Глава 9. Второй бесполезный визит к шефу

Следующий день после схватки с шефом.
Комната. Анна в желтом халате лежит на тахте. Георгий в домашних брюках и футболке сидит рядом.          
     - Напомни мне позвонить моему врачу, - говорит Анна, - пусть с сегодняшнего дня откроет больничный.
     - Вот и хорошо! Отлежись денька три. Ты вчера на шефа истратила месячный запас здоровья. Анна, ты говорила, что у тебя будет еще защита и на Совете директоров?
      - Да, но это в том случае, если меня поддержит президентский совет.
Когда я шефу показывала факс от компании, он посмеялся мне в лицо. Говорил, что это всего лишь бумажка и нет Договоров.
     - Ну и засранец! Дать бы ему поработать над завязками проекта!
     - А еще, он говорил, что в экономию три миллиона в альтернативном проекте он не верит!
     - Ты, вроде, говорила, что он даже не открывал папку?
     - Да, не открывал!
     - Мне ясно, Анна! Он вообще против альтернативного проекта и не хочет о нем ничего слышать. И знаешь почему?
     - Почему? 
     - Ты сама говорила, что проект по покупке тридцати скважин он считает своим, хотя его труда там менее десяти процентов.               
     - И трех не наберется.
     - А в альтернативном проекте его участие круглый ноль. Это целиком твой проект. Он даже не может сказать в Совете директоров, что мы с Анной Владимировной думали над ним. Поэтому, больше и не трудись ему ничего доказывать.
     - Я надеялась, что шеф клюнет на кругленькую сумму, которая может лечь на его счет.
     - Неужели его злость затмевает его жадность, о которой ты рассказывала? Или им движет то, о чем мы даже не догадываемся?
     - Тогда, Георгий, нам ничего не остается, как прорваться в английскую компанию, любой ценой, и так представить наш проект, чтобы они подписали договор о намерениях. И с сибиряками тоже.
     - Умница! Это козырные карты! Вот когда у нас будут эти договора, - минуя шефа, надо бы их показать на Совете директоров. И ты обязательно докажешь преимущество альтернативного проекта. Ну, а если нам и в этом не повезет, немедля искать инвесторов.
Георгий притягивает Анну к себе, берет ее голову, смотрит в глаза, целует уголочки губ.
     - Это значит, мне надо уйти из компании?
Георгий молчит.
    - Да, о чем я! Когда я, как приговоренная, жду звонка с предложением, забрать свою трудовую книжку.
     - Мы же договорились. – просит Георгий, - не рви себе преждевременно душу. Пожалуйста! Еще не вечер!
Прижимает ее к себе. Сидят молча.
Анна чуть отодвигается, смотрит на Георгия.
     - Читала недавно журнал про нефтедобычу. Ужаснулась. На какую тропу мы вступаем. Если нам все-таки удастся купить 40 сибирских скважин, мы будем уклейкой в нефтяном море, где плавают хищники акулы.
      - Да, Анна, и это реальность, от которой нам не отмахнуться. Вашей компании будет очень непросто. И еще. С вами, новичками, не имеющими больших запасов нефти и опыта работы на нефтяном рынке, мало кто захочет иметь дело. 
     - Даже, если помнишь, сибирское начальство Гафара нам указало на это.   
     - Ты думаешь, только мы знаем о желании обосноваться английской нефтяной компании на российском рынке? Наверняка в крупных      компаниях уже изучают возможности технологии по реанимации истощенных скважин методом разрыва пластов. И если эти компании опередят нас и сделают предложение англичанам первые, то нам до этих технологий будет не добраться. 
     - Да, Георгий, я уже думала об этом. Конкуренты не дремлют. Но у нас есть маленький плюсик.
     - Какой?
     - Мобильность и бо^льшая возможность риска. Я теперь осознаю, как быстро нам надо крутиться, чтобы успеть!            
Телефонный звонок заставил их замолчать. Георгий первый дотянулся до трубки.
     - Анна Владимировна больна и не может подойти, звоните завтра! - и решительно бросил трубку на аппарат.
     - Черте что и сбоку бантик! – незлобно ругался Георгий. – Наконец-то сподобились побыть одни, а тут опять пристают!
   Анна вопросительно взглянула на Георгия.
     - Какая-то женщина... уж очень тон у нее...
     - Это секретарша шефа, - сказала Анна.
     - Кто бы там ни был - перебьются! - уверенно сказал Георгий.
Снова звонок.    
     - Ну, сейчас я твоей кукле натру одно место! - Георгий зло сорвал трубку и грозно произнес. - Это вы опять беспокоите?!
     - Ей Богу, первый раз в жизни звоню по этому номеру! - насмешливо оправдываясь, сказал мужской голос.
   Георгий замешкался.
     - Что вам угодно?
     - Мне Анну Владимировну, пожалуйста, я ее утруждать не буду, обещаю!
   Георгий растерянно отодвинул трубку от уха и хотел что-то сказать Анне, но та уже вырвала ее.
     - Я вас слушаю.
     - Анна Владимировна, я действительно опасаюсь, что вы перестанете меня уважать, если я вас не выслушаю до конца. Искренне сожалею о том, что все так получилось. Очень прошу вас быть у меня завтра в девять утра, вот так-с. Треск разбиваемой бутылки до сих пор стоит в моих ушах, - жалобно произнес шеф. - Да, и захватите с собой этого господина... Ипатьева, кажется. - в трубке поплыли частые гудки.
   Анна, ни слова не говоря, положила трубку и откинулась на тахту. Георгий, который на протяжении всего разговора держал свое ухо рядом с ухом Анны, расплылся в улыбке.
     - Ну, что я говорил, тут и муха не гудит, перебесился старый бульдог и поджал хвост.
     - Чтобы прыгнуть на горло, - не согласилась Анна.
     - Нет, Анна, ни одна собака с поджатым хвостом не нападает, это ты сама знаешь. А как скулит: «опасаюсь», «искренне сожалею», «очень прошу». А каков засранец: «захватите этого, как его, господина Ипатьева»... Я ему завтра «захвачу», ишь, вещь нашел... Анна, впрочем, это тебе решать, извини.
   Анна смотрела на него безучастным взглядом.
     - Я что-нибудь не так сказал? Я прошу прощения...
     - Все нормально, Георгий, - вяло улыбнулась Анна, - я думаю о своем.
     - Не буду тебе мешать, - встал Георгий.
     - Не уходи! - удержала его Анна.
     - Ты все в деталях знаешь, обо всем мне и за вечер не расскажешь, поэтому поступай, Анна, как знаешь. Ты у меня умница.
     - Я у тебя? Спасибо, дорогой, - Анна нежно посмотрела на Георгия. - Давай не торопясь, обдумаем, а после ужина сверимся.
     - Идет, - согласился Георгий.
   Через двадцать минут позвонил возбужденный Гафар. Его «несло», и рассказал, что благодаря папке Анны, его встретили с коньяком и красной икрой. Что он выполнил наказ Анны.
После завтрака Анна со значением повесила новую белую рубашку и модный галстук на спинку кресла.
     - Целуй и похвали за предусмотрительность!
     - Ну, как можно все успевать! - с любовью взглянул на Анну Георгий.   
Георгий с улыбкой поцеловал Анну. - Обязательно надену, хоть сегодня, но только, когда приду от шефа.
     - А в чем же ты собираешься идти? - не поняла Анна.
     - В своей рубашке в клеточку. Я только раз ее надевал, и она еще совсем свежая. А в твоей - слишком много чести будет твоему президенту.
   Анна чуть не обиделась и с трудом настояла на своем. Они сели в машину и скоро были в компании у Анны.
     - Этот господин ко мне на переговоры, - сказала Анна охраннику, открыв окошко машины.
     - Анна Владимировна, - с улыбкой попросил охранник, - будьте любезны, выпишите ему пропуск, когда будете выезжать.
     - Нет проблем - улыбнулась Анна.
     - Чтобы не торчать у шефа в приемной, посиди, пожалуйста, у меня в кабинете, я зайду за тобой.
     - Ни пуха! - напутствовал Георгий.
И Анна, чуть запнувшись, послала его к черту.

