Колготки

Виктор Матюк

Колготки

Кто-то пишет стихи, кто-то нежится на берегах полноводной реки,
А чьи-то мужские руки снимают с женщин новые колготки,
Как не суди, как не ряди, но все бабы не хлеба ради
Дают и спереди, и сзади, грехи невиданных масштабов
Несутся за ними по песчаным перекатам
На зависть бедным и богатым!
Не все женщины носят колготки,
Все пьют водку, они – не идиотки,
И не конченный дуры, прагматичные по натуре,
Готовые вылезти из собственной шкуры,
У них отменные фигуры, они копят денежные купюры,
Водят Шуры-муры за спиною мужа и в холод, и в стужу!
Они не ходили на курсы режиссуры, толика культуры - в остатке,
У женщин есть иные задатки: вдовы и солдатки читают брошюры,
Они не пытаются по душам с мужиками говорить, но не желают с ними жить,
Как кошка с собакой! Нет желания ввязываться в драку, состарившийся оракул,
Он – Рыба по Зодиаку, любил бабу вне законного брака, в душе – гладиатор
И забияка, отваги ему не занимать, он научился женщин соблазнять,
Из его уст ароматных в мерцании звёзд не закатных,
Исполненных тайны, выскальзывают дивные речи,
 В них лик человечий исчезает во время встречи,
Будто мираж, ангел-хранитель – наш страж
Встречам с ним он не очень рад!
Он как-то вечерком решил блеснуть умом!
Когда же грянул гром и сверкнула молния,
Сразу померкли очертания безгрешного бытия,
Издавна знакомая ему стезя
Бросилась бедолаге навстречу,
Ещё не вечер, в голове гуляет ветер, он прямо в мужском туалете решил,
Что зря с нелюбимой женщиной в близкие отношения вступил!
Он глаза бесстыжие рукой прикрыл и возопил к небесам:
«Стыд и срам идут по головам, я же верил бабьим словам,
Ходил в старинный местный православный храм,
Говорил там с небесными богами по душам!
Сквозь райские кусты и рано пожелтевшие листы
Блеснули неисповедимые грядущие пути-дороги,
По краям стези стояли убогие и ветхие чертоги,
В них бушевали распри и ссоры!
Пророков там не видно,
Мне больно и обидно, но не стыдно взирать наивно
На безмятежное житие, где грешники и безбожники все
Столпились на праведной стезе, намочили ноги в утренней росе,
Невдалеке проходило заоблачное шоссе, но нему никто уже не ходит,
Жизнь скучно проходит, она всех за нос водит, местный люд суетится,
Он пытается к толпе присоединиться, но люди из толпы обличают чужие грехи!
Упыри, воры и прочие уголовники, молодые любовники и подполковники,
Спрятавшись в тени огромных зелёных деревьев, читают молитвы нараспев!
Презрев статных молоденьких дев, пристально разглядывают все прелести иного бытия,
Впал внезапно в отчаяние даже старый судья! Оказия произошла, неужто в том есть моя вина?
Если да, пусть ответят небеса, хочу услышать ангельские голоса,
Неужто судьба намедни мне врала, что кромешная темнота
За полчаса изменить не смогла грешные уста
И отвадить их от греха! Долу опустились руки,
Святые звуки исчезли в шёпоте святых речей,
Только полыхание угасающих свечей
Надолго осталось в памяти моей!
Господи, развей и поскорей смуту и боль, и впредь никому не позволяй
Сыпать соль на душевные раны мои, в глуши во мраке заточения
Я черпаю вдохновение, разум стремится к встряске
Скучного бытия, хотя неисправимо грешен я,
И моей душе не хватает яркого полымя,
Не умираю от гордыни я,
Ищу истоки праведного жития,
Однако кромешная мгла туманит бездыханный взгляд!
