Мемуары Арамиса Часть 425

Глава 425

Весной, разразилась война с Голландией.
Д’Артаньян исполнял функции маршала, не получив формально этого звания, которое так часто обещал ему сначала Король Людовик XIV, а потом Филипп, занявший трон под видом этого Короля, за заслуги, отнюдь не военные. Причём, первый обещал их за предполагаемое предательство друзей в будущем, второй – за измену своему Королю в прошлом, совершённую как раз для того, чтобы избежать предательства друзей. Именно подобные предложения сильней всего удручало д’Артаньяна. Ведь он мог рассчитывать на это за свою доблестную и верную военную службу в прошлом, но никак не желал бы получить эту честь за поступки, которые сам он не считал ни честными, ни героическими. Да, он был не из тех, кто ценит награду саму по себе, для него гораздо важней было то, за что она получена. Он был бы рад стать Маршалом Франции за успешные боевые действия под его руководством и за личные военные качества, такие как отвага, доблесть, героизм. Ему же предлагалось это звание за подлое убийство друзей или за выполнение функций тюремщика. В результате звание маршала Франции для него приобрело отрицательный оттенок, он с отвращением думал о такой перспективе.
Но, находясь на службе, он выполнял свой воинский долг, поэтому выступил во главе корпуса в двенадцать тысяч человек кавалерии и пехоты, оставаясь капитаном королевских мушкетёров, хотя по сути воевал в качестве генерала. Он получал приказ овладеть одной крепостью за другой, и выполнял эти приказы, стараясь беречь людей и боеприпасы в пределах той возможности, которая предоставляется главнокомандующему в подобных обстоятельствах, то есть почти не имея такой возможности.
За месяц корпус д’Артаньяна взял двенадцать крепостей если и не исключительно благодаря его военному таланту и личной доблести, то, во всяком случае, в значительной части вследствие этих его качеств.
Между тем, Людовик XIV, сделавший официальной любовницей Луизу де Ла Вальер, делил свою благосклонность между ней, а также законной супругой Марией-Терезией, и восходящей звездой двора госпожой де Монтеспан, и, кроме того, не пренебрегал и разовыми галантными интригами с той или иной фрейлиной Королевы. Фаворитки соревновались между собой во всём, даже в придумывании прозвищ Королю-Солнцу. Если Луиза стала называть его Людовиком Победоносным, то господа же Монтеспан называла его Людовиком Непобедимым, что послужило её очередной победе над соперницей, выдвинув её на первое место, и отодвинув Луизу на второй план. Таким образом, начали сбываться предсказания герцогини де Шеврёз о том, что Король – всего лишь мужчина, поэтому Луиза может, разумеется, претендовать на роль первой фаворитки Короля, но никоим образом не может надеяться быть вместе с тем и его последней фавориткой.
Довольный Людовик полностью простил д’Артаньяну все унижения, которые ему пришлось пережить, чему немало способствовало фактическое возвращение его на трон и принесённые при этом извинения и обещания на будущее, в неукоснительном соблюдении которых Король не имел причин сомневаться.
 В один прекрасный день Король решил продемонстрировать капитану своих мушкетёров, что полностью простил его и доверяет ему во всём, для чего вознамерился выполнить обещание, которое он так часто давал д’Артаньяну и до сих пор не исполнил.   
Король при очередной встрече с Кольбером сказал ему:
— Господин Кольбер, давно следует выполнить обещание, данное господину д’Артаньяну, ведь мои приказы и свои обещания он выполняет неукоснительно.
— Я уже давно распорядился приготовить для господина д’Артаньяна маршальский жезл и шкатулку для него, — ответил Кольбер. — Патент на звание маршала Франции также уже давно заготовлен, достаточно только поставить на нём подпись Вашего Величества. Однако же, каждое подобное действие требует надлежащего повода и подходящего времени.
— Вы считаете, что взятие двенадцати вражеских крепостей – недостаточный повод для этого? — спросил Король.
