мы надеялись стать в юности, и о том, с чем мы столкнулись», потому что детство — это вечное обещание, которое никогда не сдерживается.

 Ребёнок имеет право на собственное место, на собственные вещи, на
окружение, которое соответствует его росту, его желаниям и его способностям.

Как бы нам хотелось жить в месте, где пианино
было высотой в двенадцать футов, дверные ручки располагались на невероятной высоте, а
каминная полка на небесах, где всё смертное было вне досягаемости,
кроме коллекции очень интересных предметов на туалетных столиках
и бюро, которые, однако, охраняли великаны и великанши, в три раза
больше и сильнее нас, постоянно твердившие: «Нельзя трогать».
А если бы мы тронули, нас бы отшлёпали, и у нас не было бы другого способа
отомстить, кроме как символически отшлёпать безобидных кукол?

Вещи в целом настолько несоразмерны росту ребёнка, настолько
далеки от его органов чувств, настолько возвышаются над его горизонтом
зрения, гораздо более широких, чем его ближайшее окружение, то есть
это, между ним и всеми этими блестящими, зазор заполняется только
микрокосм игрушки, которые дают ему его первый объект-уроки. В
доказательство чего, если он увидит богато одетую даму, он ее почти не заметит; если он увидит куклу в подобном наряде, он будет в восторге
экстаз. Как бы для того, чтобы показать, что это была диспропорция размеров
что мешало ему замечать даму, чем больше он рос, тем больше
ему хотелось игрушек, пока, когда его желания не достигли размеров
в натуральную величину, он не распрощался с игрушками и не взялся за реальность.
Мой маленький племянник бродил по моей гостиной в отсутствие няни. Я был занят письмом, и когда он взял в руки изящную жемчужную
подзорную трубу, я остановил его исследования, сказав: «Нет-нет, дорогой, это для взрослых».
«А для маленьких мальчиков там нет конца?» — с тоской спросил он.

Иногда именно то, что мы не можем дать «маленькому мальчику», мы
не можем дать и ребёнку, даже если нам кажется, что мы напрягаем все силы,
чтобы окружить его удовольствиями. Потому что дети действительно хотят делать то же самое
То, что мы хотим делать, но постоянно сталкиваемся с препятствиями ради их же блага. Они хотели бы разделить с нами все наши удовольствия, ложиться спать в одно и то же время, есть ту же еду, но со всех сторон на них обрушивается кажущийся дерзким догматизм: «Это нехорошо для маленьких мальчиков» или «Это некрасиво для маленьких девочек».

Роберт Льюис Стивенсон в своём «Детском саду стихов» показывает, что он один из очень немногих людей, которые помнят и ценят этот этап детства. Может ли быть что-то более восхитительно-реальным, чем эти стихи?

 «Зимой я встаю ночью,
 И одеваюсь при свете жёлтой свечи:
 Летом всё совсем по-другому,
 Я должен ложиться спать днём;
 Я должен ложиться спать и видеть,
 Как птицы всё ещё прыгают по веткам,
 И слышать, как взрослые люди
 Всё ещё проходят мимо меня по улице.
 И тебе не кажется странным,
 Что когда небо ясное и голубое,
 И мне так хочется поиграть,
 Я должен ложиться спать днём?

Мистер Хопкинсон Смит написал остроумную небольшую монографию об этом
отношении родителей и детей. Я рад сообщить, что она адресована
отцам — «левому крылу» семейной гвардии, которое
Как правило, во время любого активного сражения ему удаётся отступить, оставив командование младшему офицеру. Это «левое крыло» эффектно смотрится на всех парадах, но когда нужно вступить в бой, оно быстро отступает в тыл и выстраивается в линию только после того, как дым от сражения рассеется.

«Открой своё сердце и широко распахни объятия для своих дочерей, — говорит он, —
и держи их широко раскрытыми; не оставляй всё это их матерям. С годами между вами возникнет близость, которая поможет им принять объятия и сердце другого мужчины, когда они заменят вас. Станьте друзьями
Ваш мальчик — здравствуй, друг, рад встрече, товарищ. Спуститесь на уровень его детства и постепенно подведите его к уровню вашей зрелости.
 Не смотрите на него с высоты своего отцовского превосходства и примера. Выйдите во двор и поиграйте с ним в мяч. Когда он попадёт в неприятности, не бейте его, как бил вас отец. Обними его за плечи и скажи, что ты знаешь, что всё очень плохо,
но что он может рассчитывать на твою помощь, и что ты всегда будешь ему помогать,
и что если бы он сказал тебе об этом раньше, было бы намного проще.

Опять же, ребёнок имеет право на более справедливое отношение к нему, чем мы, как правило, можем ему дать, будучи достаточно мудрыми и терпеливыми. Со временем он столкнётся с миром, в котором причина и следствие неумолимо следуют друг за другом. Он имеет право на обучение и на то, чтобы им управляли законы, по которым он впоследствии должен жить; но во многих случаях родители так пагубно и без необходимости вмешиваются в причинно-следственные связи, что разум ребёнка не воспринимает и не может воспринимать логику вещей так, как должен. Мы могли бы написать трогательное обращение против
Упадок и крах внутренней власти. В этой теме есть пища для размышлений и, возможно, для страхов; но факты очевидны, и их неизбежность должна поразить любого вдумчивого наблюдателя за временем.
"Старый образовательный режим был сродни социальным системам, с которыми он сосуществовал; и точно так же, в противоположность этим характеристикам, наши современные культурные формы соответствуют нашим более либеральным религиозным и политическим институтам."

Это эпоха независимой критики. Проблема детей — это лишь
одна из сторон универсальной проблемы, с которой сталкивается общество. Кажется, Скорее всего, разумный подход должен будет заменить березовый прут.
 Раньше родительская власть никогда не подвергалась сомнению, как и катехизис, и Библия, и священник. Как же родителям надеяться на то, что они смогут избежать всеобщего недоверия, направленного на всё остальное? В наши дни свободы слова бесполезно предполагать, что даже младенцев можно заставить замолчать. Мы наслаждаемся нашими республиканскими добродетелями; давайте же примем пороки этих добродетелей как можно более философски.

Одна дама разместила в нью-йоркской газете объявление о поиске немецкой гувернантки «вспоминается маленькая девочка трёх лет». Английский леди, несомненно,несовершенен, но судьба гувернантки описана с гораздо большей откровенностью, чем обычно.
Мать, которая чаще всего посягает на права своего ребёнка (разумеется, из лучших побуждений), — это «твёрдая» личность, страдающая «жаждой власти». В её твёрдости нет гибкости, которая
помешала бы ей превратиться в упрямство. Это не твёрдость дерева, которое гнётся, но не ломается, а твёрдость некоего длинноухого животного, чья сила характера отпечаталась на Здравый смысл и ставшая крылатой фраза.
Жан Поль говорит, что если «Не слишком управлять» — лучшее правило в политике,то это в равной степени относится и к дисциплине.
Но если ребёнок несчастен, потому что его прав не уважают,
то не менее несчастен маленький деспот, у которого прав больше, чем у других,
которого никогда не учили уважать права других и который представляет себе Вселенную как абсолютную монархию,в которой он — единственный правитель.
«Дети редко любят тех, кто их балует, и никогда им не доверяют.
 Их острый юный ум замечает фальшь в характере и
делает собственные выводы, которые, как правило, очень справедливы.
Самое лучшее теоретическое обоснование мудрого дисциплинарного метода, который Я знаю, что это Герберт Спенсер. «Пусть история вашего домашнего правления вкратце отражает историю нашего политического правления: вначале
автократический контроль там, где он действительно необходим; затем
зарождающийся конституционализм, в котором свобода подданных
получает некоторое явное признание; последовательное расширение
этой свободы подданных; постепенное прекращение родительского контроля».

Мы не должны ожидать, что дети будут слишком хорошими; не лучше, чем мы.
Возьмём, к примеру, нас самих; нет, мы даже не так хороши. Остерегайтесь тепличных добродетелей. «Уже сейчас большинство людей осознают пагубные последствия интеллектуальной незрелости; но ещё предстоит осознать, что существует и моральная незрелость, которая также пагубна. Наши высшие моральные способности, как и высшие интеллектуальные, сравнительно сложны. Следовательно, они развиваются сравнительно поздно. И в том, и в другом случае очень ранняя активность, вызванная стимуляцией, будет происходить за счёт будущего характера.

В этих вопросах ребёнок имеет право рассчитывать на примеры. Он живёт в
мире чувств; он может учиться только на наглядных примерах, может
переходить от конкретного примера добра к представлению об абстрактном
совершенстве.
 «Ты бы твёрдо правил своенравным детством.
 И сиял бы в свете счастливых лиц?
 Любовь, надежда и терпение — вот твои добродетели,
 И в своём сердце пусть они сначала сохранят школу.

Да, «в своём сердце пусть они сначала сохранят школу!» Я не понимаю, почему
Макс О’Релл должен был воскликнуть с таким воодушевлением, что если бы он
Если бы он мог родиться заново, то выбрал бы себе роль американской женщины. Он никогда не пытался быть ею. Он не понимает, что в её руках не только эмансипация американской женщины, но и реформа американского мужчины и воспитание американского ребёнка. Если эта тройственная миссия в жизни не убережёт её от бед и не сделает ангелом двадцатого века, то она безнадёжна.

Спенсер говорит: «Ещё предстоит признать истину, что
последним этапом умственного развития каждого мужчины и каждой женщины является Это достигается только надлежащим выполнением родительских обязанностей. И когда эта истина будет признана, станет ясно, насколько удивительна та иерархия, в силу которой люди, движимые самыми сильными чувствами, подчиняются дисциплине, которой в противном случае они бы избегали. В последние несколько лет женщины вели множество сражений за высшее образование, и они почти одержали победу. Когда, наконец,
полная победа будет на их стороне, пусть они вступят в ещё одну
борьбу, и эта борьба будет за высшее образование, которое будет включать
специальная подготовка к родительству, которая до сих пор полностью отсутствовала в учебной программе.
 Ошибочное представление о том, что инстинкт является достаточным ориентиром в столь деликатном, священном и жизненно важном вопросе, удобное суеверие, что дети сами знают, что делать, — эти выдумки существуют уже достаточно давно. Если девушка спросит меня, почему, если функция материнства
и отцовства так неопределённа, она должна идти на жертвы, необходимые
для такого обучения, на жертвы, которые влечёт за собой это высшее
образование тела, разума и духа, я могу лишь сказать, что лучше быть готовой,
даже если тебя не зовут, лучше, чем когда тебя зовут, а ты не приходишь.

Детские пьесы

«Пьесы нашего времени — это сердцевина всей будущей жизни,
потому что в них виден весь человек в своих лучших качествах и
внутреннем мире».Мистер У. У. Ньюэлл в своей замечательной книге «Детские игры» прослеживает происхождение всех знакомых нам игр, которые в той или иной форме передавались из поколения в поколение и в которые до сих пор играют везде и всюду, где бы дети ни собирались в большом количестве. Результатом его сочувственного и научного исследования
Это очень интересно для тех, кто изучает детство, и так же ценно с филологической точки зрения, как и с исторической. Говоря о старых играх и рифмованных формулах, которые сохранили свою жизнеспособность под стирающей всё рукой времени, он говорит:

"Очевидно, что многие из этих хорошо известных игровых рифм были сочинены не детьми. Раньше в них играли, как и во многих других странах, молодые люди брачного возраста или даже взрослые мужчины и женщины... Правда в том, что в прошлые века весь
мир, если судить по нашим нынешним стандартам, казался немного
по-детски. Фрейлины во времена королевы Елизаветы, если верить поэтам,
были увлечены игрой в догонялки, в которую, как считалось,
играли даже Диана и ее нимфы...

"Однако нам не нужно обращаться к далеким временам или странам, чтобы найти
пример, который можно найти в провинциальных городках Новой Англии, существовавших поколение назад.
Танцы под этим названием практиковались мало; развлечением молодых людей на их собраниях были «игры». Эти игры обычно
приводили к проигрышам, которые можно было отыграть поцелуями во всех возможных
Разнообразие поз и приёмов. Многие из этих игр были круговыми, но, поскольку они не назывались танцами, а люди обращают больше внимания на слова, чем на дела, религиозная совесть общества, которое возражало против танцев, не встревожилась... Таковы были развлечения молодых мужчин и женщин в возрасте от шестнадцати до двадцати пяти лет. И участники не были простыми крестьянами; многие из них могли похвастаться такой же благородной кровью, таким же тщательным воспитанием и таким же умом, как и любой другой человек в стране.
Не соответствовали этому ни мораль, ни чувствительность молодых женщин.
день ни в чём не уступает тому, что есть сейчас.

"Теперь, когда наши провинциальные города превратились в пригороды, эти замечания можно читать с улыбкой, вспоминая грубую простоту старомодной американской жизни. Но смеяться следует не над нашей страной, а над ушедшей эпохой. Следует помнить, что
в средневековой Европе и в Англии до конца XVII века поцелуй был обычным приветствием, которым дама приветствовала джентльмена, которого хотела почтить... Португальские дамы, приехавшие в Англию с
Инфанта в 1662 году не привыкла к этому обычаю, но, как говорит Пепис,
за десять дней они «научились целоваться и свободно смотреть друг на друга».
Таким образом, поцелуи во время игр были делом обычным для всех сословий...

"В респектабельном и культурном французском обществе того времени, о котором мы говорим, развлечения не только молодёжи, но и взрослых были такими же грубыми. «Мадам Сельнарт, признанный авторитет в области этикета, в 1830 году составила очень любопытное полное руководство по светским играм, рекомендуя их в качестве развлечения для _бизнесменов_... «Их разнообразное движение», — писала она говорит: «Их разнообразие, изящные и весёлые идеи, которые эти игры вдохновляют, благопристойные ласки, которые они допускают, — всё это в
сочетании даёт настоящее удовольствие. Эти ласки не могут
тревожить ни скромность, ни благоразумие, поскольку поцелуй в знак
уважения, подаренный и полученный при многочисленных свидетелях,
часто является актом приличия».
В старых балладах и детских стишках, несомненно, было много невинности и
свежести, но в наши дни они доходят до нас, пропитанные запахами городских улиц. Удовольствие и поэзия изначальной сути исчезли, и торжествует пошлость. Если вы прислушаетесь к словам Если вы понаблюдаете за играми, в которые дети играют на школьных дворах, на тротуарах и на
улицах в погожие вечера, то обнаружите, что большинство из них, мягко говоря, граничат с вульгарностью; что они совершенно не подходят для детей, несмотря на то, что в них играют с большим удовольствием; что они, в общем, примитивны, грубы, глупы и невежественны.
Невозможно смотреть, как дети хором поют пошлые
бессмыслицы вроде «Дженни О’Джонс», «Эй, дочка, вставай», «Зелёный
гравий» или «Вот две утки плывут» без невыразимого
отвращение и моральное омерзение. Эти пьесы вымирают; пусть они умрут,
потому что в воздухе витает намёк на что-то более радостное.

 Мудрейший ум мудрой древности загадал загадку Сфинкса, если бы
у нас были уши, чтобы её услышать. «Наша молодёжь должна воспитываться в более строгих правилах с самого начала, потому что, если воспитание станет беззаконным, а сами молодые люди станут беззаконными, они никогда не смогут вырасти в добропорядочных или достойных граждан; и _воспитание должно начинаться с их игр_».

Мы много говорим о силе первых впечатлений. Интересно,
если мы имеем в виду всё, что говорим, то, во всяком случае, мы этого не оправдываем. «В детской игре кроется глубокий смысл». «Рука, качающая колыбель, — это рука, правящая миром». «Дайте мне первые шесть лет жизни ребёнка, и мне будет всё равно, что будет дальше». «Шестилетний ребёнок уже знает гораздо больше, чем студент за весь курс обучения в университете». «Первые шесть лет так же полны развития, как и шесть дней творения», и так далее. Если бы мы действительно верили в это,
то должны были бы начать обучение с осознанного развития интеллекта в
в колыбели, если не раньше. Великий немецкий театральный критик Шлегель
однажды высмеял братьев Якоба и Вильгельма Гримм за то, что он
назвал их «размышлениями о незначительном». Эти два брата,
по словам более мудрого исследователя, историка немецкой литературы,
были воодушевлены «трогательным оптимизмом и обладали тем трезвым воображением,которое наслаждается мелочами и узкими интересами, задерживаясь на них с сильной привязанностью».«Они исследовали деревни и посёлки в поисках малоизвестных легенд и народных сказок, даже детских песен, и приносили их с собой В таких вещах одновременно проявляются человеческая привязанность и мудрая учёность. Размышления о незначительном стали основой их научного величия и источником их популярности. Каждый ребёнок читал некоторые из сказок братьев Гримм: «Принц-лягушка», «Христос в пелёнках».
или «Два брата», но, возможно, сравнительно немногие понимают,
что этот сборник рассказов является основой современной
науки о фольклоре и играет важную роль в исследованиях по филологии и
истории, благодаря которым имя Гримма вошло в число благодетелей нашего
раса. Я упоминаю этих братьев, потому что они выразили одну из ведущих теорий нового образования.
"Мой принцип, — сказал Якоб Гримм, — не недооценивать ничего, но использовать малое для иллюстрации великого." Когда Фридрих Фрёбель, основатель детского сада, в ходе своих исследований начал наблюдать за играми детей и изучать их неосознанные действия. Его «размышления о незначительном» стали основой научного величия и влияния, которое всё ещё находится в зачаточном состоянии, но, возможно, призвано произвести революцию во всём образовании метод общества. Именно в тот момент, когда он с восторгом наблюдал за играми маленьких детей, за их счастливыми, оживлёнными планами и выдумками, за их сильным интересом к окружающей природе, за тем, как они собирают и разбирают вещи, Фрёбель сказал себе: «Что, если бы мы могли дать ребёнку то, что называется образованием, через его добровольную деятельность и сделать так, чтобы он всегда был таким же увлечённым, как во время игры?»

Как хорошо я помню, как много лет назад впервые присоединился к игре в
детском саду. Меня пригласили в очаровательный круг, и не только
Для меня была приготовлена не одна, а дюжина мест, и сразу же, хотя я и был чужаком, маленькие ручки с обеих сторон вложили свои ладони в мои с таким дружеским, доверительным пожатием, что я почувствовал себя как дома. Затем мы начали петь о весне, и я представил себя зелёным деревом, колышущимся на ветру. Я был напуган и смущён,
но я сделал это, и, кажется, никто меня не заметил; потом я был цветком,
раскрывающим лепестки на солнце, а потом ласточкой,
собиравшей соломинки для гнезда; потом, увлечённый духом
воспитательница и её дети, я неуклюже извинилась за то, что у меня нет крыльев, и, забыв о себе, летала вместе со всеми, счастливая, как птица. Вскоре я обнаружила, что меня, незнакомку, выбрали «матерью-ласточкой». Для меня, восемнадцатилетней девушки, это было всё равно что взойти на трон и получить корону. Четыре хитрые кудрявые головки прижались ко мне,
ища защиты и сна, и я понял, что должен наклониться и высидеть их,
что я и сделал с чувством нежности и ответственности, которых никогда
раньше не испытывал. Затем Когда я проводил своих птенцов ласточек обратно на их места, я увидел, что игра разрушила все барьеры между нами и что они собрались вокруг меня так доверчиво,как будто мы были старыми друзьями. Думаю, я никогда раньше так остро не ощущал собственные ограничения и так сильно не желал быть достойным доверия и любви ребёнка.

Игра в детском саду переносит детей туда, где они любят быть, — в
мир «понарошку». В этом чудесном мире дети —
кузнецы, плотники, колесные мастера; птицы, пчёлы, бабочки;
деревья, цветы, солнечные лучи, радуги; лягушки, ягнята, пони — всё, что угодно им нравится. Игра настолько характерна, настолько поэтична, настолько глубоко трогательна в своей простоте и чистоте, настолько полна смысла, что
она вызвала бы у нас восхищение и уважение, если бы была единственным
ярким моментом педагогической идеи Фрёбеля. Она стремится выразить ту же
идею поэтическими словами, гармоничной мелодией и подходящими движениями,
таким образом обращаясь к мысли, чувству и деятельности ребёнка.

В начале жизни физические впечатления являются единственным возможным
средством пробуждения чувствительности ребёнка. Эти впечатления должны
поэтому регулируется как систематически, как это возможно, и не осталось
шанс. Фребеля предоставляет средства для достижения результата в
простая система символических песни и игры, привлекательным для ребенка
деятельности и чувства. Они, утверждает он, должны содержать
зародыш всего последующего обучения и мышления; ибо физическое и чувственное
восприятия являются отправными точками всех знаний.
Когда ребенок подражает, он начинает понимать. Позвольте ему имитировать
лёгкий полёт птицы, и он частично войдёт в жизнь птицы. Позвольте ему
Маленькая девочка изображает курицу с её пушистым выводком цыплят,
и её материнский инстинкт обостряется, когда она охраняет и направляет непослушное стадо. Пусть ребёнок изобразит
плотника, колесного мастера, лесоруба, фермера, и его разум сразу же пробудится; он увидит силу, смысл, мощь и необходимость труда. Короче говоря, пусть он отразит в своей игре все
различные аспекты всеобщей жизни, и его мысль
начнёт постигать их значение.

 Таким образом, игру в детском саду можно определить как «систематизированную последовательность
опыт, благодаря которому ребёнок приходит к самопознанию,
к ясному наблюдению и осознанному восприятию всего круга
взаимосвязей, и символы его игры в конце концов становятся самой
истиной, прочно и глубоко укоренённой в знании сердца, которое, в конце
концов, глубже и реже, чем знание разума.

Для класса, занятого исключительно материальными вещами, эта фаза
идеи Фрёбеля может показаться мистической. Однако для детей нет ничего мистического; всё реально, потому что их видения не развеялись.

 «Куда бы я ни пошёл, Днём или ночью, То, что я видел, я больше не вижу».

Как только ребёнок начинает осознавать свою деятельность и способность управлять ею, он хочет подражать действиям, которые совершит в будущем.
Ничто так не радует маленькую девочку, как игра в
домоводство в её крошечном особняке, где она играет с куклами. Обратите внимание на её капризное отношение
к пыли и грязи, на её огромную мудрость в распределении работы и
домашних обязанностей, на её пристальное внимание к нравственности и
манерам своих «тряпичных» детей.

Мальчик тоже пытается жить как мужчина, играть в его
Он подражает работе отца, чтобы стать миниатюрным плотником, продавцом или кем-то ещё. Он
ездит верхом на отцовской трости и называет её лошадью, точно так же, как маленькая девочка заворачивает полотенце в шаль и осыпает его нежнейшими знаками материнской любви. Все эти примеры показывают, что у каждой сознательной интеллектуальной фазы мышления есть предшествующая фаза, в которой оно было бессознательным или просто символическим.

Чтобы проникнуться духом и вдохновением символического представления в
песне и игре, необходимо прежде всего изучить «Матер» Фрёбеля
«Кошачьи песни» — пожалуй, самая поразительно оригинальная, поучительная и полезная книга во всей истории педагогики.
 В «Воспоминаниях» Фрёбеля есть важное замечание:
«Тот, кто понимает, что я имею в виду под этими песнями, знает мою сокровенную тайну».
Вы найдёте людей, которые скажут, что музыка в книге плохая,
что в значительной степени верно, и что рифмовка слабая, что часто, но не всегда, верно, и иногда объясняется неправильным переводом; но идея, дух, последовательность замысла —
бесподобно, а критики, называющие его незначительным или глупым, — это те, у кого нет ни зоркого глаза, ни понимающего сердца. Жена Фрёбеля
сказала о нём:  «Поверхностный ум не постигает его,
Мягкий ум не ненавидит его,Грубый ум насмехается над ним,
Только вдумчивый ум пытается постичь его».

«Фрёбель[1] считает своим долгом показать, каким должен быть дом, не в виде книги с теориями и правилами, которые легко забываются, а сопровождая мать в её ежедневных походах по дому, саду и полю, а также следуя за ней в мастерскую, на рынок,
и церковь. Он не является модницей, но предпочитает один
от станции смиреннее, кому он одежду в старом стиле немецкой домохозяйки.
Это может быть небольшая сфера, которую она занимает, но там она является центром,
и она полностью заполняет свое место. Она радуется достоинства
ее позиция как педагога, человека, которого она должна была принести в
гармонии с Богом, природой и человеком. Она думает, что ничего слишком тупой
что касается ее ребенка. Она присматривает за ним, одевает, кормит и приучает к хорошим привычкам, а когда её малыш засыпает, она молится.
день. Возможно, она мало читала об образовании, но её сочувствие к ребёнку подсказывает ей, как выполнять свой долг. Любовь сделала её изобретательной; она находит способы развлечь ребёнка, поиграть с ним; она говорит и поёт, иногда в стихах, а иногда в прозе. От матерей из своего круга общения и друзей Фрёбель узнал, на что способна мать, и хотя у него не было собственных детей, его сердце инстинктивно отзывалось на материнскую радость, надежду и страх. Ему было
все равно на презрение окружающих, когда он чувствовал, что должен высказаться
с почти женским сердцем по отношению к матери. Собственная утрата материнской
нежной заботы заставила его ещё больше ценить важность материнской
любви в раннем детстве. Мать в его книге использует все
впечатления, влияния и средства, с которыми ребёнок вступает в
контакт: она защищает от зла; она побуждает к добру; она
ставит ребёнка в непосредственную связь с природой, потому что сама
восхищается её красотой. Она испытывает правильные чувства по отношению к своим соседям
и ко всем тем, от кого она зависит. Движение рук и ног
Она учит его тому, что ребёнок чувствует свою силу и хочет её использовать. Она
помогает, поднимает, учит; и, играя с руками и ногами своего ребёнка, она никогда не теряется в поисках песни или истории.

[Примечание 1: Элеонора Хирварт.]

