Потусторонняя Москва

        Это неоконченный черновик повести о том, как иллюзорный потусторонний мир может прийти прямо в жизни, наяву. Она должна была войти в цикл «Иллюзии».
        Источником иллюзии предполагались ненависть и расчеловечивание по какому-то признаку (например, стране проживания). Но как-то я понял, что если вступление и получилось написать относительно неплохо, то продолжить написать нейтрально и непредвзято у меня не получится. Тем не менее, мне кажется, тот текст, что удалось написать, стоит некоторого внимания.
        Ключевую идею я, вероятно, забрасывать не буду, но возьму в качестве декорации какой-то менее провокационный сюжет.

***

        Майк, спрятавшись в одном из московских подвалов, пытался перевести дух. Пульсация тошнотворной боли в голове сопровождалась шумом в ушах, подобном шуму тяжёлого и стремительного водопада. Но шум этот всё же не мог заглушить ужасных голосов с улицы – высоких, хищных криков, как будто птичьих; в них иногда можно было услышать слова, но смысл ускользал от Майка. Поминутно раздавались полицейские сирены, и тогда сквозь маленькие окошки в полумрак проникали синие и красные вспышки.
        – Ты кто такой? Что тут делаешь?.. Эге, да ты выглядишь хреново, – сказал кто-то в темноте, и Майк, отшатнувшись, упал. Усиленная вспышка боли взорвалась в голове.
        За окнами как раз проезжала полиция, и всполохи мигалки осветили собеседника. Кажется, это был водопроводчик – первый человек, встреченный сегодня.
        – Что? Что случилось там, на улице?! – вскрикнул Майк с дрожью в голосе.
        – А что там может случиться? – удивлённо ответил водопроводчик, бросив взгляд в подвальное окошко. – Обычная жизнь. Вечер, фонари, люди ходят.
        – Люди?! Разве это люди сейчас там?!
        Майк был поражён, ведь он не даром спрятался тут: улица была заполнена чудовищами, сотворить которых не могли ни эволюция, ни бог – разве что больное воображение безумного художника.
        
        Ко времени начала этой истории, Майк уже долгое время не был в родной стране. А с недавних пор и вовсе решил сменить своё имя Миша на Майк, пытаясь окончательно сжечь мосты. Это случилось в тот трагический год, когда друзья становились злейшими врагами, а некоторые люди ощущали большую вину за действия далёких незнакомцев. Майк же, как будто пытаясь отгородить себя от виновных, радовался любым тяготам, с которыми сталкивались бывшие соотечественники.
        Но однажды на Майка обрушилась трагичная весть – родителей, живших в Москве, унёс пожар. Хотя он и винил их в тяготах детства – всё же любил и как будто в глубине души не верил, что они были виновны в том, что детство его пришлось на одну из мрачных эпох перемен. Известие о гибели родных людей потрясло его до глубины души, и в нём бушевал конфликт чувств: в первый же миг он решил увидеться с ними последний раз, хотя бы так, в безмолвном прощании похорон; но вместе с тем всё в нём противилось идее возвращения на родину. Как-то не так давно в порыве досады он поклялся никогда больше не ступать на эту землю, но всё же мысль о выполнении той клятвы в текущих обстоятельствах показалась Майку постыдной, и он немедленно отправился в путь.
        Прямых рейсов уже два года как не было, обходные маршруты перегружены и дороги, но он не стал слишком выбирать и в спешке улетел первым возможным рейсом – с двумя пересадками. В Шереметьево его должна была встретить Алёна Александровна – тётя, сестра матери. Именно она вышла с ним на связь в одной из социальных сетей и сообщила о несчастье, но по прибытии Майк внезапно понял – они так и не договорились, как друг друга найдут в аэропорту и не обменялись номерами телефонов. На личные сообщения в сети, где они связались, тётя не отвечала.
        Майк позвонил сначала на номер матери, затем – отца в надежде, что их телефоны находятся у кого-то из родственников или друзей – ответа не было. В профилях родителей в соцсети множились траурные комментарии, но он решил написать личные сообщения каждому – вдруг кто-то из родных имеет к ним доступ и ответит.
        В голове было неприятное чувство, как будто она имеет намерение разболеться с минуты на минуту. Майк вышел на улицу. Люди вокруг суетились, двигались во всех возможных направлениях, так что очень сложно было находиться среди них и не оказаться у кого-нибудь на пути. «И зачем они все прилетели сюда? – подумал Майк. – Неужели всех заставили ужасные обстоятельства?». Но люди эти выглядели вполне спокойными, некоторые энергично и даже весело разговаривали по телефону, а кого-то и вовсе встречали с радостью, которая казалась Майку неуместной.
        Он посмотрел на небо; солнце казалось пыльным и тусклым, а безоблачная синева – поблекшей. Жара ощущалась не той, привычной Майку, доброй и дарящей загар, а пронизывающей до костей смертельной космической радиацией.
        «Они как будто в иллюзии живут, совсем не чувствуют, как тут депрессивно», – подумал он. Так бывает, если прибыл в оставленное достаточно давно место, прошлое в котором уже подзабылось, настоящее же знаешь в основном из тщательно подобранных по признаку согласия друг с другом источников. И уж тем более, если прибыл по такой трагической причине. Всё складывалось в мысль, что окружающим прилично было бы страдать, а не толпиться по аэропортам.
        Майк вернулся в здание. Он сильно нервничал, и голова всё же разболелась. «Ну прекрасно!» – подумал он с сарказмом. Он не помнил, когда вообще у него болела голова в прошлый раз.
        Телефон издал звук, возвещавший о новом сообщении. Майк поспешил нажать плашку нотификации и попал в чат с мамой. Ему показалось, что текст начинается со слова «Сынок», Майк видел это слово какие-то миллисекунды, и не до конца осознал; его прошиб холодный пот, то ли ужаса, то ли радости – не успел он разобраться в чувствах, как содержимое сообщения было отредактировано. Возможно, этого слова и не было там, зрение иногда играет с человеком шутки.
        «Спасибо, что приехал! – писал собеседник. – Ты извини, что не встретили. Это дядя Паша,  муж тёти Алёны. Она попала в больницу, да и в целом голова кругом. Одни беды. Мы не успели сориентироваться, так всё внезапно случилось, и вот не встретили, ты извини. Приедь, пожалуйста, на Октябрьскую, я там тебя встречу».
        В следующем сообщении был номер телефона.
        Майк был очень недоволен, что его не встретили. Обстоятельства как будто извиняли родных, но он всё же склонился к обиде. С этим чувством он и отправился в путь.
        
