Записки из приемника. Глава II Автоавария

Глава II "Автоавария"

"К нам ДТП едет, готовимся," — спокойно, отчетливо и вполголоса сказала старшая медсестра отделения, зайдя к нам в сестринскую комнату.

Врачи были уже оповещены, санитары развернули и застелили каталки для поступающих, медсестры и медбратья выдвинулись в реанимационный зал, заготавливая канюли с кислородом. Женя — медбрат отделения, вечно позитивный и уставший парень, отправился вместе с двумя баллонами на первый этаж к медтехникам, чтобы их заполнили.

На посту, где располагался вход в отделение и регистратура, собралась небольшая толпа, смотрящая прямо в окно в ожидании появления белой машины с красным крестом.
Время замедлилось, пациентов в отделении было немного, и мы как можно скорее старались их отпустить, чтобы они не мешались на проходе.

День был относительно спокойным, загруженный рутиной и морем бумажной писанины, благо в которой, за исключением заполнения медкарт и согласий пациентов, я участия не принимал, от греха подальше, к богу ближе.

"Скорая!" — прокричала Алла — администратор приемника, по совместительству диспетчер.
Машина Центра медицины катастроф моментально влетела на территорию больницы. В этот момент с поста начали вызванивать реанимацию и травматологию, об аварии врачи других отделений были проинформированы заблаговременно.
ЦМКшники начали выгружать пострадавшего, каталку завезли в главный холл, на развилке трех отделений — травмпункта, покоя КДЦ*, где принимали плановых, но не госпитализирующихся больных.
(прим.автора КДЦ - консультативно-диагностическое отделение/Центр)

Ввалившись в приемник, каталку отодвинули в сторону, молодой парень восемнадцати лет от роду был на кислороде и спасательном щите. Решили, что перекладывать его будут уже в зале.
Перевезли в рем.зал, он был в сознании, худого телосложения и весь в ссадинах. Вокруг столпились врачи: травматолог, анестезиолог-реаниматолог и терапевт. Подали кислород, санитарки и младшие медсестры без прелюдий начали его раздевать, аккуратно и одновременно быстро, чему он попытался помешать, но сломанная ключица, несколько позвонков и нарастающий пневмоторакс не оставили ни малейшего шанса на сопротивление.
Не обращая внимания на его словесные просьбы не раздевать его, санитарки быстро обмыли от остатков грязи и засохшей крови больного, Любовь Сергеевна катетеризировала локтевой, и после забора стандартного набора анализов, начали вливать физиологический раствор, восполняя кровопотерю.
Состояние шока после ДТП отступило, патологии ввиду травматического шока не нарастали, в машине скорой его обезболили и зафиксировали, как смогли. Травматолог приказал в экстренном порядке везти его на КТ, после чего поднимать в отделение реанимации.

В машине было четверо пострадавших, точно знали о двух женщинах и двух мужчинах, и об одном погибшем, кто это был на тот момент я пока не знал. Пока мы везли парня, у нас состоялся неприятный диалог:
-"А где мама моя? Мама привезли? Где папа?" — внимательно сфокусировавшись на мне, проговорил пострадавший.

"Не знаю, тебя первым привезли, твоих родных пока не доставили. Знаю, что сейчас кого-то будут выгружать и поднимать в травматологию," — ответил я, толкая каталку по длинному коридору в отделение рентгенологии.
Пока мы оказывали помощь первому поступившему, привезли, как потом оказалось, девушку, с которой пациент ехал в машине на задних сиденьях. Потом, через сутки мы узнали, что в машине все пассажиры были не пристегнуты, а автомобиль, вылетевший ночью в кювет и далее — в тайгу, представлял собой "вскрытую консервную банку".
Пока мы везли его через первый коридор, со стороны травмпункта уже увезли девушку, поступившую к ним через несколько минут после первого.

Закатываясь в кабинет компьютерной томографии, парень и девушка встретились взглядами, моментально успокоились и попытались двинуться друг другу навстречу, но ни одной, ни второму не было это позволено, их состояние не предполагало никаких движений.

Напряжение почти сразу спало, они оба успокоились. Девушку направили в травму, у нее был перелом скулового отростка, перелом перегородки носа, орбитальная травма, множественные гематомы — это из того, что я видел и помню.

После проведенных обследований, Андрей — так звали молодого человека, высокого ростом около двух метров, первого поступившего, подняли в ОРИТ*.
(прим. Автора: ОРИТ — отделение реанимации и интенсивной терапии)

Спускаясь на второй этаж в приемник, я увидел полную суматоху, в реанимационном зале привезли последнего пострадавшего, мужчину, отца, который был на переднем сидении.
Полное уничтожение таза, который фактически был раздавлен, перелом грудной клетки, множественные переломы ребер, закрытая черепно-мозговая травма, открытый перелом нижних конечностей, сильный ушиб мошонки, по коме Глазго — черти его знает какая степень, высокая, я не невролог, не оценивал. Перелом позвонков.

Женя подхватил баллон, мужчину переключили на маску, над ним зависал реаниматолог с хирургом и терапевтом, все носились по залу, набирая препараты в шприцы, мужчина лежал зафиксированным на щите ЦМК.