С о б а к а  н а  с е н е
 Шеф обрадовался ей, как верному старому другу, с которым много лет не виделся и очень без него скучал. Если бы не предупредительно холодный вид Анны, он поцеловал бы ей руку, так показалось Анне по его движениям.
   Подбежав к своему креслу, он выкатил его из-за стола, широким жестом приглашая в него сесть.
     - Ну, пожалуйста, Анна Владимировна, от всей души, в знак примирения, - просил шеф.
   Анна наотрез отказалась и села на вчерашнее место. Ей уже все это не нравилось. «Неужели он что-то для нее приготовил? Так, спокойствие, Анюта, еще раз спокойствие!»
     - Позвольте, - вдруг замер шеф, - а где же господин Ипатьев?
     - Господин Ипатьев не привык ожидать в приемных, поэтому он сейчас в моем кабинете.
     - Любопытно. А что, - усомнился шеф, - он такая важная птица?
     - Это я предлагаю вам оценить по полету, а точнее по его предложениям, - опять подчеркнуто строго сказала Анна.
     - Ну, а почему бы ему не быть вместе с вами? - не понял шеф.
     - Он поднимется, когда мы с Вами договоримся.
     - Однако…   
Шеф с сожалением угнездился в свое кресло.
     - Я просмотрел ваши корректировки расчетов и заключение. Скажу начистоту: есть в них логика, есть, - начал он деловым тоном, - Но есть три замечания. О двух не очень принципиальных я сейчас умолчу. А что касается такой экономии, - и шеф вопросительно посмотрел на Анну. - Ну, не верю я в такую экономию!  Не-ве-рю! Вот так-с! Вот уж, воистину, занесло вас, с тремя миллионами долларов!
   Анна молчала. Ее так и подзуживало сказать о нефтеперерабатывающем заводе, но завод со льготным кредитом на его строительство был козырем Георгия в отстаивании их личных интересов, и она не могла им воспользоваться.
     - Ну, хорошо, я допускаю, что после переговоров с компанией владелицей скважин темные места прояснятся, - расценил шеф молчание Анны, как невозможность представления реальных цифр на этом этапе. - Подвожу итог: цифра экономии сметной стоимости вашего варианта проекта весьма условна. – И уже с торжествующими нотками мажора в голосе добавил, - следовательно, о каких личных интересах сейчас можно говорить? Я напоминаю Вам, что наш разговор вчера прервался, когда Вы, как драматическая актриса, сделали паузу, сказав, что эта разница могла бы уйти на наши личные счета при условии...
   Теперь продолжайте, я весь внимание.
   Глаза шефа с откровенной издевкой смотрели на Анну.
     - Антон Евграфович, - начала заводиться Анна, - кто вчера просил: «со мной попроще, пооткровеннее!» - Анна сделала паузу.
     - Ну, говорите же, говорите, мне очень интересно, что Вы сейчас скажете?
     - И вам я верну вашу фразу: попроще со мной, - Анна взглянула шефу в глаза, - и без ехидства. Вы уже меня начали заводить. Поэтому я с вашего разрешения буду ходить, чтобы держать себя в руках. Но еще раз хочу констатировать, и это не угроза, это условия нашего соглашения. По другому мы просто не можем. Если мы сейчас с вами не договоримся, то я и господин Ипатьев сегодня сделаем свои предложения конкурентам.
     - Не мо-о-жет быть! – артистично оживился шеф. - Анна Владимировна, - весело ухмыльнулся он, - их президента сегодня не будет.
     - Сделаем завтра. И еще, Антон Евграфович! От личных счетов в несколько сотен тысяч долларов Вы отказываетесь! В экономию трех миллионов долларов для компании уже сейчас вы не верите. В прибыль, которая будет постоянно поступать через три года, - тоже! Что мне делать прикажите, как лицу, которому настоящее и будущее компании небезразлично? - Анна остановилась против шефа.
     - Как же, как же! - подскочил шеф, - Вы же главный радетель процветания компании и гроза наших конкурентов!
     - Да, это так! - согласилась Анна. - Вы же сами хвалили меня, как экономиста, генератора идей и...
     - И главное, - душителя наших конкурентов! - выкрикнул шеф в экстазе.
     «Ты смотри, как его трясет!» - мелькнуло у Анны.   
Она с жалостью пристально посмотрела на шефа и, ничего не сказав, продолжала выхаживать по кабинету. Шеф, откатившись в кресле от стола и развалившись в нем, легкими разворотами отслеживал нахождение Анны, оставаясь всегда к ней лицом.
     - Антон Евграфович, - вы очень лестно совсем недавно при моем очередном повышении, представляли меня Председателю совета директоров компании. Неужели вы хотите, чтобы я обратилась к нему напрямую и ознакомила его с проектом, которого лишилась компания, после того, как его реализация начнется у конкурентов? Мне, кажется, вы тогда не усидите в своем кресле.
   Они помолчали.
     - Похоже, это последний козырь в вашей колоде, - глядя на дисплей стоящего на столе ноутбука и, проводя в нем какие-то расчеты, сказал шеф. - Так при каких условиях я получаю свои несколько сот тысяч долларов? - спросил шеф.
     - Чтобы не разжигать понапрасну ваш аппетит, отвечу, что речь идет о ста пятидесяти - двухстах тысячах. А при условии, что по ходатайству президента, то есть вас, Совет директоров компании в качестве премии даст мне миллион долларов и зачислит их в качестве моего учредительного взноса в мою компанию.
     - Во-от как! – удивился шеф. – А чего так мало?
     - Конечно, если сумма экономии составит не менее заявленных трех миллионов за весь альтернативный вариант проекта.
     - А премия в один миллион, конечно, сейчас?
     - Конечно, после подписания договора и реальной экономии, в которой я не сомневаюсь. А сейчас я согласна на гарантийные обязательства за подписью и печатью Председателя Совета директоров.   
    Вальяжность шефа, как рукой сдуло.
     - Уж не хотите ли вы стать членом Совета директоров?