Господи, подскажи: куда мне сбежать от самого себя
И где черпать Твою благодать? Если можешь, ответь,
Если не пожелаешь вступать в диалог, я не стану скрывать
Боль и разочарование, любовь и негодование своего рассудка,
Он не на шутку будет возмущён,
Что его нераскаянный грех до сих пор ещё не прощён!»
Внезапно отблеск яркого беспощадного света
Пронзил грешную плоть безнравственного человека,
Он издалека приехал в забытые богом безлюдные края,
Обескуражен был слегка, его ноша и вправду тяжела!
Он был в долгие раздумья навечно погружён!
Несчастен и печален его страждущий взгляд,
Он ничему уже давно не рад, погрузившись в блеск и нищету,
Презрел тлен и нищету, затаил обиду на Фемиду,
Хотел заказать панихиду по усопшим чувствам,
Зашёл в божий храм и там сполна осознал,
Что жить без любви грешник устал!
Господи, помилуй и отведи от суеты сует,
Думы нелепы, им бы выбраться как-то из мраморного склепа,
Но как? Голую правду не желаю за истину в последней инстанции признавать,
Чтобы опосля вновь к небесам зычным голосом не взывать, они пытаются обманывать,
Казнить и линчевать за желание наяву познать небесную благодать! Душа опоры просит,
Она враньё не переносит, и потому грешит, стыд глаза никому не застит, бог простит всё,
Что обескровлено и погружено на самое дно памяти чужой, в жизни мирской
Редко кто услышит голос Твой, Бог пытается оградить от беды
Все мысли, что были рождены, а потом стремглав извлечены
Резким движением Сатаны из глубины страждущей доныне души!
Все труды человека – для рта его, однако душа никак не насыщается,
Она иногда с иноходи в галоп срывается, но не удовлетворяется до конца!
На всё воля Творца, Ему принадлежат наши души и сердца!
Не храбрым достаётся победа, не мудрым – хлеб,
У дураков – богатство, у безумцев – благорасположение,
У талантливых в душе - боль и смятение и новое прегрешение,
Без него не приходит вдохновение! Одно дыхание у всех,
Грешен человек, общий грех у всех! Усыхает древо жизни,
Совершённые ошибки, будто слизни душу гложут,
Постоянно разум тревожат и страхи множат!
Концом радости бывает печаль, 
По что же я грехи приумножал?
И наслаждения повсюду искал?
Небось, в состоянии забвения мой разум тогда пребывал?
Что было, то и будет, Бог рассудит всё на собственный лад,
Кто согрешил, с кем, когда и, как и кто подтвердит этот факт?
Да будет свет, пусть исчезнет грех, где я не буду, узнаю повсюду
Предателя Иуду! Средь шума городского, среди ропота людского
Пытаюсь промолвить слово в защиту праха земного,
Неужто ничего святого не осталось в человеческой душе?
Грешны мы все, по образу своему представляем Иуду и Сатану,
В минуты волнения не придаём особого значения, какое на нас лежит пятно?
Темно или ничтожно оно? Понять святые истины нам сложно,
На душе тревожно, умная мысль придёт не скоро в чертоги земные,
Сбежать бы от позора людского вместе с собачьей сворой в дебри лесные,
Когда и как? Ход мыслей тяжело прервать, можно попасть впросак,
Тогда на тебя навесят всех собак, ты же будешь тихо ворчать:
«Погибает талант, гранённый бриллиант мздоимцы продают за пятак!
Не пристало нам руками небо потрясать, преодолевая мерзкий страх в глазах
И боль в слабеющих руках! Как отвергнуть лживость уст своих и чужих? 
Вопрошаю не в последний раз, мы, как рыбы попадаем в пагубную сеть,
Отныне и впредь надо под ноги пристально смотреть,
Дабы несмотря на уговоры рока и судьбы
Подобно птицам не угодить в разбойничьи силки!
Господи, прости и помилуй, не своди в могилу,
Дай мощь и силу не упасть в глубокую трясину!»
