Легенды прошлого. Дебора Пантофель-Нечецкая

Недавно исполнилось 120 лет со дня рождения Деборы Яковлевны ПАНТОФЕЛЬ-НЕЧЕЦКОЙ.

"Я с детства ранен Пантофелью-Нечецкой. Только женщины могут спеть про розу и взор прекрасным женским голосом. Только музыка родит музыку. И немного жизни. О Боже мой, дай прозвенеть и сказать золотые слова и в сердца вечно и сладко запасть" - так написал один из героев московского литературно-художественного андеграунда 1970-х, что косвенно говорит о том, каким особенным, "прозвеневшим" и "сладко запавшим" явлением в искусстве была для многих людей нескольких поколений Дебора Пантофель-Нечецкая.

Напрямую же об этом рассказывают многие факты и легенды, давно ставшие историей отечественного вокального искусства.
Из них, вероятно, наиболее известный тот, что именно для этой певицы и в тесном сотрудничестве с ней композитор Рейнгольд Глиэр написал свой знаменитый Концерт для колоратурного сопрано с оркестром (1943) и ей посвятил это сочинение. Или что именно её голосом поёт героиня популярного и любимого несколькими поколениями зрителей фильма "Антон Иванович сердится".
Может быть, чуть менее известный, но яркий и красноречивый, такой эпизод её биографии, тоже оставшийся в истории: когда Дебора Яковлевна, окончившая музыкальный техникум в родном Омске, приехала поступать в Ленинградскую консерваторию, то после предварительного прослушивания, на котором она спела арию Шемаханской царицы, к ней подошёл знаменитый композитор и тогдашний ректор консерватории Александр Константинович Глазунов со словами: "Конкурса вам петь не нужно - вы приняты".

А при всём том, её путь с самого начала не был лёгким, радости и испытания шли рука об руку.
В консерватории Пантофель зачислили в класс знаменитой колоратурной певицы начала века Евгении Бронской. Для Деборы это было счастьем. Позже она говорила, что Бронская дала её голосу "такой простор", о каком она даже не мечтала. Но жилось ей в эти годы непросто. Её отец был гравером и держал мастерскую, т.е. был в статусе кустаря-одиночки и лишенца, и его дочь, учась в консерватории, не имела права на стипендию и общежитие. Выручало хорошее образование: музыкальный техникум до этого Дебора окончила как пианистка и как певица. И после занятий в консерватории она бежала на макаронную фабрику, чтобы аккомпанировать в рабочем клубе "Синяя блуза", а то ещё приходилось подвизаться тапёршей в "синема".

И по окончании консерватории, она вовсе не оказалась на сцене столичного театра.
Зато в этот период к ней пришло другое счастье - большое и настоящее.
Приехав в родной Омск на каникулы, Дебора познакомилась с благородным красавцем, инженером Давидом Нечецким, который сделал ей предложение и подарил рояль.
Это была удивительная история любви - прекрасная и трагичная. Став женой Нечецкого, она поехала с ним в Новосибирск, где он принимал участие в строительстве оперного театра, а она пела в спектаклях местного театра музкомедии. Там его успели арестовать как "врага", затем выпустили, после чего они переехали в Свердловск и Пантофель-Нечецкая стала артисткой Свердловской оперы и тоже была этим счастлива. Дебютировала партией Джильды, затем были Розина, Лакме, Джульетта, Виолетта. Совсем скоро её уже "рвали на части" - спектакли, концерты, выступления на радио, гастроли с театром... Любящий муж старался оградить её ото всех бытовых хлопот, заботился о доме, о маленьком сыне и говорил ей: "Никаких посторонних забот - твоё дело петь!"

Но вскоре случилась беда. Здоровье мужа было подорвано, он тяжело заболел и умер, буквально истаяв у неё на глазах.
Когда-то, в самом начале своей любви, они дали друг другу клятву "лебединой верности" - если один умрёт, то другой последует за ним. После похорон любимого, Дебора Яковлевна попыталась исполнить эту клятву. К счастью, неудачно. Из тьмы тяжелейшей депрессии её вывело сознание нужности близким - сыну, маме. И музыка.
Но эта рана так и осталась с ней на всю жизнь.
Не оттого ли в тембре её голоса, даже несмотря на бравурность колоратуры в большинстве произведений её репертуара, часто слышится какая-то "дымка печали"...

