9. Алешкин клад

Часть II, Глава 2 - 9



Алешкин клад



                «Добродетель — не груша, сразу не скушать»
                (Народная поговорка)

         Настал день, когда наши деревянные кварталы, согласно плана по сносу ветхого жилья, пали. Большая часть домов лежала в руинах, в то время как другие оставались стоять как прежде и в них проживали люди. По вечерам вспыхивали редкие уличные фонари и в, местами, кромешной вечерней мгле ярко горели окна еще жилых квартир. Захламленные улицы давно никто не убирал, дворники исчезли. Во дворах никто не сгребал опавшую листву и сухие ветки деревьев. Все казалось пронизано кладбищенской безысходностью или предродовой необратимостью. Что впереди? Жизнь или смерть, неизвестно. Временное пребывание на границе двух миров, а после всем в разные стороны. Кому-то на восток и юг, а кому-то на север и запад, разросшейся к тому времени Москвы.

         Еже совсем недавно, весной, благоухавшие кусты жасмина и сирени теперь оказались свалены и раздавлены техникой, разрушающей дома и сгребающей в кучи их обломки. Кусты поменьше были затоптаны огромными сапогами или вовсе вырваны с корнем. Одинокие крыши оставшихся жилых домов виднелись на образовавшимся гигантском пустыре то тут, то там, как зубы во рту столетнего деда.  Холодало. О жизни в домах не трудно было догадаться по клубам дыма валившего из труб. Газовое и даже кое-где дровяное отопление до конца 70-х годов, о которых идет речь, успешно заменяло централизованное теплоснабжение, вводимое по всей Москве с 1931 года. В частично уцелевших дворах было грустно и заброшено. Улицы и переулки обезлюдели.
 
         Наверное так выглядел последний день старого и ненавистного кому-то мира. Тогда же все было логично и не вызывало особых эмоций, потому что по другому и быть не могло. Ничто не екало в маленькой детской груди, а подкравшуюся бессознательную и странную тоску можно было объяснить хмурой осенней погодой и небом, тихо плачущим моросящими дождями.

         Из куч обломков, образовавшихся на месте каждого домика, торчали в разные стороны бревна и доски подобно рукам утопающих взывающих о помощи. Добротно сбитые рамы с чудом уцелевшими стеклами изредка сверкали на солнце, отражая редкие моменты небесного просветления. С ними не смогли справиться собиратели строй материалов и они чудом и без всякого смысла уцелели. Припорошенные первым ноябрьским снежком, развалины домов были похожи на остовы погибших доисторических животных, павших в неравной схватке.
 
         Ожидая очереди переселения в новое жилье, в немногих старых домах  еще проживали люди. Темными осенними вечерами, боязливо озираясь, пробирались они пустынными переулками до своих дворов от станции метро «Преображенская площадь» или от трамвайной остановки «Богородское кладбище». В ноябрьскую распутицу пейзаж напоминал то ли поле Мамаева побоища, то ли поле Куликовской битвы, то оба сразу. Только местные мальчишки ничего не боясь играли в войнушку и лазали по развалинам получая от того несказанное удовольствие.

         Как-то раз по нашим переулкам, а точнее по тому что от них осталось, прошел слух. Чудесная история была настолько нереальной, что сравнить ее можно было разве что с историей из приключенческого фильма.

         Случилось так, что в развалинах одного из домов на 1-й улице Бухвостова мальчик по имени Алеша нашел клад. Волшебное слово, «клад», было словом из другой, несоветской реальности. Рассказы местных кумушек о находке сопровождался душераздирающими подробностями о честности пионера и  мещанских происках его матери.

         Дело обстояло так. Как часто бывало, мальчишки играли в войну на развалинах одного из домов. И вот, забравшись в яму бывшую когда то подвалом, мальчик Алеша увидел в ее стенке ячейку с дверцей. Открыв ее, он обнаружил схрон. Небольшая шкатулка была наполнена золотыми кольцами, серьгами и браслетами с драгоценными камнями и без. Алеша проживал с мамой и принес находку домой, чтобы ей показать. Увидев такую красоту, мама попросила сына оставить ей хоть одно колечко на память. Но сын был непреклонен. Алеша был юным пионером и мечтал стать достойным комсомольцем.  Все драгоценности, под барабанный бой, мальчик собирался, сдать государству и может даже получить за это похвальную грамоту, как показывали в кино. Надеялся ли Алеша на наградные 25% от стоимости клада, осталось неизвестно.
 
