Макарий Блгаков 2

Глава III. Покушение возвести некоторые из раскольнических мнений на степень догматов около половины XVI века, во дни стоглавого собора, и значение книги Стоглав
Стоглавый Собор вызван был обстоятельствами своего времени. Совершенный недостаток училищ для образования пастырей Церкви, распространение невежества и гибельных суеверий в народе и самом духовенстве, усилившаяся порча богослужебных книг и многие другие нестроения и разногласия в отправлении служб церковных, недостатки и своеволия в церковном управлении и благочинии, крайний упадок нравственности в народе и духовенстве: – все это вместе подвигло царя Иоанна Васильевича IV, который, после несчастных дней своей юности, хотел быть, как сам выразился, «вере поборником, Богу служителем, славы Церкви рачителем», – созвать в Москве собор в 1551 году86. На Соборе присутствовали, под председательством митрополита Макария, пастыря мудрого и просвещенного, два архиепископа: новгородский Феодосий и ростовский Никандр, семь епископов: суздальский Трифон, Смоленский Гурий, рязанский Кассиан, тверской Акакий, коломенский Феодосий, сарский Савва и пермский Киприан, с архимандритами, игуменами и прочим духовенством. След., это был собор архипастырей не всей Церкви Русской, а только одной ее митрополии северной или Московской, и в нем не принимала никакого участия целая половина Русской Церкви, митрополия ее южная или Киевская, заключавшая в себе до восьми епархий87. Предметы для рассуждений соборных, соответственно вышеозначенным современным потребностям отечественной Церкви, указал сам Царь кратко в своих речах пред началом собора и обстоятельно в вопросах своих, предложенных собору, сперва в числе 37, потом еще в числе 32. Памятниками решений соборных, во-первых, служат разные соборные приговоры и наказы, тогда же отдельно изданные и обнародованные для всеобщего руководства или от имени собора, или от лица самого Царя88; во-вторых, признается обыкновенно особая рукописная книга под заглавием: царские вопросы и соборные ответы о многоразличных церковных чинах, излагающая все деяния и постановления собора в ста главах, и потому называемая Стоглавом или Стоглавником89. Первые, т.е. соборные приговоры и наказы, отдельно изданные, по содержанию своему вполне достойны собора и, без сомнения, были весьма полезны в свое время для церковного благоустройства. Последняя, т.е. книга Стоглав, кроме многих, очень достойных и полезных для церкви и отечества, постановлений90, содержит в себе постановления и недостойные собора, особенно те, в которых, вопреки древним преданиям православной Церкви, некоторые раскольнические мнения возводятся на степень догматов. Мы остановимся, сообразно с целию своею, только на одной этой последней книге и покажем: I) что книга Стоглав вовсе не есть соборное каноническое законоположение, а если и содержит в себе черновые записки Стоглавого собора, то переделанные частным, неизвестным лицом после собора91, почему и раскольнические мнения, возводимые в ней на степень догматов, отнюдь нельзя приписывать самому собору и защищать его именем; II) что эти мнения возводятся в книге Стоглав на степень догматов вовсе несправедливо и неосновательно, и III) что, наконец, есть в Стоглавнике постановления, касающиеся раскольнических мнений, неблагоприятные нынешним раскольникам.

I. Книга Стоглав не есть соборное каноническое законоположение. Ибо –

1) Книга эта не была утверждена подписью присутствовавших на соборе Отцов и разослана от имени Царя, или собора, или митрополита для руководства в Церкви: по крайней мере, сами даже раскольники доселе не в состоянии указать ни одного списка с такою подписью, хотя сохранились списки, почти современные собору92, и представить доказательства на то, что книга была разослана для руководства. А соборные постановления как в Церкви вселенской, так и в нашей отечественной, тогда только и получали каноническое значение, когда были скрепляемы согласием отцов Собора и обнародываемы законной властью для руководства93.

2) Некоторые постановления стоглавого Собора тогда же изданы были отдельно в качестве наказов и приговоров от имени Царя, или собора, или митрополита94, и эти постановления, хотя по содержанию своему соответствуют некоторым главам Стоглава, но по изложению и форме представляются совсем не в том виде, не в той полноте, иногда даже не в той силе, как они изложены в Стоглавнике95. Что же это значит? Если книга Стоглав действительно была утверждена и обнародована, как каноническое соборное законоположение: зачем же еще нужно было издавать отдельные постановления и как бы извлечение из Стоглава? Или, если это почему-либо нужно было: отчего отдельные постановления собора изданы тогда же не в том виде, как они изложены и одобрены собором в Стоглаве? Явный знак, что книга Стоглав в целом своем составе не была утверждена и обнародована в качестве канонического уложения, а если и содержит в себе записки собора, соображения и уложения, то разве черновые, из которых только некоторые, после нового пересмотра, принятия общим согласием Отцов, были изданы ими для руководства в Церкви.

3) Несомненно известно, что председатель Стоглавого собора. митрополит Макарий, ясно учил о трегубой аллилуии и поместил в своей Чети-Минеи учение о троеперстии для крестного знамения96. Спрашивается: мог ли он, против собственного убеждения, одобрить и подписать в Стоглавнике статьи о сугубой аллилуии и о двоеперстии?

4) В одной древней рукописи о соборе 1554 года по делу Висковатого говорится, что на этом соборе Царь, между прочим, рассуждал с митрополитом Макарием, и с епископами, и боярами, и со всем священным чином «о прежнем соборном уложении о многоразличных делех и чинех церковных, и по книге соборной чли, которыя дела исправились и которыя еще не исправились», – и Царь вслед за тем сказал: «чтобы Бог помог впредь и прочие дела исправлены были»97. Отсюда следует – а) что в 1554 году существовала какая-то книга, содержавшая в себе прежнее соборное уложение о многоразличных делах и чинах церковных; б)      что в этой книге изложены были дела двоякого рода: одни, которые исправились, т.е. были решены и окончены собором, а другие, которые еще не исправились, не были окончательно решены собором, но требовали исправления, и в) что, значит, книга эта содержала в себе собственно черновые записки, черновое уложение соборное, из которого могли быть изданы только некоторые исправленные и окончательно решенные постановления (вот объяснение, почему, как мы замечали, действительно и изданы только отдельные постановления стоглавого собора, и притом в виде исправленном!). В этой книге с первого взгляда не можем не узнать нынешнего Стоглавника, который озаглавливается и рассуждает именно «о многоразличных вещех и чинех церковных», и потому должны согласиться, что он в 1554 году, по суду самого Царя и собора, заключал в себе некоторые дела еще нерешенные, требовавшие исправления. след. не считался каноническим законоположением. Но с другой стороны, можем думать, что нынешний Стоглавник в целом своем составе уже не та книга, которая была читана на соборе 1554 года: в той книге оставались некоторые дела неисправленные и нерешенные; а в нынешнем Стоглаве, – видим, – все дела решены, и решения изложены в таком тоне, как будто они не требуют никакого исправления. Следовательно в настоящий свой вид книга эта приведена уже после 1554 года неизвестным, который, по своему усмотрению, и решил в ней дела не решенные собором.