   Воцарилось тяжелое тягучее молчание. Анна чувствовала кожей, оно, как ртуть, небольшими шариками стекалось со всех сторон кабинета, присоединяясь ко все нарастающему шару, в котором находились она и шеф. Уже становилось тяжело дышать, и Анна не знала, что же надо делать.
   «Генриетта Соломоновна, - глухо просит шеф «по громкой связи», -
 пожалуйста, минеральной из холодильника нам принесите».
Входит секретарша, ставит на поднос бутылку минеральной и два бокала.               
     «Налейте, пожалуйста два бокала, а бутылку унесите».
Генриетта наливает, забирает бутылку, уходит.
     Давайте выпьем, Анна Владимировна, минеральной, - говорит шеф,  не глядя на Анну.
Анна подходит, берет бокал, садится на свое место.
     - Я уже не надеюсь, что мы с вами выпьем что-нибудь покрепче, когда пополним наши счета в Лондоне.
Шеф кисло улыбается.
      - Это и есть условие моей доли? - шеф встал, застегивая пиджак на все пуговицы.
     - Да, - облегченно выдохнула Анна, - это и есть те условия, о которых Вы не дали сказать мне вчера.
   Шеф, прожигая ее глазами, медленно подходит к ней. Анна напряглась.
   Вдруг, улыбнувшись, он спросил.
     - А как же компания конкурентов, Вы же обманите их ожидания?
     - Я всегда, как Вы хорошо знаете, была патриоткой своей компании, - сказала Анна без пафоса, - и не хотела бы никуда уходить, если меня не вынудят. А потом, вступительный взнос в мою компанию о чем-то говорит, не правда ли?
   Шеф отвернулся, медленно подошел к своему столу и побарабанил пальцами по его поверхности. Затем так же медленно подошел вплотную к Анне и тихо спросил.
     - А вы знаете учредительный взнос у вашего президента?
     - Где-то чуть больше миллиона, - уверенно ответила Анна.
   Брови шефа медленно полезли на лоб.
     - И вы знаете на какое место претендуете вы?
     - На второе после Вас и на седьмое - с учетом учредителей, - спокойно сказала Анна.
   Шеф испуганно отшатнулся от нее, затем попятился, не сводя с нее мутного взгляда. Потом вдруг внезапно остановился и, боясь подойти, вытянул свою короткую шею, пытаясь разглядеть глаза Анны. Потом втянул обратно шею на свои три миллиметра, отступил назад, голова его опустилась, и он медленно повернулся и сгорбленной тяжелой походкой дошел до кресла и густым киселем безвольно растекся по нему.
     - А если я откажусь? - отхлебывая глотками воду, не глядя на нее, спросил шеф.
     - Тогда я буду считать вас сумасшедшим и уйду к конкурентам.
     - И все равно донесете на меня Председателю?
     - И обязательно ознакомлю Председателя с нашим проектом.
     - Однако… - промямлил шеф. – Черт его знает, что в деловом мире творится! – сокрушенно закончил он.   
Помолчали. Шеф долил еще минеральной воды. Поднял фужер перед глазами, покачивая его и наблюдая, как от стенок и от дна отрываются крохотные пузырьки и, всплывая на поверхность, лопаются тихим шепотом.
     - Считаете, что обложили «Графа» кругом и ждете, когда он выкинет белое полотенце, чтобы не быть уничтоженным? - тихо спросил шеф, не отрывая глаз от фужера.
     - Считаю себя дурехой, - испуганно сказала Анна, боясь, что Граф выкинет очередной непредсказуемый фортель, - я что-то не могу никак понять, почему вы так сопротивляетесь? Два года я смотрю, как вы, напрягаясь из последних сил, тянете воз компании, на котором сидит поругивающий вас Совет директоров, и не часто вижу впряженных справа и слева ваших сподвижников. А ведь у вас два вице-президента! А вам уже пятьдесят девять лет. Неужели вы думаете, что усидите в этом кресле еще шесть лет? Вы считаете, что обеспечили свою старость и вам с Элеонорой Дмитриевной и Елене с Костиком больше уже ничего не надо?
   Шеф поднял тяжелые набухшие веки и посмотрел из-под них на Анну.
     - Неужели вы не верите в то, о чем я говорю? Хорошо. Я принимаю решение не появляться на работе, пока не закончу... пока не закончим предварительные переговоры с инофирмами. На следующей неделе я положу вам на стол протоколы о намерениях и спрошу в последний раз ваше решение. Если я опять, как сегодня, не получу ни «да» ни «нет», - считайте, что в компании я больше не работаю.
   Анна встала, забрала у шефа со стола свою красную папку, предварительно заглянув туда, есть ли там ее документы, и быстрыми шагами направилась к двери.
     - А как же моя встреча с господином Ипатьевым? - глухо спросил шеф.
     - Ему не имеет смысла встречаться с вами, пока вы не согласились с моими предложениями.
      - Нет, Анна Владимировна! – вдруг оживился шеф. - Это не дело! Привезли автора проекта, а он отсиживается у вас в кабинете! Дайте хоть взглянуть нам на него!   
Нажимает кнопку громкой связи.
Анна изумленно поднимает брови.
     -  Господин Ипатьев! Не бойтесь и не прячьтесь, я вас не съем! Не смогли бы вы к нам с Анной Владимировной сейчас подняться? Возможно, вы  переубедите меня и я сдамся на милость победителей!
     - Хорошо, - не удивился Георгий. - Какой номер кабинета?
     - Это этажом выше, там увидите. Ждем!
Анна с интересом смотрит на шефа. Садится на место.
     «Скорее это любопытство, чем заготовка, - подумала Анна. - Или я недооцениваю зловредность шефа?»   
      - Нет, правда, Анна Владимировна! Прятать от нас автора проекта, который поднял бунт на президентском совете, это не справедливо!
Анна не знает, что ответить.
 Дверь открывается, энергичной походкой заходит г-н Ипатьев.
     - Я вас приветствую!- сделав только пару шагов от двери, произнес Георгий. И не на секунду не останавливаясь, как будто бывал в кабинете не один раз, отодвигает стул и садится рядом с Анной.
