Охота в горах

               

   Я, в общем-то не охотник, не люблю убивать животных, даже курицу не смогу зарезать… Мне, всегда, особенно в зрелом возрасти, когда с одноклассниками приходилось ходить в зоопарк, всегда жалко было животных, сидящих в тесных клетках.  Я часто думал, уж лучше бы сделали из них чучела, как в музее биофака и не мучили. Тогда родители, придя со своими отпрысками могли увидеть животных, обитающих на нашей земле, а под каждым прикрепить табличка с названием и видом, и другими данными, а главное, что кормить и ухаживать не надо, и мучать в неволе. Правда, мне могут возразить, что некоторые люди, охотятся для пропитания. Тогда – это понятно. Кто же будет против свежей еды, да ещё на шару. Хотя и это не совсем так, потому, как если подсчитать, сколько стоит ружьё, патроны, прицелы всякие и обмундирование, то на эти деньги, я думаю, можно жратвы накупить, наверное, на год, а может быть и на два…
  И вот, когда я жил в Новом Афоне, мой знакомый – Славик, который был лет на семь моложе, предложил пойти с ним на охоту, очевидно, потому что у него не было напарника.
Мне, конечно, - влом даже по равнинам и лесам, как дурак с ружьём лазить, а тут надо было ковылять ещё и в горы, поэтому я решил немного поторговаться.
-  Даже не знаю, - с ленцой сказал я, а потом спросил, - а это, далеко и высоко надо переться? А потом ещё ружья и снаряжение на себе тянуть?               
- Нет! Ничего тащить не нужно, пойдём налегке, только возьмём жратву и воду, ну и немного вина. Это вот там по улице вверх, ну ты знаешь, где Сергей-армянин живёт. Мимо его сада есть тропинка, поднимающаяся на эту небольшую горку, так будет короче.
  Я посмотрел на первую гряду гор, она начиналась в полутора километров, не дальше, и высотой была метров триста.               
- А, потом, - продолжал Славик, - опускаемся вниз в ущелье.  Там переходим через ручеёк и поднимаемся на другую гору, но не до конца, а идём вдоль, всего километров пять и будет большая плоская возвышенность, а на ней стоит наша сторожка – деревянный домик, в котором и снаряжение, и разное оружие, и даже автоматы, которые остались после войны.
- Там, что никто не живёт? – удивляюсь я.
- Почему не живёт? Всё время живёт один мужчина с сыном, а кроме них там всегда народу, особенно летом – полно. То, отдыхающих кто-нибудь из наших приводит, то знакомые, такие, как мы наведаются, в общем, народу хватает, поэтому воды, вина и еды надо взять побольше.
- Хорошо, согласен!
- Вот и отлично! – сказал приятель, - завтра в пять утра выходим, чтобы добраться до сторожки пока не сильно припекло.
   Так и сделали, собрали с вечера поклажу в рюкзаки и легли спать пораньше, а утром в пять - выдвинулись на охоту…
   Я в последний раз по горам лазил лет двадцать пять назад, когда, только женившись, отправился в свадебное путешествие к моему дяде Анатолию в Мацесту. Вот тогда мы с молодой женой и поехали на три дня в Воронцовские пещеры на экскурсию.
  Приют находился в горах на высоте восемьсот метров над уровнем моря, но везли нас на автобусе и только последний километр мы шли пешком, потому, как водила отказался ехать через разлившийся ручей, мотивируя тем, что ежели он застрянет, то вытащить его можно будет только вертолётом. А потом мы два дня ходили по горам и залезали в эти знаменитые пещеры. Удовольствие не из весёлых, учитывая, что пройти по горной тропе пять километров, это равносильно пятнадцати – по равнине. Но для двадцати пятилетнего спортивного молодого человека – эта ерунда. Правда, я и сейчас был в хорошей форме, мог на одном дыхании пронырнуть расстояние до конца волнореза, но это в море, а вот в гору тащиться, да ещё с тяжёлой поклажей – совсем другое дело. Я это понял, когда мы через, часа полтора вскарабкались на первую трехсотметровую возвышенность с, которой открылся прекрасный вид и даже вдалеке, кое-где виднелись снежные вершины, как у Высоцкого: «Весь мир на ладони…».
Но Славик скомандовал:
- Так, хорошо, а теперь вниз, только аккуратно, а то до ручья на заднице съехать можно.
