Шёпот северных ветров Глава восемнадцатая

Глава восемнадцатая


     Капитан Френсис Дайк был горд и самонадеян. Еще бы! Он смог обезвредить три пиратских судна, только что получил повышение и у него один из самых мощных фрегатов на Атлантическом побережье. И этим трем жалким французикам очень и очень повезло, что их подобрал его «Неустрашимый Джек», а не какой-нибудь чопорный британец. Тем более что сам капитан Дайк лично руководил их спасением и первым приветствовал на борту своего судна.
     Правда, триумф был несколько подпорчен странным поведением спасенных, которые почему-то не спешили рукоплескать доблести флота Соединенных Штатов. Сначала один из них – невероятно лохматый болтун – едва не перевернул спасательную шлюпку, пытаясь поскорее в нее забраться. При этом он непрерывно что-то лопотал по-французски и поднимал к небу глаза. Второй спокойно и молча забрался в шлюпку с первой же попытки, а вот третий почему-то вообще отказался воспользоваться услугами американского флота, несмотря на то, что держаться на воде самостоятельно уже не мог. Ситуацию исправил второй из спасенных, ловко выудивший третьего из воды.
     Казалось, все недоразумения остались позади. Так нет, едва ступив на палубу и узрев весь офицерский состав «Неустрашимого Джека» во главе со славным капитаном Дайком, лохматый болтун вытаращил глаза, благодушно ухмыльнулся и воскликнул:
     - Ух, ты! Настоящий американец! В море! А я-то думал, они живут в лесах и носят кожаные чулки со скальпами!
     Положение спасло только то, что по-французски хорошо говорил лишь второй помощник и относительно сносно – еще несколько офицеров, а так как те благоразумно не поделились смыслом сказанного с капитаном Дайком, тот принял неподдельный восторг спасенного, как дань уважения ему лично, и снисходительно улыбнулся в ответ. Лохматый воспринял это как сигнал к действию и ринулся было к капитану Дайку с распростертыми объятьями, но зацепился ногой за трос и, не удержав равновесия, грохнулся на палубу. В этот момент на трапе показались двое оставшихся спасенных. Причем тот, что был повыше и посильнее безуспешно пытался оттащить своего чуть живого спутника от фальшборта, с которым тот никак не желал расстаться.
     - Оставьте меня! – слабо возмущался тот. – Я не хочу... я не могу... Пустите!..
     Несмотря на хрупкость телосложения, сопротивлялся он с завидным упорством.
     - Да помоги же, Пти! – воскликнул второй, с трудом удерживая третьего.
     Лохматый с блаженной улыбкой посмотрел на него, медленно поднялся, и с криком: «Мы спасены!» - повис у него на шее. Хрупкий французик мгновенно воспользовался замешательством своего спутника и быстро вскарабкался на фальшборт. Пару мгновений он балансировал, широко раскинув руки, затем бессильно выгнулся и... опрокинулся на палубу, где его успел подхватить второй. Казалось, ситуация вновь стабилизировалась, но вместо того, чтобы сразу же выразить вечную благодарность капитану Дайку, второй спасенный обратился к ближайшему матросу, причем обратился на английском языке, так что весь экипаж понял, о чем шла речь.
     - Вы не одолжите свою куртку?
     Тот молча разделся, наблюдая, как он кутает своего неугомонного спутника.
     Откуда-то появилась фляга с виски, и славному капитану Дайку пришлось ждать, пока хрупкого француза не заставят сделать глоток, после которого его стошнило у всех на глазах… Но, кажется, он все-таки успокоился, перестал сопротивляться и даже позволил поставить себя на ноги. Однако торжественность момента была безнадежно потеряна. И даже речь второго из спасенных, сказанная на слишком правильном английском языке, не спасла положение. Капитан Дайк понял, что терпеть не может французов. Особенно мокрых французов, только что выловленных из моря.