"Мать также знает, что необходимо развивать органы чувств,
потому что они являются активными органами, которые передают информацию интеллекту.
Ухо должно слышать речь, музыку, нежные интонации и предостерегающие
голоса отца и матери. Оно должно различать звуки ветра, воды и домашних животных.«Взгляд направлен на далёкие и близкие предметы, на летящих голубей, бегущего зайца, мерцающий свет на стене, спокойную красоту луны и мерцающие звёзды на тёмно-синем небе».
О влиянии символических песен и игр Фрёбеля с мелодичной музыкой и соответствующими жестами все воспитанники детских садов говорят с энтузиазмом. Они знают, что: во-первых, слова побуждают ребёнка к размышлениям.Во-вторых, мысль подсказывает жест.
В-третьих, жест помогает вызвать нужное чувство.
Мы все твёрдо верим во влияние разума на тело, во внутреннюю
Мы обращаем внимание на внешнее, но не так охотно замечаем влияние тела на разум. Однако если разум или душа воздействуют на тело, то внешние жесты и позы столь же верно реагируют на внутреннее чувство. «Душа говорит через тело, а тело, в свою очередь, командует душой».
 Все позы что-то значат, и все они влияют на состояние разума. В-четвёртых, мелодия порождает духовные впечатления.
В-пятых, жесты, чувства и мелодия объединяются, создавая милую и нежную
атмосферу, развивающую любовь к труду, дому, стране,
товарищей и немых животных, а также в бессознательном управлении
интеллектуальными способностями.
Умение хорошо петь — лучшее из возможных средств научиться хорошо говорить, а изысканная точность, которую музыка придаёт детским играм, уничтожает всякую грубость и ни в коей мере не лишает их веселья или радости.
"Мы не можем сказать, как рано приятное ощущение музыкальной каденции
влияет на ребёнка. У некоторых детей это смешивается с самыми ранними,
смутными воспоминаниями о жизни, как будто они были буквально
«убаюканы сладкой песней», и мы можем быть уверены, что
Музыкальные звуки и пение в компании других людей оказывают на ребёнка, как и на взрослого, сильное влияние, пробуждая сочувственные эмоции и удовольствие от совместных действий."
Кто может забыть радость от просмотра игр в детском саду под руководством воспитателя, который проникся их духом? Это вызывает слёзы на глазах у любой женщины, которую когда-либо называли матерью или которая когда-либо надеялась ею стать; и я видел не одного мужчину, который украдкой вытирал слёзы. Это «то прикосновение природы, которое делает весь мир родным»? Это совершенное самозабвение?детей? Это из-за жалости к себе, что радужные мечты
нашего детства развеялись, а годы принесли «неизбежное бремя»? Или это трогательное зрелище столь большого счастья в сравнении с тем, какой мы знаем семейную жизнь? Сидни Смит говорит: «Если вы сделаете детей счастливыми сейчас, вы сделаете их счастливыми и через двадцать лет, когда они будут вспоминать об этом», и мы знаем, что добродетель
разгорается от прикосновения этой радости. «Эгоизм, грубость и подобные
сорняки школьной жизни или уличной независимости не могут расти в
такая атмосфера. Ибо радость так же чужда буре и разрушению,
жестокости и эгоистичному пренебрежению к другим, как безмятежное весеннее
небо с его освежающими ветрами чуждо грохоту и ужасам урагана.
За такую идеальную игру мы в долгу перед Фридрихом Фрёбелем, и
если бы он не оставил нам другого наследия для детства, мы бы превозносили
его за это.Если вы настроены скептически, позвольте мне попросить вас присоединиться к детям в бесплатном детском саду и поиграть с ними. Возможно, вы убедите себя не головой, а сердцем. Я помню
Однажды я обратил в свою веру такую мрачную женщину! Вы знаете, Генри Джеймс говорит: «Некоторые женщины не выходят замуж по собственному выбору, а другие — по воле случая, но Оливия Чанселлор была не замужем по всем признакам своего существования». Так вот, эта моя
судьба-злодейка, моя знакомая-старая дева, почти испорченная годами преподавания в школе в дурном духе, была полна решимости считать
игру в детском саду просто тошнотворным легкомыслием. Она старалась изо всех сил, но, проведя пять дней подряд в кругу детей, она настолько расслабилась, что ей с большим трудом удалось
что она удержалась от того, чтобы не стать бабочкой или птицей. Так всегда бывает; никто не может противиться неосознанному детскому счастью.

 Что касается пользы, которую взрослые получают от игр с детьми
в этой радостной свободе и с этой глубокой серьёзностью намерений, то это
невозможно себе представить. Если бы у меня была легкомысленная, или
мирская, или эгоистичная, или холодная, или недальновидная дочь, которая считала жизнь забавой или совершала ещё более глупую ошибку, думая, что жить не стоит, — я бы не стал (сначала) заставлять её читать Библию или
преподавать в воскресной школе, или приглашать священника, или просить прихожан о молитвах, но я бы отдала её в хорошую школу подготовки воспитателей детских садов. Ни одна нормальная молодая женщина не устоит перед влиянием изучения детства и повседневной жизни маленьких детей, особенно детей из бедных семей: это непреодолимо.
О, эти маленькие воспитательницы! Если бы мы только могли учиться у них всему, чему только можно, вместо того, чтобы считать себя слишком умными! Я никогда не смотрю в спокойные, ясные глаза ребёнка, не думая: «Дорогой малыш, между нами должно быть «отдай и возьми».и я. За все эти годы я кое-что приобрёл здесь, но ты пришёл оттуда совсем недавно, чем я; у тебя есть сокровище, которое годы украли у меня, — поделись им со мной!

 Давайте же попытаемся сделать жизнь ребёнка осмысленной. Давайте
раскроем ему значение семейных, социальных и национальных
отношений, чтобы он мог проникнуться к ним симпатией. Он любит
символ, который объясняет ему его природу, и в своей увлекательной
игре он изображает жизнь, которую стремится понять.

Если бы мы могли сделать такое обучение непрерывным, если бы мы могли окружить
если окружить ребёнка в его ранние годы такой атмосферой добра,
красоты и мудрости, никто не усомнится в том, что он неосознанно вырастет в гармонии и единении со Всем Добрым, Всем Прекрасным и
Всем Мудрым.

 ДЕТСКИЕ ИГРУШКИ

«Книги не могут научить тому, чему учат игрушки».
В предыдущей главе мы обсуждали игры Фрёбеля и пришли к выводу, что
игровой дух, пронизывающий все занятия в детском саду, не следует считать тривиальным, поскольку он имеет философский мотив и определённую, серьёзную цель. Мы обсуждали значение детских игр и сожалели о том, что
хорошие и достойные национальные детские игры. Перейдя затем к «Материнской игре» Фрёбеля, мы обнаружили, что в этой книге заключена суть его педагогической идеи и что она служит руководством для матерей, у которых на руках ещё младенцы, а также для тех, кто заботится о детях в возрасте четырёх-пяти лет.
Мы обнаружили, что в играх Фрёбеля зеркало обращено к всеобщей
жизни; что ребёнок, играя в них, неосознанно сочувствует
природе, людям, божественному; что, «играя в» жизнь,
которую он стремится понять, он в конце концов приходит к осознанию
его тайны-его истина, свой смысл, свое достоинство, свое предназначение.
Мы обнаружили, что символическая игра ведет ребенка от символа правда символизировал.Мы обнаружили, что тщательно подобранные слова детского сада
песни и игры подсказывают ребенку мысль, мысль подсказывает
жест, мелодия порождает духовное чувство.

Мы обсуждали связь между телом и разумом, влияние телесных
ощущений на чувства и мысли, а также формирование тела
внутренним разумом.

Игрушки Фрёбеля так же важны, как и его пьесы.  Если вы внимательно посмотрите
материалы, которые он предлагает детям в своих «подарках и занятиях»,
не могут не понравиться, потому что они удивительным образом
удовлетворяют естественные потребности ребёнка и, если использовать их в
сочетании с беседами, историями и играми, они развивают его любовь к
движению и ритму, желание трогать и брать в руки, играть и работать
(быть занятым) и его любознательность, его инстинкты созидания и
сравнения, его любовь к садоводству и копанию в земле;
его социальный импульс и, наконец, его религиозное чувство.

Сам Фрёбель говорит, что если его учебные материалы считаются полезными, то это не может быть связано с их внешним видом, который максимально прост и не содержит ничего нового. Их ценность заключается исключительно в применении. Если вы можете использовать его принципы (или более совершенные, когда мы их найдём) другими способами, пожалуйста, сделайте это, если хотите. Цель детского сада — не сделать Фрёбеля _кумиром_, а _идеалом_. Он, кажется, нашёл типовые формы,
способные пробудить высшие чувства ребёнка, в отличие от обычных
Схема предметных уроков, они рассказывают историю, которая продолжается. Когда
предметный метод впервые предстал перед восхищёнными взглядами учителей,
этот список предметов появился в печатном каталоге, в котором
перечислялись предметы, изучаемые в определённой школе в течение шести месяцев:

«_Чай, пауки, яблоко, бегемот, корова, хлопок, утка, сахар,
кролики, рис, маяк, свеча, карандаш, булавки, тигр, одежда,
серебро, изготовление масла, жираф, лук, сода_!»

Такая безрассудная разнородность невозможна с образовательными материалами Фрёбеля,
потому что даже если они даются ребёнку без
Одним словом, они несут в себе что-то от собственной логики.

Они делают упор на евангелие делания, поскольку Фрёбель верит в позитив
в обучении, а не в негатив; в стимуляторы, а не в сдерживающие факторы. Как
невыразимо утомительно вечное «Не делай!» в некоторых семьях.
Не лезь в огонь, не играй в воде, не дразни котёнка,
не беспокой собачку, не приставай к даме, не перебивай, не
возражай, не вертись рядом с братом и не беспокой меня сейчас,
хотя, возможно, во всей этой тираде не было сказано ни слова о том,
что нужно сделать.

Пусть недостатки спят как можно дольше, пока мы потихоньку вытесняем их, развивая хорошие качества. Конечно, чем меньше мы используем сдерживающие факторы, тем лучше, поскольку они часто являются первым знакомством ребёнка с тем, что нежелательно или неправильно. Я совершенно уверен, что они оказывают такое же влияние на взрослых людей. Когда нам говорят, что мы не должны делать то-то и то-то, это на мгновение завораживает. Если ваш враг говорит, что на площади есть
горшок с парижской зеленью, но вы не должны брать его ложкой и
Растворите его в чашке с мёдом и дайте своей тётушке, которая составила завещание в вашу пользу, ваш невинный разум на мгновение задержится на мысли об убийстве.

Игрушки Фрёбеля приходят к ребёнку, когда он вступает на тропу войны за то, чтобы «чем-то заняться». Если законные средства не помогают, то «пусть опустится решётка»; ребёнок должен быть занят.

Муха на оконном стекле будет раздавлена, чайник привязан к хвосту
собаки, занавески будут разрезаны на лоскуты, волосы ребёнка будут острижены, —
всё, что его неутомимые руки не оставят без внимания ни на мгновение, — всё
что его пухлые ножки могут пронести его беспокойное тело по кругу длиной в
сотню миль или около того, прежде чем он будет заперт в своей кроватке на ночь.

Ребёнок в возрасте четырёх-пяти лет всё ещё интересуется предметами,
конкретикой. Он хочет видеть и слышать, исследовать и работать руками. Как же нелепо с нашей стороны заставлять его складывать руки и держать
активные пальцы неподвижно или пытаться одурманить его таким опиатом, как
алфавит. Если мы сможем на какое-то время обуздать свои души и чувства и
наполнить его разум, если мы позволим ему воспринимать живые факты
и ждите результата; этот результат будет заключаться в том, что, когда он научится воспринимать, сравнивать и строить, он захочет изучать слова, потому что они расскажут ему о том, что видели, думали и делали другие. Чтение и письмо — что это, в конце концов, как не знаки для обозначения вещей и мыслей? Логично, что сначала мы должны познать вещи, затем мысли, а затем их записи. Закон человеческого прогресса — от физической активности к
умственной силе, от Геркулеса к Шекспиру, и он справедлив как для
каждого отдельного человека, так и для всего человечества.

Всё в игрушках Фрёбеля учит ребёнка быстро и точно
наблюдение. Они помогают детям полнее видеть, они учат их
видеть. Вы когда-нибудь задумывались, сколько людей, «имеющих глаза,
не видят»?

 Рёскин говорит: «Сотни людей могут говорить за одного, кто может думать, но
тысячи могут думать за одного, кто может видеть. Ясно видеть — это поэзия,
пророчество, религия, всё в одном».

Один джентльмен, который пытается написать биографию великого человека, недавно пожаловался мне, что, опросив дюжину его друзей — мужчин и женщин, которые знали его как проповедника, оратора, реформатора и поэта, — лишь немногие из них могли сказать что-то характерное и
нормально относятся. - Что, - сказал он "является использование пытаюсь написать
биография с такими мумиями свидетелей! Они увидели бы ровно
столько же, если бы у них в голове не было ничего, кроме стеклянных глаз ".

Чем полезно образование, которое не учит разум наблюдать
точно и живописно определять? Чтобы добраться до сути
объекта и отбросить сопутствующий мусор, это единственное
обучение, которое позволяет мужчинам и женщинам жить с пользой для себя
или на радость другим. Например, биограф или, по крайней мере,
Что за свидетель для другого биографа был этот маленький мальчик, который, когда учитель попросил его описать летучую мышь, сказал: «Это мерзкая маленькая мышка с резиновыми крыльями и хвостом, как шнурок, и она кусается, как дьявол». Вот это глаз! Сам Агассис не смог бы лучше описать характерные черты этого маленького существа. Если бы этот замечательный мальчик встретился всего на пять минут с Юлием Цезарем, кто может усомниться в том, что его подробное описание Цезаря дошло бы до наших дней?

Я не призываю вас придерживаться какой-либо ультраутилитарной точки зрения в отношении игрушек или грубо вторгаться в мир раннего детства и вмешиваться в законные желания ребёнка с помощью каких-либо назойливых педагогических рассуждений. Выбирайте игрушки с умом, а затем оставьте ребёнка наедине с ними. Позвольте ему испытать множество эмоциональных впечатлений, которые они вызовут. Помните, что они воздействуют на его чувства, когда его разум ещё не открыт для рассуждений. Игрушка в этот период окружена ореолом поэзии и таинственности и привлекает
воображение и сердце, не пробуждая вульгарного любопытства. Трижды
счастливый возраст, когда можно прижать своего белого шерстяного ягнёнка к
груди, покрытой нагрудником, целовать его розовые глазки-бусинки в
безумном экстазе и манипулировать его писком, не желая выяснять его
причину!

 В этот период любимая игрушка, безмолвный участник детских игр,
Радости и печали становятся основой для тысячи начинаний, каждое из которых
становится ещё более увлекательным благодаря его присутствию и сочувствию. Если игрушка — это
лошадка, они вместе отправляются в воображаемые путешествия, и дорога становится вдвойне
восхитительно, потому что никогда не путешествовал в одиночку. Если это дом, то ребёнок
живёт в нём по-разному каждый день недели, потому что
ни один из ныне живущих монархов не так всемогущ, как тот, чьим троном является
воображение. Оловянный солдатик, Сим, Хам и Иафет из Ноева
Ковчега, безрогая корова, бесхвостая собака,и слон, который не хочет вставать, — все они играют свои роли в его невинных комедиях,
а тем временем он постепенно учится сочувствовать и понимать
постоянно расширяющийся круг человеческих отношений. «Когда мы вернем игрушкам их место в образовании — место, где они играют главную роль в развитии человеческих чувств, — мы сможем позже давать детям в руки предметы, которые будут оказывать на них более сильное впечатление».

Доктор Э. Сеген, наш уполномоченный по вопросам образования при Всеобщем
Выставка в Вене, очаровательно рассуждает о детских игрушках
в своём докладе (глава «Развитие особых чувств»). Он говорит, что
огромное количество игрушек (разделенных по национальностям) на первый взгляд
производит впечатление глупой одинаковости, но при втором взгляде
«обнаруживаются в них особые черты, как национальные
особенности, а более пристальное изучение показывает, что в этих
игрушках достаточно смысла, чтобы не только раскрыть движения
ума, но и предсказать, что будет дальше».

Он классифицирует представленные игрушки и тем самым дает нам восхитительное
и ценные обобщения, некоторые из которых я процитирую:--

"Китайских и японских игрушек бесчисленное множество, как и следовало ожидать.
Японские игрушки намного ярче, куклы раскрашены в золото и безвкусные цвета
абсолютно дерзкие. Применение природных и
механических сил в их игрушках не может не определять вкусы
следующего поколения к физическим наукам.

"Китайские куклы выдержанны по цвету, кротки по поведению и всеобъемлющи
по выражению лица.... Излюбленной китайской игрушкой остаётся театральная сцена,
где к семье относятся _; la Мольер_.

«Персия присылает красивые игрушки, из чего можно сделать вывод о национальном
вкусе к музыке, поскольку большинство их кукол играют на духовых инструментах.

"Турция, Египет, Аравия не присылали кукол. Не делают ли они их из-за
впечатления, что куклы для детей становятся идолами для мужчин?

«Финны и лапландцы, которых не беспокоят такие
религиозные предрассудки, делают своих кукол с румяными щеками и
толстыми, как у тюленей, телами.

"Французская игрушка отражает многогранность нации, затрагивая
любые темы, серьёзные или гротескные.

«Из Берлина приходят длинные вереницы артиллерийских орудий, полки
пехоты и кавалерии по движущимся рельсам.

"Из Гарца и Альп по-прежнему приходят эти деревянные стада,
более характерные для скудных чувств их создателей, чем для инстинктов
животных, которых они изображают.

"Американские игрушки оправдывают правило, которое мы
нашли полезным в других местах, а именно, что их характер одновременно
раскрывает и предвосхищает национальные тенденции.
У нас игрушки знакомят детей с домашним хозяйством,
сельским хозяйством и механическим трудом, а их материал долговечен,
в основном это дерево и железо.

«Таким образом, с самого детства у каждого народа есть свои симпатии, которые
выражены или подавлены и укоренились в его плоти и крови глубже, чем
схоластические идеи... Дети, у которых нет игрушек, очень поздно
осознают реальность и никогда не формируют идеалы... Народы, прославившиеся
своими художниками, ремесленниками и идеалистами, снабдили своих детей
множеством игрушек, потому что в одной кукле больше философии и
поэзии, чем в тысяче книг... Если вы расскажете нам, с чем играют ваши дети,
мы расскажем вам, какими женщинами и мужчинами они станут.
эта республика производит игрушки, которые воспитывают нравственный и художественный
вкус у её детей.

Развивающие игрушки Фрёбеля оказывают нам одну услугу: они проповедуют
тихую, но впечатляющую проповедь простоты.

Легко заметить, что суматоха нашей современной жизни не совсем
соответствует простому кредо детства: «радость и свобода, когда
ты занят или отдыхаешь», но, возможно, мы могли бы сделать его чуть менее искусственным, чем сейчас.

Каждый вдумчивый человек знает, что простые, естественные игрушки старомодного ребёнка, которые представляют собой не что иное, как колышки, на которые он
его светящиеся фантазии полезнее, чем наши сложные современные механизмы, в которых ребёнку нужно только «нажать на кнопку», а игрушка «сделает всё остальное».

Например, говорящая кукла на батарейках — представьте себе поколение детей, воспитанных на таких игрушках! И производители игрушек не останавливаются даже на этом великанше ростом в четыре фута, которая говорит «Папа!» Мама! Она
уже устарела, они начали её улучшать! На днях электрик
рассказывал мне о новой превосходной кукле-альтруистке, отвечающей
требованиям нынешнего десятилетия. Вы должны действовать с умом
нажмите на кнопку и задайте ей контрольный вопрос, например, не хочет ли она
конфетку; после чего она должна ответить с ангельской отстранённой улыбкой
(расположенной на левой щеке): «Дай брату _большой_ кусочек, а мне
маленький!» Если устройство выйдет из строя (а я искренне на это
надеюсь), оно, несомненно, вернётся в естественное состояние и
приведёт в ужас окружающих, сказав: «Дай мне _большой_ кусочек!» Отдай
брату _маленький_ кусочек!

Подумай о том, что тебе подарили позолоченную куклу, чтобы ты с ней
развлекался! Подумай о том, что тебе пришлось играть, — играть,
подумать только, с моделью
приличия, высокомерное уродство, подобное этому! Разве ты не скучаешь по своей старой милой кукле с потрескавшимся ртом и набивкой, вытекающей из её ног? Или по своей любимой Арабелле Кларинде со сломанным носом, прекрасной даже в разрушении, — созданиям, «не слишком умным и не слишком хорошим для ежедневной человеческой пищи»? Избитые, потрёпанные,
облысевшие, разделившие с нами безумные радости и безрассудные печали, как мы
любили их в их простом уродстве! С каким ореолом романтики мы
их окружали! С какой преданностью мы ухаживали за тем, у кого была сломана
голова, в те далёкие времена, когда новые головы нельзя было купить в ближайшем магазине. И даже если бы их можно было купить, стали бы мы, примитивные дети тех далёких тёмных веков, когда-нибудь думать о том, чтобы отрубить треснувшую светлую голову Этелинды и купить новую, странную, безымянную голову брюнетки, спокойно приделав её к телу Этелинды, как это сделал один мой знакомый на прошлой неделе, по-видимому, без единой мысли? Никогда! В те времена у куклы была личность,
и она до сих пор есть у некоторых простых деревенских жителей, даже в наши дни
поколение. Вспомните песню Чарльза Кингсли: «Когда-то у меня была милая маленькая куколка, дорогая».
Можем ли мы представить, что это написано об одной из этих современных чудовищ в очках, корсетах и с прической «винтаж»?

 «Когда-то у меня была милая маленькая куколка, дорогая,
 Самая красивая куколка в мире,
 Её лицо было таким красным и таким белым, дорогая,
 И её волосы были так очаровательно завиты.
 Но я потеряла свою бедную маленькую куклу, дорогая,
 Когда однажды играла на пустоши.
 И я искала её больше недели, дорогая,
 Но так и не смогла найти, где она лежала.

 «Я нашла свою бедную маленькую куклу, дорогая,
 Однажды я играл на пустоши.;
 Люди говорят, что она ужасно изменилась, дорогие мои.,
 Потому что вся ее краска смыта.;
 А коровы оттоптали ей руки, дорогие мои.,
 И волосы у нее ни капельки не вились.;
 И все же, ради всего святого, она по-прежнему, дорогие мои,,
 Самая красивая кукла в мире ".

Да здравствует кукла!

 «Куколка-бриллиантовая, драгоценная овечка,
 Птичка-колибри, горшочек с мёдом, драгоценность, варенье,
 Дорогая, нежная, милая, восхитительная —
 Красная, как ангел, белая, как ангел!»

 «Убрав куклу, вы стираете из сердца и головы чувства,
образы, поэзию, стремления, опыт, готовые к применению в реальной
жизни».

Каждая мать знает, как развивается нежность и материнство в её маленькой девочке, когда она ухаживает за своей куклой, гладит её, учит и заботится о ней. В журналистике много тревожных статей о том, что матери становятся менее заботливыми. Возможно ли, что отцы тоже находятся под угрозой? Невозможно переоценить святость и важность материнского духа во Вселенной, но и отцовский дух не лишён ценности (насколько это возможно). Газеты-пессимисты сравнительно мало говорят о
развивая это у молодых самцов своего вида. Через три года
Имея практический опыт работы с детьми из низших слоёв общества, и
на протяжении всех последующих лет, когда я исполняла почётные и
уважаемые обязанности воспитательницы, рассказчицы, певицы и
обычной постановщицы игр для их королевских высочеств, я была поражена
большей твёрдостью маленьких мальчиков, определённой грубостью и
нечувствительностью, из-за которых они поначалу менее восприимчивы к
мягкому воздействию.

Однажды я решил развить этот отцовский дух в группе маленьких сорванцов, чьё отношение к слабому полу, к птицам, цветам и насекомым, к красоте в беде и ранимой чувствительности было в высшей степени оскорбительным. В играх с птицами у нас всегда была мама-птица в гнезде с птенцами; теперь мы добавили в игру папу-птицу. Хотя дети пробыли в детском саду совсем недолго и не были полностью погружены в атмосферу игры, мальчики в целом были готовы
изображали птицу-отца, так как их радость от активного и мужественного занятия —
полёта по комнате в поисках червей — затмевала их естественное отвращение к кормлению птенцов. Добившись этого, мы сыграли в «Всадника-хозяина», в которой маленький сорванец гарцевал на игрушечной лошадке, переживая множество приключений, и в конце концов возвращался с подарками для жены и детей. Это, в свою очередь, стало естественным опытом, и мы перешли к нашему грандиозному «государственному перевороту».

Раз в неделю у нас был день кукол, когда все дети, у которых они были,
принесли своих кукол, и упражнения были заказаны с одной
вид забавный и поучительный их. Картина, что круг
оборванные дети сейчас передо мной и затемняет глаза со своими жалкими
предложения.

Какие куклы! Пятицентовые, десятицентовые куклы; куклы в испачканной одежде и
куклы в крайне непристойном виде; куклы, чьи румяные щёчки
были впитаны их матерями; куклы из тряпок, куклы из моркови и
куклы из полотенец; но все они источали запах чеснока. Материнская любовь,
однако, помиловал всех ограничений, и они были застегнуты, как наивно
материнской груди, как если бы они были привезены из Парижа.

"Благослови, душа моя!", возможно, были негласные комментируют эти крошечные
матерей. "Если мы будем только любить своих отпрысков, когда красивый и хорошо
одеты, то матери-сердце общества будет по-плохому!"

День кукол был день для колыбельных. Я всегда хотел собрать в этой комнате группу бесчувственных мужчин и женщин и посмотреть, как они растают под воздействием этой сцены. Возможно, вы не можете себе представить союз
чеснок и магия, тем не менее, о маловерные, они могут существовать.
 В центре круга стояла детская колыбелька, и кукла из детского сада, чистая, красивая и хорошо одетая, лежала за занавесками, ожидая, когда её уложат спать вместе с другими куклами. Одна маленькая девочка за другой гордо подходили к «материнскому креслу» и качали колыбельку, пока другие дети напевали свои нежные колыбельные. В этот момент даже старшие мальчики (когда влияние музыки завладевало их чувствами) с тоской оглядывались по сторонам, словно говоря:

«О Господи, почему Ты не сделал своего слугу женщиной, чтобы он мог
нежно баюкать один из этих интересных предметов без унижения!»

В такой час я вдруг сказал: «Джозефус, ты будешь отцом на этот раз?» — и, не дав ему ни секунды на раздумья, мы начали нашу знакомую колыбельную. Радикальная природа, весь ужас этого предложения не поразили (в тот момент сладостного умиротворения) Джозефуса. Он подошёл к колыбели, сел в кресло,
поставил ногу на качалку и спокойно покачивал ребёнка, а моё
сердце ликовало. После этого и отцы, и матери
принимал участие во всех семейных играх, и эта мощная и столь необходимая реформа
была проведена с помощью волшебной игрушки.




ЧТО ДОЛЖНЫ ЧИТАТЬ ДЕТИ?

"То, что мы заставляем детей любить и желать, важнее того, что мы заставляем их учить."


Когда я была маленькой девочкой (о, шесть самых очаровательных слов!)...
нет необходимости называть год, но это было так давно, что дети были
все еще напоминали о том, что их следует видеть, а не слышать, а также о том, что
они могли есть то, что было поставлено перед ними, или обходиться без (две максимы
, которые предполагают седую древность времени, которую нелегко измерить с помощью
чувств), - когда я была маленькой девочкой, у меня было большое счастье
живем в деревне.

Полагаю, у меня всегда был вкус к книгам; но я опущу тот
ранний период, когда я проявлял это, поднося книги ко рту, и
пытался усвоить их содержание в процессе зубрежки;
а также на более позднем этапе, который, возможно, возвестил о зарождении критического
мышления, когда я разрывал их на части и с криками насмешливого хохота
поднимал вверх рваные клочья. В отличие от критика, мне больше не
давали портить их, но, как и критик, я испортил немало
прежде чем моя рука вандала была остановлена.

 Как только я научился читать, у меня появился свободный доступ к превосходной медицинской библиотеке, мрак которой освещали несколько полок с богословскими трудами, завещанными семье каким-то ортодоксальным предком, и один-два тома Блэкстоуна; но помимо них, которые были явно не тем, о чём я мечтал, я помню только маленький книжный шкаф из орехового дерева, висевший на стене в семейной гостиной.

В нём было всего три полки, но на них хранились все тайны любви, жизни и
Смерть была в десятках потрёпанных томов, стоявших там бок о бок, и мы обращались к ним год за годом с неизменным интересом. Их количество никогда не казалось нам маленьким, истории никогда не надоедали:
 когда мы доходили до конца третьей полки, мы просто возвращались и начинали сначала — процесс, слишком малоизвестный современным детям.

