Куда ведёт борьба за свободу

               
                Аннотация
      Данная редакция очерка есть исправленная и дополненная версия предыдущей публикации  2022 г. 
     Основной посыл очерка:  на протяжении всей истории своего существования человек как вид природной фауны медленно и незаметно деградировал  физически и духовно. Ныне эта деградация уже является очевидной на примере социальных событий, происходящих, в основном, в странах Западной Европы и США.  Но не совсем очевидно, что к указанной деградации ведёт популярное   поклонение той «высшей духовной ценности», которая именуется свободой.  Представляется, что именно культивирование этой духовной ценности лежит в основе указанной деградации, а последняя неотвратимо ведёт человечество к исчезновению в отдалённом будущем. Поэтому в статье рассматривается сущность этой свободы в её социальном и духовном  аспектах.               
                Стеценко  Эдуард  Васильевич,               
                пенсионер, Екатеринбург, 20225 г.   e-stetsenko@list.ru               

                Оглавление               
       
        1. Свобода как вечная мечта …………...4               

        2. Ценностная нейтральность свободы .12             

        3.  Свобода телесная……………………17               

        4.  О борьбе за выживание…………….. 21               

        5.  О человеческой природе ……………26               

        6.  Мышление  и  труд…………………..32               

        7.  Страх  как  основа  стремления  к     свободе ……………………………….. ...35               

        8.  Возникновение  феномена  «свобода» 44               

        9.  Возникновение   р.елигии…………....46               

       10. Тайна  жертвы  Христа………………50               

       11. Возникновение  государства…….. ...56               

       12.  Эволюция  к  демократии………......62               

       13.  Достижения  демократии……   ……69   

       14.  Деньги  как  «содержание»  свободы 73    

       15.  Деньги  как  «могильщик»  социализма……………………………… 79 

       16.  Парадокс  демократического  общества………………………………… 84 

       17.  Свобода  как  распад ………………. 87               

       18.  Последствия  прямохождения………96               

       19.  Стыд  и  любовь …………………... 102               

       20.  Женщина  как  «человек второго сорта»……………………………………105               

       21.  Закат  нравственности……………..108               

       22.  О  «положительной»  свободе           «для» …………………………………....113   

       23.  Об «отрицательной»  свободе  «от» 116               
   
       24.  Постскриптум:  искусственный интеллект………………………………….120 ……          
   
       25.  Пост-постскриптум:  неразрешимый  вопрос………………………………………123.      
         

                1. Свобода  как  вечная  мечта               
   
     В самом общем значении свобода понимается людьми как полная безопасность и отсутствие каких бы то ни было препятствий на пути осуществления любых их желаний или устремлений. Безусловно, такой свободы в реальности быть не может, поэтому на всём протяжении истории человека сопровождала тоска по такой свободе, и эту тоску человек отчасти сублимировал, создавая произведения искусства, в которых свобода выражалась образно, как «красота», «гармония», «идеал». Через них человеку передавалось «чувство свободы». На полотнах классической живописи образы людей и природы прекрасны, потому что художником устранены все препятствия, могущие исказить их идеальный облик. Наш слух испытывает освобождение от бытовых шумов, когда начинает звучать прекрасная, гармоничная музыка. Мы испытываем освобождение от рыхлой обыденной речи, когда слышим или читаем гармонично рифмованные, беспрепятственно льющиеся,   -  то есть свободно звучащие стихотворные строки. Мы ощущаем иллюзию освобождения от земного тяготения, созерцая полёты и фуэте балерины при звуках освобождающей музыки. Все формы католического собора  -  его стены, арки, ярусы, окна, шпили  -  в своём символическом восхождении к небу  возносят наш дух к небесам, где царит абсолютная свобода.  Но человек не может удовлетвориться только иллюзией свободы. Практическое существование сделало для человека ощущение им своей зависимости от других людей настолько глубоким, что сделало борьбу за свободу главной движущей силой истории. Однако как оказывается, такая свобода вообще недостижима, а причина этой недостижимости  коренится в самом духовном складе человека.. 
     Поэтому в данном очерке рассматривается проблема  социальной свободы человека. Под свободой этого типа ныне понимается прежде всего такая  свобода  человека   которая     гарантируется  ему обществом, где неукоснительно соблюдаются все «права человека». (Комплекс этих «прав» находится в ведении «Европейского Совета по правам человека»). Исходным основанием для достижения данной свободы является условие, что эта свобода человека при любых своих проявлениях не затрагивает свободы другого человека.   
    
   Свобода в воображении цивилизованного человека всегда предстаёт как «высшая духовная ценность». С мыслью о  свободе всегда связана благородная мысль о   противостоянии порабощению, тюремным узам, любой форме духовного или физического принуждения. Освобождение от насилия в любой его форме рассматривается как победа добра над злом. Но     в действительности всё несколько сложнее 
      
     Очевидно, что человек в социальном смысле   не может обладать абсолютной свободой. Он зависим прежде всего экономически от состояния рынка труда, от работодателя, от финансового и торгового рынков, от напряжённости в сфере конкуренции и т. п. Эти экономические условия суть безличные «силы», в известной мере закрепощающие человека, более того, его борьба против них за свою свободу для него невозможна, потому что эти «силы» безличны. Но стремление к свободе неискоренимо, поэтому человек       невольно направляет свои усилия против      представителей этих «сил»  -  предпринимателей,               
финансистов, конкурентов и т. п. Однако эти представители  -  это всего лишь марионетки, действующие в согласии с направлением действия безличных «сил».  Никакая победа над марионетками никогда не приводила к обретению свободы от самих «сил». Даже если бы восстание Спартака победило, рабство в Древнем Риме не исчезло бы. Победа пугачёвского восстания не привела бы к исчезновению крепостничества в России 18-го века.  Реальная победа пролетарской революции в России привела к временному исчезновению капитализма в этой стране, но этот строй  восстановился в России менее чем через век. На смену ликвидированным угнетателям приходят новые, и неволящие человека безличные «силы» никуда не исчезают.
    
     Так происходит потому, что неумолимо действует закон соответствия производственных отношений производительным силам, точнее  -  уровню их развития.  Экономика Древнего Рима держалась на рабском труде, экономика России 18-го века  -  на труде крепостных крестьян,   экономика России начала 20-го века  -  на труде крестьян-частников и наёмных фабричных рабочих. Буржуазные революции в Англии 17-го века и во Франции 18-го века  победили  только          потому, что потребовалось изменение производственных отношений в связи с появлением нового  класса  господ  -  буржуазии. Появление же буржуазии было обусловлено новым скачком в развитии производительных сил  -  появлением заводов             и фабрик.               
         Однако,  как и во все прошедшие века, новые производственные отношения по-прежнему характеризовались угнетением одних людей другими. Нерушимыми были  неразрывная экономическая связь между «хозяином» и «работником», и скрытый психологический антагонизм между ними. Причиной связи между этими людьми было то, что каждый из них видел в другом источник средств для своего существования, а причиной антагонизма  -  то, что «работник» видел в «хозяине» угнетателя, а «хозяин» видел в «работнике» не человека, а только «средство», инструмент,  вещь.            
   
      Указанные производственные отношения  -  одновременно людская связь и антагонизм  -  господствовали при любом уровне развития производительных сил  -  при рабстве, феодализме, капитализме   Следовательно, эти отношения не были результатом свободного выбора людей в вопросе  -   как относиться друг к другу. Эти отношения были навязаны людям иррациональной, сверхличной силой, обитающей в человеческом «естестве». Именно под действием этой сверхличной силы возникло рабство, трансформировавшееся затем в феодализм, а далее  -  в капитализм. Именно эта сила сделала угнетение одних людей другими неотъемлемым элементом производственных отношений. И поскольку угнетение  во все времена было нормой и было выгодно, то  изначальным, первичным влечением человека следует считать именно влечение к угнетению другого   человека.    
         

     Следовательно, влечение «работника» к свободе от «хозяина», извечное стремление человека к свободе от насилия и угнетения есть лишь ответ на исходное стремление  человека как такового к угнетению другого человека 
     У разных людей влечение к угнетению весьма различно (от  полного альтруизма до деспотизма), но поскольку угнетение человека человеком присуще любой экономической формации, постольку влечение к угнетению следует считать преобладающим влечением в среднестатистическом человеке любого времени. Поэтому  влечение к угнетению есть неотъемлемая черта природы человека, вышедшего из первобытного состояния. Это влечение проявляет себя также в стремлении человека подчинять себе окружающий природный мир,  стихийные силы  и многие формы жизни на Земле., относясь к ним как к «средствам» для собственной жизни.
    
      Отсюда следует, что свободное  удовлетворение  влечения к угнетению и составляет суть свободы среднестатистического человека.  Борьба же «работника» против «хозяина» за свою свободу в этом свете есть только ответное препятствование  исходной, подлинной свободе. .Они оба, и «хозяин», и «работник», каждый борется за свою свободу, только     один из них, «хозяин», ею уже обладает и защищает её, другой же, «работник», её лишён и пытается её обрести. И это противостояние  вечно.
   
    Причиной же этого извечного противостояния и борьбы является особенность человеческой природы, обретённая человеком при его выходе из первобытного состояния  -  духовное отчуждение человека от человека. Первоначальное отчуждение было ничтожным, но оно получило развитие с течением тысячелетий. Следствием данного феномена  -   отчуждения  -  и стало влечение к свободе, изначальное  -  у «хозяина»,  и ответное  - у «работника».  А поскольку свобода, она же -  возможность угнетения  -  в силу характера производственных отношений всегда принадлежала только одному из них («хозяину»), постольку другой («работник») соответственно был её лишён. Жажда освобождения приводила к мятежам и восстаниям, ничего не менявшим. Наконец, менялись производственные отношения, но и с их изменением их суть  -  межчеловеческая связь и одновременный антагонизм  -  не изменялась. Свобода «работника» от «хозяина» оставалась несбыточной мечтой.  Человеческое сообщество продолжало состоять из угнетателей и угнетённых, подспудно враждовавших между  собой, но абсолютно необходимых друг другу.
         
     Помимо   экономической зависимости одновременно существует ещё и социальная зависимость человека. Социальные «силы», неволящие человека, также безличны, и все они слагаются в  так называемую надстройку над базисом  -  экономической формацией, господствующей в обществе. Эти «силы»  -  государство, органы охраны правопорядка, судебные органы, вооружённые силы, церковь, идеология, органы просвещения, науки, культуры, здравоохранения и т. п. Помимо этого, над человеком господствуют законы, традиции, обычаи, общественное мнение и т. п.   Эти безличные  социальные «силы» выполняют охранительную функцию, главная цель которой  -  сохранение в неприкосновенности производственных отношений, то есть отношений господства и подчинения между людьми. И борясь     против таких безличных «сил», как государство, его законы и идеология, человек вынужден   бороться только с функционерами, то есть  -  марионетками, представляющими эти «силы». А значит, свобода от этих «сил» недостижима.
   
      Из сказанного можно заключить, что влечение человека к свободе есть одно, единое чувство, которое только проявляет себя различно: у «хозяина»  -  как стремление к угнетению другого человека, у «работника»  -  как ответное стремление освободиться от угнетения. «Хозяином» или «работником» человек становится в зависимости от степени своей пассионарности, темперамента, нравственного уровня, интеллекта, наследуемого богатства  и т. п. Кроме того, реальность изобилует случаями, когда человек постоянно пребывает в двух ипостасях  -  и «хозяина», и «работника», поскольку он может властвовать над одними людьми и в то же время находиться в прочной зависимости от других, быть господином в экономической сфере, но быть подневольным в социальной сфере и т. п.
   
    Необходимо признать, что отнюдь не любое влечение человека  к свободе есть «недоброкачественное» влечение приобрести «средство» для жизни. Когда мирное племя или государство подвергается нашествию со стороны племени или государства-агрессора, то та свобода, которую отстаивают жертвы вражеского нашествия, есть правомерная, справедливая свобода как условие возможности жить, существовать, ни от кого не завися. Та свобода, о которой мечтают рабы или пленные, ставшие добычей агрессора, также есть правомерная, справедливая свобода. Та свобода, о которой мечтают угнетённые преступной властью жители тоталитарного государства, это тоже есть справедливая свобода. И борьба за такую свободу также непрерывно ведётся людьми на протяжении всей человеческой истории. Но необходимо вспомнить, что в основе стремления к такой свободе лежит всё тот же принцип  -  отторжение, отчуждение человека  от человека.  Борьба за справедливую свободу есть исключительно ответ, именно  -  ответ на возникшее в другом человеке стремление к «несправедливой» свободе. И эту свою дополнительную, эгоистическую свободу  другой человек получает, лишая свободы  своих собратьев с целью их угнетения.
       
     Итак, очевидно, что свобода не есть «высшая духовная ценность», поскольку она есть предмет вожделения не только раба, но и рабовладельца. А вопрос о том, почему влечение к ней есть продукт духовного отчуждения человека от человека, будет рассмотрен в дальнейшем повествовании.   
 
               2. Ценностная  нейтральность  свободы               
      
     На протяжении всей известной нам истории существовали формы зависимости человека, от мягкой до самой жестокой зависимости,  как от безличных сил, так и от других людей. Поэтому  соответственно не прекращалась борьба  за  свою независимость, то есть  -  свободу, от этих безличных сил и других людей.  В разные эпохи смысл, степень и качество этой свободы бывали совершенно различными, но неизменной была цель как условие этой свободы  -  независимость от внешних источников несвободы. Безусловно, победно обретённая независимость всегда относительна, она никогда не может быть полной для людей, живущих в одном обществе со своими притеснителями, но это  -  та степень независимости, которая в данных, завоёванных  условиях ощущается как свобода.  При наличии такой свободы возможно исполнение тех желаний, осуществить которые было невозможно до завоевания этой свободы, при том, что сами эти желания могут быть  очень и очень скромными. Но душу крепостного «раба» посещает чувство освобождения, когда тяжёлую подать барин заменяет «лёгким оброком». Что уж тут говорить о полной независимости! Поэтому свобода как независимость всегда считалась и считается высшей духовной ценностью, и обладание ею кладётся в  основание человеческого счастья. Но это  -  с одной стороны.
   
      С другой стороны, некоторые определения свободы из уст «мудрых мира сего» окрашивают человеческую свободу в весьма мрачные тона. На вопрос: «При каком условии человек может  стать полностью свободным?» христианское учение отвечает: «Возлюби Господа Бога твоего и делай что хочешь». Но это означает, что человек может «делать что хочет», т. е. ощущать себя свободным, только при условии, уже ограничивающем его свободу  -  при условии, что он прежде всего должен сначала «возлюбить Господа Бога своего», а значит, и исповедовать Божью заповедь «возлюбить ближнего своего как самого себя». Вот только тогда человек не будет «хотеть» творить злые дела, а только хорошие. Вот только при таком условии он не будет вредить своей свободой другим людям, а значит, и не столкнётся с пресечением своей свободы. Но это христианское поучение не отвечает на вопрос, что  делать, если ваша человеколюбивая свобода подавляется злой свободой других людей, и из-за этого  вы всё равно не свободны? Вы можете восстать, тем самым нарушив рассматриваемую заповедь, но при поражении вы всё равно не вернёте своей свободы, несмотря на вашу любовь к Богу. Выходит, свобода, вытекающая из соблюдения указанного христианского поучения, осуществима исключительно в обществе, в котором эту заповедь соблюдает каждый член общества, что неосуществимо в реальности.
      
      Другое мудрое изречение также настораживает:  «Абсолютная власть развращает абсолютно». Здесь слово «власть» означает также и абсолютную свободу правителя повелевать своими подданными. В основании этого высказывания лежит убеждение,  что существо «человек»   по своей природе настолько  порочно, что если предоставить ему неограниченную свободу, то он непременно духовно деградирует, нарушит границы разумной свободы и превратит её в произвол, а значит, принесёт много несчастий.  Следовательно, сама по себе свобода отнюдь не «высшая духовная ценность». Напротив, свобода развращает  и потому нуждается в жёстких ограничениях. Слишком большая свобода порождает зло.
    
      Есть ещё такая формулировка: «Человек свободен, но его свобода не безгранична. Она должна оканчиваться там, где начинается свобода другого человека». Звучит вроде бы убедительно, как  призыв к разумному компромиссу, или как утверждение, что если все сограждане будут вести себя хорошо, т. е. «в рамках права», то все будут  справедливо наделены свободой приемлемого «размера».  Ведь свобода  -  это прежде всего человеческое «право» на что-либо, т. е. реальная возможность: право на частную собственность, право выбора места жительства, политического убеждения, кандидата во власть и проч. Но на самом деле даже демократический строй  -  «лучший из возможных»  -  неспособен предоставить гражданам равные возможности  для достижения  своей свободы, и у очень многих из них, даже при соблюдении ими всех норм и требований «права», их реальные свободы крохотны, и оканчиваются они  там, где начинаются необъятные свободы других их сограждан. И причиной этих необъятных свобод как раз и является право частной собственности, которую французский философ Прудон назвал так: «Собственность  -  это кража». Очевидно же, что свобода человека возрастает с ростом его материальных возможностей,  его богатства.  Благодаря этому богатству он может «купить» свободу наёмного рабочего,  которую тот вынужден, из-за своей бедности, «продавать»
    
      Наконец, известно также определение свободы, данное Карлом Марксом:  «Свобода есть осознанная необходимость». В данном определении не указывается, но явственно подразумевается, что существует истинная свобода как осуществляемая человеком необходимость (свобода «во благо»), и есть свобода чрезмерная, свобода как произвол, свобода «во зло». От такой свободы разумный человек вполне может воздержаться. Однако и свобода, осуществляемая человеком как необходимость, также может утратить своё качество «свободы»: если под дулом пистолета от вас потребуют «кошелёк или жизнь», то, «осознавая необходимость» отдать кошелёк, вы ни за что не признаете в этом своём действии акта «свободы».  Также и безработный, соглашающийся на работу за ничтожную плату, не может считать своё согласие как «свободное» решение.
      
      Более того, «свобода как «осознанная необходимость» имеет двойную «окраску», если судить о ней с социальной точки зрения. В зависимости от того, добр сам человек или зол, указанная необходимость может диктоваться ему как  его альтруизмом (стимулом человеколюбия: спасти других людей даже ценой своей жизни), так и его эгоизмом (стимулом антиобщественным: убить свидетеля своего преступления). Значит, и свобода как осознанная необходимость не есть свобода как «высшая духовная ценность», поскольку, если в её основе лежит эгоизм, то такая свобода есть зло, и потому она подлежит пресечению,  и «в рамках права» она неосуществима. Итак, марксово определение свободы представляет человеческую свободу  как источник и блага, и зла одновременно.  Отсюда очевидно, что столь желанная для человека  «свобода» есть не более чем условие для беспрепятственного осуществления своих намерений. В этом свете понятие «свобода» абсолютно лишено каких-либо моральных, ценностных коннотаций, и потому «свобода» отнюдь не есть «высшая духовная ценность», а есть  всего лишь условие для беспрепятственного сотворения человеком как добра, так и зла.         
               