От всякого труда – прибыль, от пустословия – ущерб,
Отныне и впредь жизнь продолжает свой разбег,
Она наносит вред по истечении многих лет бытия,
Мешает жить скользкая стезя, и вот ты ослеп,
Не ходишь на балет, не в меру щедр,
Иногда несёшь заведомый бред!
Как силу духа сберечь?
Во всякой мудрости много печали,
То распри, то скандалы и нет любви в идеале!
Умножая познания, мы приумножаем скорбь,
По бесконечному мирозданию слышны страдания,
Нет ни любви, ни слов признания, топор наказания
Над гильотиной завис, слышен судьбоносный визг,
Переходящий в рык мирских стычек и интриг!
Бушует в сердце кровь, барабанная дробь
И звучный аккорд на беспечным пути
Стремглав ставят на дыбы враньё и ложь!
Наш долг смыл за отчий порог проливной дождь,
Живёшь без долгов, строишь кров над головой,
Но в конце концов, находишь любовь!
Упорство невежд раздражает всех,
Внезапно раздаётся протяжный крик,
И жизнь затмит призрачный блеск голубых небес,
Мираж тотчас исчез, беспечность глупцов, неучей и лжецов,
Их отцов и вдов на корню погубят любовь, дрязг пут и оков
Напомнят вновь о бесчестности и коварстве заклятых врагов!
Знание пути своего для умного, что стезя,
Которую иногда могут разрисовать яркие вензеля
Даже в стужу и зябь февраля!  Божий раб духом ослаб,
Он многократно попадал впросак, его творческий порыв иссяк,
Пятые сутки дождь льёт, как из ведра, под ногами тает тонкий лёд,
Под ними зияет огромная и глубокая полынья, неужто когда-то я
Должен в неё угодить, чтобы в смирении жить и впредь не грешить?
Стынь плоть знобит, небесная синь взгляд манит, боль сердечную трудно скрыть
От глаз других, горькая слеза на ресницах твоих, она долу опустится через краткий миг!
Ты всеми забыт, карта бита – нечем крыть, предстоит землю рогом рыть,
Чтобы свою злость усмирить! Мне бы вспомнить и вновь забыть грехи,
Зачем ходить путями тьмы? Не умны все мы, тяжёл камень и песок,
Нам все знания не впрок, гнев глупца похож на бряцание оков палача!
Нельзя сгоряча рубить наотмашь с плеча! На скользкую гору взойду,
Присяду под столетнюю сосну, корку с обсохших губ сдеру,
Губы облизну и отойду к дневному сну! Когда от сна отойду,
Восвояси уйду, оставив прежние связи на произвол судьбы,
Надолбы и горбыли забирают мощь и силы, хотя порывы ветра
Дерзко и незаметно, пройдя через путь Млечный, долгий и бесконечный,
Уносят навечно с земли все думы мои! Судьба нам не верна до конца,
Она, как и женщина без колгот ловит мужчин на живца,
На дворе дождь и гроза, на бабе нет лица,
Она прекрасна и горда, как северная звезда,
Но скучна, нежна и стройна, но белее полотна!
Жить с такой невозможно, будешь жить тревожно,
Поладить с ней сложно, в ней всё нагромождено:
И добро, и зло, ничто не проходит бесповоротно,
Если что-то Богу неугодно, Он утром морозным
С видом серьёзным и грозным запакует твои чемоданы
С вещами молодой и статной дамы, снимавшейся в рекламе,
И отправит вас обоих в заоблачную даль,
Набросит на женские плечи тёплую шаль,
Чтобы она скрывала душевную боль и печаль!
Пролетят лучшие годы в душевной невзгоде,
Никто мне руки вдалеке от семьи не подаст, да и я не стану желать
С такой женщиной вновь прилечь в железную скрипучую кровать!