5) В последней мысли убеждаемся из следующего обстоятельства. В 1554 году на соборе против Бакшина и бывшего Троицкого игумена Артемия, между прочим, читано было письмо Ионы, также бывшего игумена Троицкого, что «он (Артемий) говорил хулу о крестном знамении: нет деи в том ничего, прежде деи сего на челе своем знамение клали, а нынеча своим произволением большие на себе кресты кладут, да и на соборе деи о том крестном знамении слово было, да не доспели ничего»98. Артемий отрицался, чтобы он говорил Ионе хулу про крестное знамение, а про собор сказал, что действительно говорил. И что же? Судившие Артемия вменили ему в вину – то, что он говорил про крестное знамение, нет деи в том ничего...; но не вменили в вину и даже не поставили ему на вид того, что он говорил про собор: да и на соборе деи о том крестном знамении слово было, да недоспели ничего. Значит, это была правда, которую не стали отвергать сам митрополит Макарий и все епископы, судившие Артемия. О каком бы соборе Артемий здесь ни говорил, но необходимо допустить, что и на Стоглавом соборе, бывшем в 1551 г., не было постановлено никакого окончательного решения о крестном знамении и потом обнародовано в форме обязательного закона: иначе митрополит Макарий, бывший председатель этого собора, непременно обличил бы Артемия в неправде. Между тем, обращаясь к нынешнему Стоглавнику, находим, что в нем (гл. 31) изложено прямое и решительное постановление о крестном знамении, в форме обязательного закона. Не значит ли, что эта статья внесена в Стоглав после 1554 года неизвестным, от которого Стоглав и получил свой настоящий вид?

6) По разделению своему на сто глав нынешний Стоглавник есть видимое подражание Судебнику царя Иоанна Васильевича IV, состоящему из ста глав. Но тогда как Судебник во всех своих главах излагает собственно узаконения, и потому имеет форму положительного законодательства, Стоглав излагает в некоторых главах и не узаконения собора. Так, первая глава содержит в себе предисловие к книге: Стоглав, вторая – предисловие к деяниям собора и краткую устную речь Царя: третья – письменную обширную речь Царя и замечание об изумлении Отцев собора по выслушании ее: четвертая – новую письменную речь Царя к Отцам собора; пятая – 37 царских вопросов, предложенных собору; шестая – предисловие к ответам соборным на эти вопросы и начало ответов; 99-я говорит о послании соборных решений к митрополиту Иоасафу, жившему на покое в Сергиевой Лавре, 100-я излагает замечания Иоасафа на эти решения. Но, что еще гораздо важнее, – тогда как в Судебнике каждая из ста глав по содержанию своему совершенно отличается от других, в Стоглавнике главы разделены только числами, а не содержанием. Некоторые главы без нужды разъединены: например, 6 и 34 о поповских старостах; 27 и 28 об исправлении богослужебных книг; 46, 48 и 69 о венечной пошлине и др. Частные мысли отрываются от одной главы и приставляются к другой, отвечающей совсем на особый вопросы наприм. к 24 главе о четвертом браке присовокуплено правило о неупотреблении вина прежде обеда. Многие главы содержат в себе только выписки из правил церковных прежних времен, какие приводились на соборе для основания его решений, а самые решения или заключения из правил составляют особые главы. Все это приводит к мысли, что нынешний Стоглавник, по внешнему своему составу и разделению на главы, столько неправильному, неестественному, безотчетному, не есть дело целого собора, им нарочито рассмотренное и одобренное, а дело частного лица, не обладавшего ни достаточным образованием, ни строгим, светлым смыслом.

