4. Честность или предательство?

       ЧАСТЬ 4. Честность или предательство?
   
     В первый класс я пошла с радостью, очень хотела учиться, потому что в 33 школе учились подружки с нашего двора. Моя первая учительница – Мария Степановна Кулешова, суровая, я не помню, чтобы она улыбалась.  Меня посадили за парту в первом ряду, около окна, вместе с «противным» мальчишкой - Пашкой Григорьевым.

    Всё было впервые, и моя первая драка за отстаивание справедливости, которая началась из-за моей первой отметки. Учительница, перепутав нас, подписала мою тетрадь Пашкиной фамилией, и наоборот, его тетрадь с отметкой «три» выдали мне, а моя настоящая «пять» досталась ему.  Естественно, эта нечестность мне не понравилась, я подняла руку и попросила поменять тетради, но Мария Степановна махнула рукой и сказала, чтобы мы продолжили дальше писать новые буквы. Мне не хотелось продолжить писать в этой тетраде, я понимала, что тогда эта отметка будет моей навсегда. Конечно, я стала отбирать свою заслуженную отметку, но Пашка не хотел отдавать, и эта борьба закончилась порванными тетрадками и взаимными ударами портфелями. 

      Моя мама меня не поддержала, сказав, что нужно было продолжить новую тему изучать, а отметка это не столь важно, учительница увидела бы разницу и исправила свою ошибку было бы видно, а так ты ничего не доказала.

     Но я продолжала твердить, что это же «нечестно, «несправедливо», «неправильно».  И эти нравственные истины, крепко воспитанные в нашем дворе, мешали мне и прошли через все школьные годы, а при последующих жизненные события, превратились в принципиальность.
      
      Следующим проявлением моей, наверное, ненужной честности оказалось, почти трагическим. Когда я училась в третьем классе, Мария Степановна попросила учеников честно признаться, кто совершило какой-то плохой поступк в классе, никто не сознавался, тогда я подошла на перемене к учительнице и честно рассказала, что видела и назвала фамилию девочки. Затем учительница перед всем классом похвалила мой честный поступок, назвала достойным поведением октябрёнка
 
      На следующий день ученики всего класса перестали со мной разговаривать, обозвав меня «предателем», «стукачом», а девочка, фамилию которой я назвала, испачкала кляксами мои тетради, разливая чернильницу. Мальчишки, которые из детского дома, объяснили мне, что бывает за стукачество.  Мне было так обидно, я так плакала.

      На следующий день, подойдя к школе, не смогла пересилить себя открыть дверь. Я не знала как вести себя, родителям рассказывать нельзя, понимала, что в классе меня будут унижать, и я пошла куда глаза глядят- в противоположную от школы сторону. День был какой-то пасмурный, я добрела до Амура, удивилась, что река зимой не ледяная, а вся покрыта снегом. Мой класс учился во вторую смену, поэтому вечерело, солнце немного просвечивало за Амуром.

      Кажется, конец февраля был, когда снег не пышный, а крупинками, и валенки не проваливаются в сугроб, а ломают ледяную корочку. К берегу реки пройти трудно, везде большие сугробы. Людей в парке не было, я сидела на заснеженной скамейке, пыталась понять, где «честность», а где «нечестность», и, что такое «предательство». Конечно, кроме обиды и слёз, никаких рассуждений о дальнейшей жизни в школе не приходили.

      Возникла только одна мысль, сесть в сугроб и замёрзнуть, чтобы потом всем было стыдно, и они пожалели бы о случившимся, им было бы меня жаль. Но никак не "умиралось", было холодно, я пыталась даже есть снег, потом решила лечь и уснуть навсегда, тоже не получалось, и я подумала, а, возможно, где-то слышала, что, если не дышать, тогда человек быстро умирает.

      Становилось страшно, быстро темнело, но никак не умирала. Стала думать про маму, что она плакать будет, но я уже расхотела умирать по-настоящему, а решила умирать понарошку, вроде как-то не полностью, потом проснуться и ожить.
   
     Как добралась до своего дома, не помню. Какая-то женщина меня тащила за рукав шубы, кричала на меня, растирала снегом лицо, наверное, она привела меня домой или автобусом привезла. Пришлось родителям рассказать.
 
      На следующий день я в школу не пошла, мама сказала, чтобы уроки дома делала. Закончилось эта история детской больницей, лежала там долго, мне приносили альбомы, цветные карандаши я стала много рисовать, врачи говорили, что художником станет, а я сказала, что хочу быть учительницей, буду учеников любить и учить рисованию.

       Из окна палаты я впервые увидела ледоход, как пошёл Амур, как плыли льдины, громоздились друг на друга, а цвет воды - такой темно-зеленый.  Вернулась в школу весной, в классе как будто ничего не происходило, всё забылось, но я не забыла.

     (Продолжение следует)