Прогулки

Они летели по улице, крепко держась за руки. Вернее, летел он, а она как бы подбегала за ним. Хотя пара никуда не спешила. Просто он привык так ходить, крупным, размашистым шагом, а она семенить или потому, что у нее короткий шаг, или просто в силу своего возраста. Но как бы там ни было, эта картина напоминала ей фото Сент Экзепюри  с возлюбленной. На фото, он как бы вел ее за собой. Оба были радостные и веселые, летчик и его любимая. Их кратко временные бурные ссоры никак не влияли на отношения, они любили друг друга. И если бы не гибель писателя, чье имя  известно, пожалуй, всей планете, жили бы они вместе до старости, не расставаясь друг с другом.
На этом сравнение, пожалуй, можно и закончить. Его, конечно, можно  сравнить с французским летчиком, но ее, частенько державшую свою руку в кармане его шикарного пальто, и на все его предложения принять перчатки в качестве подарка, отказывалась, отговариваясь тем, что у нее дома целая коллекция, что было сущей правдой. Конечно, она немножко лукавила. Ей было приятно держать свою руку в его большой руке с длинными красивыми пальцами.
Перед самым отъездом она купила себе варежки, красивые черные, отделанные стразами и жемчугом в маленьком магазинчике на улице, где они гуляли. Он, выросший на морском берегу, не хотел спускаться к морю, где велось строительство набережной, почему- то называемой променадом. Наверное, по аналогии с французским словом променад, что  означает прогулка.
И они гуляли вдоль торговых рядов, завешанных янтарными нитями, прозрачными на солнце и тусклыми в плохую погоду, напоминавшими обычные камни; раскланивались с бородачом, торговцем янтарным золотом, к которому она приходила иногда поплакаться в жилетку. Он успокаивал ее. Конечно, какие слова говорил ей бородач, она не помнит. Но разговор с ним действовал на нее отрезвляюще.
И, успокоившись она возвращалась в апартаменты. И жизнь текла своим чередом. Он ничего не говорил ей насчет хлопанья дверью. Как будто бы ничего не произошло. Его  невозмутимость удивляла ее. Он не только не укорял ее, а всем своим видом показывал, что ничего не произошло. Да, для него ничего… А для нее его благовидный предлог выйти, чтобы поговорить по телефону с той, которую он оставил на время, привел ее в состояние негодования. И она, понимая, что не может сказать ни слова, шла на улицу, а вернувшись, удивлялась его невозмутимости, соглашалась с тем, что он был прав, так как каждый проживал свою жизнь.
А пока их совместное пребывание не закончилось оставалось смотреть на одиноко стоящую в углу елку с разноцветным миганием огней.