Глава 63. Тот, кто грустит даже когда смеётся

Школьный коридор, обычно бурлящий и шумный, как разворошенный улей, сегодня казался Вере особенно утомительным. Голоса, смех, топот ног, скрип обуви – всё это сливалось в единый, раздражающий шум, от которого хотелось сбежать. Но сегодня её внимание зацепилось за нечто иное, нечто, выбивающееся из этого хаоса, словно одинокий цветок, пробившийся сквозь трещину в асфальте. Это был мальчик, на год младше её, которого она раньше как будто не замечала, как будто он был невидимкой, растворившимся в серой массе школьников.
Звали его Владислав. У него было светлое каре, обрамлявшее смазливое лицо, которое, однако, казалось каким-то печальным, отстранённым и словно покрытым тонким слоем пыли, словно он нес на себе печать какой-то невыразимой грусти. Его нос-картошкой, слегка вздернутый и забавный, придавал ему неожиданную изюминку, словно легкая усмешка, контрастирующая с его общим выражением. Он стоял у окна, не один, а в окружении нескольких ребят. Они что-то оживлённо обсуждали, смеялись, толкали друг друга, но Владислав, казалось, оставался в стороне от общего веселья. Он смотрел в окно, на проплывающие облака, и его взгляд был таким же апатичным и отрешённым, как обычно. Его движения были медленными, словно каждое действие требовало огромных усилий, словно он был куклой, которой лень двигать руками и ногами. Он был молчалив, словно его слова были слишком ценными, чтобы тратить их попусту, словно он был хранителем каких-то тайных знаний, которые нельзя было доверить кому попало.
Вера, которая вечно куда-то спешила, не могла оторвать от него взгляд. Она всегда была внимательной к деталям, и Владислав был чем-то другим, чем-то, что заставляло её забыть обо всем вокруг. Он словно был из другого мира, из другого измерения. В их школе, где все казалось громким, ярким и энергичным, Владислав был исключением, темным пятном на светлом фоне. Все всегда куда-то спешили, громко разговаривали, смеялись, спорили, а он был другим. Тихим, словно он был призраком, наблюдающим за жизнью со стороны. “Он как будто не отсюда,” - подумала Вера, невольно замедляя шаг. “Словно он потерялся, и никто не может ему помочь, словно ему нужен маяк, который поможет ему найти свой путь.” Она почувствовала странное сочувствие к нему, почти инстинктивное желание подойти и спросить, все ли с ним в порядке.
Вера наблюдала за ним несколько дней. Она видела его и в одиночестве, и в компании друзей. Он не всегда был с гитарой. Иногда он просто сидел на скамейке в коридоре, листал учебник, или смотрел в окно. Даже в окружении друзей он казался одиноким, словно его печаль была чем-то, что он не мог разделить с другими. “Почему он такой?” - думала Вера. “Почему он всегда такой грустный, даже когда смеется?” Она заметила, что иногда он играл на гитаре, но никогда не пел. Его пальцы, длинные и гибкие, ловко бегали по струнам, извлекая из инструмента тихие, меланхоличные мелодии, которые казались эхом его внутреннего мира. “Может, он просто скучает?” - подумала Вера. “Или ему действительно нравится эта музыка? Может быть, это единственный способ выразить то, что он не может сказать словами?” Но так и не понимала.
Постепенно, как будто сама собой, между ними завязалась странная дружба, связь, которую трудно было описать словами. Не понятно, были ли они друзьями или их связывало лишь общее дело, лишь общий интерес, лишь общая потребность в музыке. Но они проводили время вместе. Вера, эмпатичная, словно губка, впитывала его переживания и чувства, стараясь оказать ему поддержку, которую он никогда не просил, и которая, как ей казалось, была ему ненужна. Иногда она казалась людям влюбленной в него, хотя это было лишь её сопереживание, её желание помочь. Она пела, и он играл, и они создавали музыку, которая была намного глубже, чем просто сочетание нот и слов. Иногда они молчали, и их молчание было таким же значимым, как и их разговоры. Иногда они смеялись, и их смех был таким же искренним, как и их печаль. Иногда они не говорили месяцами, и их молчание не означало разрыва, а лишь передышку, паузу между нотами их общей мелодии.
Но одно их точно связывало – музыка.
И вот, сейчас, смотря на Владислава, играющего на гитаре в углу школьного актового зала, Вера почувствовала, как тихое волнение перерастает в тревогу, с желанием понять его, его молчание, его печаль.