Глава IV. Окончательное утверждение главных раскольнических мнений к концу XVI и особенно в первой половине XVII века чрез ошибочное внесение их в печатные церковно-богослужебные книги и взгляд на эти самые книги
Доселе раскольнические мнения, какие успели обнаружиться, были достоянием только частных лиц, и хотя по временам находили себе жарких приверженцев, зато встречали и ревностных обличителей. Попытка неизвестного издателя Стоглава возвести некоторые из этих мнений на степень догматов и сделать их от имени Собора обязательными для всех, сама по себе, не имела бы успеха: потому что книга Стоглавник не была разослана от лица Собора для употребления в Церкви и могла быть списываема только людьми книжными и оставаться известной в их круге. Но когда началось у нас печатание церковно-богослужебных и учительных книг в Москве вскоре после стоглавого Собора (1553–1564), а в некоторых других местах даже прежде, продолжавшееся почти непрерывно при патриархах Иове (1589–1605), Гермогене (1606–1612), Филарете (1619–1634), Иоасафе (1634–1641) и Иосифе (1642–1652); когда в эти книги мало-по-малу внесены были и прежние и вновь возникшие раскольнические мнения, а вместе с ними и мысль, будто Стоглав принадлежит самому стоглавому Собору; когда эти печатные книги распространились по всей России и стали употребляться в церквах: тогда раскольнические мнения приобрели себе то, чего доселе не имели, – общеизвестность и освящение в глазах всего народа. Старопечатные книги окончательно утвердили их достоинство и силу, – почему и соделались впоследствии главной основой русского раскола. Имея в виду эти две мысли, мы покажем, во-первых, как мало-по-малу внесены были раскольнические мнения в печатные богослужебные и учительные книги, сообщившие им освящение и важность; и, во-вторых, бросим взгляд на эти самые книги, послужившие вначале и доселе остающиеся главной основой русского раскола.
I. Раскольнические мнения, появившиеся в печатных богослужебных и учительных книгах, суть двоякого рода: одни, которые сделались известными еще прежде печатания книг; другие, которые теперь только возникли или обнаружились в первый раз. Но те и другие внесены в печатные книги не разом, а постепенно, и замечательно, что некоторые мнения внесены не в том смысле, в каком ныне хотят понимать их раскольники, а другие даже вместе с мыслями, им противоположными. Все эти раскольнические мнения, по времени внесения их в печатные книги, представляются в следующем порядке.
1. Мнение о поклоняемом имени Иисус, будто оно должно быть произносимо – Исус. Известно, что с самого начала нашей церковной письменности это спасительное имя Господа писалось у нас, как и у Греков – наших учителей, различным образом: сполна – ???IHCSCZ, HIC;CZ, HHCSCZ, ИТСХ, liiez, ИТс, и сокращенно – ???Icz, Hcz, Ivc, 1с, и что сокращенный способ писания, по его удобности для писцов, употреблялся даже чаще первого156. От двоякости писания мало-по-малу незаметно произошло и двоякое произношение слова, и некоторые, по простоте или по небрежности и скорости произношения, вместо Иисус, стали говорить и писать Исус: в таком именно виде, и без титлы, оно встречается в некоторых даже харатейных рукописях славянских157. Но не сохранилось никаких следов в нашей древней истории, чтобы двоякость произношения и писания спасительного имени послужила поводом к каким-либо спорам, и ни до стоглавого Собора, ни на стоглавом Соборе никто не обратил на это никакого внимания; по всей вероятности, у нас смотрели тогда на это безразлично, как и на двоякий образ произношения и писания одних и тех же имен: Иоанн – Иван, Феодосий – Федосий, Иоаким – Аким, Феодор – Федор, Иларион – Ларион, Анастасий – Настас, Феоктист – Фектист и др., употреблявшийся у нас издревле158. Когда церковные книги начали печататься в России, тогда и в печатных повторилось то же, что было в рукописных: имя Иисус всего чаще печатали под титлою ???icz или ???IC, а к концу XVI и в начале XVII века в некоторых книгах острожского, виленского и московского изданий появилось слово – Исус даже без титлы159. Раскольники не без оснований ссылаются на все эти книги для подтверждения своего мнения160. Но несправедливо говорят они, будто «во всех старопечатных книгах имя Иисусово, яко Навина, тако и Христа Спасителя, и под титлою и без титлы, единою иотою к??? (а не liiez???) напечатано всюду зрится». Напротив, в тех же самых книгах, на которые они указывают и даже в тех самых примерах, которые приводят, имя Иисусово встречается нередко начертанным не иотою, а итою: не к???, а ис???161. Еще гораздо важнее – то, что во многих первопечатных книгах, изданных в нашем отечестве, имя Иисусово напечатано даже сполна – Иисус – Icу??? или ИТс???. Например, в Евангелии, печатанном в Вильне 1575 г., зачало второе от Матвея начинается так: «ИТс Xi;o ржтво еще bi???» (л. 3 об.); в Евангелии, напечатанном в Москве при патриархе Гермогене 1606 г., то же зачало начинается: «liiez Хко рожство сице Бе???» (л. 15 об.). В книге: Беседы св. Иоанна Златоустого на 14 посланий св. апостола Павла, печ. в Киеве 1623 г., на стр. 1374-й читаем: «аще бо убо грядый инаго Иисуса проповедает»...; далее на стр. 3042-й напечатано: «образ бяше Христово Иисусово имя. Сего ради убо, понеже сицевое наречение имяше во образе, еже liiez???: того самого наречения устыдеся тварь. Что убо, ин ли наречеся Иисус..., и так – на стр. 256, 483, 891, 2153, 2269, 3041, 3043, 3154. Вообще в «Беседах к глаголемому старообрядцу» указано до двадцати старопечатных книг, изданных в Москве, Киеве, Вильне, Львове и других местах к концу XVI и в первой половине XVII века, в которых или однажды, или дважды, или многократно, или даже постоянно и исключительно святое имя нашего Господа напечатано: Иисус – 1ис??? или ИТс???, а не ;СЙ??? или ИС???162.
Что же отсюда следует? Следует: а) что и такое начертание и произношение спасительного имени у нас тогда отнюдь не порицалось, а уважалось; б) что наши глаголемые старообрядцы весьма неправы, когда принимают только одно сокращенное начертание имени Господа – Исус, находимое ими в некоторых старопечатных книгах, а отвергают другое, полное – Иисус, которое также находится во многих старопечатных книгах; в) что, оставаясь верными своему началу, они должны, по крайней мере, равно уважать и употреблять и имя – Исус, и имя – Иисус. Скажем более: раскольники неправы потому особенно, что, оставаясь верными своему началу, т.е. своей приверженности к старопечатным книгам, должны даже предпочитать имя – Иисус имени Исус: ни в одной из этих книг не сказано нигде, чтобы имя Иисус было неправильное: напротив, в предисловии к Апостолу, изданному во Львове 1639 г., ясно замечено, что хотя стар обычай – писать пресвятое имя Ис???, но должно писать его – Иисус, а не – Исус, и что только в полном своем начертании оно заключает в себе таинственное число – 888, которое и должно заключаться, по древнему чаянию, в имени Мессии163
2. Мнение о сложении двух перстов для крестного знамения. Как ни строго заповедано это мнение в книге Стоглав (гл. 31), однакож в печатные книги, особенно Московского издания, оно внесено не вдруг. В первый раз оно напечатано в Азбуке 1596 г., изданной в Вильне под заглавием: «Наука кучитаню и разуменю писма Словенскаго»164. Потом встречается в Острожском печатном Сборнике 1598 г., впоследствии вошедшем большею частью в состав так называемой Кирилловой книги Московского издания 1644 г.165 Из этого Сборника буквально перепечатано в «Книге о вере» Киевского издания 1619 года, впоследствии вошедшей значительною частию в состав той же Кирилловой книги166. Между книгами Московской печати статья о двоеперстии в первый раз помещена в Большом Катихизисе Лаврентия Зизания, изд. в 1627 году; но помещена наряду с статьею о троеперстии. Ибо непосредственно пред статьей о сложении двух перстов для крестного знамения читаем: «Вопрос: како на себе достоит нам честный крест полагати и знаменатися им. Ответ: сице знаменаемся им: сложивше убо три персты десныя руки, и возлагаем на чело; таже на живот, и на десное и на левое рамо, глаголюще молитву Иисусову: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Здесь, очевидно, внушается не только слагать три перста, но и возлагать их на чело, на живот, на десное и на левое рамо, след. креститься тремя перстами. Таким образом, если допустим, что статью о двоеперстии внесли в большой катехизис еще первые его издатели во дни патриарха Филарета; но не можем не заметить, что они внесли ее как-то боязливо и нерешительно, не осмелившись исключить статьи и о троеперстии, которая ей предшествует и вовсе не сослались на Стоглав, где двуперстие заповедуется с такою грозною решительностью. Верно, двоеперстие было еще очень ново в России и слабо, сравнительно с троеперстием. Замечательно также, что в соборном изложении п. Филарета, которое напечатано при требнике патр. Иоасафа в 1639 г., хотя помещен известный нам «чин, аще кто в ереси быв крещен и обратится к Богу, или хвалисин, или жидовин»..., но статья о перстосложении в нем читается так: «иже не крестит (т.е. не благословляет) двема перстома, яко Христос, да будет проклят» (л. 508 об.), не сказано: иже не крестится... Наконец прямо и решительно начали печатать учение о двуперстии для крестного знамения занимавшиеся изданием книг в Москве при патриархе Иосифе, и статья эта явилась в книге так называемой Кирилловой (1644) (гл. 14, л. 179), в предисловиях следованных Псалтырей (1642, 1647, 1648, 1649) и Псалтыри учебной (1645, 1646 и др.), в книге о вере (1648) (гл. 9, л. 74), в кратком катехизисе (1649) (л. 16 об.). Но –
Во-первых, и они ни разу не сослались на книгу Стоглав для подтверждения своих мыслей, а ссылались только на подложные сказания о двуперстии Феодоритово, Мелетиево и Максима Грека: так, значит, не высоко ценилось тогда свидетельство Стоглава!
Во-вторых, подложность слова Феодоритова о двуперстии мы уже видели; поврежденность сказания о Мелетии так же видели: здесь заметим, что и слово Максима Грека, на которое теперь только начали ссылаться ревнители двуперстия, также, по всей вероятности, подложно или испорчено. Ибо, а) ни составитель Стоглава, писавшей вскоре по смерти преп. Максима и крайне, как видно, нуждавшийся в свидетельстве для подтверждения важности двуперстия, которое не устыдился основать даже на выдумках, ни кто-либо другой из подобных ревнителей до времен самого патриарха Иосифа ни разу не сослался на это сочинение Максима; б) оно не находится в списке сочинений Максимовых, писанных в XVI веке, когда и жил преподобный, а встречается уже в списках XVII и XVIII столетий167: знак, что оно прибавлено впоследствии чуждою рукою; в) и в этих позднейших списках написано не одинаково: в одних, по-видимому, проповедуется троеперстие, в других – так сбивчиво и темно, что почти нельзя понять смысла168; г) в том виде, в каком сочинение это обыкновенно печатается раскольниками, оно по содержанию своему совершенно недостойно преп. Максима, весьма просвещенного богослова. Вот, напр., самое главное место: «совокуплением триех перст, сиречь пальца, и еже от среднего и малаго, тайну исповедуем Богоначальных триех ипостасей Отца и Сына и Святого Духа, единого Бога трое. Протяжением же долгого и среднего сшедшася два естества во Христе, сиречь, самого Спаса Христа исповедуем совершена Бога и совершена человека, во двою существу и естеству веруемого и познаваемого». Не говорим уже о неопределенности и неточности выражений: что такое совокупление триех перст, сиречь пальца и еже от среднего и малого? Что такое богоначальные ипостаси... единого Бога трое? А указываем на мысли: что за персть долгий, отличный от среднего, как будто не средний перст у нас на руке есть самый долгий? И каким образом можно исповедовать два сошедшася, т.е. соединившиеся во Христе естества протяжением перстов – долгого и среднего, протяжением именно, а не соединением?