Анна с трудом сдерживает усмешку.
      - Да, да, здравствуйте! А я думал вы сядете рядом со мной по другую руку!          
       -  Нет, Антон Евграфович, мне рядом с вашим советником сидеть спокойнее. Заодно буду по каверзным вашим вопросам брать у нее совета.             
Анна не выдерживает и фыркает.
Шеф крутит головой.
       - Однако! Ну, уж, тогда позвольте и мне, если понадобится, консультироваться с нефтяным экспертом.
Нажимает кнопку громкой связи. На другом конце никто не отвечает. Шеф нажимает кнопку громкой связи с секретарем.
       - Генриетта Соломоновна! Срочно разыщите нефтяного эксперта и пусть он ко мне зайдет! Нет, пусть бежит рысью! - добавляет он зло.    
      - Хорошо, сейчас разыщу.
        - Если вы меня, уж, знаете, как зовут, представьтесь, пожалуйста.      
        - Георгий Петрович, и я вовсе не нефтяной эксперт.
        -  Да-а? А как же…
Смотрит на Анну, осекается.
         - Простите, а чем вы плотно занимались?
        -  Контролем разработки космической техники. 
Входит запыхавшийся нефтяной эксперт.
        -  Прошу прощения.
     - А вот наш нефтяной эксперт, как он сам выражается, мерз пятнадцать лет в Западной Сибири. Андрей Игнатьевич, я представлю, это г-н Ипатьев Георгий Петрович, автор и разработчик вместе с Аной Владимировной   
альтернативного проекта. И он вовсе, как он сам только что сказал, не нефтяной эксперт. Он специалист по космосу.
     - Да-а? А как же…
     - Да-а! Я тоже так думал.
     - Но я не специалист по космосу, - с насмешкой произносит эксперт. -  Тогда о чем же мы будем разговаривать с…
      - С господином Ипатьевым, - выручает шеф.
      - Вот видите, - улыбается г-н Ипатьев, - вы сказали только одну фразу,
 а у нас уже образовался консенсус, как говорил наш первый президент Союза.  И я так же считаю, что говорить нам не о чем. Точнее, зная ваши твердые убеждения, - бесполезно.
Шеф вопросительно смотрит на эксперта.
У эксперта на лице надменная ухмылка.
     - А скажите честно, г-н Ипатьев, - примирительно говорит шеф, - ну, нет же достаточных обоснований в цифре три миллиона экономии, а?
     - Скажу честно. Нет.
Все с удивлением смотрят на г-на Ипатьева.
     - А что я вам говорил? – радостно вскинулся эксперт. - А вы мне не верили!
     - Постойте, постойте! – в недоумении восклицает шеф. - Ну, как же так? Вы же одна команда! А мой советник настаивает, что есть экономия!
     -  Настаивает зря. Все равно не поверите. – Г-н Ипатьев замолкает на пару секунд. - На самом деле, скажу откровенно, там раза в три больше экономии, чем записано.
     - Так какая все-таки экономия? – настаивает шеф.
     - Вы не верите в три миллиона, - подхватывает мысль Георгия Анна, - зачем же нам надрываться и уверять вас, что там все девять?
Шеф переглядывается с экспертом.
     - У нас нет предмета спора, - надменно заключает эксперт. - Вся экономия высосана из пальца. Разработчик проекта признался.   
      - А где вы заработали звание эксперта? – обращается г-н Ипатьев к эксперту.
     - Вам уже сказал шеф, - в Западной Сибири.
     - В Западной Сибири несколько сотен месторождений, назовите хоть одно.
     - Вам, специалисту по космосу, оно ничего не скажет. Зачем мне попусту тратить на вас время?   
     - Вот видите, Антон Евграфович, и я того же мнения. Опять у нас с вашим экспертом консенсус. Зря вы меня просили подняться.
     - Какой-то странный не о чем у нас разговор, - констатирует шеф. - И вы также обосновывали свои проекты в компании, где вы работали?
     - Я уже говорил вам. Я представитель заказчика. А заказчик, - Министерство обороны. Я добивался от разработчиков, чтобы проекты были обоснованы и соответствовали всем нормативным документам Заказчика.
     - Но, чтобы спорить, надо знать не меньше разработчика? – восклицает шеф.
     - И опять вы правильно мыслите, Антон Евграфович. – констатирует г-н Ипатьев. - По крайней мере, знать надо не меньше.      
     - Так мы о нефтяном проекте будем говорить или не о чем? – недовольно произносит эксперт.
      - Если бы вы, г-н нефтяной эксперт, - с улыбкой обращается г-н Ипатьев, - сказали бы мне на каких месторождениях вы добывали нефть, я бы назвал основные породы этих месторождений. А если бы я попросил бы вас их назвать, вы не смогли бы этого сделать. Это больно ударило бы по вашему авторитету в компании.
     К шефу. - Так что, продолжайте верить своему нефтяному эксперту. А нас, - увольте.
      К Анне.  - Пойдем, Аннушка, нас ждут большие дела!
 Анна и Георгий дружно встают и уходят.
Эксперт играет желваками на лице.
Шеф странно смотрит на эксперта.
В кабинете Анны улыбающийся Георгий помогает ей надеть плащ.
     - Ну, как твой второй раунд?
      - Собака на сене! Сам не живет и не дает жить другим!
      - Ну, да! Жить нужно так, чтобы не повадно было жить другим! Не все так страшно, Анна, еще не вечер!
Анна сует в руки Георгию свой портфельчик, тащит его из кабинета.
     - Едем домой из этого чумного дома!
   Когда проезжали мимо охранника, тот вскинулся.
     - А пропуск на господина, вы же обещали, Анна Владимировна!
     - Саша, мы очень спешим! - наступала на него Анна.
     - Ну ладно, уж, - улыбаясь, ответил охранник, - проезжайте!
   Выехав на шоссе, Анна скоро занялась привычным для нее слаломом на дороге, чуть подрезая обгоняемые машины, она вырывала из уст их хозяев сначала нецензурные проклятья, которые тотчас сменялись ласковым «матерком» с междометиями восхищения, когда водители видели, кто так мастерски на грани фола* их обходит.
      