7) Содержание Стоглавника также показывает, что он не есть книга деяний и определений соборных, писанная на соборе по тому порядку, как деяния и определения происходили, а есть книга, составленная частным лицом впоследствии. Так, первая глава написана не в начале собора, а уже по окончании его: потому что кратко излагает содержание разных определений соборных, помещенных даже в последних главах. Она составлена в виде предисловия к Стоглаву, но не собором или на соборе, а неизвестным; потому что собственно предисловие собора к его деяниям изложено во второй главе, начинающейся словами: «и о всем о том предисловие сего собора имея написание сице»99 («). Шестая глава начинается особым следующим предисловием: «Некогда вниде вслухы Боговенчанного и Христолюбивого Царя Государя, великаго князя Ивана Васильевича, всея России Самодержца, что по многим Святым Божиим церквам звонят и поют не вовремя, кроме Божественного устава, и многие церковные чины не сполна совершаются по священным правилам и не по уставу. Он же, Боголюбивый Царь, о том таковая слыша, не просто вмени, но разжегся Духом Святым, вскоре повеле исписати о тех о многоразличных церковных чинах, которые не по уставу и не сполна по священным правилам совершаются. И вдаст на соборе отцу своему Макарию, митрополиту всея Руси, и повеле ему о всех о тех церковных чинах, рассудив, указ учинити по божественному уставу и по священным правилам. Он же соборне приим от благочестивого Царя со всяцем духовным порадованием, любовне прочитают, и о всех о тех многоразличных церковных чинах рассудив и возря в божественные правила, да о всем о том о Святом Дусе, соборне уложили». Можно ли поверить, чтобы эти слова написаны были на соборе свидетелем и описателем соборных деяний, а не позднейшая вставка? После того, как еще во второй главе обстоятельно сказано, что Царь подвигся святым желанием, не только «о исправлении земском, но и о многоразличных церковных исправлениях», и возвестил о том митрополиту и собору, – как в третьей главе изложена письменная речь Царя об этом предмете, а в пятой представлены самые царские вопросы, в письмени предложенные собору, – здесь снова говорится: некогда дошло до слуха Царя о разных церковных нестроениях, и он вскоре повелел о том написать и предложил собору... В первом из своих вопросов, изложенных в пятой главе, Царь, обращая внимание собора на то, «чтобы по св. церквам звонили и пели по божественному уставу и по священным правилом», говорит: «ныне бо видим и слышим кроме божественного устава многие церковные чины не сполна совершаются, не по священным правилам». А здесь говорится: «некогда вниде вслухы Царя». Если же о том, что происходило во дни Стоглавого собора, и на соборе было представляемо, как настоящее, здесь повествуется, как о прошедшем, бывшем некогда: то, без сомнения, повествователь писал после собора и спустя не мало времени. Некоторые главы нынешнего Стоглавника, по всей вероятности, не принадлежат подлинному уложению Стоглавого собора, а прибавлены неизвестным впоследствии: потому что они излагают определения о таких предметах, о которых не было прямо упомянуто в вопросах царских, тогда как собор должен быль составить ответы собственно на вопросы Царя, и самый Стоглавник надписывается: Царские вопросы и соборные ответы о многоразличных церковных чинах. Таковы: главы 9–11, определяющая устав совершения литургии: гл. 14, о венчании, молебнах и панихидах; гл. 31, о сложении перстов для благословения и крестного знамения; гл. 42, о сугубой аллилуии, хотя нельзя отвергать, что Отцы собора, по каким-либо поводам, могли рассуждать и об этих предметах100. Глава 98 содержит в себе совещание Царя с м. Макарием о церковных имениях, происходившее в 15-й день сентября 1551 года, след. еще до собора за пять месяцев: потому что собор начался, как говорится в самом начале Стоглава, уже 23 февраля означенного года. Значит, и эта глава не могла принадлежать подлинному уложению собора, а прибавлена неизвестным. В некоторых списках Стоглава, и даже современном (хотя сотою главою очевидно заключаются все деяния собора) прибавлена еще 101-я глава, содержащая в себе соборный приговор о запрещении духовенству приобретать отчины без доклада Царю, отдельно изданный 11 мая 1551 г.101. Еще в некоторых прибавлена и 102-я глава, содержащая соборный приговор об учреждении в Москве поповских старост, изданный Русским патриархом Иовом в 1594 году, т.е. спустя уже более сорока лет после Стоглавого собора102.

8) По образу раскрытия мыслей и изложению Стоглав представляет много недостойного просвещенных архипастырей собора 1551 года, каков в особенности был председательствовавший на нем митрополит Макарий; напротив, прямо указывает на частного человека, мало образованного и даже невежественного. Так, при раскрытии некоторых своих постановлений Стоглав пользуется свидетельствами вымышленными, подложными: например, в 56 главе приводит мнимое правило пятого вселенского Собора, после которого не осталось ни одного правила103; в 72 гл. заповедь о милосердии в отношении к бедным основывает на мнимых словах праведного Еноха104; в 95 главе совершенно новую заповедь «пять дней в недели делати», а два – субботу и воскресенье праздновать (снес. гл. 41, вопр. 21), вопреки ясному учению слова Божия и Церкви105, утверждает на мнимом правиле св. Апостол Петра и Павла. При раскрытии других своих постановлений Стоглав искажает свящ. текст Писания106, неправильно приводит правила св. соборов и св. Отцов107 и впадает в противоречия108. В изложении встречаются постоянные повторения одного и того же, излишние распространения, утомительное многословие, бессвязность и запутанность мыслей, бесчисленные погрешности в языке и проч.

9)      Если бы книга Стоглав, в целом своем составе, была утверждена собором и разослана епископам для руководства, или если бы все, изложенные в ней, постановления тогда же были изданы собором в виде отдельных указов: в таком случае они вскоре начали бы осуществляться в действительности. А между тем оказывается противное. Например, постановление о двуперстном сложении для крестного знамения и священнического благословения, с такою решительностью изложенное в Стоглаве, не было действующим и даже известным в 1554 году: иначе троицкий игумен Артемий не мог бы сказать или подтверждать, пред лицом самого митрополита Макария, что на соборе, хотя была речь о крестном знамении, да ничего не доспели, и остаться не обличенным. Не было действующим и в начале XVII века: потому что, например, в Евангелии, напечатанном в 1606 году при патриархе Гермогене, мы видим изображение руки св. Иоанна Богослова, благословляющей именословно. Равным образом постановление о сугубой аллилуии не было действующим ни к концу XVI, ни в начале XVII века: ибо в богослужебных книгах, писанных в это время, многократно встречается правило: аллилуия трижды, и ни разу не сказано: аллилуия дважды109, или даже: аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава тебе, Боже, – сие же трижди глаголи110.

Общее заключение о книге Стоглавник можно выразить так: эта книга, по всей вероятности, содержит в себе черновые записки о деяниях и уложении московского собора, бывшего в 1551 году; но записки, частию измененные, частию дополненные, и вообще приведенные в настоящий свой вид уже после 1554 года лицом неизвестным, хотя, быть может, и присутствовавшим на соборе. Некоторые из постановлений, изложенных в Стоглавнике, были действительно утверждены и изданы самим собором, только в новом, исправленном виде: другие, к числу которых относятся и статьи о крестном знамении и о сугубой аллилуии, не были изданы и действующими в нашей Церкви, след. и не должны быть вменяемы собору. Книга эта, как видно, составлена одним из самых жарких ревнителей раскольнических мнений, который, прикрывая себя именем собора, хотел возвести некоторые из них на степень догматов и оградить анафемою, но только весьма неразумно и неосновательно.

II. Мнения раскольнические, возводимые в Стоглавнике на степень догматов, суть: 1) мнение о том, что надобно благословлять и креститься двумя перстами (гл. 31); 2) мнение о небритии брады и нестрижении усов (гл. 40); 3) мнение о сугубой аллилуии (гл. 42). На каких же основаниях хотел утвердить их составитель Стоглава?

