Ловушки теории сравнительных преимуществ

Опасности и ловушки теории сравнительных преимуществ: некоторые экономические мифы, о которых всем следует знать


На момент написания “Начал политической экономии и налогового обложения” в 1817 году Рикардо был прав в том, что Англия имела сравнительное преимущество в производстве тканей, а Португалия — в производстве вина. Но это не было результатом экономики, и это не доказало превосходство свободной торговли (Магдофф 1978, глава 5). История показывает, что сравнительные преимущества Англии и Португалии возникли не столько из экономики, сколько из политики. «Сравнительное преимущество, которое имело значение, было основано не на плодородии почвы или производительности труда, а на превосходстве британской морской мощи и неспособности Португалии удерживать свою заморскую империю без защиты британского флота» (Магдофф 1978: 156). Магдофф подробно описал экономические и политические отношения между Англией и Португалией, восходящие к четырнадцатому веку. Судьба двух стран была предопределена серией договоров, заключенных между семнадцатым и восемнадцатым веками, когда Англия, в обмен на свою военную помощь Португалии для поддержания своих колоний, навязала условия, которые обеспечили международное разделение труда, «до сих пор отмечаемое как первоочередной пример добродетелей объективных и независимых экономических законов» (Магдофф 1978: 156). Эти договоры способствовали экономической зависимости Португалии от Англии, открывая двери для английских кораблей в Португалии и в португальских африканских и индийских территориях. Более того, они предоставили особые привилегии английским торговцам в Португалии и требовали, чтобы Португалия покупала все свои корабли в Англии.

Португальская зависимость от Англии достигла своего максимума благодаря Метуэнскому договору 1703 года. Предыстория этого договора такова. В последние годы семнадцатого века Португалия разработала протекционистскую политику, которая проявилась в запрете на ношение иностранной ткани. Одновременно Португалия успешно прилагала усилия для стимулирования внутреннего производства тканей. Это негативно сказалось на британских производителях и торговцах. В то же время, хотя британцы предпочитали более легкие французские вина более крепким португальским винам, войны с Францией и собственная протекционистская политика Франции побудили Британию искать другие источники вина. Наконец, в Бразилии было открыто золото. Метуэнский договор предусматривал отмену португальских ограничений на английские ткани и шерстяные изделия. Взамен Великобритания гарантировала более низкий налог на португальское вино, чем на французское. Результат был очевиден: португальское производство тканей было задушено в зародыше. «Свободная торговля» погубила португальскую промышленность. Вместо того чтобы развивать динамичную текстильную и швейную промышленность, португальский капитал массово перетёк в виноделие, затрагивая даже инвестиции в выращивание кукурузы и других продуктов питания.
С другой стороны, Англия расширила свою текстильную и швейную промышленность, и достижение более крупномасштабного производства означало снижение затрат. Действительно, конкурентоспособность Англии в этом секторе возросла. Открытие золота в Бразилии также сыграло свою роль в этих соглашениях. Со временем португальская экономика, с её недостаточно развитым производственным сектором, стала сильно зависеть от Англии. Хотя торговля между двумя нациями увеличивалась, импорт товаров Португалией из Англии превышал импорт последних из Португалии. Более того, значительная доля океанской торговли между двумя нациями перевозилась на английских кораблях, что усиливало неблагоприятный платежный баланс Португалии. Как это было решено? Золото, добытое в Бразилии, использовалось для расчета Португалии с Англией. Это оказало еще одно воздействие: помогло Лондону стать мировым центром рынка золота, и в конечном итоге помогло Лондону занять роль главного финансового рынка у Амстердама. Другими словами, доминирование в торговле было тесно связано с доминированием на финансовых рынках.

Этот краткий исторический обзор показывает, что о развитии теории сравнительного преимущества можно рассказать гораздо больше, чем это делают стандартные учебники. Более важным, возможно, чем рикардианский пример торговли между Англией и Португалией в исторической перспективе, является ситуацией, описывающей торговые отношения между Англией и Азией. На самом деле, Португалия—и в меньшей степени Испания—Нидерланды и Англия успешно доминировали на торговых путях на восток. Как недавно отметил Померанц (2000), примерно до 1800 года уровень жизни на Западе, включая Англию, не сильно отличался от уровня жизни на Востоке, особенно в Китае. На самом деле, если говорить о чем-то, то торговля с Азией — начиная с торговых и шелковых путей, на которых доминировали арабские, венецианские и генуэзские купцы вплоть до девятнадцатого века — всё это было результатом западного спроса на более развитые и сложные восточные товары (например, шелк, хлопчатобумажные ткани, специи, фарфор, ковры и т.д.).