Я до сих пор вижу их, эти ряды потрёпанных и нелепых томов,
содержание которых было перенесено в наши голодные маленькие мозги. Некоторые из них
сейчас у меня под рукой, и я люблю их потрёпанные уголки, их
Потрепанные страницы, на которых видны отпечатки детских пальчиков, и их
милые старые корешки, сломанные во время моей службы.

Там была «Книга снобов» в красном переплёте, «Ярмарка тщеславия» без обложки,
«Шотландские вожди» в малиновом переплёте, коричневый экземпляр «Жорж Санд»
«Теверино», а затем зелёный «Фестус» Бейли, на который я
набрасывался только в приступе бешенства и который на удивление
долго не выдерживал; а затем бордовый «Дэвид Копперфильд», чьи
страницы были измяты моими поцелуями. (Написать книгу, которую
будет целовать ребёнок! О, дорогая награда! О, сладкая, сладкая слава!)

В одном углу — избавьте меня от ваших улыбок — лежала толстая автобиография
Ф. Т. Барнума, подаренная мне благодарным фермером за то, что я спас жизнь ценному джерсейскому телёнку, который вот-вот должен был задушить себя. Эта книга так воспламенила моё пылкое воображение, что
меня с трудом отговорили от того, чтобы выйти на арену в качестве управляющего цирком. Возраст и пол не имели для меня значения, и только отсутствие капитала в конце концов остановило меня. На полке над
головой стояли «Кенилворт», «Леди с озера» и половина «Роб Роя». Я
Я всегда не решался читать вторую половину, опасаясь, что она закончится не так, как я её закончил, когда мне пришлось по необходимости дополнить сэра Вальтера Скотта. Затем были «Путешествия Гулливера», и если в какую-то из историй было трудно поверить, мне достаточно было обратиться к картам Лилипутии и Бробдингнега с отмеченными градусами широты и долготы, которые всегда убеждали меня, что всё честно и открыто. Конечно, там был большой зелёный и золотой
Шекспир, а не отредактированное издание для женских семинарий,
ни то, ни другое, ни даже прозаические рассказы Шекспира, адаптированные для юных читателей, но настоящие. Мы очищали их по мере чтения, по-детски воспринимая всё, что могли понять или осознать, и неосознанно пропуская то, что могло бы причинить боль, возможно, в более поздний период. Полагаю, нам не удалось в полной мере осознать колоссальный гений Шекспира, но мы получили огромное и неизгладимое впечатление от силы и мощи, жизни и правды.

Когда мы декламировали определенные сцены в верхней комнате с наклонными
Стены и мансардное окно, кровать вместо трона, хлопковый зонтик вместо скипетра — наши творения были довольно безобидными. Если я правильно помню, наши девятилетние леди Макбет и Яго, Фальстафы и Клеопатры, после того как их окунули в божественную амфору детской невинности, стали настолько респектабельными, что не вызвали бы исторического «румянца на щеках юности».

На полке над Шекспира были некоторые вещи, вероятно, лучше
подходит к детским вкусам,--Хоторна "чудо-Книга" Кингсли
"Водные Дети" Мисс Эджворт по "Розамунда" и "тысячи и одной ночи".

Были также две небольшие истории, рассказанные нам странствующим проповедником,
который совершал турне по деревням Новой Англии:
«Как Гасси обрёл благодать» и «Работа маленькой Харриет на
«Язычники» — мелодраматические истории о духовно совершенных и
физически слабых детях, которые какое-то время благословляли мир, но
умерли молодыми, оживляемые несколькими страницами, посвящёнными совершенно порочным и
милым детям, которые дожили до глубокой старости, чтобы проклинать мир.

 И наконец, издавалась только по особым случаям самая соблазнительная
версия детской песенки «Кто убил петушка-Робинсона?»
Цветные иллюстрации, на которых головы птиц двигались, как в
оракулах, с помощью хитроумно расположенных полосок, которые тянулись
из нижней части страницы. Это была пережиток детства, наше первое
знакомство с литературой, в которой есть сюжет, контрсюжет, интрига и
преступление, и тайна убийства была для нас очень реальной. Эта книга,
которая до сих пор существует, с птицами без голов,
упавшими замертво от перенапряжения,
всегда неразрывно ассоциировалась в моём сознании с детскими горестями,
потому что мне всегда хотелось, чтобы птицы вертели головами
одновременно, в ту же секунду, с таким же желанием со стороны моей сестры;
и в те редкие дни, когда драгоценный том убирали, одна из нас всегда надевала покаянную ночную рубашку в первой половине дня и скудно ужинала в постели, в то время как другая славно пировала за семейным столом, однако никогда не была вполне счастлива в своей добродетели, поскольку она отделяла её от любимого порока. Этот жалкий потрёпанный
томик, когда я вижу его в надёжном месте в ящике комода,
заставляет моё сердце биться чаще и погружает меня в мечты! Пожалуйста, скажите мне, если кто-нибудь
книга, прочитанная в более поздние и мудрые годы, вызывала у вас когда-нибудь такие
яркие воспоминания, на ваших губах такую затяжную улыбку, на ваших глазах такую
готовую пролиться слезу? Совершенно верно: "мы никогда не смогли бы так сильно полюбить землю"
, если бы у нас не было детства на ней.... Какая новизна стоит этого?
сладкая монотонность, когда все известно и любимо, потому что это
известно?"

Этот автобиографический лепет простителен только по одной причине.

Вспоминая, какие книги сильно трогали нас в прежние времена; какие
книги пробуждали сильные и здоровые желания, расширяли горизонт нашего
понимание и вдохновляло нас на благородные поступки, что мы получаем
некоторое представление о книгах, которыми следует окружить наших детей; и
воспоминания такого рода становятся своего рода психологическим наблюдением.
В тот момент, когда мы ясно осознаём, что книги, которые мы читали в детстве и
юности, производят глубокое впечатление, которое никогда не повторится
впоследствии (за исключением редких кризисов в душевной и духовной жизни, когда
печатная страница знаменует собой эпоху в интеллектуальной или духовной жизни),
мы укрепляемся в своём мнении, что очень важно, что и как читают
дети.

Агнес Репплиер говорит: «Ирония жизни в том, что наш взыскательный вкус к книгам должен формироваться на пепелище угасшего удовольствия».

Книга для детей — это такой факт, её герои такие живые, их так искренне любят и ненавидят, её сцены такие абсолютно реальные! Лежа на коврике у камина или свернувшись калачиком на подоконнике, они забывают обо всём, кроме истории. Тени сгущаются, и они больше не могут читать, но им всё равно, потому что за окном
волшебный край, населённый яркими фантазиями. Старый сад
Иногда это Арденнский лес, иногда — страна Лилипутия,
иногда — граница. Серая скала на берегу реки — это то пещера
Монте-Кристо, то замок, который защищают десятки вооружённых рыцарей,
выглядывающих по одному из-за кустов ольхи, пока прекрасная Эллен и
милая Ундина плывут вместе по тихому ручью.

Что касается формирования по-настоящему восхитительного литературного вкуса, я не могу сказать ничего хорошего в пользу своей разношёрстной коллекции книг, о которой я только что упомянул, потому что я просто валялся среди них и просматривал их в соответствии с причудливым планом Чарльза Лэма для Бриджит Элайи. Могло быть и лучше.
что-то было добавлено, а что-то убрано; но в них был целый мир
поучений и просветления, которых не хватает детям, читающим
исключительно те книги, которые написаны с жёсткой решимостью
соответствовать их уровню, пренебрегая некоторыми старыми
классическими произведениями, которым, как мы наивно полагаем,
нет замены. Вы не всегда можете убедить детей этого поколения
начать читать «Робинзона Крузо», а если они и начинают, то
слишком искушены, чтобы по-настоящему проникнуться, когда
находят следы Пятницы на песке. Подумайте об этом, мои современники: подумайте о том, чтобы
заменить этот напряжённый момент чем-то современным, «тупым»
кульминации!

Я не хочу скатываться к дешёвому цинизму и превозносить старые
времена в ущерб новым. Мы часто склонны рисовать
прошлое с нимбом над головой, которого у него никогда не было, когда оно было
настоящим. Мы не можем воспроизвести ни детей, ни условия,
которые были пятьдесят или даже двадцать пять лет назад. Современные дети должны быть готовы
к современным задачам, обучены отвечать на современные вопросы,
способны решать современные проблемы; но помогаем ли мы им
сделать это наилучшим образом? Во всяком случае, трудно присоединиться к
хвалебная песнь в честь тонн детских книг, которые ежегодно
выпускаются издательствами для родителей. Если детям прошлого не
уделялось должного внимания их индивидуальности, их симпатиям и
антипатиям, и если их потребности слишком часто откладывались до тех
пор, пока не были удовлетворены потребности всех остальных, — с другой
стороны, они не были избалованы благонамеренным, но неумелым
вниманием. Если сено было сложено так высоко, что они не могли достать ни одной соломинки, не потянувшись за ней, то, как правило, сено стоило
Это было полезно и, возможно, так же полезно, как сладкая и легкоусвояемая детская каша, которую некоторые люди в наши дни делают основным блюдом для своих малышей.

 Давайте взглянем на некоторые известные детские книги прошлого поколения и посмотрим, каков был их общий стиль и назначение. Возьмём, к примеру, миссис Барбоулд, которую можно отнести к той группе мужчин и женщин, которые полностью изменили стиль преподавания и написания книг для детей, — Руссо, де Генли, Эджворты, Жакото, Фрёбель и Дистервег, — все они были великими учителями, дидактиками,
Смертельно скучная миссис Барбоулд, которая, как пишет один из её биографов,
«написала значительное количество различных произведений для
обучения и развлечения молодых людей, особенно девушек».
 (В те времена девушек всегда называли «молодыми женщинами»,
детей — «младенцами», а рассказы — «сказками».) Кто может забыть эти «Ранние
«Уроки», написанные для её приёмного сына Чарльза, который появлялся на
страницах то в состоянии полного невежества и глупости, а
то облачённый в мудрость древних? Использование оскорбительных
Фраза «чрезмерно красивая», применённая к кружевной оборке очень маленькой
девушкой по имени Люси, обрушивает на её грешную голову одиннадцать страниц
таких нравоучений, которые могла бы произнести только современная мама,
услышав признание в грабеже или убийстве.

Всё это кажется нам невыносимо нравоучительным, но мы не можем
одобрять язвительность, с которой Саути и Чарльз Лэмб критиковали
добрую миссис Барбоулд в её преклонном возрасте; ибо её цель была
в высшей степени серьёзной, её взгляды на образование — здоровыми и
разумными для того времени, в котором она жила, её стиль — отточенным и
восхитительно спокойным, её любовь
для молодых людей, несомненно, искренняя и глубокая, а её характер
достоин всяческого уважения и восхищения своим достоинством, женственностью и
силой. Тем не менее Чарльз Лэмб в порыве меланхолии восклицает:
««Добрая старая Англия» больше не издаётся, в то время как чепуха миссис Барбоулд и
миссис Триммер валяется повсюду». Повесьте их — проклятую команду
мыслителей, этих разрушителей и уничтожителей всего человеческого в человеке
и ребёнке.

Мисс Эджворт, как нам кажется в наши дни, обладает тем же избытком возвышенных целей и, хотя она гораздо более выдающийся писатель, столь же
стремящаяся быть поучительной, во-первых, во-вторых и в-третьих, и
совершенно неспособная или не желающая скрывать свои намерения. Однако ни одна книга
никогда не оказывала более заметного влияния на молодёжь, и среди них есть
много таких — пусть и старомодных, — которые современные искушённые
дети могли бы читать с удовольствием и пользой.

 Бедная, непослушная Розамонд! вместо туфель, которые ей были нужны, она выбрала бессмертную «фиолетовую склянку» из витрины аптеки; а в следующей главе, после страниц с превосходными материнскими советами, она
отвратительная, но полезная «красная марокканская домохозяйка» вместо желанной
«сливы».

Люди могут говорить что угодно о том, что мисс Эджворт не хватало
такта как моралистке и экономисту, но в настоящее время у нас мало детских
писательниц, обладающих практическими знаниями, умственной энергией и
моральной силой, которые сделали её выдающейся фигурой в детской
литературе почти на столетие.

Никогда ещё не было такого времени, когда было бы так трудно
эффективно использовать книги, как сегодня, или когда для
совершения мудрого выбора требовалось бы так много решений, просто потому, что их так много
печатных материалов обрушилось на нас так много, что мы не можем «за деревьями увидеть лес».

Не в моей компетенции проводить различие между разными авторами, пишущими для детей в настоящее время. Составить полный каталог полезных книг для детей было бы совершенно невозможно; составить неполный список или попытаться указать, что достойно внимания, а что нет, было бы немногим лучше. Ни один список книг, составленный одним человеком, никогда не подойдёт
другому, а опубликованные «списки лучших книг» с их торжественными
банальностями в качестве советов, как правило, интересны только
их отражение личности писателя.

Я бы не стал выбирать что-то одно для ребёнка, разве что в его самые ранние годы, но лучше окружил бы его лучшими и достойнейшими книгами и позволил бы ему выбирать самому, потому что здесь есть избирательные симпатии и антипатии, которые нельзя игнорировать, — это действительно определённые признаки скрытых способностей и надёжные ориентиры для раскрытия возможностей ребёнка.

«Книги могут оказывать глубокое влияние только в том случае, если они объединяются
с решительными тенденциями». Обеспечьте правильные условия для умственной деятельности
рост, а затем позвольте ребёнку расти. Если мы слишком
строго диктуем, мы _об_волакиваем, а не _раз_виваем его разум и ослабляем
его способность выбирать. С другой стороны, мы не хотим, чтобы его чтение
было частичным или односторонним, каким оно может быть без разумного надзора.

 На днях я рассказывал сказки на ночь умной, но скучной десятилетней девочке. Когда я успешно привлёк её внимание к кошке-матери и котятам, я погрузился в то, что мне показалось ярким и совершенно естественным разговором между ними, когда она
Она оборвала меня на полуслове, сказав, что ей не нравятся истории, в которых
разговаривают животные, потому что это неправда! Я получил выговор и
попытался снова, на этот раз с большим успехом, пока не упомянул
цветущую алычу, которая склонила свои зелёные ветви и засмеялась
под летним солнцем, потому что её цветы были ароматными и
прекрасными, а мир — таким зелёным и красивым. Поразмыслив, она
решила, что это немного глупо, ведь деревья никогда не смеются! Итак,
этот раздражающий осколок человечества (она, конечно, ненормальная)
Её нужно запереть и кормить сказками, пока она не сможет
уловить слабый проблеск «света, которого никогда не было ни на море, ни на суше».
Бедная, слепая, глухая малышка, которой, возможно, суждено
когда-нибудь стать матерью множества других слепых, глухих малышек, — как бы я
хотел развить её воображение!

Что бы ни читали дети, давайте позаботимся о том, чтобы это было что-то хорошее в своём роде и
разнообразное, чтобы ни одна из неотъемлемых потребностей человеческой натуры
не была проигнорирована, чтобы ни воображение, ни память, ни размышления
не испытывали недостатка в чём-либо. Я признаю, что мне трудно помочь им в выборе.
когда большинство из нас еще не научились с умом выбрать для себя. А
тонкий вкус в литературе не могут быть получены без усилий,
и наше постоянное значение книжонки портит аппетит
великих.

Стиль - это вопрос определенного момента, даже на этом раннем этапе. Матери
иногда забывают, что дети не могут читать неряшливую, неуклюжую,
избыточную прозу и банальные стихи нараспев в течение десяти или двенадцати лет,
а потом с благосклонностью относиться к лучшим вещам.

Задолго до того, как ребенок осознает такую вещь, как чистота,
деликатность, прямота или сила стиля воздействовали на него
бессознательно, так что, когда наступает период сознательного выбора, его
либо привлекает, либо отталкивает то, что хорошо, в соответствии с его
воспитанием. Дети любят живость и яркость, им нравится немного
красочных слов или изящной бессмыслицы; но есть люди, которые стремятся
к этому и в итоге упускают истинную теплоту и добродушие, которые
так желанны для маленьких людей. Что касается бессмыслицы, мы помним
Ли Хант, который говорит, что есть два вида бессмыслицы, одна
В первом случае это происходит из-за переизбытка идей, во втором — из-за их недостатка. Стиль в руках некоторых писателей подобен боевой раскраске дикаря — он не имеет никакой ценности, если не нанесён толстым слоем. Наши малыши слишком часто начинают с дешёвых и безвкусных историй из одного-двух слогов, где картинки в основных цветах изо всех сил стараются компенсировать недостаток содержания. Затем они переходят к длинной серии
детских книг, некоторые из которых написаны людьми, не обладающими ни
умом, ни литературным талантом, чтобы писать для более взыскательной
аудитории; на том же основании, которое ставит молодых и
неопытные учителя в младших классах, где должен формироваться разум, и поручают более опытным более простую задачу — _вос_питывать уже частично сформированный (или _де_формированный) разум.

 Никогда ещё не было такой добросовестной, разумной и целенаправленной работы с детьми, как в последние десять лет; и если на наши плечи обрушился поток мусора наряду с хорошими вещами, мы должны принять неизбежное. Легенды, мифы и предания мира, а также его история и романтика
дошедшие до юных читателей благодаря писателям с обширными знаниями и
опытом.

Зная, как мы, опасности и препятствия на этом пути, и осознавая бесчисленные вдохновляющие мысли, которые дарит нам лучшее из того, что мы можем придумать, разве мы не можем так направлять чтение наших детей, чтобы наши старшие мальчики и девочки не были настолько привержены исключительно современным вкусам? Чтобы они были склонны читать чуть меньше мистера Салтуса, чуть больше Шекспира, разбавлять свою преданность мистеру Киплингу небольшими порциями Данте, отказаться от «Герцогини» в пользу краткого знакомства с Теккереем и использовать
Готорн как безопасное и приятное противоядие от мистера Хаггарда? Нам не стоит отчаиваться из-за ребёнка, который не любит читать, потому что книги — не единственное средство приобщения к культуре; но они являются очень важным средством, когда разум действительно стимулируется, а не просто заполняется ими.

 Мистер Фредерик Харрисон говорит: «Книги — это не столько образование, сколько законы — это не столько добродетель. Из всех людей, пожалуй, больше всего о том, что дело человека — знать ради жизни, а не жить ради знания, нужно напоминать книголюбам.

Но ребёнок, у которого нет тяги к чтению, который совершенно неспособен
погружаясь в печатную страницу, совершенно неспособный забыть свои детские
печали,

 «И погрузись,
 Душой вперёд, с головой в глубины книги,
 Увлечённый её красотой и солью истины»,

 — такого ребёнка следует пожалеть, ведь он лишается одной из главных радостей
жизни. У такого ребёнка нет старых добрых книжных друзей, на которых он мог бы опереться.
У него нет приятных воспоминаний о запылённых обложках и потрёпанных временем страницах; нет священных воспоминаний о тихих моментах, когда в пылкой юной душе зарождалась новая любовь к добру, новая волна щедрости, новое чувство человечности; зарождалась, когда мы переворачивали последнюю страницу
какого-нибудь потрепанного тома и прижались заплаканной детской
щекой к оконному стеклу, когда снаружи сгущались сумерки, и
мамин голос позвал нас из нашего укрытия: "Отложи книгу, дорогая,
и приходи пить чай". Для того, чтобы говорить лучше слов, Чем моя "она
это книги, которые мы читаем до середины жизни, которая больше всего плесень наши
персонажей и влияют на нашу жизнь; и это не только потому, что наши
природа тогда пластмасса и наши мнения гибкой, но и потому, что,
для того чтобы произвести неизгладимое впечатление, нужно давать многие автор
время и размышления. Книги, которые сопровождают нас в юности, которые мы любим какое-то время не только с энтузиазмом, но и с чем-то вроде исключительности, первой любви, — это те книги, которые навсегда остаются в нашей духовной жизни.




ДЕТСКИЕ ИСТОРИИ

«Быть хорошим рассказчиком — значит быть королём среди детей».


Создание историй продиктовано самыми разумными из
экономических мотивов, чтобы удовлетворить постоянный и растущий спрос.
Мы вынуждены удовлетворять шумных питомцев, которые окружают нас со всех сторон
.

Рядом с нами стоит нетерпеливое маленькое создание, дрожащее от ожидания,
смотрит широко раскрытыми глазами и умоляюще говорит: «Расскажи мне сказку!»
или, может быть, вокруг нас собрался кружок малышей, и каждый из них
с такой надеждой и доверием смотрит на нас и жестикулирует, что только варвар
мог бы их разочаровать.

Рассказчик — это особая ценность для детей. Когда его
дары будут раскрыты, он сможет попрощаться со своим тихим сном у
огня или спокойным отдыхом с любимой книгой. Хотя он и прячется
самые отдаленные уголки дома, но его обнаружат и заставят
отдать свое сокровище. По крайней мере, в этом вопросе малыши
на земле - сплоченное, единодушное сообщество; ибо никогда еще не было видно
ребенка, который не любил бы историю и не ценил рассказчика.

Возможно, мы никогда не мечтали практиковать искусство рассказывания историй, пока
нас не втянули в это властные команды малышей
вокруг нас. Для нас это неизведанная тропа, и мы едва ли понимаем
её трудности и препятствия, её широту и
возможности. И все же это нетерпеливое, непрекращающееся требование детской натуры мы
должны научиться удовлетворять, и удовлетворять разумно; ибо мы не должны думать, что
вся пища, которую мы даем малышу, обязательно придется ему по вкусу.
потому что он такой голодный. Это было не более истинного психического чем
физического диеты.

Какие объекты, тогда наш историй за пределы важным
радует маленьких слушателей? Как мы можем сделать их по-настоящему
полезными, выполняя трудную и почти невыполнимую роль
«полезных и в то же время декоративных»?

Конечно, есть определённые общие преимущества, которые ребёнок получает, слушая хорошо рассказанные истории. К ним относятся знакомство с хорошим английским языком, развитие воображения, развитие сочувствия и чёткое представление о моральных истинах. Однако мы обнаружим, что все истории, подходящие для маленьких детей, естественным образом делятся на следующие категории:

 I. Чисто воображаемые или фантастические, к которым относится так называемая сказка.

II. Реалистичные, посвящённые тому, что произошло, могло,
способно, должно или могло бы произойти без нарушения вероятности.
как правило, являются проводниками нравственных уроков, которые тем более впечатляют, что на них не
акцентируется внимание.

III. Научные, передающие крупицы информации о животных,
цветах, камнях и звёздах.

IV. Исторические или простые, интересные рассказы о жизни
героев и событиях в борьбе нашей страны за жизнь и свободу.

Существует множество мнений о том, стоит ли рассказывать сказки совсем маленьким детям, и нет никаких сомнений в том, что некоторые из них совершенно нежелательны и неуместны.
Те, что содержат жестокие или ужасные элементы, должны, конечно, быть
немедленно исключены из рассмотрения, в том числе «грязные» истории о жестоких
мачехах, свирепых великанах и людоедах, которыми изобилует так называемая
сказочная литература. Однако те, что чисты по тону и ярки по
окраске, несомненно, можно время от времени рассказывать, хотя бы для
разжигания воображения. Однако, возможно, лучше всего оставить их в качестве своего рода лакомства, которое можно есть только по большим праздникам.

Давайте будем реалистами, но остерегайтесь, о рассказчик!
не будьте слишком реалистичны. Избегайте «ужасающей истории» о злом мальчике, который
забрасывал птиц камнями, чтобы кто-нибудь из слушателей не вдохновился
на этот ужасный эксперимент и не проверил, действительно ли это убивает. Не рассказывайте историю о
медведях, которых посадили на горячую плиту, чтобы научить их танцевать, потому что дети
быстро научатся злорадствовать над ужасным.

 В рассказах делайте акцент на позитиве, а не на негативе;
учитесь утверждать, а не отрицать.

Кто-то, возможно, скажет здесь, что ребёнок когда-нибудь узнает о жестокости и грехе; зачем же ограждать его от этого сейчас? Верно,
оно должно прийти; но позаботьтесь о том, чтобы не вы сами его
привносили. «Держитесь подальше от детства, — говорит Жан-Поль, — и
не стряхивайте цветочную пыльцу своим грубым кулаком».

 Истины ботаники, минералогии, зоологии могут быть вплетены в
увлекательные истории, которые заинтересуют ребёнка не меньше, чем
самая экстравагантная сказка. Но постарайтесь так ловко выстроить свой рассказ вокруг того знания, которое вы хотите передать, чтобы оно стало ключевым моментом, вызывающим интерес, чтобы ребёнок ни на секунду не заподозрил, что вы хотите его чему-то научить под видом рассказа.
развлечения. Если это темное подозрение, крест свой ум, твоя сила
Ослабленные с этого момента, и он будет смотреть на тебя впредь, как
глубоко окрашенная лицемер.

Историческая история легко рассказывается и вызывает всеобщий интерес, если
изложить ее достаточно ясно и просто. Рассказ о первом
Дне благодарения, об открытии Америки, о происхождении
День независимости, детство героев нашей страны — всё это
можно сделать понятным и увлекательным для детей. Я предлагаю темы,
связанные только с нашей страной, потому что ребёнок должен научиться
прежде чем он сможет оценить далёкое, он должен узнать близкое. Лучше всего, если он получит некоторое представление о развитии собственных традиций,
прежде чем углубится в историю других стран.

  В любой истории, связанной с солдатами и сражениями, не будьте слишком воинственными. Не наполняйте свой рассказ грохотом орудий, запахом пороха и криками раненых. По возможности прививайте
детям идею борьбы за принципы и не рассказывайте об ужасах войны.

Мы должны помнить, что от того, какие истории мы рассказываем детям,
многое зависит от его более поздних литературных вкусов. Мы легко можем вызвать у него
жажду острого и сенсационного письма, рассказывая в детстве гротескные
и ужасные сказки. Когда малыш научится
читать, когда у него будет ключ к тайне книг, тогда он будет искать
в них ту же пищу, которая так радовала его вкус в прежние годы.

Мы только начинаем осознавать важность начального этапа в образовании
.

Действительно, царь Израиля, чья мудрость широко известна и чьи
сочинения широко читаются, подчёркивал важность раннего обучения
о детях около трёх тысяч лет назад; но прогресс истины в мире, как известно, происходит медленно. Когда родители и учителя, законодатели и законотворцы наконец-то искренне убедятся в неоценимой важности первых шести лет детства, тогда игры и занятия этого формирующего периода жизни больше не будут игнорироваться или оставляться на волю случая, а рассказывание историй займёт своё законное место в качестве воспитательного воздействия.

Давным-давно, когда я только начинал изучать детство и когда
все его возможности открывались передо мной, «ввысь, ввысь, от славы
к славе" - давным-давно меня попросили назвать то, что я считал
качествами идеального воспитателя детского сада.

Мой ответ был следующим: - возможно, кратким, но, безусловно,
всеобъемлющим:--

 Музыка Святой Цецилии.
 Искусство Рафаэля.
 Драматический гений Рахили.
 Административные способности Кромвеля.
 Мудрость Соломона.
 Кротость Моисея и
 терпение Иова.