1. Мнение о сложении двух перстов для благословения и крестного знамения Стоглав старается утвердить в качестве догмата, во-первых, следующим грозным правилом: «аще кто двема персты не благословляет, яко же и Христос, или не воображает крестного знамения двема персты, да будет проклят, святии Отцы рекоша». Но где же св. Отцы изрекли такое проклятие? Они изрекли его, отвечают защитники Стоглава, в «чине обращающимся от ересей», который встречается в древлеписанных Кормчих и «видится не Российския Церкви творение бе, но восточныя кафолическия Церкве: тамо бо. в восточней Церкви, свящ. соборами осуждены еретицы, тамо правила на них изложена, тамо и чин обращения на них положен»111. Правда, что «чин, аще кто в ереси быв, крещен сый, и к богу обратится, любо хвалисин, любо жидовин, любо кый еретик», встречается в некоторых наших древлеписанных Кормчих112; правда и то, что в этом чине встречается проклятие, подобное, хотя и не такое, какое приведено в Стоглаве. Но то не совсем верно, будто этот чин, в целом своем составе, есть творение восточной кафолической Церкви; а то решительно не верно, будто означенное проклятие положили в нем св. Отцы Церкви. Весь этот не большой чин, по славянским письменным Кормчим, заключает в себе две составные части. Первая излагает исповедание обращающегося к православной Церкви; вторая – молитвы и действия над ним священника. В исповедании обращающийся к православию: а) сначала поименно проклинает древних еретиков, осужденных седмью вселенскими Соборами; б) потом безъименно проклинает содержащих разные ереси, древние и новые, – перечисляя многие догматические и обрядовые отступления от православия, преимущественно армянские и латинские; в) наконец кратко выражает свою правую веру во св. Троицу. Священник, выслушав это исповедание обращающегося: а) снова троекратно вопрошает его: «веруеши ли во Св. единосущную Троицу?», и получив троекратный утвердительный ответ, читает молитву; б) потом помазует обращающегося св. миром и читает другую молитву; в) наконец налагает на него небольшую епитимию. Проклятие еретиков по именам, изложенное в первой части, и вся вторая часть, излагающая молитвы и действия священника, заимствованы из греческого чина: «отречение еретиков Армян», который составлен в XII веке по случаю известных сношений православной церкви с армянской, на основании впрочем, в некоторых статьях, более древнего чина. Все остальное, заключающееся в первой части, взято из того же греческого чина и из обличительного слова на Армян Исаака кафоликоса, которое обыкновенно помещалось у Греков вслед за означенным чином113. След. «чин обращающимся от ересей», на который указывают защитники Стоглава, составлен собственно не в Греции, и не св. Отцами Церкви, а у нас в России, хотя и на основании греческих источников. Когда составлен? По всей вероятности не прежде, как или к концу XIV века или в XV114, когда в южных городах России начали селиться от моря хвалинского (каспийского) некоторые армяне (хвалисяне), для которых, судя по содержанию чина и заглавию, он преимущественно и написан115. Обращаясь, в частности, к правилу о двуперстии вместе с проклятием, помещенному в этом славянском чине, мы должны сказать, что оно, по самом точном изыскании, не находится ни в одном из греческих сочинений, из которых заимствован весь чин: не находится далее и вообще ни в каком чине Церкви восточной, кафолической. Значит, оно сочинение Русское. Мало того: сначала и у нас оно внесено в чин с мыслью православной и читалось: «иже не крестить (т.е. не благословляет) двема перстома, якоже и Христос, да будут прокляти»116. В таком виде оно ограждало именословное благословение наших пастырей, которое, в известном отношении, можно назвать и двуперстным; не без основания указывало на пример Христа Спасителя, о котором по крайней мере, несомненно известно, что Он благословлял, хотя и неизвестно с раздельностью, каким образом, и видимо направлено было против Латинян или их пастырей, благословляющих не по нашему, не двумя перстами, а целою рукою117. Но потом невежды-писцы начали писать это правило в чине так: «иже не крестится двумя перстами, якоже и Христос, да будет проклят»118. Тут уже вышло совершенное искажение прежней мысли: как будто откуда-либо известно, что Христос крестился, и именно двумя перстами? Как будто Он имел нужду полагать на Себе крестное знаменье?... Составитель Стоглава простерся еще далее, он оба чтения этого правила по своему произволу, совокупил и написал сначала: «аще кто двема персты не благословляет (т.е. не крестит), якоже и Христос, или не воображает крестного знаменья двема персты, да будет проклят», но потом чрез несколько слов: «иже кто не знаменается (т.е. не крестится) двумя персты, якоже и Христос, да есть проклят»119.