         В те годы, как я помню, не только мальчишки, но и девчонки мечтали о возможности совершить подвиг или хотя бы героический поступок. Тогда казалось, что в мирное время это не возможно. А если и будет совершен поступок, то он выйдет не совсем героическим и каким-то не настоящим. Другое дело на войне или во время гражданской войны. С чапаевцами на коне с саблей наголо, против «белых». Или грудью на ДОТ, как Александр Матросов. Вот это настоящее геройство! Для пионера Алеши возможность проявить геройство представилась. Возможно даже, что счастливый обладатель находки отказался от причитающегося ему вознаграждения в пользу одной из развивающихся стран Африки. С него станется. Теперь об этом не узнать никогда.

         Где ты сейчас достойный пионер Алеша? Донес ли ты до отделения милиции свой клад?  Успел ли ты стать коммунистом до 1991 года? Или сгинул в Афганистане, исполняя интернациональный долг? Откликнись Алеша, где ты?

         Уже тогда, в детстве маму Алеши мне было искренне жаль. Быть честным очень хорошо, но слушать взрослых ведь тоже надо, тем более любимую маму. Что до меня,  то несмотря на то, что я была честной девочкой и даже никогда не врала, я наверняка оставила бы маме колечко и возможно даже не одно. А если бы колечки оказались очень красивыми, то и себе оставила одно, а может и несколько. А может даже и все, на память. С детства была неравнодушна к разным красивым и старинным штучкам. Теперь я думаю, что именно поэтому клад нашла не я, а Алеша. Спасибо судьбе, что не стала испытывать меня на честность в столь раннем возрасте. Еще я надеюсь на то, что сороки, принесшие нам известие о находке, не знали истинного положение дел в семье мальчика и что хоть одно купеческое колечко, да досталось его маме.
 
         Надо сказать, что 1-я улица Бухвостова, на которой был найден клад, являлась, самой живописной улицей на наших Гучках. Два ряда деревьев с густыми кронами по обеим сторонам улицы смыкались в ее центре создавая купол над проезжей частью. Еще эта улица отличалась от других своей шириной, но главное тем, что оставалась замощенной булыжником до самого конца. Считалось, что в дореволюционные времена, именно на ней проживал самый зажиточный окрестный люд, купцы.
 
         Согласно дошедшим до нас слухам, клад найденный Алешей, оказался не единственным в наших кварталах. Самым невероятным оказалось то, что в подполе квартиры Сугробовых, где мы жили последние годы, тоже нашли клад. Целых три ведра серебряных монет царского разлива. Эх, если б знать! Рабочие, разбирающие опустевшие дома, вскрыли полы и нашли в нашем подполье богатство. Оказывается, все эти годы мы сидели на ведрах с серебром и даже не удосужились потрудиться и заглянуть в подпол. Какова же была реакция на это известие самих Сугробовых, бывших хозяев квартиры, даже трудно представить. Ведь это их предки схоронили под полом три ведра добра. А их потомкам пришлось при съезде из квартиры, из экономии, сдирать с полов старый затертый линолеум. Ну а мои родные особо печалиться не стали. В те времена с таким богатством и податься было особо некуда. А уж тем кто был далек от мира нумизматики и подавно не было в том никакого толка. Разве что сдать государству с надеждой на вознаграждение.

         Что же касается такой мелочи, как монеты-потеряшки, то дети, частенько обнаруживали их в дворовом песке. Тяжеловесные серебряные полтинники с изображением кузнеца и наковальни, бронзовые пятаки и трешки сталинского периода и прочую мелочь разного номинала, после использовали во время игры в «дурака» или «пьяницу».  Монеткам этим мы особенно не радовались, так как они были не в обиходе и на них нельзя было ничего купить в магазине. Другого применения им мы не знали, разве что подарить кому-нибудь.