Перед глазами беззвучная онемевшая бескрайняя степь,
Над обрывом возвышается огромный каменный склеп,
Он здесь стоит премного лет, точной даты нет,
На памяти моей не было ничего страшней
Для упырей и алкашей божьих заповедей:
«Не убей! Не укради и пожалей падших ****ей,
В сумраке промозглых ночей в мире света и мраке ночей
Из груди бывших подруг ты можешь услышать жуткий крик:
«Коль искус велик, и ты к укоризне будничной жизни давно привык,
Не воспринимай чужое мнение о суете сует, его полное значение
Не знает простой и наивный человек, божий раб здоровьем слаб,
Он потерял значимый следы собственной судьбы после ворожбы,
С тех пор несёт свой тяжкий грех премного лет, его никто не смог отогреть,
Только бывалая дама, не побоявшаяся ни стыда, ни срама, за стенами храма
Во всеобщем бедламе на колени перед ним встала за высокими зелёными кустами,
И тихо произнесла странные на слух слова, едва раскрывая прекрасные и нежные уста:
«Мужчина в доме – глава для моего небезгрешного естества!
Всё, что скрыто под дерзостью моих разнообразных одежд,
Оставит в памяти мужчины яркий след на много лет!
Блеск моих лазурных глаз украсил бы любой иконостас,
Рыдает каждая мать, когда божья благодать пытается сбежать
Ото лжи и обмана, чтобы навсегда исчезнуть в сизом тумане!»
Едва уловимые грани жизни шумной и страсти безумной
Не раскрываются сразу, едва слышимые с детства фразы,
Произнесённые у иконостаса, яркого красного окраса, 
Обрекают временные любовные связи на разрыв!
Взрыв негодования и невосполнимого желания
Превращает вопли и стенания в грешном подсознании
В голос любви и ликования! Горные хребты встают посреди безлюдной тропы
Непреодолимой преградой для рока и судьбы, увы, грешны не только мы одни,
Время испытания напоминает о себе без напоминания, нахмурившись,
Замирает на час, нарастающий в теле оргазм, горло сдавливает спазм!
Что судьба сулит, получим, себя измучим, одна надежда -  на случай!
Вспомнился Урок от Осла, как подняться с самого дна,
Таинственная дума не поднимала много шума,
Бог грешника никогда бы не спас
От женских пересудов и дрязг,
Если бы светоч истины угас!
Время испытания
Переходит в тоску изгнания, там ты видишь жизнь иную,
Не знаю я, встретишь ли ты женщину святую всуе бытия?
Не издашь ли ты крики последнего недуга,
Когда твоя новая подруга, завершив хождение по кругу,
Протянет руку помощи давнему другу, ветер его чувства
Бог весть куда уносит, его семя по белому свету разносит,
И никто тебя опосля не спросит: «Неужто блуд раскрывает суть
И ты не в состоянии повторить слова любви и признания
И страстную любовь без чужой помощи вновь вернуть?»
Легче всё перечеркнуть, чем возвратить в тоскующую грудь
Полыхающее пламя страсти, оно дарит людям радость и счастье!
Рок любой грех легко приемлет, он мало спит, постоянно дремлет,
Стареющий муж прожил много лет, белый снег припорошил прядь его волос,
Он духовно и ментально рос, но никак не мог решить половой вопрос!
Ему плохо жилось даже в долине прелестных роз, он не был вхож
В семью развратных вельмож, он – высок и тощ, как полевой хвощ,
Бородой зарос от головы до пят, его многократно бабы пытались распять
На столбе позора, вся собачья свора требовала прокурора,
И брала грешника измором, он не поддавался уговорам!
Когда же вся правда о нём наверх всплыла,
Прогремела гроза и заплаканные глаза
Пролили наземь струи дождя!
