Пушкин Болезнь Любви

Говоря в романе  «Евгений Онегин»  о приступах любви Пушкин уведомил нас:
               
                ЛЮБОВЬЮ ШУТИТ САТАНА

со схолией естественного полового отбора земнородных в пространстве конкура
естественного:
                ЛЮБИТЕ САМОГО СЕБЯ

Эти формулы любви были следствием признания:

                ЛЮБОВЬ – БОЛЕЗНЬ

В лирике Пушкине есть иные подобные суждения о любви как заболевании и его антураже:

1
Надпись на стене больницы (!)
Вот здесь лежит больной студент;
Его судьба неумолима.
Несите прочь медикамент:
Болезнь любви неизлечима!

2
Благословенные струи!
Надежда верная болезнью изнуренных.

3
Да модная болезнь: она
Недавно вам подарена.

4
Я вас люблю, – хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам…
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно, – я зеваю;
При вас мне грустно, – я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!

5
«Оставя честь себе на произвол,
N.N. – живая жертва фурий,
От малых лет любила чуждый пол,
И вдруг беда!
Казнит ее Меркурий.
 
6
«Машук, податель струй целебных,
Вокруг ручьев его волшебных
Больных теснится бледный рой;
Кто жертва чести боевой,
Кто почечуя, кто Киприды…»
(почечуй – геморрой, Киприда – богиня разврата).
Поэт сочувственно упоминает лечившихся водами больных:
«Увядших юношей, отступников пиров,
На муки тайные Кипридой осужденный».

7
За старые грехи наказанный судьбой,
Я стражду восемь дней, с лекарствами в желудке,
С Меркурием в крови, с раскаяньем в рассудке -
Я стражду - Эскулап ручается собой.

Прим.
Спецы кафедры кожных и венерических болезней (ГБОУ ВПО Саратовский ГМУ им. В.И. Разумовского ) по поводу этого кватро отметили: 
«Следует  принять  во  внимание,  что  Меркурий  –  это  латинское  название  ртути,  а  под  Эскулапом  подразумевается врач.         Строки стихов убедительно свидетельствуют не только о духовных, но и телесных страданиях Пушкина, связанные с его любовными похождениями. Привлекает внимание еще один факт, который демонстрирует  прямую  связь  поэта  с  венерологией,  и,  благодаря  этому,  позволяет  оценить  некоторые
медицинские  методики  и  возможности  лечения.  Речь  идет  о  собственноручной  записи,  сделанной  самим Пушкиным на полях черновика III главы "Арапа Петра Великого" медицинского рецепта, содержавшее средство для  лечения  гонореи,  именуемый  «копайский  бальзам»,  широко  применявшийся  в  первой  половине  ХIХ  века.
Запись  была  сделана  в  августе  –  сентябре  1827  года  в  имении  Михайловском,  а  из  биографии  известно,  что незадолго до этого поэт побывал в г. Пскове, где вёл праздную светскую жизнь.
Данная публикация не несет смысл "очернения" памяти великого поэта, а указывает лишь на то, что Пушкин был живой человек со всеми свойственными человеку слабостями, пороками и достоинствами. И если великий поэт мог оказаться  пациентом наших тогдашних коллег венерологов, на чем, кстати, мы не настаиваем,   это ничуть не умаляет его вклада ни в российскую, ни в мировую культуру.  Может быть, даже делает нам его еще ближе.»
 
А то!

8
Из писем А.И. Тургенева кн. П.А. Вяземскому:
- (12 февраля 1819 г.) Пушкин слег: старое пристало к новому, и пришлось ему опять за поэму приниматься.
- (22 февраля 1819 г.) Венера пригвоздила Пушкина к постели и к поэме.
- (18 июня 1819 г.) Пушкин очень болен. Он простудился, дожидаясь у дверей одной ... , которая не пускала его в дождь к себе, для того, чтобы не заразить его своею болезнью. Какая борьба благородства, любви и распутства!
Но Пушкин быстро поправился:

Я ускользнул от Эскулапа
Худой, обритый — но живой;
Его мучительная лапа
Не тяготеет надо мной.

9
В Онегине  опытная няня  (одна из трех Филлиппьевн) была хоть и недогадлива, но болезненность состояния Тани сразу заметила:
Теперь с каким она вниманьем
Читает сладостный роман,
С каким живым очарованьем
Пьет обольстительный обман!

Ты вся горишь... — „Я не больна:
Я... знаешь, няня... влюблена“.
— Дитя мое, господь с тобою! —
И няня девушку с мольбой
Крестила дряхлою рукой.

Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей,
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Разврат, бывало, хладнокровный
Наукой славился любовной,
Сам о себе везде трубя,
И наслаждаясь не любя.
Но эта важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян:
Ловласов обветшала слава
Со славой красных каблуков
И величавых париков.
Больной и ласки и веселье
Татьяну трогают; но ей
Не хорошо на новоселье,
Привыкшей к горнице своей.

Да, да, ведь ревности припадки —
Болезнь, так точно как чума,
Как черный сплин, как лихорадка,1
Как повреждение ума.

Мне было грустно, тяжко, больно
Но одолев меня в борьбе10
Он сочетал меня невольно
Своей таинственной судьбе —

Ну и, конечно, явка Тани, раненной стрелой амура купидоныча – апостола Эроса Эротовича Хаосского, в поликлинику «ЕО» с повинной на прививку с просьбой оказания скорой психиатрической помощи
Судьбу мою
Отныне я тебе вручаю,
Перед тобою слезы лью,
Твоей защиты умоляю...
Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.
Любовь (в позиции полового созревания «пришла пора…  душа ждала … кого-нибудь…!) по признанию самой крепко заболевшей от мании самовнушения с подавляющей необоримой силой фрейдовско-лакановского  влечения и желания …  победить в конкурентном половом и таком естественном отборе привела ее к потере рассудка. В последнем усилии воли  останками  рассудка Таня умоляет Евгения о защите. Только он единственный способен  ее излечить … Как!?

10
Обреченность зараженного
На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой… Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит – оттого,
Что не любить оно не может.

11
Запоздалое покаяние
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.