      
       Необходимо учесть, что  до сих пор речь шла о свободе, в основе которой лежит духовная сторона человеческого естества в его взаимоотношениях с другими людьми. Поэтому предварительно необходимо сделать небольшое отступление, указав ещё на один тип свободы. Это  -  свобода индивидуальная, которая, в отличие от свободы социальной, не имеет отношения к свободе   других людей. Такова свобода человеческого тела как его способность выдерживать самые разнообразные физические нагрузки и сопротивляться любым болезням и неблагоприятным воздействиям стихий. Но это предполагает наличие в человеческом организме такого количества жизненных сил, такой живой энергии, которая способна противостоять всем указанным невзгодам. И, казалось бы, чем больше в человеке его собственной, внутренней энергии, тем обширнее диапазон его индивидуальной телесной свободы, тем больше его независимость от неблагоприятных  условий его существования. То есть, условия его свободы внутренне присущи ему, они неотделимы от него. Именно к этому следовало бы стремиться. Но давно уже очевидно совершенно противоположное явление. В стремлении избавить («освободить») себя от обременительных физических усилий человек всё более заменяет энергию своего тела энергией  разнообразнейших механизмов,  приборов и устройств, и его внутренняя энергия во всё большей степени  заменяется энергией внешней ему техники, и по этой причине исчезает из тела человека. В своём стремлении предохранить себя от холода и стихий человек строит дома, использует одежду и искусственные источники тепла, а чтобы сохранить здоровье и противостоять болезням, он использует технологию выращивания и приготовления пищевых продуктов и всё более заменяет    внутреннюю стойкость  своего организма стойкостью, даримой извне  медикаментами и  медицинскими процедурами. В условиях социального благополучия и при безотказной работе  указанных внешних средств и инструментов поддержания человеческого организма человек действительно оказывается в состоянии свободы как отсутствия  необходимости напрягать свой организм в его противостоянии житейским и природным невзгодам.
      
      Но это состояние свободы есть в то же время состояние скрытой зависимости человека  от созданных им же самим внешних технических устройств. Условия телесной .свободы человека уже не присущи ему внутренне, они пребывают вне его. Да,  могучие внешние технологии чрезвычайно полезны, ибо благодаря им увеличился средний возраст человека, что привело к стремительному и непрекращающемуся росту численности людей на земном шаре.  Однако непрерывное развитие внешних технологий, всё более «освобождающих» человека от физических усилий, болезней и других невзгод, ведёт человека в отдалённом будущем к такому состоянию его тела, которое  сходно с состоянием тел космонавтов, приземлившихся после многомесячного пребывания в космосе. Тела космонавтов в полёте были полностью свободны от воздействия силы земного тяготения, той основной силы, которой противостоит человеческое тело на протяжении всей его жизни и которая является одной из причин человеческой физической несвободы. Результат пребывания космонавтов в невесомости был тот, что тела их стали почти беспомощны,  и после посадки, при исчезновении невесомости, космонавты оказались в состоянии гнетущей физической слабости, то есть несвободы.
   
       Приблизительно таков гипотетический финал, который сулит человечеству его будущее, если непрекращающаяся борьба человека  за свою телесную свободу будет продолжаться в том же темпе и в том же направлении. Этот финал, безусловно, будет и концом человечества как биологического вида, поскольку стремительный рост численности людей на Земле есть явление временное,  связанное с прогрессом медицины.  С непрерывным ослаблением физических сил  организма женщины утратят способность рождать столько детей, сколько необходимо для сохранения прежней численности населения Земли. Население состарится, сократится до минимума и закономерно исчезнет с лица Земли.  Таково будущее, если его, конечно, не изменит  в лучшую сторону весьма изобретательный человеческий ум, и жизнь человеческая не расцветёт с новой силой.
   
        И всё же необходимо отметить, что стремление к физической свободе путём  замены внутренних телесных усилий работой внешних механизмов и устройств изменяет и духовную свободу человека. Духовная свобода человека измеряется силой его духа, то есть силой его воли. И если человек в стремлении достичь телесной свободы использует  какую-либо автоматизированную систему, всего лишь по инструкции нажимая на различные кнопки, педали и рычаги, то, тем самым, он исключает из своих действий собственную волю. Его воля уже не участвует в преодолении препятствий, она так же, как и тело, исключена из борьбы за свободу и поэтому угасает из поколения в поколение.    
      
      Является очевидным, что борьба человека во все века за  свою физическую свободу в определённой мере влияла на характер борьбы человека за свою социальную, духовную свободу. Здесь всегда имела место  некоторая взаимозависимость. Но различие  между  этими двумя формами борьбы обусловлено тем, что в борьбе за физическую свободу человек противостоит внешнему материальному миру, в то время как в борьбе за социальную свободу человек противостоит своему живому биологическому виду в лице как отдельных людей, так и всего общества в целом. Но если борьба человека за свою физическую свободу всегда протекала мирно, то борьба его за свою социальную свободу всегда была насыщена гражданскими конфликтами, революциями и бесконечными войнами. И здесь весьма уместно отметить, что иссякание внутренней, природной воли в человеке всё более ощутимо сказывалось на характере, силе, напряжённости борьбы человека за свою социальную свободу. Заранее можно предположить, что интенсивность этой борьбы в череде поколений непрерывно ослабевала в связи с ослаблением человеческой воли.  Разъяснению причин и последствий такого характера борьбы за социальную свободу  посвящено дальнейшее  изложение.
               
                4. О борьбе за выживание
      
      Важнейшая из  истин, установленных биологией, гласит, что все виды животной и растительной жизни на Земле пребывают в вечной, не прекращающейся борьбе за своё выживание. Эта борьба протекает в среде как фауны, так и флоры, и ведётся она  как в форме сохранения отдельного биологического вида в условиях бедствий, насылаемых на него природой, так и в форме борьбы между самими  видами. При этом  в процессе указанной борьбы выживают только организмы, наиболее обильно размножающиеся, наиболее стойкие   и могущие приспособиться  к неожиданно, изменившимся условиям. Менее приспособленные быстро вымирают, кроме того они  дают недостаточно стойкое потомство, также обречённое на вымирание.
    
      Тем самым в процессе этой борьбы за выживание происходит естественный отбор наиболее приспособленных и поэтому выживших особей, и так повторяется из поколения в поколение. В природе  этот естественный  отбор действует абсолютно беспощадно.   Таков закон жизни. И потому такой животный вид, как «человек», в течение нескольких десятков тысячелетий своего существования также выживал в жестоких условиях естественного отбора. В этой борьбе за выживание он защищал себя как вид от природных бедствий и от хищников различных видов  -  как зверей, так и птиц, и насекомых.
      
      Всем вилам земной фауны в той или иной степени также присущ и внутривидовой естественный отбор, заключающийся в том, что силами самой   популяции из неё изгоняются особи несовершенные  -   увечные, больные и т. п., своим присутствием ослабляющие популяцию в её борьбе за выживание. Поэтому, являясь одним из видов земной фауны, человек также всё время бессознательно, стихийно осуществлял  свой «человеческий», внутриплеменной естественный отбор, изгоняя из племени или уничтожая особей, нарушавших внутриплеменные запреты, традиции, нормы и правила поведения., Беспощадно ликвидируя их, племя таким образом «самоочищалось» и становилось сильнее.      
      
       Известно, что не-хищные виды фауны способны выживать прежде всего ценой своего чрезвычайно обильного размножения, компенсирующего бесчисленные потери потомства от нападений хищниуов, от климатических невзгод,  природных катастроф и  от естественных смертей. Так и в случае с человеком: поскольку человек есть «не-хищный» вид фауны, то   важнейшим условием его выживания  была его способность к непрерывному и обильному размножению . Это  -  во-первых.
    
       Далее, поскольку он не являлся видом хищников, то весьма важной была  его способность. к  поддержанию коллективной, «стадной» сплочённости всей популяции перед  угрозой нападения  хищников, самоотверженная  защита потомства, взаимопомощь и т. п. Это  -  во-вторых.
   
      А в-третьих  -  это способность сохранять себя как вид в условиях беспощадного природного естественного отбора. Эта способность проявилась как способность рождать новые человеческие организмы, обладающие дополнительной стойкостью и приспосабливаемостью к меняющимся природным условиям. Такими качествами обладают вновь рождённые особи с  произошедшими в их организмах мутациями. Мутации возникают в результате спаривания одного из родителей с другим родителем, уже обладающим более стойкими качествами, чем первый родитель. И если  эти новые качества  наследуются новорождённым   потомством, то они способствуют его выживанию в новых, изменившихся, более суровых условиях.
   
     Как известно, каждая особь любого вида фауны или флоры смертна, однако бессмертен сам вид фауны или флоры. Любой вид представляет собой «множественную целостность», движимую единым влечением к своему «видовому» выживанию, и поэтому как таковой он является самостоятельным «коллективным» природным субъектом, наделённым инстинктивным стремлением к бессмертию. Следовательно, бессмертен и вид «человек». Он бессмертен, если соблюдаются вышеуказанные условия его выживания,   это:               
    1) чрезвычайно обильная рождаемость;               
    2)максимально возможная коллективная духовная и телесная сплочённость семьи, рода,  племени с целью защиты друг друга и всего племени от уничтожения;     3) физическая стойкость и успешная приспосабливаемость новых поколений к меняющимся природным условиям.   
    
     Очевидно, что если в условиях естественного отбора человеческий вид не исчез, то, следовательно,  на стадии первобытного строя он  состоял уже из особей, обладающих  признаками, отвечающими трём вышеуказанным условиям выживания. И, состоя из смертных, непрерывно исчезающих особей, сам человеческий вид  оказался бессмертным и существующим как «коллективное единство», как «множественная целостность», то есть как самостоятельный коллективный субъект.
   
    Но если так, то отсюда следует, что эта «множественная целостность» всегда была движима определённым и неистребимым инстинктивным чувством, именуемым «влечением к бессмертию».  Это «влечение к бессмертию» есть также «влечение вида к выживанию», и оно, как чувство «видовое», разумеется, присуще каждому  члену коллектива. Поэтому  это инстинктивное чувство вполне допустимо назвать «коллективной душой». Эта «коллективная душа» жива тогда, когда в психике, в «душе» каждой особи племени наличествует бессознательное, инстинктивное стремление к духовному  единству со своими соплеменниками. Это духовное единство в таком случае проявляет себя как эмоциональная неотделимость своего индивидуального «Я» от «Я» любого другого соплеменника и от целостного «МЫ» всего племени. Чувство такой неотделимости имеет своим результатом то, что в психике индивида наряду с его чувством  собственного «Я» присутствует  поглощающее его чувство «МЫ».   Это чувство «МЫ» и проявляет себя в психике отдельного человека как влечение всего  вида к бессмертию. И следует учесть, что успех в борьбе вида за выживание обеспечен лишь при том условии, что чувство духовного и физического единения («МЫ») будет превосходить по своей силе чувство индивидуального самосохранения, то есть если чувство «Мы» в отдельном человеке будет сильнее его чувства «Я».          
         
                5. О  человеческой  природе   
      
    Безусловно, отнюдь не все члены племени выживали в условиях холода, голода, эпидемий, природных катастроф, нападений хищников, а только самые физически стойкие и духовно сплочённые в единую, коллективную «множественную целостность». Только человеческие особи, выживавшие в таких жесточайших условиях естественного отбора, давали столь же стойкое потомство, и человеческий вид  мог существовать  дальше. И если на протяжении десятков тысяч лет существования человеческого вида он, этот вид, не вымер, не исчез, то это произошло потому, что в результате этого существования возникла, выработалась, окончательно  сформировалась определённая человеческая природа, наделённая как физически, так и духовно конкретными, превосходными качествами, позволившими человеку, как виду, выжить и успешно продолжать своё  существование дальше.               
.      
     Безусловно, в результате борьбы за выживание человек  был наиболее стойким, сильным и выносливым до того, как он стал заменять свою физическую силу силой механизмов, тепло своего тела теплом  от огня, одежды и жилища, сырую пищу пищей механически и термически обработанной, а своё природное здоровье  -  здоровьем, даримым медикаментами. То есть, физически человеческая природа  была наиболее совершенной и естественной в тот исторический момент, когда человек только вышел из дикого, первобытного состояния и постепенно начал становиться «человеком разумным», homo sapiens.
      
     Если же коснуться чувства духовной сплочённости, то очевидно, что это чувство было наиболее сильным до того как началась межплеменная вражда, разделившая первобытное человечество на враждебные кланы, роды, народы, государства.  Именно это чувство максимальной коллективной  духовной сплочённости было ещё одной чертой  подлинной человеческой природы.   Поэтому именно эту «чистую», ещё не ослабленную благами цивилизации физическую и духовную природу человека следует считать изначальной, подлинной, совершенной человеческой природой.
      
      Физически человек является стопроцентным животным, и в силу этого все его инстинкты есть бессознательные животные инстинкты. Одним из важнейших инстинктов является инстинкт самосохранения, и он проявляется как чувство «Я». Другим инстинктом является   инстинкт видового выживания, и он проявляется как чувство «МЫ». Только подчинение этим инстинктам обеспечивает человеку его индивидуальное и  видовое   выживание. 
   
     В  изначальной, подлинной человеческой природе практически почти ,слиты воедино чувство «Я» и чувство «МЫ», и в нормальных внешних условиях индивид не чувствует себя эмоционально или мысленно отделённым от своей семьи, рода или  племени. Эта слитность чувств «Я» и «МЫ» врождена индивиду изначально, и в дальнейшем, после рождения, поддерживается в нём благодаря тому, что он вырастает в семье, где мать не отделяет себя эмоционально от детей и других членов семьи, как, впрочем, не отделяет себя от семьи и отец семейства, и другие члены семьи.
   
     Между тем как чувство «Я», так и чувство «МЫ»  состоят из комплексов инстинктов, действие которых разнонаправленно, но цель их действия одна  -  выживание человека,, как индивидуальное, так и видовое. И, как уже указывалось, выживание всего вида может быть обеспечено только при условии, что инстинкты комплекса «МЫ» по своей силе превосходят силу действия инстинктов комплекса «Я». Коллективное выживание и бессмертие вида обеспечивается только тогда, когда интересы  множественных индивидуальных «Я» приносятся в жертву коллективному «МЫ».
   
     Комплекс инстинктов «Я», присутствующий в изначальной человеческой природе, состоит из таких телесных чувств, как голод, жажда, замерзание, перегрев,  боль, физическая усталость, болезнь, потребность в сне, потребность в половом контакте и т. п., и из таких «духовных», эмоциональных чувств, как страх, огорчение, обида, гнев, алчность,  зависть,  печаль, отчаяние, радость, восторг, враждебность, волевое упорство  и т.п.   
   
     Подчинение действию инстинктов комплекса «МЫ» проистекает из влечения всего вида (как коллективного субъекта) к своему выживанию. Эти инстинкты полностью «духовны». Они  -  это сочувствие, сопереживание, сострадание, благодарность, уважение,  доверие, солидарность, дружба, любовь как влечение к духовному соединению с человеком противоположного пола,  чувство долга, чувство справедливости, смелость, отвага, правдивость, щедрость, воля в достижении поставленной цели,  гнев и чувство ненависти по отношению к нарушителям коллективной сплочённости, тоска при неожиданном отделении индивида от своего возлюбленного или от всего племени. Эти инстинкты обусловлены   бессознательной эмоциональной идентификацией своего «Я» с «МЫ» всего племени или с «Я» соплеменника.   Такая идентификация в условиях   напряжённой  борьбы  племени с опасностью ведёт к забвению своего «Я», т. е. к утрате чувства самосохранения и к  решительному самопожертвованию ради выживания всего рода или племени.
    
     Насколько глубоко отдельное человеческое «Я» в первобытные времена было связано с коллективным «МЫ» всего племени, свидетельствуют данные антропологии о своеобразном  наказании племенем своих отдельных «Я», нарушивших какой-либо общеплеменной запрет или закон.  Это наказание порой практикуется и поныне среди диких племён, живущих в глубинах джунглей, и заключается оно в изгнании провинившегося «Я» из племени. В результате такого изгнания указанного индивида постигала смерть без видимых внешних причин. Такая смерть имеет своё наименование  -  смерть «вуду». Изгнанный индивид погибал от смертельной тоски по своему племени, поскольку его «Я» и племенное «МЫ»  были для него почти одним и тем же, и, лишив его присутствия «МЫ», племя лишало его и его собственного «Я».
    
     Итак, очевидно, что два человеческих влечения к жизни, то есть два его чувства, одновременно живущие в его духовной природе  -  чувство «Я» и чувство «МЫ», есть чувства как взаимно дополняющие друг друга, так и противостоящие друг другу.  Человеческий вид не выжил бы, если бы каждое человеческое «Я» не старалось всеми силами сохранить себя. Поэтому человеческое «Я» изо всех сил  борется за себя. Но человеческий вид не выжил бы, если бы все эти «Я» и каждое из них в отдельности не были готовы поступиться своими интересами или даже пожертвовать своими жизнями, своими «Я» ради выживания «МЫ». То есть «МЫ», включая в себя «Я», тем не менее в определённой степени направлено против «Я». Поэтому выживание всего племени  гарантировано лишь в том случае, если в естестве   индивида его чувство коллективного «МЫ» превосходит по своей силе чувство индивидуального «Я». Самопожертвование относительно легко, когда  оно  бессознательно, когда «Я» почти не отделяет себя от «МЫ», когда «МЫ» и «Я» едины, когда «МЫ»  -    это и есть «Я». Конечно, это  -  идеал, отсутствующий в  реальности, но шансы на коллективное выживание у племени, рода, народа тем надёжнее, чем сильнее в членах такого сообщества стремление «Я» к слиянию с «МЫ». 
      
     Из вышесказанного нетрудно прийти к заключению, что чувство «МЫ» есть, по сути, человеческая совесть, которая проявляет себя как чувство духовного единения всех членов племени, или как  чувство вины или стыда  перед соплеменниками в тех случаях, когда индивид совершает поступки,  диктуемые ему его неумеренно возросшим чувством  «Я», а затем сожалеет об этом. Поэтому в комплекс инстинктов, составляющих чувство «МЫ», следует включить такие инстинкты, как  чувство справедливости, чувство вины и стыда          
               
                6. Мышление  и  труд
       
     Но, в результате эволюции, с течением исторического времени в изначальной человеческой природе стали  происходить некоторые изменения. Влечение к индивидуальному выживанию у высших животных (обезьян) привело к активизации работы мозга, что выразилось не только в усложнении звуковой и зрительной сигнализации, но и в логических действиях для достижения цели. Радикальным отличием человека от всех прочих животных видов стало наличие у человека речи (цепи логически связанных звуковых символов) и способности мыслить: запоминать, анализировать, воображать, то есть абстрагироваться от наличной реальности, мысленно замещая её продуктами воображения. Возникла способность целеполагания и
логических умопостроений, ведущих к достижению цели.
    
     Эта духовная способность  -  мышление – сделала возможным физический труд. Труд стал способом осуществления в реальности целей, рождаемых воображением. И целеполагание, и труд были направлены на создание средств и орудий, способствовавших прежде всего индивидуальному выживанию (одежда, жилище, очаг, инструменты). Поэтому благодаря труду стала расти численность выживающих индивидов, но это означало также, что стала расти и  численность всего племени, рода, народа, то есть всего вида. Весь вид получил новые, эффективные средства, способствовавшие коллективному  выживанию.      
      
     Создаваемые трудом орудия и приспособления увеличивали шансы индивидуального выживания человека,  поскольку они дали ему  возможность более эффективно переделывать реальность для достижения собственных целей.. Но, увеличивая такую возможность, продукты мышления и труда в какой-то мере заменяли собой те способности человеческого организма, которые  уже были присущи ему от природы. Поэтому, сначала незаметно, они начинали ослаблять истинный, изначальный природный человеческий организм. И поэтому возникала необходимость изобретать всё новые орудия и приспособления, которые компенсировали бы извне то ослабление, которое уже возникло в человеческом организме.      
      