Гоняясь за страстями целый век, перед Фортуной поднимает лапки Человек,
Он признаёт свой грех, а у кого их нас грехов нет? Жизнь ускоряет свой разбег,
Ты на склоне прожитых лет видишь странный силуэт с согбенными плечами,
Он исчезает в сизом тумане, замирает дыхание, когда в узкой оконной раме
Странный мираж появляется в твоей полосатой пижаме, только вместо панамы,
Подаренной моложавой дамой, на нём тюрбан зелёного цвета, его совесть не чиста,
Он не вспоминает имя Христа, зато капающая долу слеза отбывает навсегда желание
Грех творить и блудниц любить! Как же без них? Мотиваций никаких, в душе – полный штиль,
Затих за порогом дома моего пожухлый ковыль, половой инстинкт беспробудно спит,
Детородный орган не стоит, не кричит и не пытается матом крыть будничную жизнь,
Она теряет смысл, над ухом жалобно журчит благословенный миг любовных интриг!
Мужской лик – дик и злобен, у него – нервный тик, челюсть дрожит, он снял парик,
Старик всю жизнь гонялся за бабой разбитной, но не смог жить ни с одной,
Быть под её пятой, значит оставить душевный покой на попечение доли чужой,
Тем более наши роли на земле определены заранее, об этом говорит Святое Писание!
Все мы ходим под каблуком судьбы, мы – её марионетки, наши грехопадения – нередки,
Увы, неисповедимы порочные грехи, они вкушают наслаждение, дарят вдохновение
И испытывают людское терпение! Когда же наступит прозрение?
В душе – полное опустошение, память о былом – отрада для баб и мужиков!
Тот, кто на передок слаб и не привык брать антракт в театре блуда, видит грех повсюду,
В минуту трудную, тягостную и нудную надо бы вспомнить притчу умную,
В ней сила благодатная, людям непонятная,
Она ярким светом освещает всё кругом,
Прошлое давно заросло быльём!
Не на кого роптать, надо что-то предпринимать,
Чтобы не угодить вместе с блудом в кромешный ад!
Нет желания увядать наедине, огромные складки на челе
Напоминают мне о повседневной мирской суете,
Они – питомцы прожитых лет, в этом ясности нет!
На сердце - тоска и грусть, я же учу молитвы наизусть,
Теснится грудь от странных чувств, учащается пульс,
Мне бы прежнее состояние души как-то вернуть,
Но как? Прискорбный женский взгляд пытается мужчину атаковать
В область паха, его нательная рубаха пришпорила коня,
Голову до земли склоня, он довёл себя до состояния забытья!
Через время ему вспомнилось житие былое, он не был изгоем,
Любил баб сидя и стоя во время бури и морского прибоя!
Об этом знало только небо голубое, нависшее над седой головою!
Жизнь текла своей чередою, звенел Бочаров ручей с каждым днём всё сильней,
Пищал воробей в зелёных кустах, соловей поборов мерзкий страх жалобно пел
С тревогой в очах о женщинах на сносях!
Их живот разнесло, в области лобка что-то жгло,
Кое-что в мужском паху не со страху, а из-за склонности к греху, 
На дыбы поднималось ночной порой, рок, поверженный молвой,
Встал на колени перед суетой! Мысли понеслись вразнобой:
Предвестие зимы и уныния отцветают в прекрасной долине,
Однако на скользкой тропе только одна из статных баб
Попыталась локти кусать, презрев кромешный мрак,
Року не понять, как с неё он может колготы снять,
И огласке порочную связь не предать,
Однако на этот раз его ждал отказ!
Его годы давно уже не те, чтобы время коротать наедине
И в кромешной темноте тайно подбираться к давней мечте!
Любил и я когда-то видных статных женщин спереди и сзади,
В речах бессвязных забывал в блаженный миг
О словах простых и понятных,
Разум не источал радость от них,
Он вёл тихий разговор, вокруг царил простор,
Трагический актёр что-то шептал женщине в укор, когда входил
В чужие пенаты, а когда выходил весь измятый, сполна забывал,
Что он - не пылкий глашатай страсти и блуда! Должно свершиться чудо,
Чтоб старый жлоб в минуты волнения не говорил без сожаления,
Что любви краткие мгновения ему трудно забыть,
Значит, пришло время о грехах забыть, но как?