  Тут он прав, потому, как подниматься нелегко, а спускаться ещё сложнее, кувырком покатиться, мягко говоря, - как «два пальца…»
   На спуск понадобилось тоже не меньше часа и уже, когда мы переходили по камням ручей, приятель, глядя на мою сосредоточенную и мягко говоря, невесёлую физиономию, ну прямо, как в песне: «Пусть хмур был и зол, но шёл…», видно, чтобы приободрить меня весело сказал:
- Ну вот, теперь тропинка не будет такая крутая, и длиной всего километров пять, правда, местами узкая метра полтора шириной, так что держись следом за мной.   
  Вот, думаю, обрадовал: «Это получается – с одной стороны гора, а с другой – обрыв. А если под ногой земля осыплется или камень какой-нибудь упадёт на голову, то бейсболка не спасёт, так и свалишься вниз».
Но он, заметив мою растерянность, бодро успокоил:
- Не боись, всё будет – о’кей! Иди в след-след, - и прибавил оборотов…
  Не буду описывать все чувства, которые я испытывал, плетясь за ним хвостиком, проклиная эту тропинку и себя, за то, что пошёл на поводу у приятеля, всё время думая: «Ну, на кой, чёрт я согласился! Сейчас бы спокойно внизу, плескался в море, попивал вино или пивко, пытаясь познакомится, с какой-нибудь отдыхающей, желательно блондинкой».
  От мрачных мыслей меня отвлёк, противный и весёлый возглас Славика:
- Вот, смотри! - показывая рукой, продолжал он, - видишь домик вот там, на бугре, ещё немного и мы пришли.               
  До «ещё немного» - было метров триста, и карабкаться надо было ещё круче.
 В общем, доплелись мы до приюта, в двенадцать часов дня. Это был большой сложенный из брёвен на не высоком каменном фундаменте дом с небольшими окнами, крыльцом и лестницей. На некоторых брёвнах я увидел следы от пуль, а невдалеке – то ли хлев, то ли сарай, а у самой пропасти деревянный сортир.
  На пороге стоял крепко сложенный небритый мужчина абхазской национальности в военном камуфляже. За три года, что здесь живу, я их легко отличал от других представителей Кавказа, так как они, кроме того, что внешне другие, так ещё многие продолжают носить военную форму, правда, уже без погон.
Увидев, нас он заулыбался и сказал с небольшим акцентом по-русски:
- О-о, Славик, молодэц, что пришёл, а то я тут совсэм одын остался, отдыхающих нэт, сын вниз пошёл с Камалом за продуктами, - и потом спросил, - а это кто?
 Он, видно, подумал, что я отдыхающий, типа клиент. Но Славик, соврал, мол,  я его родственник, скорее всего, для того, чтобы, тот дальше ничего не расспрашивал, сразу показав нашу поклажу в виде еды и вина.
  Увидев такие дары, он ещё шире улыбнулся и сказал, протягивая руку: 
- Астамур!
 Я тоже поздоровался и, представившись, подумал:
«Интересно, почему у абхазов много слов и имён начинаются на букву «А». Прямо, как в анекдоте, когда одного из них об этом спросили, он, задумавшись ненадолго, сказал:               
- А-а-а, кто его знает.
 Действительно некоторые русские слова по-абхазски пишутся одинаково, и только добавляется буква «А». Например: телефон – ателефон, телеграф – ателеграф, магазин – амагазин и так далее.   Я, даже слышал, как на пляже один отдыхающий в шутку спросил другого: «Ты знаешь, как по по-абхазски будет холодильник?» - и тут же добавил: «А-дыр-дыр, а-мороз».
- Пошли располагаться, - сказал хозяин, отвлекая меня от таких мыслей, - и по абэдаем в мэсте, а то осталась одна мамалыга с мясом.
  Поднявшись по лестнице, мы очутились в коридоре, где на вешалке висели армейские бушлаты, какая-то камуфляжная форма, стояли сапоги и берцы. Там было темно и отдавало тяжёлым запахом, как в казарме. Благо мы его быстренько проскочили, оказавшись в большой гостиной с камином на, котором стояли часы под старину современной работы, а стены обвешаны всякими охотничьими трофеями в виде рогов оленей и диких коз, и головы кабана. Рядом, крест-накрест, висели турецкие сабли в блестящих ножнах, а посредине – кавказский кинжал, сверкая рукоятью с каменьями. Длинный – метра четыре, грубо сбитый деревянный стол был в центре зала, а по краям – лавки, пару кресел ютились по
углам, всё это однообразие нарушал только фирменный стоящий в торцевой стене телевизор.  Это был типичный охотничий приют, который можно увидеть только в кино…
  Перехватив мой любопытный взгляд, Астамур, расставляя и распаковывая еду, опять заулыбался, его длинная седая щетина стала похожа на ёжика.