В-третьих, в наставлениях о двуперстии, какие изложены в означенных печатных книгах, находятся разноречия и даже противоречия: тогда как большой катихизис повелевает, два перста имети наклоненна, а не простерта, катихизис малый и книга о вере заповедуют, напротив, два перста, вышний и средний, протягнути, т.е. имети простерта, а книга Кириллова и Псалтыри внушают не только два перста, вышний и средний великий, в место сложити и протягнути, но притом средний перст мало преклонити. До такой степени тогда еще не установились и были сбивчивы и неопределенны понятия о двуперстии у самих нововводителей.
В-четвертых, в тех же самых печатных книгах московского издания сохранились ясные следы древнего учения и о сложении трех перстов для крестного знамения и даже укоризны за двоеперстие. Именно в книге Кирилловой, в гл. 26 – о латынских ересех, помещено известное прение греческого философа Константина Панагиота с Азимитом. Здесь, между прочим, защитник православия укоряет Латынника таким образом: «и почто не согбаеши три персты, и крестишися десною рукою, егда полагаеши на челе твоем, и не одеваешися оружием креста Господня, но твориши крест обоими персты, и последи пальцом внешнею страною, и воображение креста твоего зрит вон, в место еже бы им одеятиси, якоже мы Христиане, а ты совлачишися животворящего креста».169 Как же не примечают приверженцы старопечатных книг, что эта укоризна древнего греческого философа за двоеперстие падает и на них? Равным образом в уставе церковном московского издания 1610 г. Сказано, что если иноку случится одному, во время пути, совершать чин о панагии, то он должен, выяв хлебец Пречистыя на правую руку, сложить три персты ея и потом, воздвигнув хлебец во имя пресвятой Троицы, изобразить на себе этими самыми перстами крестное знамение170.
В-пятых, в некоторых книгах, печатавшихся тогда, и даже прежде патриарха Иосифа, в нашей южной митрополии защитниками православия от Униатов, ясно проповедуется троеперстие для крестного знамения. Так, известный ревнитель православия, киевский митрополит Петр Могила в своем большом катихизисе или православном исповедании, которое в 1643 году было уже рассмотрено и одобрено соборами киевским и ясским, а вскоре и всеми восточными патриархами, говорит о перстосложении: «должно изображать крест правою рукою. Полагая на чело три большие перста, говори: во имя Отца; потом, ниспустив руку в том же виде на перси, говори: и Сына; отселе перенося руку на правое плечо и провождая до левого, говори: и Святого Духа. Сделав на себе сие святое знамение креста, заключи словом: аминь. Или, когда изображаешь крест, можешь говорить: Господи Иисусе Христе, сыне Божий! помилуй меня грешнаго. Аминь» (ч. I, отв. на вопр. 51). Равным образом в малом катихизисе того же первосвятителя киевского, напечатанном в Киеве 1645 г. и во Львове 1646 г., читаем следующее: «пытание: яким способом знак креста святого на собе класти маем? Отповедь. Рукою правою, три палци зложивши, знак креста святого зачинай на челе, а кладучи, мов: в имя Отца; потом тый же палце на перси, мовячи: и Сына; потом на правое раме кладучи, мов: и Духа; потом на левое раме кладучи, мов: Святого; албо ведлуг Златоустого святого, кладучи на собе крестное знамение, мов: Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешнаго, кончачи тым словом, аминь». Почему же мнимые ревнители старообрядства не уважают свидетельства этих старопечатных книг, изданных истинными ревнителями православия?
В-шестых, московские издатели богослужебных и учительных книг при патриархе Иосифе не заслуживают доверия и потому, что они намеренно позволяли себе повреждать в этих книгах места, не согласные с их мнениями. При перепечатании, напр., малого катихизиса Петра Могилы в 1649 г. в переводе с малороссийского языка на славянский, они изменили приведенное нами место о перстосложении так: «вопрос: коим образом знамение святого креста имамы на себе полагати? Ответ: совокупити три персты правыя руки, сиреч великого и малого, и третиаго, что подле малого, в них же исповедуем таинство божественных триех ипостасей, Отца и Сына и Святого Духа, единого Бога в триех лицах: два же перста протягнути, вышний и средний, и сим показуем тайну самого Господа нашего Иисуса Христа, яко совершен Бог и совершен человек бысть нашего ради спасения, и тако сложивше персты, полагаем первое руку на чело»... и проч. И такими-то достойными средствами, то подлогом, то порчею сочинений и книг, старались распространить и утвердить в народе любимое свое двоеперстие.
3. Мнение о седмипросфории. В древнейших наших письменных служебниках (XII – ХV в.), какие доселе известны, число просфор для проскомидии с точности не определено и представляется даже различным171: потому что собственно для таинства Евхаристии нужна только одна просфора, един хлеб (1Кор.;10:17), из которого вынимается Агнец172 (и72|. В наибольшей, однакож, части этих служебников, хотя просфоры счетом не означены, но из самого чина проскомидии видны следующие пять: а) для изъятия Агнца, б) в честь и память Пресвятой Богородицы, в) в честь и память прочих Святых, г) за здравие живых, д) за упокой умерших173. Не прежде, как уже около половины XVI века, во дни митрополита Макария, встречаются чины, которые упоминают на проскомидии о шести просфорах, полагая именно за живых, вместо одной четвертой, две: четвертую за все епископство и весь священнический чин, и пятую – за царей и всех православных Христиан и, если в монастыре, за игумена, а шестую просфору за усопших174. Но напрасно раскольники утверждают, будто тогда же, т.е. во дни митрополита Макария, самый Стоглав засвидетельствовал уже о седмипросфории175: ни в царском вопросе, ни в соборном ответе об этом ничего ясно не определено. В первом хотя и исчисляются семь частиц, вынимаемых священником на проскомидии; но, чтобы эти частицы вынимались именно из семи просфор, не сказано176. А в соборном ответе после трех первых просфор – для агнца, для части Богородичной и для части предтечевой, упоминаются вообще и прочие просфоры, из которых заповедуется вынимать еще пять частиц, и след. – всего полагается восемь частиц, а не семь177. Притом известно, что – а) сам председатель стоглавого Собора митрополит Макарий поместил, в своей Чети-Минеи чин проскомидии, совершаемой на шести просфорах178; б) по служебнику, употреблявшемуся тогда в Соловецком монастыре при игумене Филиппе, впоследствии святителе московском, проскомидия совершалась также на шести просфорах179; в) еще в служебнике XVI века, писанном при царе Иоанне Васильевиче IV, положено на проскомидии только три просфоры: одна для агнца, другая – Богородичная, третья – крестовая, так названная или потому, что приносилась, как значится в молитве, прежде всего «силою честнаго и животворящего креста», или потому, что из нея вынимались частицы в виде креста180. Впрочем не станем отвергать, что около половины XVI века, когда явилось у нас шестипросфорие, могло явиться и седмипросфорие: позволив себе прибавить в чине проскомидии одну просфору, могли точно также прибавить и другую. Но, повторяем, самый беспристрастный взгляд на наши древние письменные служебники удостоверяет – а) что в древности определенного постановления о числе просфор у нас но было и, следовательно, не было причины строго держаться какого-либо одного, известного числа; б) что пятипросфорие есть обычай наиболее древний и общий, а седмипросфорие новее не только пятипросфория, но и шестипросфория, и в) что вообще предки наши не только до XVI столетия, но и к концу XVI и в начале XVII вовсе не считали чем-либо важным, догматическим, обязательным – употреблять на проскомидии непременно одно какое-либо число просфор: сам первый наш патриарх Иов пожаловал в одну сельскую церковь писанный на бумаге служебник, в котором назначаются для проскомидии только три просфоры: одна – для агнца, другая – Богородичная, третья – крестовая181.
При таком взгляде на назначение числа просфор, очень естественно, что, когда начали печататься наши служебники и другие книги, то и в печатных оказалось такое же несходство об этом предмете, какое было в рукописных. И именно в служебниках славянских, изданных в Венеции в 1519 и 1554 году, положено для проскомидии пять просфор, равно как в Номоканоне, напечатанном в Киево-Печерской Лавре 1624 г., находится даже следующее решительное правило: «на святой проскомидии Божественныя литургии, пять просфор да имаши. Первая за Господский хлеб; вторая – пресвятыя Богородицы; третья – за святых; четвертая – за живых человек, ихже хощеши поминати: пятая – за усопших, – едино прямо единому особно, кождо чином своим, якоже в служебниках указано и изображено имаши» (прав. 201). В служебнике, изданном в Вильне 1617 г. можно различать шесть просфор, если только не менее182. В некоторых других церковных книгах и, в частности, служебниках стали печатать тогда же и о седми просфорах, но печатать различно. Так, в служебниках, изданных в Москве при первых наших патриархах Иове, Филарете, Иоасафе и Иосифе, седмипросфорие явилось не в виде общего правила для всех церквей, а в виде частного постановления для одних обителей. Ибо во всех означенных служебниках, вместо одной или двух просфор за живых, назначены три: четвертая – о патриархе и о всем священническом чине, пятая – о царе и о всех православных христианах и потом следует шестая, вновь прибавленная, о которой однакож предварительно замечено: «аще будет монастырь, иерей, прием шестую просфиру, глаголет сице: о рабе твоем, отце нашем архимандрите или игумене, имярек, и о всей братии нашей» и проч. След., в приходских церквах, по этим служебникам, надлежало совершать проскомидию только на шести просфорах, а не на седми. В служебнике, изданном в Вильне 1583 г., говорится о седми просфорах без всякого исключения или ограничения, но говорится другое: именно – пятая просфора назначается за князей и всех православных христиан и, «аще будет в монастыри», за игумена и всю братию; шестая – за умерших; наконец «прием 7-ю просфору, (священник) глаголет: помяни, Господи, ненавидящих и любящих нас, и давших нам милостыня, и заповедавших недостойным молитися о них: помяни, Господи, и мене недостойного»... В служебниках, изданных в Киеве 1620, 1629 и 1639 г. и во Львове 1637 г., полагается также семь просфор, но с новыми особенностями, именно после просфоры для агнца назначается первая просфора в честь Богородицы, вторая в честь святых, третья о всяком епископстве, о царе. о игумене и о всей братии, четвертая за всех живых, пятая за умерших, шестая только за самого священнослужителя. Наконец, в виде решительного правила о седмипросфории напечатано уже в Номоканоне, изд. при иноческом требнике во время патриарха Иоасафа в 1639г. Здесь (в 210-й статье) читаем: «на святой проскомидии Божественныя литургии семь просфор да имаши: первая за Господьский хлеб, вторая – пресвятыя Богородица, третия за святых, четвертая за патриарха, пятая за царя и за царицу и за чад их, а идеже будет к цареву величеству послати, то выимати по имяном всем по просфоре, шестую же за всех православных за живых человек, ихже хощеши поминати, а седмую за усопших, – едину прямо со другою особно, кождо чином своим, якоже в служебниках указано изображено имаши». Но это правило несогласно однакож с служебниками патриарших изданий, на которые само ссылается. Там положено поминать на пятой просфоре царя и всех православных христиан, а шестая назначена, где есть монастырь, за архимандрита или игумена с братиею; здесь – пятая приносится только за царя с его семейством, а шестая – за всех православных христиан живых; за архимандрита же или игумена, с братиею особой просфоры вовсе не полагается. Это правило о седмипросфории не заслуживает никакого уважения, как несомненно испорченное: потому что весь Номоканон, где оно помещено, изданный в Москве при патр. Иоасафе в 1639 году, буквально перепечатан с Киево-Печерского Номоканона, изданного в 1624 г., с которым и согласен во всех правилах, кроме только одного известного уже нам 210 о проскомидии. Зачем же мнимые старообрядцы следуют одним старым книгам, а не другим, и притом предпочитают менее старые и даже испорченные более старым? Зачем, по крайней мере, не принимают точно также и пятипросфория и шестипросфория, как принимают седмипросфорие, когда и то, и другое, и третье равно заповедуется в старопечатных книгах?