     Такой путь ослаблений и компенсаций оказался бесконечным во времени. Он привёл к колоссальным научным и техническим достижениям, но и к серьёзному физическому ослаблению человеческого организма по сравнению с изначальной человеческой природой. Возникла парадоксальная ситуация: с развитием и умножением искусственных орудий и приспособлений выживаемость человека как индивида и как вида непрерывно возрастала, но параллельно непрерывно ослаблялась физически сама человеческая природа.   Более того, ослаблялась и сама  человеческая воля, поскольку многие трудовые процессы, которые ранее требовали упорства, напряжения нервов  и воли, ныне стали выполняться почти самостоятельно, став автоматическими комплексами механизмов, управляемых дистанционно, простым  нажатием кнопки или рычага. Естественный отбор, ранее отбраковывавший физически и духовно ослабленных особей, ныне повернул свою работу вспять, и выживать стал  непрерывно слабеющий человек на искусственных, громоздких технологических «костылях». Иначе говоря, результатом  воздействия мышления и труда стал поворот в существовании вида «человек»: стремление к видовому выживанию в нём заместилось бессознательным стремлением к видовому угасанию. Иначе говоря, физическое угасание человека есть результат его неискоренимого стремления к свободе от обременительного физического труда.
         Одновременно чрезвычайно важно также  то, что   способность мыслить, а значит, и воображать, породила сознание, или само-осознавание, посредством которого человек стал мысленно, в воображении, представлять себя отделённым от своего племени и словно наблюдающим себя извне, со стороны. Его «Я», некогда почти слитное с «МЫ», стало приобретать всё бОльшую независимость от «МЫ» и от других «Я».  С неуклонным развитием мышления начался процесс медленного, но всё возрастающего эмоционального отторжения,   отчуждения чувства «Я» от чувства «МЫ». По этой причине чувство «МЫ», превосходившее  по силе чувство «Я» в естестве индивида, стало постепенно ослабевать. А к инстинктам, входящим в комплекс чувств «Я», теперь добавились инстинкты, возникшие на почве отчуждения одного «Я», от другого «Я»  -  зависть, злоба, ненависть , презрение и т. п. И возникло оружие, используемое индивидуальным «Я» в его противостоянии другим «Я» и целостному «МЫ»  -  оружие, даримое воображением, это  -  способность обманывать, лгать.
       
     И ещё одно чрезвычайно важное изменение в сущность человеческой природы внесли мышление и труд. Поскольку главными органами при совершении работы стали руки, постольку человек,  в отличие от прочих, четвероногих млекопитающих, стал двуногим, прямоходящим. Это  его качество повлекло за собой серьёзное изменение в отношениях между мужчинами и женщинами, и суть этого изменения состоял в том, что женщины стали рассматриваться как люди «второго сорта». Подробнее о причине возникновения такого стремления будет рассказано в дальнейшем изложении.
 
         7. Страх  как  основа  стремления к свободе         
    
      Мышление, ставшее причиной возникновения труда,  само явилось продуктом сознания. Сознание же, или само-осознавание, присуще человеку в отличие от всех прочих видов природной фауны. И в истоках самого сознания лежит  чувство, которое, за неимением других, более близких определений, следует назвать страхом, или тревогой. Мгновенный, быстро проходящий страх сопровождает наше внезапное пробуждение от глубокого сна или выход из бессознательного состояния. Такое же чувство страха перед неизвестностью сопровождало первобытного человека, когда  его бодрствующее, но бессознательное, подобное сну состояние внезапно нарушалось опасностью, угрожавшей его самосохранению.  Человек вдруг ощущал себя беззащитным, а значит, отделённым от спасительного «МЫ», и в нём рождалось сознание как само-осознавание себя, своей отделённости от «МЫ», и сознавание опасности как неизвестности, от которой необходимо спастись, то есть освободиться. Но чтобы знать, как освободиться, необходимо выяснить, что таит в себе эта опасная неизвестность.  Так это выяснение постепенно становится мышлением, и мышление сопровождает всю бодрствующую жизнь человека, то есть всё то время, в течение которого человек пребывает в бодрствующем состоянии.
       
     Поскольку причиной возникновения  человеческого сознания является страх, то это означает, что, по своей сути и природе, само сознание есть превращённая, неосознаваемая форма страха. Человек освобождается от этого страха двумя способами: первым  -  погружаясь в глубокий сон без сновидений, и вторым  -  своей деятельностью, направленной на обретение защиты от опасности, порождающей страх. Стремление же человека к указанной защите  -  это и есть его стремление к свободе.   То, что неосознаваемым непрерывным двигателем этого поиска свободы является страх, (только принявший форму сознания), доказывают следующие примеры. 

     1) Очевидно, что самым банальным способом обретения свободы от опасности является бегство. Бегство есть передвижение в пространстве, и чем оно стремительнее, тем надёжнее обретаемая безопасность, то есть свобода.  Но неосознаваемый  страх,  присутствующий в психике человека, не  вызывается внешним объектом. Такого объекта просто нет. Страх присутствует исключительно в виде сознания, а потому он беспредметен, и, значит, направление бегства может быть любым. В связи с этим для бегства избирается  полезная цель. Поскольку сознание, оно же  -  страх, -  неустранимо, постольку страх не может исчезнуть от передвижения, однако уже сам процесс передвижения, как воображаемого удаления от объекта страха,   приносит эмоциональное  облегчение, и это облегчение, это духовное «освобождение» тем значительнее, чем выше скорость передвижения. Миллионы и миллионы людей ежедневно стремительно движутся во всевозможных видах транспорта. Страсть человека к перемещениям давно демонстрируется  всё возрастающими толпами туристов и путешественников за пределы своих стран. Известно, что особи любого вида фауны, за исключением человека, не изменяли ни частоты, ни скорости своих передвижений в течение многих и многих тысячелетий. Человечество же на протяжении короткого исторического времени превратилось в подобие разрытого муравейника, в котором массы особей пребывают в почти непрерывном разнонаправленном движении,  скорость которого постоянно возрастает.    Человек, в своём бессознательном стремлении обрести ощущение свободы, непрерывно увеличивает скорость, частоту и расстояния своих передвижений, используя лошадь, затем автомобиль, поезд, пароход, самолёт, наконец космический корабль… Но страх в виде сознания не покидающий психики человека, продолжает воздействовать на его передвижения как постоянная сила, и  действие этой силы создаёт всё возрастающее ускорение движения. 
    
     Возможно возражение, что все эти передвижения  диктуются только соображениями  материальной пользы. Но какую материальную пользу могут принести соревнования людей в скорости в беге, плавании, в конных, автомобильных, велосипедных, лыжных, яхтенных и прочих гонках, в подвижных играх, в полётах на планерах и дельтапланах…? Материальная польза от частоты, расстояний и скорости передвижений людей очевидна, но сопоставление человеческого вида фауны с другими видами фауны приводит к убеждению, что фактором, побуждающим человека ко всё ускоряющимся передвижениям, является качество его психики, отсутствующее у других видов фауны. Это  -    бессознательный страх, получивший форму сознания. То есть, глубинной побудительной причиной непрерывного роста частоты, расстояний и скорости передвижений людей является стремление уменьшить, ослабить свой бессознательный страх и тем самым обрести ощущение свободы.
    
     2) Страх, присутствующий в психике человека в виде сознания, беспредметен, у него нет конкретного объекта страха, поэтому это  -  страх перед неизвестностью, состояние тревоги. Неизвестность всегда пугает, поэтому страх перед неизвестностью побуждает человека не только к бегству, но и к другому действию , цель которого  -   уменьшить этот свой страх, превратив неизвестность   в «известность». Когда известен объект, вызывающий страх, тогда возможно освобождение от страха путём принятия мер защиты. Поэтому страх побуждает к исследованию внешнего мира, к его постижению,  осмыслению и к разработке средств защиты от обнаруженных опасностей. Такими опасностями являются  сам внешний мир, голод, холод, болезни, стихийные бедствия и катастрофы, непредсказуемость поведения самого человека, космос и тайны мироздания. В обретении свободы от этих опасностей уже достигнуты громадные успехи, однако страх, будучи видом сознания, никуда не исчезает, а с ним сохраняется и порождаемое им чувство неизвестности, пребывающей за пределами уже известного. Это чувство выполняет функцию силы ускорения.  Оно побуждает ко всё более подробному, бесконечно углубляющемуся процессу познания, а с ним  и к созданию всё более многочисленных и разнообразных средств защиты,  то есть средств  обретения свободы    от обнаруживаемых опасностей. Человек постоянно увеличивает ареал своей свободы от страха неизвестности, развивая и накапливая научные  знания и материальный инструментарий во всех возможных областях.    
   
     3)  Бессознательный страх одного человеческого «Я» перед другим, не известным ему человеческим «Я»  рождает  в человеке, как первое его чувство,  чувство опасности, порождаемой неизвестностью другого человека. Это чувство побуждает первого человека гарантировать себе свободу от другого, неизвестного человека путём создания средств защиты, вплоть до смертоносного оружия. Этот факт    межчеловеческой вражды  свидетельствует ещё об одном принципиальном отличии человеческого вида от всех прочих видов земной фауны. Ни у одного из этих видов фауны нет внутривидового разделения на враждующие группы, ни в одном из этих видов фауны одна особь не убивает другую особь своего же вида. Человеческий же вид издревле разделён на враждующие группы и племена, ведущие бесконечные истребительные войны друг с другом.
    
     Главнейшая причина этих межплеменных войн заключена во внутриплеменном естественном отборе, осуществляемом самими людьми . Когда одно племя сталкивается с другим, не известным ему племенем, то люди другого племени неизбежно произведут на первое племя впечатление особей, резко нарушивших  племенные обычаи и нормы  иным стереотипом своего поведения, языком, одеждой и т. п. Неумолимо действующий инстинкт видового выживания и внутриплеменного естественного отбора подвигнет первое племя на изгнание или уничтожение людей не известного ему племени. Но такие же силы неизбежно подвигнут и неизвестное племя на борьбу с первым племенем.  Так во внутривидовой межплеменной борьбе одно племя, изгоняя или уничтожая другое, неизвестное племя, тем самым «освобождает» себя от неизвестности, таящейся в чуждом плеиени, и от связанной с ней опасности.
    
     Но с уничтожением одного человека или племени другим человеком или  племенем страх перед неизвестностью не может исчезнуть, и стремление к свободе от  неизвестности продолжает быть причиной бесконечных войн на протяжении всей человеческой истории. И этот неистребимый страх, действующий как сила ускорения, всегда приводил только к росту масштабов военных столкновений  -  от   битвы при Фермопилах до двух мировых войн. Желание экономических приобретений в результате межплеменных войн (территорий, материальных ценностей, рабов) также побуждает к вражде, но это желание  -  вторично, оно не присутствует в психике человека как
страх неизвестности, то есть постоянно и неистребимо.
   
     Впрочем, неоднократно одно племя стремилось  освободиться от неизвестности, исходящей от другого племени, путём бегства, и тогда это племя включалось в   процесс «переселения народов». Движимые стремлением к свободе от неизвестности в лице чуждых племён, людские племена в своём бегстве из глубин Африки смогли достичь даже территорий, почти непригодных для жизни, например, Заполярья.
   
     Отсюда же, от бессознательного стремления одних людей к свободе от других,  проистекает и стремление людей к непрестанному совершенствованию мощи своего смертоносного оружия  -  от стрел и сабель через винтовки, пулемёты, танки, авиабомбы  -  к ядерному оружию, и к содержанию громадных постоянных армий, вооружённых до зубов.
    
     4) Когда опасность, вызывающая сильный страх, исчезла или преодолена, человека посещает счастливое чувство внутреннего освобождения от терзавшего его страха. Это чувство именуется «катарсисом». И тысячелетний опыт таких избавлений от страха породил в человеке влечение к сознательному созданию перед собой таких грозных препятствий, преодолев которые он ощутит счастливое чувство освобождения от страха.  Такая практика стала называться «поиском риска» или «накачкой адреналином (гормоном страха)». Массы альпинистов с риском для жизни взбираются на почти неприступные вершины, чтобы на самом верху испытать «катарсис», т. е. чувство освобождения от постоянного страха.  Пловцы бросаются в море с немыслимо высоких скал. Боксёры ради своей победы рискуют никогда не очнуться после нокаута. БЦиркачи (гимнасты, канатоходцы) и юноши, бегающие по крышам небоскрёбов, рискуют  упасть и расшибиться «в усмерть». Футболисты, хоккеисты и проч. борются из последних сил ради финального торжества и освобождения от страха поражения от команды противника. Им и прочим спортсменам вторят своими чувствами миллионы болельщиков, переживающих страх проигрыша своей команды. Победа «своей команды» приносит болельщикам освобождение от страха, т. е. «катарсис».   
    
    5) На протяжении веков людьми был выработан ещё один способ смягчения своего чувства страха, или тревоги. Это  -  искусство в его повествовательных формах. В сказках, сказаниях, драмах, повестях, фильмах изображается «в лицах» конфликт между добром и злом. От представителя «зла» исходит страх, и он незаметно поселяется в душах читателей или зрителей. На борьбу со «злом», то есть за «свободу» от страха, выходит положительный герой, с которым эмоционально идентифицируется зритель или читатель. И когда, в кульминации, герой побеждает представителя «зла», зритель или читатель испытывает «катарсис», то есть восторженное чувство духовного «освобождения» от страха. Чрезвычайная популярность детективных повестей или фильмов-триллеров объясняется именно этим стремлением людей ослабить своё вечное бессознательное чувство тревоги и пережить чувство внутреннего  «освобождения».
 
             8.  Возникновение  феномена  «свобода»
      
     Возникшая способность к мышлению и труду стала вызывать изменения в важнейшем свойстве человеческой природы, каким является   бессознательное  влечение к видовому выживанию. С течением времени множественные плоды мышления и труда увеличили способность каждого индивида к самосохранению, они усилили человеческое чувство «Я»,  тем самым ослабив чувство «МЫ». И чем бОльшую защиту от внешних угроз обретало посредством своего труда отдельное человеческое «Я», тем меньшее значение для выживания всего племени обретала в сознании отдельного «Я» важность   духовного и телесного сплочения племени, важность подчинения чувства «Я» чувству «МЫ».
      
     Стремясь к личной выгоде, слишком усилившееся «Я» всё более пренебрегает ещё живущим внутри него чувством «МЫ». Отделившись в воображении от всего племени и стремясь к самосохранению,  такое «Я» начинает поступать иначе, чем все «МЫ», но этим самым это «Я» нарушает те нормы и правила поведения, инстинктивное соблюдение которых только и даёт племени возможность выжить в условиях жестокого естественного отбора. И поэтому большинство сообщества (племени, рода, народа), объединённое чувством «МЫ»,  инстинктивно восстаёт против «отщепенцев» путём осуществления собственного внутриплеменного естественного отбора в форме «очищения» племени от нарушителей норм и запретов.
    
     Внутриплеменной естественный отбор приобрёл форму исключения из племени возникших индивидуальных «Я» при проявлении ими стремления не подчиняться коллективным обычаям, запретам,  традициям, нормам. Поэтому любое «Я», желающее в целях самосохранения нарушить какую-либо господствующую норму, мгновенно осознаёт угрозу себе, исходящую от коллективного «МЫ». Эта угроза порождает в нём влечение к безопасности от этой угрозы, иначе говоря, влечение к свободе как  к независимости от коллективного «МЫ»  в части осуществления своего персонального желания. Так происходит рождение феномена «свобода», живущего с тех самых пор по настоящее время как «высшая духовная ценность» для человеческого «Я», свобода «Я» от «МЫ». Но это  -  одностороннее понимание свободы. Целостное понимание свободы сложнее.
.
     Суть в том, что понятие «свобода» имеет два смысла. Есть свобода положительная (свобода «для»),   и свобода отрицательная (свобода «от»). Свободу «для» человек чувствует тогда, когда он духовно един со своим коллективом или властью, когда его устремления и убеждения не противоречат действующим в обществе законам, традициям, запретам и нормам, когда он не только любит, но и любим. В дружбе осуществляется свобода «для». В основе стремления к такой свободе лежит влечение всего человеческого рода к выживанию и бессмертию
    
     К свободе «от» человек стремится тогда, когда  действующие в сообществе или государстве законы, обычаи, повеления власти  и проч. противоречат его персональным устремлениям и убеждениям и поэтому угрожают его безопасности. Такой свободы человек желает во враждебных столкновениях с государством, коллективом, будучи угнетён другими людьми. Суть этой свободы  -  отчуждение человека от человека. Борьба за такую свободу разрушает духовное единство человеческого сообщества и противоречит влечению человеческого вида к выживанию. Но именно этот тип свободы сегодня рассматривается людьми нашего времени как единственная в своём роде свобода и           духовная ценность.         
         
                9.  Возникновение  религии      
    
      С течением исторического времени, с дальнейшим развитием мышления численность «Я», жаждущих  такой отрицательной свободы, свободы от «МЫ», неуклонно растёт, и коллективное «МЫ» инстинктивно, с целью предотвращения внутриплеменного хаоса, стихийно рождает духовный институт, именуемый религией.     Назначение религии  -  гармонизация человеческих отношений путём придания инстинктам комплекса «МЫ» «священного» статуса, и «открытие» глазам человеческим существования Бога как творца всего окружающего мира, как творца всей жизни и всех законов, которым подчинена эта жизнь. Сам же Бог есть надмирный, верховный  властитель,  власть которого проявляется и в судьбах всех без исключения людей. Поэтому подчинение божественной власти есть «святая» обязанность любого человека. Иначе говоря, Бог движет человеком и всеми его поступками, чувствами и помыслами
      
     Отсюда следует, что до возникновения мышления Бог пребывал в самом естестве  человека в виде комплекса инстинктов «МЫ». Этот комплекс инстинктов «МЫ» был нерушимой совестью человека.  Толчком к возникновению и развитию мышления стал врождённый  бессознательный страх перед реальностью. Страх стал стимулом к познанию, то есть  -  к постижению причин тех грозных природных явлений, которые
влияли на жизнь человека.
    
      Но поначалу слабое мышление раскрыть тайну происходящих, порой грандиозных,  событий не могло, и ответ был один: за всем этим стоит какая-то надмирная, всемогущая сила, которая подчиняет себе       всё мироздание.
      
      С непрерывным развитием мышления и само-осознавания человек стал воспринимать также и действующие изнутри на него инстинкты и саму совесть как некие неведомые силы, насылаемые на него свыше неодолимой, надмирной властью.  У различных рас и народов эта власть получает различные наименования, но суть и смысл этой власти можно наделить одним наименованием:  – власть Бога. Смысл процесса возникновения понятия «Бог» заключается в том, что Бог как комплекс повелительных инстинктов «МЫ» в воображении человека   отделяется от его (человека) естества, возносится над ним и становится священной, могущественной, внешней властной субстанцией, которой человек обязан беспрекословно подчиняться.  Необходимость такого подчинения осознавалась мышлением на основе жизненного опыта. Непрерывно приобретаемый новый  опыт подчинения с инстинктам комплекса «МЫ» показывал, что только беспрекословное подчинение им как Божьим повелениям «свыше» гарантирует человеческому виду выживание.       Грозные и опасные, но непостижимые природные силы также стали восприниматься как проявления активности Бога, как угрозы «Божьей карой» за нарушение «священных» законов.
         