Везде бардак, среди ушлых и статных баб
Есть немало тех, кто свято верит в первозданный грех!
Человек создан для утех, ему надоело жить в нищете,
Он всю жизнь стремится к сокровенной мечте!
Она маячит в небесной высоте, жить во грехе не запретишь,
Вода капает с покатых крыш, покров забвения имеет определённое значение,
Женщины не бояться телом торговать и свою прекрасную стать выставлять напоказ!
Та, что живёт без забот, играючи по жизни идёт, её грехам потерян счёт,
Стрела пошла по ходу колгот, она же не в доме мод, 
Там тоже бабы берут в рот, дают и спереди, и сзади,
На то они и бабы – народ духовно слабый,
Но на выдумку богатый, им всё – некстати,
На женщине коротенький халатик,
Она прекрасно смотрится спереди и сзади,
Губы в помаде, она не скоро молодость утратит,
Ей бы семейную жизнь как-то наладить,
И блуд от семьи отвадить!
Душа болит, гром гремит,
Вот-вот набекрень свихнутся мозги,
Судьба - плачевна, жизнь ущербна,
Рок глядит на неё не без упрёка, грехов то столько,
Что горько и больно с ними соприкасаться, надо бы на разум взяться,
Но времени свободного нет, под аккомпанемент дождя покорная раба
Исполняет миньет, соблюдая очерёдность и паритет, страсть, как клещ
Впивается в грешную плоть, что посеешь, то и соберёшь на стезе жизни!
Чем ближе к тризне, в запарке дел привыкнуть к падшей женщине твой разум не успел!
Неизвестно почему? Судя по всему, склонность к блуду и греху не поднимает словесный шум,
Я же её прошу оставить суету на чужом берегу, свою боль в груди глушу, когда всю ночь пишу
Очередную авторскую строку! Безмолвный исполин вдыхает адреналин с горных вершин,
Он налетает, как вихрь, плетёт кружева своих интриг вокруг женских колгот и морщин,
Этот незримый господин долго таился в груди, его без господней молитвы не найти,
Даже дряхлые старцы, как и достойные мужи или полупьяные бомжи в деревенской глуши
С великим прискорбием взирали на будничную жизнь, теряется весь её смысл,
Как его раскрыть и свой позор смыть с православной земли?
В монашество уйти, там молиться от зари и до зари,
Слушать, как в лесу токуют глухари,
И просить Бога грешные души спасти
От земной круговерти и мышиной возни!
В беспросветной тине бытия тонет беззаботная мысль моя,
Её мольба слух услаждает, во имя чего она так мучается и страдает?
На что грешникам намекает? Мы с рождения ждём благословения
Для души и телес, а также защиту небес от беспутных вдов и невест,
Здесь не поможет согревающий компресс, словесный бред
Пишет собственный портрет на белом полотне,
Разум утопает в сладком с горчинкой вине!
Святость таится вовне, в глазах двоится,
Бес в ночи приснится, грех в бытие воплотится,
Когда небо от грозовых туч наконец прояснится!
Божий дух всю ночь носился над безмятежной толпой,
Взирал с башни сторожевой, как осмеянный толпой порок
Пристально взирал на бабий лобок, мысль читалась между строк!