     *Фол - нечестная игра, англ.               

От такой езды у Георгия захолодело под ложечкой, у него просто не укладывалось в голове, что такая езда может быть обычным делом для водителя.
   С облегчением выходя из машины у дома, Георгий укоризненно посмотрел на Анну.
     - Спасибо, дорогой, что не сделал мне замечания. По другому ездить не умею.
   За кофе, кратко пересказывая встречу с шефом, Анна пожаловалась Георгию:
     - Я прямо шефу так и сказала, что чувствую себя дурехой оттого, что не понимаю причины отказа сотрудничать с нами.
     - Твой «Граф» не верит в успех реализации проекта и мне не надо было ехать к тебе.
     - Понимаешь, предложение перевести деньги на его счет он может принять только от меня.                Но он этого не сделал, - констатировала Анна, - либо он действительно не верит в экономию, либо у него какие-то основания, о которых я не догадываюсь.
   Они помолчали, пытаясь каждый по-своему осмыслить результаты нового раунда.
     - Ну и черт с ним! – подытожил Георгий.  Главное, - выстроенный твой проект. Его не покачнул ни шеф, ни его эксперт. Я верю, что он будет привлекателен и для англичан. Сажусь на телефон и пробиваюсь на переговоры с фирмами. Анна, свари, пожалуйста, еще кофе и будь в готовности номер один!

   За кофе они в который раз поспорили об эффективности технологии по реанимации скважин; обсудили документы Гафара с таблицами дебита за последние пять лет до закрытия; прикинули производительность скважин в течение пяти лет после реанимации.
              - Анна, переваривая всю информацию после твоих переговоров с шефом, прихожу к выводу: первое, чего бы мы не представили, - шефа мы не пробьем! Второе, у нас практически нет данных по эффективности английской технологии. Во всех документах, которые я видел, она в большой степени зависит от породы пластов.
     - Я и раньше не настаивала, а сейчас тем более. У нас остаются только таблицы Гафара, - производительность скважин за пять лет до закрытия. Мы не обладаем статистикой по внедрению этих технологий на скважинах подобных нашим. – сказала Анна. - Возможны всякие пробуксовки, такое, с чем никто пока не встречался. Уж лучше потом радоваться не предсказанным хорошим показателям, чем печалится по поводу не оправдавшихся надежд!
      - А ты знаешь, чему я радуюсь? – поднял на Анну глаза улыбающийся Георгий. 
      -  Неужели в нашей ситуации есть повод?
      - Ты, Анна, удивительная женщина, - с удовольствием причмокивая кофе, нежно смотрел на нее Георгий. - У тебя начисто отсутствует женская врожденная способность цепляться за несущественные мелочи. А какой нюх на стержневые направления! И уж тут ты не пропустишь, если что-то недостаточно обосновано.   
      - Спасибо, милый, но пока это мало нам помогает.
  - Серьезный спорщик, ничего не скажешь, редко встречал подобных среди лысых и убеленных сединами докторов наук во всяких ведущих институтах.
С такой поддержкой на переговорах можно быть уверенным, что «лапшу с ушей» потом снимать не придется. Вот только…
       - А тут все-таки нашел изъян! - с улыбкой взглянула на Георгия Анна.
     - Обладаешь ли ты, Анна, осторожностью, коварством, способностью расставлять капканы, ведь когда идет вопрос о десятках миллионах долларах, здесь не бывает запрещенных приемов!
   Да, вот еще, за самым малым дело стало, сами переговоры не состыковываются! Где эти так необходимые мистеры и сеньоры, чтоб им... Ждать в безделье - хуже не бывает!
В комнате звонит телефон.
    - Сиди, - поднимает ладонь Анна   
 Выходит в комнату.