        – Меня Василичем звать, – представился водопроводчик в подвале.
        – Ага, – ответил Майк, погружённый в прострацию. В данный момент он в основном был сосредоточен на боли.
        – Так что говоришь, боишься тех, с улицы?
        – Да ты о чём вообще?! Ты видел их?!
        – Видел-видел. И не только самих. Я, по подвалам трубы починяя, видал ту их сторону, что не все знают. Кстати, туда не ходи, – он показал в сторону, откуда появился. – Там до сих пор течёт… Так о чём я? А, ну вот, всякое я видал, но не только это в людях есть. Большинство люди как люди, не хорошие и не плохие. А есть и добрые, которые помогут просто так. Есть злые; их мало, но хватает, чтобы остальным жизнь портить.
        «Они как под гипнозом, – подумал Майк. – Видят жизнь, как будто она нормальная».
        С улицы промигала синим и красным проехавшая полицейская машина.
        – Ты это, – сказал Василич. – В общем, нельзя тебе здесь находиться. Я-то не против, но, если узнают, что я дверь не закрыл, а кто-то забрался – опять по ушам ездить будут.
        – Что ты так испугался-то? – удивился он, когда лицо Майка исказилось ужасом при мысли о том, чтобы снова оказаться на улице. – Ладно, давай вот я схожу и проверю, что там всё нормально. Сиди тут, скоро вернусь.
        Но сидеть на месте Майк не мог – перспектива покинуть убежище страшила его панически. Нужно спрятаться, решил он.
        
        Международные банковские карты уже два года как не работали в России. Майк обменял наличные, купил местную сим-карту и взял такси до Октябрьской.
        За окном мелькали обычные пейзажи, в которых люди делали обычные дела. Майку это было удивительно, он как будто и сам попал под иллюзию нормальности, в которой жили все они. Ему хотелось сбросить её, и чтобы другие люди также увидели мрачную жизнь, которой она должна быть здесь.
        Майк начал засыпать, и только один раз встрепенулся – он был уверен, что среди пешеходов увидел пёсьеголовца. Но тот скрылся где-то за спинами людей, и вскоре сон всё-таки победил.