  Он понял, какое впечатление всё это оформление произвело на меня, поэтому сказал:               
- Это мы всё с сыном сдэлали. Нам знакомые охотники привозят разные подарки, даже из Москвы, а одын болшой началнык, после удачной охоты, даже электрогенератор на вертолёте прислал и тэлэвизор, правда, он плохо показывает, а генератор мы редко включаем – солярки мало, а на себэ таскать тяжело.
  Усевшись за столом и наполнив стаканы, Славик сказал тост:
- За гостеприимного хозяина этого дома!
  Во время застолья я рассказал, что работаю художником-оформителем, и помогаю восстанавливать после войны родственникам на побережье дом, а он, - что воевал с грузинами и даже был ранен, а теперь занимается охотой и по возможности ищет мины, обезвреживая их.
- А не опасно?
- Слушай, дорогой, - обратился он ко мне и продолжил, - я тут вырос, эти мэста знаю хорошо, не так, как русские минёры, на войне я сам их ставил, и за каждую, когда сдаю – получаю дэньги.
  Я ещё больше проникся уважением, нему, ведь здесь после боевых действий, растяжек и ловушек было напичкано видимо-невидимо. Прошло более десяти лет, а до сих пор по горам лазить небезопасно. Поэтому, настрой на охоту у меня, мягко говоря, - был не очень.
 А Славик, как ни в чём не бывало, бодро сказал:
- Сейчас немного отдохнём, а потом выберем оружие, будем его чистить, и готовить для охоты.
 В доме кроме гостиной было ещё несколько комнат: три спальни, чулан, где хранились патроны и оружие, да в конце коридора, подвал для продуктов.
  Астамур, выделив одну из них, распорядился:
- Занимайте крайнюю, там есть топчаны, матрацы и одеяла.
 И мы, расположившись, тут же заснули…
   Было уже часов пять вечера, когда меня разбудил Славик, сказав:
- Давай, сейчас кофейка – бахнем, пока чайник кипит в камине и будем вооружаться.
  Выпив по чашечке, мы пошли вместе с хозяином в «оружейку».  Когда я увидел, сколько там всего военного добра, не считая, охотничьих ружей с патронташами разного калибра, образца и времени изготовлении, нескольких автоматов с магазинами полными патронов и даже гранат типа Ф-1, и разных РГ, сложенных в ящик, со стоящей рядом стопкой круглых противотанковых мин, у меня перехватило дух.
  Астамур не без гордости сказал:
- Вот эти трафэи, - показывая на мины, - я собрал ещё весной, надо бы их отнести вниз, но они тяжёлые, всё никак не получается. Может началнык милиции придёт на охоту с друзьями, вот тогда и заберёт, - и продолжил, указав рукой, - выбирайте оружие.
 Тогда, я сказал, мол, что из этого всего, только из АКМа стрелял, знаю его хорошо и могу легко разобрать и собрать.
  На, что Славик засмеялся:
- Вот сразу видно, что ты не охотник, кто же с автоматом охотиться, возьми лучше «Сайгу», и он достал из-за калашей оружие похожее на автомат. Сняв с предохранителя и по-заправски передёрнув затвор, передал мне и сказал:
- Смотри, механизм такой же, а стреляет охотничьими патронами – дробью или картечью, а я возьму, пожалуй, этот ИЖ двенадцатого калибра.
- А АКМы зачем? - удивился я.
- Э-э, автоматы, это для других целэй, - серьёзно ответил Астамур и, посмотрев на моё удивлённое лицо, добавил, - я тебэ вечером, потом расскажу.
   В общем, сели мы в гостиной за столом, набрали ветоши, масла и начали чистить.