Кроме того, Померанц (2000) показал, что несколько показателей благосостояния демонстрируют, что Китай опережал Европу. Потребление зерна и сахара было выше, как и калорийность рациона. Более того, заработные платы в целом были выше; в частности, китайские текстильные рабочие получали более высокие зарплаты. Что более важно, показатели ожидаемой продолжительности жизни показывают, что Китай не отставал. Это неизбежный вывод, который следует сделать из данных Мэддисона (2000: 29—41).

Новое внимание к сходствам между Западной Европой и Китаем до конца восемнадцатого и начала девятнадцатого веков, безусловно, важно. Однако акцент на сходствах не должен затмевать большую разницу, связанную с доминированием Западной Европы в дальней торговле. Между великими географическими открытиями и промышленной революцией Западная Европа сохраняла свое значение в международной торговле, составляя около 50 процентов, в то время как Азия теряла свои конкурентные преимущества.

Доминирование в дальней торговле отражает более продвинутую морскую технологию и, что более важно, более развитое оружие (Ландес, 1998). Западная Европа не только доминировала на торговых путях, соединяющих её с Азией, но и португальские, голландские и британские корабли доминировали на значительной части внутри азиатской торговли. Между великими географическими открытиями и промышленной революцией доля Европы в общемировой торговле увеличилась — в основном потому, что внутри азиатская и внутри проамериканская торговля находились под контролем европейцев — в то время как доля Азии резко сократилась. Однако, если Азия не отставала в технологическом плане, и уровень жизни в Азии был близок к западному, как же Азия потеряла свои торговые позиции?

Вышеуказанный анализ приводит нас к выводу, что сравнительное преимущество было «исторически создано» в результате колониализма, войн, националистических соперничеств и военной мощи. Когда Англия начала специализироваться на производстве и промышленном производстве, ей пришлось искать страны, готовые к импорту. Португалия была одной из них, но это был очень маленький рынок. Другие рынки были необходимы. Другие крупные и мощные страны Европы пытались догнать Британию и также развивали свою промышленную базу. «На практике торговля могла происходить только с странами, находившимися под британским владычеством. Когда Индия была затоплена британскими товарами, результатом стало полное разрушение ее промышленной базы» (Коэн 1998: 36). В начале девятнадцатого века Индия была нетто-экспортером текстиля, и ее кустарная промышленность была хорошо развита. Однако к концу века три четверти текстиля, потребляемого в Индии, импортировались из Англии. «Но трагедия на этом не закончилась» (Коэн 1998: 36). Индия производила пшеницу и другие продовольственные культуры. Однако Англия предпочитала импортировать эти товары из Соединенных Штатов, в результате чего Индия осталась с экспортом хлопка, джута и индиго. Это означало, что Индия была вынуждена специализироваться на выращивании продуктов, которые не обеспечивали её собственное продовольственное снабжение. Индия сталкивалась с голодом, импортируя основные продукты, и каждый раз, когда мировая ситуация была неблагоприятной, не могла позволить себе импортировать еду. Магдофф, цитируя историка Карло Чиполу, блестяще подытожил это положение вещей:

История о шелках и ситце из Ост-Индии, которые были импортированы в Англию и вызвали трудности для английской текстильной промышленности, настолько известна, что её не нужно рассказывать здесь. К счастью для Англии, не появился индийский Рикардо, который бы убедил англичан в том, что согласно закону сравнительных издержек, им было бы выгодно стать пастухами и импортировать из Индии все необходимые текстильные изделия. Вместо этого Англия приняла ряд законов, направленных на предотвращение импорта индийского текстиля, и были достигнуты некоторые «хорошие результаты». (Гарри Магдофф, Империализм: от колониальной эпохи до настоящего времени [Нью-Йорк; Лондон: Monthly Review Press, 1978].

Есть еще один момент, на который стоит обратить внимание (Коэн 1998: 36—37). Британцы обнаружили, что индийцы хорошо умеют выращивать мак, главный рынок для которого был в соседнем Китае. Китайские власти были осведомлены о страшных последствиях опиума и хотели запретить его торговлю. Что сделала Англия? Она объявила войну Китаю, чтобы заставить открыть его порты для импорта опиума. Китай был вынужден уступить, и опиум свободно импортировался в страну. Либерализм был навязан в большинстве стран, которые ещё 50 лет назад называли Третьим миром. Неравные договоры были подписаны в период с 1810 по 1850 год, главным образом в результате британского давления (Байрош 1993: 41). Существует множество других примеров. Важный вывод заключается в том, что примеры показывают наличие корреляции между ранней деиндустриализацией Третьего мира и индустриализацией Первого мира (Шейх 2003).