4. Мнение о хождении по-солонь. Мы видели, что вопрос об этом предмете в первый раз возник у нас еще во дни в. кн. Иоанна Васильевича III, по случаю освящения митрополитом Геронтием московского успенского собора (1478 г.), и касался собственно одного: как совершать крестные ходы вокруг церквей при освящении их, по солнцу ли или против солнца? Тогда в книгах церковных постановления об этом не нашли и, по внимательном рассмотрении дела, по единодушному согласию «всех священников, и книжников, и иноков, и мирян», предоставили митрополиту ходить с крестами при освящении церквей против солнца, как было в старину183. В продолжение всего ХVI века вопрос не повторялся. Самый Стоглав вовсе не упомянул о хождении по-солонь. Но с началом XVII века оно уже упоминается в печатных Богослужебных книгах и заповедуется не при одном только, но при нескольких священнодействиях. В служебниках, изданных при патриархах: Иове (1602), Филарете (1623, 1627 и др.), Иоасафе (1635, 1637 и др.) и Иосифе (1647, 1651, 1652), также в требниках, напечатанных при Филарете (1623, 1625, 1633), Иоасафе (1636, 1639) и Иосифе (1647, 1651), в чине венчания читаем: «и абие приемлет их (брачущихся) священник за десныя руки, держащимся им, обращает их кругом посолонь трижды, предъидущим пред ними свещам горящим». В тех же требниках патр. Филарета, Иоасафа и Иосифа – в чине освящения церкви говорится: «и оставляют в церкви певцов..., и исходят вси из церкви, и идут со свещами вокруг на север (след. по-солонь), последует же причет и люди тем же образом, якоже со кресты». В уставе большом, изданном при патр. Иоасафе, полагается во 2-й день февраля, на Сретение Господне, исхождение вне монастыря с литиею также по солнцу: ибо заповедуется исходить из церкви на десно, и останавливаться с иконами сперва против северных врат церковных, потом позади алтаря, далее против южных врат церковных, наконец пред вратами западными.
Откуда вошло в наши московские первопечатные книги это правило о хождении по-солонь? Известно, что они печатались с рукописей славянских, которые были поверяемы только одни другими, а не чрез снесение с греческим текстом184. Известно также, что во дни Иоанна Васильевича III, когда нарочито рассуждали об этом предмете, хотя предоставили митрополиту ходить при освящении церквей против солнца, по-старине, но устава не учинили, как не был он учинен и прежде в церковных книгах. Потому не удивительно, если в XVI веке, когда богослужебные книги подвергались у нас таким повреждениям от переписчиков, кто-либо из них и внес по произволу в некоторые чинопоследования замечание о хождении по-солонь, и подобные-то списки послужили потом основами для печатавшихся служб церковных. Во всяком случае то несомненно, что хождение по-солонь, упоминаемое в наших первопечатных книгах, есть нововведение в нашей Церкви, явившееся в XVI или даже в начале XVII века: потому что к концу XV столетия, как мы уже не раз говорили, в церковных книгах наших об этом ничего не было определено, и все наше духовенство, вместе с В. Князем и народом», единогласно присудили совершать крестные ходы вокруг церквей по-старине, против солнца, а не по солнцу.
С другой стороны не можем не заметить: а) что в старопечатном киевском требнике 1646 г. ни в чине венчания, ни в чине освящения и ни в каком-либо другом чине не говорится о хождении по-солонь185, – напротив в чине на основание церкви читаем: «по пении же (священнослужитель) кадит вся ровы, или знаменаное место идеже основание быти имать, начен от первыя стены олтаревы, идый противо солнцу окрест, д;ндеже приидет, отнюду же нача»186: б) что ни в одном из служебников и требников, даже московского издания, не положено в чине крещения совершать ход вокруг купели по-солонь, как хотят того ныне раскольники: а во всех сказано только: «по сем обходит священник святую купель, среди церкви стоящую, трижды, последующу сему и восприемнику с новокрещенным», – след. раскольники поступают ныне самовольно187; в) наконец, что в тех же самых, уважаемых раскольниками, старопечатных книгах положено некоторые другие ходы во время священнодействий совершать против солнца, а не по-солонь. Например, во время Литургии малый выход с Евангелием священник и диакон должны, по этим книгам, начинать с правой стороны престола, и, идя вокруг него (след. прямо против солнца), продолжать чрез северные двери алтаря и оканчивать, обратившись лицом к востоку и вошедши чрез царские двери (след. опять прямо против солнца) к престолу. Равным образом и великий выход со св. дарами должны начинать от жертвенника, продолжать чрез северные двери алтаря и оканчивать чрез царские, идя прямо против солнца к престолу для поставления на нем св. даров188. Во время рукоположения кого-либо в сан священства положено рукополагаемого вводить чрез царские двери к престолу и потом, начав с южной стороны престола, троекратно обводить вокруг него, след. против солнца189. Спрашиваем всякого размышляющего старообрядца: на каком же основании одни ходы, например, при священнодействии таинства брака или крещенья, должно непременно совершать посолонь, а другие, например, при священнодействии важнейшего из таинств – Евхаристии и таинства священства, можно и даже должно совершать против солнца? Не явная ли здесь несообразность?
5. Мнение, будто в Символе веры надобно читать о Сыне Божием, «его же царствию несть конца», и о Св. Духе: «и в Духа Святаго, Господа истиннаго и животворящаго». Мы уже замечали, что Стоглав (в гл. 9) решительно не одобрил последнего чтения (о первом он вовсе не упоминает), а повелел говорить что-нибудь одно: или Господа, или истинного. Несмотря, однакож, на такое постановление Стоглава, в большом катихизисе, изданном при патриархе Филарете Никитиче, в 1627 г., в требниках, изданном при том же патриархе и при патриархах Иоасафе и Иосифе, в книге так называемой Кирилловой, изданной в 1644 г., и во многих других богослужебных и учительных книгах, изданных тогда в Москве, символ веры читается уже со словами: «его же царствию несть конца», и даже: «и в Духа Святаго Господа истинного»190 : явный знак, что Стоглава тогда не уважали в нашей Церкви, не руководствовались им, и след. не считали его каноническим соборным законоположением! Эти-то оба чтения, как находящиеся в старопечатных книгах, доселе удерживают раскольники, укоряя нас за то, что мы, вместо: «несть», говорим: «не будет конца», вместо: «Господа истинного и животворящаго», говорим только: «Господа животворящего». А между тем в тех же самых и других старопечатных книгах, столько уважаемых раскольниками, находятся и оба чтения, которые они отвергают. Например, в большом катихизисе на вопрос: для чего написано в Символе – «его же царствию несть конца», двукратно дается ответ, что это написано «нечестивых ради еретиков, глаголавших, еже Христос не во веки царствовати имать», и что мы «веруем паче Гавриилу чудному архангелу, к Девице чистей Марии благовествующу, иже глагола: и воцарится в дому иаковли во веки, и царствию его не будет конца». Вопрос об осьмом члене Символа веры предлагается так: «что убо нам вещает сие осьмое сложение: верую и в Духа Святаго Господа и животворящаго, иже от Отца исходящаго»...? И ответ начинается: «не токмо глаголю есть Дух Святый, и верую в онь, яко во свята, яко в Господа, яко в животворящаго»...191 В книге Кирилловой, в самом заглавии 1-й главы напечатано киноварью: «устав ко исповеданию и предание к познанию веры. яко же Христос паки приити имать судити живым и мертвым, его же царствию не будет конца». В главе 8-й, в обличение еретиков, отвергавших вечность царства Христова, замечается между прочим: «и во Евангелии глаголет: и воцарится в дому Ияковли во веки, и царству его не будет конца». В толковании молитвы: Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас, напечатано: «и святое изображение (Символ) веры нашея, християном рече: и в Духа Святого Господа и животворящаго»192. В малом катихизисе, изданном при патриархе Иосифе в 1649 г., читаем: «вопрос: который есть осмий артикул веры? Ответ: И в Духа Святаго Господа животворящаго, от Отца исходящаго». В Кормчей, изданной при патриархе Иосифе в 1650 г., гл. 48. напечатано о Латинах: «святому образу веры от Евангельских речей сложену сущу, и яве тако глаголющу о Святем Дусе: и в Духа Святаго Господа и животворящего, исходящего от Отца, тии же приложиша и от Сына, зле и блазнене». Не упоминаем уже о старых, церковно-славянских книгах, изданных в Киеве, Вильне, Остроге и других местах и вовсе чуждых тех изменений в Символе, какие допускаются старообрядцами193.
6. Мнение о небритии брады и усов. Это второе мнение Стоглава, которое он хотел возвести на степень догмата, вошло в старопечатные книги при патриархах Иоасафе и Иосифе. В иоасафовском потребнике 1639 г. помещено соборное изложение патриарха Филарета Никитича, решительно осуждающее брадобритие Латинян (л. 443 об.). В состав Кормчей, изданной при патр. Иосифе в 1650 г., вошло известное нам сочинение Никиты Стифата об опресноках, заключающееся, как и в некоторых рукописных славянских Кормчих ХVI века, статьею против брадобрития194. Но надобно сказать, что учение этих двух старопечатных книг о брадобритии не совсем согласно с учением других книг, напечатанных у нас тогда же. Например, в книге так называемой Кирилловой греческий философ Панагиот укоряет Латынян собственно за то, почему их папы и вообще церковницы стригут брады (л. 235). а отнюдь не за то, что стригут или бреют себе брады и миряне, – между тем, как в означенных двух книгах брадобритие запрещается решительно всем христианам, называется мерзостно пред Богом и признается великою ересию». Равным образом в книге о вере говорится: «к сему же и сие безумие западных мнимых духовных воспомяну о голении усов и брад» (л. 257), а не поставляется это в вину всем вообще христианам. И такой взгляд на дело, по крайней мере, согласен с тем, какой издавна имели Греки. Еще в XI веке константинопольский патриарх Михаил Керулларий, излагая разные нововведения Латинян, поставлял на вид, что епископы их бреют себе бороды195; потом к концу XII столетия Греки, при исчислении отступлений римской церкви, в послании к папе Иннокентию III, также не забыли упомянуть, что римские епископы бреют себе бороды196. А для мирян брадобритие и стрижение волос издревле позволено было у Греков по закону воинскому: следовательно этого они не могли ставить в укор и мирянам церкви западной.