З в о н о к  П е т р а.
     - Я слушаю.
      - Анна Владимировна, добрый вечер!  Звонит Петр, сын Георгия.
      - А-а, узнала по голосу, слушаю тебя, Петр.
Смотрит на прикрытые раздвижные створки, подходит к балконной двери.
      - Как твои дела? - тихо спрашивает, прикрывая трубку.
     - У меня все нормально, надеюсь, у вас тоже! У меня к вам сообщение.  Звонила домой врач из поликлиники, где наблюдается папа. Врач просила папу ей перезвонить и сообщить, соблюдает ли он ее рекомендации. К своему здоровью отец относится…  плохо. У меня все. Передайте ему, пожалуйста. 
     - Да, да, конечно, передам, непременно!  Петр, как у тебя…               
Частые гудки…
Анна стоит с телефоном задумавшись.
     «Как бы это поделикатнее сделать?»

Р а с т е р я н н о с т ь  и  и с п у г  А н н ы               
Кабинет. Анна сидит за компьютером. На экране высвечивает их альтернативный проект. Какое-то смутное, непонятное чувство тревоги нарастает в душе. Анна откинулась в кресле и закрыла глаза. И потихоньку все начало успокаиваться и выстраиваться в какой-то определенный порядок, по крайней мере, мысли уже не лезли друг на друга, перестали друг друга перебивать, становились четкими и понятными, подчиняясь неслышимым командам.
   «Что же все-таки произошло? Почему ее охватило непонятное волнение и даже боязнь?» - Анна не могла понять. Единственное, что она понимала, это то, что вдруг содрогнулось то здание, которое она так мучительно долго возводила, кропотливо надстраивая этаж за этажом. А она, самоуверенная дуреха, считала свой дом уже достаточно надежным. Она сейчас уже в нем жила, и она еще будет возводить каждый год, каждый месяц, каждую неделю, каждый день, пока... пока...
Она не могла ответить даже себе на этот не раз возникавший вопрос: как долго ей придется его строить. Она знала, что еще очень долго. Еще не видно в ближайшем будущем конца завершения. Но зато с каждым этажом ей открывались новые горизонты ее возможностей, ее практических возможностей, которыми она могла пользоваться теперь всегда.
Сначала бесплатно обедать в весьма приличной столовой, а теперь - в ресторане для руководства; сначала ходить в убогий бассейн и открытый, только когда позволяла погода, теннисный корт, а теперь - в элитный спортивный комплекс с прекрасным бассейном, шикарными спортивными площадками под крышей, с зеркальными тренажерными залами, пользоваться услугами массажистов и парикмахеров.
  Сначала бесплатно отдыхать в задрипанных номерах захолустных домов отдыха, а теперь - в уютных двухэтажных коттеджах в Снегирях,* где не раз она видела всяких партийных лидеров и известных Думцев, или в Завидовских** новых коттеджах, где соседствовала с работниками Правительственного аппарата.

     *Управление делами Президента. 
     **Управление делами дипломатического корпуса.

И если раньше за счастье почитала выезжать за полцены в Болгарию, останавливаясь в трехзвездочных отелях, то сейчас уже останавливается только в пятизвездочных - в Пальма де Майорке, Тенерифе, Бали;
 И если всего шесть лет назад с тоской приходилось смотреть на жалкий остаток денег за десять дней до получки, то теперь она рассчитывается исключительно платиновой картой*** в самых модных иностранных магазинах и крупных супермаркетах.      

     ***Принятая во всем мире форма оплаты, когда на восполняемом счету кредитной карточки находится от пяти до десяти тысяч долларов.