      Возникшее с «верой в Бога» определение «священное» стало означать, что неприкосновенность  объекта, явления  или закона, названного «священным», выше и дороже любой человеческой жизни.  Но перенесение действия всех инстинктов комплекса «МЫ»  в ведение внешней «священной» субстанции  -   Бога  -   стало ослаблять действие этих инстинктов на человека изнутри его естества, так как религия делала эти инстинкты «небесными»,  якобы исходящими от Бога, т. е. некими силами, действующими  на человека извне. А в этом случае, не находя этих сил внутри себя, человек мог бы им воспротивиться как ставшим  внешними ему силам. Поэтому усиление действия «не священных», «низменных»  инстинктов самосохранения, инстинктов комплекса «Я» не было религией остановлено, хотя и было серьёзно заторможено. Орудием заторможения стал страх.  Неподчинение «священным» повелениям и запретам стало определяться как «грех», за который неизбежно последует расплата  со стороны «высших», «божественных» сил.
    
     В целях непрерывного поддержания в человеке и во всём сообществе соблюдения «священных» законов, запретов, правил и норм религия стала социальным институтом, исполняющим функции «очищения» сознания членов сообщества от «греховных» побуждений, а также средством духовной связи сообщества с Богом путём церковных литургий, коллективных молебнов или индивидуальных молитв, «священных» обрядов при бракосочетаниях, крещениях, похоронах, жертвоприношениях и т. п.  Появилась категория людей, жизни которых всецело посвящены общению от имени сообщества с Богом  -  это священнослужители и монашество. И, соответственно, появились и стали множиться места для совершения обрядов общения с Богом  -  капища, храмы, церкви, соборы, мечети, пагоды, дацаны  и т. п.
      
     Религия учит, что любое происходящее в природе стихийное бедствие или катастрофа (землетрясение, наводнение, ураган, извержение вулкана, лесной пожар, засуха, голод, эпидемия и т. п.) насылаются на Землю живой и разумной,  всемогущей надмирной субстанцией  -  Богом. И многие из этих стихийных бедствий  имели  своими последствиями порой многочисленные человеческие жертвы. Поэтому человек, желая повлиять на эту надмирную силу, умилостивить её «отменить» готовящееся бедствие  -     стал сам  заранее совершать для этой силы  человеческие жертвоприношения, хотя и весьма немногочисленные.
    
      Жертвоприношения стали одним из важных способов общения верующих с Богом. Так ценой «предварительной» гибели единиц покупалась «свобода» от страха перед грядущей гибелью сотен или тысяч.  В качестве приносимых жертв использовались также домашние животные.
          
                10. Тайна  жертвы  Христа
   
     Но с течением исторического времени, с ростом культуры и непрерывным развитием в людях комплекса инстинктов «Я» человеческие жертвоприношения становятся неприемлемыми. Они заменяются жертвоприношениями домашних животных.  И возникает и становится явственной ещё одна грозная опасность, подкарауливающая человеческий род: близится «конец света». В последние годы «Старой эры» в Иудее, в Иерусалиме, в связи с непрерывным ростом человеческой греховности  в людях растёт уверенность, что Всемогущий Бог вот-вот обрушит на весь род человеческий свой праведный гнев, способный уничтожить весь существующий мир.  Становится очевидным приближение «конца света» как «наказания за грехи». Это наказание станет такой катастрофой, в которой должны будут погибнуть все люди. И с убеждённостью рождается мысль, что спасти людей от грядущей гибели, как в былые времена, может только человеческая «предварительная» жертва Всемилостивейшему Богу.  Но поскольку речь идёт о спасении всего человеческого рода, то очевидно  же, что жертва эта должна быть чрезвычайной, небывалой.  И всё же такая жертва для «освобождения» всех людских душ от «вечной смерти» стала возможной. Но для самих людей это стало ясно только после собственно жертвоприношения, которое было совершено ими бессознательно, просто  как обычная, рядовая казнь опасного «возмутителя спокойствия».
    
     Иначе говоря,, люди, уже погрузившиеся в атмосферу «зла», сами не осознавали, что рядовой казнью они  принесли невиданную жертву своему Богу. Но не только они бессознательно принесли её Господу Богу, но и Сам Всемилостивейший Бог, уже вполне сознательно и разумно, от Себя Самого, принёс эту жертву людям.
    
     Что же произошло на самом деле? Поскольку никакой «немыслимой» жертвы люди принести Господу Богу не могли, то «светопреставление» ожидалось с часу на час, если, конечно, не появится откуда-нибудь чудодейственный «Мессия». Но «Мессия» не появлялся, а «конец света» всё не наступал. И эта явная задержка прихода  «конца света» подвигла мудрецов на предположение, что, следовательно, «Мессия» всё-таки появлялся, но не был узнан, а «немыслимая» человеческая жертва также была принесена, но её специфика заключалась не в количестве человеческих жертв, а в  качестве самой жертвы.  И наводящий на эти предположения случай как раз и произошёл:  на Пасху, в жертвенный день  -  пятницу, на холме Голгофа, вместе с двумя разбойниками был казнён посредством распятия на кресте очень активный проповедник.  Он проповедовал безграничное милосердие и любовь между ближними, и исцелял больных, и творил чудеса. Этой популярностью он вызвал смертельную зависть местных властителей, и последние решили избавиться от него, казнив его позорной смертью. После его смерти труп его таинственным образом исчез. Ввиду того, что «конец света» так и не наступил, причина этого не-наступления стала связываться в умах людей с указанными событиями вокруг казнённого проповедника. Сформировалось убеждение, что этот проповедник  был на самом деле неузнанный «Мессия», то есть Посланник Бога, а значит и  сам Посланник, как «Мессия», обладал божественной сущностью. Вероятно, это был Сам Господь Бог в одной из Своих ипостасей. Эти предположения, оттачиваясь по ходу времени и подкрепляясь подробностями, превращаются в твёрдую уверенность, то есть в веру, равную по силе со «знанием». 
    
     Так, для сотворения «немыслимой» жертвы Господь Бог, оставаясь на небесах, принял облик другой своей ипостаси  -   Бога-Сына. Для этого Он вочеловечился. Он начал с того, что, как обычный человек, Он был рождён Девой Марией. При этом Дева Мария забеременела «непорочно», не имея земного мужа. Новорождённый получил имя Иисус, впоследствии  -  Иисус Христос. Став взрослым,  своими проповедями    всеобщего милосердия и  любви к ближнему, а также исцелениями и чудесами он привлёк на свою сторону жителей, бывших подданными местных правителей, чем вызвал  ненависть этих правителей и  побудил их к расправе над собой в виде распятия на кресте. Но до своего ареста, общаясь со своими учениками-апостолами, ,Иисус Христос на  минуту «преобразился», тем самым раскрыв им свою божественную природу, то есть, что в определённом смысле Он  -  вочеловечившийся Бог, пришедший своей смертью на кресте спасти этот мир и людей от вечной гибели. Жертвенная смерть Иисуса Христа на кресте произошла как раз на Пасху, в ту пятницу, когда людьми обычно совершалось ритуальное жертвоприношение  Всемилостивейшему Господу   -   «заклание Агнца».
   
     После снятия в мёртвом виде с креста, Иисус Христос на третий день воскрес и вознёсся на небо, к своему Отцу. Его позорная и мученическая смерть в качестве якобы преступника оказалась на самом деле не осознаваемой самими людьми их  жертвой  Господу Богу. Но одновременно  эта смерть Бога-Сына на кресте  стала тем жертвоприношением, которое  Господь Бог принёс от имени человечества      Самому Себе как Богу-Отцу.
   
     Такое якобы раздвоение Господа Бога на две ипостаси явилось возможным ввиду того, что сам Господь Бог не материален, а существует как всемогущая   надмирная духовная субстанция  -  Святой Дух.  Поэтому христианский Бог триедин, Он  -  Троица. Он  -  в трёх ипостасях:  Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Святой Дух. Посредством этой своей жертвы Он принёс людям спасение, состоявшее в следующем:               
     1) «освобождение» от неминуемого грядущего наказания («конца света»)   за грехи;               
     2) искупление (т. е. «освобождение» на будущее) от всех прошлых людских грехов;               
     3)  «освобождение» от страха вечной смерти (т. е. со смертью тела душа человека теперь не умирает, а «переселяется» на небеса, если не грешна, или попадает в ад,  (если очень грешна), или проходит муки «чистилища» до перехода в рай                И  «конец света»  не наступил,  началась жизнь добрая и праведная.
      
     Именно посредством такого Господнего жертвоприношения Самому Себе все человеческие души освободились от страха окончательной смерти. Они стали бессмертными. В связи с этим актом освобождения человечества от страха вечной смерти и «конца света» Господь Бог получил ещё одно наименование  -  Спаситель.
    
     Эта история о подвиге Господа Бога во имя всего рода человеческого запечатлена в «Евангелии», и её возникновению возможно дать следующее объяснение. Природа древнего человека гораздо более пассионарна, чем природа человека более поздних исторических эпох, но познавательные способности и опыт его крайне ограничены. Поэтому его понимание причин какого-либо явления состоит из частичного познания и дополняющего его предположения  о том, что же это есть на самом деле. В силу пассионарности человека его предположение вскоре превращается в убеждение, что это «так, а не иначе». Убеждение же, основанное не на опыте и фактах, а только на предположении, есть вера. Собственно же вера  основана на чувстве, а не на знании,  чувство же  есть «желание».  Чувства у пассионарного человека чрезвычайно сильны, и именно они ( в виде желания) подсказывают ему, как «должно быть», а значит, и как «есть на самом деле». И очевидно же, что «должно быть» так, как «желает» пассионарный человек.  Жить с постоянным сознанием приближения «конца света» и    кончины  не  только тела, но и души тяжело, поэтому возникла вера в то, что мир, пребывавший на грани «светопреставления» был спасён жертвой, принесённой Господом Богом человечеству в виде крестной смерти Иисуса Христа. А далее укрепившаяся в сознании людей вера в «спасение света» жертвой Иисуса Христа превратилась  в прочное знание. Это знание было изложено в «Евангелии». И конечно же, вера и знание о величайшей  жертве Господа Бога человечеству в виде крестной смерти Иисуса Христа стали незыблемой основой христианской веры как веры спасительной и жизнеутверждающей. За свою жертву людям Господь Бог получил от людей не только поклонение как Господь, но и благодарность и величайшую любовь как Отец Всевышний.
       
                11.  Возникновение государства
      
      Как указывалось ранее, религия сделала важнейшие инстинкты комплекса «МЫ», сплачивавшие людей в единый «духовный субъект», внешними сознанию «священными» заповедями», в связи с чем человеческое «Я» в своём развитии стало стремиться к «свободе» от порой закрепощавших его «священных заповедей». Поэтому коллективное племенное большинство, находящееся под властью комплекса инстинктов «МЫ», бессознательно прибегает к попытке усмирения плодящихся нарушителей неписаных, но ставших уже «священными» законов. Эта попытка есть уже не поучение и увещевание, а прямое насилие, и для осуществления этого насилия постепенно формируется     регулярный аппарат, назначение которого  -  насильственное пресечение посягательств на действующие «священные» обычаи, запреты, традиции, нормы. Так рождается государство.   Государство рождалось как медленное, постепенное наделение религии физической властью над людьми, как юридическое  «объективирование», то есть формулирование всех ранее неписаных, но «священных» законов, запретов, правил и норм. В свою очередь религия   освящает эти законы и объявляет их данными Богом. Они даны людям Богом, но осуществление их в реальности теперь будет контролироваться государством.  Пусть в душе какого-либо человека нет нарушаемого им закона (в виде инстинкта), но он обязан исполнять его «писаную» суть под страхом наказания.
    
      Но наказание  может осуществляться только людьми, назначенными для этого высшей властью. Более того, необходимы люди, тоже назначаемые высшей властью, чтобы определить существо и причину нарушения закона, и установить, в связи с этим, соразмерное нарушению закона наказание. И, безусловно, нужны исполнители   наказания.  Все эти люди, исполняющие волю верховного властителя (а значит, волю всех «МЫ»), представляют государство в его начальной стадии. Отныне воля чувства «МЫ», уходящего из естества человека, будет этому человеку навязываться извне реальным органом насилия  -  государством. И, конечно, в состав «государственной машины», как её составная часть, входит армия, назначение которой  -  защита территории и народа от посягательств со стороны враждебных племён.
    
     Когда присутствующие в естестве человека инстинкты совпадают с «писаными», то есть внешними для него законами, тогда повиновение этим законам оказывается повиновением самому себе, и человек ощущает себя свободным.  Но если, в силу развития человеческого «Я», некоторые законы становятся для него внешними и чуждыми, в человеке возникает страх наказания при намерении нарушить чуждый для него закон.  Так страх наказания впервые порождает в душе человека чувство несвободы, и вызывает ответное чувство  -  стремление к свободе. Иначе говоря, государство появляется с целью противодействия увеличению «свободы» человеческого «Я» сверх допустимых пределов. Тем самым именно возникновение государства сопровождается появлением  в человеке стремления к свободе от государства.
   
     Итак, государство возникло как  средство утверждения насильственными методами социального порядка, который зиждется на соблюдении всеми людьми законов, традиций, запретов и норм. Все эти неписаные правила уже издавна были установлены  инстинктивно, поскольку они оправдали себя в борьбе вида «человек» за выживание, поэтому они не подвергаются сомнению. То есть, по своей сути государство есть  бессознательно  созданное самими людьми орудие осуществления внутриплеменного естественного отбора, то есть усмирения или ликвидации всех морально ущербных «особей», своим наличием и деятельностью ослабляющих способность племени к видовому выживанию.  Естественным образом государство и церковь вначале были единой организацией, использующей как словесное увещевание, так и насилие,  поэтому первоначальной формой государственного строя была теократия. Слияние религии и государственной власти порой бывало настолько совершенным, что верховный правитель становился в глазах подданных «проводником воли Бога на Земле». А в общем и целом почитание верховного правителя и беспрекословное подчинение ему как «центру власти» является совершенно необходимым для сохранения государством целостности и прочности, и поэтому эти почитание и поклонение прочно заложены в человеке в составе комплекса его инстинктов «МЫ».
      
      «Писаные», внешние по отношению к сознанию людей законы неподвижны, они  остаются сколь угодно долго неизменными, в то время как гонимое врождённым иррациональным страхом человеческое «Я» всё возрастает, и ему становится всё теснее в пределах устаревших законов, рождённых инстинктом «МЫ». Производительные силы (совокупные «Я») вступают в конфликт с производственными отношениями (законами жизни, установленными соборным «МЫ»). Различные «Я», недовольные властью государства как всеобщего «МЫ», в силу этого недовольства сплачиваются в новое, противостоящее государству коллективное «Я». Совокупные «Я», соединённые одной целью  -  одолеть ненавистное «МЫ» в лице существующего государства  -  тем самым  становится вторым «МЫ», ибо только сообща эти «Я» смогут достичь победы.  Возрастая, этот конфликт между двумя враждебными «МЫ» приводит к  революции, государственному перевороту. В случае победы революции совокупные «Я»  (новое «МЫ») обретают государственную власть и изменяют действующие законы, нормы и правила в соответствии с целями революции. Впрочем, революции могут принимать (и принимали) «ползучий» характер постепенных уступок со стороны государства, что не меняло существа и направления  социальных изменений.
   
      Далее спокойствие продолжается до того момента, когда развивающиеся производительные силы (они же  -  совокупные «Я») вновь не почувствуют несоответствия действующих законов  своим устремлениям. Конфликт между совокупными «Я» и государственным «МЫ», а затем и победоносная революция  -  повторяются вновь. Радикально или постепенно, но непременно изменяются государственные законы. Рабовладельческий строй сменяется феодализмом, феодализм  -  капитализмом, и государственный строй соответственно изменяется от теократии к автократии, а затем  -  к демократии. И движущей силой этой эволюции был и остаётся страх совокупных человеческих «Я» перед государственным насилием и порождаемое этим страхом стремление к свободе от государства в лице его органов насилия, того насилия, целью которого является сохранение в неприкосновенности действующих законов, запретов, традиций, обычаев, норм, правил и т. п.
     Данный тип свободы есть отрицательная свобода, свобода разрушительная, свобода «от». Порой борьба подданных за эту свободу приводила народы и государства   к   гражданским войнам, и бедствия в этих войнах возрождали в людях угасшее чувство «МЫ», и на основе этого чувства возникала жестокая, тоталитарная власть как единственное средство прекратить неистовую борьбу между групповыми «Я» и «МЫ» и обеспечить коллективное выживание человеческого вида.
    
      Итак, при возникновении государства  чувство  коллективного «МЫ» как внутреннее духовное чувство, жившее в каждом древнем  человеке, окончательно разделилось надвое: одна часть его сохранилась как внутреннее чувство, именуемое совестью, а другая объективировалась и стала  внешним сводом законов, лежащих в основе организации, именуемой государством. И в минуты опасности для всего племени неискоренимое влечение к видовому выживанию,  пусть ослабленное, но всё ещё живущее в каждом человеке, побуждает племя подчиняться высшей, государственной власти, какой бы скверной она ни была. Только подчинение высшей власти, олицетворяемой верховным правителем, ведёт к духовному единению и физическому сплочению всего сообщества. Это сплочение происходит потому, что  лишь высшая власть символизирует центр и средоточие видового чувства «МЫ». Значит, только при подчинении высшей власти гарантировано видовое выживание. Поэтому, с точки зрения чувства «МЫ», даже тоталитаризм не так страшен, как  отсутствие какой бы то ни было власти.      
   
                12.  Эволюция  к  демократии   
    
     Пассионарность в человеке означает высокую степень страстности, энергии и упорства в проявлении коллективистских чувств. Но следствием таких чувств является и высокая степень нетерпимости к нарушителям коллективистских, племенных законов. Поэтому первоначальные проявления стремлений отдельных особей освободить своё «Я» от  власти племенного «МЫ» приводили к чрезвычайно яростной внутриплеменной борьбе и её высочайшей жестокости.
      
     Но с течением исторического времени, с развитием мышления и углублением сознания человеческое «Я» получало всё большее развитие в каждом человеке. Человеческое чувство «МЫ» всё более ослабевало,  и по этой причине человеческая природа всё более утрачивала свою пассионарность. Не рассуждающая, слепая, пассионарная «вера» всё более вытеснялась  в индивидуальном «Я» «знанием», познанием, а значит  -  сомнением в святости господствующих законов, а значит, и в святости самой государственной власти. В связи с этим  постепенно  смягчались или исчезали самые жестокие меры наказания для нарушителей «священных» запретов и законов, смягчались сами запреты и законы.  Государственный строй из теократического  стал превращаться в автократический, который, в свою очередь, стал сменяться всё более мягкими формами автократии  -  конституционной монархией и т. п. вплоть до республики.   
       Этот процесс ослабления государственной власти получил наименование «либерализация». Ранее целостное сообщество фрагментируется на групповые разнонаправленные «Я» (или малые «МЫ»).  Возникает политическая оппозиция «священной»   власти, родятся партии, союзы  и движения,  в обществе имеет место «брожение умов», в сознании человека исчезает чувство «священного», чувство поклонения «верховному авторитету», чувство высшего долга и истины. Место чувства истины занимает чувство пользы.
    
     С течением времени  усиление комплекса инстинктов «Я» происходит не только в чувствах подданных, но и в чувствах людей государственной власти, что неизбежно и вполне закономерно. Руководствуясь не чувством истины, а чувством личной выгоды, верховные правители со своими приближёнными всё чаще компрометируют в глазах подданных свой «священный» статус, опускаясь до коррупции и самоуправства. Такими же пороками оказываются  поражёнными и органы охраны правопорядка. В связи с этим компрометируется религиозная вера и вера во всемогущество и справедливость Господа Бога. Зреет убеждение, что грешащая власть не может быть посылаема «с небес». Так назревает  ещё один революционный переворот. Более не веря в справедливость высшей, «Богом данной» государственной власти, ещё не   совсем угасшее «МЫ» сообщества   решается на то, чтобы  самим удержать  утрачиваемую  справедливость  внутри  сообщества. А это значит, что необходимо отменить наследование высшей, якобы даруемой небом, «священной» государственной власти и учредить её избрание  здесь, на земле, самим сообществом.  «Священным» объявляется не «Глас Божий», а «Глас народа». Так рождается «демократия».
    