7. Мнение о сугубой аллилуии. Мнение о сугубой аллилуии, как известно, по происхождению своему есть одно из древнейших раскольнических мнений и принадлежит к числу тех, которые с такими настояниями и угрозами старался утвердить составитель Стоглава; но по внесению в старопечатные книги мнение это есть одно из позднейших. Не только в следованной Псалтыри 1577 г., напечатанной в Москве при царе Иоанне Васильевиче IV, не только в следованной Псалтыри 1603 г., напечатанной там же при патр. Иове, но и во всех служебниках (которые справедливо можно назвать вместе требниками, хотя неполными; потому что они содержат в себе многие чины и на разные требы), – во всех служебниках, изданных при патриархах Иове, Филарете, и Иоасафе, во всех потребниках, следованных Псалтырях и уставах, изданных при тех же патриархах, не встречается ни разу наставленья: аллилуия дважды, и ни разу не напечатано: аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже, а везде: аллилуия трижды; или: аллилуия, аллилуия, аллилуия; или просто: аллилуия197. Даже в следованной Псалтыри, изданной при патриархе Иосифе в 1646 г., ни однажды не напечатано: аллилуия дважды, или: аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже, а заповедуется трегубая аллилуия198. И это – не в тех только местах, где аллилуия читается или поется без прибавления: слава Тебе Боже, но и в тех, где она употребляется с прибавлением, и где в служебниках и часословах, изданных при патр. Иосифе (1648–1652), действительно, начали печатать: аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже. Возьмем для примера чинопоследование об усопших. По служебникам и требникам патриархов Иова, Филарета и Иоасафа, также по следованной Псалтыри и требнику (1647 г.) самого патр. Иосифа положено в этом чине после псалма: «живый в помощи»... читать: аллилуия трижды, и потом после «непорочных» петь: аллилуия трижды199: а в служебниках патр. Иосифа напечатано в первом случае: аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже, дважды, а в последнем, т.е. после «непорочных»: аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже, трижды200. Итак, вот когда, – уже во дни патриарха Иосифа, и притом к концу его жизни (1648–1652), следовательно спустя почти столетие после стоглавого Собора, сугубая аллилуия вошла в печатные московские книги и заняла место там, где в прежних печатных книгах стояла трегубая аллилуия! Зачем же мнимые ревнители старины предпочитают менее старые книги более старым? Или, если не предпочитают: ужели не видят, что последние противоречат первым касательно аллилуии, внушая трегубить ее в тех самых случаях, когда первые велят ее сугубить? Очевидно, что если бы раскольники стали отправлять службы собственно по книгам, какие напечатаны при наших патриархах до Иосифа: в таком случае в службах раскольнических вовсе не слышалось бы сугубой аллилуии. Не можем, наконец, не заметить, что не только в книгах, изданных при первых наших четырех патриархах, но и в тех, какие напечатаны при патр. Иосифе, весьма часто заповедуется: аллилуия трижды, или напечатано: аллилуия, аллилуия, аллилуия, хотя без прибавления: слава Тебе, Боже201. Ужели ж раскольники полагают, будто здесь им предписывается только двоить, а не троить, – сугубить, а не трегубить аллилуию?
8. Мнение о достоинстве и подлинности Стоглава. Неоспоримо, что книга Стоглав со времени своего безвестного происхождения долго оставалась малоизвестною и вовсе не имела силы закона в нашей Церкви, как показывает самая история наших первопечатных церковных книг. Стоглав, например, повелевает, чтобы священник и диакон пред началом литургии читали входные молитвы на паперти пред дверьми церковными, потом уже вступали в церковь, и перечисляет самые молитвы (гл. 9). А во всех наших первопечатных служебниках, даже Иосифовских, положено читать входные молитвы в церкви пред царскими дверьми, и хотя в числе этих молитв находятся и указанные Стоглавом, но находятся и многие другие, не указанные. Стоглав решительно заповедует при крещении детей «не обливать их водою, но погружати в три погружения» (гл. 17). А в первом нашем печатном служебнике, изданном при п. Иове 1602 г., и во втором – 1616 г. повелено больных детей крестить чрез обливание, поставив их в купель по выю. Стоглав определяет читать в Символе веры что-нибудь одно о Св. Духе: или Господа, или истиннаго, и запретил читать: Господа истиннаго. А в книгах, изданных при патр. Филарете и его двух преемниках, везде в Символе напечатаны эти запрещенные слова. Стоглав с особенным усилием старается утвердить, чтобы в церквах употреблялась только сугубая аллилуия с прибавлением: слава Тебе Боже (гл. 42). А во всех служебниках, требниках, псалтырях и уставах, напечатанных при первых наших патриархах до Иосифа, нет и следов этой аллилуии. С такою же силою Стоглав изложил постановление свое о двуперстии для крестного знамения (гл. 31). А между тем прежде в печатных книгах у нас явилось учение о троеперстии, и мысль о двоеперстии хотя внесена потом при патр. Филарете в большой катихизис, но как-то еще несмело и нерешительно; когда даже, во дни патр. Иосифа, ее начали проповедывать в книгах решительно, то ни разу не указывали для подтверждения ее на постановление Стоглава. Должно, однакож, с другой стороны, допустить, что чем более проходило времени от появления книги Стоглав, тем более и более забывали об ее безвестном происхождении, и тем незаметнее привыкали к мысли, при существовавшей тогда малообразованности и доверчивости, что книга эта действительно принадлежит стоглавому Собору, как его каноническое уложение. В первый раз упоминается о Стоглаве в соборном изложении патр. Филарета, бывшем в 1620г. и напечатанном при иоасафовском требнике 1639 г., и упоминается следующим образом: «и Макария митрополита в Стоглавнике о том же свидетельство, еже не обливати» (гл. 5). Потом в том же потребнике помещена (43) глава: «из Стоглавника Царя Ивана Васильевича с собором Макария митрополита о тафьях безбожного Моамеда». В книге Кирилловой (л. 3 об.) Стоглав поставлен в числе книг, которым «подобает чести православным христианом». Наконец в служебниках и требниках, напечатанных при патр. Иосифе в 1651 и 1652 годах, Стоглав со всею уже ясностью называется соборным уложением, усвояется именно собору 1551 года, бывшем в Москве при царе Иоанне Васильевиче IV и при митрополите Макарии, и принимается даже за руководство для разных церковных исправлений202. С этого времени мысль о подлинности Стоглава, как соборного уложения, сделалась общепринятою и, без всякой новой поверки, перешла к последующим поколениям.
Не упоминаем здесь о некоторых других мнениях, менее важных, которые также впоследствии начали раскольники основывать на старопечатных книгах. Не упоминаем и об одном из весьма уважаемых раскольниками мнении, именно касательно осьмиконечного и четвероконечного креста, будто один только первый есть истинный крест Господень, достойный нашего почитания, и потому им только одним должно печатать просфоры, а последний – не есть крест Господень, но крыж латинский, и потому не должен быть ни чтим православными, ни употребляем для печатания просфор: такого учения решительно нет в старопечатных книгах. Напротив, в соборном изложении патриарха Филарета Никитича, напечатанном в 1639 г., где с особенною подробностию исчисляются заблуждения Латинян, отнюдь не ставится им в вину, что они чтят крест четвероконечный, и даже этот самый крест, этот крыж латинский, называется крестом честным, Господним203. Судя также по некоторым изображениям креста, встречающимся в старопечатных книгах, можно заключить, что тогда равно чтили и употребляли кресты – и четвероконечный204, и шестиконечный205, и осьмиконечный206.
II. Обратимся теперь к самим старопечатным книгам, которые как бы освятили собою и окончательно утвердили все главные раскольнические мнения, а потому и соделались коренною основою русского раскола. И чтобы составить справедливое понятие о достоинстве этих книг, равно как о внесении в них раскольнических мнений, разрешим следующие вопросы.
1) Кем и как совершалось издание старопечатных, церковно-богослужебных и учительных книг, уважаемых нашими старообрядцами? Церковно-славянские старопечатные книги в этом отношении можно разделить на три класса: к первому классу относятся книги, изданные вне России – в Кракове, Венеции, Черногории, Угровлахии, Сербии, на которые ссылаются раскольники весьма редко или почти не ссылаются207; ко второму – книги, изданные в пределах нашей юго-западной митрополии – в Вильне, Остроге, Львове, Киеве и проч., на которые ссылаются раскольники довольно часто и вообще смотрят с гораздо большим уважением208: наконец к третьему – книги собственно московского издания, явившиеся особенно при первых наших пяти патриархах, которые почти исключительно и употребляются раскольниками и признаются за совершенно верные, святые, богодухновенные, не требующие никакого исправления209.
Что касается до книг первого рода – самых старых книг, напечатанных церковно-славянскими кирилловскими буквами: то печатание их, как показывают послесловия, было делом только частных лиц, которые, естественно, поступали при этом каждый по своему личному усмотрению и средствам, и, может быть, печатали первые, попадавшиеся им списки. Так, в Кракове напечатаны в 1491 г. шестоднев, часослов, следованная псалтырь, октоих, триоди постная и цветная некоим «мещанином краковским Шванпольтом Феоль (Феолем) из Немець, немецкого роду Франк – при державе великого короля польского Казимира»210. В Венеции изданы в 1493 г. часослов неким магистром Андреем Торесанским; потом в 1519 г. служебник и в 1520 г. псалтырь и часослов иеромонахом Пахомием, повелением и иждивением воеводы Божидара Вуковича, выселившегося из своего отечества – Македонии в Италию; еще после, по повелению того же Божидара, напечатаны: в 1537 г. октоих – иеромонахами Феодосием и Геннадием, в 1538 г. соборник – иеродиаконом Моисеем, в 1546 г. следованная псалтырь – сыном Божидара, называвшимся Винценцо, в 1554 г. служебник – иеромон. Пахомием211. В Черногории изданы осмогласник (1494 г.) и псалтырь следованная (1495) иеромонахом Макарием, по повелению черногорского воеводы Георгия Черноевича, при зетском митрополите Кур-Вавиле212. В Угровлахии напечатано Евангелие (1512 г.) тем же иеромонахом Макарием, по повелению господаря угровлахийского Иоанна Бессараба. В Белграде Сербском также Евангелие (1552) иером. Мардарием, накладом княжат Радима Дмитровича и Траяна Гундуловича213. И ни откуда не видно, чтобы, при печатании этих книг, они были предварительно или сверяемы с греческими подлинниками, или сличаемы с древними славянскими списками, или рассмотрены и одобрены высшею церковною властью.
