Афган всё спишет. Книга-2. Глава 3

               
                ГЛАВА 3.
        « Война, слишком серьёзное дело, чтобы доверять его генералам..»
               
                Уинстон Черчилль

      Накануне событий на аэродроме, в тот день, он рано проснулся. Если вообще можно было вести речь про сон, как таковой, а вернее про то состояние, в котором он пребывал последнее время. До Василия дошла информация, что им интересуются люди из особого отдела.  Подумать о том, что им заинтересовались по делу о цинковых гробах, на тот момент у него не было оснований, всё там было сделано без его участия и ему оставалось только смотреть на весь процесс со стороны. Как ему казалось, он сам ни к чему руку не прикладывал. Но определённые опасения и даже страх у него перед «особняками» всё-таки был. Мысли шли в каком-то странном направлении, которое он не смог угадать сразу. Размышляя, он прикидывал: «Неужто госпитальер проболтался? Ему-то чего не хватает? Вроде бы всё оговорили, вопросов с ним нерешённых больше нет?»-но тень сомнения всё-таки была. Ему всегда очень не нравились их отношения с медиком. Василий Фёдорович отлично понимал, что с алкоголиком вообще очень опасно иметь дело и тем более, о чём-то с ним договариваться! А уж с тем, которого ты открыто «нагнул», вообще было верхом риска-рано или поздно он «сдаст его, как стеклотару», «расколется» по пьяной лавочке и тогда…Мысли о том, что будет «тогда», он постоянно гнал из своего сознания и что было бы тогда, он даже боялся подумать. Размышления о наказании за совершённые им поступки, было хуже зубной боли. Они превращали его, как он считал,  боевого офицера, в тряпку, в сопливую «нюню», которую он в себе тщательно давил, скрывал и одновременно ненавидел. Но время от времени эта «нюня», нет-нет,  да и напоминала о себе, вылезая в самые, что ни на есть неудобные моменты из подсознания, заставляя Василия не то, что нервничать, а страшно паниковать и закрываться от мира в страхе быть разоблачённым.
    
    «Это хандра! Это надо пережить и всё! Я справлюсь! Ничего не случится!» -говорил он сам себе думая, что этим заклинанием успокоил, убаюкал свой страх, но тут же, буквально через мгновение, когда казалось, что страх, этот липкий, как клей и всеобъемлющий ужас, который вроде бы уже отпустил его, появлялся в мозгу с ещё большей и полностью охватывающей и подавляюще-обволакивающей сознание силой. Он подавлял волю, он заставлял тело оставаться без движения и сковывал любую активность…  И, пусть это было недолго, каких-нибудь полторы-две секунды, но за это время, комбриг покрывался обильным пОтом ужаса и даже кончики пальцев на ногах немели. А больше всего страшило то, что он всё чаще стал подвергаться этим психическим атакам на самого себя, даже не стараясь никак их заглушить медикаментозно. Каждый раз, в эти минуты, он клялся себе, что обязательно сходит в госпиталь к врачу и расскажет ему о своих страхах. О том, что он никак не может избавиться от них и победить, но каждый раз поход в госпиталь, откладывался на какое-то время из-за того, что он не мог себе представить, как это он, комбриг Лионов, боевой офицер, придёт к врачу-своему подчинённому и скажет, а вернее признается тому, что он псих! Как тот начнёт его лицемерно успокаивать, ссылаясь на службу, а потом, через какое-то время, вся бригада будет знать, что у Лионова «съехала крыша»! И хорошо, если он в порыве откровенности не расскажет, какие смутные мысли терзают его командирскую голову…  «Какой я на хрен командир тогда буду, если меня подчинённые будут считать чокнутым и показывать пальцем у виска?»- и с этими мыслями он, в который уже раз, честно и безапелляционно признавался самому себе, что он конечно же никуда не пойдёт, ни сейчас, ни завтра, никогда. Да! Так его воспитали в училище, так его воспитала армия! Хорошо это или плохо, сказать трудно, но о своём имени, он порой показательно и пафосно судил  так, как его учили, даже не смотря на то обстоятельство, что он всю свою сознательную службу в армии, тихонько воровал и криминалил, как мог, как получалось, но при этом…. очень дорожил своим именем! Своей репутацией! Скажите, что это не парадокс? Не смотря на все свои неблагоприятные поступки он продолжал тешить себя мыслью, что он офицер и имя его и его репутация несомненно должны быть чисты, как утренняя слеза младенца! Парадокс!
 
    И вот сейчас он ехал вместе с генералом по вызову на аэродром, где ему сообщили, что рейс и ИХ грузом 200 задерживается для осмотра.  Дополнительного осмотра.
   Мчась на высокой скорости по бетонке Кабульского аэродрома, ни тот ни другой, даже не могли себе представить в самом жутком сне, что им предстоит сейчас пережить. Быстро подъехав к отдельно стоящему самолёту, они вылезли и сразу пошли, полубегом в открытое жерло крылатой машины. Там на краю стоял отдельно от всех ИХ груз 200. Было сразу понятно, что вся эта церемония происходит только по причине задержки ИХ груза. Понимали они или нет, что всё было заранее спланировано «особистами», чтобы сразу здесь, на месте закрепить доказательства и уже на церемонясь, перейти к расследованию совершённого преступления, закрепляя доказательства свидетельскими показаниями, фототаблицами и прочими формальностями. Наверное ещё не понимали.
    