     Нет, дело было даже не в том, что капитан Дайк не доверял именно французам. Да и потом выяснилось, что французов всего двое: лохматый и этот хрупкий паренек, а третий – подумать только! – русский. Просто в их рассказе о внезапном шквале, якобы погубившем яхту, на которой они путешествовали, что-то не сходилось. Во-первых, откуда так далеко от берега здесь могла взяться яхта? Да и еще в столь неприветливых водах английской колонии? Во-вторых, французы никак не походили на заядлых путешественников, а русский не мог скрыть военную выправку. Наконец, они не могли внятно сказать, откуда, куда и зачем они шли, а если кто-то не говорит правду, значит, есть, что скрывать. Поэтому, не донимая спасенных дальнейшими расспросами, он поручил второму помощнику внимательнее отнестись к неожиданным пассажирам. Как оказалось, не напрасно.
     Появление «Неустрашимого Джека» стало для беглецов с пиратского острова поистине чудом. Не удивительно, что Пти во всеуслышание пообещал стать благочестивым старцем на склоне лет и, выучив фразы «Hello!» и «I love you!», целый день слонялся по палубе, пожимая руки всем, кого встречал на пути, невзирая на звание. Ровальи, чье буйное поведение приписали крайнему переутомлению, уснул, едва добрался до койки. Ремизов же, несмотря на усталость, полдня провел на верхней палубе, разговаривая с матросами. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы выяснить все о спасшем их судне и цели экспедиции. В настоящее время корабль возвращался в Бостон, чтобы пополнить запасы воды и провианта. Вероятно, именно там и предстояло высадиться ему и его спутникам.
     Убедившись, что с этой стороны им ничего не угрожает, Ремизов отправился спать. На следующее утро его разбудил Ровальи.
     - Послушайте, мне пришла в голову замечательная идея! – заявил он, убедившись, что взгляд капитана стал осмысленным.
     - В самом деле? – спросонок пробормотал Ремизов.
     - Почему бы вам не поделиться информацией об острове с американцами? «Неустрашимый Джек» - один из сильнейших кораблей Бостонской эскадры. «Одалиска» еще не ушла слишком далеко, мы можем ее догнать!
     - Это невозможно, - сухо сказал Ремизов. – Это судно, действительно, способно вести бой один на один с «Одалиской», но, отправившись в осиное гнездо, погибнет. Остров сейчас готов отразить нападение целой флотилии, Джастинс зол и пойдет на любое безрассудство, а вашим друзьям нечего опасаться, пока нет прямой угрозы для пиратов. Возможно, через месяц мы попросим помощи у Штатов, но только когда будем стоять во главе собственного флота.
     - Так вот, что вас волнует! – Ровальи вновь выдал презрительную мину. – Вы не будете командовать! Какая досада! Может, подождете, пока станете адмиралом, чтобы лично руководить экспедицией?
     - Ну, поймите же! Я не меньше вашего хочу покончить с Джастинсом! – упрямство этого самодовольного француза выводило Ремизова из себя. – Но идти туда сейчас – значит потерять все! Вы уверены, что он не перебьет все мирное население острова, едва заметит чужие паруса?
     - А вы уверены, что он согласится ждать вас месяц? – Ровальи даже не считал нужным понизить голос. - Сейчас он не опасается нападения! А через месяц...
     - Он по-прежнему будет уверен в собственной безопасности.
     - Почему же?
     - Не забывайте, мы погибли у него на глазах...
     - А как же...
     Ровальи невольно замолчал, заметив второго помощника капитана за спиной Ремизова. Тот стоял, вежливо улыбаясь и ничем не выдавая своей заинтересованности.
     - Доброе утро, господин Смоткинс, - поздоровался капитан, переходя на английский. – Как поживает капитан Дайк?
     - Спасибо, неплохо, - американец продолжал вежливо улыбаться. – Я, кажется, не вовремя?
     - Что вы, напротив, - неожиданно разулыбался Ровальи. – Мы с капитаном как раз обсуждали…
     - С капитаном? – почти искренне изумился второй помощник. – Капитан Дайк был здесь? Мне казалось, я только что оставил его…
     - Я говорю не о вашем капитане, а о капитане Ремизове, - жестко уточнил Ровальи.
     - Вы капитан? В самом деле? – вежливо удивился американец.
