Дневник. Октябрь 1978

2.10.1978 Понедельник.

С утра снова лил дождик. Опять я навязалась к Лёве в попутчики. На сей раз мы
шли от Трёхгорки. По дороге фотографировались. Лес великолепен. Берёзы
светятся даже без солнышка. Под ногами шуршащие листья, воздух свеж и пахуч,
не надышишься.

А вечером опять была любовь. Была такая темень и таинственность ночи, которая
действует на меня распоясывающе. Всё началось, конечно, с шашлыков. Любу
ждали с мясом, Амбал принёс вина. Я ещё уговорила Гену остаться с нами у
костра. Бедный Генка. Я бы на его месте чувствовала себя прескверно. Остался с
нами ещё черпачок Иван, и подвыпив, нёс всякую чепуху, да ещё вдруг заговорил
о хороших нападающих качествах Любы.

"Люба-вторая нападающая после Светы, и только Люба достойна Лёвы Паровоза."
Почему Лёвы Паровоза? - "Ну как же, Лёва - самый красивый на Поляне парень."
Эти его предположения нас развеселили. Тем более, что Лёва Паровоз далеко
не безызвестный нам товарищ, да и я при заочном сватании Любы и Лёвы,
сказала: "Ой, я волнуюсь. Любка вызвала меня на дуэль на шампурах. "

Я думала, что чувство к Лёвушке во мне постепенно угаснет скоро, тем более, что
Амбал не даёт разгореться тлеющему угольку. Люба, правда, внесла предложение
пригласить Лёву на шашлыки, но я демонстративно заметила: "Нет уж, пусть со
своей компанией веселится." Я вообще не представляю, как бы я себя вела, если
бы ещё и Паровоз был здесь.

Когда собирались уходить, я заметила, что Амбал стоит с девчонками, но ждёт и
меня. А Генка взял у меня рюкзак, меня взял под руку, и мы подошли к нашим. Не
знаю, почему, видимо из чувства такта что ли, Генка вдруг выпустил мою руку, и
я почему-то облегчённо вздохнула.

Оказавшись рядом с Амбалом, я споткнулась, (впрочем было темно, и я
элементарно могла споткнуться без поддержки ) и схватилась за рукав его пальто.
И он, конечно, предложил мне руку, с готовностью я ухватилась за неё.
- Ну зачем ты пропала, Наташка? Нам так было хорошо, - услышала я его голос.
Он начал вспоминать подробности нашей ночи.
- Где бы нам найти квартиру?
- А зачем ее искать?
- Ну мы же взяли обязательство. Ты что, забыла что ли?
- Это обязательство взял ты, но не я.
- Тебе плохо со мной?
- Валерочка, хорошо, но я не могу жить одной постелью, ты пойми.
- Наташ, ты не хочешь понять нашей ситуации. Мы учимся, времени у нас сейчас
нет, чтобы встретиться и пойти куда-нибудь.
- Валер, ну ты же можешь найти себе женщину.
- Да, мне стоит только позвонить.
- Ну позвони.
- Я хочу тебя. Не надо было начинать. Раз уж это началось у нас с тобой...
(Можно подумать, что я "это начинала".)
- Валера, я не сдам сессию.
- Я тоже... Я говорю тебе, что мне с тобой хорошо. Наташа, я отдыхаю с тобой.
- Ну ладно, а что потом? Ты узнаешь меня, я тебе надоем и ты меня бросишь.
- Ты никогда мне не надоешь, ты не можешь надоесть, ты не навязчивая, Наташ.
Какая уж тут навязчивость. Если бы я знала, чего я хочу...

Мы вошли в лес. Совсем темно, хоть глаз выколи. Я ухватилась крепче за
его руку. Он зацепился чепчиком за ветку. Искали чепчик. А потом целовались.
Я бы целовалась так вечно. Сейчас я безумно хотела поцелуя. Нам свистели, но
я не могла оторваться от этих губ, будь то Лёвины, Славины, или вот его, Амбала,
губы, ждущие, зовущие, растворяющие.
- Мы поедем ко мне сейчас, - прошептал он.
- Нет не поедем, у тебя же родители приехали.
- Ну и что же... А ты не боишься Галки: она выходит тоже в Кунцево.
- Не поеду.
- Почему?
- Хотя бы потому, что у меня менструация.
- Ну сразу бы сказала.