Книги, напечатанные в пределах нашей юго-западной митрополии, надобно подразделить на частнейшие отделы. Одни из них печатались так же, как и в означенных типографиях заграничных, частными лицами, без всякого участия церковной власти, и неизвестно – были ли или не были предварительно исправляемы по греческим или древле-славянским спискам. Таковы изданные в Вильне: псалтыри 1586 и 1592 г. и Евангелие 1600 г. – «промыслом, проторы, труды и тщанием скарбнаго пана Лукаша Ивановича Мамонича и брата его Козмы бурмистра виленскаго»; Евангелие 1574г. и псалтырь 1576 г. – Петром Тимофеевым Мстиславцевым «умышлением и промышлением пана скарбнаго Ивана Семеновича Зарецкаго и брата его пана Зенова»; октоих 1582 г. – трудами некоего Василия Михайловича Гарабурды: служебник 1617 г. – «коштом и накладом канцлера литовскаго Льва Сапеги»214. Таковы же напечатанные: в Заблудове – Евангелие учительное 1568 г. – Иоанном Феодоровым и Петром Тимофеевым по приказанию и на иждивении гетмана литовского Григория Ал. Ходкевича; во Львове – Апостол 1573 г. – Иоанном Феодоровым на иждивении детей Ходкевича; в Остроге – псалтырь и новый Завет 1580 г. и Маргарит 1596 г. «коштом, промышлением и всем накладом князя Острожскаго Константина»; в Киеве – Апостол 1630 г. «коштом и накладом пана Богдана Стеткевича»215. Другие книги печатались, хотя также частными лицами, по крайней мере, с благословения и след. с ведома церковной власти. Например, в Вильне напечатаны – служебник 1583 г., за благословением митрополита киевского Онисифора, и Апостол 1591г., за благословением константинопольского патриарха Иеремии и киевского митрополита Михаила Рагозы; во Львове – Апостол 1639 г., за благословением святейших патриархов и митрополита киевского Петра Могилы; в Киеве – псалтырь 1624 г. за благословением киево-печерского архимандрита Елисея Плетенецкого и др.216. Третьи книги были переводимы вновь с греческого и издаваемы, хотя также частными лицами, но при некотором участии церковной власти. Так переведены и напечатаны – в Стрятине требник 1606 г. некоим Феодором К..., по благословению Львовского епископа Гедеона Болобана; во Львове – св. Иоанна Златоустого о священстве 1614 г., по благословению львовского епископа Иеремии Тисаровского; в Евю (близ Вильны) – св. Каллиста Евангелие учительное 1616 г. трудами иноков виленского Святодуховского монастыря; в самой Вильне – св. Макария египетского беседы 1627 г. старанием иноков того же монастыря; в Киеве – св. Иоанна Златоустого беседы на послания св. ап. Павла 1623 г., беседы на Деяния св. Апостолов 1624 г., св. Андрея кесарийского толкование на Апокалипсис 1625 г., – трудами иноков Киевопечерской лавры – Памвы Берынды, Лаврентия Зизания и других, за благословением архимандритов лавры Елисея Плетенецкого и Захарии Копыстенского217. Наконец, еще некоторые книги, изданные в юго-западной нашей митрополии, печатались не иначе, как после исправления их с греческого подлинника, или сличения не только с греческими, но и славянскими списками, иногда даже с печатными изданиями, и большею частию по благословению церковной власти. Довольно указать на полную Библию острожского издания 1581 г., на служебник стрятинского издания 1604 г., по благословению львовского епископа Гедеона Болобана, на октоихи 1630 и 1639, триодь цветную 1642 г. и анфологион 1643 г. – львовского издания, по благословению то константинопольского патриарха, то киевского митрополита; на служебники 1629 и 1639 г., триодь цветную 1631 г. и требник 1646 г. – киевского издания, по благословению или даже трудами митрополита Петра Могилы218.
Почти на такие же частные отделы, какие заметили мы между книгами, изданными в юго-западных наших типографиях, можно разделить и книги московского издания. Самые первые из них, напечатанные еще при московских митрополитах Макарии, Афанасии и Кирилле, изданы были частными лицами только по приказанию царя Иоанна Васильевича IV, именно: Апостол 1564 г. и часослов 1565 г. – диаконом Гоступским Иваном Федоровым и Петром Тимофеевым Мстиславцевым; псалтырь 1568 г. – Никифором Тарасиевым и Тимофеем Невежею, псалтырь 1577 г. – в Слободе – Андроником Тимофеевым Невежею. И ни откуда не видно, чтобы книги эти до напечатания были исправлены по каким-либо спискам греческим или славянским, или печатались по благословению и под надзором самих митрополитов219.
При первых наших патриархах, Иове и Гермогене, книги печатались иногда также без благословения первосвятителей частными лицами, каков, например, устав 1610 г., изданный чернецом Логином, крылошанином Троицкого Сергиева монастыря220. Но гораздо чаще печатались, по крайней мере, с благословения и с ведома первосвятителей, хотя и частными лицами: так с благословения Иова изданы – Апостол 1596 г., минея общая 1600 г., служебник 1602 г., псалтырь 1603 г. – Андроником Тимофеевым Невежею, триодь цветная 1604 г. Иваном Андрониковым Невежиным, Евангелие 1606 г. Онисимом Михайловым Радищевским и др.221 О некоторых только книгах, напечатанных в то время, известно, что они были свидетельствованы при печатании нашими иерархами, или, по крайней мере, кем-либо по их избранию, именно: о цветной триоди 1591 года, свидетельствованной при патриархе Иове222, о минее общей, свидетельствованной тогда же223, и о минее служебной за первые три месяца с половиною, свидетельствованной патриархом Гермогеном224. Но в чем состояло это свидетельствование, – в снесении ли печатаемых книг с греческим текстом, или только со славянскими древними списками, или даже в одном наблюдении за согласием печатного текста с избранным рукописным подлинником, неизвестно225.
По смерти п. Гермогена, в период между-патриаршества, у нас решились было заняться исправлением печатных книг не только по славянским спискам, но и по греческим. И это дело, грамотою царя Михаила Феодоровича от 8 ноября 1617 г., поручено было известному архимандриту Троицко-Сергиева монастыря Дионисию, вместе со старцами его обители – Арсением Глухим, знавшим хорошо и греческий язык, Антонием Крыловым, черным диаконом Закхеем, священником села Клементьева – Иваном Наседкою и другими. Прежде всего на них возложено было исправить служебник или требник, который хотели тогда вновь напечатать. Для сличения исправители имели у себя, кроме прежде изданного московского служебника, до двенадцати славянских списков, харатейных и бумажных, и пять греческих. Полтора года с величайшим усердием занимались они сличением этих списков и нашли в позднейших, особенно в печатном, множество погрешностей – прибавлений и искажений. Между прибавлениями, которые они полагали исключить, находилось известное слово и огнем, в молитве на освящение воды в день Богоявления: «сам и ныне, Владыко человеколюбче Царю, освяти воду сию Духом Твоим Святым и огнем». Слова этого не оказалось ни во всех греческих списках, ни в древних славянских, а стояло оно только в печатном да в двух рукописных славянских, менее древних, и притом так, что в одном приписано было на поле, в другом над строкою. В числе искажений, которые находили нужным исправить, наиболее важные состояли в том, что многие молитвы, обращенные к лицу или одного Бога Отца, или одного Бога Сына, оканчивались общими возгласами к пресв. Троице: «Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Св. Духу»..., очевидно, сливавшими Божеские ипостаси. Вместе с тем исправители занялись пересмотром и других Богослужебных книг и нашли множество погрешностей в октоихе, цветной триоди, в минеях общей и месячной, в канонике и псалтыри. Но едва только архимандрит Дионисий с исправленным служебником явился в Москву, чтобы представить его тогдашнему местоблюстителю патриаршего престола, митрополиту Сарскому и Подонскому Иову, – как тайная зависть и невежество успели огласить справщиков еретиками. Митрополит Иона, с некоторыми духовными властями, бывшими в Москве, преимущественно по навету самых грубых и невежественных обвинителей – уставщика Сергиева монастыря Филарета, ризничого диакона Маркелла и головщика Лонгина, осудили (18 июля 1618 г.) архимандрита Дионисия за то, что он «имя Св. Троицы велел в книгах марать (т.е. велел исправить возгласы), и Духа Святаго не исповедует, яко огнь есть». Несмотря на все справедливые и разумные оправдания преп. Дионисия и его товарищей, их подвергли истязаниям и поруганиям, особенно первого, заключили в оковы и почти всех разослали в заключение по монастырям. Целый год продолжались страдания осужденных, пока прибывший в Москву патриарх иерусалимский Феофан не убедил новопоставленного им московского патриарха Филарета рассмотреть дело страдальцев соборне и они не были признаны невинными. Патриарх Филарет не прежде, однакож, решился исключить из требника слово: «и огнем», как уже получив (в 1625 г.) от всех греческих патриархов удостоверение, что этого слова нет в древних греческих подлинниках226.
Таким образом попытка исправления наших Богослужебных книг по древним славянским и вместе греческим спискам не удалась. Но многочисленные погрешности прежде напечатанных книг, указанные преп. Дионисием и его сотрудниками, и волнения, произведенные их исправлением, научили п. Филарета быть крайне внимательным в оном деле на будущее время. По его совету и благословению, повелением великого Государя Михаила Феодоровича, несколько раз издана была «со всяким благим тщанием и люботрудными подвиги книга Служебник к согласию разстоящихся переводов»227, хотя неизвестно, в чем именно состояли это тщание и подвиги. По его совету и благословению, повелением того же Государя, собраны были из разных городов России «харатейные книги добрых переводов»228 и по ним исправлена была книга Требник229, изданная также несколько раз, хотя неизвестно, кем и как была исправлена. Многие книги были свидетельствуемы лично Патриархом при печатании, хотя это свидетельствование ограничивалось, кажется, одним наблюдением за верностью печатного текста с избранным списком230, и предохраняло книги только от новых каких-либо искажений со стороны типографщиков. Так изданы были свидетельствованные Патриархом минеи месячные (начиная с декабря), шестоднев, октоих, Евангелия – напрестольное и учительное, устав церковный231. Только некоторые книги он благословлял печатать без его личного свидетельствования, как издана, наприм., постная триодь в 1621 г. священником Никоном232, и еще некоторые доверял рассматривать и исправлять другим лицам, как доверил, наприм. рассмотреть большой катихизис Зизаниев Богоявленскому игумену Илии и справщику Григорию Онисимову.
При патр. Иоасафе I продолжалось печатание книг уже с меньшим вниманием. Он только благословлял издавать книги, но ни откуда не видно, чтобы какие-либо из них сам лично свидетельствовал, подобно предшественнику своему Филарету. Так, с благословения патр. Иоасафа, напечатаны Евангелие, шестоднев, триоди постная и цветная, служебник, требник, Апостол («снисканием и труды Василия Бурцова»), минея общая, и другие233. Некоторые (наприм. служебник 1635, 1637 г., требник 1634, 1636 г.) позволял он только перепечатывать в том виде, как они были изданы при патр. Филарете; другие (октоих 1639 г., устав 1641 г., особенно требник 1639 г.) повелевал предварительно исправлять, отчего в них произошла великая разность с прежде напечатанными, хотя, как уверяют справщики в послесловии требника, они пользовались при издании его теми же харатейными книгами добрых древних переводов, собранными из разных городов России, какими пользовались издатели требника и при Филарете234.