     - Нет-нет, вы не так поняли, - торопливо ответил Ремизов. – Просто за время нашего путешествия яхтой управлял я, и мои спутники привыкли называть меня капитаном.
     - В самом деле? – слегка заинтересовался второй помощник. – Тогда вы, наверное, знакомы с навигацией?
     - В какой-то степени, - уточнил Ремизов.
     - В большой степени, - буркнул Ровальи, но американец, видимо, не обратил внимания на эту реплику.
     - Вам досаждают мои расспросы? – огорчился он. – Но вы упомянули капитана… Я думал, речь идет о капитане Дайке, и очень удивился, так как расстался с ним несколько минут назад… - американец кашлянул и снова улыбнулся. – Дело в том, что в этой суматохе вам, возможно, не оказали должного внимания, и капитан Дайк, дабы исправить свою оплошность, приглашает вас двоих отужинать с ним и офицерами сегодня в восемь вечера в кают-кампании.
     - Мы… польщены… - казалось, Ремизов с трудом подбирает слова. – Но в этом нет необходимости… То есть, мы глубоко признательны капитану Дайку за его трогательное внимание к нам, но…
     - И с удовольствием принимаем его приглашение, - отчаянно вмешался Ровальи.
     Американец, услышав желаемый ответ, настолько быстро удалился, что Ремизов не успел возразить. Ему совсем не нравилась эта затея. Капитан Дайк явно что-то подозревал и наверняка хотел получить как можно больше информации о них. А Ровальи выказал слишком большой интерес и слишком мало осторожности по отношению к американцам.
     - Ровальи, обещайте мне, что вы ничего не расскажете об острове - проговорил капитан с каким-то отчаянием в голосе.
     - Зачем? – устало пожал плечами тот. – Я все равно не знаю координаты и совсем не ориентируюсь на море. Если я не смогу убедить вас…
     - Не сможете.
     - Жаль…
     Ровальи молчал до самого вечера. Это раздражало Ремизова, но требовать большего он не мог. К тому же предстоящий ужин беспокоил его не меньше упрямства Ровальи. Не зная, чего ожидать от капитана Дайка, Ремизов утомился самим ожиданием, и радушный прием, оказанный ему и Ровальи в кают-компании, удивил, но не насторожил его.
     Разговор за столом шел о каких-то мелочах: воспоминания детства, подвиги капитана Дайка, погода и проложенный курс. Ни слова о тех событиях, из-за которых Ремизов и Ровальи оказались на «Неустрашимом Джеке». Ровальи напряженно молчал, болтун Пти не был приглашен, капитан Дайк был слишком поглощен собственной персоной. Уставший Ремизов вздохнул с облегчением. Он даже не заметил, как за столом остались только капитан Дайк, вездесущий второй помощник и пара младших офицеров, как разговор зашел об островках пролива Кабота, как Ровальи начал клевать носом, как его самого неудержимо потянуло в сон…

     Капитан Дайк с нетерпением дожидался, пока гости заснут, чтобы отдать приказ об обыске, но с удивлением заметил, что засыпать стали и его офицеры. Изумленно взглянув на второго помощника, он явно хотел возмутиться, но язык стал неповоротливым, и все, что он успел вымолвить - несколько нечленораздельных звуков, которые перешли в прерывистое всхрапывание.
     Две-три минуты - и в каюте повисла сонная тишина, прерываемая лишь дыханием спящих людей.
     Второй помощник капитана – мистер Смоткинс - неторопливо осмотрелся. Убедившись, что капитан Дайк и офицеры чрезвычайно крепко спят, он выразительно посмотрел на Ровальи, расслабленно сидящего напротив.
     - Удивительно! Я и не заметил, когда вы подменили бокал капитана Дайка! – сказал он.
     Ровальи взглянул на него из-под полуприкрытых век и медленно выпрямился.
     - Вы же знаете, господин Паскаль, я плохо переношу алкоголь, - сказал он. - О чем же вы так хотели со мной поговорить, что даже позволили усыпить своего капитана? Уверены, что это не будет иметь неприятных для вас последствий?
