С чего бы?

Промокшая до венозной паутины листва лишила возможности ориентироваться по шорохам. Надежда сцапать неосторожную полевку утекла. Как просочились сквозь поредевшую пасть годы славной охоты, когда набеги на колхозную овчарню были столь же привычными, сколь и сытными.
В животе урчало. Серый свернулся калачиком, и звук вроде бы стал тише.  «В стае все же лучше- хоть какая кость да обломится» - и волк задремал.

На пустой желудок ничего приличного не приснится. Сторожу Митрохе грезились тощие бараны с зубами, стесанными до корней, комбайнеру Климу – порванный приводной ремень. Отставному вожаку стаи все чаще виделась огромная лосиная ляжка. Она, опираясь на вытертую местами голень, прислоняясь к каждой второй березе, едва ковыляла по знакомому с детства мелятнику и словно звала за собой. Серый впадал в ступор. Не рвался догнать и впиться в сочный огузок. Оцепеневший, он пожирал взглядом обворожительную плоть и веровал в существование Шамбалы, упомянутой в роковую минуту отставшим от группы туристом.

В этот раз ляжка споткнулась о корни дикой рябины и рухнула серому под нос. Искушение было столь велико и так бесстыдно красноречиво, что волчара на миг потерял сознание, а придя в себя, ощутил головокружение и сладостное томление во всем исхудавшем теле, кроме хвоста. Некогда гордый и пушистый прут давно потерял способность чему-либо удивляться и безучастно тащился за хозяином, скорее по привычке, нежели с целью доказать окружающим целесообразность своего существования.
 
То ли чавканье, то ли чмокание вторглось в суровую тишину. От этих непристойных звуков нагота осеннего леса отдавала вульгарщиной и беспробудной тоской.

«Неужто это я?» - серый непроизвольно облизнулся.
 
Но нет: потрескавшиеся, перепачканные мертвой хвоей губы свидетельствовали об обратном.
 
Чмоканье нарастало. Смачное, с вызовом. Будто заигравшийся щенок, растолкав собратьев, терзает материнскую грудь.

Волк проснулся. Прижав уши, прислушался. Паскудство и впрямь явственно доносилось из-за зарослей ежевики. Серый на полусогнутых подкрался.

-  Так это ты

Старая сука не обратила внимание на приветствие и продолжила вылизывать под хвостом.

-  А я-то думал

-  Что ты думал? – дворняга оторвалась от увлекательного занятия только чтобы задать вопрос.

-  Не важно. Сыро сегодня.

-  Ничего удивительного. Пост на дворе. Слыхал, нехристь?

-  Небось, - серый опять непроизвольно облизнулся, - А я-то думал…