Кольцевая

Луна поднимет свои опавшие с луж перья, чтобы вновь засиять в дожде, который мокрыми струнами собьёт с нот холодную мелодию бесед между стайками голубей. Солнце взвалит складку своего оранжевого жира на верхушки сосен, чтобы залить кору не берущейся смолой. Остаться с ней на связующей глубине души, которая просится к выходу, чтобы не остаться наедине с бессонницей, когда с края слетит колокольчиком последнее сообщение.

Птицы чёрной сетью покружатся над книжным магазином, чтобы изловить облако, которое уплывает к красочному тоннелю в коробке горизонта. Воздух в салоне был насыщен табачными элементами, и мне приходилось прижиматься к холодному стеклу, чтобы спасаться от мути и отцовской неловкости, когда только он мог прекратить словесно всё это кормление моей души дымом. Мать достанет из холодильника чьё-то письмо и открыв предложения вилкой, зачитает пропахшее обидами начало, которое растаяв и пролившись в ладонь, заставит женщину плакать не собирая льдинок и букв со щёк.

Ложиться спать с тревожным приближением черты, на которую необходимо поставить ступни, чтобы уснуть стоя на кровати и не вызывать при этом из зала спальную карету помощи от родителей. Стоять на этаже уже не первый раз и на черте подоконника сблизиться с колючим вазоном, который смотрит вниз с окна и не пытается выпасть со всходами за стекло без цветов. Позади всего коридора молча движутся тени из кабинетов, чтобы переходя от одной двери к ближайшей запертой, искать в кармане экзаменационные ключи к отражению схем, которые живут в электронном зеркале. Больные движутся по этажам с распакованными венками, которые соберут над ними отвёртками ангелы, чтобы потом смазать болтающиеся цветы весенним маслом.

Сонные облака желая удариться в балкон горизонта, обошли заводские сигары и сев на верхушку окурка, задохнулись от переизбытка тумана. Кровать отодвинут к резине солнца и разобрав оранжевый матрас, соберут с него все капельки вспотевшего ночью луча, который стремился обжечь мальчику глаза, когда мальчик всеми устремлениями старался огладить растущую и убегающую к луне точку зрачка. Человек перевяжет бессонные ветви мятными бинтами, которые развернутся на шипованной яме в горле и не остановят кашель кошмаров со дна дерева. Город толкнул свою кольцевую к звезде из подземной лечебницы, которая освещалась лишь ей одной, когда в дыму мелькали люди или автомобили, чтобы выкурить своё правостороннее облако из небес.

Воздух волнистой проволокой окружил весь район у парка, чтобы цеплять своими еловыми колючками солнечные плечи, которые никак не могли дыша расшириться и скользить по лучу с развеянными тюльпанами при воротничке тесного лепестка. Он вломится в мою спальню с женщиной, чтобы важно пройдя мимо меня развести руками у окна, будто бы рисуя круг на стекле, которое в двойной раме станет потеть при одном только упоминании о любви с экрана. Завершить свою пьяную беготню по квадрату, который осветил свои корни мелом и впустил луну прыгать у центра с обшарпанными лучами из сосновой кожуры.

Алыча мялась в жирной жёлтой лужице с косточками, которые крошились при беге в траве, когда у деревца показывался лунный лист с колючками звёзд при ветке.

Больные толкались в коридоре, когда брались своими не стриженными ногтями за ворот пижам, чтобы прибрать к себе все клетчатые узоры с купюрами и прокуренные карманы с чужого плеча. На ветру холодели мои крылья, которые были не покрыты плащом из листьев, когда перья разлетались с ливнем и неслись к реке, чтобы не касаясь течения поверхностно дрейфовать мимо долек разрезанного по берегам лунного персика.

В голубой комнатушке вполне себе пристойной и свежеокрашенной до полос белого лака над кроватями у колокольчиков с кашлем, который встанет с туманным телом больного, когда свеча в листве лёгочного клёна ещё будет потухать между вен короны. Ласточки в древесном дожде из соков, сделаются пышнее и утратят свою былую стройность и лёгкость. Город между щелей многоэтажек заполнится лучами, которые отойдут от реки и украсятся золотым сахаром от ювелирно заваренного по осени Немана.

Сложно перебраться из лечебницы домой, чтобы вечерами смотреть подводные клипы в позе бессонного эмбриона, который не может надеть на себя простынь и поэтому мёрзнет в соломе колыбели, когда к губам прикасается лишь затерявшийся цветок клевера. Бьющий из кроны напор был слаб и на розовом треугольнике дерева после баловства птиц образовалась лужа этой вот слабости между корней мойки. Пациент в бессонном рукаве не сможет дойти до воротника, чтобы расстегнуть для себя таблетку на шее надвое и приняв половинки за чей-то кулон, вернуться к поясу и действовать на вулкане желудка.

Форточка будет заполнена резными звёздами, которые прислонятся к засовам и растопят ржавчину в оси до сквозного биения стекла о лучи. Ливень в городе станет невыносимо кричащим младенцем, который заслонит собой связующие с матерью перекрёстки и развязки воздуха.