Жизнь прожить гл 64 Заграница за стенкой вагона

Гл. 64                ЗАГРАНИЦА ЗА СТЕНКОЙ ВАГОНА
Стр. 167
Повторное варево Сергея почти не пригодилось - крутой настой первого захода сделал свое дело и повторять мало кому пришлось. Но все равно, Сергей ожидал возможную вспышку болезни после дальнейшего использования тушенки. Первыми попробовали женщины, но высказали ему свое предупреждение:
-Гляди, начальник- приступила к нему Наталья- опять пронесет - из твоей постельки уборную сделаем и самого туда закурнаем.
Сергей принял шутку:
-А я вас тогда с ног до головы обцелую и будем квиты.
-Ух, какой он ласковый- вставила Морька.
-Мы тебе дадим целовать только одно место- буркнула Наталья.
Нюська уж тут не стерпела:
-Дорываетесь от жадности - сами виноваты. А вон бадья с заваркой- пейте, хоть захлебнитесь. Обцеловывать их- облизывайтесь, как кошки. Да и прямо оттуда и туда, что б добро не пропадало.
-Ух, учительша, какая нашлась- Наталья вставила руки в бока и готова была отчитать заступницу Сергея, но он, видя, что ситуация может повернуться в нежелательную сторону, посерьезнев в лице, быстро расставил все по местам:
-Разделите банку на обед и ужин. Лучше, чуть поголодать. И отвар надо экономить. А теперь, слушайте, самое главное. Корнеич предупредил-  переедем границу, из поезда ни ногой. В Польше могут быть диверсии.
Последние слова остудили соседок по вагону. Они на полуслове оборвали свои требования и вернулись на место.
Зато, Нюська откровенно расстроилась, и стала приставать с расспросами:
-Сереж, а какие диверсии, и что это такое?
Сергей и сам толком не знал, в чем они могут выражаться, но что б Нюська отстала, пришлось сказать, что знал:
-Может где недобитые фашисты остались- леса кругом…
Узнать о диверсиях пришлось скоро. На этот раз Матвей Корнеевич на очередной остановке сам пришел к ним в вагон. А раз открывать запретили- Сергей послушно решил не рисковать. Поэтому, когда в вагон постучали, Сергей потребовал:
-Что надо?
Матвею Корнеевичу пришлось обозначить себя, и потом уже, в разговоре, в углу вагона, он похвалил Сергея:
-Правильно, незнакомцам тут делать нечего, а я себя буду называть по разному, запоминай- следующий раз назову- Матвей, тогда открывай. Сейчас Брест, постоим- меняют колеса- у поляков колея другая, уже. А теперь по делу, слушай.- И он рассказал, в чем могут заключаться диверсии, и какие уже происходили с нашими доверчивыми военнослужащими.- Чаще всего погибали солдаты, когда их прикармливали отравленным спиртным или продуктами, во время застолья. Но были и иные случаи. Пока к советским войскам в Польше не самое хорошее отношение, я думаю и к нам так же, думаю, не лучше. Так что учтите- здесь, за границей- ни воду, ни еду от местного населения, категорически не брать.- Через паузу молчания, искоса глядя на Сергея снизу вверх, добавил- в любовную- он несколько замялся- ну сам понимаешь, связь не вступать. Может тоже плохо кончиться. Аккуратно объясни своим женщинам. Это приказ. Надеюсь на тебя, мне кажется, ты сообразишь- как.
 От последнего предложения товарища Осипова Сергей поёжился- какими словами объяснять своим бабенкам, в том числе и Нюсе слова начальника? Не о воде и питании конечно. У него в голове всё пошло кувырком- ладно бы с мужиками можно объясниться, там и мат и другое бы сгодилось. Можно и кулак дать понюхать- все станет ясно. Мальчишкам это и вовсе не надо. А что этим вдовам-то показывать? Попробуй тут остаться неглупым- одурачат в момент! Они, вон, с тушенкой ему объяснили до того просто и понятно, а тут еще проще могут завернуть, из вагона убежишь.
Стр. 168
 После ухода главного, Сергей, сидел, насупясь, на своем месте. Уже сам, этот вид, и помог ему выкрутиться из щекотливой ситуации и не поднимать ту, опасную для него тему. Когда ребятишки и женщины обступили его и испуганно спросили:
- Сереж что он приходил?
Он с минуту помолчал, прежде чем ответить. И эта минута так же поработала на него с положительной стороны. Теперь любое его слово было важным и обязательным к исполнению. А он и сам, потом, обдумывая эти свои слова, не мог себе объяснить- откуда они у него взялись:
-Хотите вернуться домой живыми, и не попасть под статью- без меня из вагона ни на шаг.
Больше он не сказал ни чего, и этого оказалось достаточно. Все разошлись по своим местам и в вагоне повисло состояние немой, таинственной опасности- вот, она, какая, заграница. Даже Нюська заговорила не сразу.
-Сереж, а тебе не страшно?- Были ее первые слова.