Потом он начал меня просить подержать член, потом его поцеловать.
Опять это сосание члена. Нет.
- Наташ, тебе приятно, когда мы валетом лежим?
- Да.
- А тебе приятно, если бы тебе целовали твою писоньку, а ты просто
бы лежала?
Я не ответила.
- Мне приятно всегда её целовать. Сейчас я не могу. Почему ты не хочешь
хоть чуть-чуть облегчить мне жизнь?
- Я не хочу здесь... И вообще, у меня болит горло...
- Тебе противно... Или ты эгоистка. Хочешь, чтобы только тебе было хорошо,
тебе наплевать на мои желания...
- Господи, неужели ты не поймешь никак, что я ничего не хочу, ничего.
Мне ничего не надо. Эгоистка-да. Противная, холодная, дурная баба - да.
Можешь как угодно назвать меня, что угодно думать.

Я говорила это тихо и настойчиво, не выпуская его руки. Я боялась только
одного: что я останусь одна в этой темени. Была бы ещё со здоровой ногой,
одна - к этому не привыкать. Руки своей он не выдернул и так же тихо сказал:
"Вся беда в том, что ты не противная и не холодная."
- Валера, я не хочу обидеть тебя, - сказала я в надежде, что он поймёт, и как-то
помягче расстанется со мной. Но он не понял.
- Я тоже не хочу тебя обидеть.

На платформе нас ждали. Электричка ушла. Черпачок Иван извлёк верёвочку, и
все прекрасно прыгали через неё. Я попробовала с места на одной ноге, и лучше
бы вообще не пробовала. Плохо чувствовать неполноценность, даже согреться
не могу. Девчонки распрыгались, раскраснелись. А я только на то и гожусь,
чтобы сосать мужские члены.

7 10 1978 Суббота.

День конституции. Дождик льёт весь день, на Филиале ветер. Геныч принёс
шашлык, сегодня у него день рождения. А я, неблагодарная, умчалась на
электричку. От этих дней зависит моя жизнь. Все сроки подготовки к сессии
кончились. За эту неделю буду решать свою судьбу.

Да, ещё вчера. О! Что было вчера! Я перешла все границы. Вчера у нас была
встреча "с боевыми друзьями". Собирались у Белкина. Не было только, по
словам Талматского "Борькиных жён и супруги Белкина". Вечер мне не очень
понравился тем, что расхватали все фотографии, и Нинуля набрала фотографий
и слайды. Я у неё просила один, где я хорошо получилась. Да где уж там...

Белкин вчера сказал мне на прощание, что я "была эпизодом в их туристской
жизни, и очень ярким эпизодом". И что я непременно пойду хотя бы в
Подмосковные походы летом. Обсуждались планы на ноябрьские праздники.
И ещё случилось со мной что-то. Боря тоже странно себя вёл. Зачем бросал на
меня какие-то ищущие взгляды, сидел со мной в троллейбусе. Очень хотелось
мне с ним потанцевать. Во время танца я, быть может, ему что нибудь и сказала
бы. И он тоже смотрел на меня, и ничего не говорил.

Выглядит он прекрасно после своих бесконечных летних командировок и
отпусков. Глядя на его милую улыбку, копну красиво лежащих шапкой чёрных
волос, ласковые руки с аккуратно подстриженными ногтями, и вдруг вспоминая
эти руки, когда они ласкали меня там, в темноте палатки, слушая его вкрадчивый,
приятный, какой-то тёплый голос...
"Я не могу, когда ко мне прикасаются женские руки..."
- Любые?
- Нет, твои...

И я чувствовала безумную потребность прижаться к нему. Но это неосуществимо.
И ни одного спокойного танца. Да ещё эта моя нога..., не могу прыгать. И опять
это прощание. Вечное проклятое прощание! Идёт рядом, говорим о пустяках,
смотрит на меня, держит мою руку в своих тёплых ладонях. И никакого намёка.
Ничего не понимаю. И вечно чего-то ждать. Может проводил бы... Но времени
много: первый час ночи. Как раз успеем на пересадку.

В метро полно пьяных. В 2 часа ночи я уже дома. Сразу беру телефон, накрываюсь
с головой пледом и набираю его номер.
- Боря, ты ещё не ложился?
- Нет.
- Давно приехал?
- Только что.
- Борь, я..., - я совсем, замялась, забыла что хотела сказать. Потом всё же выдавила:
Я не знаю, как сказать, в общем, я хочу увидеть тебя...
- Ты где? - спросил он каким-то глухим голосом.
- Да нет, не сейчас... Я - дома. Я не знаю, что это со мной. Не видела тебя — всё
было хорошо, а вот сегодня увидела и... чепуха какая-то...
- Ну почему? - оправился он от растерянности, - Увидеться можно, конечно. Где?
- Я не знаю, где... на улице...
- Всё ясно... Ну давай на недельке, а, Наташ?
- На неделе? Да... У меня свободен только четверг.
- Давай в четверг. Созвонимся, да?
- Ты когда мне позвонишь?
- В среду.
- Хорошо, Борь, только вечерочком, часов в 10.
- Договорились.