      «Либерализация» и «демократия» неизбежно наступают тогда, когда комплекс инстинктов «МЫ»  у большинства людей сообщества вытесняется на обочину их комплексом инстинктов «Я». «МЫ» становится значительно слабее «Я». Незаметно, но всё более явно происходит полный духовный переворот в сознании человека в сравнении с тем сознанием, которым человек был наделён на заре человеческой истории. Тогда власть нал человеческим сообществом воспринималась как власть сверхчеловеческая, неодолимая, божественная, т. е. «священная» и нисходящая сверху. Подчинение этой власти способствовало выживанию человеческого рода. Теперь же эта власть  -  земная, «народная», то есть демократическая, она избирается снизу, самими людьми, и люди органов власти подчиняются «наказам» сообщества, избравшего их, а потому эта власть совсем не «священная». Народ, избирающий себе свою власть, также своей народной волей, через эту власть, принимает только те законы, которым ему удобно подчиняться, и игнорирует те суровые «священные» законы, которым ещё  недавно подчинялась человеческая природа в её борьбе за выживание вида «человек».
   
      Переход от власти наследуемой, «священной», даруемой Богом, к власти земной, избираемой самим народом, всегда был насыщен борьбой между сторонниками каждой из этих форм власти. Сообщество разделялось на противостоящие «малые» «МЫ», и порой погружалось в  атмосферу гражданских войн, и  результатом каждой из этих  войн было приближение новой  власти к той её форме,  которая представлялась всё более «народной».  То есть, «демократия» никогда не была полной, но всё время пребывала в состоянии развития и роста в соответствии с отношением множественных "Я" к  государственной власти и к «свободе» от неё.    
    
     Но, лишив святости принимаемые «не священной» властью законы, государство тем самым  «освободило» себя от власти Бога. Церковь и религия теперь существуют отдельно и независимо от государства. Утратив «святость», а значит незыблемость и вечность, законы под массовым воздействием комплекса инстинктов «Я» стали меняться в сторону непрерывного  ослабления их суровости. Каждое «Я» стало приобретать всё бОльшую независимость, то есть  -  всё бОльшую свободу  от коллективного «МЫ», то есть от государства в целом, и от каждого другого, отдельного «Я». Так именно демократический строй, лишив государство ореола «святости»,  явился условием для дальнейшего беспрепятственного роста отчуждения человека от человека.
    
     Такой переворот в социальной жизни людей произвели произошедшие в ряде европейских стран буржуазные революции. Отныне в демократическом  сообществе главенствуют законы, в основном защищающие права одного  индивидуального «Я» от их нарушения со стороны другого индивидуального «Я». А  потому  демократический строй  не способствует духовному единству сообщества. Этот строй есть признак и условие непрестанного ослабления влечения человеческого вида к своему выживанию и бессмертию. Отсюда очевидно, что первобытная, наиболее совершенная человеческая природа с комплексом инстинктов «МЫ» обречена на медленное, но неотвратимое угасание. 
    
     Так проявило себя в действии влечение человека к свободе своего «Я». Этой свободой оказалась свобода «от», т. е. отчуждение, отторжение как модификация страха, «отрицательная» свобода как независимость одного человека от другого. Такая свобода проявляет себя наиболее явно и полно в виде устойчивого равнодушия одного человека по отношению к другому.  В атмосфере равнодушия к чужим стереотипам поведения, убеждениям, моральным отклонениям победно утверждается благотворность свободы в виде «плюрализма мнений», что в реальности означает духовный распад, атомизацию общества, социальную энтропию. Люди по-прежнему сплочены в корпорации, трудовые группы и коллективы, но связь людей в этих объединениях     всё более механическая,  «функциональная», то есть лишённая духовного единства, а значит  -  безэмоциональная, безжизненная, «мёртвая». Если представить себе демократию доведённой до абсолюта, то в этом случае общество будет функционирующим чисто механически, пребывая во власти духовной энтропии, т. е. духовной смерти.
    
      Безжизненное равнодушие жителей Европы, например, достигает той степени, когда миллионные толпы мигрантов и беженцев из стран Ближнего Востока  и северной Африки уже беспрепятственно  внедряются в европейские страны, и мусульманские мечети строятся неподалёку от христианских храмов.  Пассивность европейцев относительно этого мусульманского вторжения объясняется такими  новыми и положительными качествами современного человека, как «толерантность» и «политкорректность», а существование чужеродной культуры в стране со своей культурой признано безобидным явлением  -   «мультикультурализмом». Люди массово легко меняют место жительства и гражданство, переезжая из страны в страну. Это явный признак того, что исчезает  духовная сплочённость людей одного народа в их чувстве патриотизма и отделённости от других народов, а значит, исчезает  внутривидовой естественный отбор, сохраняется только борьба одного «Я» за свободу от другого «Я»
    
      Духовный переворот, называемый победой демократии, означает, что наиболее совершенная человеческая природа, которой был наделён человек на заре своей истории  -  эта природа радикально изменилась. В ней чрезвычайно развился комплекс инстинктов «Я», но весьма истощился комплекс инстинктов «МЫ». Но комплекс инстинктов «МЫ», как уже указывалось, есть не что иное как человеческая совесть. И поскольку в демократическом государстве господствуют разрозненные эгоистические «Я», конкурирующие друг с другом в сферах производства и рынка,  то есть враждующие и потому  вызывающие социальные конфликты, постольку назначение государства  -   быть внешней, насильственно  навязываемой совестью для этих «Я». По своей сути, весь свод государственных законов, запретов, норм, правил и установлений есть не что иное, как вынесенная из человеческого «Я» и «овнешнённая» его  человеческая  совесть.   И цель и смысл государства  -  навязывать эту совесть человеку, утратившему её. Но в связи с тем, что здесь не обойтись без  насилия, то борьба за свободу от государственного насилия превращается в борьбу человека против совести, которая уже почти покинула его естество.  Так возникает и развивается отчуждение  индивидуального «Я» от собственной. совести. Поселившееся в душе равнодушие как «свобода от совести» позволяет одному человеку превратить другого человека в средство для собственного обогащения.
         
                13.  Достижения  демократии
      
      Как и в самом начале человеческой истории, в основе влечения к свободе в человеке по-прежнему лежит бессознательный страх. И сегодня этот страх обусловлен самим демократическим устройством общества. С одной стороны, человек боится других, независимых «Я», поскольку знает, что он теперь для другого «Я»  -  только потенциальное «средство», потенциальная  жертва агрессивной «свободы» этого другого «Я» в конкурентной борьбе,  и поэтому видит в государстве единственную защиту своего «Я». Но он же, желая распространить свою свободу на другое «Я», испытывает страх перед государством, способным насильственно  пресечь эту  его неумеренную свободу.  Воздействие двух этих взаимно противоположно направленных страхов в одной человеческой душе угнетает психику человека и побуждает его выплеснуть свою накопившуюся агрессивность, воспользовавшись любым  социальным недовольством  как поводом для устройства массовых беспорядков с  якобы бессмысленными погромами, поджогами,  грабежами и драками с полицией. Такое поведение людей стало типичным в наиболее «демократических» странах. 
    
     Однако погромы, поджоги автомобилей,  драки с полицией отнюдь не бессмысленны. Так люди, угнетённые двумя взаимно противоположными страхами в одной душе, освобождаются от этих страхов:   выплёскивают  свою ненависть к другим «Я», грабя их магазины или поджигая их автомобили, и одновременно выплёскивают свою ненависть к государству, попирая законы, швыряя камни в полицейских или избивая их.   
      
     Духовная сплочённость сообщества в едином «МЫ» также характеризуется верностью людей давно сформировавшимся традициям, обычаям, нормам поведения, и чем крепче эта верность, и чем неизменнее традиции, обычаи, нормы, тем монолитнее духовное единство сообщества, и тем гарантированнее его выживание. Следовательно, для каждого индивидуального «Я» любая моральная норма есть властное повеление  от имени всеобщего «МЫ»  исполнять эту норму в точности так, как это делают все остальные. Впрочем, повелевают не «МЫ», повелевает совесть, принявшая облик комплекса инстинктов  «МЫ». Но для развитого «Я» нестерпима эта обезличивающая «стадность», этот «конформизм», в особенности в сфере взаимоотношений полов.  И «Я» начинает отвергать необходимость целомудрия, святость брачных уз, таинство зачатия, недопустимость публичных обнажений и словесного сквернословия и т. п. В своей агрессивности это ставшее массовым «Я» утверждает «нормальность» ЛГБТ, однополых браков, права смены пола и т. п.. Для «Я», освободившегося от власти условностей, именуемых моралью, нормой для чувств и поведения становится цинизм.  Цинизм же, утвердившийся в одной сфере человеческих отношений, не может не распространиться и на все другие сферы. Поэтому цинизм постепенно принимает массовую форму, становится всеобщим и привычным.  «Священные» объекты, истины и традиции отныне почитаются лишь внешне, полностью утратив в душе человека свою святость и истинность. После клятвы в суде на «священной» Библии «говорить только правду, всю правду и ничего, кроме правды» человек в суде может спокойно говорить ложь. Клятва президента на Библии при вступлении во власть, воинская присяга с целованием знамени теперь также ничего не значат.  А поскольку цинизм есть утверждение личной выгоды над общей, то об руку с цинизмом идут обман и преступность. Эти «достоинства» как и цинизм, коснулись массового человека, но, став массовыми, в силу этого они стали  вездесущими.
      
      Необходимо оговориться, что в данном изложении демократический строй представлен как полностью завершившийся  Однако   на самом деле почти во всех странах он пребывает в незавершённом состоянии. Он пребывает в состоянии эволюции от различных форм авторитаризма до «либерализма», и на эту эволюцию могут уйти годы, если не века. Искусственно же ускоряемый переход к демократии в странах с авторитарным строем встречает в этих странах бурное сопротивление.  Так, «подаренная» военными средствами демократия со стороны США в Ливии, Ираке, Афганистане оказалась неприемлемой для этих стран в силу всё ещё очень прочной власти религии,  государства и древних традиций в умах большинства их населения, и после установления «демократии» в этих странах имеет место внутренний социальный раскол, политический хаос и небывалая преступность.
    
     Духовное разъединение и раздроблённость сообщества на независимые «Я», казалось бы, должны неминуемо привести такое сообщество к распаду и погружению  в гибельный хаос. Но это сообщество, тем не менее, оказалось способным сохранить своё пространственное  единство  благодаря двум факторам.    
    
     Первый фактор  -  это, как указывалось ранее, неразрывная экономическая связь между людьми в виде связи между господством и подчинением: и «хозяин», и «работник», не видя друг в друге родственной души, тем не менее видят друг в друге необходимое «средство» для собственного существования. Второй фактор  -  это существование давным давно созданного человечеством громадного и сложнейшего промышленного конгломерата, внутри которого отдельный человек существует как крохотное безвольное звено в лабиринте движущихся конвейеров. Взаимосвязь этих конвейеров нерушима, и поэтому целостность человечества гарантирована. Но в основе целостности этой системы конвейеров лежит такой имматериальный, но абсолютно необходимый фактор, как деньги, денежное обращение. Ибо именно деньги, как средство обмена товаров, породили этот чудовищный промышленный конгломерат, и именно деньги стали средством для жизни любого человека. 
    
             14.  Деньги  как  «содержание»  свободы   
    
     С течением времени мышление подвигло человека на усовершенствование условий своего бытия путём разделения труда, но это стало возможным только благодаря открытию и  учреждению всеобщего средства обмена товаров  -  денег.  И со временем подлинным богом, подарившим человечеству единство,, стали деньги.  Данный «денежный» фактор не имел духовных корней, он был исключительно механическим,  но  сила этого  механического сплочения  оказалась неодолимой, так как деньги в глазах людей стали  обладать почти сверхъестественным могуществом. Культ денег неосознаваемо вошёл в человеческую психику подобно культу некоего всесильного божества. Жизнь без денег стала почти невозможна, и именно деньги уже подспудно регулируют человеческие отношения. 
    
      В основе перехода социального строя «феодализм» к капитализму, в основе перехода социальной власти от феодалов к буржуазии лежало тайное действие денег. Посредством использования денег в своём производстве сословие простых мещан обогатилось так, что стало материально, а значит, и социально, сильнее родовитой феодальной знати, обладавшей властью лишь вследствие своих титулов.  И обогатившиеся мещане, то есть  -  буржуа  -  путём «буржуазной революции» подавляют сопротивление феодалов  и узаконивают свою власть, делая её уже не только материальной, но и конституционной.  А благодаря власти денег и всеобщему «равенству» теперь всесильным мог стать любой простолюдин. И действительно, королевства с королями исчезают, а вместо них возникают республики, во главе которых уже стоят простолюдины, называемые президентами. Так именно деньги стали основой нового, демократического строя. Так деньги проявили себя как историческая сила, приводящая к смене социального строя в обществе.
      
      Могущество  денег состоит в том, что отныне главная свобода  -  свобода и независимость человеческого «Я» от другого «Я» (а порой и его власть над другим «Я») зависят  от количества денег, которыми обладает человек. И если на заре человеческой истории в основе связи людей друг с другом лежала совесть, то ныне в основе связи людей друг с другом лежат деньги. Поэтому не будет ошибкой сказать, что в демократическом обществе  совесть из человека вытесняется и замещается  деньгами.
         
      Деньги возникли как неизбежное следствие разделения труда. Но они давно перестали быть простым посредником при обмене товаров.  Их тайным качеством стало то, что, связывая людей пространственно, физически, они разъединяют людей духовно. Для современного человека деньги представляют собой могучий, почти неотразимый соблазн. Поэтому они ныне негласно обожествлены. В них люди видят чудодейственную силу, способную простые бумажки превращать в драгоценный товар или услугу. Но их чудодейственная сила -  это сила гибельная, поскольку подчинение этой силе ведёт человека и всё общество к нравственной деградации.    
      
     1) В условиях рыночной конкуренции предприниматели борются друг против друга за деньги. То есть, деньги «экономически» разъединяют и противопоставляют людей друг другу.
      
     2) Деньги и далее разъединяют людей: в условиях товарного производства для рынка продавец и покупатель  неизбежно противостоят друг другу. Один стремится продать подороже, другой  -  купить подешевле. Продавец (наёмный рабочий) желает продать свою физическую или умственную энергию подороже, но покупатель (предприниматель) стремится платить своим рабочим возможно меньше. И хозяином положения всегда является предприниматель. Наёмный рабочий всегда вынужден «продавать себя», т. е. свою физическую или умственную энергию, ради денег. Так неизбежно и неискоренимо в «денежном»  обществе утверждается массовая человеческая «продажность» и основанное на ней угнетение человека человеком. В этой своей механической связи люди выступают только как «средство» друг для друга.
      
     3) Конкуренция и стремление к прибыли склоняют человека к подлогу и обману: производитель производит  продукт отнюдь не для себя, а только ради тех денег, за которые этот продукт будет продан другим людям. Поэтому производителю безразлично подлинное, а не внешнее качество его продукта, и  ради сокращения производственных затрат производитель легко идёт   на тайную подделку и подлог.    
      
     4) Поскольку «деньги не пахнут», чрезвычайно облегчается путь человека к преступлениям. Ведь деньги безличны, они не раскрывают, какой  - честной или бесчестной  -  ценой они добыты. Так добродетель и грех,  благородство и    подлость, будучи оплачены деньгами,  тем самым получают одинаковый результат  -  деньги, а потому в сознании человека они нравственно сближаются и, наконец, уравниваются по своему достоинству. Деньги  -  всеобщий уравнитель. 
      
     5) Стремление к деньгам побуждает  людей коммерциализировать как можно больше видов своей деятельности. Основанием для оказания помощи становится не сочувствие, а расчёт. Стремление бескорыстно дарить вытесняется стремлением прибыльно продавать. Деньги своей силой снижают уровень культуры и искусства. Для привлечения возможно большего числа «покупателей» произведений искусства  -  зрителей, слушателей, читателей  -  создаются произведения и устраиваются зрелища, апеллирующие к наиболее низменным влечениям человека. Чем низменнее содержание произведения, тем больше «черни», «людей толпы» согласны платить за скабрёзные книги или  скандальные  фильмы и публичные зрелища на эстраде, на  сцене и по телевидению. При этом во имя «свободы творчества» в демократическом обществе любая цензура недопустима.  «Цензурой» теперь являются сами деньги: плохой товар сам исчезнет  с рынка, если за него перестанут платить.   
      
     6) Стремление человека к максимальному комфорту и к минимальному расходованию физической энергии побуждает предпринимателей ради прибыли изобретать, производить и рекламировать всё больше технических устройств, дающих возможность человеку жить преимущественно  сидя или лёжа и только нажимая на всевозможные педали или кнопки. В связи с этим внутренняя энергия жизни у современных людей постепенно иссякает, и человек от поколения к поколению становится физически всё более слабым. Человек как биологический вид идёт по пути физической деградации. Имеет место «отрицательный» естественный отбор, противоположный естественному отбору, господствующему  в  живой природе.   
      
     7) Погоня за прибылью в условиях конкуренции побуждает  производителей  путём рекламы порождать у потребителей всё новые и новые, ранее не существовавшие потребности. Параллельно создаются соответствующие новые товары. Такая погоня за прибылью вызывает неудержимый рост производства новых, практически ненужных товаров. Более того, нужные и  используемые товары предлагается заменить на только что выпущенные более совершенные товары. При таких заменах прежние, ещё  годные к  использованию товары массово идут «на свалку». Этот непрерывный рост производства сверх-изобилия грозит неизбежным быстрым   истощением  невозобновляемых природных ресурсов планеты Земля. Одновременно планета Земля во всё возрастающей степени засоряется и отравляется отходами этого чрезмерного производства и бытовым мусором, что грозит сделать нашу Землю непригодной для жизни.    
      
     Неизбежно возникает вопрос: существует ли такая сила в мире или в человеческом естестве, которая могла бы противостоять этой, вызванной деньгами, деградации человеческой совести, человеческого социума и среды его обитания? С сожалением приходится признать, что нет никакой ни силы, ни инструмента, ни способа для противостояния указанной деградации, кроме всё той же человеческой совести. Но только барон Мюнхгаузен мог вытащить себя из болота за собственные волосы. В нынешней же «рыночной» реальности, в которой человек, чтобы жить, должен быть «продажен», в  этой реальности  совесть заменяется деньгами. Сама совесть вынужденно «продаётся».      
    
     Итак, в современном демократическом обществе свобода не врождена человеку, она не принадлежит ему со дня его рождения. Какие бы обширные свободы ни наличествовали в обществе, воспользоваться ими человек может только после того, как он обеспечит себя денежной суммой, дающей ему возможность прежде всего жить. Следовательно, основополагающая, главная свобода человека заключена в той сумме денег, которой он располагает.       Нет денег на жизнь  -  нет и свободы. Главная свобода в виде денег всегда пребывает  вне человека. Иначе говоря, «содержанием» свободы современного человека и условием его дальнейших свобод  является необходимая ему, но пребывающая вне его денежная сумма. И к приобретению этой  суммы как  свободы его гонит врождённый бессознательный страх.
       