Во-вторых, в основание этого правила Стоглавник указывает на сказание о Мелетии, антиохийском патриархе, который будто бы на антиохийском соборе благословил верующих двумя перстами и произвел чудо. «Бывшу собору о вере единосущества, – читаем в Стоглаве, – и арианам инако глаголющим, Мелетий же Божественного правила показа явление. Людем же просящим скорое учение от Бога показати: онже показа три персты во Отец и Сын и Святый Дух, – и не бысть знамения. Посемже Мелетий, два совокупль, а три пригну, благослови люди, и взыде от него огнь, яко молния; достохвальный он испусти глас: трие убо разумеем, о eдинoмжe беседуем, – и тако посрами еретикы». Но здесь совершенное искажение исторической истины. В греческих источниках, из которых единственно и могло быть заимствовано это сказание о Мелетии, оно читается иначе. У блаж. Феодорита (V в.) так: «наконец третьим (на соборе после Георгия лаодикийского и Акакия кесарийского) восстал великий Мелетий и выразил прямой смысл догматического учения о Боге: руководясь истиною, как отвесом, он избежал и преувеличения, и недостатка. Народ долго сопровождал его речь одобрительными восклицаниями и просил его повторить вкратце свое учение. Тогда Мелетий, показав три перста, и потом два из них пригнув (совокупив) и оставив один, произнес следующее достохвальное изречение: «разумеем три, а беседуем как бы о едином»120. У Созомена (V в.) – следующим образом: «(Мелетий) открыто исповедал Сына единосущным Отцу. Говорят, что, когда он еще произносил это, архидиакон тамошнего клира подбежал и заградил ему уста рукою; но он яснее, чем голосом, выразил свою мысль посредством руки: протянув пред всеми сначала три отдельные пальца, потом опять их совокупил (пригнул) и протянул один, и этим видом руки изобразил народу то, что мыслил, и что препятствовали ему высказать. Когда же архидиакон схватил его руку и чрез то открыл уста; то он, получив свободу языка, еще яснее и громче объявил свою мысль, то есть, увещевал держаться определений никейских и внушал слушателям, что мыслящие иначе отступают от истины»121. Наконец у Никифора Каллиста (XIV в.) – совершенно согласно с Созоменом122. И так, у греческих историков говорится собственно – а) что Мелетий показал на соборе сперва три перста, потом один для изображения таинства единосущной Троицы, но нет ни слова о благословении Мелетием народа; б) что Мелетий, показав три перста, пригнул потом два из них и оставил один, или пригнул и все три, но снова протянул один, а не наоборот, будто он пригнул один или три перста и совокупил или протянул два; в) вовсе не упоминается об исхождения от Мелетия молниеподобного огня вследствие будто бы двуперстного благословения. В Русских прологах сказание о Мелетии явилось с XIV века; но читалось различно: в одних близко к Феодориту: «два совокупль, а один протянув»123; в других согласно с Созоменом и Каллистом124: в третьих, уже близко к Стоглаву: «два совокупль, а един пригну»125. Наконец Стоглавник выражается: «два совокупль, и три пригнув»126. Допустим впрочем, что сказание о Мелетии, как оно читается в Стоглаве, истинно: что оно гласить? Что Мелетий благословил народ, два перста совокупль, а три пригнув, и что, следовательно, вообще так надобно благословлять пастырям Церкви? Да мы об этом и не спорим: потому что православные пастыри так именно и благословляют, два перста совокупль и три пригнув известным образом. Но следует ли отсюда, что так именно надобно слагать персты и всем Христианам для крестного знамения? В сказании о Мелетии, очевидно, об этом нет ни слова.

В-третьих и наконец, Стоглавник ссылается на известное слово Феодоритово о сложении перстов для благословения и крестного знамения. Но мы уже замечали – а) что блаж. Феодориту это слово нимало не принадлежит, и что оно измышлено у нас к концу XV века; б) что первоначально оно выражало, если только относить его к одному крестному знамению, мысль православную, а в XVI веке уже повреждено, как и читается в сборнике митрополита Даниила127. Теперь прибавим, что в самом Стоглавнике оно приведено в своем первоначальном виде и с православною мыслию в рассуждении крестного знамения, хотя и направлено к подтверждению раскольнического мнения. Здесь читаем: «Сице благословити рукою и креститися: три персты равны имети вкупе, по образу троическому, – Бог Отец, Бог Сын, Бог Святый Дух, не три Бози, но един Бог в Троицы; имены разделяется, а божество едино; Отец нерожден, а Сын рожден, а несоздан, Дух Святый ни рожден, ни создан, а исходя; трие во едином Божестве, едина сила, едина Божеству честь, един поклоняем от всея твари, от аггел и человек. Тако и тем трем перстом указ! Два перста имети наклонена, а не простерта, – а тем указ тако: то образует две естестве, Божество и человечество, Бог по Божеству, а человек по вочеловечению, а во обоем совершен. Вышний перст образует Божество, а нижний человечество, понеже сшед от вышних, спасе нижняя; тоже гбение персть толкуется: преклонь бо небеса, и сниде нашего ради спасения. Да тако достоит креститися и благословити, тако святыми Отцы указано и узаконено». Неправо только тут заповедуется слагать персты для благословения.

2) Мнение и постановление свое о небритии брады и нестрижении усов Стоглав выражает так: «священная правила православным християном всем возбраняют не брити брад и усов не постригати. Таковая несть православных, но латынская и еретическая предания греческого царя Константина Ковалина. И о сем апостольская и отеческая правила велми запрещают и отрицают» (гл. 40). Какие же это правила апостольская и отеческие?

«Правило святых Апостол», продолжаешь Стоглав, «сице глаголет: аще кто браду бреет, и преставися тако, не достоит над ним служити, ни сорокоустья по нем пети, ни просвиры, ни свещи по нем в церковь принести; с неверными да причтется, – от еретик бо се навыкоша». Но такого правила между правилами Апостольскими никогда не было и нет, ни в греческих списках, ни в славянских, по всем Кормчим, и старописьменным и печатным. В первый раз встречается оно в славянской сводной Кормчей уже XVI века, и не в числе правил (85-ти) Апостольских, а при изъяснении 2–3 правил поместного собора константинопольского, бывшего в храме св. Софии, хотя к изъяснению этих правил решительно не относится: потому что содержание их совсем другое128. След. правило это – подложное, мнимоапостольское, появилось у нас в XVI веке, и в таком виде принято составителем Стоглава.

Из отеческих правил он указывает на «одиннадцатое правило шестого собора, иже в труле полатнем», которое читает следующим образом: «Что же – о пострижении брады: не писано ли в законе: непостризайте брад ваших? Се бо женам лепо; мужем же подобно создавый Бог судил есть; Моисеови рече: постризало да не взыдет на браду вашу. Се бо мерзость перед Богом: ибо от Константина царя Ковалина еретика, на том бо вси знаху, яко еретическия слуги суть, брады им постризает. Вы же се творяще человеческого ради угождения, противящеся законом, ненавидими будете от Бога, создавшего нас по образу своему. Аще убо хощете Богу угодити, отступите от зла». Но ни этого, ни даже подобного правила никогда не было между правилами трульского Собора, ни по греческим, ни по славянским спискам129. Отчасти оно могло быть заимствовано из одной главы так называемых Постановлений Апостольских130, и в искаженном виде явилось у нас не раньше конца XV или начала XVI века131, может быть, для вразумления тех Русских, которые уже начали тогда подражать обычаям иноземным и даже брить бороды132. В славянских Кормчих статья это обыкновенно помещалась между сочинениями, направленными против Латинян,133 без сомнения, потому, что брадобритие считали тогда одним из заблуждений латинских134, и писалась непосредственно вслед за сочинением инока и пресвитера Студийского Никиты Стифата об опресноках, начинаясь иногда с новой строки135, а иногда даже на той самой, где оканчивалась статья Стифата136. А так как последняя статья оканчивалась именно одиннадцатым правилом шестого, трульского Собора: то некоторые, по невежеству, сочли и статью о брадобритии, писавшуюся непосредственно после правила, за это самое правило или за продолжение его, несмотря на всю разность их содержания137. В сводной Кормчей XVI века статья о брадобритии уже приводится, даже отдельно от сочинения Стифатова, под именем 11 правила трульского Собора138. Под тем же именем, без всяких справок с действительными правилами этого Собора, она внесена и в Стоглав с небольшими изменениями. Если обратим внимание на содержание статьи: то увидим, что она, кроме странности своей основной мысли, заключает еще две грубые погрешности: а) ложно приводит или низвращает текст св. Писания139, и – б) заставляет думать, будто Отцы трульского Собора постановили свое 11 правило о брадобритии против царя Константина Ковалина (Копронима) – еретика, – тогда как трульский Собор был в 680 году, а Константин Копроним родился в 710 году и воцарился в 741 г., т.е. чрез 60 лет после собора140.