  А хозяин тем временем, нарезал сулугуни, закуски всякой, зелени, налил по стакану вина и начал рассказывать, (рассказ я немного сократил и подправил): «С автоматом охотиться это последнее дело, особенно у нас в чаще. Видимость плохая, это не то, что внизу на равнине. Здесь ущелье всего двести-триста метров в ширину и можно, кого-то случайно подстрелить – пуля летит далеко».
- Так для чего же вам автоматы? – не унимаюсь я.
«А, это для самообороны, - продолжил Астамур. Вот еще года четыре назад, Славик ты помнишь этот случай, у нас в посёлке Эшеры свет пропадал, да и в других – тоже.               
 Оказалась, что это повадились мародёры, промышлявшие металлом, которые на побережье всё уже украли и вывезли, включая медный троллейбусный провод.
  Так они потом начали его срезать с высоковольтных вышек. Одна такая линия, как раз шла через перевал и наше ущелье. А они приезжают, и из автомата отстреливают провода с одной стороны, подтягивают, и отстреливают с другой и, погрузив на машину, увозят, а мы месяц сидим без электричества. Зимой люди, мало того, что остались без света, не могут даже электропечки включить, а некоторые, особенно пожилые – обогреватели, да и всё остальное: телевизор, приёмник, стиральную машину, насос и так далее.
 Когда монтёры, в очередной раз восстановили линию, то нам так и сказали: «Всё, проводов больше нет! Если опять украдут, будете сидеть без электричества до весны».
  Вот мы и решили по очереди эти вышки охранять, ну не с берданками же сидеть в засаде, против автоматов».
- Ну, и, – спрашиваю, - чем закончилась эта эпопея?
«Чем, чем - негромко сказал Астамур, – подстерегли и застрелили, а трупы в ущелье скинули. Кто их будет там искать, всё равно не найдёшь, зверьё растянет. Ведь у нас: и волки, и кабаны, и медведи, и даже рысь, не говоря про коз, косуль, оленей и всякую мелочь водится. Так, что, как говорится, - и концы – в воду. Зато после этого, случая уже четыре года свет ни разу не вырубался». 
  Мне от его рассказа стало не по себе, и я вспомнил, что Толик, мой приятель рассказывал, как они избавились от чеченцев, которые тут были во время войны, а после – мародёрили. Ведь у каждого местного жителя было оружие, а у него даже - пулемёт, правда, он тогда служил пограничником. За хранение по местным законам уголовной ответственности  не предусмотрено, а только – штраф. И зарегистрировать можно было любое лёгкое стрелковое оружие.      
  Так вот он рассказывал, что, когда ночью к его воротам подъехал УАЗик, и из него вышло пять вооружённых человек, а на вопрос: «Кто вы и зачем пришли?»
 Они грубо с чеченским акцентом, ответили: «Сиди и молчи!»
 И в наглую шли по двору к дому, он понял, что идут грабить, тем более, такие случаи был уже не единичные даже в Гаграх. Вот тогда, недолго думая, он вытащил пулемёт на балкон и дал небольшую очередь, ранив одного. После чего, непрошеные гости, поняли, что тут, мягко говоря, - ловить нечего и кинулись наутёк. А когда через пол часа приехала милиция, то он рассказал о случившимся инциденте, так ему не, то, что ничего не было, а даже поблагодарили, правда, после того как чеченцев всё-таки поймали, пулемёт потом забрали…
   И воровать стали поменьше, тырили, в основном у приезжих. Помню, как Астанда – моя знакомая, следователь милиции из Гагр, рассказывала, что летом пришли к ней отдыхающие, и написали заявление, что у них из машины украли мобильник и видеокамеру. А на вопрос: «Как это случилось?»
  Они рассказали, что подъехали к Колоннаде, смотрят, стоят рядом машины и у всех окна открыты, ну они, тоже не закрыв, пошли продегустировать винца и сувениры купить. Возвращаются, а их обворовали.
Тогда, она резонно задала им вопрос:
- А, в Сочи вы тоже машину с открытыми стёклами оставляете, когда в магазин уходите.               
- Конечно, нет! Что ж мы - дураки? – немного грустно ответили курортники.
- А здесь чего оставили?
- Да, мы смотрим, у всех открыты окна, подумали: «Тут, наверное, не воруют».
- У нас не воруют у своих, потому, как многие друг друга знают, - резюмировала Астанда.
