24. История одной любви 1

Даниил находился в возрасте, когда с определением в семейной жизни еще можно было не торопиться. Однако большинство его однокурсников уже завели семьи. Чувство симпатии к одной из студенток с параллельного потока у него возникло в самом начале третьего курса, когда непривычный до того экстремальный прессинг зачетов и экзаменов пошел на спад. Оторвав взгляд от фолиантов, монографий и лекционных конспектов, он заметил, что вместе с ним учится много прекрасных, обаятельных и общительных девушек. К одной из сверстниц у него обозначилось предпочтение.
— У тебя привлекательный фенотип! — сказал он однажды своей избраннице, пытаясь завязать общение во время объявленного перерыва в занятии.
Та удивленно посмотрела на Даниила своими зелеными, как луга средней полосы России, глазами и поинтересовалась:
— Это что комплимент? — видя, что ее собеседник тонет, она бросила ему спасательный круг. — Меня зовут Камилла. А тебя как?
— Даниил.
— Ну, вот и познакомились. Генетикой интересуешься?
— Почему ты так решила?
— Так ты же такой перл выдал! Мог бы сказать: «Прекрасно выглядишь!». А то фенотип… Если в продолжение, то твой габитус тоже из приметных представителей.
Даниил был выше среднего ростом, спортивного сложения, лицо доброе, глаза серые с вкраплением небесной синевы. Как с таким не полетать!
— Я заметил, что ты своеобразно пишешь лекции. То обычными буквами, то какими-то значками. Стенография?
— Да. Во время учебы в школе прошла заочные курсы обучения. Еще несколько ребят с нашего курса этой техникой владеют. Но если заносить информацию в конспект только таким способом, то она хуже запоминается. Для зрительной памяти важен привычный текст.
— Ты в общежитии обосновалась?
— Я из этого города. Живу с родителями. А ты?
— В общаге.
В это время к ним подошли еще две студентки.
— Камилла, ты же хотела записаться в кружок по педиатрии. В холле объявление повесили! — оповестила одна из подошедших слегка полноватая с округленными телесными формами.
Вторая не столько миниатюрная, сколько хрупкого вида, добавила:
— И по детской ортопедии. Темы указали.
Холлом назывался просторный зал с колоннами и гардеробом сразу при входе в основной корпус университета. В этом помещении на стенах между оконными проемами, имелись специальные стенды для всевозможных буклетов, оповещений, поздравлений, творческих фото, литературных экспромтов, а также прочих ориентировок для студенческой аудитории.
Следуя общему инстинкту интереса, не отставая от девушек-однокурсниц, Даниил устремился на первый этаж. Кафедра генетики, возглавляемая профессором Самариным, также объявляла набор в научные студенческие группы. Через несколько минут коротко прозвучал звонок. Студенты поспешили на вторую часть лекции.
По ходу движения к источнику новых знаний к Даниилу причалил заинтересованной кормой Михаил Бергман и с хитроватой улыбкой поинтересовался:
— В твоем тихом плесе, кажется, клюнуло?
— Что за аллегории?
— Ты Камилле такой впечатляющий фразеологизм выдал!? Просто жуть!
Михаил был не только сокурсником, но еще и одногруппником. Если следовать логическому смыслу, заключенному в его фамилии, то при ее слуховом восприятии должно было воображать если уж не человека-гору, то, по крайней мере, хотя бы верзилу под два метра. Но Бергман росточком не вышел и самой верхней своей точкой доставал только до подбородка Даниила.
— Михаил, не хорошо подслушивать чужие беседы.
— Но ты говорил громко, во всеуслышание.
— Так шумно было, как на вече.
— Что, понравилась девушка?
— А тебе какое дело! Может быть приревновал?
— Я тебе не конкурент. Просто хочу высказать сугубо личное мнение о том, что комплементы надо тщательно подбирать и дарить их как цветы.
— Например.
— Девушка, вы богиня совершенства. Станьте моей музой!
— Высокопарно, Михаил. Однако, тебе виднее, ты же у нас считаешься поэтом. Некоторые тексты даже в университетскую периодику помещаешь.
— «Не тот поэт, кто рифмы плесть умеет».
— Это я уже слышал.
— Александр Сергеевич намекает, что поэзия — это не только литература, но и трепет души. Можно было бы и так сказать: «Ты моя мелодия!» Как в песне.
— Михаил, у меня к музыке сугубо потребительское отношение. Я ее люблю слушать, когда время позволяет. Но чтобы сочинять, даже не помышляю.
— Так это образно.
— Понятно. Но все равно это в какой-то степени лапша на уши. В юмористической подборке я прочитал, что один физик-ядерщик весьма оригинально выразил свои чувства при встрече с привлекательной особой: «Мадам, до встречи с вами я никогда не видел такого удивительного сочетания атомов».
Бергман заулыбался, заблестел глазами и зубами одновременно.
— А как бы в такой ситуации высказался химик? — заинтересованно спросил он.
— Возможно, он сказал бы свой пассии, что ее волнующий изгиб талии напоминает силуэт кюветы из его лаборатории.
Послышался хохот человека-горы, напоминающий камнепад. На эти звуки неодобрительно среагировали несколько шагающих рядом студенток.
— А как ты представляешь возлюбленных сталеваров?
— В их цехах все просто. Самое популярное женское имя сталелитейщиков — это Домна.
— Даниил, моя лирическая меланхолия признает свое поражение перед твоим юмористическим оптимизмом.
В это время началась вторая часть лекции по факультетской хирургии.

Камилла и Даниил дружески общались. Она познакомила своего товарища с родителями. Как говорится, связи крепли. Но во время шестого курса учебы ее отец-военнослужащий в одной из командировок получил ранение и вынужден был лечиться. Камилла переключилась на помощь матери.