 Двенадцать лет работы с детьми ни на йоту не снизили моих идеалов и не заставили меня считать какие-либо из этих качеств излишними;
на самом деле, если бы я писал этот список сейчас, он был бы немного длиннее.
и, возможно, следует добавить благоразумие Франклина, изобретательность Эдисона и талант к импровизации первых трубадуров.

 Трубадуры, если бы они могли вернуться на землю, бродили бы в одиночестве и безвестности, пока не нашли бы дом и убежище в гостеприимной атмосфере детского сада — единственного места в суетливом современном мире, где восторженные зрители по-прежнему собираются вокруг профессионального рассказчика.

Если бы меня попросили дать рецепт одного из этих профессиональных
рассказчиков, этих сочинителей детских историй, я бы предложил
Одна мера чистого литературного вкуса, две меры жестов и иллюстраций,
три меры драматического накала и четыре меры живой речи и ясного выражения.
Если к этому вы добавите щепотку такта и сочувствия, то получится
вкусное блюдо, которое наверняка понравится всем, кто его попробует.

А теперь о том, какую историю должен рассказать наш профессионал. При
выборе истории в первую очередь следует учитывать её соответствие
аудитории. История для самых маленьких, лет трёх-четырёх,
должна быть простой, яркой и насыщенной событиями. Они ещё не
они умеют слушать; их понимание языка очень ограничено,
а сочувствие совсем не развито. Они также не готовы взмыть вместе с вами в
высокие сферы воображения: приключения игривого котёнка, птенца,
который учится летать, потерянного мячика, верной собаки — всё это
в пределах их опыта и относится к милой, знакомой атмосфере дома, —
этим они наслаждаются и это понимают.

Также будет обнаружено, что количество детей, с которыми
разговаривают, является важным фактором при выборе истории.
Два-три малыша, собравшиеся вокруг вас, могут внимательно
слушать тихую, спокойную, ничем не примечательную историю, но кругу из двадцати
или тридцати нетерпеливых, беспокойных малышей нужно что-то более яркое и
интересное.

Если вы обращаетесь к большому количеству детей, нужно учитывать, из каких
семей они пришли. Дети утончённых, образованных родителей,
которые слушали семейные разговоры, с которыми разговаривали и
которых поощряли высказываться, — они способны понимать гораздо
более возвышенные темы, чем бедные малыши, которые знают только
с простыми, практичными идеями и грубой речью, ограниченной самыми
обычными жизненными потребностями.

А теперь, когда история хорошо подобрана, какой она должна быть по объёму? Невозможно установить точное время, которое она должна занимать, потому что многое зависит от возраста и количества детей. Мне снова вспоминаются рецепты и растерянность неопытной хозяйки, когда она читает: «Добавьте муки, чтобы получилось густое тесто». Увы! как она,
которая никогда не готовила густое тесто, может определить точное количество
необходимой муки?

Я могла бы дать некоторые рекомендации по времени, например: «Готовьте, пока
интерес ещё не угас»; или «Не делайте сказку слишком длинной, чтобы
не утомить детей»; но, в конце концов, это всего лишь
рекомендации из кулинарной книги. В этом, как и во многих других аспектах работы с детьми, нужно учиться в той «дорогой школе», которую «сохраняет опыт». Однако пяти минут вполне достаточно для малышей, и вы обнаружите, что если вы уделите вдвое больше времени детям постарше, то сможете рассказать захватывающую историю с подходящим вступлением и художественной развязкой.

 Поскольку одной из главных ценностей этого упражнения является знакомство
Не нужно говорить, что особое внимание следует уделить фразам, в которые облекается рассказ. Многие люди, которые никогда не пишут безграмотно, допускают неточности в речи, и сама непринуждённость и лёгкость, с которой рассказчик должен вести повествование, может привести к использованию разговорных и небрежных выражений. Однако, конечно, язык должен быть простым, а слова — по большей части саксонскими. Не должно быть тяжеловесных, джонсонианских выражений, которые
медленно тянутся через весь рассказ, запутываясь в своих складках
Мы не должны ограничиваться односложными словами, подражая примитивному стилю букварей и
первых книг для чтения. Вполне возможно говорить просто, но в то же время изящно и выразительно, и мы можем быть уверены, что дети неизменно оценят поэтичность выражений.

Рассказ всегда должен сопровождаться жестами — простыми, свободными,
непринуждёнными движениями, возможно, описывающими взмах крыльев
матери-птицы, когда она улетает от гнезда, или покачивание ветвей
ели, когда он поёт себе под нос на солнышке.
универсальный язык понимают сразу всех детей, а не
служит только в качестве переводчика слов и идей, но дает жизнь и
привлечение к осуществлению.

Иллюстрации, сделанные экспромтом или тщательно подготовленные заранее,
дети всегда с восторгом принимают. Вам также не нужно стесняться
попробовать свои "ученические силы" в этой работе. Неважно, если вы «не умеете
рисовать». Должно быть, это грубая картина, которая не понравится
маленьким зрителям. Их живое воображение преодолеет все
трудности и позволит им увидеть идеал, сияющий сквозь
реальный. Это хорошо и тогда, и сейчас, кроме того, чтобы иметь детей иллюстрации
история. Их рисунки, выполненные без посторонней помощи, наиболее
интересны с психологической точки зрения и доставят огромное
удовольствие вам, а также самим маленьким художникам.

Истории также можно проиллюстрировать лепкой из глины, идеализированным занятием
приготовление пирогов из глины, которое очень нравится детям. Вскоре они становятся настоящими экспертами в
лепке простых предметов и наслаждаются работой от всего сердца
их детские сердца.

Время от времени поощряйте малышей повторять то, что они помнят из
историю, которую вы рассказали, или рассказать что-то новое на ту же тему. Если
рассказанная вами история была в их вкусе и на знакомую тему,
то сразу же польётся поток детских воспоминаний, и у вас
произойдёт миниатюрная «встреча опыта». Если вы рассказывали,
например, историю о собаке, то «у меня когда-то была собака», —
кричат они.
Джимми, затаив дыхание, уже собирается рассказать какой-нибудь поразительный случай,
связанный с ним, когда Ники начинает: «И вот я пошёл, и человек с фунтом
нашёл его», и так далее, по кругу в «Бесплатном детском саду»,
каждый ребенок трепещет от желания поделиться с вами частичкой своего личного опыта
.

Соберите самых маленьких как можно ближе к себе, когда будете рассказывать истории.
Посадите самого маленького к себе на колени, а остальных прижмите к себе.
Это легко управлять в детской комнате, но и является более сложным с
большой круг детей. С последним вам остается только сесть самим
среди самых маленьких, уверенных, что интерес к рассказу удержит
внимание детей постарше.

Какой это счастливый час, час рассказов, дорогой и священный для
каждый любящий детей! Какая нетерпеливая, восхитительная публика — эти малыши,
сопереживающие героям, смеющиеся над их удачами, затаив дыхание,
боятся, как бы кошка не поймала непослушную мышку, хлопают в
ладоши, когда гадкий утёнок превращается в лебедя, — столько
восхищения, интереса, радости! Мы могли бы считать, что остальной
мир потерян для нас, если бы нас окружали такие сияющие лица,
такие любящие сердца и такое искреннее сочувствие.




Связь детского сада с социальной реформой

«Новые социальные и индивидуальные потребности требуют новых решений проблемы
образования."


"Социальная реформа!" Это всегда довольно впечатляющая фраза. Кажется, что нужно быть философом, даже чтобы подойти к столь возвышенной теме. Детский сад — простое, непритязательное место, где много маленьких детей работают и играют вместе; место, в которое, если бы его случайно заглянул практичный деловой человек, он, не задержавшись надолго и не придя достаточно часто, решил бы, что дети зря тратят время, особенно если бы этот самый деловой человек так долго взвешивал, измерял и рассчитывал, что
утратила зрячий глаз и чуткое сердце.

Несколько лет назад воспитательница детского сада в Сан-Франциско пробиралась по грязному переулку, навещая своих подопечных. Остановившись на пороге одной из дверей, чтобы выслушать последние откровения измученной женщины, она услышала громкий, но дружелюбный голос, доносившийся из верхнего окна многоквартирного дома за углом. «Убирайся отсюда!» — прокричал голос с акцентом
Стентора. «Учитель из «Детской стражи» идёт по улице!»

«Эврика!» — с улыбкой подумала учительница. «Вот вам и перевод! Наконец-то немецкое слово переведено на простой язык. Странные иностранные слоги были переданы неграмотной матери шепелявым ребёнком, и «детсадовцы» стали «детсадовскими охранниками»!_ Да благословит Господь этот грубый, но разговорный перевод!» Никакая королевская награда не может быть дороже для тех, кто её
получает, чем это необычное новое крещение!

Какое отношение детский сад имеет к социальной реформе? Какое влияние
оказывает его теория и практика на образ жизни?

Страж порядка с медными пуговицами на мундире сказал джентльмену на
перекрёстке: «Если бы мы могли открыть больше детских садов, сэр, мы
могли бы почти закрыть тюрьмы, сэр!» Мы услышали это высказывание,
поаплодировали ему и тут же напечатали на обложке трёх тысяч
отчётов; но при спокойном размышлении оно кажется преувеличением. Я не уверен, что детский сад в каждом районе каждого
города в Америке «почти закроет тюрьмы, сэр!»
Даже самый убеждённый оптимист испытывает чувство, что это не сработает
Чтобы добиться такого результата, требуется нечто большее, чем яростное преследование какой-либо одной реформы, какой бы важной она ни была. Мы назначаем следственные комиссии,
которые задают всё больше и больше вопросов, собирают всё больше и больше статистических данных и с каждым годом всё больше и больше запутываются. «Наши преступники — коренные жители или иностранцы?» — чтобы мы могли понять, хуже мы или лучше других людей? «Учились ли они когда-нибудь ремеслу?» — чтобы мы могли доказать то, что
мы уже знаем: праздные руки — это дьявольские орудия. «Получали ли они
образование?» — любым из жалких способов, которые дают убежище
под этим столь часто употребляемым словом, чтобы мы могли узнать, является ли невежество блаженством или _ожогом_; «состоят ли они в браке или нет?», чтобы мы могли определить влияние семейных уз; «употребляют ли они алкоголь?», чтобы мы могли привести множество доказательств против чудовищного зла невоздержанности; «какова их семейная история?», чтобы мы могли узнать, насколько сильно закон наследственности обременяет их. Горящие вопросы, если бы мы могли выяснить
причины преступлений.

 Выяснять, почему и зачем что-то происходит, — это закон человеческой природы
подумал я. Исправительные школы, тюрьмы, психиатрические лечебницы,
больницы и богадельни переполнены, и вполне разумно
узнать, как люди туда попали, и облегчить их участь, простить,
благословить, вылечить или исправить их, насколько это в наших силах.
 Тем временем, пока мы отпускаем, благословляем или хороним
несчастных у внушительных парадных ворот наших учреждений,
новые толпы толпятся у маленьких задних дверей. Жизнь — это мост,
полный зияющих пропастей, по которому мы все должны пройти! Тысячи бедствий,
человеческих страданий и пороков текут тёмным потоком внизу; и
Слепые, слабые, глупые и безрассудные постоянно падают в бушующее
потока. Мы, конечно, должны организовать спасательные шлюпки. Наш долг — вытаскивать тонущих бедняг, принимать их клятвы в раскаянии и благодарности и молиться о мужестве и смирении, когда они празднуют своё спасение, снова падая в воду. Но сегодня мы согласны с тем, что оказали бы им гораздо более ценную услугу, если бы смогли залатать больше дыр в мосту.

В детском саду пытаются залатать одну из этих «дырок». Она совсем маленькая
одна, достаточно большая только для детской ножки; но это наша доля в работе
мира — _держать его маленьким!_ Если мы сможем уберечь маленьких людей от
ошибок, мы можем надеяться, что у взрослых людей будут более уверенные
шаги и устойчивая походка.

 Одна богатая дама объявила о своём намерении пожертвовать 25 000 долларов
дому для неизлечимых больных. «Почему, — воскликнула бойкая девочка из детского сада, — вы не отдадите
двенадцать с половиной тысяч в какой-нибудь Дом для неизлечимых, и тогда ваши
остальные двенадцать с половиной пойдут гораздо дальше?»

Одним словом, забота о детях — один из признаков взросления.
цивилизация. «Лечить — это голос прошлого; предотвращать — божественный шёпот сегодняшнего дня».

Каково истинное отношение детского сада к социальной реформе?
 Очевидно, что оно может быть только таким, какое вытекает из его существования как плана по воспитанию. Мы все охотно соглашаемся с тем, что воспитание снижает уровень преступности. Звучит очень хорошо, но,
по сути, дала ли наша прежняя система все те результаты в этом направлении, на которые мы надеялись и о которых молились?

 Правда в том, что образование не сделает людей намного лучше, пока
План их обучения составлен лучше, чем когда-либо.

 Идея Фрёбеля — идея детского сада — о ребёнке и его способностях,
о человечестве и его судьбе, о Вселенной, о всей проблеме жизни
несколько отличается от той, которой придерживается подавляющее большинство
родителей и учителей. Она не до конца реализована даже в самом детском саду, где прилагаются сознательные усилия, и редко применяется в школе или семье.

Его план обучения охватывает весь период от детского сада до
университета и содержит некоторые важные особенности, которые
тесная связь с важнейшими проблемами современности. Если бы они могли стать неотъемлемой частью всего нашего обучения в семьях, школах и
учреждениях, бремя, под которым сегодня стонет общество,
становилось бы всё более и более лёгким для каждого последующего поколения. Эти
важнейшие особенности часто перечислялись. Я не являюсь счастливым
вестником новой истины. Я даже не могу разлить старое вино по новым бутылкам;
но повторение — мать учения, и я расскажу вам о результатах
одиннадцатилетнего опыта работы с детьми и семьями из бедных районов
занятия. Этот опыт не ограничивался преподаванием. Нельзя
жить среди этих людей день за днём, умоляя о том, чтобы нежеланных
ребят приняли, стоя у крошечных могил, выслушивая жалкие
исповеди несчастных отцов и беспомощных матерей, не сталкиваясь
с каждой проблемой этого повседневного мира; все они не могут быть
решены даже самыми мудрыми из нас; мы можем лишь ухватиться за
ближайший к нам конец мотка и терпеливо пытаться распутать
спутанные нити.

Детский сад начинается прямо с предположения , что моральный
Цель образования — абсолютная, а все остальные цели — чисто
относительные. Оно стремится стать школой жизни, где все практики
полноценной жизни становятся повседневной привычкой. Оно смело
утверждает, что поступать правильно было бы не таким уж сложным делом,
если бы мы немного попрактиковались — скажем, в десятую часть от того,
сколько мы практикуемся в игре на фортепиано, — и оно намерено
предоставить детям множество возможностей для практики в этом
направлении. Это говорит настойчиво и непреклонно: «Делай
благородные поступки, а не мечтай о них целыми днями». Для развития нужны действия
Необходимое условие. Чтобы развить нравственное чувство, силу и привычку поступать нравственно, мы должны упражнять их, возбуждать, поощрять и направлять их действия. Проверка, осуждение и наказание за неправильные чувства и поступки, как бы необходимы они ни были для безопасности и гармонии, да что там, для самого существования любого социального государства, не развивают правильные чувства и добрые поступки. Они ничего не развивают, потому что останавливают действия, а без действий нет развития. В лучшем случае они останавливают неправильное развитие, вот и всё.

В детском саду физическое, ментальное и духовное существо
к нему сознательно обращаются в одно и то же время. «Поштучная» работа недопустима. Ребёнок рассматривается в трёх аспектах: как дитя природы, дитя человека и дитя Бога; нельзя пренебрегать ни одним из этих божественных аспектов. Он с одинаковой заботой стремится привить
правильные и логичные привычки мышления, истинные и благородные
привычки чувств, чистые и возвышенные привычки действий; и он
спокойно утверждает, что, если информацию нельзя получить правильным
способом, лучше вообще её не получать. У него нет особых увлечений, если только вы не
назовём его вечную мольбу о всестороннем развитии ребёнка
хобби.

 Кто-то недавно сказал, что у воспитателей детских садов есть определённый запас
метафизических утверждений, которые они озвучивают по любому поводу, и что
они слишком любят разглагольствовать о «сущности» ребёнка. Едва ли можно
сказать, что в пользу симметричного развития детской природы можно сказать
слишком много. Это не просто «обтекаемые фразы», но если кому-то они не нравятся, пусть он вспомнит доброе, честное, звонкое напутствие полковника Паркера: «Помните, что в школу ходит весь ребёнок!»

Да, весь ребёнок ходит в школу, но редко получает образование после того, как попадает туда. Однако часть его занимается вечером, а часть — в воскресенье. Он берёт себя в руки
по субботам и во время каникул и многого добивается,
несмотря на то, что его зрение уже немного ухудшилось,
а слух стал немного хуже, так что госпожа Природа работает
против него и, несомненно, начинает опасаться мальчиков, которые
слишком много «учились», поскольку это, кажется, приводит их в состояние комы.

Наша общая система образования способствует умственному развитию с
значительным успехом. В настоящее время в неё с трудом
вплетается тренировка рук; но даже когда это будет сделано, мы
всё равно будем работать с несовершенными целями, поскольку
внимание, уделяемое тренировке сердца, пока никак не соразмерно
её важности. Мы знаем с той ленивой, бесплодной полузнанием, которое считается знанием, что «из сердца исходят вопросы жизни». Мы чувствуем, не с бешеной силой абсолютной убеждённости, а спокойно и равнодушно, как и подобает обитателям мира перемен, что
"поведение составляет три четверти жизни"; но мы не воплощаем это в жизнь.
Вера воплощается в действия. Мы "мечтаем", а не "совершаем" "благородные поступки". В
детском саду не отгораживают полчаса каждый день для воспитания нравственности
, а постоянно держат это в поле зрения. Еще
не навязчивый; для умственных способностей решаются в
же время, и организм укрепляется для своего особого труда.

При тех методах, которые обычно практикуются в семье и школе, я не понимаю, как мы можем ожидать более тонкого понимания добра и зла,
более чёткого осознания долга, более глубокого понимания
совесть, более возвышенное представление об истине, чем то, что мы находим в
мире. Мне всё равно, какого вы мнения о человечестве, придерживаетесь ли вы
кальвинистских взглядов и верите ли в полную испорченность младенцев,
или же вы последователь Вордсворта и поклоняетесь ребёнку как

 «Могущественный пророк! Благословенный провидец,
на чьих плечах покоятся те истины,
 которые мы всю жизнь ищем».

если вы справедливый мужчина или женщина и у вас большой опыт общения с маленькими детьми, вы будете вынуждены признать, что у них, как правило, довольно чёткое представление о добре и зле, и им нужно
лишь ненавязчивое руководство, чтобы они выбрали правильный путь, когда им его предложат. Я
говорю «большинство», а не «все» дети; для кого-то это бедные, размытые человеческие каракули,
запятнанные ошибками других людей. И как мы относимся к этому естественному чувству того, что истинно и хорошо, к этой готовности выбирать добро, а не зло, если это хоть сколько-нибудь понятно и привлекательно? По-разному, но все одинаково тупо, слепо и порочно. Если мы посмотрим на этическую значимость методов воспитания и дисциплины во многих семьях и школах, то увидим, что они откровенно унижают. Мы назначаем всё больше и больше «мониторов» вместо того, чтобы обучать «внутренних мониторов» в каждом
ребенок, сделай так, чтобы говорить правду было трудно, а не легко, наказывай за тривиальные
и серьезные проступки примерно таким же образом, практикуй открытый подкуп,
обещая детям несколько центов в день за хорошее поведение и ослабляя
их чувство справедливости, выдавая им карточки с картинками за то, что они говорят правду
и зачеты за выполнение наиболее очевидного долга. Это продолжалось
до тех пор, пока мы не оказались на грани того, чтобы нуждаться в еще одном Потопе и
новом старте.

Странно ли, что мы находим моральное чувство притупленным, совесть
непросветленной? Моральный климат, которым мы окружаем ребенка, таков
настолько туманно, что духовное видение становится всё более и более тусклым, — и
неудивительно! На эту сплошную массу невежества и глупости трудно
произвести какое-либо впечатление; однако я полагаю, что на небесах
больше радости от сердечного «шлёпка» по ней, чем от большинства ударов по
существующему злу.

В детском саду стараются обращаться с детьми рационально и уважительно,
побуждая их поступать правильно во всех случаях, когда это возможно,
отказываясь от любых поощрений, кроме удовольствия от работы на благо других
и радости, которая следует за хорошим поступком, а также от любых наказаний, кроме
те, что следуют как естественные наказания за нарушение законов, — очевидные
последствия конкретного проступка, каким бы он ни был.
К воле ребёнка обращаются таким образом, чтобы побудить его к
правильному поступку, если он правильный, и к неправильному, если он неправильный. Принуждение в смысле страха,
личный магнетизм, да даже любовь ребёнка к учителю могут быть использованы таким образом, чтобы ослабить его моральную силу. С каждым свободным,
осознанным выбором в пользу добра нравственная сила и стойкость
характера человека возрастают, и верно и обратное.

Если ребёнок ведёт себя непослушно во время игры, он выходит из круга и сидит или стоит в одиночестве, пока снова не почувствует себя частью сообщества. Если он портит свою работу, он как можно лучше собирает разрозненные фрагменты и уносит урок нравственности домой. Если он пренебрегает своей работой, ему не позволяется работать на благо других. Если он не работает в гармонии со своими товарищами, то наступает время, когда он ощущает чувство изоляции,
которое возникает из-за того, что он не живёт в единстве с преобладающим духом добра
воля. Он может иметь столько свободы, сколько согласуется со свободой
других людей, но не больше. Если бы мы могли привнести _дух_ такой
дисциплины в семейную и школьную жизнь, сделав её систематической
и непрерывной с самых ранних лет, было бы меньше маленьких
существований с «разболтанной» моралью, вырастающих в неэффективных,
бескровных мужчин и женщин. Это потребовало бы больших усилий;
но, если уж на то пошло, жизнь и так полна трудностей.
Мы не можем рассчитывать на то, что проглотим Вселенную, как таблетку, и отправимся в путешествие
по миру «словно улыбающиеся образы, идущие сзади».

Слепое подчинение авторитету само по себе не является нравственным. Оно необходимо
как часть государственного управления. Оно необходимо для того, чтобы мы могли уберечь детей от опасностей, о которых они ничего не знают. Оно также ценно как привычка. Но я бы никогда не стал учить этому на примере того вдохновенного идиота, мальчика, который «стоял на горящей палубе, откуда все, кроме него, бежали» и откуда он бы сбежал, если бы обладал умом обычного мальчика. Нельзя позволять послушанию разрушать здравый смысл и чувство собственного достоинства.
ответственность за свои поступки. Наша задача — воспитать
ответственных, самостоятельных людей, а не солдат.

 Добродетель процветает в здоровой моральной атмосфере, где добрые поступки совершаются как нечто само собой разумеющееся. Попытка привить идею
самоуправления крошечным человечкам, которые попадают в детский сад, полезна и бесконечно предпочтительнее самого бездумного подчинения произвольному приказу. В первом случае мы можем
надеяться, что когда-нибудь у нас появится проснувшаяся воля и совесть
борясь за правое дело, часто терпя неудачи, но преодолевая их,
благодаря всё более сильной радости от правого дела и стыду за неправое.
В другом случае у нас есть «хороший гусь», который делает правое дело ради
картинки, лежащей перед ним, — ребёнок, похожий на «дрессированную собаку»,
который не прыгнет через обруч, пока не увидит кнут или кусочек сахара. Вот вам и воспитание чувства правильного и неправильного!
Теперь о том, что детский сад способствует развитию
определённых практических качеств, столь необходимых в мире, но
слишком поверхностно затрагиваемых в семье и школе.

Изучающий политическую экономию достаточно ясно видит необходимость в большей бережливости и экономности в стране, но где и когда мы предлагаем развивать эти добродетели? В большинстве школ им уделяется слишком мало времени, поскольку их развитие, по-видимому, ещё не считается неотъемлемой частью учебного процесса. То тут, то там вдохновлённый человек
задумывается о том, что ребёнка действительно нужно учить жить в
возрасте от шести до шестнадцати лет, иначе потом ему будет
не так легко это сделать. Соответственно,
Ученики под руководством этого конкретного человека видят проблески
вечных истин между печатными строками своих учебников по географии и
грамматике. В детском саду развитие повседневных добродетелей
происходит так просто, так постепенно, даже так легко, что вы почти
начинаете считать их обыденными. Кажется, они появляются как бы сами собой, так что в конце дня вы видите, что мысль, слово и дело так чудесно сочетаются, что вы восхищаетесь «всеобщей согласованностью вещей», как выразился Диккенс. Они будут процветать
В школе тоже лучше, когда каждый день там ненадолго слышится весёлый гул работы. У ребёнка из детского сада «как раз достаточно» полосок для коврика, который он плетёт, — ничего не потеряется, ничего не испортится; в каждой из его коробок «как раз достаточно» кубиков, и каждый из них, как он обнаруживает, нужен для построения каждой простой формы. Он разрезает свой квадрат бумаги на дюжину кусочков в форме кристаллов, и — о чудо! каждая из этих
крошечных чешуек нужна для создания симметричной фигуры. Он был
небрежен в соблюдении направлений, и его форма из сложенной бумаги не
не «вышло» правильно. Это не ровно и не красиво.
Ложный шаг в начале закрепился в каждом последующем,
пока в конце не встретился его взору либо частичный успех, либо полный провал. Как легко здесь увидеть связь причины и следствия!
"Смелее!" - говорит воспитательница детского сада. "В следующий раз повезет больше, потому что мы
приложим больше усилий". "Ты можешь стереть уродливые, неправильные складки?"
"Мы попробуем. Увы, нет! Неподходящие вещи не так-то легко вычеркнуть, не так ли?
"Используй свой камвол до конца, дорогая: это стоит денег". "Давай оставим это в покое". "Давай
Давайте сохраним все крошки от нашего обеда для птиц, дети; не
роняйте их на пол: это только усложнит работу кому-то другому.
И так далее, до конца этого насыщенного, счастливого дня. Как легко в
детском саду, как, казалось бы, трудно потом! Кажется, что потом
остаются только книги; и «книги по-своему хороши, но они
сильно уступают жизни».

Самый поверхностный наблюдатель ценит производственную сторону детского сада, потому что она напрямую связана с современными
попытками сделать трудовое обучение частью школьной программы; но двадцать
или двадцать пять лет назад, когда эта тема не была так популярна,
дети в детском саду усердно трудились над своими красивыми и полезными
заданиями — крошечные миссионеры, помогающие указать путь к истине, которая
теперь полностью признана. Что касается ценности приучения детей к трудолюбию
как можно раньше, чтобы они могли увидеть достоинство и благородство
труда и осознать свою личную ответственность в этом мире действий, то
это слишком очевидно, чтобы останавливаться на этом сейчас.

Для Фрёбеля жизнь, действие и познание были тремя составляющими одного
гармоничного аккорда; но он не выступал за трудовое воспитание только для того, чтобы
дети были заняты, и даже не для того, чтобы они приобретали технические навыки. Готовая работа в детском саду — это лишь символ чего-то более ценного, что ребёнок приобрёл, выполняя её.

