Дети распада. Вступление

Дети распада

Роман


А не спеть ли мне песню – о любви?

Чиж

Энергию можно получать как за счет распада ядер некоторых элементов, так и за счет слияния мелких ядер в более крупные в ходе так называемой реакции термоядерного синтеза. Выделение энергии в природе происходит преимущественно за счет синтеза, а не за счет распада: наиболее ярким примером является горение звезд. Человеку на текущий момент доступен только управляемый распад ядра. Направить термоядерный синтез в контролируемое русло науке пока не удалось. Основная проблема заключается в отсутствии средств, необходимых для того, чтобы разогнать два положительно заряженных ядра до нужной скорости и заставить их сблизиться на необходимое для начала реакции синтеза минимальное расстояние, преодолев при этом силу электростатического отталкивания.

Народная мудрость



Вступление. Забытые тетрадки

В 2015-м году, весной, мне довелось разбирать завалы в одной из старых московских библиотек. Власти города выделили деньги на их приведение в порядок, и в нашу школу из департамента образования пришла разнарядка: оказать необходимую помощь. Кого же еще могли послать этим заниматься, как не учителя литературы? Послали меня.

Наша задача (моя, приданных мне в помощь двоих еще учителей, труда и физкультуры, из соседних школ, а также трех сотрудниц библиотеки, женщин пенсионного возраста) заключалась в том, чтобы отделить совсем бесполезную макулатуру от пока еще актуальной, а после ценные библиотечные фонды аккуратно упаковать в коробки и отправить на время ремонта на хранение в близлежащий подвал.

Целую неделю мы разгребали горы бумаги, и оказалось, признаться, что ценного там не так уж и много, ведь все хорошие книги в смутное время из библиотеки растащили. Это сделали «читатели», в отношении которых уже не получалось, как раньше, принять действенных мер: жалобы по месту жительства, работы или учебы никого более не пугали.

Дело близилось к концу, и я уже готовился полностью отправить на помойку содержимое очередного стеллажа, когда вдруг, среди вскользь просматриваемых книг, наткнулся на небольшую стопку толстых школьных тетрадок. Всего их было шесть, и внимание мое в первый момент привлекли не сами тетрадки и не их содержание. Удивило меня то, как были они разложены: по две штуки, перевязанные скотчем, они лежали попарно, словно обнявшись, и в каждой паре одна тетрадка была в темно-синем, другая – в красно-розовом переплете. Конечно, пришла в голову банальность; и не описать мое изумление, когда, разрезав скотч, я действительно обнаружил: в синих тетрадках от первого лица повествуют юноши, в красных – девушки. После этого меня почти уже не удивило и то, что в каждой паре связаны между собой тетрадки оказались не только скотчем – во всех трех случаях это были, что называется, смежные истории: его и ее.

Более того, не только попарно, но и все вместе – эти тетрадки не просто так, очевидно, оказались в одной стопке. Совпадение основной темы, возраст рассказчиков, близость описанных событий во времени, странные, побочные, как будто бы нечаянные пересечения в сюжетах трех историй – достаточно всего, чтобы это не списать на случайность.

Естественно, встал вопрос авторства. Напрашивалось, что автор один, что это, вероятно, девушка, что разные тетрадки, цвет переплета, попарное скрепление скотчем – типично женские элементы творческого замысла; предположение такое возникло, но тут же и споткнулось: написаны были все рукописи разным почерком, и в синих тетрадках – везде определенно мужская рука, а в красных – женская; ну а чтобы запутаться окончательно, я обнаружил также, что каждая пара тетрадей заполнена одной и той же шариковой ручкой: в одном случае чернила были темно-синими, в другом – черными, в третьем – скорее голубыми.

Откуда могли взяться найденные мною тетрадки, я попытался выяснить у сотрудниц библиотеки; но им удалось вспомнить только про некий литературный кружок, который, просуществовав при библиотеке пару-тройку лет, давно закрылся. Обрадовавшись тем не менее, что «взял след», я стал «копать» дальше, но детектив и тут не заладился. Имена и фамилии «главных героев», номера школ, иные детали из текстов позволили мне довольно быстро (посредством, как говорят, открытых данных) установить: все описанное реально – и люди, и их истории. И у них, у этих людей, есть также вполне реальная последующая жизнь; но в этой реальной жизни никто из них никогда не посещал литературных кружков и не появлялся в нашей районной библиотеке; кроме того, главные герои трех историй вообще нигде не пересекались друг с другом. Также мне не удалось проследить, ни в самих историях, ни в процессе «наведения справок», никаких общих для всех персонажей знакомых, что вроде бы говорило однозначно: ни написать, ни собрать в одном месте написанное кем-то еще было просто некому.

Как же тогда это произошло? Тому не находилось никаких объяснений. Разве что случайность могла свести вместе найденные тетрадки; но слишком многое указывало: нет, это произошло не случайно.

Следующий шаг: найти самих «рассказчиков» и попытаться что-то выяснить из первых рук – такая мысль, конечно, пришла мне в голову. Одному из них, узнав его электронный адрес, я даже написал и почти уже отправил сообщение – но в последний момент отказался от этой затеи. Не испугался, нет – но перечитав свое письмо несколько раз, понял, что так и не смог придумать достаточно убедительных оснований для не слишком деликатного вмешательства в личную жизнь незнакомого мне человека. Не смог, вероятно, потому, что толком не знал, что же именно хочу выяснить. Допустим, мне удастся установить авторство – и что? Пустое любопытство…

В общем, дилетантское мое расследование быстро зашло в тупик, но, быть может, именно это и превратило для меня найденные рукописи в нечто большее, чем просто школьные сочинения на вольную тему. Многократно перечитанные, истории эти обрели в моем восприятии отдельную  от настоящих имен и фамилий жизнь: уже не реальные истории реальных людей, по какой-то причине или волею случая дождавшиеся меня на старом, шатающемся стеллаже в районной библиотеке, не шесть лоскутков шести разных судеб; вместо этого, цельным и реальным, вдруг явился мне тот мир, в котором происходило описанное в старых тетрадках. Мир ушедший, мир распавшийся; мир, потерянный мною самим и всеми моими сверстниками на стыке юности и взрослости; мир, оставшийся за рубежами удивительно быстро промелькнувших событий и необратимых перемен; мир, предательски стертый из нашей памяти обрушившимся на нас информационным многоголосьем. Не только, впрочем, им, но и собственным нежеланием помнить - возможно, поэтому кем-то и было это все придумано…

Выяснять я больше ничего не стал, решив так: если обнявшиеся тетрадки – случайно или неслучайно – попали ко мне в руки, уже это дает мне полное право распорядиться ими по своему разумению. Как у учителя словесности, у меня, конечно, чесались руки подвергнуть редакции эти, не совсем еще зрелые, тексты, но, подумав, я оставил все как есть, не трогая даже грамматику. Мое вмешательство в содержание ограничилось заголовками, вступлением, заключением, выстраиванием историй в хронологическом порядке и исключением настоящих названий и имен; я также позволил себе сопроводить рукописи некоторыми комментариями в виде сносок.