Нищета, блеск и обман, как дурман или сизый туман
Внезапно налетал на милых и порочных дам,
Чаще всего по ночам, не пристало господам
Своими устами облегчать жизнь состарившейся даме,
У которой между ногами пылает вулкан любви и страсти,
До счастья рукой подать, надо вовремя исподнее бельё с себя и дамы снять,
И вовремя промолчать, лишку не болтать и не пятиться назад! Там в глубокой западне
На самом дне таится таинственный алтарь, там пожар бушует, Иуда не протестует,
Его душа радуется и торжествует! Тело постыдное, привыкшее к словам обидным,
Помогает даже дальновидным при первом резком дуновении ветра с востока
Без промедления предаться пороку! На смотри лишний раз на проезжую дорогу,
Зря не бей тревогу, не звони во все колокола, что на небесах взошла твоя путеводная звезда,
Душа твоя грешна, участь страшна, судя по всему, голос мщения с толикой всеобщего презрения
Нанесёт удар по подрастающему поколению, камень преткновения – вне подозрения,
Он прикрывает таинственную цитадель, там нельзя сидеть без дел,
Узкая или огромная цитадель дышит жаром, от неё парит,
Пусть Бог грешников за тяжкий грех простит,
Над дано одно: жить грешно никто не запретит!
Живёшь – скучаешь, блудные думы от себя отгоняешь,
Иногда слезу наземь роняешь, и особых забот не знаешь!
Стоит внимание своё утроить и взглянуть на вздыхающую женскую грудь,
Как суть святости исчезнет в слякоти бытия, тебе нужна блудница, моложавая девица,
Мастерица на все руки, царица и тигрица, Марья-искусница и баловница!
Не стану лишний раз в тоске и грусти томиться, мне бы к чужому берегу прибиться,
На ночлег у толстозадой бабы остановиться, пусть рожь у её порога вновь колосится,
Пусть всю ночь скрипят половицы, своими грехами проказницы-дамы будут гордиться!
Огнедышащая печь чуть ниже поясницы создали небеса для умника и тупицы,
Они грешат даже после молитвы в предвкушении ночной кровавой битвы!
Прошу прощения за незамысловатое поведение, в конечном счёте
Все окажутся на эшафоте, если жизнь не пропьют,
И кровушку наземь зря не прольют!
Иной раз махнёшь на грех рукой,
Ни копия за душой, только сумрак ночной, будто туман полевой
Он стоит стеной перед тобой, взор не ласкает, только пугает
И на близость намекает! Надоело безутешно ждать,
Когда женщина начнёт мужское семя глотать,
Уж лучше я горькую слезу долу пролью
И спасу грешную душу свою
От бабьих притязаний
На чреду обещаний!
Слезы глотаю украдкой, в речи краткой
Не хочу выглядеть тёмной лошадкой, скучное житьё
Не по своему руслу почему-то пошло, язык, как помело,
Рассуждает глупо, будто крайняя плоть давит на мягкий мозг,
Он свой страх перед женщинами не смог побороть,
И свернуть его в бараний рог!
Пока были силы, страсти порывы любовь не глушили,
Пока мы живы, не помрём, когда же в иные миры уйдём, там нам - не писан закон!
В душе бушует метель, когда же наступит оттепель? Рыбачья артель поставила цель:
Проникнуть в запретную щель, и сразу улечься в белоснежную постель,
Однако здесь не бордель, любой кобель может на бабу залезть,
И детородный орган впереть в место то, куда чужим мужьям входить запрещено!
В это мгновение, проявив терпение и умение, ты получаешь наслаждение
Не от запаха женских колгот, будто кот от сметаны, достойные дамы
Снимают их сами своими руками! На дыбы встаёт земля под ногами,
Страсть глубокой нежности полна после бокала крепкого вина,
Она в боях закалена, между ног зияет дыра, как проталина,
Дама горда, хотя на ней железная узда! Честь ей и хвала,
Она источник авторского вдохновения, без приключения
На заветный берег нагишом не сойти, трудно без цели идти туда,
Куда не ходят поезда! Ночь темна, не меняются ни нравы, ни времена,
Боль и тошнота ведут в никуда, нельзя бояться постельного труда,
Пусть гудят над головой телеграфные провода, но судьба гонит со двора,
Презренные рабы убегают от постельной борьбы, зато жлобы и прохиндеи
Подпитываются сокровенной идей, огнём полыхает душа твоя,
Она отчаяния полна, хотя на сама дне – чуждая среда,
Много дыма и мало огня! Остаток чувства страсти и грусти
Запечатлён на высоком челе, где-то на безлюдном пустыре
В кромешной мгле жалкая тень людского пресыщения
Оказывает неслыханное доселе давление
На судьбоносное Проведение! Спасёт ли нас
Господний глас от любовных проказ?