 Первые шаги во всех занятиях в детском саду намечаются или
предлагаются воспитателем; но эти указания или предложения предназначены лишь для того, чтобы служить своего рода опорой, за которую ребёнок может держаться, пока не научится ходить самостоятельно. Это всегда творческий подход.
Инстинкт, к которому нужно стремиться и который нужно оживлять: всё остальное вторично. Воспроизводя по памяти продиктованную форму, убирая или добавляя к ней, изменяя её центр, углы или стороны — с помощью дюжины изобретательных предварительных шагов — ребёнок развивает свой изобретательский талант, и вскоре он достигает того уровня в рисовании, конструировании, моделировании и т. д., когда ему больше всего нравится воплощать свои идеи в видимую форму. Простая просьба: «Сделайте что-нибудь красивое своими
руками» — приводит к множеству оригинальных комбинаций и дизайнов.
старые мысли в новой форме или что-то свежее и дерзкое, что
намекает на гениальность. Вместо двадцати шаблонных и рабских копий
одного образца у нас есть двадцать свободных, индивидуальных работ, каждая из которых
выражает сокровенные мысли ребёнка. Это придаёт труду красоту и силу,
а также достоинство, которого нельзя достичь никаким другим способом. Это превращает любую задачу, даже самую простую, в радость,
потому что в действие приводятся все высшие способности. Много так называемой «творческой
работы», когда ученикам «А-класса» разрешается наклеивать тысячу
вбивание колышков в тысячу отверстий, пока "Б класс" декламирует арифметику,
совершенно бесплодно, потому что за этим стоит так мало мысли.

Если у нас не будет заботы, физическое обучение, когда мы преуспеем в этом
внедрении его в школу, может стать таким же механическим и нерентабельным,
какой была большая часть наших умственных тренировок, и, таким образом, его моральная ценность
в значительной степени упущена. Единственный способ предотвратить это - позаимствовать совет
у Фребеля. Тогда, и только тогда, мы обретем проницательность,
способную действовать, знания, подкреплённые практикой, практику, подкреплённую
индивидуальность. Тогда действие перерастёт в бытие, а «бытие — это мать всех маленьких действий, а также взрослых поступков и героических жертв».

 В детском саду удаётся добиться от детей четырёх-пяти лет таких интересных и ценных свободных произведений искусства, только развивая всеми возможными способами чувство красоты, гармонии и порядка. Мы знаем, что люди в какой-то мере воспринимают цвет окружающей их обстановки, и если мы хотим, чтобы чувство прекрасного развивалось, мы должны дать ему пищу для развития.

В детском саду стараются создать более или менее привлекательную обстановку.
Множество картин и интересных предметов, растущие растения и
лианы, вазы с цветами, а также много света, воздуха и солнечного
сияния. Возможно, в одном из углов щебечет канарейка, и, скорее всего,
где-нибудь свернулась калачиком кошка или одинокая собака, которая
проследовала за детьми в это безопасное убежище. Это красивый,
приятный, домашний интерьер, очаровательный и радующий чувства. Воспитательница в детском саду
выглядит так, будто рада находиться здесь, а дети в основном
улыбаются. Кажется, что все живы. Аккуратные работы, разложенные повсюду,
артистично и наводяще на размышления. Дети встают со своих мест под
весёлую музыку и присоединяются к идеальной игре, в которой вместо
приторной сентиментальности «Салли Уокер» и неприятных воспоминаний
мы видим всевозможные полезные, поэтичные, детские фантазии, вплетённые в песню. Грубость по большей части исключена. Маленькие человечки-бабочки, пчёлки и птички порхают туда-сюда по кругу; воображаемые деревья протягивают свои ветви, а цветы — свои чашечки; и все кажутся весёлыми и довольными.
Выходя за дверь, вы прощаетесь, кланяетесь и целуетесь,
возвращаясь в комнату, потому что манеры приличного общества соблюдаются во
всем.

Вы делаете глубокий вдох. Это настоящий детский сад, и он похож на
маленький кусочек нового тысячелетия. «Здесь все такое красивое и
очаровательное», — говорит посетитель. Да, это так. Но вся эта красота,
изящество, грациозность, симметрия, утончённость, деликатность и изысканность,
хотя и кажется, что они направлены на развитие эстетической стороны
детской натуры, на самом деле имеют очень глубокое этическое значение. Мы
Все мы видели сверхъестественную добродетель ребёнка, который надевает своё лучшее платье, шляпу и туфли по такому важному случаю. Дети аккуратнее и внимательнее в изящной, ухоженной комнате. Они относятся к красивым вещам с большим уважением, чем к некрасивым. Они склонны стыдиться, по крайней мере в небольшой степени, неопрятности, вульгарности и грубости, когда видят их в контрасте с красотой, гармонией и порядком. По большей части они стараются «соответствовать» тому
месту, в котором оказались. Между ними есть некоторая связь
манеры и нравы. Это очень неуловимо и, возможно, не очень глубоко;
но это существует. Порок не процветает одинаково во всех условиях и
местах, ни в коем случае. Неграмотного негра подслушали, когда он молился:
«Пусть я буду так счастлив, что, когда я умру, у меня будут манеры, и я буду знать, что сказать, когда увижу своего небесного Господа!» Что ж, осмелюсь сказать, что на небесах нам понадобятся хорошие манеры, а также хорошая нравственность, и постоянное совершенствование одной из них из правильных побуждений может дать нам неожиданный толчок к развитию другой. Если систематическое развитие чувства
красоты и порядка имеет этическое значение, так и счастливыми
атмосфера детского сада влияние в том же направлении.

Я знал одного или двух "солидных мужчин" и одну или двух предопределенных.
старые девы, которые говорили, что не верят, что дети могут чего-то достичь.
в детском саду им было слишком хорошо. Есть
что-то однозначно порочный о людях, которые, не имея ничего
детское счастье. То чувство торжественности смертного бытия,
которое неизгладимо запечатлелось в нас благодаря нашим пуританским предкам
видит бог, это произойдет достаточно скоро! Между тем, счастливое детство - это
невыразимо драгоценное воспоминание. Мы оглядываемся назад и освежаем наши
уставшие сердца видением того, что пережитое бросило тень на
полную радость жизни.

Солнечная атмосфера хорошего детского сада дает юному человеку
растениям импульс к стремительному, энергичному росту. Тепло любви
окружает их со всех сторон, воплощая в жизнь их самые сладкие возможности.
жизнь. Корни укрепляются, формируются почки, и распускаются цветы там, где в более неблагоприятных условиях были бы голые стебли или бледные листья
взгляни на жалкие, несбывшиеся обещания, на души, которые не стали счастливее от того, что жили в этом мире, и на мир, который не стал счастливее из-за того, что они жили. «Добродетель воспламеняется от прикосновения радости». В детском саду это один из текстов, и он не порождает тот мрачный грибок разума, «который заставляет верить, что стремление к знаниям обязательно должно быть неприятным».

Социальная фаза в детском саду представляет наибольший интерес для
студентов, изучающих социальную экономику. Большое внимание уделяется совместной работе;
и ребёнок вдохновляется на то, чтобы жить _полноценной_ жизнью и в то же время
почувствуйте, что его жизнь соприкасается с другими жизнями во всех точках, — «ибо мы являемся частью друг друга». Это не единство «маленьких птичек» в паре, которые «согласны» в своих «маленьких гнёздышках», потому что «они бы выпали, если бы не были согласны», а зарождение божественного принципа, согласно которому «никто не живёт для себя».

Что касается конкретно религиозной культуры, то всё способствует развитию духа,
из которого вырастает истинная религия.

Во время утренних бесед, когда дети наиболее восприимчивы и готовы
«быть хорошими», как они говорят, их мысли обращаются к красоте
мир вокруг них, удовольствие от добрых дел, сладость добрых мыслей и поступков, красота истины, терпение и
доброта, а также благость Творца по отношению ко всем сотворенным им вещам.
 Ни один родитель, независимо от его вероисповедания или его отсутствия, будь он фанатиком или неверующим, не смог бы возразить против такого рода религиозных наставлений, которые даются в детском саду; и все же душа ребенка и его сердце во всех возможных смыслах направлены на все чистое и святое, истинное и непоколебимое.

Если ребёнок не любит своего брата, которого он видел, как он может любить
Бог, которого он не видел? "Любовь не причиняет зла ближнему своему,
следовательно, любовь есть исполнение закона". Существует огромное количество
практической религии, которую необходимо вдохнуть в этих маленьких детей с улицы
, прежде чем можно будет понять абстракции верований. Они
не могут жить словами, молитвами и текстами, мысль и чувство
должны предшествовать выражению. Как миссис Уитни говорит: «Мир полон решимости прививать детям религию из страха, что они воспримут её естественным образом».

Несколько мудрых высказываний доброго доктора Холланда в «Николасе Минтурне»:
«Приди ко мне, когда я пишу». Николас говорит, обсуждая этот вопрос о благотворительности и различных способах радикального искоренения нищеты, а не её постоянного смягчения: «Если вы прочтёте притчу о сеятеле, то, я думаю, вы обнаружите, что почва так же необходима, как и семя, — более того, семя будет потеряно, если почва не будет подготовлена заранее... Я верю в религию, но прежде чем я решусь её насаждать, я хотел бы, чтобы было что-то, во что её можно было бы посадить». Сеятелей слишком мало, а семена слишком ценны, чтобы их выбрасывать и терять среди терний и камней.

И последнее, но не менее важное: замечательная физическая культура, которой занимаются в детском саду, — это шаг в правильном направлении. Физиологи знают о морали столько же, сколько служители Евангелия. Пороки, которые толкают мужчин и женщин на преступления, так же часто проистекают из нездорового тела, как и из слабой воли и бесчувственной совести. Мерзкие фантазии и чувственные желания становятся сильнее и ужаснее, когда слабое тело и низкий уровень жизнеспособности не оказывают им сопротивления. Смертельные пороки
питаются энергией слабых, больных тел, запертых день за днём,
в грязных, переполненных многоквартирных домах больших городов. Если бы мы могли оградить каждого трёхлетнего ребёнка от этих физически ослабляющих и морально развращающих влияний и обеспечить ему три-четыре часа солнечного света, свежего воздуха и здоровых физических упражнений в день, мы оказали бы человечеству неоценимую услугу, даже если бы не пытались сделать ничего большего.

  Я постарался как можно короче, чтобы не отклоняться от темы, подчеркнуть следующие моменты:

I. Мы должны действовать в соответствии со своими убеждениями относительно ценности
профилактической работы. Если нам когда-нибудь придётся выбирать, давайте спасём
детей.

II. Связь детского сада с социальной реформой заключается в том, что, как план образования, он предлагает нам ценные рекомендации по умственному, нравственному и физическому развитию детей, которым, учитывая некоторые вопиющие недостатки нашего времени, мы могли бы последовать.

 Основные черты детского сада, имеющие непосредственное отношение к теме, заключаются в следующем:

1. Симметричное развитие способностей ребёнка, рассматривающее его
не как совокупность разума, души и тела, а как существо, способное
к благочестивым чувствам, ясному мышлению, благородным поступкам.

2. Попытка сделать так называемую «моральную культуру» чуть менее
безнравственной; рациональный метод воспитания, направленный на развитие
нравственной, самостоятельной силы ребёнка, — единственная правильная
дисциплина для будущих граждан свободной республики.

3. Развитие определённых практических добродетелей, отсутствие которых
ставит под угрозу процветание нации, а именно: бережливость,
умеренность, самостоятельность, бережливость, трудолюбие, вежливость и
трезвый взгляд на вещи, — ни одна из них не является
достоинством светского общества и, следовательно, не пользуется
большим спросом.

4. Особое внимание уделяется ручному труду, особенно в
развитии творческой деятельности ребёнка.

5. Воспитание чувства прекрасного, гармонии и порядка; его
этическое и эстетическое значение.

6. Акцент на нравственном влиянии счастья; радость как
благоприятный климат детства.

7. Воспитание социальной природы ребёнка; попытка научить его
братству людей, а также отцовству Бога.

8. Осознание того, что здоровое тело оказывает почти такое же
влияние на нравственность, как и чистый разум.

Я не говорю, что последовательное применение этих принципов приведёт к наступлению тысячелетия в мгновение ока, но я утверждаю, что они являются зародышами того лучшего образования, которое подготовит человечество к новой земле, над которой будет простираться новое небо.

Раскин говорит: «Преступлению можно по-настоящему воспрепятствовать, только не позволяя ни одному человеку вырасти преступником, отнимая желание совершать грех!» Но вы возразите, что это невозможно. Так оно и есть, признаюсь,
и всё же, если вы не готовы считать, что весь план
Всемогущее Существо должно быть полностью свергнуто, отринуто, побеждено,
тогда вы должны верить, что этот идеал возможен, каким-то образом, когда-нибудь.

Я не знаю лучшего способа приблизиться к нему, чем жить в соответствии с
детской идеей о том, что так же, как мы обретаем интеллектуальную силу, выполняя
интеллектуальную работу, и тончайшее эстетическое чувство, создавая
красоту, так и мы обретём для себя способность благородно чувствовать и
благородно желать, совершая «благородные поступки».




КАК МЫ ДОЛЖНЫ ВОСПИТЫВАТЬ НАШИХ ДЕТЕЙ?

"Не крик, — говорит китайский автор, — а взмах крыльев дикой утки
заставляет стаю следовать за ней ввысь."


Давным-давно в далёкой стране родился ребёнок, и когда его родители
увидели его, они полюбили его и в своих простых сердцах решили
сделать из него сильного, храброго, воинственного мужчину. Но Бог той
страны был голодным и ненасытным Богом, и он требовал человеческих
жертв. Поэтому, когда его руки трижды нагрелись, пока не запылали
красным пламенем, мать взяла ребёнка на руки, и его жизнь испарилась.

В другой стране родился ребёнок, и любящие глаза его матери
увидели, что его конечности деформированы, а жизненная сила едва теплится.
И всё же её сердце тосковало по нему, и она бы заботилась о нём, обучала его и любила его больше, чем всех остальных своих сильных, красивых детей. Но когда старейшины её народа узнали, что ребёнок был слаб, они постановили, что он должен умереть, и она склонила голову перед законом, который был сильнее её любви.

В третьей стране должен был родиться ребёнок, и гордый отец приготовил
подарки, купил шёлковые одежды и устроил пир для своих
друзей; но, увы! когда долгожданная душа вошла в этот мир, она
вселилась в тело девочки, и радость тут же сменилась
в траур. На мать обрушились горькие упрёки, ведь разве на земле мало женщин? и было принято решение, что младенец должен быть немедленно избавлен от тягот жизни. Поэтому, пока его жизнь ещё была под вопросом, мать мужа положила ему на губы влажные тряпки, и вскоре слабое дыхание прекратилось, а белая душа снова взмыла ввысь.

В другой прекрасной Божьей стране на свет появился ребёнок, и он
рос сильным и крепким, но не слушался своих родителей.
повелениям, и когда его неповиновение затянулось надолго,
отцы племени постановили, что он должен быть побит камнями до смерти,
ибо так было написано в священных книгах. И поскольку юноша был
полной собственностью своих родителей, и поскольку по общему
согласию они имели полное право поступать с ним так, как им
казалось правильным, они согласились на его смерть, чтобы его душа
могла быть спасена, и вечернее солнце озарило багровым светом его
мёртвое тело, лежащее на песках пустыни.

 * * * * *

Позже, в христианской стране, родились двое детей, один
Прошло сто лет, и мир настолько изменился, что
родители лишились абсолютной власти над жизнью своих детей.
Одним правили с помощью железных прутьев; их заставляли подчиняться с помощью жёстких
требований и сурового обращения в случае неповиновения, что превращало послушание в рабскую обязанность, и, кроме того, их учили, что они — дети Сатаны и наследники ада. Он не находил радости в своей юности, и
его несчастная душа трепетала от страха перед деспотом, который властвовал над ним,
и перед пылающей вечностью, которая, как ему говорили, была наказанием
за его грехи. Его воля была сломлена; он стал слабым там, где мог бы быть
быть сильным; и он творил зло, потому что не научился силе
самоограничения: и все же его народ любил его, и они делали все это
вещи, потому что они хотели полностью очистить его от всякой нечистоты.

Родителей другого ребёнка предупредили о плачевных результатах
такого мрачного воспитания, и они сказали друг другу: «Наш малыш
будет свободен, как ветер; его обязанности будут казаться ему удовольствием,
или, что ещё лучше, у него не будет никаких обязанностей, кроме удовольствия. Он будет
делай только то, что он хочет, чтобы его воля окрепла, и он мог выбирать только правильное, потому что он не знает зла. Мы не будем пугать его будущим наказанием, потому что, несомненно, его не будет; а если и будет, то не для такого ребёнка. Он будет любить своих родителей и слушаться их, потому что они посвятили себя его счастью и никогда не навязывали ему неприятных обязанностей. Когда он вырастет, он станет образцом мудрости и добродетели.

Но, увы! ребёнок, воспитанный таким образом, оказался таким же неудачником, как и
дитя аскетизма и мрака. Он был капризным, беззаконным, своенравным,
непослушным, страстным; он не думал ни о чьих удовольствиях, кроме своих собственных;
 он заботился о своих родителях лишь постольку, поскольку они могли быть ему полезны; и, подобно дикому зверю из джунглей, он охотился на всё живое вокруг себя и не заботился о том, кого он уничтожает, если его аппетиты были удовлетворены.

«Во всех сферах мнений и действий люди колеблются от одной крайности к другой на многочисленных жизненных дугах колебаний».
Это постоянное движение может быть необходимым условием существования, поскольку
Смерть — это прекращение движения; или это может быть бесконечное стремление разума достичь идеала, который проявляется так редко, что его постоянное местопребывание остаётся неопределённым. Несомненно, где-то на этой дуге есть срединная точка, и со временем стрелка, возможно, наконец-то найдёт «полюс центральной истины» и успокоится; но пока что во всех сферах труда и мысли она колеблется и, задержавшись на какое-то время на одной из крайностей, разочарованно возвращается к другой.

 Нигде эти крайности не проявляются так заметно, как в государственном управлении.
дети. Много веков назад, в патриархальный период, отец семейства, по-видимому, также выполнял функции судьи по уголовным делам;
но объединение этих двух обязанностей в одном лице, по-видимому, не внушало детям непреодолимого страха, поскольку и в Книге Чисел, и во Второзаконии есть законы, устанавливающие наказание за неповиновение и за то, что ребёнок ударил родителя.

Позднее римский отец получил неограниченную власть над жизнью и
смертью своих детей, но, вероятно, естественная привязанность и
более развитая цивилизация обычно превращала закон в пустую формальность.

Хотя со временем мир стал понимать, что жизнь принадлежит тому, кто её
проживает, а не тем, кто её дал, дисциплина на протяжении веков была
направлена скорее на тело, чем на разум, с идеей, что страдания плоти
спасут душу. Благочестивые
родители вплоть до недавнего времени считали порку детей
абсолютной религиозной обязанностью, и многие любящие
матери ожесточали своё сердце и укрепляли руку, чтобы
удары, которые, по её мнению, были необходимы для духовного благополучия
её ребёнка.

 Берёзовая розга и Библия были полным руководством для
родителей по ведению домашнего хозяйства во времена пуритан, и никто не может отрицать, что такое
обращение, хотя и довольно суровое, по-видимому, воспитало прекрасных,
сильных, самоотверженных мужчин и женщин.

 Губернатор Брэдфорд в 1648 году с чувством говорит о благочестии
Пуританская женщина, чьим долгом было «сидеть на удобном месте в
соборе, держа в руке маленький берёзовый прутик, и внушать
детям благоговейный страх», и, судя по частоте, с которой
В ранних пуританских записях упоминается телесное наказание, и, по-видимому, совершенно очевидно, что благоразумные мальчики и девочки того времени не страдали от чрезмерной снисходительности.

 Когда это массовое телесное наказание перестало применяться, многие философы предсказывали гибель человечества, но эти мрачные предсказания пока не сбылись.

Однако дисциплина претерпела колоссальные изменения с тех
дней, когда неповиновение каралось смертью, до приятного
морального убеждения XIX века, примером которого служит
бессмысленная рифма «fin de si;cle»:

 "Жил-был подающий надежды молодой конь
 Который был воспитан на любви, без принуждения:
 Он шел своим путем, и ему подслащивали сено;
 Так что он, конечно, никогда не капризничал ".

Результаты такой восхитительный способ лечения кажется достаточно
проблематично, и современного ребенка является общепризнанным нет
улучшение по его предшественники в точке уважения и сыновней почтительности
как минимум.

В отчете суперинтенданта, написанном тридцать лет назад для одного из штатов Новой
Англии, выражается сожаление по поводу того, что даже тогда правительство метрополии стало
небрежным. Он остроумно говорит, что Молодая Америка безудержна, по-родительски
влияние _couchant_; и в 1892 году эти позиции ещё не изменились.

Те, кто замечает методы, с помощью которых управляют многими детьми, удивляются, что результаты в плане характера и поведения не намного хуже, чем они есть. Доктор Ченнинг мудро говорит: «Надежда мира заключается в том, что родители не могут сделать из своих детей то, что они хотят». Счастливые случайности, связанные с окружением и обстоятельствами, иногда сводят на нет вред, нанесённый родителями, а огромный импульс расовой тенденции ведёт ребёнка по жизни.
препятствие, которое его воспитание поставило на его пути.

С самого начала кажется кристально ясным, что вы не сможете управлять ребенком, если
вы никогда не учились управлять собой. Платон говорил, много веков
назад: "самый лучший способ подготовки молодых тренироваться в
же время; не предостерег их, но чтобы быть всегда в выполнении ваших
собственные принципы на практике", и вся мудрость древности в
мысль. Если вы считаете себя подходящим человеком, которому можно доверить
воспитание ребёнка, какую цель вы предлагаете достичь с помощью
своей дисциплины? Какова ваша цель, ваш идеал?

1. Дисциплина должна полностью соответствовать природе ребёнка в целом и
учитывать возраст и развитие конкретного ребёнка, о котором идёт речь.

2. Она должна апеллировать к высшим мотивам и только к высшим мотивам.

3. Она должна развивать доброту, отзывчивость и сочувствие.

4. Она никогда не должна использовать методы, которые могут подорвать
уважение ребёнка к самому себе.

5. Оно должно быть абсолютно справедливым, а наказание, или, скорее, возмездие, должно быть соразмерно преступлению.

6. Оно должно учить уважению к закону и правам других людей.

Наконец, она должна учить «добровольному послушанию, последнему уроку в
жизни, хору, который поднимается от всех стихий и всех ангелов»,
и, поскольку целью истинной дисциплины является формирование характера,
она должна сделать человека хозяином своих порывов, своих страстей
и своей воли.

Определившись с целью путешествия, нужно решить, каким путём к ней идти.
Путь должен быть коротким, безопасным, экономичным и желательным.
До предположительно идеальной дисциплины можно добраться разными путями.
 Некоторые из них, правда, ведут в болото, некоторые — на край света.
обрыв; некоторые сбросят вас с горного склона с ужасающей
скоростью; другие остановятся на полпути, и вы окажетесь лицом к лицу с
неприступной стеной; а третьи и вовсе потеряют вас на унылой и безлюдной
равнине. Но какой бы путь вы ни выбрали, вас будет сопровождать
множество мудрых учителей, родителей и опекунов, а также бесчисленное
множество прекрасных детей.

Дорога угроз и страха, произвольных и чрезмерно суровых наказаний
была проторена во все времена, хотя, возможно, сейчас она немного заросла.

Ребёнок, который подчиняется вам только потому, что боится наказания, — это раб, который дрожит под плетью деспота. Чрезмерная строгость делает его лжецом и трусом. Он ненавидит своего хозяина, он ненавидит то, что его заставляют делать; в нём всегда живёт горькое чувство несправедливости, кипящая жажда мести; и если бы он был достаточно силён, то восстал бы и уничтожил власть, которая его подавляет. Он поступил правильно, потому что
его заставили это сделать, а не потому что он этого хотел; и поскольку
правильное поведение, послушание не было плодом его разума или
любви, оно не может быть постоянным.

Чувство справедливости сильно в сознании ребенка, и вы
постоянно ранили это чувство. Вы разрушили чувство причины
и следствия своими произвольными наказаниями. Вы сделали ему выговор за
непослушание, за беспечность, за недоброжелательность, за неправдивость,
за шумливость и за медлительность в усвоении уроков.

Как он может знать, какое из этих преступлений самое тяжкое, если все они
понесли одинаковое наказание? Почему хорошая порка должна научить его быть добрым к своей младшей сестре? Почему он должен этому научиться
Вы заставляете его быстрее заучивать таблицу умножения, потому что
сильно его бьёте? Вы когда-нибудь замечали, что боль помогает запоминанию?

 Если он плохо понимает разницу между
правдой и ложью, почему вы думаете, что удары по любой части тела
ускорят это понимание?

Разве не ясно, как день, что, поскольку он видит, что наказание не имеет непосредственной связи с преступлением, и поскольку он видит, что оно может быть лёгким или суровым по вашему усмотрению, разве не ясно, что он будет считать, что вы используете своё превосходство в силе
чтобы обращаться с ним несправедливо, и не посеет ли это предположение семена ненависти и бунта в его сердце?

Другой путь к дисциплине — это подкуп.

Пытаться воспитать в ребёнке добродетель с помощью подкупа, обещая ему награду в случае, если он вас послушает, — это явный абсурд.
Вы разрушаете те черты его характера, которые, как вы предполагаете, стараетесь развить. Вы воспитываете человека, который знает,
что такое добро и зло, и которого нужно учить сознательно выбирать
правильное ради самого правильного, который должен выполнять свой долг, потому что знает
это его долг, а не какое-то внешнее вознаграждение, связанное с этим.
Тем не менее, духовное вознаграждение последует в виде чувства
счастья, которое он испытает, и ребёнок может рано научиться находить
удовлетворение в этом и в одобрении тех, кого он любит.

Конечно, есть определённые простые вознаграждения, которые можно
использовать без опасений и которые ребёнок легко воспринимает как
естественные результаты хорошего поведения. Если он хорошо обращался с домашней кошкой,
то ему вполне можно доверить собственного питомца; если он
если он аккуратно уберёт свои игрушки, когда его об этом попросят, отец заметит, что в комнате чисто, когда вернётся домой; если он будет хорошо и быстро учить уроки, у него будет больше времени для работы в саду; и предположение о таких естественных последствиях законно и полезно.

Несомненно, всегда безопаснее обращаться к любви детей к удовольствиям,
чем к их страху перед болью, однако взятки и посторонние вознаграждения
неизбежно порождают эгоизм и коррупцию и заставляют ребёнка
ожидать от жизни того, чего никогда не будет. Хотя
Возмездие того или иного рода быстро следует за проступком,
однако добродетель, как правило, сама по себе является наградой, и хорошо,
что ребёнок должен усвоить это в начале жизни. Фрёбель
говорит: «Думает ли простой, естественный ребёнок, поступая правильно,
о какой-либо другой награде, которую он мог бы получить за свой поступок,
кроме этого осознания, даже если эта награда — лишь похвала?..

«Как мы унижаем и принижаем человеческую природу, которую должны возвышать, как
мы ослабляем тех, кого должны укреплять, когда предлагаем им стимул для добродетельных поступков!»

Стремление к подражанию часто используется для дальнейшего интеллектуального
прогресса и формирования правильных привычек, и это неизбежно порождает серьёзные проблемы.