Я сразу же нажала на рычаг, и приложив трубку к уху, ещё некоторое время
слушала гудки. Ещё он сказал мне: "Наташ, ты не волнуйся. Всё будет нормально..."
Что будет нормально? Что? Да он не позвонит мне в среду, или найдёт предлог.
Что же он сразу его не нашёл? А я... Что это со мной? Я несусь на волне,
счастливая какая-то дурочка. Я хочу его любить, видеть. Я не знаю, о чём буду
говорить с ним. А вдруг завтра проснусь - и ничего нет. Это чувство уйдёт вместе
с опьянением. И будет стыдно, что сама в этом призналась. Никогда бы не
подумала, что могу вот так признаться. Сказать мужику, что я хочу встретиться
с ним.

Тоже мне "Эмансипе". Но он так непохож на них, полянских.  Как я хочу выползти
из тоски по этим Славам, Лёвам, Амбалам. Борька тоже не идеал, конечно. И
потом... И потом, я ещё не придумала, что ему сказать, что я хочу. Хочу ли я лежать
с ним голая в постели, или хочу просто побродить, или посидеть где-нибудь.
Ничего не знаю. Или я мало спала, или много думала, но всё равно хочу видеть
одного, без коллектива. Зачем всё это затеваю...Но когда рассказала сегодня Галке
о своём поступке, она рассмеялась радостно как-то и воскликнула: "Ой, какая
прелесть! Я бы ни за что так не смогла."

10.10.1978 Вторник.

Сумасшедшая неделя. Надо срочно дописать две контрольные работы.
По мелиорации вообще ничего не соображаю. Вызов на сессию уже прислали,
просят срочно доделать недостающие работы. Хотелось бы разработать ногу
на этой неделе.

Вчера встретила Вадима Ефимовича. Он сказал мне, что я легко отделалась.
"Даже самая хорошая удачная операция оставляет последствия. И после даже
самой лучшей операции Вы не будете так себя чувствовать как сейчас. У Вас
ведь был полный разрыв связки."
- А как же она срослась?
- Вы вовремя попали к нам. Если бы побродили где-нибудь денёчка два, то без
операции не обошлось бы.
- Но разрабатывать было мучительно.
- Конечно. Вы не забывайте свою ногу. Работайте, укрепляйте связку. Чем больше
будете ею работать, тем лучше
- Да, я разрабатываю...

Угол 39 градусов. Ещё кажется чуть до пяточки достать. Опухоль ещё не сошла,
хочу эту недельку ещё поделать компрессы из ронидазы и водочные. Вчера была
в бассейне, в первый раз после болезни, сегодня в Лужники ездила на ОФП.
Хорошо всё-таки Зоя с Галиной разминают. Словно заново рождаюсь.
На стадионе всё разрыто, ковёр из кленовых листьев. Обильный, дружный
листопад. Осень в разгаре.

Серёжа Тамарин приехал в Москву, лёг на операцию, надо к нему ехать. О, боже!
Сколько дел! Все срочные. Что-то не хочется на сессию. Сегодня в последний раз
была на ЛФК. На медосмотре на прошлой неделе обнаружили у меня
искривление осанки. Правый бок поднят. В общем, кривобокая и хромая я
теперь. Это уже что-то новое.

Раиса рассказала мне сегодня хороший анекдот.
"Маврикиевна": "Ты пила космическое вино?"
Авдотья Никитична: "Нет, а что это за вино?"
Маврикиевна: Как выпьешь, глаза на орбите, сиськи в невесомости, а пи*да
стыковки требует."

11.10.1978 Среда.