     - Ах, не беспокойтесь! - тот мягко улыбнулся и небрежно махнул рукой в сторону капитана Дайка. –  Он ничего не вспомнит. А остальные не приблизятся сюда в течение ближайших двух часов. Я могу делать, что захочу…
     Он замолчал, сложил кончики пальцев рук перед собой и вновь, теперь уже с каким-то лукавством посмотрел на Ровальи. Тот невольно поежился от этого взгляда.
     - Какая ирония судьбы! - улыбка Смоткинса, вернее, господина Паскаля, как назвал его Ровальи, стала еще шире. - Я ищу вас по всей Канаде и Штатам почти год! Пришлось даже стать вторым помощником капитана у этой весьма посредственной личности с раздутыми амбициями, - он слегка кивнул в сторону посапывающего капитана Дайка. – В Квебеке я опоздал всего на сутки! А через десять дней мы сталкиваемся с потрепанным русским бригом, дрейфующим недалеко от Новой Шотландии. С тем самым бригом, на котором вы от меня ускользнули! И что же я узнаю? - господин Паскаль театрально вздохнул. - Экипаж брига подавлен недавней потерей любимого капитана и вовсю проклинает некоего пассажира, виновного, по их словам, в трагедии. Кажется, их капитан очень не вовремя решил погеройствовать, и их обоих смыло за борт! Я был прямо-таки раздавлен этой новостью! Как можно было восполнить потерю вашей бесценной головы? – он снова вздохнул и демонстративно смахнул несуществующую слезу. - Вдобавок, этот невероятный пройдоха Гессенби неожиданно умирает от банальной простуды, а его дневники пропадают! – снова несколько сокрушенных вздохов и еще одна несуществующая слеза. - Потерять и вас, и Гессенби! Это мой ночной кошмар, ставший явью!
     Ровальи хмыкнул, вновь расслабленно облокотился на спинку стула, и слегка наклонил голову, прислушиваясь к дыханию спящих людей.
     - И вот, когда я уже был на грани полного отчаяния, - продолжал господин Паскаль, - вы сами явились на борт «Неустрашимого Джека»! Это ли не знак судьбы?
     - Скорее, это мой злой рок, – вздохнул Ровальи. – Зачем я вам?
     - Ну, вы шли с Гессенби едва ли не от Ситки. Может быть, знаете, где искать его дневники? - голос господина Паскаля стал более вкрадчивым.
     - А он действительно умер от простуды? - не менее вкрадчивым голосом спросил Ровальи.
     Тот пожал плечами.
     - Этого я не берусь утверждать. Но он, к сожалению, действительно, умер. И с этим ничего не поделать.
     - Жаль, - Ровальи внимательно посмотрел на Ремизова и нахмурился.
     Тот спал слишком тихо, сильно запрокинув голову. От легкого прикосновения он стал заваливаться вправо – Ровальи едва успел подхватить его за плечи.
     - Что вы ему дали? - быстро спросил он, укладывая Ремизова на палубу и пытаясь прощупать пульс – Он едва дышит!
     - О! Вы, наконец, заметили? – господин Паскаль с явным любопытством следил за его действиями, нисколько не пытаясь помочь. - Кажется, я просто ошибся с дозой…
     - У вас должен быть антидот, - Ровальи старался говорить спокойно. - Вы бы не стали рисковать зря.
     - Как интересно, - господин Паскаль наклонился вперед и каким-то жадным выражением посмотрел ему в глаза. – Вы действительно взволнованы?! Вы?!
     - Антидот! - Ровальи попытался взять себя в руки. – Быстрее!
     Он не знал, что было добавлено в бокал Ремизова, поэтому антидот был единственной возможностью как-то помочь.
     - Ах! Я впервые вижу на вашем холодном фарфоровом личике не презрение и сарказм, а вполне живые человеческие эмоции! – господин Паскаль явно наслаждался ситуацией. - Кто для вас этот человек? Он так трогательно заботился о вас, когда вы вчера устроили тот спектакль! Кстати, что это было? Вы так испугались, увидев меня? Или вам нужно было что-то скрыть?
     - Пожалуйста, антидот! - Ровальи уже с трудом скрывал панику: пульс Ремизова уже едва прослушивался, дыхание стало прерывистым, лицо побледнело до синевы.