— Теперь уж время упущено, последняя крепость была взята более недели назад, — сказал Кольбер. — Если патент подписать сейчас, господин д’Артаньян может упрекнуть нас за нерасторопность. Или же он решит, что вы, Ваше Величество, долго сомневались, давать ли ему это звание, или нет. Гораздо лучше будет вручить ему эту награду в день взятия тринадцатой крепости. Это будет выглядеть как награда, которая вручена немедленно после выполнения соответствующих условий этим претендентом. Или же можно вручить его как аванс за взятие тринадцатой крепости.
— Быть может, вы и правы, господин Кольбер, но это выглядит чем-то мелочным, — проговорил Людовик с кислой миной. — Одной крепостью больше, одной крепостью меньше. К чему тянуть?
— Я вас понимаю, Ваше Величество, — ответил с поклоном Кольбер. — Я тотчас принесу патент вам на подпись.
— Хорошо, — кивнул Король, но почувствовав, что победа над Кольбером досталась ему слишком легко, и опасаясь, как бы это не уязвило его министра, он нехотя добавил. — Впрочем, быть может, вы правы. Пусть этот патент будет у вас, а вы вручите его господину д’Артаньяну тогда, когда сочтёте нужным.
Таким образом, в этом небольшом соревновании победителем остался Кольбер, а проигравшей оказалась, как водится, Справедливость.
Тем временем, д’Артаньян готовил штурм тринадцатой крепости. Для большего успеха он велел по ночам насыпать холм с пологим склоном со стороны французской армии и с резким обрывом со стороны армии голландцев. На этот искусственный холм он велел выкатить четыре пушки, защитив канониров мешками с землёй, которые образовали нечто вроде крепостной стены. Под его командованием пушки непрерывно палили по крепости. Благодаря своему возвышенному положению, они позволяли лучше прицелиться, ядра перелетали крепостную стену и наносили серьёзный ущерб врагу. Д’Артаньян лично руководил канонирами, и его фигура в шляпе с белым пером была отлично видна как французским солдатам, так и голландским.
Голландцы, раздраженные этой неожиданной напастью, сосредоточили огонь крепостных пушек на этой рукотворной насыпи, надеясь ликвидировать все четыре французские пушки. Когда ядра стали прилетать одно за другим, д’Артаньян сказал своим канонирам:
— Поберегите себя, господа, отойдите на безопасное расстояние. Ночью мы дополнительно укрепим нашу огневую точку, пополним запасы пороха и ядер, и завтра крепость будет наша.
— А как же вы, господин д’Артаньян? — спросил верный д’Арленкур.
— Через минуту я также спущусь к вам, — ответил капитан. — Я лишь осмотрю напоследок разрушения, которые мы им нанесли.
После этих слов д’Артаньян взял подзорную трубу и под прикрытием одной из пушек стал внимательно изучать трещины в крепостной стене противника. В этот момент со стороны крепости прилетело ядро, которое ударило прямо в пушку, за которой стоял д’Артаньян. Пушка, откатившись, ударила капитана в грудь, на которой, несмотря на покрывавшую её панцирь, тут же выступило кровавое пятно. В то же время другое ядро вырвало из насыпи огромный кусок земли, который почти засыпал упавшего от первого удара д’Артаньяна.
— Капитан д’Артаньян ранен! — вскричал д’Арленкур и бросился на выручку к своему капитану. 
— Это перст Божий! — сказал, задыхаясь, д’Артаньян.
— Молчите, капитан, молчите! — воскликнул д’Арленкур. — Мы вынесем вас за пределы досягаемости вражеских пушек. Скоро вами займётся врач.
Д’Арленкур сделал знак двум солдатам подхватить д’Артаньяна и отнести его в палатку врача. 
— Что случилось? — спросил один из канониров. — Наш главнокомандующий убит?
— Все мы под Богом ходим, — ответил д’Арленкур, — надеюсь, он только ранен.
Военный врач Стефан Дюваль осмотрел д’Артаньяна и с грустью сказал:
— У вас сломано, по меньшей мере, три ребра, господин д’Артаньян.
— Что ещё? — спросил капитан, тяжело дыша.
— Вы можете делать глубокий вздох? — спросил врач. — Где вы ощущаете боль?
— Вот здесь, — ответил д’Артаньян, указывая на грудь.
— Быть может, мне удастся спасти вашу жизнь, — сказал врач, — но не в этих условиях.
— Господин д’Артаньян! — воскликнул д’Арленкур, заглядывая в палатку. — Прибыло срочное послание для вас!
— Читайте, д’Арленкур, — сказал д’Артаньян, с трудом глотая воздух.
— Господин капитан, это письмо от господина Кольбера, — сказал д’Арленкур.
Он взломал печать на письме, и прочитал следующие слова:

«Господин д’Артаньян! Король поручает мне уведомить вас, что, принимая во внимание вашу безупречную службу и честь, которую вы доставляете его армии, он назначает вас маршалом Франции. Его Величество восхищен победами, которые вы одержали и рассчитывает на дальнейшие победы корпуса под вашим руководством. Посылаю вам также шкатулку с маршальским жезлом и патентом, подписанным Его Величеством.
Подписано: Ж.-Б. Кольбер».

— Д’Арленкур, — сказал д’Артаньян, напрягая все силы, — поручаю вам восстановить насыпь сегодня ночью и заменить разбитую пушку на исправную. Поставьте туда ещё три пушки. Завтра с рассветом вы произведёте артиллерийскую подготовку. Бейте из всех орудий под двенадцатый зубец, если считать справа. Там хорошая трещина. Пять точных попаданий обрушит эту стену. Сразу после обрушения давайте сигнал к штурму. К обеду крепость будет наша.
— Капитан, вам нельзя говорить, — сказал врач.
— Господин Дюваль, благодарю вас, я уже всё сказал, — ответил д’Артаньян и закрыл глаза.
— Он будет жить? — спросил д’Арленкур.
— Для завтрашней атаки я вам его не верну, а там посмотрим, — ответил Дюваль. — Вы должны действовать так, как если бы его у вас не было.
— Да, д’Арленкур, — сказал д’Артаньян, открывая глаза. — Завтра вы будете мной. Возьмите это письмо и эту шкатулку. Мне они больше не понадобятся.
— Что с капитаном? — спросил д’Арленкура один из офицеров. — Он жив? Он будет жить?
— Не знаю, — ответил д’Арленкур. — Ему принесли патент на звание маршала Франции и маршальский жезл, но. Мне кажется, это не произвело на него никакого впечатления.
— Неужели он так плох? — озабоченно спросил офицер. — Понимал ли он хотя бы, о чём шла речь?
— Он отдал мне последние указания относительно завтрашнего боя и сегодняшней ночной подготовки к нему, — ответил д’Арленкур. — Завтра я буду вашим командиром.
Ночные действия и утренняя атака были осуществлены в полном соответствии с указаниями д’Артаньяна и привели к предсказанным им результатам. Крепостная стена под двенадцатым зубцом рухнула, пехотинцы устремились в пробитую брешь и крепость была взята.
В три часа дня д’Арленкур разыскал врача.
— Где наш капитан? — спросил д’Арленкур.
— Его уже нет, — ответил доктор Дюваль, имея в виду, что он распорядился перевезти д’Артаньяна далеко в тыл, поскольку ему требуется длительное лечение. — Я распорядился…
— Не надо, — перебил его д’Арленкур. — Скажите только, какие были его последние слова?
— Последние слова? — удивился доктор Дюваль. — Позвольте-ка! Он сказал следующее: «Атос, Портос, до скорой встречи. Арамис, прощай!»
— Что это означает? — спросил д’Арленкур.
— Этого я не могу вам объяснить, — ответил доктор Дюваль. — Извините, я спешу к другим раненным.
— Доктор Дюваль, — обратился к врачу седой мужчина, который подошёл к ним за несколько минут до этого и слышал весь их разговор. — Я граф Рошфор, друг капитана д’Артаньяна. Это правда? В капитана попало пушечное ядро?
— Вы же слышали! — ответил доктор. — Простите, я спешу.
— Какова судьба! — задумчиво проговорил Рошфор. — Ему досталась именно та смерть, о которой он рассказал за два месяца до этого! И его последние слова были о его друзьях! Как жаль, что я столь долго не входил в их число!

Д’Артаньян потерял много крови и почти лишился сил. Несмотря на то, что доктор Дюваль обработал его раны, состояние раненного было на грани между жизнью и смертью. Понимая ценность главнокомандующего, доктор Дюваль распорядился отослать его во Францию на корабле, который отправлялся туда в самое ближайшее время. Также он велел сестре милосердия мадемуазель Кампредон сопровождать капитана.
Так в бессознательном состоянии д’Артаньян отбыл к берегам Франции, оставив свой маршальский жезл и патент маршала Франции в руках старшего лейтенанта д’Арленкура.

Вечером того же дня в войска прибыл господин Кольбер.
— Я желаю видеть господина д’Артаньяна! — сказал он.
— Господина д’Артаньяна нет здесь, — ответил д’Арленкур. — В него попало пушечное ядро во время вчерашнего сражения.
— Он погиб? — спросил Кольбер.
— Его отвезли на корабле, врач сказал, что он очень плох, — ответил д’Арленкур. — Последние слова доктора были о том, что капитана д’Артаньяна больше нет.
— Почему вы называете его капитаном? — удивился Кольбер. — Разве он не получил патент маршала Франции?
— Он не успел вступить в эту должность, — ответил д’Арленкур. — Я возвращаю вам письмо, патент и шкатулку с маршальским жезлом.
— Что ж… — проговорил Кольбер. — Это судьба! Я доложу Королю.


(Продолжение следует)