Сейчас буду бить себя кулаком в грудь и кричать, что несчастнее меня нет на
Земле человека. Ждала среды, сердце трепыхалось. Как хотелось нежности!
Но разве выпросишь  у судьбы горсточку счастья? Такой вежливый отказ в виде
отсрочки: "Я притомился сегодня, этот переезд, игра в футбол... удастся ли мне
завтра вырваться, Наташ, я тебе позвоню как-нибудь.
- Когда?
- Ну, через недельку...
Издевается он надо мной что ли... А я... Боже мой! Передумали с Галкой все
варианты, куда нам с ним пойти. Она даже в театр к себе пригласила, через
служебный вход, обеспечит нам два билета входных. И зачем я только встретила
его? Опять вообразила неизвестно что.
- Через недельку...
- Ты что, уезжаешь куда?
- Да, я уезжаю, Боря. Спокойной ночи.
- Счастливо тебе...
Вот и ушла от Поляны, от Славы, от Лёвы, от Амбала... Далеко убежала.
Попытка-не пытка, но как тяжело на сердце... Коробицына вышла замуж за
Сомовичева, почему-то на свадьбу не пригласила. Да и правильно. Зачем?

"...А ты любви моей не понял -
И напрасно, и напрасно.
Она как радуга над полем
Засветилась и погасла.

Высоко-не дотянешься,
Побежишь и обманешься.
Любовь как радуга над полем
Пахнет звёздами и дождем..."

***

"...Я знаю, что годы безжалостны,
Я знаю, что слёзы - вода.
Но вы мне позвольте пожалуйста,
О Вас вспоминать иногда...

...Невозможно любовь навязать
Смолкла музыка, песенка спета.
Вы хотели мне что-то сказать
Или просто почудилось это...

Может, кто-то выдумал это,
Может это мне показалось.
Странно, что слишком близка и светла
Выдумка эта была...

14.10.1978 Суббота.

В прошлый четверг, поникшая, я возвращалась домой. В этот день я дописывала
контрольную по луговодству, доделывала фосфор, и очень притомилась. Даже
если бы надо было ехать к Боре на свидание, мне бы не очень хотелось.

В переходе встретила Танечку Коробицыну. Она рассказала, как странно и быстро
всё получилось: и встречи, и свадьба, и свадебное путешествие на море.
Оказывается, он пользовался популярностью в нашей группе на курсах. Все
девицы на него имели виды, и только мы не замечали ничего вокруг, только
дрожали, как бы нас не спросили. Та, которая ездила в Германию, (ас в
немецком ) домой его приглашала (муж у неё в отъезде). Но ему понравилась
Танечка.

Накануне я позвонила ей, и мама ответила: "Они с мужем уехали в театр." Они
как раз были на премьере на Малой Бронной, куда мы с Борей могли попасть.
Я удивилась, что Витя этот сделал Тане предложение, не предложив просто
спать.
- Ну да, не предложил. Он сказал: "Давай поживём, попробуем..."
Но я ему ответила, что я такой радости ещё не испытывала и не ищу
приключений.
Он удивился: "Ты не женщина? Ты что? Таких сейчас нет."
- К тому же я не так воспитана. У нас ещё не так это практикуется, как
на Западе, и мои родители меня не так поймут.

Я сразу подумала о себе. Я уже не девушка, но ещё не женщина, вообще не пойму,
что у меня там. Амбал так уверенно сказал: "Если бы ты была целочкой, то была
бы кровь. А крови нет. Значит тебе кто-то порвал плеву маленьким члеником."
А жить половой жизнью мне вообще невозможно с таким узким влагалищем.
Хотела я ещё попробовать Борю, но он так шарахнулся от меня. Ушёл в подполье
и чего-то выжидает.

В общем, ничего чистого и святого во мне уже не осталось. Хочется уйти от
людей, как отец Сергий, схорониться в монастыре и закалить свой дух. Чтобы
держаться, (в некоторые тяжёлые моменты) необходимо ничего не
предпринимать в это время и ждать...

Вообще, прелесть Толстой. Вот один момент из "Отца Сергия"

"...Касатский принадлежал к тем людям 40-х годов, которых уже нет нынче, к
людям, которые сознательно допуская для себя и внутренно не осуждая нечистоту
в половом отношении, требовали от жены идеальной, небесной чистоты, и эту
самую небесную чистоту признавали в каждой девушке своего круга, и так
относились к ним. В таком взгляде было много неверного и вредного в той
распущенности, которую позволяли себе мужчины, но по отношению женщин
такой взгляд, резко отличающийся от взгляда теперешних молодых людей,
видящих в каждой девушке ищущую себе дружку самку, - такой взгляд был, я
думаю, полезен. Девушки, видя такое обоготворение, старались и быть более
или менее богинями..."

16.10.1978 Понедельник.

Вот и дожила до 17 октября. Сессия. Сегодня устроилась в общежитие.
Что-то никак не настроюсь на учебную волну.