Тем временем, Свердловский театр заявил, что больше не нуждается в её услугах.
Это было в 1939 году. А в Москве проходил Первый всесоюзный конкурс артистов эстрады под председательством И. Дунаевского. Её чуть ли не силой "вытолкнули" на этот конкурс, в то время как она недоумевала: "Ну какая же я эстрада?", и верная своей скромности, слушая ювелирное по отточенности исполнение "Записки" Клавдии Шульженко, говорила: "Куда я лезу, ну разве мне так спеть?". Однако её выступление произвело настоящий фурор, особенно, алябьевский "Соловей" вызвал, по выражению Утёсова, просто "обвал".

После конкурса Пантофель-Нечецкая переехала в Москву, стала солисткой Московской филармонии и одной из любимиц московской публики.

В это время произошёл совершенно замечательный эпизод, который великолепно отражает то "святое" отношение к музыке и к профессии, которое было свойственно Деборе Яковлевне, как и многим большим артистам того времени.
Ещё в Свердловске она как-то услышала по радио концерт певицы Н.Шпиллер и пианиста С.Стучевского, который совершенно покорил её. "Мне бы такого концертмейстера!" И вот теперь, в Москве, пришла к Стучевскому и попросила её послушать. Он сказал, что прекрасно знает её, но заниматься никак не сможет - так перегружен работой с целым рядом ведущих солистов Большого театра.
И тогда она... встала на колени! А затем спела фортепианный этюд Шопена без слов, изумив его и выбором и исполнением. Вопрос о сотрудничестве был решён и совместные концерты Деборы Пантофель-Нечецкой и Семёна Стучевского всегда становились большими событиями в концертной жизни Москвы.

В июне 1941года певица дебютировала в Большом театре в партии Джильды.
И тут же началась война. Дебора Яковлевна не уезжала в эвакуацию, участвовала в выступлениях концертных бригад на фронте и в госпиталях, пела спектакли на сцене филиала Большого театра, ездила с концертами в другие города. В то время она получала много писем-"треугольничков" со словами любви и признательности, которыми очень дорожила.

Именно во время войны, в 1943 году, приехав на гастроли в Омск, она и встретилась с Глиэром и он показывал ей Концерт для голоса, над которым тогда работал, спрашивал её мнение о партии - где удобно, а где нет.

После войны Дебора Яковлевна продолжала концертную гастрольную деятельность, часто выступая в ещё полуразрушенных городах. Люди пережившие ужасы и тяготы войны невероятно тянулись к прекрасному, до отказа заполняя залы на концертах певицы, а она пела с предельной отдачей, без конца колеся по всей огромной стране - вплоть до Заполярья.
Также и в столичных филармонических залах её выступления сопровождались аншлагами.
Кроме того, были постоянными выступления на радио и записи на пластинки. Большой успех имело в 1947 году исполнение оперы Моцарта "Волшебная флейта" солистами и оркестром Всесоюзного радиокомитета под управлением выдающегося дирижёра Курта Зандерлинга с Пантофель-Нечецкой в партии Царицы Ночи.

Она пела до 60-ти лет.
Оставив концертную деятельность, Дебора Яковлевна преподавала. Она прожила долгую жизнь - 93 года и до конца была очень активна. И порой её бывшие ученицы уже приводили к ней своих учеников - показать, посоветоваться, позаниматься.

Сменилось несколько поколений, приходили и уходили новые кумиры. В известной мере, менялись пристрастия и эстетические критерии .
Но были артисты, которым дано было по-особому "прозвенеть" и "сладко запасть" в сердца. Дебора Пантофель-Нечецкая, очевидно, принадлежала к таким артистическим личностям.


( материал с аудио и видеоматериалами можно найти в
"QUI la VOCE" во ВК от 24.01.2025)