  Действительно, когда я жил у редактора газеты Анатолия Клюева, то удивлялся, что дом со стеклянными дверями был практически открыт, а в нём чего только не было – добра валом. У нас, его бы быстро ломанули…
  За такими размышлениями, пока Славик с Астамуром растапливали камин и, ставили на стол, уже за окном стемнело.
   Вечером, когда потрескивают дрова в камине, а по стенам и потолку, играют и пляшут узорчатые блики, и на столе вокруг старого подсвечника с тремя свечками, стоит вино сыр, зелень с мамалыгой, и закопчённый большой кусок мяса, явно лесного происхождения, можно легко потеряться в пространстве и времени...               
   И я представил, что нахожусь в далёком прошлом, как старый охотник, который трапезничает перед утренней охотой, чтобы отправиться на медведя или кабана с рогатиной и кинжалом или на худой конец с кремнёвым ружьём…
  После второго тоста, я почувствовал, зов предков, которые у меня жили на Северном Кавказе и, наверное, так же охотились. 
 А после – третьего, я подумал: «А я чем хуже? У меня в жилах, течёт та же кровь Кубанских или Терских казаков, и я также, пойду завтра на охоту, и может даже кого-то подстрелю».
  Из такого состояния меня вывел, приятель. Он безапелляционно сказал:
- Давай сегодня, подготовим всё снаряжение, что бы утром мы ничего не забыли и пораньше ляжем спать.
  Вот всегда, он портит настроение – только расслабился, только подумал о чём-то хорошем, а он, гад, опять командует. Но это понятно – Славик часто водит приезжих на охоту, а «чайники» разные бывают, поэтому, он, как в армии инструктор, напоминает и держит бразды правления.  Ну, надо, так надо и я покорно пошёл в месте, с ним готовится к завтрашней охоте…
  Сон был беспокойный, - мне приснился мой отец, дед-казак, и даже прадед, которого я никогда не видел. Они облачённые в черкесках с серебряными газырями и папахой на голове, а прадед даже с шашкой наголо, в один голос хором говорили: «Давай, парубок, не посрами память твоих боевых предков!»
  Это видение было настолько реальным, что я проснулся, раньше всех.  За окном только-только начало светлеть, а солнца из-за гор не было видно. Глянул на часы – половина пятого, тогда я, не спеша, начал одеваться, и посмотрев в окно, ничего не увидел – всё было белым-бело, как будто бы кто-то с обратной стороны натянул полиэтиленовую плёнку. Выйдя на крыльцо, чтобы справить, как говорится, - свои естественные потребности, увидел вокруг молочную пелену. Это был настолько густой и влажный, и, как мне показалось, даже липкий туман, похожий на кисель, что, протянув руку, я не увидел своих пальцев. Моему удивлению не было придела, ведь на равнине у нас тоже бывает туман, но он значительно прозрачнее и легковеснее.
 На ощупь, держась за поручень, я спустился вниз и, сделав свои дела, так же и поднялся в дом. Славик к тому времени тоже проснулся и начал одеваться.               
- Ты посмотри, что за окном твориться, - сказал я немного взволнованно.
Он, выглянув в окошко, невозмутимо ответил:
- Ничего страшного, сейчас подогреем чайник, позавтракаем, выпьем кофейку, а погода, глядишь и наладиться. Ветерок подует и всё разгонит.
  Мы так и сделали. Но прошёл час, второй, а туман и не думал рассеиваться. Ближе к полудню я опять вышел на крыльцо и уже увидел продолжение лестницы, и немного площадки с лужайкой, но всё остальное пространство ещё окутывал туман.
 И когда часовая стрелка дотащилась до цифры три, и мы решили по обедать остатками вчерашней копчённой косули, а потом, выйдя во двор, увидели высоко над головой солнце, а в белой пене облаков можно было уже разглядеть невдалеке серо-голубые горы. Казалось, что мы парим на каком-то ковре-самолёте над землёй.
 Я, чуть было, совсем не упал духом, и у Славика спрашиваю:
- Что теперь делать? Я такого, тумана никогда в жизни не видел – в метре нефига не разберёшь. Как идти?
Тогда, зайдя в дом приятель, усаживаясь за стол, улыбнулся и, наливая вино, сказал:
- У нас тут, такие туманы не редкость, особенно осенью и весной, - а потом, обращаясь к Астамару, добавил, - ты помнишь, как я в прошлом году в таком же мареве на твоём жеребце - Камале, возвращался домой?