   А еще душу греет пусть пока маленький счет в лондонском банке на «черный день», которого хватит на «белый хлеб с маслом» на ближайшие пять лет жизни в России. Пока.
И каждый надстроенный ею этаж открывал ей все более захватывающие перспективы и возвышал ее над унизительным быдлом, в которое она попала после того, как осталась одна с Наткой и престарелыми больными родителями. Она знала, что счастья, как и радости, всегда не хватало на всех, и она спешила.
И вдруг здание содрогнулось. И это случилось только сейчас, но напугало ее так сильно, что она не сможет теперь жить спокойно, жить, как жила раньше, не сможет от всего этого просто отмахнуться.
И главное, она не сможет так, как раньше, педантично кирпичик за кирпичиком возводить свое здание. Она чувствовала, что случившееся начинает затрагивать само ее существование. Она пока не понимала, что ей делать: надо ли воспринимать первые содрогания с полной уверенностью, что ничего плохого не может произойти или немедленно надо предпринимать меры по укреплению ее творения. Или, взяв только самое ценное, бежать, быстрее бежать подальше, пока не накрыло ее под развалинами.
А может лучше отыскать причину и попробовать оценить, насколько она серьезна, и можно ли с ней бороться?
   «Спокойно, только спокойно! Главное не спеша разобраться. Она сможет все понять! Она сможет все расставить по своим местам и оценить произошедшие вдруг изменения, а потом уж действовать. Это она умеет и сделает, как надо!»
   Еще вчера все было таким привычным, устроенным, понятным, предсказуемым. И был Георгий. Что же произошло сегодня? Так с чего же начались ее волнения и это непривычная неуверенность в себе? Нет, в себе она по-прежнему уверена! Но эта непредсказуемость обступивших ее событий! Так, так... Неужели с этих дурацких восьми листочков? Не может быть! Эти листочки - следствие. Ха, ничего себе - следствие... это что же...  листики стоят только экономии на три миллиона долларов? А прибыль? Ничего себе следствие!
 Да, но еще вчера было ее Заключение, строго обоснованное, хорошо просчитанное, позволяющее скорректировать технико-экономическое обоснование, уменьшить финансовые риски, правильно организовать финансовые вложения и благодаря ее предложениям выйти на окупаемость всего проекта на четыре года вместо пяти лет, определенных руководством компании. А показать, какая прибыль ждет компанию от ее предложений, - это она умеет, это ее хлеб! Тут уж, она расписала!
И завяжи она весь этот проект грамотно в юридическом плане, а она не сомневалась в своих способностях, и добейся она выполнения всего проекта в установленные сроки, а у нее не забалуешь, - и тогда ее счет возрастет еще на такую желанную единицу с пятью нулями!   Ведь успокаивал ее шеф, что этот вопрос согласовал с самим Председателем... И тогда уж точно быть ей первым вице-президентом, а может...               
И это... и это, пожалуй, не равносильно возведению очередного этажа ее дома. Это... это, как все равно, переехать из обшарпанной коммуналки в шикарную просторную, светлую квартиру в элитном доме, где каждый метр, из ста двадцати общей площади, стоит не менее пяти тысяч долларов! Пожалуй, желаемая должность первый «вице»  - это тоже слуга. Президент – вот, когда она смогла бы, наконец, перевести дыхание. Вот когда она смогла бы, пожалуй, окончательно забыть про жгучее, как удар хлыста, позорное клеймо - быдло. Только тогда она сможет остановиться, завершив свой многолетний и такой изнурительный марафон наверх! Только тогда закончится эта чертова игра, по понятным для нее правилам, когда результат каждого тайма должен быть обязательно в ее пользу!
   Да, еще вчера она была уверена в себе. Ну и что - Совет, ей не привыкать докладывать и защищать свою позицию. Она же еще вчера знала, что ее ожидает и была спокойна. И тут восемь этих дурацких листочков!
   А что же все-таки в осадке? В первом варианте, если пойдет все в соответствии с ее технико-экономическим обоснованием и Заключением, - титанический труд без продыха, - все пять лет и плюс сто тысяч на ее счет. Плюс, если шеф сдержит обещание, - должность первого вице-президента. Во втором, - прямо сейчас, как уверяет Георгий, верных три миллиона, а если это случится у нее будет крупная премия.
Черт с ними с этими миллионами, это еще курочка в гнезде! Нет, не то! Пошла по кругу. Это все-таки следствие! Где же причина? Да, но эти фиговые восемь листочков нарушили ее выстроенную схему, ожидаемую и направляемую ею реакцию руководства...
   Постой, постой, так это ее любимый устроил ей сумасшедший день?! Так это он, грубо, не спросив ее разрешения, начал играть по своим правилам, которые она не понимала и, конечно, она единственная на поле выглядела идиоткой! Да что там, ей пришлось уйти с поля! Хуже! Ее удалили, под улюлюканье участников и зрителей!»
   У Анны во многих местах по телу пошел нервный зуд. Ей пришлось немедленно растирать ноги, руки, шею, грудь, потереться спиной о кресло,- до того было нестерпимо и противно!
   Волны удушья вдруг начали накатываться на нее. Анна, не узнавая себя, вскочила, попыталась унять все ходьбой, потом поняла, что ей не справиться, выскочила в столовую, открыла бар, налила полрюмки коньяка и залпом выпила. Хорошо, что Георгий был в другой комнате и смотрел телевизор. Анна вернулась в кабинет, села в кресло, но волнение не проходило, расслабление - тоже. С ужасом она вдруг почувствовала, как что-то отвратительное начало заползать к ней в душу. От страха она оцепенела. Анна понимала, что нельзя «это» туда впускать, что потом будет поздно, но что она могла поделать! В отчаянии она откинула голову, закрыла глаза и застонала. А «это» вползало незаметно, тихо, бесшумно, как умеет делать только мерзкая, скользкая, страшная тварь. Ну как же ей было плохо!
   «Георгий!» -  зовя на помощь, вдруг вырвалось само собой у Анны. Это любимое имя ударило по морде уже заглянувшей в ее душу твари и отбросило ее!
     - Что-нибудь непонятно? - спросил вошедший Георгий, обнимая ее за плечи, прижимаясь своей щекой к ее щеке и глядя на дисплей компьютера. - Так ты еще на первом листе? Решила еще раз критически просмотреть? - изумился он.
     - Я... я вернулась к началу, - соврала Анна.
     - Так может, обсудим твои сомнения? - предложил Георгий.
     - Нет, дай я почитаю кое-что... еще раз, - опять соврала Анна.
     - Ну, ну! Да не усложняй, Анна, все будет по-твоему, только с большим эффектом! - и Георгий поцеловал ее в щеку. - Позовешь, если что, - и также спокойно вышел.
   О, чудо! И сразу никакого волненья и страха! И зуд противный пропал! И теплота Георгия со щеки перешла в голову, успокоила грудь, стала заполнять все тело. Язык стал влажным, горло перестало першить и сдавливать. Ее тело стало наливаться прежней силой, Анна почувствовала уверенность и какое-то хорошее предчувствие! А главное... главное... она прислушалась к себе... вместе с теплотой по всему телу разливалась благодарность к этому отзывчивому, чуткому человеку, который вот так просто пришел, обнял, поцеловал, успокоил и справился с этой мерзкой гадиной, против которой Анна была бессильна!
   «О-о-о, что было бы, если бы «это» заползло бы к ней в душу и поселилась бы там! Там, где совсем недавно расцвел такой нежный, такой слабый, такой незащищенный цветок зародившихся чувств к ее любимому человеку. Как легко этой твари было бы расправиться с ее любовью! И что тогда Анна без нее? Чего она стоит без любимого человека! Зачем ей тогда своя игра? Будет ли она рада достигнутой желанной цели? И нужна ли ей без него верхняя ступенька ее послужной лестницы? Какой-то счет на 25-the Old Broad Street!
   Как же так? - вдруг ужаснулась она. Какого черта? Не останавливаться же ей, когда до вершины, может быть, всего один шаг? А будущее Натки, которое она прочно связала со своей целью? И сможет ли она теперь достроить свое здание вместе с любимым человеком, когда он вмешался в его завершение? Не повторится ли снова Вавилон?*               

     *Разрушение Вавилонской башни, из-за смешения языков строителей и не понимания друг друга потомками Ноя.