Наконец во дни патриарха Иосифа, пастыря весьма ревностного, но престарелого и слабого, издание книг подверглось еще большему произволу справщиков, на которых он совершенно полагался. Это были нарочито избранные лица из белого духовенства, частию московского, частию других городов, именно: Стефан Вонифатьев – протопоп придворный и духовник царский, Иоанн Неронов – ключарь успенского собора, потом протопоп казанского собора в Москве, Феодор – диакон благовещенского Московского собора, и из иногородних: Аввакум – протопоп Юрьевца повольского, Лазарь – священник Романовский, Никита (прозванный пустосвят) – священник суздальский, Логгин – протопоп муромский, Даниил – протопоп костромской и некоторые другие. Пользуясь совершенной доверенностью патриарха и уважением при дворе и в народе, ограждаемые сильным покровительством боярина дворецкого, князя Львова, начальника типографии и единомысленника своего, эти справщики235 позволили себе слишком много при исполнении возложенного на них дела. Они исправляли все издаваемые ими книги, но исправляли как хотели, не по греческим спискам, а только по славянским печатным и рукописным236, делали в книгах бесчисленные изменения в словах, оборотах речи, прибавки, убавки и т.п. Оттого напечатанные при патр. Иосифе книги, по сознанию самих старообрядцев, отличаются от прежде изданных величайшими разностями237, и в одном сходны с иовлевскими изданиями, в другом с филаретовскими, в третьем с иоасафовскими, в четвертом разногласят со всеми. Но главное зло, какое совершили упомянутые справщики, состояло в том, что они, принадлежа сами к числу последователей Стоглава, решились наконец внести в церковные книги и, как мы видели, действительно внесли учение о сугубой аллилуии и о двуперстном перстосложении – два самые главные догмата русского раскола.
Из сделанного нами очерка печатания церковно-богослужебных и учительных славянских книг до патриарха Никона можем вывести следующие два заключения, неблагоприятные для наших раскольников. Первое: никак нельзя приписывать этим старопечатным книгам, и в частности московским, потому только, что они старопечатные, одинакового достоинства. Книги, изданные частными лицами, на основании какого-либо одного списка, без всякого снесения со списками греческими и древними славянскими и даже без благословения церковной власти, конечно, ниже в глазах православного таковых же книг, но изданных, по крайнее мере, с благословения и ведома церковной власти. Книги второго рода ниже тех, которые изданы не только с благословения, но и при засвидетельствовании церковной власти, хотя и на основании какого-либо одного списка. Книги третьего рода ниже тех, которые изданы не только с ведома и под надзором церковной власти, но еще по сличении со многими древними славянскими списками. А эти последние книги, без сомнения, ниже изданных церковного властью, по сличении не только с древними славянскими, но и греческими списками. Притом достоинство разных изданий весьма много могло зависеть от самих лиц, которые занимались этим делом и, без сомнения, были между собою различны и по уму, и по степени образования и по другим свойствам. Второе: никак нельзя приписывать старопечатным книгам, в особенности московским, изданным до патр. Никона, такой исправности и непогрешимости, что будто бы впоследствии они вовсе не требовали исправления. Наибольшая часть этих книг, московские даже все, изданы были на основании только славянских списков, то одного, то двух, то нескольких, а славянские списки богослужебных книг, по непререкаемым свидетельствам XVI и XVII века238 и по уцелевшим доныне многочисленным памятникам239, были весьма различны между собою и часто крайне неисправны. След. с каким бы усердием и тщанием ни старались издатели этих книг исправить их по одним славянским спискам, полного успеха они достигнуть не могли: надлежало предварительно поверить самые списки славянские по древним греческим. Если же, с другой стороны, некоторые книги, напечатанные в Киеве, Остроге, Львове, и были исправлены по греческим спискам: надобно помнить, что исправлением занимались только или частные лица, всегда несвободные от заблуждений, или иерархи, которых власть не простиралась на всю отечественную Церковь. Вполне благонадежное и обязательное для всей Церкви исправление богослужебных наших книг по греческим спискам могло быть одно то, которое было бы или совершено или, по крайней мере, засвидетельствовано собором православных иерархов... Но чтобы высказанные нами заключения о достоинстве старопечатных книг, уважаемых раскольниками, не показались кому-либо несправедливыми, решим другой вопрос:
2) Как смотрели на эти книги сами издатели их и вообще современники их издания? Сами издатели старопечатных славянских книг отнюдь не приписывали им совершенной исправности и непогрешимости, напротив, обыкновенно просили извинения в своих погрешностях и снисходительного исправления их. В доказательство этого можно было бы представить бесчисленное множество свидетельств; но довольно ограничиться некоторыми. Начнем с славянских книг древнейших, напечатанных в типографиях заграничных. Так, в послесловии к псалтыри следованной, напечатанной в Цетинье (в Черногории) священноиноком Макарием, 1495 года, говорится: «темже старцем яко отцем, ???сьвьзрастниим яко братиям, юношам яко чедом, чтущим, или поющим, или преписующим, молюсе и коленом касаюсе, аще не рукою, не езыком, любве ради Христове исправляти и нас усердно трудившихсе о сем благословляти». В предисловии к октоиху, изданному в Венеции 1537 г., читаем: «молю же всех, отце и братию, чтущее, или поюще, или преписующе: аще что будет погрешено в книгах сиих, исправляйте любве ради Христове и мене грешного Божидара, трудившасе о сем, усердно благословите». В послесловии к соборнику, изданному там же в 1538 г., читаем: «молю вы, отци и братиа, и коленом касаюсе, аще не рукою, не езыком, аще будет що погрешено, поюще, любве ради Христове исправляйте и нас усердно трудившихсе о сем благословите, а не кленете». То же повторяется в послесловиях к следованной псалтыри 1546 г., служебника 1554 г. и других книг венецианского издания240.
Перейдем к книгам, напечатанным в пределах южной нашей митрополии. В послесловии к Апостолу 1573 г. львовского издания говорится: «нам же непотребным, начинания дерзнутым, прощение и грехом простыню да просят, да и сами того же благословения и простыни грехом сподобитеся: и аще что погрешено будет, Бога ради исправляйте, благословите, а не кленете; понеже не писа Дух святый, ни ангел, но рука грешна и брена, якоже и прочии ненаказаннии». В послесловии к анфологиону 1643 г. львовского же издания, о котором сами издатели заметили: «напечатана бысть, третицею уже, всеконечне изследованна, распространенна и исправленна, с еллинскими истинными изводы, сия богодухновенная и святыми отци преданна книга», читаем: «молим со умилением, аще кая неблагоискусна словеса и неблагостройна или поползновенна некая согрешения в книзе сей обрящутся, не посуждати, ни поносити, люботруждешимся, слабостию скудоумия, грех ради тех обдержимых бываемо. Понеже бо, превышши всех, самыя токмо источныя премудрости Божия, пресущественныя, совершенство сие без преткновения быти; человеческого же брения тине, не мощно сущей, невозможно есть». В послесловии к октоиху 1582 г. виленского издания: «молю вы, братие, именем Господа нашего Ис. Христа: аще кому прилучится прочитати или преписовати сию душеполезную книгу, аще будет в некоем погрешено, моего ради небрежения или малоуметелства ума моего, милостиви и незазорливи ми бывайте, молюся вам, чтите, а не кляните; понеже не писа Дух Святый, а ни ангел, но рука грешна и брена». В послесловии к следованной псалтыри 1598 г. острожского издания: «тем же прилежно молю всякого христолюбца, прочитающего книгу сию, отпущения многим моим грехом просити..., аще ли в чем где погрешено обрящется (понеже не ангел писа, но рука брена и грешна), вы же христолюбцы, духом кротости исправляйте, не злоречите, молю». В послесловии к служебнику 1604 г. стрятинского издания: «тем же, аще в чем погрешил есть исправитель священныя сея книги, или и типограф не преблюде коего места, молимся, прощению сподобляйте, братие: обыче бо нечто сицево бывати в таковех, паче же в начале, неуразсмотрившим се, якоже подобает». В послесловии к Евангелию учительному 1606 г., изданному в Крилосе (под Галичем): «молим всех, четущих или приписующих книгу сию: аще что обрящете в ней безместно и неблагоугодно, вы, таковая духом кротости исправляюще, нас труждавшихся в типарском сем художестве, простете, благословете, а не кленете».
Обратимся, наконец, к книгам, напечатанным в Москве. Вот что, например, сказано в послесловиях: а) к триоди постной 1589 г., изданной при п. Иове: «аще что кому в ней помнится непотребно, и вы Бога ради сами исправляйте с советом освященного собора, елико вас свыше наставит святый Параклит: а нас Бога ради благословите, а не клените. Понеже трудолюбствова человек грешен, и писа рука брена, якоже и прочии ненаказаннии»; б) к Евангелию 1606 г., изданному при п. Гермогене: «всем повсюду... раболепно поклонение до лица земного умиленно сотворяю, от усердия души прилежно молю: яко, хотяще святую сию книгу прочитати или преписывати, аще приключися некое погрешение, милостиви нам будите и не зазориви ума нашего немощи и недоумению; сами же, сподобльшеся от Богатодавца болших дарований духовных, исправляйте»; в) к минеи месячной за генварь, изданной при п. Филарете в 1622 году (также и за февраль): «отцы и братия, яко хотяще святую сию книгу глаголати или преписывати, любезно молим вас, милостиви нам будите и незазорливи ума нашего грубости и неразумию, аще за немощь прегрешений наших и недоумением укратися, или приложися, или отменися, сами исправляйте, благоволением и действом пресвятаго Духа»; г) к требнику 1639 г., изданному при п. Иоасафе: «молим вы, о Христоименитии всякого чина, отец и братию, егда поюще и славяще по сим книгам Христа Бога нашего, и пречистую его Матерь, и всех святых, аще что узрите в них нашим забвением или неведением просто что и неисправлено, или погрешенно от неразумия, то простите нас грешных, трудившихся о сих, а не клените, ниже уничижите; зане забвение и неразумие над всеми хвалится»; д) в книге Кирилловой 1644 г., изданной при п. Иосифе: «о богособранная чета православия, молим вы трудившиися книги сея, аще вникнув обрящете в ней за недоумение грубости ума нашего погрешеное, благословите, а не клените, яко забвение и неразумие надо всеми нами хвалится, о сем бо прощения просим; е) к поучениям св. Ефрема Сирина и Аввы Дорофея 1652 г., изданным по благословению того же патриарха: «тем же вси православных собори, елико освященных, и елико от инок, и елико от мирских, за скудость грубости ума нашего трудившихся в деле сем, не непонуждает ны совесть наша, о богособранная чета православия, милости и прощения с молением и приклонением колен неведения нашего просити, паче же и скверная лица своя к ногам преподобия вашего прекланяти, да не несподобите нас худых, во еже непреклонительным вам к нашему молению прощение подати, аще вникнув в сия книги обрящите что неисправно, или погрешено, но благ в совесть разум приимше, исправите, а не клените, человеческим бо и вы подлежите подобострастием».