Обсуждение сравнительного преимущества Рикардо связано с его заботой о динамическом процессе накопления капитала. Политика, которую предложил Рикардо, заключалась в либерализации импорта зерна, или, более конкретно, в отмене Законов о зерне, которые вводили тарифные барьеры на импорт дешевого зерна из-за границы в рамках меркантильной системы. Рикардо утверждал, что лучшие земли должны быть доступны в бесконечном количестве не только в Британии, но и в мире, включая новые континенты. Отмена законов о хлебной торговле была необходимым условием для поддержания современного экономического роста, который начался с промышленной революции. Таким образом, Рикардо предоставил развивающемуся буржуазному классу теоретическое преимущество, с помощью которого можно было бороться с установленными интересами земельной аристократии и джентри.

Это исторический контекст, в котором Рикардо включил не более пары страниц о сравнительных преимуществах. Рикардо рассматривал зарождающийся капиталистический способ производства как наиболее выгодный для создания богатства и, таким образом, подчеркивал важность капиталистов в этом процессе. Рикардо был беспощаден к английской аристократии, потому что она откачивала излишки из-за высоких цен на кукурузу. Решением было импортировать кукурузу. Когда Рикардо выступал за свободу торговли против протекционизма, он поддерживал британские экономические интересы.

Непонимание теории распределения Рикардо привело к тому, что люди неправильно поняли, что было важно для Рикардо в отношении внешней торговли. Как указал Уолш, «Рикардо не изобрел идею сравнительного преимущества, поскольку она была актуальна в его время, и в любом случае это не касалось вопроса внешней торговли, который доминировал во всех его размышлениях: влияние низкой цены на импортируемую кукурузу (необходимый товар) на прибыль» (Уолш 1992: 15—16). Это было очевидно для Рикардо который утверждал, что Англия имела абсолютное преимущество в выращивании кукурузы. С другой стороны, Англия должна была выращивать кукурузу на склонах очень низкого качества. Рикардо рассуждал, что импорт кукурузы снизит стоимость реальной заработной платы, тем самым повысив уровень прибыли. Другими словами, анализ Рикардо влияния импорта кукурузы, а также, в общем, внешней торговли, должен быть понят в контексте влияния на норму прибыли и его теорию распределения. Неоклассические торговые модели, к сожалению, затушевывают эти вопросы. Наконец, стоит упомянуть, что продвигаемая сегодня повестка свободной торговли выглядит несколько неуместной в свете исторических фактов и роли, которую управляемая торговля сыграла в подъеме развитого мира. Шейх (2003) ясно продемонстрировал, как современные развитые страны приняли свободную торговлю только тогда, когда они уже были ведущими конкурентами на мировом рынке, т.е. когда это было в их экономических интересах.

Политика богатых стран в то время включала не только протекционизм и государственное вмешательство, но и колонизацию, грабеж, рабство и преднамеренную деиндустриализацию Третьего мира. Проще говоря, нет примеров стран, которые достигли высоких темпов роста производства и экспорта после проведения масштабных мер по либерализации. В этом контексте вызывает беспокойство, что развивающиеся страны просят преобразовать свои институты в те, которые сейчас есть у развитых стран. Но это не те институты, которые современные развитые страны имели во время своей индустриализации. Как указал Шейх (2003), в 1820 году в Соединенном Королевстве не было многих из самых основных институтов которые сегодня имеет Индия.


Источники:
 
- Bairoch, P. 1993. Economics and World History: Myths and Paradoxes. Chicago: University of Chicago Press.
- Cohen, D. 1998. The Wealth of the World and the Poverty of Nations. Cambridge: MIT Press.
- Landes, D. 1998. The Wealth and Poverty of Nations. New York: Norton.
- Maddison, A. 2000. The World Economy: A Millennial Perspective. Paris: OECD.
- Magdoff, H. 1978. Imperialism: From the Cofonial Age to the Present. New York: Monthly Review Press.
- Pomeranz, K. 2000. The Great Divergence: China, Europe, and the Making of the Modem World Economy. Princeton: Princeton University Press.
- Shaikh, A. 2003. “Globalization and the Myth of Free Trade.” Paper presented at the conference on Globalization and the Myths of Free Trade, New School University, New York, April 15
- Walsh, V. 1992. “The Classical Dynamics of surplus and Accumulation.” In Beyond the Steady State. A Revival of Growth Theory, ed. J. Halevi, D. Laibman, and E.J. Nell, 11—43. New York: St. Martin's Press.


Перевод. Оригинал статьи «Demystifying the principles of comparative advantage. Implications for developing countries”. Jesus Filipe и Matias Vernego.