             15. Деньги  как  «могильщик»  социализма
    
     Яркой иллюстрацией того, как деньги губят человеческую совесть, являются события, сопровождавшие переход России от социализма к капитализму в 1990-е годы.  Целью построения социализма в стране было осуществление вековой мечты всего человечества  -  исключить возможность эксплуатации человека человеком. Достичь этой цели предполагалось путём сплочения всего общества на основе действия комплекса инстинктов «МЫ»  и максимального ограничения свобод человеческого «Я». С этой целью частная собственность на средства производства превращалась в государственную, и главным и единственным капиталистом в стране становилось государство. Этим самым исключалась стихийная конкуренция между предпринимателями, а значит, возможность безработицы и крохотные зарплаты. Стихия рынка заменялась государственным экономическим планированием. Предполагалось, что таким образом станет невозможным возникновение экономических кризисов, свойственных капитализму. Эти меры, а также государственный контроль за достойным размером оплаты труда предотвращали возможность крупного денежного обогащения. Поэтому преступлений на денежной почве почти не было. Но необходимость товарообмена, пусть и регулируемого государством, не позволяла исключить деньги из обращения. Деньги остались первоначальным средством для жизни и условием дальнейших, пусть и ограниченных, свобод человека. Целью труда обычного человека оставались деньги, однако он не мог заработать больше установленной государством нормы, и в этом ограничении люди ощущали явную несвободу, несвободу со стороны государственного «МЫ» по отношению к желавшему более крупной оплаты «Я». Более того, отсутствие возможности рыночной конкуренции парализовало желание предпринимателей совершенствовать производство и производить более эффективные товары в бОльших количествах и дешевле, чем раньше. Поэтому трудовой энтузиазм производителей непрерывно снижался до тех пор, пока экономика страны не впала в депрессию. Стало очевидно, что пробудить трудовой энтузиазм производителей возможно, только отменив ограничения в размерах заработной платы  Но это решение  неизбежно влекло за собой восстановление  экономической конкуренции, а значит  - и   восстановление права частной собственности на средства производства и рыночное обращение товаров. А размер оплаты труда  в таком случае будет  зависеть не от планирующей инстанции, а от «невидимой руки рынка» при продаже товаров.
      
     И вот, в ходе реформ 1990-х годов, была восстановлена в правах частная собственность на средства производства и свободный рынок,  а контроль над размером денежных сумм, зарабатываемых человеком, был отменён. Но, вслед за этим, в связи с этой отменой контроля за зарплатой случилось то, что предположить было абсолютно невозможно. Предполагалось, что за 70 лет честной трудовой жизни в стране выросли поколения «новых людей», не заражённых собственническим духом капитализма, то есть людей, для которых любой член общества  -  это друг, товарищ и брат.  И в силу этой солидарности  все люди, ощутив дух свободы в области заработков, станут добровольно  ограничивать свои заработки до справедливых размеров, диктуемых только естественными потребностями. Общество, состоящее из «новых людей», ещё более сплотится на основе человеколюбия и совести. И начнётся спокойная, цветущая жизнь.
    
     Но с началом упомянутых реформ страна обрушилась в кошмар откровенной, жестокой борьбы между гражданами за собственность и деньги. Ярким проявлением этого кошмара стал взрыв всепроникающей массовой преступности. Началась откровенная,  циничная борьба за принадлежавшие народу богатства,  но, главным образом, за принадлежащие любому человеку деньги. И главным хищником выступило государство, ликвидировав в свою пользу все банковские накопления своих граждан. И если в правящих верхах устраивались подложные «залоговые аукционы» по продаже природных и промышленных богатств в частные руки, то в  «низах» творился подлинный разбой.  Невесть откуда взявшиеся преступники массово изымали у честных граждан и друг у  друга деньги тысячами всевозможных способов: кражи, грабёж, шантаж, рэкет, пытки, «крышевание», заказные убийства, разделение страны на районы, где властвуют самостоятельные ОПГ, бандитские разборки, фирмы-однодневки, «обманутые дольщики», финансовые «пирамиды», «оборотни в погонах» в милиции, всепроникающая коррупция в органах власти и в судах, массовые угоны автомобилей, остановившиеся фабрики и заводы с массовой безработицей, невыплата  зарплаты  тысячам рабочих в течение ряда месяцев, спекуляция, ставшая невинной, узаконенной коммерцией, заброшенные сельские угодья, распродажа за рубеж национальных богатств эшелонами, процветающая наркоторговля, небывалая в мире  проституция, порнография на экранах, на сценах, в телевидении, новорождённые младенцы, тайно выбрасываемые несовершеннолетними мамами на мусорные свалки, массовая детская беспризорность и продажа детей из приютов за границу, тысячи учёных, эмигрирующих за рубеж для продажи своих знаний, тысячи молодых женщин, эмигрирующих за рубеж для продажи своих тел…… и везде  -  обман, ложь, насилие. Тюрьмы и колонии не вмещают направляемых туда осуждённых. Панический страх охватывает тех, кто на свободе. В городах окна всех первых этажей зданий заполняются металлическими решётками, деревянные входные двери в квартиры заменяются металлическими, входы в подъезды домов, ранее свободные, оборудуются металлическими дверями с замками и домофонами, городские дворы разгораживаются запираемыми металлическими оградами, в магазинах посреди залов стоят скучающие охранники….  По немыслимому размаху преступности становится очевидно,  что за 70 лет социализма ограничиваемая власть денег всё-таки так глубоко развратила сознание людей, что, когда «клапан» открылся, огромная часть населения не смогла удержаться и бросилась удовлетворять свою страсть к деньгам немедленно и с чудовищной алчностью. Оказалось, что именно в деньгах люди видели подлинный источник  своей «свободы». Смертельный удар по социализму нанесли деньги, и желанная свобода от социализма, свобода преступная, пришла в виде денег.

            16. Парадокс  демократического общества
      
     Поскольку  в демократическом обществе исходная свобода человека определяется деньгами, то в этом  свете не выдерживает критики следующее популярное высказывание о демократической свободе: «Человек свободен, но его свобода не безгранична. Она должна оканчиваться там, где начинается свобода другого человека». В современном мире, где основополагающая свобода человека заключена в сумме денег, которой он располагает, борьба за свободу означает борьбу за деньги, за прибыль.  И в этой борьбе предприниматель извечно и неустранимо противостоит  наёмному рабочему, покупатель  -   продавцу, угнетатель  -  угнетаемому в стремлении увеличить свою прибыль за счёт недоплаты за труд  используемому человеку. Однако в процессе найма работника предпринимателем речи о недоплате нет. С соблюдением всех принципов  «права» между предпринимателем и работником заключается компромисс относительно величины оплаты труда работника. Предприниматель свободен предложить  нанимаемому работнику размер оплаты труда, а работник свободен принять предложение или же отвергать его до тех пор, пока они оба не придут к приемлемому результату. Всё законно. Но стремление к прибыли определяет необходимость недоплаты, о которой работнику ничего не сообщается. Однако недоплата означает посягательство предпринимателя  на деньги, а значит  -  на свободу работника. Но раз был заключён компромисс, значит , всё  -  «в рамках права». И поскольку демократическое общество состоит в основном из  класса предпринимателей и класса наёмных работников, то, следовательно, такое ущемление свободы работников за счёт увеличения свободы предпринимателей есть не случайность, а закономерность. 
      
     Отсюда очевиден парадокс демократического общества: с одной стороны, провозглашается, что человек в этом обществе полностью свободен, если выполняет все требования «права». Но, с другой стороны, реальная свобода, которой располагают миллионы нищенствующих работников, несопоставима по своему ничтожеству со свободой, которой располагают сверхбогатые миллионеры и олигархи. Это очевидно при наглядном сопоставлении трущоб с дворцами в любом большом городе. И что же? Миллионеры отнимают огромную часть свободы наёмных работников путём недоплаты  вполне законно, в рамках действующего демократического «права»!
     Полной аналогией взаимоотношений предпринимателя и наёмного работника на рынке труда являются взаимоотношения  продавца и покупателя на рынке товаров и услуг. Стремясь к максимальной прибыли, продавец устанавливает цену своего товара  значительно выше той, которая является   мерой труда, затрачиваемого на производство этого товара. А мера труда, выраженная в деньгах  -  это стоимость товара. Значит, уплачивая затребованную завышенную цену, покупатель уплатит не только справедливую стоимость товара, но ещё и наценку, которая в  форме денег представляет собой часть его свободы. Эту его свободу похищает у него продавец, тем самым увеличивая свою свободу за счёт свободы покупателя.    
    
     Более того, в любом демократическом обществе всегда  есть существенный процент безработных, в лучшем случае живущих на государственные пособия. Их свобода ничтожна, ибо почти вся она отнята классом предпринимателей.   Отсюда можно заключить, что в демократическом обществе, «в рамках права», справедливость в отношении свободы  невозможна в силу господствующих производственных отношений.  Важнейшим фактором в этих отношениях является «священное право» частной собственности на средства производства. Именно это право позволяет предпринимателю посягать на свободу наёмного работника.    
            
                17.  Свобода  как  распад
      
     На заре человеческой истории человеческое сообщество (клан, род, племя, популяция, народ) представляло собой ту или иную форму семьи, и  члены этой семьи были связаны друг с другом и с главой семьи живыми, духовными узами. В основе каждой такой связи лежал комплекс инстинктов «МЫ», а сами связи были как горизонтальными (между равными членами какого-либо возрастного поколения), так и вертикальными, устремлёнными вверх, к властной вершине  -  вождю, иерарху, верховному правителю. Вертикальная связь с вершиной была ступенчатой и слагалась из  сословий, из которых каждое последующее, высшее, властвовало над предыдущим, низшим. Такая сословная иерархия была обусловлена господствующим способом производства и существовала, пока этот способ производства не заменялся (порой революционным путём) новым способом производства. Но именно на вертикальной устремлённости каждого человека любого сословия к вождю держалось духовное единство всего сообщества. В связи с этим структура сообщества напоминала собой наполненную жизнью пирамиду. Особую устойчивость и жизнеспособность этой пирамиде сообщала прочность живых вертикальных связей между сословиями, а через них -с верховной властью.  И поскольку эта связь была необходимой, а потому желанной,  постольку, по своей сути,  эта связь была для человека его свободой «для». Все были свободны свободой «для».       
      
     Но с течением исторического времени, с развитием в людях верховной власти комплекса инстинктов «Я» и с вытеснением этим комплексом комплекса инстинктов «МЫ» верховная власть становится для человека не  подчиняющим себе его духовным центром,  а властью злоупотребляемой, чуждой, навязанной ему извне. Подобно верховной власти  также и высшие сословия начинают использовать свою законную власть над низшими сословиями, чрезмерно злоупотребляя ею. Новые, «прогрессивные» способы производства требуют новых методов управления и власти. В человеке пробуждается и становится преобладающим влечение к свободе «от», от власти и сословной зависимости. Живая вертикальная связь человека с властью исчезает, «пирамида» сообщества из живой, сословной, а потому  духовно прочной превращается в неживую, бездуховную. С течением времени она проседает и из стройной,  устремлённой вверх «пирамидальной» конструкции превращается в бесформенную горизонтальную. Этот процесс напоминает процесс превращения кристаллической  структуры в структуру аморфную, в которой связи между частицами, сформировавшими кристалл, утрачены. Каждая частица становится свободной от   всех прежних связей, но теперь её свобода  -  это свобода «от». Происходит распад кристаллической структуры, и кристалл превращается в бесформенную груду распавшегося вещества.
    
     Но такой же процесс происходит и с живым  организмом, когда его постигает смерть.  Живые ткани, связывавшие все органы тела в целостность, распадаются на мельчайшие, уже не связанные друг с другом фрагменты и частицы. Они пребывают вместе, но духовно их ничто уже не связывает. Они свободны друг от друга свободой «от». Это означает «атомизацию» общества, его духовный распад на независимых одиночек. Именно это произошло с обществом, когда были осуществлены революции под лозунгом «свобода, равенство, братство», и вертикально устремлённые сословия исчезли, сделав всех граждан «горизонтально» равными друг другу. Именно  такова демократическая свобода, безусловно, не в реальности, а по своей целенаправленности. Первобытная духовная сплочённость постепенно отмирает и переходит в современное одиночество. Ввиду такой разобщённости предыдущие поколения уже неспособны передавать свой духовный опыт  последующим поколениям, и развивается человеческое одичание и цинизм. Человеческое сообщество по-прежнему всё ещё спасается  не исчезнувшей до  конца свободой «для» в семьях, религиозных общинах, политических движениях и малых дружных коллективах.  А в общем и целом окончательному распаду препятствует денежное обращение.  Всё человеческое сообщество объединено деньгами, оно насквозь пронизано людской зависимостью от денег, однако денежная связь между людьми не является живой связью, это  -  связь механическая, мёртвая,  и она не вертикальная, а только  горизонтальная. И чем прочнее денежная связь, тем глубже духовная энтропия, духовная смерть.
   
     Ниже перечисляются признаки энтропийного распада, навлекаемого демократией на современное общество.
      
     1)  В традиционном, далёком от демократии обществе социальные сословия давали человеческим связям  строгую вертикальную направленность и свидетельствовали о социальном неравенстве. Чёткое разделение общества на соподчинённые сословия было обусловлено господствующей формой производства. Все члены одного сословия сознавали границы своей социальной свободы и не нарушали их, благодаря чему в обществе сохранялась стабильность. Но под революйионным лозунгом «свободы, равенства, братства» сословия (простолюдины и аристократы   -  графы, бароны, князья и проч.) исчезли, все люди «перед законом» встали «по горизонтали», все стали одинаковы, все  опустились на уровень  простолюдина.
      
     2)   В связи с утверждением «свободы выбора» единая религиозная вера и единая государственная идеология, духовно сплачивавшие сообщество, уступают место разнообразным мировоззрениям, учениям, убеждениям, существующим независимо и «горизонтально», и разделяющим сообщество на чуждые друг другу части. Господствуют «свобода выбора», «свобода выбора во власть», «свобода совести», «плюрализм»,        «нон--конформизм», «толерантность», «мультикультурализм».
       
     3)  «Свобода совести» влечёт за собой необходимость соблюдения государством таких свобод, как «свобода убеждений», «свобода слова», «свобода печати», «свобода собраний, митингов,  манифестаций и проч.».  Существовать имеют право любые, взаимоисключающие мнения, но цензура более не допустима. Всё это свидетельствует о  духовном разброде в обществе.
      
     4)    Вышеперечисленные свободы влекут за собой признание таких свобод, как  свобода партий,  союзов, движений (как лоялистских, так и оппозиционных). Но это означает также «молекулярную» гражданскую войну  между сторонниками противоположных «партий» или «движений»», а это означает духовное  разъединение общества.
   
     5)    Ввиду ликвидации сословий и утверждения всеобщего равенства торжествует «свобода выбора во власть» любого гражданина (гражданки) соответствующего возраста и без судимости.  По результатам «всеобщего свободного голосования» главой государства может стать любой простолюдин из «горизонтального» списка кандидатов в президенты. Став президентом, он продолжает оставаться простолюдином. Эта истина символизируется даже его костюмом:  во имя «горизонтального» равенства всех со всеми верховный правитель уже такой же,  как все, он уже лишён и короны, и  мантии, и державы со скипетром,  и трона, свиты и прочих признаков власти, которые символически вознесли бы его над подданными. Он уже не вершина социальной «пирамиды», а такая же безразличная, заурядная людская «частица», как все. И о том, что он  -   не живая личность и не авторитет, а только «знак», «должность»,  свидетельствует закон о его обязательной сменяемости через 4-6 лет, т. е. о его замене другим простолюдином в «горизонтальной веренице» временщиков. Этим самым уничтожена возможность появления  подлинного лидера нации, своими волей и мудростью способного сплотить сообщество и вдохнуть в него подлинную жизнь.
      
     6)   Стихийно и негласно утверждается «свобода от моральных пут»  путём исключения из сознания человека понятия «грех». Мораль, сформированная комплексом инстинктов «МЫ» и ранее цементировавшая сообщество, ныне крайне ослабела под воздействием следующих ударов:     снятие ореола святости с брачных уз, допущение разводов, повторных браков, добрачных половых связей, проституции, жизни в «гражданском браке» (сожительство без регистрации), снятие пятна позора с матерей-одиночек и признание их «вариантом» нормальной семьи, признание соблюдения девичьего целомудрия до брака  предрассудком и т. п.    
      
     7)  Допущение  несоблюдения любой традиции, обычая или ритуала, если таковые не подкреплены экономическими или другими циничными соображениями. Культура беднеет, народ утрачивает своё национальное лицо, становится «никаким».
.      
     8)  Когда-то отделение от своего племени было для человека почти смертельным несчастьем. Ныне популярна добровольная эмиграция и свобода, живя в данной стране, иметь гражданство любой другой страны. Возникает безнациональная, безразличная людская смесь.
      
     9) Поощрение «толерантности» в виде допущения «мультикультурализма», то есть создания в государстве с единой национальной культурой очагов чуждой культуры, приносимой туда вследствие массовой миграции чуждых народностей.  Живя рядом с чужой культурой, человек утрачивает дух и чувство ценности своей родной культуры, им овладевает безразличие к своей национальности.
      
     10) Поощрение «толерантности» в виде признания геев, лесбиянок, бисексуалов,   трансвеститов (ЛГБТ-сообщество) и прочих трансгендеров полностью равноценными наряду с нормальными гражданами. Распространяется практика признания законности однополых браков и права ребёнка на смену своего пола. Но с точки зрения  выживания человеческого рода данные явления являются антиприродными и противоестественными, они свидетельствуют о деградации вида «человек».  Поэтому, как таковые, они должны искореняться. Пассионарные люди первоначальных времён, инстинктивно совершая внутриплеменной естественный отбор,  немедленно уничтожили бы на корню проявления такой человеческой порчи, поскольку эта порча препятствует увеличению  жизнестойкости вида «человек».  Здесь наглядно обнаруживает себя  социальная энтропия зашкаливающего порядка и деградация человеческой природы.       
      
     11)   Отмена смертной казни как наказания даже за самое бесчеловечное и очевидное  преступление. Максимальным наказанием отныне является пожизненное лишение свободы. Но эта отмена свидетельствует о чрезвычайном снижении пассионарности современного человека. Человек на заре своей истории обладал совершенной человеческой природой с развитым комплексом инстинктов «МЫ», и важнейшим чувством в этом комплексе было чувство справедливости. Этим чувством человек руководствовался и при выполнении внутриплеменного естественного отбора, то есть очищения племени от человеческой порчи. Преступник-убийца заслуживал только уничтожения («Жизнь за жизнь»).  Ныне же в ранг святости введено индивидуальное человеческое «Я» любого духовного качества, и потому, сколько бы жизней, сколько бы «МЫ» ни погубил преступник, его собственная жизнь, его «Я» неприкосновенны, т. е . «священны». Но поскольку категория «священное» для современного человека практически лишена смысла, то очевидно же, что дело вовсе не в «святости». Современный «массовый» человек ввиду своего равнодушия, уже не  испытывает ни жгучей ненависти к преступнику, ни мучительной жалости к жертвам преступления. В давние времена именно эти чувства были причиной жестоких публичных казней преступников (сожжение на  костре, четвертование и т. п.), Ныне равнодушие вытеснило из человека жажду справедливости, и он не  желает смертной казни преступнику, чувствуя себя духовно ближе к нему, чем человек пассионарного склада. Поэтому вместе с пассионарностью из мира исчезает не только жестокость, но и справедливость. Справедливость замещается равнодушием.  Современный «массовый» человек инстинктивно чувствует, что на месте приговорённого к смерти преступника легко мог бы оказаться и он, поэтому он не желает смерти  для «Я» преступника, потому что не желает смерти своему «Я».
    