Скажем, наконец, что мнение о небритии брады само в себе не заключает ничего странного, и особенно могло бы быть извиняемо понятиями и обычаями того времени. Но когда это мнение о предмете, совершенно безразличном в деле веры и спасения, составитель Стоглава хотел возвести на степень догмата, когда брадобритие назвал ересию и за брадобритие определил отлучать от Церкви: то обнаружил, в себе суеверие и невежество.

3) Глава (42) о сугубой аллилуии в Стоглаве читается: «Что во Пскове и во псковской земле по многим монастырем и по церквам, да и в новгородской земли по многим же местом, до днесь говорят трегубную аллилуию, кроме апостольских и отеческих преданий, – известно же увидехом от писателя жития преподобного отца нашего Ефросина, нового чудотворца псковского, как, его ради святых молитв, извести и запрети Пречистая Богородица о трегубой аллилуия, и повеле православным християном говорити двоегубое аллилуия, а в третий: слава тебе Боже, якоже святая, соборная, апостольская Церковь имея и предаде: а не трегубити аллилуия, яко же преже сего во Пскове говорили и по многим местом, а в четвертое приговаривали: слава тебе Боже. Сия несть православных предания, но латинская ересь: не славят бо Троицу, но четверят, и Святаго Духа глаголют от Отца и от Сына исходяща, и тем раболепна Святаго Духа творят. И того ради не подобает святыя аллилуия трегубити, но дважды глаголати аллилуиа, аллилуиа, а в третий: слава тебе Боже. Понеже бо по-еврейски аллилуия, а по нашему по-русски – слава тебе Боже». Таким образом Стоглав, называя трегубую аллилуию ересью, утверждает свое постановление о сугубой аллилуйи на четырех основаниях.

а) На свидетельстве писателя жития преп. Евфросина, будто бы сама пресв. Богородица запретила православным троить, а повелела двоить аллилуию. Но мы уже видели, что этот безвестный писатель не заслуживает никакого доверия что он влагает в уста пресв. Девы, будто бы являвшейся ему в сонном видении, такие слова, которые исполнены не только странных, но даже еретических мыслей, и что, по его собственному сознанию, он «от великих глагол Ея только мало нечто в растленной своей памяти удержал». Замечали также, что этот рассказ о явлении пресв. Богородицы первому списателю жития преп. Евфросина помещен собственно в сочинении уже второго жизнеописателя Евфросинова, клирика Василия, которое вообще содержит в себе много странностей, нелепостей, противоречий141. Можно ли верить таким свидетельствам?

б) На предании святой соборной и апостольской Церкви. Но – аа) сам же Стоглав в этой главе свидетельствует, что по многим местам псковской и новгородской земли и по многим другим дотоле троили аллилуию; бб) из жития преп. Евфросина мы видели, что и в его время не только во псковской и новгородской, но и во всей земле Русской троили аллилуию; вв) первосвятитель Русской Церкви Фотий (в 1419 г.) и новгородский архиепископ Макарий (1526–1546), нарочито по вопросу об аллилуии, заповедали троить ее142; гг) древние Богослужебные рукописные книги, греческие и русские, показывают, что в православной Церкви всегда троилась аллилуия143; дд) московский Собор 1667 года, происходивший в присутствии Первосвятителей восточных, засвидетельствовал: «Святая Христова, восточная Церковь от св. Апостолов и св. богоносных Отцев и вселенских учителей прият сию апостольскую песнь, сиречь аллилуия, в божественнем пении, во учиненных местех, глаголати: аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава тебе, Боже, Сице трижды, якоже видится, писано в греческих и славяно-российских древних рукописных харатейных книгах»144.

в) На том, будто трегубая аллилуия с прибавлением: слава тебе, Боже, есть ересь Латынян, которые не славят, а четверят Троицу, и, веруя в исхождение св. Духа и от Сына, тем раболепна творят св. Духа. Но здесь все ложно: аа) трегубая аллилуия, будь она даже не справедлива, т.е. противна обычаям православной Церкви, не может быть названа ересью: потому что аллилуия сама но себе ни в каком случае не относится к догматам веры: бб) трегубая аллилуия вовсе не есть какая-либо особенность церкви римской, которая, напротив, употребляет эту песнь в своем Богослужении и однажды, и повторяет дважды, трижды, пять раз и гораздо более145; вв) Латыняне отнюдь не четверят пресв. Троицы, а признают, как и мы православные, только три лица во едином Боге: Отца и Сына и св. Духа, и гг) хотя не верно учат об исхождении св. Духа и от Сына, но тем нимало не делают св. Духа раболепным, исповедуя Его всегда совершенно равным по Божеству и достоинству Отцу и Сыну, единосущным с Ними и нераздельным: все это известно из общественных исповеданий римской церкви.

г) На предположении, будто аллилуия по-еврейски значит то же, что по нашему – слава тебе, Боже. Но аллилуия значит собственно: хвалите (или славьте, пойте) Бога146. Так обыкновенно и изъяснялось это слово у нас издревле прежде стоглавого Собора. В статье: «Толк Божественныя службы», по рукописям XV и XVI столетий, говорится: «аллуя, аки в гусли ударяя. Давид вопиет, глаголет: грядет, явися Бог, – хвалите и пойте живаго Бога»: и еще яснее: «потом же святая аллуия, иже толкуется: пойте Бога»147. Новгородский архиепископ Геннадий, слова которого мы уже приводили, также замечает: « аллилуия же толкуется: хвалите Господа или Сущаго». Другой новгородский архиепископ Макарий, тоже в известном уже нам его послании, выражается: «аллилуия ж речется: пойте Богу»148. Чрез троекратное повторение аллилуия – хвалите Бога Церковь как бы призывает нас славословить равно Бога Отца, Бога Сына, Бога Духа Святаго; а однократным восклицанием: слава тебе, Боже, верующие, как бы ответствуя на это призывание Церкви, действительно восхваляют, вместе с нею, Троицу равночестную, единосущную и нераздельную.

