Война и хлеб

Война и хлеб
      
     Мысли о Великой Отечественной Войне и о хлебе, мне часто приходили в голову. Родился я в 1942 году. Шла страшная война. Но сами понимаете я об этом помню только когда с войны пришли мои дядья. К нам приехал дядя Данил и дядя Гриша. Данил, это брат моего папы, а дядя Гришпа, брат моей мамы. Потом я подрос, читал много книг, слушал рассказы фронтовиков, слушал песни, которые пели и наши родственники и их друзья, когда собирались и прздновали что то. Слушал и песни фронтовиков, которые пелись на завалинках и на базаре. Пелись с гармошкой или баяном.
   
    Читаю я книгу о боях в Будапеште. Будапешт, это столица Венгрии. Венгры были союзники Гитлера и воевали в Советском союзе, против нас. Венгры, мадьяры оказались самыми жестокими и зверскими войсками. Когда шли бои в Сталинграде, в Воронеже шли такие же страшные бои и венгры творили зверские расправы и над мирным населением и над пленными солдатами. Таким зверствам фашистскому гестапо надо у Венгров ещё поучиться. Генерал Ватутин дал устный приказ, венгров в плен не брать. Сейчас под Воронежем лежат 450 тысяч венгерских трупов. И наше правительство разрешает ксёндзам венгерским вести раскопки и вывозить останки.
    
    Так о боях в Будапеште. Немцы уже знали, что пришёл их конец и яростно дрались. Наши воины прошагали с боями пол Земли, потеряли в боях миллионы товарищей и тоже яростно добивали фашистскую гадину.
    
    Вот и случилось. Враг разбит и остатки бегут. Старшина привёз на место боя полевую кухню. Огромный, пожилой повар накладывает черпаком горячую кашу в котелки нашим бойцам. Бойцы рассаживаются на обломки и едят кашу.Тут из подвалов выходят мирные венгры. Это те, которые родили тех венгерских зверей, что убивали и терзали наших жителей. Мирные венгры все одеты в праздничные фраки и на головах цилиндры. Женщины в вечерних платьях. Это они одели, убегая в подвалы, боялись, что вещи пропадут. И все с кастрюльками и все к повару. Накорми мол. Огромный повар стоит и молча смотрит. Венгры в Воронеже танком раздавили всю его семью. И стариков родителей и жену и детей. Старшина говорит. Кузьмич, покорми. И Кузьмич отвернулся и стал накладывать в кастрюльки кашу. Плачет и раскладывает. Я в это время, когда читал это, я зверел и слова, которые я говорил, я писать не буду. Боюсь внучки мои читать будут. А Вы, хорошие бабушки, или лучше напишу, барышни, додумайте сами.

    Мамки наши на быках, древних тракторах, пахали, сеяли, убирали, молотили, веяли Грузили зерно, чтобы воинам,защитникам была каша и был хлеб. Отец наш, Михаил Антонович Зиновьев работал механиком в МТС в селе Севастополь. Его не призвали на войну. Ему дали бронь. Бронь эту продлевали каждые пол года. Для того, чтобы Красная армия могла воевать, сельское хозяйство должно выращивать пшеницу и овёс и ячмень. Основную рабочую силу, мужчин, забрала война. На войну отправили почти все автомашины, которые могли худо- бедно ходить. Трактора и комбаины были старого образца и заводить их утром надо было вращать ручкой. Остались женщины и девушки. Папа наш был механик и с работой справлялся. Работа, скажу я Вам. Надо было утром ехать заводить трактора, комбаины. Трактористы и комбайнеры были наши мамки. А мамки были женщины, а трактор, Универсал и АСХТЗ-НАТИ и комбайн надо было заводить, крутить ручкой. А молотилки, веялки и зерносушилки крутить, загружать надо было руками. Всё это ломалось, и надо было ремонтировать.

Чтобы дотащить Комбаин С-6 до колхозных полей, за 20-30-40 километров, из колхоза пригоняли четыре пары быков с ярмами, дышлами, запрягали в комбайн и тихонько тащили. Быков надо в дороге было кормить и поить, да и погонщиков тоже.