   Уже были вызваны эксперты, оповещено начальство и вообще маховик служебной гильотины неумолимо поднимал её нож на неимоверную высоту. И вот только сейчас пришло осознание, что это был полный крах. Крах всего. Оба прекрасно это поняли, когда в их присутствии соблюдая все формальности, им предложили сначала проинформировать о грузе. Показать документы. Затем цинк был вскрыт и  отфотографирован. Судебно-медицинский эксперт сделал все причитающиеся в этом случае действия. Сделал забор материала и всё прочее. С генералом, в этот момент, случился приступ истерики. В процессе опроса, чекисты задавали, казалось бы совершенно несущественные вопросы, но при получении от генерала ответов на них, выходила полная картина хорошо спланированного преступления. Ему бы просто прекратить разговор и начать обдумывать линию своей защиты, при этом, не давая чекистам никакой информации. Но Павел Андреевич был видимо не очень хорошим артистом, или, как могло показаться со стороны, он искренне не понимал, что здесь происходит… Хотя всем присутствующим было понятно, что все заранее расставленные силки, были натянуты и тот кто в них должен был попасться- тот и попался.
 
      Оставались лишь формальности. Чем сейчас и занималась вся эта хитрая компания «особистов», выдохнувшая сильным выдохом облегчения, когда всё произошло, как говорится на 100%, как по написанному. На их сленге, это называлось-«реализоваться». Да, они реализовались! Причём очень красиво, если можно было так сказать в отношение генерала и полковника, качественно расставив сети и те, кто в них попался ,теперь уже вряд ли смогли бы из них выскочить. По крайней мере, законно.
 
     Василий стоял в стороне, рядом с оперативным работником особого отдела и судорожно размышлял. Вернее поняв,  что все его страхи и ужасы последних дней, все панические атаки его мозга на весь организм, сейчас пришли к конечному и вполне закономерному итогу-его поймали. Вопрос был сейчас только в одном-насколько много они знают? Насколько его положение безнадёжно? Что делать? Какие давать показания? Он попытался придвинуться к генералу, которого перекрёстно опрашивали сразу два оперативника-один от таможни, другой «особист». Но эта попытка тотчас же была пресечена стоящим рядом с ним сотрудником особого отдела, который вежливо, но достаточно жёстко предложил не приближаться к месту беседы генерала с оперативниками.
  Василий, после этого, как-то сник, мгновенно посерел и осунулся. Взгляд потускнел. Какая-то обречённость вдруг вошла в его голову и стала заполнять всё его существо. «Всё, Вася, допрыгался! Коммерсант сраный! А я тебя предупреждал…» говорил ему внутренний голос. Комбриг мотнул головой и понял, что сейчас надо делать  что угодно, только не падать духом. Он громко, чтобы его услышал генерал, крикнул в его сторону : «Что происходит? Это какая-то нелепая провокация! Павел Андреевич, мы же с Вами ехали сюда узнать, что здесь произошло, а почему-то оказались подозреваемыми! Давайте сюда прокурора пригласим!» Василий, таким образом, пытался передать, пусть и гласно, но сигнал бедствия генералу-не болтать и тянуть время, чтобы прислали сначала прокурора, потом положен адвокат и так далее. Хотя бы обвинение предъявили. Он хотел разрушить изначально хорошо и правильно спланированную операцию «особистов» и перевести её в разряд, как минимум формального исполнения ими своих обязанностей. Но здесь он просчитался! Да, генерал на какое-то время одумался и стал, словно цепляясь за спасительный канат, требовать прокурора, адвоката и чтобы формально были соблюдены все правила. Но оказалось, что в то время, пока они ещё только ехали к самолёту, и прокурор и следователь и даже адвокат, уже были здесь, на месте. Они приехали вместе с чекистами и находились в глубине самолёта. Генерал и комбриг этого не знали, а значит этим они невольно выдали свои намерения, тянуть время и попытаться выигрывать таким образом дело. Все попытки повернуть следственные действия по выгодному им пути-провалились. Чекисты прекрасно знали правила игры. У них на каждый шаг офицеров, был готов ответ или действия в соответствии с законом.
 
    Когда были проведены все необходимые в таких случаях действия, гроб с наркотиками выгрузили из самолёта, таможенник дал добро на отправление самолёта. Команда технарей и пилотов подняла рампу воздушного судна. Запросили разрешение на взлёт и самолёт натужно взревев турбинами, разогнавшись по взлётной полосе полетел в сторону Союза, увозя погибших с этой проклятой горячей земли, ставшей для них последней точкой, где они ещё совсем недавно были веселы, счастливы и самое главное-были живы! Сейчас же холодное кабульское небо, принимало к перевозке уже холодные тела наших героев, которые сложили свои головы на чужбине. Их увозили в «чёрном тюльпане» по домам, чтобы похоронить в родную землю. Они улетали, а Афган оставался. Оставались и те. Кто так мерзко пытался воспользоваться памятью о настоящих героях в своих шкурных делишках. И кому, как ожидалось, должны будут воздать по их делам, приличными сроками тюрьмы…. А что получится на самом деле, покажет дальнейшая история. А Афган всё спишет….