-За вас страшно- он посмотрел на нее- и ни места, ни язык не знаем- вот и страшно. Надо только вместе держаться. Теперь, на любых остановках, пассажиры вагона чутко прислушивались к различным звукам, что происходили за его стеной. Чаще всего звучала речь,странно похожая на их, родную, но только отдельными словами, а часто и совсем не похожая. У всех была надежда услышать чистую русскую речь- ведь где- то здесь были наши солдаты, или они ушли уже назад, домой, в Советский Союз? И дома их, пока, не было видно. А здесь и не слышно. И все это вместе- сумрак и унылость вагона, и дробь колес, и гудки встречных составов, и непонятно, что будет завтра- навевали тяжелые мысли о днях вчерашних- как же наши солдатики- то, мальчишки, сумели преодолеть все это. Да, они- то, пока, в этом милом вагончике отлеживаются, их везут и ни кто не беспокоит, их кормят, поят. А каково было их отцам мужьям и братьям терпеливо, впроголодь, пройти этот путь, по снегу и грязи, болотами и лесами, под пулями, снарядами и бомбами, хороня своих друзей, в ожидании своей очереди, проползать минные поля и переплывать речки, к тому же зная, что дома они были так нужны, все эти четыре года? Но тут, на фронте, были еще нужнее. Наши, милые герои- солдатики.
Чем дальше катил поезд в глубь неизвестной Европы, тем настороженнее становились лица пассажиров вагона- уже не было и мысли петь песни или рассказывать забавные истории. И если до пересечения границы в вагоне жизнь хоть как- то чувствовалась, теперь вагон показался Сергею тюремной камерой. Спасало то, что их поезд, после Бреста, долго ни где не стоял, хотя было много встречных. И, уже в душе, было предчувствие окончания пути, но в то же время, начало чего- то, еще более сложного, неизвестного и опасного. Проще было ребятишкам- они не отходили от своих наблюдательных щелей и продолжали насыщаться новыми впечатлениями от поездки. Сергей, даже слегка, в этом завидовал им- ну сам- то не ляжешь к щелке. И к разговору не тянуло, хотя, то в одном углу вагона, то в другом, начинались негромкие разговоры, но быстро заканчивались. И Нюся, обычно, более активная, и не прочь поговорить, теперь молча жалась к нему и куталась в свою кофточку, словно её знобило, хотя вагоне было довольно душно.
И если, обычно, о руководителе их группы, Матвее Корнеевиче и не вспоминали, теперь, на стоянках все настороженно ждали его стука в дверь. Сергей открыл- таки дверь и с другой стороны вагона, но, почему- то ею, почти не пользовались, оказалась неудобной. Пролезать под вагонами было еще опаснее. Стук, наконец, прозвучал, опять же в прежнюю дверь. На вопрос Сергея: «Кто?» отозвалось долгожданное: «Матвей».  Грохнул засов и Сергей легким усилием втащил в проем начальника.
-Ну все, последние польские километры. За мостом Германия,- негромко сказал Матвей Корнеевич. Ему казалось, он произнес это только для Сергея, но ошибся- услышали его почти все, поскольку внимание было у всех, теперь, настолько обострено, что всё б поняли  по простому шевелению губ. Это такое слово, от которого сжимается, каменеет сердце.- Вот- вот наша станция. Через пару часов, если не задержимся, тронемся назад . У вас все нормально? Больных нет?
Сергей покачал головой.
-С едой в порядке? Приедем на место- еще кашу получите. Повернул голову в сторону стоящих гуртом ребят:
Стр. 169
-Как у вас? Не соскучились по дому?
Ответ скорее не прозвучал, а показал их состояние- пожали плечами, а кто- то просто на секунду опустил глаза. Все понятно.
-Я вот зачем пришел.- Главный обвел глазами всех.- Значит так, еще раз скажу- дело нешуточное. Мало, того- опасное. Приедем- даже в туалет под присмотром. Оружие- только у меня- у вас будут кнуты или палки, ну там, посошки. Все- понимаете? У нас и сейчас тут все враги! Что их сынки делали у нас- мы за это им скулы своротили. Хоть мы и победители, безопасность для нас будет только дома- не забывайте об этом ни на секунду. Всего я, пока, тоже не знаю, потому, по приезду, мне придется отлучаться. Он, Коротеев- главный указал пальцем на Сергея- остается за меня. Кто нарушит мои приказы- теперь строго посмотрел на него так, что у Сергея неприятно защемило внутри- только одно его слово, невзирая на личность и возраст- отдам под суд, когда придем, конечно.- Опять жестко глянул на Сергея, – не вздумай и сам шалить. А тут, пока буду разбираться я, не глядите, что однорукий. И еще,- уже направляясь к двери, главный добавил- из вагона все свое забираете с собой- он вам больше не нужен.  Отсюда, помните- пешком. Все. Приедем на место- остальное там.
Сергей вновь помог главному теперь  покинуть вагон и растерянно вернулся на место- такого
состояния у него еще ни когда не было. Когда- то его, по чьему- то идиотскому желанию, совместно с его простотой, он был осуждён на срок. А  теперь и, сам, нечаянным словом, или глупым поступком мог подставить под такое, вот этих людей, по сути, пока мало ему знакомых, но отданных в его руки. Сразу весь мир показался такой нелепостью, ошибкой, если ему, совершенно незнакомому человеку, доверили и это дело и людей- вложили ему в ладонь. А ведь кто- то бесшабашно пользовался вот таким своим, неожиданно свалившимся на него, чуть ли не с неба, положением. И безумно зажимал ладонь в кулак- мял, кроил и молол человеческие судьбы. Вот в такую мельницу попал он тогда и сам. Теперь же, его попутчики, показались ему страшно беспомощными, такими одуванчиками- нечаянно он дунь и разлетятся, рассыплются, как пушинки- семена этого цветка, эти люди, столько пережившие выстоявшие, возможно намного терпеливее и мудрее его, превратятся ни во что- в мусор, пыль, волею одного человека. Которого за такой поступок потом и человеком назвать нельзя.  И эта, последняя мысль ободрила, успокоила его- хорошо, что он не из тех и не возьмет такой грех на свою душу.