38. Терехов. Еще один сезон

Уже с восхода солнце начало щедро припекать. Июль привычно выдался жарким. Терехов начал штукатурить наружные стены дома. Перед этим ему пришлось убрать всю шалевку. Доски, несмотря на многолетнее служение, оказались добротными. «Их еще можно использовать повторно в разных хозяйственных делах», — предположил хозяин и сложил материал в сарае. Сейчас из этого дощатого запаса он сооружал опалубку. Бревна сруба имели трещины, углубления, отесы и прочие следы инструментальных воздействий, что благоприятствовало надежному удержанию цементно-песчаной смеси. Кое-где, однако, пришлось использовать металлические крепежные вставки, в качестве которых служили старые гвозди, шурупы, проволока и скобы. Подготовив материал, Андрей Иванович сыпнул в коробку жменю гвоздей. Когда он укрепил верхнюю доску, был использован и последний гвоздь. «Это же надо! Какой у меня глазомер!» — гордо подумал о себе автор возведенного фрагмента опалубки. На следующем участке все повторилось точь-в-точь. Летчик насторожился. Он не любил всяческих случайных совпадений, инстинктивно чувствуя в них опасность. На заключительном участке Терехов сыпнул в коробку сознательно больше стержней со шляпками и удовлетворенно отметил, что в итоге случился излишек, однако всего лишь в единичном экземпляре. Обследовав опалубку, он обнаружил в нескольких местах недостаточную прочность и решил все это укрепить. Однако в коробке оставшегося гвоздя не обнаружилось. Поиски на земле также ничего не дали. Терехов сходил в веранду и принес целую миску таковых разной длины от соток до совсем мелких, изогнутых и покрытых ржавчиной. С помощью дедова молотка материал был выпрямлен. И тут летчик заметил, что в коробке возле стенки спокойно возлежит затерявшийся, покрытый магазинной смазкой гвоздь. Вспомнилось… Терехов еще был курсантом. На одном из занятий будущим покорителям неба говорили, что у глаза на сетчатке есть слепое пятно. Если туда проецируется изображение окружающей реальности, то она может быть искажена. Имеются специальные приемы, позволяющие избегать подобного самообмана.
К вечеру заливку пространства между опалубкой и стеной Терехов завершил. И примечательно, что был использован последний мешок цемента и весь запасенный песок. «Статистика допускает много удивительных и необъяснимых на первый взгляд совпадений», — устало размышлял летчик-отставник. Однако таинства того дня не закончились: пропал ключ от замка. Висячий замок, которым закрывался дом на ночь и при отъездах, уверенно расположился на ручке двери, а ключа при нем не было. Маршрут от кунга до внутренних помещений был перепроверен многократно. Результат — ноль. Поужинав, герой дня устало уснул. Ночью он проснулся от раскатов грома. Небо периодически прорезалось молниями. Потом подул ураганный ветер. Старая яблоня, — ровесница строений, — не выдержала напора и шумно, с треском сломалась, оборвав заодно электрические провода. По всей деревне что-то ломалось и крушилось. На следующий день из районного центра приехали специалисты и профессионально начали восстанавливать энергообеспечение. Грозовой фронт прошел полосой через всю область. Терехов подошел к ремонтной бригаде и рассказал про обрыв проводов на доме. Специалист с буквами МЧС на фирменной спецовке ответил:
— Никуда не уходите. Через полчаса придем к вам, все исправим и проверим состояние счетчика, так как в нем тоже могут быть повреждения.
Возвратившись к домовладению, бывший летчик, с нескрываемым удивлением обнаружил на нижней ступеньке входа в кунг знакомый ключ на коричневой тесемке.

Самолет легко ускорялся, послушно слушался рулей. Белые курчавые облака в ходе выполнения фигур пилотажа, попеременно оказывались либо внизу, либо появлялись над головой, линия горизонта смещалась влево, вправо, вверх, вниз, вращалась, исчезала и снова появлялась. При ускорении пилот чувствовал себя штангистом тяжеловесом, фиксирующим победный вес, на выходе с «горки» наступало блаженное состояние невесомости. Колокол, бочка, чакра, плоский штопор, мертвая петля, хаммерхед, фигура Пугачева — все было нипочем ассу и крылатому реактивному изделию. В момент торжества от вдохновенного полета Терехов вдруг услышал вибрирующий звук, который заставил его проснуться. В кунге было непривычно светло. «Ну, вот хоть полетал немного!» — удовлетворенно подумал про себя обитатель времянки, затем накинул на плечи куртку и вышел во двор. Снег падал крупными хлопьями. При порывах ветра он образовывал вихри, похожие то на спирали, то на шары, то в угоду воображению на какие-то сказочные фигуры. Расслоившийся кусок фанеры с фронтона колебался в звуковом регистре, исключающем всякую музыкальность.
Терехов собрал весь свой инструментарий, закрыл форточки, навесил замок на вход в дом, прикрыл и застопорил двери подсобных строений, замкнул кунг. Обойдя свои владения и убедившись, что все в приемлемом порядке, он завел пикап и двинулся в город. Поселковая дорога вскоре кончилась и началась главная трасса. Примерно в двух километрах от поворота Андрей Иванович заметил, что на обочине вверх колесами лежит оранжевый седан. Рядом стоял высокий грузный мужчина и о чем-то говорил по мобильному телефону. Летчик истребительной авиации притормозил и остановился.
— Помощь нужна? — поинтересовался он у водителя перевернутого автомобиля.
— Нет, не требуется. Я уже вызвал эвакуатор. Дорога скользкая. Занесло. Задние колеса хватанули грунт на обочине, ну и машина кувырком. На крыше еще проехала, видите, наверное, не меньше десяти метром. Хорошо, что съезд пологий.
— Каскадерский трюк у вас получился. Даже стекла целы!
— Нет, лобовое стекло треснуло в одном месте.
— Ну, если помощь не требуется, то всего доброго.
Терехов на умеренной скорости, исключающей взлет, двинулся дальше.