Хорошо, когда перед ребёнком есть идеал, на который он может равняться, но когда этот идеал сидит через проход,
играет на соседнем заднем дворе или, что ещё хуже, является другим ребёнком в той же семье, его ненавидят и презирают. Его добродетели становятся
невыносимыми, и несчастный злодей предпочитает быть порочным, чтобы не походить на существо, которого так часто восхваляли
поётся, что само его имя отвратительно.

 Если ребёнок привыкает сравнивать себя с другими
и стремиться превзойти их, он становится эгоистичным, завистливым и
либо тщеславным в отношении своих достоинств и достижений, либо
крайне разочарованным в своих небольших успехах, в то время как
он завидует успехам своего соседа. Джордж Макдональд говорит: «Из соперничества, как и из жадности, не может получиться ничего благородного или по-настоящему хорошего. Я думаю, что мотивы в духовном плане одни и те же.

К чему же мы можем апеллировать в детях как к мотивам для добра, как к
средствам формирования правильных привычек мышления и действий? Ах!
Сердце ребёнка — это арфа со множеством струн, и если к ней прикоснётся рука мастера, то из каждой струны
раздастся прекрасный чистый звук, а в результате получится торжествующий всплеск великолепной гармонии.

 Легонько коснитесь струны любви и одобрения и прислушайтесь к
ответу.

Ребёнку нравится работать на вас, радовать вас, если он может, выполнять
свои обязанности достаточно хорошо, чтобы заслужить ваше одобрение, и
вдохновение от похвалы приятно его ноздрям. Это правильно и справедливо, что
он должен получать эту похвалу, и это будет способствовать его духовному росту.
развитие, если оно осуществляется с учётом различий. Только титаническая сила
характера может выдержать постоянное разочарование и неудачи и при этом
неуклонно двигаться вперёд, а слабому, неразвитому человеку время от
времени нужно одобрение, чтобы показать ему, что он на верном пути и
что его усилия ценятся. Конечно, характер и частота похвалы
полностью зависят от характера ребёнка.

Один робкий, неуверенный в себе человек нуждается в том, чтобы часто
наслаждаться вашим одобрением, в то время как другой, несколько склонный к
тщеславие и самолюбие подпитывают более бодрый нравственный климат.

 Нет никаких сомнений в том, что чистота и свежий воздух могут считаться
незначительными помощниками на пути к добру, и опасную вспышку неповиновения
иногда можно предотвратить, поспешно предложив маленькому бунтарю
прогуляться по саду, предварительно тщательно ополоснув прохладной водой
покрасневшее лицо и сжатые кулачки; а самоуважение часто можно
восстановить, надев чистый фартук.

Красота окружающей обстановки - еще один стимул к гармонии действий. IT
Ребёнку легче капризничать в бедной, мрачной комнате, скудно обставленной,
чем в саду, полном цветов, в тени деревьев с густой листвой,
где журчит вода.

Доктор Уильям Т. Харрис говорит: «Красота не может создать новое сердце, но она может сильно изменить характер», и это кажется бесспорным, особенно в отношении Божьего творения, которое делает добро «естественным образом жизни». Однако мы не хотим, чтобы наши дети были сибаритами, и мы должны стараться взращивать в них
грудки - выносливое добродетельное растение, которое, если понадобится, будет жить на альпийских высотах
и питаться скудной пищей.

Общеизвестно, что интересное занятие предотвращает разногласия, и
что праздные пальцы - орудия дьявола.

Ребенок, который хорошо ведет себя в школе с ее регулярными занятиями
и чередованием работы и игр, часто становится на каникулах
раздражительным, угрюмым, недовольным и ополчается против всего мира.

Дисциплина труда, если она правильная, если успех не заставляет себя долго ждать, является надёжной и эффективной. Успех, если
плод собственных усилий настолько сладок, что хочется ещё больше
потрудиться, чтобы его получить.

Здесь также можно увидеть обратную сторону медали. Завязанная узлом нить, которая рвётся, если её слишком нетерпеливо потянуть; пропущенные стежки, из-за которых узор получается неровным; неправильно установленный парус, который не будет двигать лодку; куча увядших листьев, которые не убрали и которые ветер разнёс по саду, — разве всё это не конкретные нравственные уроки терпения, точности и аккуратности?

 Иногда мы можем смело апеллировать к общественному мнению, когда
дети. Главная цель при этом "состоит в том, чтобы создать постоянно
развивающийся идеал, к которому тянется ребенок, и тем самым
добиваться с его стороны постоянно возрастающих усилий по реализации этого
идеала". В развитии ребенка наступает момент, когда он начинает
осознавать свою индивидуальность и жаждет, чтобы это признали
другие. Взгляды на жизнь, чувства людей по отношению к нему
четко отмечены, и он желает так формировать свое поведение, чтобы оно было
в гармонии с ними. Если он увидит, что сплетни и трусость - это
Если его товарищи будут смотреть на него с отвращением, он будет очень спартанским в своём лаконизме и мужестве; если его отец и старшие братья могут терпеть боль, не вздрагивая, то он не будет плакать, когда причиняет себе боль.

Часто он упрямится, когда его отчитывают за проступок наедине, но
когда его приводят на суд других детей, он огорчается, раскаивается и исправляется. Ему не по себе из-за
неблагоприятного решения крупной компании, но осуждение одного человека
его не тронуло. Однако обычно не стоит обращаться к
Таким образом, общественное мнение, за исключением абстрактных вопросов,
лишает ребёнка самоуважения и унижает его в собственных глазах, если о его
проступке трубят на весь мир.

Истории о храбрых поступках, стихотворения о героизме, самопожертвовании и преданности
создают в душе ребёнка чувство идеальности, которое иногда остаётся неизменным, даже если оно не согласуется с чувствами большинства.

Время от времени рождается какая-нибудь благородная душа, какой-нибудь герой, настолько воодушевлённый
идеалом, что он поднимается намного выше общественных настроений своего времени; но
Обычно мы считаем великим того, кто превосходит своих собратьев на дюйм или два,
а того, кто сильно отстаёт от уровня обычных чувств, мы считаем почти безнадёжным.

Стремиться к одобрению других, даже если они воплощают наши
высшие идеалы, — это, конечно, не самая возвышенная форма стремления, но это
один из этапов лестницы, ведущей к более высокому чувству —
стремлению к благословению духовного начала внутри нас.

Хотя дисциплина, основанная на страхе, как принято говорить,
не может быть слишком сильно осуждена, всё же существует «божественный страх», о котором
Библия говорит о том, что, безусловно, имеет место среди стимулов для развития воли. Ребёнок ещё не достиг, и сомнительно, что мы сами достигли, того высшего совершенства любви, которое полностью изгоняет страх.

 Автор, обладающий глубоким нравственным чутьём, говорит: «Разве закон семени и цветка, причины и следствия, закон непрерывности, связывающий Вселенную воедино, не суров? Это, несомненно, как и все справедливые законы, вызывает законный и полезный страх. Если мы должны пожинать то, что посеяли, то некоторые, возможно, большинство из нас, могут бояться урожая.

Ребёнок сторонится неодобрения любимого родителя или учителя.
 Чем больше он почитает и уважает тех, кто «выше его», тем больше он боится делать то, что, как он знает, они бы осудили.
 Если его приучили ожидать естественного возмездия, он будет испытывать здоровый страх перед тем, чтобы сунуть руку в огонь, поскольку знает о неизбежных последствиях. Он понимает, что глупо ожидать,
что злодеяние может остаться безнаказанным, и в ужасе отшатывается от
совершения греха, последствия которого он не в силах предотвратить
спастись. Он хорошо знает, что есть и другие наказания, кроме телесных, и он испытал боль, которая следует за самоосуждением.
"В таком страхе нет ничего унизительного, но есть искреннее и смиренное почтение и благоговение перед Божьим законом, который повсюду."

Таковы некоторые из ложных и некоторые из истинных мотивов, к которым можно
прибегнуть при тренировке воли, но в их практическом применении есть
различные аспекты, которые стоит рассмотреть.

Не можем ли мы усомниться в том, что часто бываем слишком требовательны к себе?
дети, слишком склонные к поиску недостатков? Если бы не то, что игра так увлекает их, а жизнь в целом не была бы такой захватывающей, если бы не эти смягчающие обстоятельства, мы бы довели многих из них до мрачного цинизма и человеконенавистничества в очень раннем возрасте. Я восхищаюсь скрупулёзной точностью в отношении
истины, тонким чувством различия между правильным и неправильным,
которое мы требуем от неоперившегося человека, который затруднился бы
объяснить нам разницу между «ястребом и ручной пилой», живущего в
царство воображения, и чей взгляд на мир подобен взгляду на большой театр,
устроенный для его удовольствия. Если бы мы были хотя бы наполовину
столь же скрупулёзными и сверхкритичными в своих суждениях о самих себе,
нас бы быстро признали виновными и приговорили к каторжным работам по
множеству пунктов.

 В детях есть много сравнительно небольших недостатков,
которые лучше вообще не замечать. Это всего лишь временные неудачи, крошечные капли, которые
испарятся, если их спокойно оставить на солнце, но если им противостоять,
они наберут силу и превратятся в мощный поток. Если бы мы иногда
Если бы мы применяли толстовскую доктрину непротивления к детям, если бы мы
не обращали внимания на мелкие проступки и спокойно находили другое
применение для беспокойной деятельности, то было бы меньше столкновений
волей и меньше проявлений злого духа, который обретает удивительную
силу, когда действует.

Не часто ли мы используем в своих
командах детям властный и угрожающий тон, в то время как спокойная,
мягкая просьба, произнесённая с надеждой, привела бы к послушанию гораздо
быстрее и приятнее?

Некоторых людей раздражает даже тень угрозы, даже если
разумный приказ; и если мы признаем, что вежливость является ценным смазочным материалом в наших отношениях со взрослыми людьми, то, по-видимому, будет правильно предположить, что она не будет совершенно бесполезна в общении с детьми. Мы не можем ожидать от них того, чего не даём самим себе, и бесполезно воображать, что мы можем обращаться к ним так, как к непослушной собаке, и получать в ответ мелодичные звуки.

Опять же, какой вред может быть от того, что иногда мы объясняем причины
своих команд, если они нравятся ребёнку? Мы не
желание воспитывать его в условиях военного положения; и если он почувствует мудрость отданного приказа, то с большей вероятностью с радостью подчинится ему. Часто могут возникать ситуации, в которых причины либо не могут быть должным образом объяснены, либо находятся за пределами понимания ребёнка; но если мы всегда относились к нему искренне и с любовью, он с радостью подчинится, полагая, что, поскольку наши приказы до сих пор были разумными, есть все основания полагать, что они и дальше будут такими.

Образовательное мнение с каждым днем все больше и больше стремится к абсолютному
убежденность в том, что естественное наказание, следствие, вытекающее из
причины, является единственным, которое можно безопасно применять к детям.

Это метод Природы, каким бы суровым и безжалостным он ни был, но
спокойным, твердым и исключительно справедливым. Тот, кто сеет ветер должен пожинать
вихрь, и тот, кто сеет чертополох может быть вполне уверен, что он будет
не собирают смокв в качестве своего урожая. Чувство непрерывности, последовательности от природы сильно в ребёнке, и если мы заставим его понять, что закон так же абсолютен в нравственном, как и в физическом мире, мы обнаружим, что почва для этого уже подготовлена.
цель.

Многие нарушения нравственного закона в более поздние годы совершаются из-за фатальной
надежды злодея, что он сможет избежать последствий своего греха. Если бы мы с самого начала жизни ясно дали понять, что спасения нет, что жернова богов в конце концов перетрут всё, даже если бункер будет пуст много лет, — если бы мы сделали это абсолютным убеждением, я уверен, что это значительно снизило бы уровень преступности.

 И это один из недостатков произвольного наказания: его иногда не применяют, когда сердце судьи смягчается по отношению к грешнику.
что заставляет его ожидать других возможных поблажек в будущем. Разве
оно не применяется иногда в гневе, когда преступник ясно видит, что оно несоразмерно преступлению?

 В этом и заключается преимущество естественного наказания: оно никогда
не применяется из-за слабой привязанности, оно никогда не применяется в гневе, оно полностью
не связано с личными чувствами. В груди ребёнка не остаётся отравленной стрелы несправедливости,
нет бунтарского чувства, что родитель воспользовался своей силой, чтобы
наказать: это воспринимается как абсолютно _справедливое_ наказание, и, будучи справедливым,
это необходимо, хотя и больно, но удовлетворительного в этом смысле
справедливость, которая является страстью детства.

Наши американские дети не по годам развиты в силе воли, так же как и в остроумии.
Они нуждаются в особой дисциплине. Мужество,
активность и дух первопроходцев отцов проявлялись в прорубании себе пути
через девственные леса, охоте на диких зверей в горных пустынях,
открытии неосвоенных земель, поиске металлов по бездорожью.
равнины, выбирающие свое собственное призваниеВсё это повлияло на детей, и они стали совершенно независимыми, чувствуя необходимость заботиться о себе, едва научившись ходить.

 Доверьте этот незрелый сгусток нервов и индивидуальности человеку со слабой волей или слабым интеллектом, и ребёнок быстро станет его повелителем.  Сила воли превращается в каприз, он не усваивает привычку подчиняться, и таким образом ценная способность к управлению теряется для мира.

«Низшие слои общества, — говорит доктор Харрис, — являются низшими,
не потому, что существует какой-то организованный заговор с целью их подавления, а
потому, что им не хватает руководящей силы. Тюрьмы, исправительные
учреждения, колонии заполнены людьми, которые оказались там из-за
своей слабости, а не из-за своего зла. Если бы в семье и в школе
их правильно воспитывали, они бы никогда не стали обузой для нации. Таким образом, мы постоянно растрачиваем силы, силы разума и духа, достаточные для того, чтобы сдвигать горы, потому что мы не настаиваем на том, чтобы каждый ребёнок воспользовался своим «унаследованным правом», то есть «чтобы его научили подчиняться».

Это серьёзная тема — воспитание воли, возможно, самая серьёзная из всех, что мы можем рассматривать, и её глубинные воды лежат далеко за пределами моего понимания. Однако некоторые принципы, на которых она основана, так же твёрдо закреплены, как дно океана, которое остаётся неизменным, хотя волны постоянно движутся над ним:

 1. Если мы сможем выработать _привычку_ поступать правильно, мы призовём на свою сторону одно из самых сильных человеческих качеств. Его импульс настолько велик, что может подтолкнуть ребёнка к исполнению долга ещё до того, как он успеет обдумать вопрос или поговорить со своей совестью


2. Мы должны помнить, что «сила характера накапливается, и все
предыдущие дни добродетели укрепляют её». Необязательно начинать
задачу с чистого листа каждое утро; вчерашние штрихи всё ещё
на месте, а сегодняшние усилия сделают рисунок глубже и смелее.

3. Мы можем заставить тело выполнить приказ, пальцы —
задачу, но это будет просто рабское подчинение. Истинное послушание
никогда не может быть навязано; оно является плодом разума и воли,
свободным, радостным приношением духа.

4. Хотя многие мотивы имеют место в раннем воспитании воли, — любовь
одобрение, уважение к общественному мнению, влияние красоты,
надежное занятие, уважение и почтение к тем, кто у власти, — все это
лишь подготовительные, предварительные упражнения, которые нужно хорошо
отработать, прежде чем душа сможет расправить крылья и взмыть ввысь.

5. Есть только один истинный и окончательный мотив для хорошего поведения, и
это жажда в душе человека благословения духа, непрестанное стремление
быть в полной гармонии с принципами вечного и непреходящего права.




Волшебство слова «вместе»

«Вместе» — ключевое слово XIX века.


Это старый мексиканский сад с глинобитными стенами. Вокруг него, вплотную к коричневым кирпичам, возвышаются белые георгины,
охраняемые своими высокими зелёными стеблями. Солнечные лучи уже
сильны, хотя сейчас только начало весны, и я рад, что могу почитать
под сенью апельсиновых деревьев. В тёмном лиственном покрове надо мной
сияют нежные, похожие на звёзды цветы, полураскрытые бутоны и
большие золотистые апельсины, а крошечные зелёные и полузрелые плоды
создают приятный цветовой контраст. Земля вокруг меня усыпана цветами
и бутоны, воздух наполнен ароматом, а пчёлы тихо жужжат над головой. Я начинаю клевать носом, но, подняв глаза от книги, вижу кое-что, что меня заинтересовало. Большой чёрный муравей тянет и дёргает за апельсиновый бутон, изо всех сил стараясь унести его с собой. Он в полтора раза длиннее муравья, в два раза шире и, наверное, намного тяжелее, но его размер и вес не имеют значения. Он энергично тащит его по альпийским
вершинам и долинам, но, очевидно, считает эту задачу
нелегко, потому что он время от времени останавливается передохнуть. Я хочу помочь ему, но
не уверен в его предназначении и, кроме того, боюсь, что моя неуклюжая
помощь будет неправильно истолкована.

Ах, как неудачно! муравей и апельсиновый бутон упали вместе в
глубины каньона в Колорадо, который зияет на тропинке. Вскоре муравей
появляется снова, но явно чувствует, что невозможно втащить бутон в такую
пропасть, и убегает на какое-то другое задание. Интересно, что ему было нужно от этого бутона? Может, он хотел его съесть, или это была безделушка, или игрушка для детей? Неважно, я никогда этого не узнаю и собираюсь читать дальше
снова. Но что это? Вот мой муравей возвращается в сопровождении
нескольких друзей. Они исчезают в кане, проявляя заботу и интерес
в каждом взмахе своих усиков. Их головы снова появляются в поле зрения,
и — да! у них есть бутон. Теперь события действительно развиваются,
и ноша быстро перемещается по ровному двору к дому. Неужели они
собираются отнести её на плоскую крышу, где, как мы недавно предположили,
находится гнездо? Да, вот они, прямо на стене, все прислонились к колесу и то и дело отдыхают в щелях
осыпающиеся стены. Бутон тянется к водосточным желобам, — я вижу, как он блестит,
когда его перетаскивают через край, — они скрываются из виду, — задача
выполнена! Как легко любое дело, когда люди готовы помочь, — думаю я.

 * * * * *

 В высоком мансардном окне большого города, в гнезде из одеял и
подушек, сидит маленькая Ингрид. Её голубые датские глаза смотрят с худого белоснежного лица, а тонкие руки вяло лежат на коленях. Она смотрит далеко вниз, на другую сторону площади, где виднеются лишь колышущиеся зелёные ветви и открытая дверь.

Теперь её глаза сияют, потому что из этой двери выбегает поток маленьких детей. «Смотри, мама! — кричит она, — вот дети!»
И мама оставляет стирку и подходит с мокрыми руками, чтобы
посмотреть, как каждый маленький мальчик смотрит в окно и машет шляпой, а
каждая девочка машет платком или целует руку. Они образуют кольцо;
На мгновение воцаряется тишина, а затем, среди хлопанья грязных
платков и потрёпанных шляп, раздаются громкие возгласы.

"Они празднуют мой день рождения," — кричит Ингрид. "Мисс Мэри знает, что это мой
С днём рождения. О, разве это не чудесно! И тонкие руки нетерпеливо посылают
благодарные поцелуи группе внизу.

 Сцена длится всего несколько мгновений, дети
погуляли на свежем воздухе и теперь возвращаются, останавливаясь у
двери, чтобы помахать на прощание в окно высоко наверху. Мать несёт
Ингрид возвращается в свою постель (прошло много времени с тех пор, как эти маленькие ножки
коснулись пола); но постель не так тяжела, как обычно, и стирка не так трудна, потому что оба сердца полны радости.

Наступает полдень, — слышно, как маленькие ножки поднимаются по лестнице,
и зовут Ингрид. Дверь открывается, и на пороге стоят два раскрасневшихся и запыхавшихся посыльных. «Мы принесли тебе подарок на день рождения, — кричат они, — это книга, и мы сами её сделали, и все дети помогали и что-то в неё вложили».
Мисс Мэри внизу, присматривает за детьми, и она передаёт тебе привет. До свидания! С днём рождения!

 «С днём рождения» — это точно! Золотой, драгоценный, увенчанный любовью день рождения! Была ли когда-нибудь такая книга, полная милых посланий и нежных мыслей!

 Ингрид знает, как малыш Тим, должно быть, старался, чтобы пришить этот красный кружок,
как Джон Джейкоб трудился над этим ткацким станком, а Эльза аккуратно складывала
стадо маленьких поросят. Все думали о ней, и все
«чудаки» помогали, и как дорог осязаемый результат этих
мыслей и помощи!

 * * * * *

Давным-давно, в детстве мира, длиннобородый дикарь,
Одетый в шкуры, зимой он бродил в поисках пищи, где бы
он её ни нашёл. Он выкапывал из земли корни, искал ягоды и
фрукты, прятался за камнями, чтобы наброситься на живую добычу, но
Часто он возвращался в своё логово голодным, если запасов корнеплодов не хватало,
а дикий зверь был осторожен.

Но если день выдавался удачным, если его собственный желудок был полон,
а тело укрыто, ему было всё равно, голоден ли и замёрз ли длиннобородый дикарь номер два. «Каждый сам за себя, — сказал бы он, заворачиваясь в шкуры, — а пещерный медведь или любой другой зверь, который попадётся под руку, пусть забирает себе всё остальное». Простота его мышления, полная свобода от ответственности убеждают нас в том, что он, должно быть, легко переваривал сырое мясо и жёсткие корни.
совершенство, а сон в этих меховых шкурах — без сновидений.

Что за надвигающийся визит общего врага, что за внезапное нашествие свирепой орды странных, диких, давно забытых существ побудило его сначала объединиться с варварами номер два и номер три для взаимной защиты? И когда долгие годы союза в военных действиях и
взаимного недоверия в остальное время сошли на нет, и когда дикари
превратились в скотоводов, земледельцев и ремесленников, какому
лидеру среди людей пришла в голову идея обмена товарами для взаимного
удобства?

Хотелось бы встретиться с тем раскрашенным дикарём, который первым предложил объединиться в войне, или с тем более поздним политиком-экономистом, которому в голову пришла мысль, что взаимная помощь возможна и в других сферах, кроме кровопролития.

 Союз, рождённый необходимостью ведения войны, впоследствии укрепился благодаря корыстным побуждениям, и, о чудо! эксперимент перестал быть экспериментом, и было доказано, что люди могут сражаться и работать вместе ради взаимной выгоды и прогресса.

В конце концов, это простое утверждение, что десять раз по одному — это десять; и
пчёлы, муравьи, дубоносы и бобры доказывают это так ясно,
что каждый из нас может прочитать, хотя мы и проходим мимо так быстро. И всё же
все великие истины сначала предстают в сознании человека в очень зачаточном виде,
и каждое последующее поколение создаёт более благоприятную почву для их роста и развития.

Во-первых, люди объединялись в союзы для нападения и защиты; во-вторых,
они обнаружили, что даже когда войны заканчивались, общение,
взаимодействие и обмен товарами были желательны; в-третьих, они
обнаружили, что ни одно крупное предприятие не могло улучшить их положение
Это было бы невозможно без сотрудничества; и, в-четвёртых, они начали объединяться
здесь и там не только для собственной защиты, для собственной выгоды, но и для того, чтобы присматривать за слабыми, помогать
беззащитным и даже отстаивать некоторые важные убеждения.

Магия «Вместе» распространилась так далеко, и кто знает, какую
Счастливую Долину, какую прекрасную Землю Бьюла она может создать в будущем?

Неисчислимая ценность сотрудничества, торжественная истина, что мы
являемся частью друг друга, что мы не можем работать на себя без
трудиться ради других, не причинять вреда себе, не причиняя вреда
другим, — всё это интеллектуально ценится большинством людей сегодня,
всё это, несомненно, признаётся; однако я не могу сказать, что это
получило широкое признание в образовании или что на этом особенно
настаивают при воспитании детей.

Но, конечно, если у детей есть какие-то социальные наклонности — а этот факт
не нуждается в доказательствах, — этим наклонностям с самого начала
следует придавать направление в сторону доброжелательности, в сторону
гармоничного совместного труда ради какой-то общей цели. Это было бы сравнительно легко даже в детской
в котором живут три или четыре маленьких человечка; и насколько всё становится проще, когда начинается школьная жизнь и когда способности детей значительно возрастают, когда они ежедневно общаются с большим количеством равных себе людей!

 «Общество», как говорит доктор Хейл, «является главным очарованием и единственной ценностью школьной жизни»; но во многих школах это очарование и эта ценность сведены к минимуму. «Стремление к подражанию, эта дьявольская тень стремления»,
так часто используемая в качестве стимула в образовании, должна навсегда
отделить ребёнка от его сверстников.

Как я могу по-христиански общаться с человеком, если я ему завидую
ему за его успехи и завидуя ему за его почести? Не испытываю ли я искушения
отказать в помощи моему слабому брату напротив, чтобы моя
помощь не поставила его в равное положение со мной?

Опять же, система "контроля", как это иногда бывает, ведет к
разделению и порождает неприязнь и недоверие. Я вряд ли захочу
тесного общения, за исключением кулачных боев, с мальчиком
который шпионил за мной весь день или, скорее всего, "донес"
меня как совершившего различные простительные проступки.

Некоторые учителя считают, что дисциплина укрепляется, если
детей приучают как можно меньше общаться друг с другом, и нет никаких сомнений в том, что этот метод способствует формированию послушных граждан. Вероятно, такой учитель был бы более доволен, если бы каждого ребёнка привозили в школу в паланкине с одним окном спереди и держали в нём на протяжении всего занятия.

Однако такой план едва ли осуществим, поскольку дети, хотим мы того или нет, обладают естественным и данным Богом инстинктом стремления к обществу друг друга. Им очень нравится объединяться в группы.
С какой бы целью ни было задумано образование, разве оно не должно следовать рекомендациям, которые может дать только серьёзное изучение детской природы?

 Фрёбель своими божественно-любопытными глазами заглядывал в разум и сердце ребёнка глубже, чем кто-либо из его предшественников, и для каждого едва заметного проявления жизни, которое он замечал, он создавал подходящие условия для развития. Его философия, истинно пророческая для грядущих дней, богата рекомендациями по развитию социальных способностей ребёнка. Никто никогда не чувствовал так остро, как он, неразрывную, органическую связь всего живого; и с глубоким духовным прозрением он
В детских играх и песнях ребёнок, даже находясь на руках у матери, может смутно осознать, что он является одним из звеньев великой цепи, опоясывающей Вселенную.

Позже, когда ребёнок в возрасте трёх-четырёх лет делает свой первый шаг
в мир и, отпустив мамину руку, входит в большую семью, состоящую из детей его возраста, он по-прежнему чувствует себя частью
огромного союза, каждый член которого служит ему, и перед ним открываются бесчисленные возможности
объединиться с другими, чтобы вернуть миру часть того, чем он наслаждался. Истории
Рассказываются истории и разыгрываются игры, которые побуждают его благодарить добрые руки,
которые дают ему хлеб насущный, тёплую одежду и мягкую белую постель по ночам.

 Чувство благодарности, разрастаясь и укрепляясь, должно проявляться в
действиях.  Мир так много сделал для него, что же он может сделать для мира?  Разве нет маленького инвалида, который был бы очень рад книге с красивыми картинками, вышитыми, нарисованными и раскрашенными его друзьями-детьми? Тогда он присоединится к своим товарищам и будет терпеливо
и с любовью создавать такую книгу. В классе немного пустовато и
Бесцветный? Тогда он может отказаться от части своей любимой работы, чтобы сделать
яркий фриз на стенах.