Теперь, думаем, очевидно для всякого, беспристрастно рассуждающего, что попытка неизвестного ревнителя раскольнических мнений возвести некоторые из них в Стоглавнике на степень догматов крайне неудачна: все, что ни приводит он в подтверждение своих любимых постановлений, оказывается или совершенно ложным, или неосновательным, или запечатлено невежеством. Если же, несмотря на все это, раскольники доселе продолжают с величайшим уважением смотреть на рассмотренные нами постановления Стоглава и вообще ссылаться на Стоглав, как будто на книгу закона: то спрашиваем, почему же они не вполне следуют некоторым из этих самых постановлений, а другие постановления Стоглава даже вовсе нарушают?

III. Постановления Стоглава, которые или не вполне соблюдаются, или и совершенно нарушаются раскольниками, суть следующие:

1) Постановление о крестном знамении. Это постановление в начале заповедует: «ко крестному воображению большой палец да два нижния перста во един совокупив, а верхний перст с средним совокупив, простер и мало нагнув, – тако благословити и крестное знамение рукою возлагати». А к концу повелевает: «сице благословити рукою и креститися: три персты равно имети вкупе по образу троическому.... два перста имети наклонена, а не простерта». Раскольники исполняют только первую половину этого постановления, именно они знаменуются и благословляют, соединив большой палец с двумя нижними, а два остальные перста – верхний (или указательный) и средний совокупив, простер и мало нагнув; но не исполняют другой половины наставления, которое велит, чтобы православные, три перста равно имея вкупе, два остальные перста имели не простерта, а наклонена, т.е. видимо внушает перстосложение православное. Итак – одно из трех: или раскольники должны согласиться, что постановление Стоглава о крестном знамении заключает в себе противоречие; или, вопреки всякой возможности, должны соблюдать это постановление сполна, т.е. иметь при крестном знамении два перста в одно и то же время и простерта и не простерта 149; или, наконец, должны принять и равно употреблять двоякий образ перстосложения: и свой, который заповедуется в начале постановления Стоглава о крестном знамении, и наш православный, который заповедуется в конце того же постановления.

2) Постановление о сугубой аллилуии. В нем весьма ясно говорится, что многие в Новгороде и Пскове употребляли трегубую аллилуию, «кроме (вопреки) апостольских и отеческих преданий», что Пресв. Богородица «запрети о трегубой аллилуия», что трегубая аллилуия есть ересь Латынян, и что надобно «дважды глаголати аллилуия, а в третий – слава Тебе, Боже». И это постановление раскольники исполняют только вполовину. Они, действительно, дважды глаголют аллилуию, когда вслед за тем присовокупляют: слава Тебе, Боже. Но они и трижды глаголют аллилуию, когда не прибавляют – слава Тебе, Боже150. На каком же основании раскольники употребляют трегубую аллилуию, когда она в Стоглаве решительно им запрещена? Или воображают, будто, говоря: аллилуия, аллилуия, аллилуия, они произносят ее дважды, а не трижды, сугубят ее, а не трегубят? И справедливо ли они укоряют нас православных за трегубую аллилуию, когда и сами ее употребляют, и весьма часто?

3) Постановление касательно чтения в Символе веры члена о св. Духе. Мы уже видели, что еще прежде стоглавого Собора этот член читался у нас двояко. Одни, согласно с древними образцами, писали и произносили его: «и в Духа святаго, Господа, животворящаго»...; другие начинали писать и читать: «и в Духа святаго, истиннаго (вместо Господа) и животворящаго». Стоглав свидетельствует, что некоторые простерлись еще далее, и, совокупив оба чтения, исповедывали свою Веру: «и в Духа Святаго, Господа истиннаго и животворящаго»... Поэтому Стоглав и постановил: «тако же и верую во единого Бога... суще и глаголется: и в Духа святаго, истинного и животворящего – ино то гораздо. Неции же глаголют: и в Духа святаго, Господа истиннаго, ино то не гораздо. Едино глаголати: или Господа, или истиннаго» (гл. 9). А между тем раскольники ныне, вопреки прямому запрещению Стоглава, читают в Символе веры: «и в Духа святаго Господа истиннаго»...

4) Постановление касательно исправления церковно-богослужебных книг. Сам Царь в одном из вопросов своих собору заметил: «Божественные книги писцы пишут с неправленных переводов, а написав не правят же, опись к описи прибывает, и недописы и точки не прямые. И по тем книгам в церквах Божиих чтут и поют, и учатся, и пишут с них. Что о сем небрежении, и о великом нашем нерадении от Бога будет по Божественным правилом?» (гл. 5, вопр. 5). И отцы собора, по крайней мере, как уверяет Стоглавник, определили: а) протоиереям и старейшим священникам в каждом городе по всем церквам осматривать священные и церковные книги; и если найдутся книги неправильные и с описями, то такие книги исправлять соборне по лучшим спискам: занеже свящ. правила о том запрещают и не повелевают неправленых книг в церковь вносити, ниже по ним пети (гл. 27); б) приказывать писцам, которые по градам книги пишут, чтобы они писали с добрых переводов и не иначе продавали книги, как после пересмотра и исправлений: в) впредь неисправленных книг не продавать, а отбирать их у писцов и у тех, кто покупает такие книги, и потом, по исправлении, отдавать в церкви, которые книгами скудны; г) священникам в этом деле иметь особенное тщание, чтобы совершить и исправить, елика их сила: за то им от Бога – награда, от Царя – честь, от собора – благословение и от всего мира благодарение (гл. 28). Таким образом Стоглав со всею ясностию засвидетельствовал и неисправность тогдашних, след., старых, употреблявшихся еще за столетие до патриарха Никона, богослужебных книг, и крайнюю нужду в исправлении их, елика есть сила. А раскольники, вопреки столь ясному свидетельству Стоглава, утверждают, что старые церковные книги должны быть неприкосновенны и неизменяемы ни в чем, как книги истинные и правые; или, что они будто бы исправлены еще преп. Максимом Греком (значит, еще до Стоглава или во дни самого Стоглава? Стоглав этого и не заметил!), и что вовсе не было нужды, при патриархе Никоне, начинать исправление этих книг снова151.