Постой, остынь, не торопись! А с чего это она решила, что надо выбирать «или-или»? Ну и что, если правила игры сейчас устанавливает Георгий, разве цели у них не совпадают? Ах, во, оказывается, в чем дело!   
Ну, спасибо, вот теперь стало ясно. Она всю жизнь была игроком! Она делала игру! А теперь она только ассистирует, подыгрывает, и она не может с этим смириться! Но она же не запасной игрок на скамейке! Разве ж она выбывает из игры? Ну и что, если финальную, самую стервозную часть игры взялся лидировать любимый ей человек, ведь все запрещенные приемы, все пинки, все удары тогда обрушатся на него!   
Так он же сознательно прорывается впереди нее в этом чертовом регби, чтобы ей синяков и травм досталось бы меньше! Ее любимый сам отказался от плодов победы в ее пользу! Какая же она тупая! Как же долго до нее доходит! Она сейчас только это начинает понимать! Но все равно в ней что-то противится, мешает отдать роль разыгрывающего лидера, делающего саму игру.
   Так было всегда до Георгия, так было много, много раз! И какое имеет значение, что у нее были травмы, что ей было больно! Она научилась за эти годы держать удары! Зато она знала, что каждое набранное очко позволяет ей подниматься по такой крутой, такой ощутимой лестнице - «табеле о рангах».
   Неужели она не может сейчас довериться любимому мужчине? Может в этом и есть ее дурость?
   Действительно! Как это она, привыкшая играть лидером только сама, финальную самую ответственную игру может доверить какому-то… ну, ну, поосторожнее! Опять ее заносить стало! Не какому-то, а любимому, а значит, -  можно! Любить – значит жить жизнью того, кого любишь, так, вроде, сказал какой-то классик.*

     * Л. Н. Толстой.               

 Опять надо подстраиваться под мужское начало. Отвыкла она, вот что. Поэтому и не представляет, что же ей надо делать. А ведь как приятно, как спокойно находится в его объятьях! А здесь, в этой сволочной игре, она не может ему довериться! Да, видимо, придется. К тому же, оказывается, он не плохой игрок! Да, он ее стоит! Ох, какого же она о себе высокого мнения! А, может, она ему и в подметки не годится! Нет, вот этого не может быть, это уж она точно знает! Итак, если хочет его иметь в партнерах, лучше уступить.
И, конечно, внимательно смотреть за его финальной игрой и подыгрывать ему.
Все, наконец-то все встало на свои места. Она не будет ему мешать. И потом, - по его действиям видна опытность и хватка. Решено, играй, мой любимый!  Я рядом! Мы должны вместе выиграть!
А вдруг... а вдруг какой-нибудь не предвиденный форс-мажор?**

     **Событие, которое не может быть предусмотрено или предотвращено, ни устранено какими-либо мероприятиями.

Это же игра не в какой-нибудь цивилизованной старушке Англии, а в залихватской непредсказуемой блуднице России, которая уже не один раз промотала все родительское состояние. Вот и теперь возвратилась к отчему очагу в рубище, в коростах, пахнущая свиньями и хлевом и снова умоляет простить ее, и снова принять в семью. И, похоже, ее снова примут в объятья, и она получит прощенье за прошлые грехи. Ее отмоют, оденут, накормят. Но где гарантия, что ее вновь не попутает блуд?»
   Анна решительно встала и возбужденно заходила по комнате.                «Даже если случится что-то непредвиденное, с такой моральной поддержкой, с таким любимым человеком - она не пропадет! Это он - сейчас самый прочный фундамент ее здания, на котором должно все держаться и от которого все должно строиться».
   Она легкой походкой подошла к Георгию, села рядом с ним, обняла его.
     - Что смотрим?
     - Да так, детектив какой-то. Соревнуюсь с инспектором в логике.
     - Ну и как? - поинтересовалась Анна.               
     - Да дивлюсь порой, какими окольными путями, как педантично и осторожно он идет к истине, когда можно продраться напрямик.   
     - Что ты от него хочешь, Георгий, - серьезно сказала Анна, - ведь он цивилизованный человек, европеец, француз, наконец, в нем течет кровь Людовика... в общем, какого-то Людовика...
     - А я кто же? - изумился ее логике Георгий.
     - А ты, Георгий, русский, полуазиат, в тебе играет кровь дикарей степных кочевников, кровь черни, грабившей по большим дорогам во времена Великой Смуты.
  Георгий смотрел на Анну и хлопал глазами.
     - Да, Анна, ход мысли и твоей логики непредсказуем, ты мыслишь образами, а это на ступень выше дедукции, поэтому с тобой тяжело тягаться и мужикам, - наконец, нашел что сказать Георгий.
   Потом они вместе прочитали его заключение, составили таблицу стратегии освоения месторождения, по его настоянию. И по настоянию Анны подкорректировали бизнес-план по новым данным, проконсультировавшись с Филипом Котляром.*

     *Филип Котляр - профессор маркетинга Северо - Западного университета США, написавший много книг по маркетингу и менеджменту.

   - Не пугайся, Анна, по крупному, я прикинул затраты, тебе останется только уточнить.   
     - А это что такое? - показала Анна в Таблице Георгия на пустую графу.
     - А это полк Боброка!   
     - Это что еще за полк? Какого еще Боброка? - испугалась Анна, раскрыв широко глаза.
    - Ну как же, - оправдывался Георгий, - того самого князя, кто решил исход эпохального для России сражения в Куликовской битве русских полков во главе с князем Дмитрием Донским. Анна, да это когда разбили Мамая.
   Георгий достал какую-то обтрепанную тетрадь. Полистал.
     - Вот, смотри.
   Анна увидела несколько таблиц характеристик нефтеперерабатывающих заводов и аккуратно подклеенный факс с калькуляцией одного из них.
     - Вот он, такой или похожий факс тебе должен прийти сегодня-завтра.
     - Да нефтеперерабатывающего завода вообще нет в нашем технико-экономическом обосновании! - почти завопила Анна.
     - Плохо! А почему? Надо, хотя бы обозначить перспективу развития. Неужели не ясно, что выгоднее перерабатывать такую легкую нефть в бензин и продавать последний, чем гнать на продажу нефть? Тем обиднее смешивать ее с тяжелыми нефтями, когда она идет по трубопроводу по всей России.
   Анна некоторое время молчала, потом встряхнулась.
     - Ой, а я об этом как-то не подумала, - подкупающе произнесла она. - Георгий, знал бы ты какого здоровья мне стоило выбить согласие раскошелиться наших толстосумов, Совет директоров, на наш нефтяной проект, когда представилась возможность вложить прибыль компании в новое направление! А ты еще про какой-то завод! Ну я поняла, - это на перспективу.
 Ладно, слушай, я тебе расскажу историю про свою первую любовь. Самую, самую первую.