 Возможно, приближается национальный праздник. Он объединится со всеми
другими детьми, чтобы сделать флаги, трёхцветные гирлянды и розетки, чтобы
украсить комнату и порадовать матерей, отцов и друзей, которые придут
отпраздновать это событие.

Одно из величайших удовольствий, которое можно получить, — это
возможность «помочь» кому-то. Если ребёнок быстрый, аккуратный и осторожный, если
он закончил свою часть работы, он может пойти и помочь малышам, и
очень нежно и очень терпеливо он направляет пухлые пальцы, нитки
иглы, или связи на маленькие крышки, и покоряет огнеупорных кнопки.

Чтобы быть "маленьким помощником", будь он оказывает помощь своих товарищей или
вроде взрослые люди, а о нем, кажется, растет на самой высокой чести в своем
достижения. Он знает радость служения другим и чувствует, что
"помогать - значит выполнять работу мира".

Таким образом, мы стараемся придать внешнее выражение чувствам,
бурлящим в сердце ребёнка, зная, что «даже любовь может остыть», если
не получает питания. Весь дух работы, если она проводится так, как предполагал Фрёбель, должен быть направлен непосредственно на социальную эволюцию, а ярко выраженный персонализм, который является отличительной чертой нашей цивилизации и который отчётливо проявляется у наших детей, нуждается в помазании елеем альтруизма.

 . Круг, в котором дети стоят во время пения, сам по себе является идеальным воплощением единства. Руки соединены, чтобы образовать «круглый и
милый венок». Если какой-то ребёнок ведёт себя недоброжелательно или пренебрегает правами других, легко заметить, что он не только делает себя несчастным, но и
Это серьёзно портит удовольствие всех остальных детей. Если он намеренно
выходит из круга, то разрывается звено в цепи, которое можно
восстановить, только если он раскается в своём безрассудстве и с радостью вернётся на своё место.
 Таким образом, он рано поймёт, что все жизни связаны с его собственной и
что потакание своим эгоистичным желаниям не только вредит ему самому, но и
тем более осуждаемо, потому что причиняет вред другим.

Песни и игры не могут быть весёлыми, если каждый ребёнок
не только не хочет помогать, но и не хочет время от времени отказываться от своих главных
желаний. Все дети хотели бы быть цветами в
Возможно, сад, но очевидно, что кто-то должен оставаться в
кругу, чтобы забор был идеальным и не давал бродячим животным
разрушать то, что мы любим и ценим. Таким образом, происходит
постоянное отказ от личных желаний в знак признания того, что
другие имеют равные права и что, в конце концов, одна часть так же хороша,
как и другая, поскольку все они необходимы для целого.

При совместном строительстве дети быстро понимают, что симметричная фигура, которую четверо малышей сделали вместе, объединив свои материалы, намного больше и лучше, чем мог бы сделать каждый из них по отдельности
сделали в одиночку. Если они создают деревню за своими маленькими столиками,
один строит церковь, другой мастерские и магазины, третий школы
и жилые дома, в то время как остальные прокладывают дороги, разбивают сады, сажают
деревья и вспахивают поля. Ни у кого из детей не было сил
ни времени, ни материала, чтобы построить деревню в одиночку,
но посмотрите, как хорошо и как быстро это делается, когда мы все помогаем!

Песочница, в которой, конечно же, любят играть все дети, особенно хорошо подходит для совместных занятий. Они собираются вокруг неё и сажают растения
Они играют в саду с яркими шариками; они используют их для изучения географии,
моделируя холмы, горы, долины и реки рядом со своими домами; они разыгрывают исторические драмы, такие как «Поездка Пола Ревира»
или «Высадка пилигримов»; но ни один ребёнок не делает ничего из этого в одиночку; они постоянно и с удовольствием сотрудничают.

Цель этого занятия на один день, возможно, состоит в том, чтобы вместе с ребёнком проследить, как к нему попали его удобное кресло и крепкий рабочий стол.

 В одном конце песочницы группа детей сажает деревья.
с маленькими сосновыми веточками, которые они принесли. Приходят дровосеки, валят деревья и срезают ветки. Другая группа детей привозит тяжёлые повозки, заранее построенные из игрового материала, запрягает лошадей (взятых из Ноева ковчега) и готовится увезти брёвна. Теперь приходят дорожники и прокладывают ровную, твёрдую дорогу для повозок до самого берега реки, который построила другая группа малышей. Бревна
выбрасывают в реку; они плывут вниз по течению, сплавляются, уносятся
на мельницу; маленькие палочки изображают доски, на которые их распиливают; а пиломатериалы отвозят к столяру,
чтобы он изготовил нашу мебель.

Хотя вокруг песочницы собралось двадцать детей, все они были
заняты.  Каждый наслаждался своей работой, но ценил и работу
своего соседа.  Они работали вместе слаженно, и это
затрагивало их сердца и укрепляло чувство единства, которое
рождалось внутри.

Такие упражнения не могут не научить ценности и силе социальных
усилия и необходимость подчинять личные желания общему благу. Однако развитие индивидуальности не забывается,
поскольку «наша сила как личностей зависит от признания нами прав других».

 Это правда, что социальная проблема сложна и не может быть решена, даже частично, на каком-либо этапе обучения, если только воспитатель детей не является настоящим воспитателем и не убеждён с энтузиазмом в важности принципов, на которых основана проблема. И все же это можно было бы сказать с равной правдивостью о любом
образовательная цель, поскольку у Евангелия всегда должны быть толкователи, и
некоторые из них всегда будут давать более духовное толкование и постигать истину, которая была выражена лишь наполовину, в то время как другие, с тупыми глазами, механически «убивают буквой».

«В конце концов, — говорит доктор Стэнли Холл, — в образовании нет ничего более практичного, чем идеал, и ничего более идеального, чем практичность». И мы можем быть уверены, что направление социальных устремлений ребёнка к высоким и благородным целям, к самопожертвованию и великодушной заботе о других — это не только идеал, но и
Следуя за самым чистым светом, который когда-либо был дарован нам, но в то же время практичным в своей детализированной работе и в своей адаптации к потребностям и желаниям сегодняшнего дня,




ОТНОШЕНИЕ ДЕТСКОГО САДА К ГОСУДАРСТВЕННОЙ ШКОЛЕ

«Природа образовательной системы определяется тем, как она начинается».


Вопрос, который мы должны решить сегодня, заключается не в том, как заинтересовать людей и как проиллюстрировать настоящий детский сад, поскольку это уже сделано в значительной степени, а в том, как убедить школьные советы, директоров и избирателей в том, что окончательное введение
Включение детского сада в систему государственных школ — это то, чего очень
хочется. Детский сад и школа — это два отдельных, непохожих друг на друга, а иногда, хотя в последнее время очень редко, и враждебно настроенных друг к другу учреждения. Как одно повлияет на другое или как одно будет влиять на другое?

 Что касается окончательного принятия детского сада, то есть один предварительный
вопрос, который затрагивает суть всего вопроса. В настоящее время государство берёт на себя ответственность за обучение детей
по достижении ими произвольно установленного возраста. Не следует ли, скорее,
если он вообще берёт на себя ответственность за то, чтобы начать обучать ребёнка, когда тот в этом нуждается?_

 Вдумчивые люди сейчас осознают, что это регулирование является искусственным, а не естественным, и что мы тратим впустую два драгоценных года, которые можно было бы не только с пользой провести, но и так сформировать и повлиять на последующее обучение, что каждый последующий шаг давался бы легче и приносил больше пользы. Мы не стали упоминать начало, так как не знали, с чего начать.
Но теперь мы знаем, что метод Фрёбеля, рассчитанный на четырёх или пятерых
годовалые младенцы, когда их использует сдержанный и умный человек,
оправдывают нас в выборе этой деликатной, спорной темы.

Итак, пока что это вопрос закона - закона, который может быть изменен
так быстро и разумно, как того пожелает народ. Однако прежде, чем это
изменение может стать активным желанием людей, необходимо понять его важность
и оценить его последствия. Если будет доказано, что
последующее образование будет затруднено или каким-либо образом усложнено
из-за посещения детского сада, то все попытки его внедрения должны быть прекращены.
Если бы это был просто вопрос безразличия, что-то, что не улучшило бы и не ухудшило бы работу школ после уроков, то это оставалось бы вопросом выбора или прихоти, и родители могли бы решать по своему усмотрению.
но если можно будет доказать, что работа детского сада заложит более прочный фундамент или проложит более прямые пути для работников более позднего периода, то нам следует от всей души приветствовать его и с усердием и доброй волей разрабатывать его принципы. «Разрабатывать»
 его принципы означает не принимать его как нечто окончательное — как часть
Безупречное совершенство — но как ступенька, которая приблизит нас к истине. Если это хорошо, то хорошо для всех; если это истина, то мы хотим, чтобы она была повсюду; но если этот новый раздел образования и обучения должен получить распространение или успешно реализовать свои цели, то между учителями должно быть полное единодушие. Если бы они все понимали суть дела и понимали друг друга,
то не было бы недостатка в сочувствии; однако имело место
недопонимание, иногда конфликты, а также некоторые другие достойные
Учителя использовали детский сад как своего рода интеллектуальную
каракатицу, чтобы отточить свои разговорные навыки.

Конечно, я не закрываю глаза на тот факт, что после того, как мы решили, что нам нужен детский сад, возникает множество вопросов, связанных с целесообразностью: подходящие помещения, расходы на материалы, зарплаты, помощники, возраст детей при поступлении, система управления, количество детей в одном детском саду; и самое главное, но, как ни странно, наименее продуманное — это связь между детским садом и школой, чтобы развитие было непрерывным, а цепочка впечатлений
совершенный и несломленный.

Достаточно сказать, что это было сделано и может быть сделано снова; но это
требует осмотрительности, предусмотрительности, такта, серьезности и безупречности.
честность администрации, поскольку, если мы не можем полностью полагаться на нашу школу
советы директоров и воспитанников детских садов, рассчитывая на их мудрое сотрудничество
, глубокую заботу и великую мудрость в выборе учителей,
эксперимент будет провален. У нас и так достаточно рисков, с которыми приходится сталкиваться; давайте не будем позволять нашим детям, более уязвимым в силу возраста, чем те, с которыми мы имеем дело сейчас, — давайте не будем позволять им
стать жертвами политики, кольца и машинного обучения.

Детский сад более склонны злоупотреблять чем любой другой отдел
обучение. Нет земле во Вселенной так священна, как этот.
Но разница между начальной школе так же велик, только,
к сожалению, мы уже привыкли к ним; и в детском саду оздоровительная
под огнем, так сказать, должны быть абсолютно идеальный в своем совершенстве,
или он безжалостно поднял на смех.

По всей стране наблюдается огромный всплеск интереса к
детским садам и начальной школе, и это хорошо, поскольку
и самые фатальные ошибки системы государственных школ были совершены
_именно здесь_; и, несомненно, настанет время, когда потребуется больше знаний,
мудрости, такта, изобретательности, предусмотрительности, да и денег, чтобы
удовлетворить требования ситуации. Настанет время, когда беса скупости
больше не будут путать с духом экономии;
когда женщина, обладающая обычной человеческой слабостью, больше не будет
должна направлять, руководить, развивать, обучать, помогать, любить и проявлять терпение
к шестидесяти малышам, которые только начинают свой трудный жизненный путь
учиться, и каждый получает лишь одну шестидесятую того, чего он жаждет.
Тысячелетие будет близко, когда мы перестанем чего-то ожидать от девочек
просто из средней школы, что Сократ никогда не пытался, и
есть невозможно.

Посмотрите на известных фондовых сенатор Стэнфорда ферме Пало Альто. Каждый жеребенок, рожденный
в этом привилегированном сообществе, распределяется в класс из двенадцати человек. За этими
двенадцатью жеребятами ухаживают и обучают их четыре или пять квалифицированных
учителей. Насколько мне известно, ни один человек, заинтересованный в выращивании породистых лошадей, никогда не возражал против таких затрат труда и денег.
предполагается, что цель оправдывает средства. Но когда существа, которых нужно
обучать, - это люди, и когда цель, которой нужно достичь, - это не
скаковые лошади, а просто граждане, мы используем совсем другой процесс
рассуждения.

Нельзя отрицать, что тема раннего обучения жизненно интересна для
думающих людей. Детский сад стал
модой, цинично говорите вы. Это едва ли так, но это факт, что высшие, средние и низшие классы среди нас начинают признавать существование детей младше шести лет,
и осознайте, что они не просто ничтожества в жизни или неизвестные величины, а очень важные составляющие прогрессивного
образования.

 Когда мы говорим о работе детских садов с детьми из бедных семей и
утверждаем, что это одно из лучших средств для помощи несчастным малышам,
Арабы, уставшие от деморализующей уличной жизни, и их бесцельно слоняющиеся руки, которым нужно что-то полезное делать, их беспокойные умы, которым нужно о чём-то хорошем и полезном думать, и их любопытные глаза, которым нужно на что-то прекрасное смотреть, — никто не высказывает ни слова осуждения. Кажется, люди
Они готовы признать его моральную ценность, когда речь идёт о низших классах,
но когда они вынуждены платить за обучение своих собственных детей или видят, что то, что они называют и без того экстравагантной школьной системой, становится ещё более экстравагантным из-за этого дополнения, они начинают сомневаться. Другими словами, они верят в это, когда вы называете это _филантропией_, но не верят, когда вы называете это _образованием_; и это должно быть названо зародышем лучшего образования, к которому мы все стремимся, ближайшим приближением к идеальному началу, которое мы пока нашли.

Мы видим в превосходстве идеи Фрёбеля, рассматриваемой с точки зрения образования,
единственное оправдание её особой силы в борьбе с зарождающимся хулиганством.
Только потому, что она так необычно подходит для детской природы, так
полна философии и изобретательности в своих средствах и так богата
духовной истиной в своих целях и методах, она обладает такой
силой в борьбе с заброшенными детьми и невежественными и порочными родителями.

Принципы, на которых Фрёбель построил свою образовательную концепцию, можно
кратко изложить в четырёх пунктах. Во-первых, все способности
Ребёнок должен развиваться и упражняться в том, что позволяет его возраст. Во-вторых,
 способности к привычкам и ассоциациям, которые являются важнейшими инструментами
всего образования, всей подготовки к жизни, должны развиваться систематически с самого начала развития интеллекта.
 В-третьих, активные инстинкты детства должны развиваться с помощью
физических упражнений (в основном творческих), которые являются неотъемлемой частью обучения, и эти физические упражнения должны цениться главным образом как средство самовыражения. В-четвертых, чувства - это
быть обученным точности так же, как и руке. Ребенок должен научиться
наблюдать за тем, что находится перед ним, и наблюдать это по-настоящему,
умение, которое оценит любой учитель науки или искусства. Чтобы
выработать эти принципы, Фребель разработал свой практический метод
воспитания младенцев, и само название, которое он дал месту, где должны были проводиться его уроки игры
, указывает на его цель. В детском саду не должно быть книг, потому что ребёнку не
предъявляют никаких идей или фактов, которые он не может чётко понять и проверить. Объект не является
чтобы научить его арифметике или геометрии, хотя он и так узнает достаточно,
чтобы это было ему полезно в будущем; но чтобы он сам открыл для себя
_истины_ о формах и числах, линиях и углах.

Таким образом, на игровых уроках учитель просто определяет порядок, в котором ребёнок должен знакомиться с новым предметом, и даёт ему правильные названия, которые он отныне должен использовать. Но наблюдение за сходствами и различиями (основа всех знаний), переход от одного пункта к другому и выводы, к которым он приходит,
Все, что он делает, — это его собственные действия; он видит свою ошибку только в том случае, если
совершает ее. Ребенок работает с каждым предметом, с которым его учат, и
учится воспроизводить его.

 Недостаточно сказать, что любая обычная система предметного обучения в
руках талантливого учителя послужит этой цели или заменит детский сад. Люди, которые так говорят, очевидно, не имеют
представления о плане Фрёбеля, в котором наиболее яркой характеристикой является одновременное развитие
головы, сердца и рук.

Детский сад в основном отличается от более позднего обучения
школа, в которой знание фактов и развитие памяти подчинены развитию наблюдательности и соответствующей деятельности ребёнка, физической, умственной и нравственной. Её цель — использовать почти потерянное время с четырёх до шести лет, когда все небрежные и невежественные матери оставляют ребёнка на произвол судьбы, и когда самая заботливая мать не может научить своего ребёнка практическим социальным добродетелям так же хорошо, как по-настоящему мудрый воспитательница, которая работает с ним. "Мы учимся через действие" - это
девиз детского сада, но это должно быть _действие_, которое перерастает в _бытие_, иначе оно не соответствует своему идеалу, потому что в детском саду должно происходить формирование характера, иначе оно не достигнет цели, поставленной Фрёбелем.

Что детский сад делает для детей младше шести лет?
Чего он добивается, когда отправляет ребёнка в начальную школу? Я не имею в виду то, на что надеялся Фрёбель, или то, что иногда получается с одарёнными детьми и талантливыми учителями,
или даже то, что делается в хороших частных детских садах, потому что это ещё не
больше; но я имею в виду то, что на самом деле делают для детей благотворительные организации, которые по сути выполняют работу государства.

Я думаю, что они могут претендовать на ощутимые результаты, которые весьма примечательны;
и всё же они не работают ради результатов и не ожидают особых видимых плодов в эти нежные годы от культуры, которая настолько естественна, по-детски наивна и ненавязчива, что из-за своей внешней простоты воспринимается как игрушка.

При рассмотрении достижений ребёнка, который покинул
детский сад и которого фактически ничему не _обучали_ в обычном
В общепринятом значении этого слова мы видим, что он работал, экспериментировал,
изобретал, сравнивал, воспроизводил. Всё было открыто в процессе
деятельности, и продуктивная активность просветляла и развивала разум.

 Во-первых, что касается арифметики. Она не приходит первой, но если ты
говоришь на языках людей и ангелов, но не упоминаешь арифметику,
то это не принесёт тебе никакой пользы. В первом подарке показан один предмет,
и дети получают представление об одном целом; во втором они снова получают
три целых предмета, но другой формы; в третьем
и в-четвертых, регулярно делится куб видно, и все возможно
комбинации чисел насколько восемь изготовлены. В пятом
В подарке ребенок видит тройку и ее кратные числа; в виде долей, половинок,
четвертей, восьмых, третей, девятых и двадцать седьмых. С помощью
Шестой, седьмой и восьмой дары поле практически безгранично.

Во-вторых, что касается знаний ребенка о форме, размере и пропорциях. Его
развитие было довольно обширным: он знает, не всегда по названиям,
но по характеристикам, вертикальные, горизонтальные, наклонные и
изогнутые линии; квадраты, прямоугольники; равносторонние, тупоугольные и остроугольные
треугольники; пяти-, шести-, семи- и восьмиугольные фигуры; сферы,
цилиндры, кубы и призмы. Вся эта элементарная геометрия, конечно,
изучалась «по-детски», чисто экспериментальным путём, но ничего не придётся
забывать, когда ученик будет изучать геометрию в более научном духе.

В-третьих, что касается развития языка, выразительности речи,
мы не можем не подчеркнуть это. Словарный запас ребёнка из низших классов,
посещающего детский сад, вероятно, больше, чем
как у его матери или отца. Вы можете видеть, как это происходит.
 Сами учителя обязаны изучать простой,
подходящий, выразительный и понятный язык; ребёнка приучают свободно выражать
все свои мысли правильными словами с того момента, как он начинает
шепелявить; его обучают чёткому и тщательному произношению с помощью
пения, и в результате он удивительно хорошо владеет языком.
Я спешу сказать, что это необязательно должно использоваться для
разговоров в школе.

 Ребёнок, конечно, не научился читать и писать, но читает
Это значительно упрощается благодаря его способности к точному наблюдению и
практике сравнения форм. Работа по чтению — это игра для ребёнка,
глаз которого таким образом натренирован. Что касается письма, то мы
прежде всего учим его рисованию, что является разумным и естественным
планом. Ребёнок будет много практиковаться с грифельной доской и
карандашом, будет рисовать всевозможные линии и фигуры под диктовку и
создавать бесчисленные собственные рисунки.

Короче говоря, если бы наши дети могли провести два года в хорошем
детском саду, они бы не только принесли в школу эти знания
знаний, которые необходимы, но в какой-то степени научились бы _учиться_ и, по мере своего развития, _не нуждались бы в том, чтобы разучиваться_.

Пусть те, кто изо дня в день трудится с инертным разумом, в котором никогда не пробуждалось желание знаний, чувство прекрасного или удовольствие от умственной деятельности, скажут нам, сколько драгоценного учебного времени они сэкономили бы, если бы таким образом подготовленный материал был у них под рукой. «После
пяти-шести лет, проведённых дома или на улице, без обучения и
дисциплины, ребёнка отправляют в школу, где от него ожидают, что он будет учиться.
однажды. Он смотрит на странную, новую жизнь с изумлением, но без
понимания. В конце концов, его разум механически привыкает к
работе и упражнениям, не соответствующим вкусам ребёнка, к
первичным знаниям, и результатом очень часто становится слабое
тело и набитый знаниями разум, причём наполнение оказывает на
интеллект не большее влияние, чем на организм жареной индейки.«Детский сад может устранить эти интеллектуальные трудности,
а также дать ребёнку толчок к нравственному саморазвитию и
способность воплощать свои оригинальные идеи в видимой и постоянной форме, которая сделает его почти новым человеком. Если вовремя взяться за ребёнка, можно привести в движение все его лучшие, самые прекрасные и возвышенные инстинкты, самые чистые, благородные и жизнеутверждающие силы, которыми он обладает.

В детском саду много времени уделяется воспитанию вежливости и
учтивости, и в полностью социальной атмосфере, которая является одной из его основных особенностей,
вежливость и учтивость могут быть усвоены лучше, чем где-либо ещё.

Детский сад ни в коем случае не стремится сделать из детей вундеркиндов, но он успешно помогает маленькому ребёнку овладеть всеми способностями, которыми он может пользоваться; он направляет его по пути, с которого ему никогда не придётся сворачивать; он учит его тому, что ему никогда не придётся забывать; он даёт ему желание учиться и способность учиться самостоятельно. Его глубокая простота должна сохраняться всегда, и ни один любящий детей или вдумчивый учитель не пожелал бы иного. Гораздо важнее, чтобы он оставался чистым,
чем чтобы он стал популярным.

Таким образом, я попытался довольно пространно продемонстрировать, что наша система образования не может быть совершенной до тех пор, пока мы не начнём ещё раньше работать с ребёнком и не начнём относиться к нему более по-детски, но в то же время серьёзно и целенаправленно. Пытаясь воспитать мужчин и женщин, мы иногда относимся к детям как к маленьким мужчинам и женщинам, не осознавая, что самое совершенное детство — лучшая основа для сильной личности.

Далее я попытался показать, что система Фрёбеля даёт нам единственное
рациональное начало, но я откровенно признаюсь, что сделать её продуктивной
Чтобы добиться столь хваленых результатов, он должен быть передан в руки тщательно подготовленных воспитателей, которые по своей природе и образованию подходят для этой самой деликатной, требовательной и священной профессии.

Теперь о компромиссах. Часто возникает вопрос: нельзя ли внедрить лучшее из детского сада в начальные классы государственной школы? Лучшее, что есть в детском саду, — это сам детский сад, и ничего другого не подойдёт.
Необходимо внести очень существенные изменения в начальную школу, которая должна включать в себя детский сад, — изменения, которых требует радикальная
разные методы.

 В детском саду ребёнок должен получать опыт, а не
учиться; жить, а не познавать; практическую детскую жизнь,
миниатюрный мир, где он живёт и растёт, учится и развивается. Ни одна
учительница начальных классов, будь она хоть самой Минервой, не сможет
успешно реализовать идею Фрёбеля с шестьюдесятью-семьюдесятью детьми,
находящимися под её единоличной опекой.

Вы сами увидите, что это простое, естественное, материнское
воспитание в младенчестве не может быть перенесено в начальную
школу, где у учителя пятьдесят или шестьдесят детей, которые уже не
два самых плодотворных года, которых требует детский сад. Кроме того,
учителя младших классов не могут вводить более чем
незначительное количество упражнений из детского сада и в то же время
продолжать заниматься по полной программе начальной школы и выполнять
упражнения.

 Любой, кто понимает двойную потребность детского сада и
начальной школы, не может не видеть этого вопроса в правильном свете, и,
как я уже говорил, мы хотим не нескольких упражнений из детского сада,
мы хотим _детский сад_. Если бы все учителя были пропитаны духом
Метод Фрёбеля, они бы придерживались его принципов в работе с учениками любого возраста; но детский сад Фрёбеля, в чистом виде,
создаёт место для детей четырёх-пяти лет, где они могут начать свой жизненный путь; это ни в коем случае не школа, и не должно ею становиться, иначе она потеряет свою суть и истинный смысл.

 Позвольте мне показать вам детский сад! Это не более интересно, чем хорошая
школа, но я хочу, чтобы вы увидели существенные различия:

Это золотое утро, редкое в долгую дождливую зиму. Когда мы сворачиваем
на узкую тихую улочку с более широкой шумной, звук
Звон колокольчика предупреждает нас о том, что мы приближаемся к зданию детского сада... Несколько опоздавших детей спешат вперёд — кто-то в лохмотьях, кто-то в заплатках, кто-то в простой и аккуратной одежде, кто-то доедает «перекус», который им всучили пять минут назад, но все они торопятся попасть внутрь... Пока лилипутские армии направляются со двора в свои комнаты, мы войдём через парадную дверь и немного осмотримся.

Окна в дальнем конце большой комнаты широко распахнуты. Стены выкрашены в терракотовый цвет, а деревянная отделка — в красный.
Над высоким деревянным карнизом тянется ряд подсвеченных изображений
животных: уток, голубей, павлинов, телят, ягнят, жеребят и почти
всего, что ходит на двух или четырёх ногах; так что дети могут, просто повернувшись на своих местах, погладить головы своих немых друзей с луга и скотного двора... На стенах множество ярких и уместных картин, три окна, заставленные
растениями, щебечущая в позолоченной клетке канарейка, аквариум с золотыми рыбками,
открытое пианино и старомодный диван, который в настоящее время
с маленьким мальчиком, который держит в одной руке большую доску,
а в другой — огромный портфель для завтрака... Это его первый день, и он выглядит так,
будто старший брат сказал ему, что его «отлупят»,
если он хоть подмигнет.

Полдюжины очаровательных девушек порхают вокруг; очаровательных, потому что,
будь они дурнушками или красавицами, все они выглядят счастливыми, серьёзными, женственными,
полными жизни.

 «Милая, поднимающая настроение бодрость,
 Как весеннее время года,
 Кажется, всегда ждёт их на пороге».

... Они завязывают белые фартуки и готовятся к новому дню.
занятия, потому что это отряд воспитанниц детского сада,
и они дежурят в этот день.

Одна из них садится за пианино и играет зажигательный марш. Входит
армия, каждый крошечный солдатик с «сияющим утренним лицом». Несчастные
дома забыты... повсюду улыбки... все рады видеть друг друга... счастливые дети, счастливые учителя... солнечное
утро, солнечные сердца... Впереди восхитительная работа, весёлая игра...
«О, это прекрасный мир, и я рад, что нахожусь в нём».
Так, кажется, говорят эти радостные лица.