Арина Сергеевна, на тот момент дежурант приемного покоя, врач-ординатор, вылетела передо мной из зала и помчалась по коридору приемника. Посмотрев на меня, медсестра Наташа, которая регулярно "подкармливала" меня сигаретами на коротких перерывах и с которой я всегда бегал на обеды, прокричала:
-"Беги лифты открывать! Все!"
Меня долго просить не надо, в тапках с фиксированной пяткой стартовал вслед за дежуранткой.

Она обернулась, увидела, как стремительно к ней приближается нечто называемое студентом или практикантом — кому как удобно, втопила с удвоенной скоростью, даже Виндизель с форсажа позавидовал бы.

Угнаться мне не удалось, мы встретились у лифтов. Вызвав все грузовые, мы ожидали прибытие пациента, который взлетел на каталке в сопровождении пятерых фельдшеров, медсестер и врачей отделения. Наташа задавала ему вопросы, громко и, как мне показалось, глупые, лишь бы он не выключался и вел диалог.
-"Вы аварию помните? Кто был за рулем?" — спросил я у мужчины, тот что-то не внятно пробубнил, не открывая глаз, дышал тяжело.

"Дышите через нос, через нос! Канюли в носу!" — протараторила Света Тимошина, на тот момент исполняющая обязанности старшей медсестры. Тот самый человек из медицинского персонала, который взял меня под свое крыло на пару с Любовью Сергеевной.

Довезя его до реанимации, мы прямо с щитом переложили его на кровать, после чего его сердце остановилось. Не сразу, через какое-то время, наверное, когда мы ушли. В этой же палате лежал его сын, которого предусмотрительно закрыли ширмой, чтобы он не мог видеть отца и его состояние.

Вернувшись на рабочее место, я задал логичный вопрос: кто четвертый?

"Женщина, видимо мама — погибла, ее уже в морг привезли," — удовлетворив нарастающее любопытство, вытесняющее адреналин, ответила Алла — администратор.

Она упорно меня учила работать с документами, связью, водителями и журналами. Когда я перевелся на должность администратора летом, она просила эпизодически её подменять, набираться опыта.
Уже потом, после госпитализаций и операций "дтпэшников", патологоанатомы нам рассказали, что мать, которая была водителем, разнесло по лесу на части. Они несколько дней кряду готовили тело к похоронам, отчаянно пытаясь собрать остатки трупа, используя тонны макияжа и косметики. По этому тело при передаче его родственникам было больше похоже на куклу, нежели на человека, пусть и мертвого.

Данная ситуация произвела на меня неизгладимое впечатление, и дальнейшее её развитие только утверждало вынесенные тезисы — мы не вечны, и наши близкие тоже. В один момент может случиться непоправимое.

Я помню, как однажды мне приснился сон, как будто бы я сидел напротив густой тайги, погода была пасмурной, дул легкий, прохладный ветер. И в этот момент было четкое ощущение — никого нет. Ни брата, ни мамы, ни бабушки, ни дяди. Все ушли. Куда? Понятия не имею, и в голове одно предложение: "А что делать дальше?"

Самый великий страх — потеря близких. Я не могу себе представить, что произойдет, когда уйдут мои родные, вне зависимости от причины, вне зависимости от обстоятельств. Я этого не перенесу.

Самое удивительное, что машина вылетела в кювет так далеко, что проезжающие мимо машины аварии не замечали. Поэтому на протяжении нескольких часов пассажиры были без сознания и медленно погибали от травм и кровотечений, благо парень смог очнуться, выползти на трассу и попросить помощи у проезжающих мимо автомобилистов. Часами, после страшной аварии, семья лежала в лесу, ожидая помощи. И если бы он не очнулся, они бы вряд ли оттуда выбрались так "быстро".


Перед тем, как мужчину эвакуировали санавиация на вертолете, пару раз в течении трех дней, я заходил в реанимацию, попутно помогая докторам проводить манипуляции. Когда я пришел в первый раз, врачи и медсестры, человек восемь не меньше, пытались приподнять недавно прооперированного и стянутый простынями для фиксации таз мужчину, и хочется сказать - не маленькой комплекции, чтобы подложить рентгеновский картридж. Помог, подложил, затем вытягивал. Врачу было достаточно только посмотреть на меня, стоящего в дверном проеме, чтобы я присоединился к общим усилиям.

Мужчина, который приходился отцом Андрею, умер в областной клинической больнице. Помимо полученных тяжелых травм и потери крови, после которой по всем медицинским канонам он не должен был выжить, у него обнаружили онкологические образования в легких на последней, терминальной стадии.


Вот так семейный отдых, путешествие из Сибири в солнечный и теплый г. Сочи, обернулся трагедией и полной осиротевшей жизнью молодого парня, которому едва стукнуло восемнадцать, он был младше меня даже.

Со мной на практике была одна студентка из мединститута, мы работали в одном отделении и быстро нашли общий язык. Она хорошая, и ситуация с ДТП тоже выбила её из колеи. Уже после практики и работы мы долго обсуждали эту тему. С парнем, который Андрей, общаемся и сегодня. Он переехал вместе с девушкой на Юг, к родственникам, и поступил в институт. Учитывая, что им пришлось пережить, что-то мне подсказывает, что их любовь будет на всю оставшуюся жизнь.