Но мало того, что сами издатели старопечатных книг, по скромности ли, или по чему другому, называли свои издания нечуждыми погрешностей; были примеры, когда и другие лица современные признавали эти издания неисправными. Так, в 1630 г. братство Львовское, по благословению константинопольского патриарха, в первый раз напечатало октоих. В предисловии к нему издатели говорят, что когда мы решились напечатать эту книгу, то «обретохом ю в разнствии велицем: зане, нерадением паче же неискуством многим в нас писцев, от антиграфов греческих и самого разума далече отстоящу, во многих же тропарех и речениах несогласующуся». А потому рассудили предварительно ее исправить. При исправлении за основание приняты были печатные экземпляры октоиха московского издания 1594 г. и дерманского 1604 г., и рукописные списки: древне-славянский, присланный из нямецкого Молдавского монастыря от господаря Мирона Бернавского, и греческий, присланный от константинопольского патриарха Кирилла Лукаря241. И что же? Через девять лет (в 1639 г.), когда братия того же Львовского братства решились вновь напечатать октоих, они напечатали его в исправленном виде и прежнее издание назвали неисправным: «да испытает кождо и испытно увесть, говорили новые издатели, яко нужда велия сего церкви бысть, порок от многих носящи, о неисправлению прежднего издания. Сего ради, зелным тщанием, пресловутых ктиторов, во богоспасаемом граде Лвове, опасно с еллинскими зводы (времены сими) разсужденна и исправленна, по чину церковном, вторицею изданна суть». Другой случай: киевский митрополит Петр (Могила) в предисловии к изданному им служебнику 1639 г. ясно осуждает книги, печатанные тогда частными людьми во львовских типографиях, как книги исполненные погрешностями, и свидетельствует, что он потому запретил своим духовным чадам пользоваться служебниками львовского издания242. Третий случай; тот же митрополит Петр (Могила) в предисловии своего требника 1646 г., отвечая противникам православной Церкви, которые указывали на несогласие и погрешности наших требников, изданных во Львове, Стрятине, Остроге и Вильне, хотя говорит, что эти погрешности не важны, потому что они касаются не существа таинств, а только обрядности, однакож отнюдь не отрицает действительности самих погрешностей243.
Подобные же случаи были и с изданиями московскими. В период между-патриаршества, по смерти патр. Гермогена, у нас признали неисправным служебник, напечатанный при патр. Иове – почему и поручили исправить его избранным лицам. которые действительно нашли как в служебнике, так и в других печатных книгах множество погрешностей: пусть эта попытка, по несчастным обстоятельствам, не увенчалась успехом; но то несомненно, что она предпринята была с благословения духовных властей (которые след. чувствовали потребность в исправлении прежнего служебника), и что некоторые из указанных теперь погрешностей были впоследствии исправлены244. Патриарх Филарет Никитич в 1633 году окружною грамотою повелел отобрать по всем местам России и прислать в Москву для сожжения экземпляры устава, изданного в 1610 г. – в патриаршество Гермогена: «для того, как сказано в грамоте, что те уставы печатал вор, бражник, Троицкого Сергиева монастыря крылошанин, чернец Логин, без благословения святейшего брата его Ермогена, патриарха Московского и всея Руси, и всего священного собору, и многия в тех уставех статьи напечатаны не по апостольскому и не по отеческому преданию, своим самоволством»245. Кроме того о патриархе Филарете в послесловии требников его говорится: «слышавше благочестивейшие пастыри они, Богом венчанный Царь и отец его святейший патриарх, много некое и преязлишно еже в божественных писаниях разгласие, еже к заповедем Господа нашего Иисуса Христа, несличное стихословие, и сия разумно внемлюще, не малу вину быть благочестию, и помышляюще, кая и откуду есть вина толикого разгласия божественных писаний, церковного соединения, и намнозе испытующе, и от божественных писаний извещевахуся, яко ничимже мнее в житейских вещех истине быти в предреченней вине, точию за небрежение и леность, и неведение божественных писаний, всяко несогласие и разстояние в церковнем соединении случашеся. И тако самовольне тернием небрежения путь правый покрывашеся. Темже таковая видевше, честная и изрядная двойца во благочестии и правде и святыни, иже всякия благодатныя премудрости любители, и древних святых премудрых царей и архиреов изряднии ревнителие, восхотеста во святей велицей апостольстей Церкви несогласная в божественных писаниях согласием исправити, яко да союз мира церковного твердо в дусе кротости хранится, да не будет несогласия ради распря в церковнем телеси. Сего ради оболкшеся свыше светом божественного Параклита, повелеста от градов харатейныя книги добрых преводов древних собирати, и ко свидетельству божественных писаний благоразумный свой совет приподавати, и от тех древних харатейных книг божественных писаний стихословие исправляти, яже неисправлением от преписующих, и многолетных обычаев погрешена быша. Сия вся исправльше и во единогласие вся потребы и чины церковнаго священноначалия сочетаста». Во дни патр. Иоасафа сначала перепечатали филаретовский требник без перемены; но потом, без сомнения, признали его не совсем исправным, когда решились вновь исправлять его по древним славянским спискам и издать в виде измененном, равно как и другие книги. При патр. Иосифе, без сомнения, также признали не совсем исправными требники и другие книги, издававшиеся при всех предшествовавших патриархах, когда не захотели печатать эти книги в прежнем виде, а все более или менее изменяли и чрез то думали улучшить, исправить.
3) Каково действительно достоинство старопечатных книг, изданных до п. Никона, если рассматривать их по содержанию и сравнивать между собою? Сами раскольники сознаются, что в уважаемых ими книгах есть «некая разньства»; но утверждают, что эти разньства не важные, позволенные, которые нельзя назвать «несогласием, распрею, враждою», и что первые наши патриархи «не отлагаху древлеправославных церковных уставов, не составляху нововводных чинов, но яже печатаху в книгах, с древлеправославных книг печатаху»246. А мы со своей стороны скажем, что в старопечатных книгах есть не некая только разньства, но бесчисленное их множество, что некоторые из этих разностей по всей справедливости должно назвать разногласием и распрею, и что есть чины или части чинов, которые были или не были напечатаны в книгах при одном патриархе, но потом отложены или прибавлены при другом. Не станем показывать бесчисленных разностей в старых книгах – разностей, действительно, маловажных, касающихся слов, оборотов речи и под.: это прежде нас сделали другие247, и чтобы убедиться в этом, стоит только сличить два, три экземпляра какой-либо книги, по разным ее изданиям при первых наших патриархах. Но остановимся на разностях более важных, которые нельзя не назвать разногласиями и противоречиями. Мы уже видели, что в одних старопечатных книгах достопокланяемое имя нашего Господа напечатано ???Ис, Исус, а в других или даже в тех же самых ???Иис, Иисус; в одних положено совершать проскомидию на пяти просфорах, в других на шести, в третьих на семи, и самое назначение последних просфор в одних указано такое, в других другое. Видели также, что в одних книгах заповедуется двуперстие для крестного знамения, а в других или в тех же самых это двуперстие порицается, как не православное, римское, в третьих ясно проповедуется троеперстие; в одних везде предписывается трегубая аллилуия, в других – сугубая; в одних читается в символе веры: «и в Духа святаго, Господа животворящаго, в других или даже в тех же самых: и в Духа святаго, Господа истинного и животворящаго. Ужели же все эти разности неважные, особенно для раскольников, когда они подрывают самые основания раскола?
Но вот еще некоторые подобные. В служебнике иовлевском положено больных младенцев крестить в теплой воде чрез обливание; в служебниках и требниках последующих патриархов обливание решительно запрещено и повелевается крестить всех чрез троекратное погружение. В служебнике иовлевском в молитве при освящении в день Богоявления читается: «Сам и ныне, Владыко, освяти воду сию Духом твоим святым и огнем»; в служебниках филаретовском и последующих слово: и огнем исключено, как внесенное неправильно. В требнике филаретовском (1623 г., л. 102 об.) повелено: «аще случится младенца два или три крестити то коемуждо младенцу особо молитвы глаголати и все последование св. крещения и крестити»; а в требнике иоасафовском (1639 года, л. 103) положено напротив: «аще случится два или три крестити и множае, то глаголем молитвы обще всем, а не особо всякому, и все последование св. крещения, точию имя глаголем коемуждо свое». Во всех служебниках и требниках первых четырех патриархов определено в чине крещения, чтобы крещаемый, когда бывает обращен к западу и отрекается сатаны, имел руки свои воздвигнутыми горе, а когда бывает обращен к востоку и обещается Христу, держал руки свои долу: в требнике иосифовском (л. 98) это действие совершенно изменено, и повелевается крещаемому, когда он обращается к западу и отрекается сатаны, держать руки долу, а когда обращается к востоку и обещается Христу, иметь руки простертыми горе.
Укажем еще некоторые чины или части чинов, которые в старопечатных книгах разных изданий были или прибавлены, или отложены, или изменены. В требнике филаретовском положен особый «чин погребению священническому» (гл. 29); а в требнике Иоасафовском этот чин отменен, как еретический248. Ужели и это разности дозволенные и не важные? В Иоасафовском требнике напечатан «указ о церквах, в которые дни церковь святити»... и проч. (на десяти листах); в филаретовском этого указа нет. В чине освящения воды августа 1 по филаретовскому требнику положено две молитвы и в великой ектении 16 прошений; по иоасафовскому три молитвы и 21 прошение. В чине св. крещения по филаретовскому требнику положено в великой ектении 13 прошений; по иоасафовскому – 21. После помазания крещаемого св. миром в иоасафовском требнике повелено возложить на новопросвещенного крест, потом положены: одеяние риз, ирмос, прокимен, Апостол, Евангелие и поучение восприемнику; в филаретовском всего этого нет. В чине обручения по филаретовскому требнику положены одна ектения великая из 11 прошений, да две молитвы; по иоасафовскому две ектении, великая из 15 прошений, да три молитвы. В чине венчания по первому требнику две ектении, великая из 15 прошений; по второму три ектении, великая из 16 прошений; по первому положен указ причащать венчающихся св. Таин; по второму этого не положено; по первому при венчании обоих вдовцов две ектении и одна молитва; по второму три ектении и три молитвы. В чине исповедания в филаретовском требнике напечатан «указ, како иереом духовная своя чада вязати и решити», и в нем разрешено в великий пост, кроме первой и страстной недели, равно и в другие посты всего лета, есть мирянам рыбу в субботу, воскресенье, вторник и четверток каждой седмицы; в иоасафовском такого указа нет. В требнике иосифовском напечатаны «правила св. Отец, како подобает крестити Иерею, и о духовном сродстве, и о втором духовном сродстве»; во всех прежних требниках и служебниках этих правил пет. В иосифовском служебнике 1647 и 1651 г. положено, чтобы те самые молитвы, которые произносит священник при вынятии частиц из просфор: 2, 3, 4, 5, 6 и 7, произносил вместе и диакон; во всех прежних служебниках этого не положено. В том же иосифовском служебнике, по вынятии частицы из седьмой просфоры, положено или напечатано восемь указов относительно разных действий литургии; во всех прежних служебниках этих указов нет.