Тот только кивнул а, Славик выпив, продолжал:
 «Я тогда работал охранником в монастыре – сутки-двое, а тут случился такой туман, как сегодня. Целый день ждал я, а он только к обеду чуть-чуть рассеялся. Мне завтра с утра на работу, а тропка вниз, ведущая в ущелье, в некоторых местах была ещё уже чем сейчас, оступиться в такой видимости – раз плюнуть.               
 Тогда Астамур предложил:
- Садись на Камала, ты его кормил, ухаживал, он тебя хорошо знает, поэтому обязательно вывезет, по этим тропинкам – с рождения ходит, а животные на ощупь дорогу чувствуют лучше людей. Вот горные козы, например, по таким узким уступчикам и по камушкам карабкаются, что человек ни за что не пройдёт, а они – легко.
  Делать нечего, сел я и отпустил поводья, только за седло держусь. И Камал, пошёл не спеша, домой вниз в посёлок. Правда, когда он спускался в ущелье к ручью, не карабкался, сокращая путь, как мы с тобой,(там тропа крутая),а по ущелью вышел прямо к побережью. Хоть это и длиннее, но к вечеру я был уже дома".
- Да, - сказал я, - молодец, хороший конь.
 А сам подумал: «Вот надо же, какие полезные животные бывают и не только домашние, но и дикие – наверняка. Живут себе, никого не трогают, ну охотятся для пропитания, но это было всё время с тех времён, как зародилась жизнь. И только человек, особенно в последнее время охотится и убивает животных ради развлечения, чтобы удовлетворить свои инстинкты и доказать, что он венец природы. Хотя, если взять по большому счёту, то он самое не приспособленное существо на свете: без одежды – замёрзнет, без оружия в лесу – не выживет, без воды, через трое суток – умрёт, даже, падая с высоты собственного роста, может легко себе чего-нибудь сломать или даже убиться. И это никчемное существо решает, кому жить, а кому умереть».
 И, выпив ещё на посошок вина, я решил, что завтра – будь, что будет, а на охоту я не пойду, и, в расстроенных чувствах, пошёл спать, а Славик с хозяином, что-то ещё долго обсуждали, сидя за столом…
 Ночью мне ничего путного не приснилось, только, помню приятель, как Чин-Гач-Гук, преследуя, какого-то зверя, гарцевал верхом на лошади без седла, держа в одной руке своё Ижевское ружьё, что-то кричал и улюлюкал, как индеец…
 Проснулся я поздно. Никто меня не будил, и я, уже автоматически глянув в окно, понял – это потому, что туман опять был не меньше, чем вчера, ведь в Абхазии влажность очень большая, процентов восемьдесят пять не меньше. Вот мне всегда было интересно, откуда появляется в таких больших количествах столько осадков, да так, что дождь, по нескольку дней льёт, как из ведра, или туман стоит уже вторые сутки. С одной стороны понятно – влияние моря, но в Крыму, тоже морской климат, а влажность – меньше.
 В общем, с такими мыслями я, выйдя в зал, увидел Славика с хозяином пьющие душистый (явно контрабандный) кофе.
-  Проснулся? – спросил приятель, - садись завтракать. Мы с Астамуром так решили. Погода нас подвела, поэтому после обеда пойдём домой, тем более что продуктов осталось мало и не известно когда придёт его сын. (
- Хорошо! – с облегчением согласился я.
 А сам подумал: «Слава Богу, что мы не пошли на эту дурацкую охоту и бедных животных не застрелили».
  К обеду небо прояснилось и мы, попрощавшись с хозяином, двинулись в обратный путь. Он оказался тоже не из лёгких, с непривычки было идти налегке не так тяжело, но я спускался совсем с другим настроение, хотя бы потому, что не ходил на охоту, и не взял, как говорится, - грех на душу.
 Уже в ущелье мы встретили сына Астамура с навьюченной лошадью.
 Он, был фигурой и лицом полная копия отца, но моложе, тоже не бритый и в таком же камуфляже.
 Поздоровавшись со Славиком, а потом со мной, он ещё с большим акцентом, спросил:
- Ну, как поохотылись, чего и кого убыли?
 А я, не выдержав, ляпнул:
-  Зверушки, слава Богу, остались целые, а вот ноги мы действительно совсем убили!
 Он засмеялся, и мы пошли в разные стороны…