Это космополитичный полк, который марширует в бесплатных детских садах
наших крупных городов. Кудрявые жёлтые волосы и румяные щёки... гладкие
светлые косы и спокойные голубые глаза... смуглые лица и иссиня-чёрные
кудри... лохматые маленькие пупсы и толстые губы... длинные изогнутые
носы и широкие плоские. Здесь вы видите огонь и страсть южных
народов, а также уравновешенность, спокойствие и стойкость северных
наций. Пэт здесь, с блеском в глазах и улыбкой на лице... Топси,
вся в улыбках и зубах... Авраам, меняющийся местами с Исааком, следующим в
линия,... Гретхен и Ганс, флегматичные и надёжные,... Франсуа,
который ни на секунду не останавливается,... Кристина, румяная, спокойная и
добросовестная, и Дункан, такой же хитрый и предусмотрительный, как и любой из его соплеменников.
Пьетро тоже здесь, и Олаф, и маленький Джон Булл.

Какая возможность для смешения рас и для того, чтобы заложить
основы американского гражданства! чисто социальная атмосфера
в детском саду делает его школой жизни, где каждый маленький гражданин
обладает полной свободой в соответствии с законом любви, если он не
препятствует свободе своего соседа. Фраза «Каждый за себя»
«Сам по себе» никогда не звучит, но «Мы — члены друг друга» — это
общий принцип действия.

Формируются круги.  Каждая пара рук сложена, а ясные глаза
плотно закрыты, чтобы не видеть «мир, плоть» и всё остальное, пока дети и учителя поют один из утренних гимнов:

 «Птицы, пчёлы и цветы,
Каждый счастливый день,
 Просыпайтесь, чтобы встретить солнечный свет,
 Благодарные за его луч.
 Всю ночь они молчат.,
 Спят в безопасности и тепле.;
 Бог, который знает и любит их,
 Сохранит их от всякого зла.

 "Итак, маленькие дети,
 Спал всю ночь,
 Просыпайтесь с каждым новым утром,
 Свежим, милым и ясным.
 Благодарите Бога, своего Отца,
 За его любящую заботу,
 Своими песнями и хвалой
 Они делают день прекраснее.

 Затем следует трио песен с пожеланиями доброго утра, сердечными рукопожатиями и
множеством поцелуев, которыми обмениваются кончиками пальцев... «Доброе утро, счастливого Рождества»
Солнце," идет, и солнце, рекомендуется при наличии некоторых уведомление
снятые им в этот слепой и флегматичный мир, светит ярче, чем
никогда.... Песня "пальцы сказать 'Доброе утро!'" приносит два
тыс. пальцы порхают в воздухе (10 х 200, если сумма кажется слишком
трудно), и даёт зорким глазкам воспитательниц возможность
найти грязные лапы и прочитать нужную проповедь.

Сегодня у Бенни день рождения, ему пять лет.  Он выбирает песни, которые ему
больше всего нравятся, и дети поют их с дружеской энергией... «Три
раза за Бенни — только три!» — говорит воспитательница... Они
делают это с таким энтузиазмом, что соседи выглядывают из окон,
а Бенни, преисполненный гордости, краснеет до корней волос. Однако
дети останавливаются на трёх и выпускают огромное количество
пар в действии. Любое полезное устройство, которое достигает
такого результата, достойно увековечивания... Забитая, брошенная
маленькая уличная кошка пробирается в дверь, жалобно мяукая. (Я
уверен, что не удивлюсь! если бы кто-то устал от жизни, это было бы
как раз то место, где можно начать всё сначала.) Дети начинают петь:
«Я люблю».
«Киска, киска, брысь, брысь, брысь», — и воспитательница спрашивает маленького мальчика с большим ведёрком для обеда, не хочет ли он угостить
киску чем-нибудь. Он с готовностью соглашается.
торжественно, думая, что это самое странное сообщество, которое он когда-либо видел... На подоконнике появляется голубь со сломанным крылом и получает свою утреннюю крошку; а теперь фортепианный аккорд возвещает о смене программы. Дети расходятся по своим комнатам, преисполненные счастья и доброй воли. Такое приятное начало утра для тех, кого «выпроваживали» из постели, в которой ночью побывало слишком много народу, слегка умыли (возможно!) и отправили восвояси без поцелуя, с эхом плача больной матери или отцовских проклятий, звенящим в ушах!

После нескольких минут оживлённой подготовки все усердно работают.
 Два подразделения ушли в крошечные «тихие комнаты», чтобы разобраться в
сложных математических соотношениях. Маленький мальчик, одетый в основном в
красные шерстяные подтяжки и большие сапоги с высокими голенищами,
проходит мимо коробок с блоками. Он неуклюж и медлителен. Учитель мог бы сделать это потише
и быстрее, но детский сад — это школа опыта, где
лёгкость приходит постепенно, как прекрасный результат многократных тренировок...
Мы слышим неформальную беседу о дробях, пока куб делится на
разберите его на составные части, а затем посмотрите, как он собирается «по инструкции».

В другой «тихой комнате» они строят деревню, и каждый ребёнок
сооружает, согласно своим представлениям, предназначенную ему часть. Один из
них начинает петь, и все присоединяются:

 «О! мы бы хотели быть строителями,
 такими умелыми, опытными и сильными;
 и пока мы так весело работаем,
 Время пролетит незаметно.

«Если мы все хорошо справимся со своими задачами, то всё вместе будет выглядеть красиво», — говорит
учитель. «Одно шаткое, плохо построенное здание испортит нашу деревню.
Я собираюсь нарисовать на доске детей, которые живут в
деревне. Джонни, у тебя не хватает кубиков для хорошей фабрики, а у
Дженни не хватает для её фабрики. Почему бы вам не объединиться и не
сделать очень большую и красивую фабрику?

 Такая работа ради общей цели, но с должным уважением к
индивидуальности, является очень важной частью этики детского сада. Таким образом,
каждый ребёнок учится подчиняться требованиям и нуждам общества, не теряя себя. «Никто не живёт для себя» — вот
основной принцип действия.

 Вернувшись в главную комнату, мы видим, что одна группа плетёт яркую бумагу
Соберите полоски в коврик контрастного цвета и обратите внимание, что это занятие
тренирует чувство цвета и счёта, а также развивает ловкость обеих рук.

Но что делает эта весёлая компания в дальнем углу? Это
малыши, благослови их Господь! и они лепят из глины. Какая
вдохновляющая версия «похлопай-ка» и «пирожков из грязи»! Рукава
закатаны, обнажая белую руку, соединяющуюся с маленькими коричневыми
лапками. Как весело! Они лепят из пластилина тюленей в Клифф-Хаусе (для
этого случая это может быть калифорнийский детский сад), и пара
Двухлетние дети, забревшие в это убежище не потому, что здесь для них нашлось место, а потому, что для них не нашлось места нигде больше, изо всех сил шлёпают своими комочками глины, а затем скатывают из них гусениц и змей. Вы скажете, что это не очень познавательно, но «добродетель воспламеняется от прикосновения радости».
и что-то долговечное должно родиться из того рационального счастья, которое
окружает даже самых маленьких детей в детском саду.

 Песочный стол в этой комнате изображает итальянский или китайский овощ
сад. Дети перекатали и выровняли землю и разбили её на квадратные грядки с дорожками между ними. Посадка была «притворной» — на каждой грядке разные семена, но дети дали им названия и прикрепили к разным грядкам кусочки бумаги, вставленные в расщеплённые палочки. Дом садовника, построенный из блоков,
украшен в одном углу, а рядом с ним лежат его инструменты: лейка, мотыга,
грабли, лопата и т. д., все из картона.

Теперь мы поднимаемся по лестнице. В одном углу семья из двадцати детей
выкладывает узоры из блестящих стальных колец, и по мере того, как изящные изгибы
множатся под их хитрые пальцы, ребенок говорит
их краткая история маленького мальчика, который сделал с этими самыми кольцами
дизайн для красивой "розовое окно", который был скопирован в пятнах
стекло и повесил в большой каменной церкви, в которой его отец был
архитектор.

Другая группа детей складывает под диктовку четырехдюймовый квадрат
из цветной бумаги. Самый точный способ измерения на глаз, а также самый
деликатный прием - это иглади здесь. Постоянная ссылка на "острые"
угол, "тупой" угол, прямой угол и правый угол, горизонтальное и
вертикальные линии показывают, что закладывается основа для будущего
четкие и практические знания геометрии, хотя само слово
никогда не упоминал.

В этом классе есть один несчастный маленький мальчик. Он каким-то образом нарушил закон
и у него нет работы.

— Это странная идея, — сказала посетительница. — В моё время работа
была для нас наказанием, и это казалось отличным планом.

 — Мы смотрим на это по-другому, — улыбаясь, сказал воспитатель. — Вы
видите ли, работа — это действительно великая панацея, лучшее, что есть в мире.
Мы всегда стараемся привить детям любовь к труду и полезным занятиям; поэтому мы даём работу в качестве награды и отбираем её в качестве наказания.

Мы проходим в залитый солнцем верхний зал и видим, что несколько детей окружили большой стол с песком. Упражнение только что закончено, и мы смотрим на
миниатюрное изображение набережной Клифф-Хаус и извилистой
дороги, на участок пляжа с людьми (деревянными дамами и
джентльменами из Ноева ковчега), на участок океана и на идеальную
скалу из глины.

«Сбегай, пожалуйста, Тимми, вниз по лестнице и спроси у мисс Эллен, готовы ли тюлени». Тимми бежит...

 Вскоре детишки поднимаются гурьбой, каждый с драгоценным тюленем, зажатым в двух крошечных ручках или в фартуке. Все они преисполнились важности... Конечно, маленький Иона из этой компании спотыкается на лестнице, ударяется носом и разбивает своё сокровище... Раздаётся
мучительный вопль... «Я порвал свою тюленью шкуру!»... Кто-то спешит на
помощь... Шкуру латают, слёзы вытирают, и гармония
восстанавливается... Животные в реалистичных позах лежат на
камнях
Путаница, и ещё один класс выходит с двадцатью пятью бумажными рыбками,
которые нужно разложить на волнах песка.

 Позже звук фортепиано приглашает нас понаблюдать за игрой в детском саду.

Через игру в детском саду ребёнок познаёт внешний мир,
физические свойства окружающих его предметов, их
движения, действия и реакции друг на друга, а также отношения
этих явлений к нему самому. Это знание формирует основу
того, что станет его постоянным достоянием в жизни. Детское воображение
здорово питается образами из внешней жизни, а любопытство — новыми
проблески знаний об окружающем мире.

Есть игры и есть игры! Обычные детские игры без присмотра взрослых ни в коем случае не следует путать с настоящими играми в детском саду, которые имеют гораздо более глубокое значение, чем кажется на первый взгляд. «Возьмём самую простую игру в кругу; она иллюстрирует все обязанности хорошего гражданина в республике. Любой может испортить его,
Но никто не может играть в одиночку; любой может помешать его успеху, но
Никто не может получить признание за то, что он добился успеха.

Спектакль окончен; дети возвращаются на свои места и рассаживаются.
Они готовятся к очередному рабочему дню, который продлится до полудня. Мы
смотрим на их весёлые лица, слышим их радостную, дружескую болтовню,
наблюдаем за их оживлёнными фигурами, склонившимися над приятными
заданиями, и чувствуем, что хорошо провели утро в этой детской республике.

Я привёл вам лишь малую часть всего аргумента, но это
взгляд с высоты птичьего полёта; это не романтика, а простая
правда; и если это так, то как мы можем позволить себе
игнорировать Фрёбеля и его чудесное влияние на детство в
системе бесплатного образования, целью которой является развитие
свободного, полезного, любящего свободу,
самоуправляющиеся люди? Это слишком важный фактор, чтобы его игнорировать, и
приближающиеся годы докажут это, потому что ценность таких школ больше
не является вопросом теории; они были проверены на практике и
заслужили признание везде, где им дали шанс. Но насколько важную
роль они должны играть в нашей системе государственного образования,
становится ясно только тогда, когда мы рассматриваем условия, которым
должны соответствовать наши государственные школы в наши дни.

Согласно теории, на которой государство вообще берёт на себя
обязанность обучать молодёжь, — необходимость готовить их к разумной
Гражданственность — сообщество могло бы лучше экономить, если бы ему пришлось экономить, где-нибудь в другом месте, а не в самом начале. На нас давит огромное количество иммигрантов. Детский сад оказывает большое влияние на этот класс и повышает уровень образования детей, которые вынуждены бросать школу и идти работать в возрасте тринадцати-четырнадцати лет. Это также повышает его ценность благодаря своего рода обучению, которое ребёнок
получает ни в каком другом учебном заведении, и подвергает его влиянию,
которое является немалым дополнением к общему количеству добра в его жизни.

Весь педагогический мир с интересом наблюдает за пробуждением образования, началом которого стал детский сад. Если люди действительно хотят провести эксперимент, если родители и налогоплательщики стремятся дать своим младшим детям то, что кажется таким полезным, то пусть они не идут ни на какие компромиссы, а, приняв детей в подходящем возрасте, позаботятся о том, чтобы они получали только дошкольное образование, настоящее дошкольное образование и _ничего_ кроме дошкольного образования, пока не пойдут в начальную школу. Тогда они будут подготовлены к изучению и начнут его
с бесконечным энтузиазмом, потому что они понимают его значение. После того, как у него было
это прекрасное начало, каждый последующий шаг будет казаться ребенку радостным
он будет видеть знание не "сквозь темное стекло, а лицом к лицу с
лицом к лицу" в ее самом очаровательном аспекте.




ДЕТИ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ

"Где твой брат Авель?" - спросил я.


Ради аргументации предположим, что права наших собственных
детей защищены; но хотя такая защита свидетельствует о замечательном
положении дел, она не охватывает все случаи; всегда есть
«чужие дети». Тихий голос звучит вечно
говоря: «Где твой брат Авель?»

Есть много вопросов, которые нужно решить в отношении этого брата
Авеля, и мы значительно расходимся во мнениях относительно степени нашей
ответственности по отношению к нему. Некоторые люди считают, что должны предоставить ему все привилегии братства, делиться с ним во всём, а другие настаивают на том, что он им вовсе не брат.
Пусть националисты и социалисты, а также все остальные реформаторы
решат этот сложный вопрос, как смогут, особенно в отношении «взрослых» Абелей. А пока есть несколько милых и
Мы можем оказывать полезные услуги братьям Абелям, которые недостаточно велики, чтобы быть националистами и социалистами, и недостаточно сильны, чтобы бороться за свои права.

 Среди этих добрых услуг, которые мы можем оказывать, этих практических средств, которые могут сделать Абеля счастливым, самостоятельным и, следовательно, лучшим младшим братом, мы, несомненно, можем назвать бесплатный детский сад.

Мой разум убеждает меня в том, что идея детского сада верна; это ещё не идеальное
решение, но что-то на пути к совершенству, что-то, полное
жизненной силы и возможностей для роста; и моё сердце говорит мне, что другого выхода нет
Нет во вселенной более прекрасной и вдохновляющей работы, чем эта:
взять на себя заботу о брошенных детях и дать им немного материнской
любви, чтобы они помнили об этом. Бесплатный детский сад — это мать для
безродных, отец для сирот; это великая метла, которая подметает
улицы, на которых живут дети без родителей или хуже, чем без
родителей, к большему комфорту детей и огромной пользе для улицы.

Мы очень заинтересованы в уборке городских улиц, и это хорошо.
Но до сих пор этим занимается гораздо больше мужчин и женщин
они больше заботились о том, чтобы вымести из них пыль и грязь,
чем о том, чтобы вымести из них этих детей. Если грязь — это неуместное
явление, то как вы назовёте ребёнка, который вечно сидит на
бордюрах и в водостоках наших многоквартирных домов?

Я верю, что с тех пор, как великий Учитель человечества произнёс эти простые слова вечной нежности, в которых проявилась материнская сторона божественной природы: «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им», — я верю, что не было сказано ничего более искреннего, более действенного.
дошедшие до нас сквозь века, чем вдохновляющий призыв Фрёбеля: «Придите! давайте жить с детьми!»

Эта работа _окупается_ в лучшем и высшем смысле, а также в
самом практическом.

Это правда, что воспитательница детского сада проводит с ребёнком всего три-четыре часа в день; это правда, что в большинстве случаев домашнее окружение настроено против неё; это правда, что те самые люди, ради которых она работает, не всегда ценят её усилия; это правда, что во многих случаях ребёнок «родился не таким», и чтобы
любую радикальную реформу она должна была начать с его дедом; это правда, что время от времени она терпит неудачу и вынуждена оставлять эту печальную задачу, по-видимому, невыполненной, отдавая её в могучие руки Того, Кто наводит порядок из хаоса, с чем не могут справиться её ограниченные силы. Иногда она слышит обескураживающие слова, но они не производят на неё глубокого впечатления, когда она видит, как проходят утомительные, но прекрасные дни, принося с собой ежечасные награды, о которых невозможно рассказать!

Она видит, как дома медленно, но верно меняются под ее тихим влиянием,
и что касается этих домашних миссионеров, то сами дети; она получает
любовь в полной мере там, где меньше всего ожидала увидеть такой
яркий цветок; она получает благодарность от некоторых родителей,
намного превосходящую то, чего, по её мнению, она заслуживает; она видит, как древнего и почтенного
грязного чёрта изгоняют из многих домов, где он царил
господствующим в течение многих лет; она видит, как жестокие наказания
уступают место более мягким методам и более доброму обращению; и она слишком счастлива и слишком благодарна за эти и другие поощрения,
чтобы её мог обескуражить какой-либо циничный
диссертации о решимости мира пойти не так, как надо, и о
невозможности предотвратить это.

Это проще, на мой взгляд, чтобы собрать деньги и интерес
общие мужчину или женщину, бесплатного детского сада, чем в любой другой
один благотворительность. Всегда сравнительно легко убедить людей в
истине, но в одних истинах убедить их гораздо легче, чем в
других. Если вы хотите основать библиотеку, построить больницу, открыть диетическую
кухню, бюро по трудоустройству женщин, вы обязаны спорить
больше или меньше; но если вы хотите собрать деньги для брошенных детей, вы
как правило, только для того, чтобы изложить суть дела. Все согласны в очевидное
предложения, "профилактика" - "как ветка гнется"так..."
ребенок-это отец человека" - "наставь юношу"--"стежок в
время"--"профилактика лучше, чем лечение"--", где овечки идут
стаи последуют"--"это легче, чем реформировать" и т. д.
Infinitum_ _ad--притчи размножаться. Преимущества превентивных мер настолько очевидны, что, как только вы начнёте действовать, вы должны будете признать свою вину и вынести решение в пользу истца, прежде чем откроете рот, чтобы возразить.

Всё предельно ясно: к счастью, когда речь идёт о защите детей,
нет никакой стороны, выступающей за свободную торговлю. Нам нужен государственный детский сад в образовательных целях как
преддверие нашей школьной работы. Он нужен нам как благотворительный
институт, с самого начала мягко прививающий ребёнку правильные
привычки мышления, речи и действий. Нам это нужно, чтобы помочь в усвоении и
объединении нашего иностранного элемента; для социального
обучения, возможности сотрудничества и чисто республиканской
формы правления в детском саду, что делает его очень ценным
развитие гражданских добродетелей, а также добродетелей
личности.

Я не могу не думать о том, что если бы эта сторона образовательной идеи Фрёбеля
больше учитывалась в нашей общей школьной системе, мы бы воспитывали
лучших граждан и не худших учеников.

Если мы верим в детский сад, если мы хотим, чтобы он стал частью нашей образовательной системы, нам нужно лишь позволить этой вере — этому желанию — воплотиться в действие; но мы не должны перекладывать это на кого-то другого.

 Это явно дело каждой матери и каждого отца — незамужние и холостые не освобождаются от этого, потому что они не знают
в какой час они могут быть вырваны из сладкой свободы и отданы в ещё более сладкое рабство. Это дело юриста, потому что, хотя это и сделает мир лучше, это не произойдёт достаточно быстро, чтобы уменьшить количество судебных разбирательств в его время. Это, безусловно, дело врача, священника и бизнесмена. По сути, это дело каждого.

Прелесть этого предмета для детского сада в его калейдоскопичности.
Он, как и любая истина, многогранен, и вы можете дать каждому то, что ему нравится или что он может получить. Возьмите
агрессивный самодур, который считает нашу общую схему образования
невыгодной, - покажите ему детсадовский план физического воспитания. Он
потирает руки. "А! это здравый смысл", - говорит он. "Я не верю
в ваши колледжи - я никогда не ходил в колледж; вы можете рассчитывать на меня".

Дайте человеку с эстетическим вкусом представление о том, что делает детский сад
для развития чувства прекрасного; покажите ему, в чём заключается
основная задача художественной школы.

Объясните музыканту, что вы думаете о влиянии музыки;
покажите физкультурникам, что в детском саду тело
Дайте равному шансу разуму и сердцу.

Расскажите великодушному мужчине о каком-нибудь печальном случае, который рассказал вам один из ваших воспитанников, и как только он сможет видеть сквозь слёзы, покажите ему свою подписную книгу.

Дайте женщине, которая не может рассуждать (а такие есть), возможность почувствовать. К счастью, есть несколько способов постичь истину, и мозг — не единственный путь к знаниям.

В конце концов, отведите закоренелого скептика в детский сад и позвольте
детям обратить его в свою веру. Кстати, обычно это «он».
Материнское сердце Вселенной в целом здраво рассуждает на эту тему.

Но получение денег и открытие детских садов — не единственные заботы
Ассоциации детских садов. По крайней мере, есть и другие важные
обязанности, которые ни одна другая организация не может взять на себя. Это упорная работа с советами школ до тех пор, пока они не
примут детский сад, и, что гораздо более деликатно и трудно,
защита его интересов после того, как он будет принят; открытие
детских садов в приютах и убежищах, где они оказываются
наиболее полезным инструментом для добра; распространение
таких ясных знаний и разумного понимания детского сада,
не допустить его ухудшения; настаивать на том, чтобы воспитатели детских садов
проходили надлежащее обучение у квалифицированных преподавателей;
заботиться о них, вдохновлять их и помогать им в реализации их благородных идеалов (поскольку метод Фрёбеля — это развивающаяся система, и тот, кто не развивается вместе с ней, обречён на провал);
надлежащее оборудование и оформление классных комнат, чтобы у публики перед глазами были наглядные пособия;
настаивать на конечных идеалах метода, а также на деталях и технических аспектах, —
то есть, показывая людям свою душу, а не вечно бренча своими сухими костями.
 И когда всё сказано и сделано, самая тяжёлая работа ложится на плечи
воспитателя.  Вот почему я убеждён, что мы должны делать всё, что в наших силах, чтобы возвысить эту должность, чтобы
к ней стремились женщины благородного происхождения, воспитания, культуры и гения.
Воспитательница детского сада, живущая с детьми, может сделать свою
работу неотъемлемой частью жизни района, его центром. Часто именно она должна быть связующим звеном между мужем и женой, родителями
к ребёнку; в конце концов, именно она должна интерпретировать цели Ассоциации и воплощать её благородные теории в жизнь. (Да, и в этом вся загвоздка.) Именно она должна согласовывать великие идеалы с реальными и порой печальными условиями. Ассоциация детских садов отстаивает определённые вещи перед обществом. Только воспитательница детского сада может доказать истину, обосновать аргумент, показать факты. Во вселенной нет более трудного
призвания, более почётного или священного. Если
Если воспитательницу детского сада рассматривают, оплачивают или относятся к ней как к няне,
то её ряды будут постепенно пополняться из этого источника. Идеальная
воспитательница маленьких детей не рождается. Нам приходится бороться,
как можем, без неё. Она бы родилась, если бы мы знали, как её зачать,
как её лелеять. Ей нужна сила Вулкана и деликатность Ариэля; ей нужно сердце ребёнка, сердце женщины, сердце матери — всё в одном; ей нужна ясная голова и чуткое сердце, сила воли, гибкость, проницательность, наблюдательность; лёгкость
надежда, безмятежность веры, нежность терпения. «Надежда мира
лежит в детях». Когда мы будем лучшими матерями, когда мужчины
будут лучшими отцами, появятся лучшие дети и лучший мир.
Чем раньше мы осознаем ценность начинаний, чем раньше мы поймём, что
мы можем найти место для неумех и проказников где угодно, но не в яслях,
детском саду или начальной школе (во всей вселенной нет трёх мест,
настолько «связанных с судьбой»), тем быстрее мы добьёмся лучших
результатов.

Боюсь, что это в основном женская работа. Конечно, мужчины тоже могут быть полезны
во многих мелочах: например, в том, чтобы давать деньги и убеждать других людей
давать их, влиять на законодательство, проводить собеседования с членами школьных советов,
арендовать здания, председательствовать на собраниях и придавать
предприятию в целом вид чего-то сильного и основательного. Но главные замыслы,
планы и проработка деталей должны выполняться женщинами. Мужской гений человечества порождает идеи, в которых нуждается каждое столетие (по крайней мере, так говорят, и у меня никогда не хватало смелости отрицать это или времени, чтобы это проверить); но женский гений, я уверен,
чтобы справиться с ними, а «помогать — значит делать работу мира».

Если кто-то может пожертвовать деньги, пусть пожертвует их; если кто-то может пожертвовать время, пусть пожертвует его; если у кого-то нет времени на полноценную работу, возможно, у него есть время на правильное слово, сказанное в нужный момент; если ничего другого не остаётся, нет такой женщины, достойной этого имени, которая не могла бы подарить щедрый порыв сердца, крепкое рукопожатие, солнечную, ободряющую улыбку, готовые пролиться слёзы делу, связанному с детством, в качестве благодарности за собственных детей, в качестве залога
те, кого может принести ей скрытое будущее, или утешение для тех, кто остался ни с чем.

Всегда есть время сделать то, что _должно_ быть сделано, и кто установит предел нашей способности помогать? Неиспользованный насос хрипит. Если наша щедрость иссякает, становится скупой и вялой, то это потому, что мы не призываем и не извлекаем её постоянно. Но если, как у патриарха Иакова, наш колодец глубок, он
не может быть исчерпан. Пока мы пьём из него, он пьёт из неиссякаемых
источников, склонов холмов, облаков, воздуха и моря; и
Великий источник силы должен сам приостановить своё действие и обанкротиться, прежде чем наш
источник иссякнет.

Детский сад предназначен не только для бедных детей, это не благотворительность;
он предназначен и не только для богатых детей, это не роскошь, не корректирующее средство и не противоядие;
но идеи, выражением которых он пытается стать, являются подходящей
атмосферой для каждого ребёнка.

Это обещание здоровья, счастья и пользы для многих
несчастных маленьких сирот, чьё земное наследие — полная нищета,
и чьё нравственное падение может быть преодолено развитием
интеллекта и любви к добродетели.

В ребёнке, выросшем в нищете и пороке, всё же есть, как бы ни были сильны
грехи предков, росток добра, который может вырасти, если вовремя
его взрастить. Давайте протянем нежную сильную руку и, прикоснувшись
к этому бедному ростку добра, поднимающему свою слабую головку в
пустыне зла, поможем ему жить, процветать и расти!


*** КОНЕЦ ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ ПРОЕКТА «ПРАВА ДЕТЕЙ: КНИГА О ЛОГИКЕ ВОСПИТАНИЯ» ***