Говорить ли о разных других недостатках в старопечатных книгах, уважаемых нашими старообрядцами? Но этих недостатков столько, что перечисление их потребовало бы у нас слишком много и времени и места. В одних служебниках мы можем без труда указать на следующие. В чине литургии св. Василия Великого по всем старым служебникам, даже иосифовским, при освящении св. Даров опущены самые важные слова: «преложив Духом твоим святым», и, вместо этих слов, священник благословляя обоя, т.е. св. дискос и св. потир, произносит: «излиянная за мирский живот», да тем и оканчивает все. Между молитвами «по рождении человечестем» положены две особые молитвы «бабе, младенце приемшей», в которых упоминается о какой-то Саломии, будто бы бывшей «бабою» при рождении Спасителя. В первой из этих молитв допущено о Саломии такое выражение: «...прославивый Матерь свою святым рождеством Ти, и благословивый Соломию, бабу свою, приемшую Тя во исходе твоем…»: в последней молитве говорится еще страннее: «...изволивый родитися в вертепе от пречистыя безмужныя Матери и в яслех полежав, и благословив пришедшую на уверение честнаго девства Соломию бабу...» (Служебн. 637, л. 435–436). В отпустах на праздники Богородичны весьма странно упоминаются и сами празднуемые события. Наприм., отпуст на введение во храм пресв. Богородицы: «Христос истинный Бог наш, молитвами пречистыя Его Матере, честнаго и славнаго Ея введения и всех святых помилует и спасет нас…» Отпуст на Благовещение: «Христос... молитвами пречистыя Его Матери, честнаго и славнаго Ея благовещения и всех святых…» Отпуст на рождество Богородицы: «Христос... молитвами пречистыя Его Матери, честнаго и славнаго Ея рождества и всех святых…» В числе пяти молитв, которые произносит священник пред началом проскомидии, есть молитва «над вином, хотящим служити». А вот некоторые погрешности относительно языка и смысла речи, особенно в служебниках четырех первых патриархов. В великой ектении говорится: «о благосостоянии св. Божиих церквах»... «О патриархе нашем, имярек, честнаго пресвитерства, еже о Христе диаконства и всего причта, и о людех…» В ектении по Евангелии: «о благоверном и Богохранимом князе, имярек, о державе и о победе пребывания мира, здравия, спасения и оставления грехов его». В молитве по возгласе: благодарим Господа: «о сих всех благодарим Тя и единородный Твой Сын и Дух твой святый». В молитве после возглашения: приимите, ядите...: «поминающе убо Твою страсть и всех еже о нас бывших, креста, гроба, тридневнаго воскресения, еже на небеса возшествия»... В молитве пред возгласом: изрядно о Пресвятей...: «еще приносим... о еже в вере почивших, праотец, отец, патриархов, пророк, Апостол, проповедницех, благовестницех... и о всяком дусе скончавшемся». В следующей затем молитве: «еще молим... и всяко пресвитерство, еже о Христе диаконство, и о всяком священническом чину». Сюда же можно отнести окончания молитв и возгласов: ...«и во веки веком»: искажения слов: вместо «орарь» – уларь, вместо «фимиям» – фимиян и под. Нельзя также не упомянуть и о разности перевода одних и тех же песней в одном и том же служебнике. Так, тропарь Пасхи в служебнике 1637 г. (да и в других) на л. 366 читается следующим образом: «Христос воскресе из мертвых, смертию на смерть наступи, и сущим во гробех живот дарова» (снес. л. 336 об.); на обороте того же листа: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ», на обороте 362 листа конец: «...и гробным живот дарова», тогда как на л. 357 этот же самый конец отдельно же: «и сущим во гробех живот дарова».
4) Как судить вообще о недостатках старопечатных книг и о внесении в эти книги главных раскольнических мнений? Разногласия и другие недостатки старопечатных книг, как мы видели, действительно весьма многочисленны и нередко очень важны: но не будем ставить их в укор нашим предкам, занимавшимся печатанием книг. Они трудились для доброй цели и делали все. что могли по своему времени и средствам, а требовать большего от кого бы то ни было – несправедливо. «И сия, Государь, – писал еще старец Арсений Глухой, сотрудник преп. Дионисия, к царю Михаилу Феодоровичу касательно погрешностей в прежних изданиях, – и сия, Государь, описи в сих печатных книгах священных тебе сказую, не понося трудившихся и свидетельства сих свящ. книг, ниже ересею тех облагая – не буди то.... Труждшежеся принуждении царскою властию, якоже и мы, сколько их разума стало, и сколько Бог наставил, только и потрудишася, и за труд их да подаст им Господь мзду небесную»249. Печатая богослужебные книги, у нас имели в виду, по возможности, исправить в них бесчисленные погрешности, вкравшиеся в рукописи от оплошности и невежества переписчиков, предотвратить дальнейшее распространение подобных ошибок и ввести согласие и единообразие в отправлении служб церковных250: и всяк согласится, что чрез печатные книги цель эта достигалась гораздо удобнее и более, нежели чрез постоянное их списывание. Если же, несмотря на все похвальное усердие, издатели печатных книг и сами не избегли в них разногласий и погрешностей, то это зависело частию от того, что книги печаталась разными лицами, в разных местах, при разных условиях и обстоятельствах: еще более от того, что книги были исправляемы и издаваемы преимущественно на основании одних славянских списков, хотя большею частию древних и сравнительно исправнейших, но также разногласных между собою и не чуждых погрешностей: наконец – от того, что сами справщики и издатели книг, хотя большею частию нарочито избирались на это дело, как более других знакомые с книжною мудростию, не были однакож достаточно образованы для надлежащего исполнения его251 и не могли возвышаться над понятиями и суевериями своего века: все трудились по мере крайнего своего разумения, исправляли книги, как умели и как находили нужным; но сами же чувствовали слабость своих сил и неисправность своих изданий, сами просили прощения допущенных в книги погрешностей и исправления их.
Извиняя таким образом справщиков и издателей старопечатных книг, мы, тем не менее, не можем извинять самые недостатки этих книг, или признать недостатки совершенствами. Нет, погрешности и разногласия, встречающиеся в наших старопечатных книгах, повторяем, так многочисленны и нередко так велики, что необходимо требовалось исправить эти книги вновь, исправить не по славянским только спискам, но и по греческим подлинникам, исправить и рассмотреть исправления соборне, и потом, с одобрения высшей церковной власти, издать новоисправленные книги для совершенно единообразного и единогласного отправления церковных служб по всей России: такое только исправление книг могло быть благонадежным и достойным православной Церкви, и в таком-то исправлении, хотя смутно, чувствовали потребность сами справщики церковных книг при патриархе Иосифе, когда в послесловии к Апостолу 1648 г. говорили: «вас же, о Богособранная чета православия, отец и братию, освященных и причет, паче же и простых и всех в благочестии преспевающих, и в божественных писания догматех прилежащих, мы грубии, ни делу ни слову искуснии, вси потрудившиися, припадающе, и к земнаго праха персти с купноколенным наклонением лица своя прилагающе, и со усердием молим, прощения просяще, – и да не несподобимся от вашего преподобия, елика убо вникнув обрящете в сей книзе погрешительная за недоведение наше разумного пошествия, яко да по совету же соборныя апостольския церкве исправите недоконченная или погрешенная в разуме».
Что касается, в частности, до внесения в старопечатные книги главных раскольнических мнений и заблуждений: то одни из них, по всей вероятности, внесены в книги не как-нибудь намеренно, а потому только, что находились в рукописях, с каких книги печатались. Сюда можно отнести начертание спасительного имени нашего Господа – ???Ис или Исус, прибавление в Символе веры слова – истинного и др. Все это действительно встречается в некоторых наших рукописных книгах XVI и XVII века, – и не удивительно, если, без всякой поверки и без всякого намерения со стороны издателей, вошло и в книги печатные. Но другие раскольнические мнения, несомненно, внесены в старопечатные книги намеренно, каковы: мнение о сугубой аллилуии и мнение о двуперстии для благословения и крестного знамения. Мы замечали, что в тех самых местах, где по служебникам и требникам первых четырех патриархов положено было: аллилуия трижды, справщики книг при патриархе Иосифе начали печатать: аллилуия, аллилуия, слава Тебе, Боже, дважды. Явный знак, что дело совершалось с сознанием и намерением! Замечали также, что те же справщики начали печатать при следованных и учебных псалтырях подробное наставление о двуперстии для крестного знамения, – чего в прежних псалтырях не бывало, и даже повредили известное место касательно перстосложения в киевском малом катихизисе и в киевской книге о вере при новом издании их в Москве. Ужели и здесь не очевидна намеренность?...
Впрочем, без намерения ли, или даже с намерением внесены в наши старопечатные книги некоторые раскольнические мнения, – не будем осуждать виновников этого дела слишком строго. Одни из них, которые внесли в старопечатные книги такого рода мнения без всякого умысла, хотя, конечно, ошибались, но не сознавали своих ошибок и действовали по неведению, – а грехи неведения извинительны. Другие, именно справщики книг при патр. Иосифе, намеренно внесшие известные мнения в книги, без сомнения, виновны в том, что злоупотребили доверием к ним патриарха, поступали самовольно и дерзнули внести в богослужебные книги то, чего прежде в них не было, – но, по всей вероятности, вначале также не сознавали своего заблуждения, напротив, были убеждены, что ревнуют по истине. Окончательно же они сделались виновными уже тогда, когда, быв обличены в заблуждении, не захотели его оставить. Не будем также представлять, будто предки наши, пользуясь с самого начала старопечатными книгами, в которых находятся раскольнические мнения, были уже раскольниками или неправославными. В собственном смысле раскольнические мнения не были еще раскольническими, пока не были обличены и отвергнуты церковною властью и пока не нашлись люди, которые, вопреки голосу ее, удержали эти мнения и отсеклись от Церкви: тогда-то мнения эти действительно сделались раскольническими: а до обличения их Церковью, они, как грехи неведения, были извинительны, – тем более, что вовсе не касались существа догматов, и предки наши самую веру православную содержали во всей чистоте. Было время, когда в наших богослужебных книгах, еще рукописных, встречались, по свидетельству Максима Грека, даже арианские и македонианские заблуждения252, – однакож отправлявшие по этим книгам церковные службы не были ни арианами, ни македонианами, потому что они, по простоте или по неведению, не сознавали означенных погрешностей, вкравшихся в книги. Так точно и теперь, пользуясь старопечатными книгами, в которых находятся погрешности, усвоенные впоследствии раскольниками, но не сознавая еще, что это действительно – погрешности, предки наши отнюдь не могли быть названы именем раскольников. Но вот, когда во дни патриарха Никона богослужебные книги наши были исправлены самым тщательным образом и по древне-славянским и по греческим рукописям и одобрены высшею церковною властию; когда раскольнические мнения, вкравшиеся, по неведению, в прежние печатные книги, были обличены и соборне отвергнуты тою же властию; когда послушные чада православной Церкви, повинуясь гласу своих пастырей, отреклись от этих мнений, как от грехов своего неведения, и вместо прежних книг стали пользоваться ново-исправленными: тогда люди, которые решились упорно отстаивать эти, уже обличенные, мнения, а вместе с ними и старопечатные книги, дерзнули восстать даже против самой Церкви и ее пастырей за новоисправленные книги, и наконец открыто отделиться от нее и называть ее заблудшею, неправославною, поистине, явились раскольниками в собственном смысле слова и ни мало не извинительными.
Макарий Блгаков 3
© Copyright: Кириллл Кожурин, 2025
Свидетельство о публикации №225012401927
Свидетельство о публикации №225012401927
Рецензии