     12)   «Атомизация» общества означает увеличение численности людей-одиночек. Но, оказывается, это не общественное несчастье и не  беда человеческой покинутости. Оказывается, люди бессознательно стремятся к одиночеству, то есть к исключению живых связей из своей жизни. Это влечение демонстрируется чрезвычайной популярностью так называемых «гаджетов», то есть сотовых телефонов, смартфонов, электронной почты и прочих технических чудес. Именно пользование этими «гаджетами» заменяет человеку его живую связь со своей семьёй, друзьями и близкими связью дистанционной, чего он и желает  подспудно ввиду своего растущего равнодушия.  Растёт человеческое отдаление, то есть  -  отчуждение. 
       Это только несколько примеров, свидетельствующих о непрерывном процессе  социальной энтропии, то есть духовного распада, роста равнодушия и «омертвения» общества в связи со стремлением человека к «демократическим свободам».. В таком обществе один человек для другого является потенциальным врагом, и потому основное чувство, господствующее в людях такого общества  -  это чувство недоверия, беспокойства, тревоги, страха. А страх, как известно, и есть основной ускоритель движения человека к «свободе», в данном случае  -  к свободе «от», то есть к разрушению и упадку. Шумные «прайд-парады» ЛГБТ-сообществ и плодящиеся однополые браки свидетельствуют о том, что влечение человеческого рода к выживанию и бессмертию меняется на противоположное влечение  -  влечение рода к исчезновению. Отсюда очевидно, что современное  культивирование людьми свободы «от» есть признак влечения биологического вида «человек» к смерти.   
   
             18.  Последствия  прямохождения 
          
      С наступлением буржуазной эры, со всепроникающим цинизмом и «продажностью» индивидуальное «Я» всё активнее стремится разрушить «стадное» «МЫ» в области морали и нравственности  во взаимоотношениях между мужчинами и женщинами. Это разрушение проявляется в виде публичного попрания  всё ещё сохранившихся традиций, запретов,  обычаев, правил  человеческого поведения в области интимных отношений  полов.  То, что в этой области отношений во все века человеческой истории было «таинством», скрытым от посторонних глаз, теперь получает право существовать вполне наглядно. Почему ж е во все века «писаной» истории интимные отношения полов были «таинством»? Причина этого «таинства» заключена в прямохождении человека.               

     Выйдя из животного состояния, человек, по всем признакам, остался стопроцентным животным  —  физиологически (все  животные органы на месте) и психически (все необходимые животные инстинкты остались неизменными), но сверх своей стопроцентной животности он добавил себе четыре признака, возвышающие его над животным:
    
      1) интеллект, или разум, то есть способность к связной речи, способность мыслить аналитически и логически, способность воображения и целеполагания, и способность к творческому труду;
 
      2) прямохождение (передвижение только с помощью ног). Оно вызвано необходимостью именно труда, совершаемого руками;   
 
      3) способность к духовной любви между мужчиной и женщиной;
   
      4) способность стыдиться.    
      
      Важнейшей причиной, повлиявшей на взаимоотношения полов, стало прямохождение человека. В связи с прямохождением для человека утратили бОльшую часть своего «информационного» значения запахи. Практически все запахи, оставляемые или источаемые животными, пребывают внизу  -  на земле, или  на траве, то есть невысоко над землёй. Поэтому там же, невысоко от земли, оказываются и запахи, источаемые самками, готовыми к оплодотворению. Их готовность к оплодотворению регулируется как достижением ими половой зрелости, так и сезонами года, и именно возникновение этих запахов воздействует на самцов, вызывая у них соответствующее влечение. При отсутствии запаха даже в присутствии самки влечение отсутствует.
      
     Но для ставшего прямоходящим человека значение запахов резко снизилось, поскольку его ноздри оказались выше зоны обычного присутствия запахов. В этих условиях решающим средством информации для человека стало его зрение.  И отныне, с переходом к прямохождению, половое влечение у мужчин стал вызывать не запах, свидетельствующий о готовности женщины к зачатию, а её привлекательный внешний вид.
      
     В связи с этим исчезло совпадение времени зачатия и сезона года, благоприятного для оплодотворения. Из-за этого дети, зачатые весной, рождались в опасно холодное зимнее время. Стали оплодотворяться неполовозрелые девочки, отчего рождались крайне ослабленные дети. Стали множиться случаи внутрисемейного инцеста, приводившего к рождению ублюдков.

       В результате появления таких ущербных новых поколений способность племени к выживанию резко пошла на убыль. Действующий в природе беспощадный естественный отбор оставлял в живых и давал надежду на выживание только тем племенам, у которых, в силу различных причин (климатических, гигиенических и т. п.) женщины и мужчины закрывали свою наготу одеждой, а «священным» сезоном для оплодотворения традиционно  была ранняя осень с таким расчётом, чтобы дети рождались в  будущее тёплое, летнее время.   
      
      Естественный отбор своим действием в течение многих тысячелетий отправил в небытие все те племена, которые пренебрегали необходимостью для женщин скрывать свою наготу под одеждой и допускали совокупления в любое время года. В выживших человеческих племенах  инстинктивно развились строжайшие запреты для женщин на любые  телесные обнажения, а для всего племени  -  на малейшую публичность интимных отношений между мужчинами и женщинами, на любую публичную информацию и циничные слова об отношениях полов. Считается, что такая информация и цинизм воздействуют на мужское воображение и этим самым вызывают нежелательное половое влечение. Само «несвоевременное» половое влечение стало большим «грехом». В  христианском учении о «первородном грехе» сама похоть объявлена «греховным» влечением, половой акт считается порочным действием, и поэтому все священнослужители и монахи обязаны соблюдать целибат.
      
     Несмотря на сходство анатомий тел женщины и мужчины сама одежда женщин приобрела резкое отличие от мужской одежды. Целью женской одежды стало максимальное сокрытие форм женского тела и даже лица. Отсюда просторные платья от шеи до пят, головные платки, а в некоторых южных странах  -  даже паранджи или чадры для сокрытия лица. Это свидетельствует о том, что, будучи во всём равной мужчине и, более того, рождая новых людей (на что мужчина не способен),  женщина всё же стала рассматриваться как несущая опасность человеческому  роду в силу тех «греховных» соблазнов, которые исходят от её внешности. Женщина как таковая, в отличие от мужчины, стала  существом порочным, «греховным».
      
       Во имя выживания человеческого вида любая интимная связь мужчины и женщины теперь должна быть скрыта от посторонних глаз. Первобытные осенние коллективные сексуальные оргии постепенно уступают место  целомудренным вечерним  хороводам и тайным свиданиям.  Все интимные отношения  переводятся в категорию «таинств», строго скрываемых от посторонних глаз. Поскольку такое «таинство» «порочно», пятно порока может быть снято с него только путём предварительного освящения   церковью в процедуре заключения  брака. Только такой, освящённый церковью брак снимает  пятно «греха» с  «порочных» уз, и эти узы брака сами становятся «священными», а потому  нерасторжимыми, вечными. (Вплоть до 19-го века в «благородных» семействах считалось недопустимым даже появление на людях девушки в паре с юнощей, если они не состоят в браке). Добрачные половые связи строго порицаются, в брак люди обязаны вступать целомудренными и невинными. Сам половой акт, несмотря на его «животнуюестественность, считается глубоко порочным, «греховным» действием, и поэтому допустим только в браке. Половые органы и интимные действия, связанные с ними, теперь не могут иметь прямых наименований, и заменяются  эвфемизмами, поскольку они относятся к области человеческих пороков. Они переведены в  категорию «проклятых», и поэтому их  прямые наименования не могут произноситься публично. Их  произнесение в обычных условиях именуется «матерщиной» и является святотатством, а потому  строго наказывается.         
         
     Так с течением десятков тысячелетий, с целью выживания человеческого вида, изменилась человеческая природа. В комплекс инстинктов человека как коллективного существа, т. е. в комплекс инстинктов «МЫ» вошёл глубочайший, врождённый инстинкт избегания любых форм публичности  интимных отношений между мужчиной и женщиной,  возник инстинктивный внутренний запрет на  любые публичные обнажения и на любые высказывания по поводу  отношений полов, родилась способность к новому инстинктивному чувству, именуемому стыдом, и возникла ещё одна инстинктивная способность  -  способность к  духовной любви между мужчиной и женщиной.      

               
                19.  Стыд  и  любовь
   
      Поскольку все вышеперечисленные запреты и требования направлены на совершенствование внутривидового естественного отбора, постольку сам человек, нарушивший хотя бы один из этих запретов, но обладающий крепким чувством «МЫ», не может не испытывать внутреннего конфликта с самим собой. Это чувство есть чувство вины перед племенным «МЫ», оно же есть чувство стыла. Человеку стало свойственно испытывать острый стыд при случайном, непреднамеренном нарушении указанных запретов, или при их тайном нарушении, вдруг ставшем явным. Более того, поскольку чувство «МЫ» побуждает человека эмоционально идентифицировать себя с другими людьми, постольку этот человек уже не может не испытывать чувства стыда за других людей, если эти люди на его глазах нарушают «священные» запреты в интимной и других сферах. Ведь в силу идентификации с другими «Я» он невольно ощущает, словно сам он тоже в этом участвует.
   
     Как таковой, стыд  есть результат внутреннего конфликта  -  «протеста» человеческого чувства «МЫ»  (совести) против  поступка или мысли, не совместимых с  человеческой совестью. Но это означает, что стыд есть активное проявление, «всплеск» человеческой совести, внутреннего «МЫ».
      
     Но формой совместного проживания людей по-прежнему остаётся семья, а семья возникает как союз мужчины и женщины ради рождения потомства. Однако при тотальном воздействии на человека  вышеперечисленных запретов открытое сближение мужчины и женщины ради создания семьи стало почти невозможным. И лишь неодолимое естественное влечение к видовому выживанию, помогло людям преодолеть  барьер из  указанных запретов.      Чувство «МЫ» проявило себя как неведомое человеку  ранее  чувство духовного, а не плотского, влечения друг к другу. Это чувство получило наименование «любовь».  Любовь   -  это чувство острого внутреннего конфликта между инстинктом, влекущим мужчину к женщине (или женщину к мужчине), и чувством их стыда друг перед  другом и перед самим собой, поскольку в глазах каждого из них они всё ещё якобы  «посторонние», а стыд запрещает сближение на глазах посторонних. При этом, начиная с  первого, робкого, тайного сближения,  острый, инстинктивный стыд  пресекает и парализует плотское влечение и тем самым делает любовь чувством исключительно духовным, целомудренным. И порой из-за этого стыда влюблённые испытывают тяжкие муки. Но  эта любовь, будучи чувством духовным, превращает неотразимо влекомых друг к другу мужчину и женщину в одно духовное целое. И только в этом, едином духовном существе чувство стыда друг перед другом  постепенно  исчезает, ведь они уже  -  единство, они уже  - одно. В этом случае, при соблюдении тайны от посторонних глаз, со временем становится возможным и плотское сближение. И двоих постигает  невиданное   счастье, и возникает  новая,  прочная семья.
       
      Так происходило на протяжении тысячелетий, но ввиду запрета на публичность  неизменно действовал строжайший запрет  -  не выносить свою любовь на всеобщее обозрение. Человеческая любовь должна была оставаться, и многие века оставалась «таинством». Люди уже многие века соединялись в семьи на   основе  взаимной любви, но в публичной сфере и искусстве этой любви словно бы не существовало. Древнеримский поэт Овидий Назон серьёзно поплатился пожизненной ссылкой в Бессарабию за своё откровенное воспевание любви в стихах. Более поздние, средневековые драмы  представляют не скрываемую от посторонних глаз  любовь как трагическое, роковое, наказуемое поведение. Любовники обычно наказываются за это гибелью. Хотя по сюжету гибель постигает их по другим, «земным» причинам,  главное состоит в том, что любовники ДОЛЖНЫ погибнуть. Так происходит в трагедиях «Тристан и Изольда», «Ромео и Джульетта», «Отелло», «Гамлет», «Тахир и Зухра», и проч.  В легенде о распутном Дон Жуане последний наказывается за свою внезапную любовь к Доне Анне обрушением в Преисподнюю. Конечно,  отнюдь не только взаимная любовь вела людей к заключению браков.  С постепенным развитием цинизма браки без любви стали заключаться по экономическим, бытовым, политическим и другим причинам, но в течение многих веков святость брака как «таинства»  считалась нерушимой. 
         
       Из сказанного очевидно, что тщательное сокрытие людьми от посторонних глаз своих взаимоотношений в интимной сфере есть проявление в каждом человеке влечения всего человеческого вида к своему выживанию и бессмертию.  Указанное сокрытие стало социальным инстинктом, возникшим в связи с переходом человека к прямохождению.         

          20.  Женщина   как   «человек второго сорта"               

      В  ситуации,  когда продолжение человеческого рода стало зависеть от привлечения мужчины к женщине  не исходящим от неё  запахом, а её внешним видом,  продолжение рода стало возможным  только при условии серьёзного изменения отношения мужчин к женщинам. В свете необходимости уменьшить до предела воздействие внешнего вида женщин на мужчин свобода женщин резко ограничивается. Женщины становятся угнетённой частью сообщества, человеческими существами «второго сорта», проживающими отдельно от мужчин до выхода замуж.     Вплоть  до нынешнего времени сохранились человеческие сообщества, в которых женщины, даже в летний зной, обязаны носить чёрную, длинную, бесформенную одежду, скрывая даже лицо чадрой или паранджой, а мужчинам, во избежание инцеста, запрещено при встречах смотреть на женщин  -  членов или родственниц их семьи.
         С другой стороны, любое публично выказываемое мужчиной желание сближения с женщиной теперь считается «грехом». А женщина, особенно красивая, уже одним своим присутствием представляет для мужчины «искушение» и «соблазн», склоняющий к грехопадению Такой «соблазн», как известно, инспирируется Дьяволом, и потому именно «дьявольский соблазн», исходящий от женщины,  толкает  мужчину к «греху», а этот «грех» чреват появлением на свет неполноценного человека и влечёт за собой наказание здесь или в загробной жизни. Поэтому укрепилось мнение, что женщина каким-то образом связана с Дьяволом, и её необходимо всеми силами укрощать и держать в почти рабском подчинении мужчине. И почти на протяжении всей известной истории женщины были лишены гражданских прав как порочные, «греховные» человеческие  существа. В странах восточной Азии местные религии рассматривают женщину как  «непросветлённое существо» в сопоставлении с мужчиной. В странах ислама женщинам, как «греховным» существам, и сегодня вход в храм запрещён. Общаются с Аллахом только мужчины. 

      В действительности женщина , с точки зрения выживания вида «человек», имеет гораздо большее значение, чем мужчина, ибо именно женщина вынашивает и рождает новых людей и растит их, и оберегает. Поэтому женщина обладает   гораздо более сильным чувством «МЫ», нежели мужчина, она более отважна, но менее  агрессивна. И под воздействием этого более сильного чувства «МЫ» в женщине развилась  бОльшая, чем у мужчины, инстинктивная стыдливость в отношении обнажений, публичных соприкосновений с мужчинами  и вообще в отношении всего  специфически женского. В любом обществе процент женской преступности многократно ниже процента преступности мужской.
      
      Именно во имя выживания человеческого рода женщины глубоко впитали в себя свою подчинённую роль. Стихийно, под воздействием результатов естественного отбора, утвердилось женское    неравноправие в сравнении с мужчиной. Поэтому очевидно, что качества человеческого сообщества, рождённые его стремлением к видовому выживанию  -   половые отношения как  «таинство», стыд, платоническая любовь, целомудрие до брака, святость  и вечность брачных уз  -   эти качества при их прочности сулят человечеству видовое выживание, а их  исчезновение влечёт  за собой неуклонную  деградацию  вида «человек». Что же касается неравноправия женщин, то, в связи с исчезновением веры в присутствие Дьявола в естестве женщины это неравноправие сегодня само собой исчезает.
      
               21.  Закат  нравственности      
            
     В основе демократического устройства общества лежит принцип полной духовной свободы и независимости одного человеческого «Я» от другого человеческого «Я». Человек в таком обществе зависим от государства с его законами и от корпорации, в которой он состоит, с её правилами, но такая зависимость не присутствует в естестве человека как чувство, влекущее к единству. Эта зависимость  -  исключительно механическая, а не духовная. Желание же одного «Я» быть независимым от другого «Я» проистекает из желания не подчиняться духовно чувству «МЫ» как чувству  «стадному», а значит, «закрепощающему», презренному, уравнивающему «Я» со всеми другими «Я».  Это «стадное» чувство весьма явственно проявляет себя в коллективной религиозной вере, в традициях, обычаях, в общественной морали и нравственности. И,  желая независимости от  «стадного МЫ», но опасаясь мер со стороны государства или корпорации, такое «Я» восстаёт только   против того, что слабее государственных законов и корпоративных  правил, а значит, не грозит ему  строгим наказанием. Наказанием же не грозит «дух» общественной морали и нравственности.
         
      Но «духом» этой нравственности, в связи с  началом прямохождения, стал жесточайший инстинктивный «неписаный» запрет на публичность и гласность всего, что имеет отношение к интимным  взаимоотношениям полов. Только при условии такого замалчивания и избегания человеческий вид фауны получал надежду на выживание. И   первоначальная природа  человека усвоила этот запрет      на уровне бессознательного инстинкта в комплексе инстинктов «МЫ».
       
      Но по мере вхождения человечества в эру демократических свобод комплекс инстинктов «МЫ» в естестве человека, в сопоставлении с комплексом инстинктов «Я», непрерывно ослабевал. Освобождение от этого «закрепощающего» духа наиболее активно началось в странах, установивших у себя современный демократический строй  -  в странах Западной Европы и северной Америки. Здесь торжествующее человеческое «Я» в своём стремлении к «свободе» подвергает разгрому остатки человеческого чувства «МЫ» в лице неписаных норм общественной морали и нравственности. И мужское, и женское «Я», стремясь обрести «свободу» от указанных «закрепощающих» норм,  объявляют эти нормы противоречащими природному человеческому естеству, а поэтому  вредными. Любые проявления     коллективистского  чувства «МЫ»  -   религиозные верования, традиции, обычаи и нормы поведения рассматриваются индивидуальными «Я» как предрассудки и отметаются, если они становятся препятствием для    обретения персональной свободы от «стада». При этом, помимо простого стремления отдельного «Я» обрести свободу от «стада», этим «Я» дополнительно движет всё возрастающее влечение к самоутверждению  на фоне «покорного стада».  И вот, будучи неспособными выделиться в созидательных, творческих сферах, самоутверждающиеся «Я» легко прославляются на фоне «стадности» путём разрушения, путём скандального попрания действующих норм общественной нравственности. Влечение, движущее ими, именуется «комплексом Герострата». Таким «скандальным» способом ничем не примечательное «Я» обретает желанную  широчайшую  известность. 

        Всё, что в отношениях полов относилось человеком к категории «священных таинств»,  в силу «комплекса Герострата» ныне   лишается ореола святости и  делается публичным. В условиях отсутствия любой цензуры «свобода» мужского и женского  индивидуального «Я» непрестанно расширяется. Тема плотской любви стала главенствующей в литературе  и массовом искусстве  -  на сцене, в кино,  на эстраде, она стала основным предметом массового потребления. Публичными стали объятия, поцелуи и сексуальные игры. На всевозможных экранах порнография вытеснила эротику, со сцен театров звучит матерщина, на эстрадах пляшут двуполые группы абсолютно голых танцоров, пляжи заполняются почти голыми женщинами и компаниями голых нудистов, сборища молодёжи устраивают свальные оргии, в школы для малолетних детей продвигается «сексуальное образование», и т. п.
         