5) Постановление касательно крестов, водружаемых на храмах. Исправив и вновь позолотив верх Успенского собора, много пострадавший во время страшных московских пожаров, царь Иоанн Васильевич поставил на нем крест воздвизальный, каким обыкновенно тогда благословляли или осеняли в церквах. Крест этот, должно быть, по форме своей отличался от крестов, дотоле употреблявшихся на храмах, и от прежде стоявшего па Успенском соборе: почему Царь и обратил внимание отцов стоглавого собора на этот предмет и спросил, какие впредь должно ставить на церквах кресты? «И на церквах, говорил Царь, ставят кресты по древнему закону, – ныне убо водружен крест животворящий на соборной церкви Пресвятыя Богородицы, честного и славного Ея успения, на новопозлащенном версе, якоже есть в церквах воздвизальный крест, им же благословляют: и о том рассудити и уложити на святом соборе, которым образом вперед ставити кресты на церквах, и о тех крестах, которые кресты стоят на церквах, достоит порассудити». Отцы собора, по свидетельству Стоглава, определили: «якоже искони на святых церквах святые кресты водружены и поставлены и до днесь, такоже да пребывают неподвижими. Тако же и ныне убо водружен бысть и поставлен святый крест благочестивым царем Иоанном на соборной церкви Пресвятыя Богородицы, на новопозлащенном версе, якоже есть воздвизальный крест, им же благословляют: и тако достоит на славу Богу, и на умножение лет благочестивому Царю Ивану, и на сохранение его и всего российского царствия, и таковые святые кресты на церквах и впредь да поставляют» (гл. 41, вопр. 6). Из всего этого вытекают два непререкаемые следствия. Первое: во дни стоглавого Собора в наших церквах употреблялись двоякого рода кресты, из которых один назывался воздвизальным, и которые были различны между собою по виду: иначе, если бы они не различались между собою по виду, к чему бы Царю говорить, что он водрузил на Успенском соборе крест, якоже есть в церквах воздвизальный крест, им же благословляют, и к чему бы спрашивать, какие кресты впредь ставить на храмах? Второе: Стоглав равно одобрил для водружения на храмах и такие кресты, какие прежде поставлялись, и кресты по подобию воздвизального, какой поставлен был вновь царем Иоанном Васильевичем на Успенском соборе. Согласимся (против чего, конечно, не станут спорить и раскольники), что воздвизальный крест, вновь поставленный Царем на Успенском соборе, был осьмиконечный152; но и они должны согласиться, что кресты, прежде поставлявшиеся на храмах, были, следовательно, не осьмиконечные, а другого вида, т.е. четвероконечные153, что эти четвероконечные кресты равно употреблялись тогда в наших церквах, как и осьмиконечные воздвизальные, и что Стоглав равно повелел водружать на храмах, и след. равно чтить те и другие кресты, осьмиконечные и четвероконечные. Зачем же нынешние последователи Стоглава чтут только осьмиконечный крест, а четвероконечный решительно отвергают?

Итак напрасно наши мнимые старообрядцы похваляются стоглавным Собором, и, чтобы возвысить его важность, указывают на мудрость и благочестие присутствовавших на нем отцов154: и мы вполне уважаем просвещение и великие заслуги митрополита Макария, председателя Собора; не отвергаем достоинства и всех прочих архипастырей, находившихся на Соборе. Но книга – Стоглав им не принадлежит: они могли рассуждать и, может быть, действительно рассуждали о тех самых предметах, о которых говорит она, могли выражать подобные мнения; но они не изложили всех этих мнений в форме особого, целостного уложения. не утвердили его своим единодушным согласием и подписом, не обнародовали его для всеобщего употребления в Церкви, – и Стоглав в своем настоящем виде – дело частного лица, явившееся после Собора, хотя, по всей вероятности, заключает в себе черновые записки Собора, только измененные. Напрасно, в частности, раскольники стараются утверждать свои мнимые догматы о двуперстии, о брадобритии и о сугубой аллилуии на постановлениях Стоглава: все, на чем думал утвердить их сам Стоглав, так шатко, так непрочно и так ничтожно, – не говорим уже. что эти постановления, как изложенные не Собором, а частным неизвестным лицом, не могут иметь никакой обязательности. Напрасно, наконец, раскольники укоряют нас – православных за то, что мы не следуем их любимому Стоглаву, когда и сами нарушили и нарушают некоторые из его постановлений, одни отчасти, а другие даже вполне.

Можно принять за несомненное, что Стоглавник, составленный неизвестным лицом после 1554 года, не был действующим уложением не только в православной Церкви или между православными чадами ея, как мы и заметили, но даже между самими ревнителями раскола, которых было у нас тогда уже не мало, хотя они еще не отделялись от православной Церкви. Они списывали Стоглав, как книгу благоприятную для их мнений, передавали его друг другу, включили даже в число книг, полезных для чтения155. Но они не признавали над собою обязательной силы этой книги, в смысле законоположения, – и потому-то не ограничивались только мнениями, какие изложены в Стоглаве, а мало-по-малу присовокупляли к ним другие, частью прежние, частью новые; не оставили и не хотели соблюсти в целости даже мнений, ясно изложенных в Стоглаве, напротив, более или менее отступили от них и изменили их. Таким образом в остальной половине XVI века, после стоглавого Собора, и в первой ХVII-го окончательно образовались все главные мнения и заблуждения, послужившие началами русского раскола, а вместе с ними образовалась и незаметно утвердилась мысль, что Стоглавник действительно принадлежит Собору, под именем которого первоначально выдан. Обстоятельства поблагоприятствовали внести исподволь все эти мнения и эту мысль в богослужебные и учительные книги, который у нас тогда печатались; чрез церковные книги они распространились по всей России, получили как бы освящение в глазах народа, и достигли последней степени своего развития и могущества.