Желание умереть дома вблизи тихого речного затона, чтоб без криков и стонов
Отойти в иные миры без мольбы о всепрощении, душа пребывает в недоумении,
Почему все, кто глупее и надменнее нас, пытаются поймать свой звёздный час,
Чтобы втоптать талантливых людей в болотную тину и грязь?  Память коротка, 
Простаку она не больно нужна, она от символа маяка далека,
Как от берега два сломанных висла! Лучи влюблённых глаз
Мысленно раздевали статную женщину не раз,
Выставляя напоказ с помощью половинчатых фраз
Неутолимую женскую страсть! 
Со строгостью судьи року и доле вопреки
Обнажаю женские грехи, память возвращается назад,
Там остался блуд и разврат! Понимаю поздним умом,
Что Гоморра и Садом ставят вопрос ребром о житии земном,
Всё дело в том, что любовная отрада, пролетая рядом с последним дегенератом,
Манит к себе мужчин приятным ароматом, презренные рабы к неудовлетворению судьбы,
Отвагой пылая, желают на личном опыте узнать, что женщина может в своей щели скрывать
От завидущих и наглых мужских глаз? Старость  красотой строки не блещет, душа трепещет,
Людская молва всякий час клевещет на любовь и пылкое лобзание,
Боль и страдание дивной прелести полны, будто полевые цветы!
Не в первый раз бес статную бабу предаст, и в чужие руки отдаст,
Увидев её без колгот разбитной народ сморщит лоб, жалкая особь
Найдёт способ, чтоб найти веский предлог: купить за сходную цену
Женщину во временное владение, жене на замену!
Только совесть не даст прочесть до конца изречения, омрачённого грехом Творца!
Вокруг стынь и пустота, кромешная темнота скрывает имена несогласных с властями,
Проповедующих стыд и срам даже в православном храме! Им рукоплещет толпа,
Умом она не блещет, напротив, женщина без колгот горяча, как противень,
Что ни день, набросив на глаза мужчины сильнейший наркотик,
Она бредёт по-прежнему пути, льют проливные дожди,
И впереди не видно ни зги! Пусть будет так, тьма и мрак
Прикроют на краткое время всеобщий бардак, даже простак в прискорбный час
Не попятится назад, он будет близости хотеть, короток бренной жизни век,
Грешен человек, ему бы успеть всё испытать и всё запечатлеть!
Уж лучше заживо сгореть, чем долго и нудно тлеть,
Презрев святые убеждения, рок одобрит прегрешение!
Над своим идолом склоняясь, стеная и каясь,
Падая и вновь спотыкаясь, подлый грех
Продолжит свой бренный путь,
Однажды, когда он будет погибать от смертельной жажды,
Встанет на колени у алтаря, взглянет кровавыми глазами
На рано овдовевшею даму, пережившую любовную драму,
И вспомнит весь словесный бред о силе и мощи любовных утех,
Его почему-то никто из людей добровольно не отверг
Даже на склоне в суете прожитых лет! 
Гаснет свет в конце тоннеля,
Одинокая сумрачная келья
Так похожа на комнату из Амстердамского борделя!
Немедля после веселья душевная лира отправляется на покой,
Воздух пьянящий и хмельной движется неприступной стеной
По булыжной и безлюдной мостовой! Беснуется Пегас мой,
Неужто он людской молвы не боится,
Пусть тогда ему прекрасный сон приснится!
Легче будет кончина и медленнее погаснет едва горящая лучина
В страждущем сердце мужчины!

г. Ржищев
22 января 2025 г. 20:13