      И поскольку  уже отвергнуты все условности и все  запреты на публичное сближение мужчины и женщины, постольку в этой «свободной» ситуации у человека уже не возникает  стыд как  чувство, сопровождающее стремление к  духовному соединению мужчины и женщины. Если прежде любовь, после длительного духовного сближения, достигала, наконец, кульминации  в плотском соитии, то ныне она  уже изначально духовно пуста и просто начинается с этого соития. Само же любовное соитие из средства порождения новой жизни превратилось в цель  -  получение наслаждения без отягощающих последствий. Но такая любовь тем самым превращена в «товар» и «потребление» любовниками друг друга.  Поэтому с исчезновением стыда из мира закономерно исчезает и подлинная любовь.  Духовная  любовь лежит в основе   прочной семьи, и поэтому с исчезновением такой любви из мира  постепенно  исчезает и семья. В условиях, когда количество женитьб и замужеств на одного человека ничем не ограничено, количество разводов приближается к количеству вновь заключаемых браков, а эти «законные» браки вытесняются ни к чему не обязывающими «гражданскими браками», т. е. простым сожительством.             
         
      Женщина в борьбе за свою «свободу» от подчинённости мужчине ныне стремится во всём стать равной мужчине: юбки и платья исчезают,  заменяясь брюками, джинсами, лосинами, мужские виды спорта  -  борьба, бокс, штанга, хоккей и проч.  -  теперь стали и женскими, множество «мужских» профессий давно стали также  женскими.   Но серьёзным препятствием на пути к «освобождению» от женской доли  с целью  во всём сравняться с мужчинами   являются семья и дети. Рожать может только женщина, и, чтобы стать равной с мужчиной, ей нужно избавиться от семьи и  необходимости рожать. И поэтому в женщине возникло противоположное природному влечение  -  не  быть матерью, т. е.  не рожать детей. Такая модная добровольная «свобода» от детей сегодня именуется «чайлд-фри».
    
      Как уже указывалось ранее, причиной жёсткого запрета на публичность всего, что касается интимных взаимоотношений полов, явилось влечение вида «человек» к своему видовому выживанию. Соответственно, в этом направлении со дня возникновения человечества  действовал жестокий внутренний естественный отбор. Все нарушители нравственных норм изгонялись из племени или уничтожались.  Но с вытеснением в человеке  комплекса инстинктов «МЫ» возрастающим комплексом инстинктов «Я» в условиях демократии внутренний естественный отбор исчез, и эта же судьба стала постигать и нравственные нормы, то есть собственно  человеческую совесть.
       
      

                22.  О «положительной» свободе  «для» 
.
 
       Современному человеку почти незнакомо понятие свободы «для», свободы «положительной», то есть той свободы, которую он ощущает, когда является искренним членом сообщества, духовно сплочённого в единство в вопросах веры, идеологии, правопорядка, норм морали и нравственности. Человек ощущает себя в такой среде свободным потому, что его внутренние законы совпадают с законами внешними, а его желания не противоречат желаниям остальных людей сообщества. Такой тип общества можно условно сравнить со сплочённой армией в наступлении или обороне. Дух этой армии  -  «один за всех и все за одного». Все подчиняются   единому командованию, которое не гонит в бой насильно, а только планирует действия во имя победы, т. е. во имя осуществления желаний каждого бойца. Таким было первоначальное общество  вида «человек», окружённое со всех сторон опасностями как природного, так и «звериного» происхождения. В этом обществе господствовала подлинная человеческая природа, в естестве которой почти слиты воедино инстинкты комплексов «МЫ» и «Я». Таким было общество первых христиан, следовавших в своей жизни заветам Христа. Христианская религия до сего времени является основой для формирования такого общества  -  общества единой веры или единой сплачивающей идеологии.  Свобода такого типа царит в монастырях и религиозных общинах. Свободу указанного типа ощущают, находясь  в пределах своей семьи, все члены какой-либо дружной человеческой семьи. Чтобы хотя бы частично ощутить такую свободу, современные люди объединяются в «движения», «партии», коллективы и группы «по интересам». В таких обществах все люди  -  братья. Такое общество внутренне органично, стабильно,  спокойно и мирно, преступности в нём не может быть.      
    
         Для человека, обладающего «положительной»  свободой «для», нет проблемы, именуемой «право на свободу выбора» в своих убеждениях, поскольку этот человек не стоит перед дилеммой «какой сделать выбор». Выбор для него давно сделан, этот выбор  -  тот, который сделали и все остальные, и он согласен с этим выбором. В основе этого выбора лежит желание   быть единым со всеми. И верховный правитель не выбирается из нескольких соперничающих кандидатур, поскольку такое «избирание» раскалывает нацию на враждующие части  -  власть и оппозицию, «партии», «движения» и т. п. Верховным правителем становится духовный лидер, который возникает естественно и заранее известен всем.        В основе стремления к такой свободе лежит укоренённое в душе человека чувство духовного единства его «Я» с другими «Я», то есть чувство солидарности, чувство  «МЫ». Человек, имеющий такую свободу, чувствует себя сильнее своего одинокого «Я», потому что к его «Я» неотделимо присоединены ещё и «МЫ». Человек чувствует доверие к своим согражданам и смотрит в будущее без страха .
      
       Но человек, возжелавший  другой веры или идеологии, или несогласия с господствующими законами и властью, немедленно ощутит, что в таком обществе эти его желания и  устремления неосуществимы, так как эти его устремления будут немедленно пресекаться как властью, так и самими согражданами. Это общество поведёт себя как первобытное племя, осуществляющее свой внутренний естественный отбор, то есть прибегнет к исключению из состава племени любой особи, своим несогласием с господствующими порядками ослабляющей племя в его борьбе за всеобщее видовое выживание. С точки зрения такого отвергаемого человека  такое общество  есть общество   тоталитарное, в нём полностью отсутствуют «гражданские свободы» и нет возможности для осуществления «прав человека». Свобода в понимании такого отвергаемого человека есть независимость от других людей в той мере, в какой эта независимость не наносит ущерба свободам этих  других людей. Но чтобы не наносить ущерба свободам других людей, нужно прежде всего отдалиться от них, сократить свои духовные связи с ними до минимума. Необходима духовная свобода от этих людей. В этом состоит смысл другого вида свободы  -  свободы «от». Её смысл определяется словом  «отчуждение», а явление, порождаемое человеческим отчуждением, в своё время было названо «некоммуникабельностью», т. е неспособностью людей чувствовать и понимать друг друга.   

               23.  Об «отрицательной» свободе «от»   

        Итак, наряду со свободой «для» существует свобода «от», и именно эта свобода «от» и понимается ныне подавляющим большинством людей как истинная свобода, как свобода как  таковая в отличие от несвободы, , словно другой свободы не бывает.   Она считается «высшей духовной ценностью», потому что  именно её приход испытывает человек, для которого окончилось рабство или тюремное заключение, или окончилась победой изнурительная война с коварным врагом,  или исчезла длительная и мучительная зависимость от   жестоких интриганов, или свалилось, наконец, с плеч тяжкое бремя безрадостного долга, или пришло выздоровление после долгой и опасной болезни… Но в данном очерке рассматривается суть свободы «от» в её обыденном социальном смысле, то есть как  независимость человека от другого человека или от законов и традиций, или от сообщества в целом. В основе данной  свободы «от»  лежит духовное отчуждение человека от человека. В основе стремления человека к этой свободе «от» лежит преобладание в человеке комплекса инстинктов «Я» над комплексом инстинктов «МЫ».  И чем значительнее это преобладание, тем сильнее выражено в человеке его   стремление к  свободе «от», его отчуждение от других людей.      Многотысячелетнее постоянное воздействие этого отчуждения незаметно превращает некогда духовно спаянное человеческое племя, борющееся за своё выживание и бессмертие, в бездуховную и равнодушную толпу, состоящую из эмоционально независимых друг от друга «Я» и делающую нравственные человеческие пороки  нормой. В условиях этого воздействия человеческая совесть постепенно заменяется  суммой денег, а человеческая воля    -  обслуживающей его    автоматизированной технологической «линией». Иначе говоря, к концу этого пути свобода человека и его воля уже не будут его внутренне неотъемлемыми качествами, а будут пребывать вне его в виде денег и технологических устройств.
      
       Поскольку ныне отчётливое  деление на сословия, на эксплуататоров и эксплуатируемых отсутствует ввиду всеобщего социального равенства, постольку борьба за свободу от угнетения человека человеком превратилась в борьбу между людьми за главное условие свободы человека  -  за деньги.
      
       Влечение к свободе «от» есть признак исчезновения из естества человека важного качества его подлинной природы. Это признак угасания чувства духовного единения людей, то есть чувства «МЫ»,  которое означает совесть.
      
      Условно такое общество можно сравнить с армией, обращённой противником в бегство. Почти каждый бегущий уже одинок, спасает только свою жизнь, и нередко за счёт других бегущих. Усилия командования, обязанного действовать от имени «МЫ»,  остановить и вновь сплотить бегущих, в таких условиях вызывают враждебность со стороны каждого «Я». В результате бегущие вынуждены сдаться на милость победителя и согласиться на его условия. А условия  -  это сдача в плен и исчезновение армии.
      
       Влечение к свободе «от» и влечение к свободе «для» постоянно присутствуют в сознании и естестве любого, каждого человека, но действуют они как два взаимно и противоположно направленных влечения. Во влечении к свободе «для» обнаруживает себя человеческая совесть, во влечении же к свободе «от» обнаруживает себя равнодушие и эгоизм, то есть ослабление комплекса инстинктов «МЫ».  И если рассуждать строго логически, то   чем ничтожнее этот комплекс «МЫ» в социальной жизни и в естестве человека, тем вероятнее и ближе во времени исчезновение человеческого рода как биологического вида. Стремление к свободе «от» есть именно стремление человеческого рода к такому исчезновению.  Это исчезновение произойдёт, когда комплекс инстинктов «МЫ» окончательно и навсегда исчезнет из естества человека, оставив в неприкосновенности лишь комплекс инстинктов «Я». Но очевидно же, что даже самая примитивная жизнь человека невозможна без присутствия в нём инстинктов комплекса «МЫ».,  то есть когда он производит на свет детей. Однако деторождаемость, как известно, постепенно падает в связи с физическим ослаблением женского организма. Поэтому дальнейшая история людского племени труднопредставима.
          
     Парадокс состоит в том, что влечение биологического вида «человек» к своему исчезновению фактически и обманчиво предстаёт в глазах каждого «Я» как влечение этого «Я»  к своему благосостоянию и свободе. Биологический процесс, стимулируемый этим влечением, есть процесс противоестественный, антиприродный, в силу следующих причин:   если в природе, в борьбе видов за выживание, любой вид обеспечивает своё выживание благодаря тому, что в нём выживают сильнейшие, приносящие обильное потомство, то человеческий вид стремится обеспечить свою дальнейшую  жизнь, способствуя физическому выживанию  всех, включая и самых  «слабейших» при непрерывном сокращении рождаемости. Поэтому направление борьбы за выживание у вида «человек»  противоположно направлению борьбы  за выживание у любого другого биологического вида; в человечестве постоянно растёт доля физически «слабейших» особей. Поэтому в нём царит «отрицательный» естественный отбор. В основе этого противоположного направления «отбора» лежит генетически присущий человеку неискоренимый бессознательный страх, действующий как постоянная сила ускорения. Поэтому эволюцию вида «человек» в этом направлении остановить невозможно, но, вероятно, возможно достичь понимания того, какой смысл этой эволюции содержится в той «симфонии», которой является наше земное мироздание. Быть может, из понимания смысла этой роковой эволюции, именуемой «прогрессом», родится и видение пути человечества к спасению?
 
            24. Постскриптум:  искусственный  интеллект               
 
      В составе угасающих качеств подлинной человеческой природы было указано такое качество, как воля. Далее в повествовании говорилось о том, что человек посредством своего мышления и труда создавая сложные технологические линии, тем самым «передаёт» свою созидательную волю механизмам, и тем самым его собственная внутренняя воля ослабевает. Почти все процессы и разновидности труда постоянно и  последовательно программируются, автоматизируются, роботизируются, кибернетизируются. Скоро города запрудят «беспилотные» автомобили и такси, трамваи, троллейбусы, которые будут  управляться не  живым человеческим умом и его волей и совестью, а «искусственным интеллектом», то есть набором запрограммированных  электронных импульсов, испускаемых чувствительным аппаратом, и эти импульсы будут «освобождать» ум и волю водителей от необходимости принимать решения по управлению транспортным средством, а значит, и от ответственности за эти решения.  Сегодня ведутся серьёзные работы, направленные на внедрение  искусственного интеллекта, или искусственного разума в промышленность, медицину  и в другие области деятельности человека. Этот искусственный разум будет безошибочно решать,  как лечить больных, что и как производить, чтобы возрастали безопасность, изобилие и комфорт человеческой жизни, более того, он будет руководить самим производством этого комфорта и самой жизнью. Человек будет только послушным, роботоподобным исполнителем решений  искусственного иньеллекта. Сам же комфорт мыслится как разновидность свободы человека, уже не обременённого никакими заботами, лишающими его «свободы». Но, как уже отмечалось в этой статье, передача своих волевых усилий внешним механизмам подтачивает физическую силу человека и силу человеческой воли, делает человека  безвольным, бездуховным существом. Передача интеллектуальных усилий от человека искусственному разуму делает самого человека беспомощным при решении умственных проблем. Он уже привык при первой же сложной проблеме бросаться в Интернет или к  смартфону, ощущая себя без этих «гаджетов» как без рук. Иначе говоря, подчиняясь искусственному интеллекту, человек «выносит» свою волю и разум за пределы своего естества, и тем самым приобретаемая им «свобода» оказывается пребывающей вне его, и при исчезновении или порче аппарата с искусственным интеллектом человек  мгновенно утрачивает свою свободу и превращается в беспомощного инвалида. Иначе говоря, человек на самом деле «свободен» лишь условно, то есть, «при условии», что созданный им искусственный мир функционирует исправно. Самому же человеку свобода уже не присуща, она  -  вне его. При этом искусственный интеллект, будучи неживым механизмом, целиком лишён человеческих чувств, и, значит, важнейшего из них  -  совести. И распространение искусственного интеллекта будет иметь результатом оскудение человеческих чувств,  безграничное распространение аморализма и кибер-преступности,  и над живой жизнью воцарится господство механической безжизненности. Энтузиазм по поводу искусственного интеллекта   свидетельствует о том, что человечеству как биологическому виду грозит неминуемое  угасание. Сегодня именно  на этих путях в человечестве осуществляется   биологический «отрицательный» естественный отбор, когда в последующих поколениях, благодаря «прогрессу», выживает всё больше «слабейших» особей.  Вот в  этом направлении и ведёт людей их поклонение такой ценности, как свобода в форме искусственного интеллекта. 

            25.  Пост-постскриптум:  неразрешимый вопрос
   
     На всём временнОм протяжении существования планеты Земля любые обитавшие на ней формы жизни сохраняли своё бытие посредством достижения определённой гармонии в отношениях со всеми другими формами жизни, с которыми им  приходилось вступать во взаимоотношения. Во всём целокупном живом мире Земли царила гармония, то есть определённое равновесие, порядок, и стабильность, что позволяло этому миру существовать вечно. Происходившие природные катаклизмы (резкие потепления иди похолодания, землетрясения, смещения континентов, извержения вулканов, падения метеоритов и т. п.) нарушали жизненный порядок на Земле  незначительно и только временно. Наносимые катаклизмами раны всегда залечивались благодаря незыблемому стремлению земной жизни к восстановлению равновесия и гармонии. В этом свете такое явление живой жизни, как человек, вызывает следующий вопрос:
    
     Биологический вид «человек» возник вследствие непрерывно действующей эволюции живых форм в природе, то есть, как одна из стадий этой эволюции. Будучи одной из  форм живой жизни, вначале  этот вид пребывал в полном согласии с существовавшими на Земле другими формами жизни, но в дальнейшем своём развитии он стал вносить всё больший диссонанс в существовавшую земную гармонию, нарушая стабильность и уничтожая некоторые виды живых организмов на суше и в океане, загрязняя атмосферу и мировой океан, расходуя подземные залежи, вырубая леса, и проч.  И  интенсивность указанных разрушительных процессов  с течением времени только возрастает, внося в существующий на Земле порядок определённый беспорядок, который по научному именуется энтропией. Непрерывный рост городов, развитие промышленности и транспорта и проникновение человека в самые отдалённые уголки Земли навсегда ликвидировали стабильность,  царившую в земном мире до появления человека.
   
     Но невозможно предположить, что такая утрата стабильности и  развитие  беспорядка в жизни земной природы были заложены в её «программе» изначально. Напротив, раны, наносимые человеком природе, противоречат природной гармонии и по-прежнему залечиваются «гармонизирующими» природными процессами. Из этого факта «залечивания» ран, наносимых Земле человеком,  вытекает вывод, что в действиях человека отсутствует та природная целесообразность, благодаря наличию которой все явления в природе гармонизируются, согласовываются и упорядочиваются силами самой природы. Действия всех  «гармонизирующих» природных сил изначально целесообразны и направлены на восстановление нарушенного  порядка и гармонии. Человек же разрушает эту гармонию. Но, однако, если природа  на каком-то этапе своей эволюции породила своего разрушителя  -  человека, то возникает неизбежный вопрос: какая целесообразность была заложена в программе эволюции природы, целесообразность, вызвавшая к жизни биологический вид «человек»? Человек есть порождение природы, следовательно, целесообразность  его появления и развития не может подлежать никакому сомнению с точки зрения поддержания гармонии и порядка в жизни самой природы. Однако всё происходит наоборот, словно бы сама природа совершила ошибку, породив человека. Но природа всей историей своего предшествующего развития сделала очевидным, что она есть организм, который  ради продолжения своей жизни    безжалостно уничтожает любую новую  жизнь, если эта  жизнь не соблюдает закона «положительного» естественного отбора. Поэтому ошибки в развитии природы исключены. И потому сотворение природой вида  «человек»  отнюдь не есть «ошибка природы», а проявление некой загадочной  для нас природной целесообразности. Но тогда  -  какой смысл, какая причина и какая целесообразность  заложены в факте появления  и развития из лона природы её собственного  разрушителя   -  человека? Увы, современная наука о жизни Земли такого вопроса перед собой не ставит и не рассматривает.
      
     Вероятно, ответить на этот вопрос можно было бы так: да, целесообразность появления из лона природы биологического вида» человек» сомнительна, поскольку человечество в своём развитии не соблюдает закона «положительного» естественного отбора, а соблюдает прямо противоположный закон  -  закон «отрицательного» естественного отбора. Но непрерывное соблюдение этого антиприродного закона  ведёт человеческие особи в конечном счёте к физическому угасанию, а это значит,  к исчезновению в отдалённом будущем и самого биологического вида «человек». А это значит, что с концом человечества раны, нанесённые природе человеком, начнут залечиваться, и гармония природной жизни  восстановится. А сам период существования человечества на Земле есть, с точки зрения вечности  -  одно мгновение. И всё же, вопрос о целесообразности появления человека на Земле этим шатким предположением  не  снимается. Этот вопрос остаётся.
               
                Стеценко  Эдуард  Васильевич.               
                пенсионер, Екатеринбург,  2025 г.     e-stetsenko@list.ru