     Были с хлебом вещи и пострашнее.Была у нас родственница. Тётя. Работала шофёром на грузовой машине в Весёлом Подоле. А дома восемь детишек и все девочки. Кормить не чем. Тётя вечером завязывала штанины и в штаны насыпала зерна и попалась. Бдитедьные товарищи уследили. Судили и дали восемь лет. А детей куда девать. Так решили, в тюрьму отправили старшенькую, ей было 15 лет. Гораздо после я у них на квартире жил, в Семиозёрке, когда учился в восьмом классе. У неё огромный муж и две девочки. Сколько она отсидела, я у неё не спросил. Я был тогда ещё мальчик.

    А выследили и осудили Тётю родные братья тех, кто повара заставлял кормить родителей зверей в человеческом обличии. Кормить нашей хорошей кашей, политой потом наших мамок.

    Хлеб, который пекла нам наша мама, был замечательным. Был вкусным и пах хмелем. Не только наша мама пекла хороший хлеб. Наши соседки пекли такой же хороший хлеб. Когда мы уже выросли, я говорил, сестрёнке моей, Наде. Надя, жизнь не вечна. Учись у мамы. Все эти дрожжи, опары, закваски. Будешь потом кормить нас хорошим хлебом.

    Ещё про хороший, настоящий хлеб. Жили мы в селе Тимофеевка в Семиозёрном районе. Была Целина. Сотни тракторов, сеялок, комбаинов, плугов и сенокосилок. Всё это вертелось, пахало, убирало, растили скот и жили. Дома наши были ещё не достроены. Но мы уже в этих домах жили. С едой было туговато. Особенно кто жил семьями. Одинокие механизаторы в столовке и в бригадах питались. Им варили макароны, каши из перловки и прочих круп. Нам же привезли в магазин бочёнки с вяленной воблой. Вобла уже воняла, но мы покупали и ели.

    Мамки наши решили печь хлеб. Построили во дворе такую полурусскую печь. Опробовали и, установив очередь, печь каждывй день пекла хлеб. Печь была в пол кирпича. Ветер быстро остужал печь, хлеб не пропекался. Мамки тогда стали накрывать печь телогрейками, бушлатами. У кого что было. И хлеб получился настоящим.

    Я часто тут упоминаю о хлебе настоящем. А какой хлеб сейчас. Сейчас я живу в городе. Хлеба в магазинах наверное сортов десять. Но, я не могу найти хороший хлеб. Был один хлеб хороший. Трусовского хлебозавода. Потом вдруг стал, как пластилин. Оказалось, что хлебозавод в современных условиях не смог выжить. И его выкупили капиталисты. И пекут они хлеб не тот который вкусный, а который приносит прибыль.

    Это меня уже не удивляет. И не только хлеб. Лекарства, например, Они не вылечивают, как хотелось бы. Они лечат, чтобы я не умер, но жил, болея, и лекарства покупал подольше. Одним словом Капитализм. Бабло решает всё.

    Ещё о хлебе немного. В 1962 году, я в Армии учился в сержантской школе. Нас учили там всему. Но учили, и  как печь хлеб. Потом мы по десять курсантов получали муку, дрожжи и всё необходимое. Всё это затворяли, потом месили, клали тесто в форму и ставили в пекарне в печь. Потом вынимали и майор проверял каждую буханку. Разрезали, на срез клали шаблон  10 на 10 сантиметров и считали дырочки. Я сейчас не помню сколько дырочек должно быть по норме.

    Красивые, хорошие женщины! Мне очень понравился Ваш коллектив. Вы, молодцы, что нашли занятие и улучшаете свою жизнь. Я наблюдаю за сестрёнкой моей, Надей. Она поздоровела, изменилась и новые творческие мысли одолевают её. Да, наверное и всех Вас. Я прошу Вас, не бросайте это хорошее дело.  Будем жить долго! Вячеслав Зиновьев