     - Сколько экспрессии! – господин Паскаль хищно усмехнулся. - Вам, действительно, очень дорог этот человек? Почему?
     - Я как минимум трижды обязан ему жизнью, - юноша холодно посмотрел на него. – Просто не хочу оставаться в долгу…
     - Ай-яй-яй! – тот погрозил ему, словно непослушному ребенку. – Ответ неверный. Слишком эмоционально для благодарности! О! Может быть, вы влюблены в своего спасителя? Ведь у вас такой нежный возраст… несмотря на вашу восхитительную рациональность и холодность...
     - Не несите вздор! – Ровальи поморщился. - Где антидот?!
     - Тогда вы нашли замену брату? - продолжал размышлять господин Паскаль, демонстративно не замечая его раздражения - Ох, кажется, этот тоже вот-вот умрет… Знаете, если начнутся судороги, будет слишком поздно...
     - Что вы от меня хотите?! - в голосе Ровальи явно зазвучали нотки отчаяния.
     - А вам есть, что предложить? - Смоткинс заинтересованно посмотрел на него, и на столе перед ним появился странный маленький флакон с длинным тонким металлическим наконечником.
     Ровальи коротко вздохнул и начал быстро раздеваться. Когда дело дошло до сорочки, господин Паскаль с неподдельным ужасом замахал руками:
     - Эй, эй! Что это вы делаете! Что за глупости!!!- он демонстративно прикрыл глаза рукой, при этом продолжая смотреть из-под пальцев.
     Ровальи приподнял сорочку на животе – под ней оказался странный корсет с двумя рядами тонких пластин, между которыми явно угадывалось дополнительное пространство.
     -  Вот, - из-под пластин появились три плотных каучуковых свертка – Это дневники Гессенби – пакеты упали на стол перед Паскалем. - Не все, конечно. Мне удалось взять только часть из них. Но даже этой информации вам хватит года на три. В воде они пробыли меньше суток, так что сильно не пострадали…
     Тот недоверчиво развернул один из свертков и с нескрываемым изумлением взглянул на Ровальи.
     - Как? Где вы их достали?..
     - Не важно! - Ровальи потянулся за драгоценной бутылочкой, но Паскаль быстро прикрыл ее ладонью.
     - А карта капитана Ремизова? Он же явно нашел что-то?
     - Я не знаю, где она!
     - Уверены? - драгоценная бутылочка с антидотом исчезла со стола. - Ох, смотрите, вот-вот начнутся судороги!..
     Ровальи быстро перегнулся через стол и выхватил пистолет одного из спящих офицеров.
     - Ой, как банально! – разочарованно протянул господин Паскаль. – Вы собираетесь угрожать этим МНЕ?
     - Не вам, - холодно отозвался Ровальи, взвел курок и приложил дуло к своему виску. – Потеря моей головы не входит в ваши планы, не правда ли?
     - Все настолько серьезно? – пробормотал господин Паскаль и бросил ему бутылочку. – Лучше сразу в кровь. Через желудок уже не поможет…

     Капитан Дайк медленно просыпался. Что-то явно пошло не так. Это был очень хороший, продуманный план. Он мог бы много узнать об этих странных путешественниках и не вызвать международный скандал, если все-таки окажется, что они имеют какое-то влияние. Больше всего подозрений вызывал этот молодой человек с военной выправкой. Вероятнее всего, офицер. Судя по той осведомленности, с которой он общался с экипажем - офицер военного флота. Русский военный флот? Здесь? Хотя, было какое-то распоряжение о той слабенькой эскадре, которую приняли у себя французы. Прибыли якобы для защиты торговых кораблей от пиратов. Как будто Соединенные Штаты не смогут защитить свой торговый флот! Что могут сделать эти пять кораблей? Пожалуй, только французы со своим слабосильным флотом и могут нуждаться в такой сомнительной поддержке. Все это выглядело очень подозрительно. Кто же он? Шпион? Или действительно жертва несчастного случая? Кажется, на том дрейфующем русском бриге, который они встретили пару недель назад, капитан упал за борт. Капитан корабля и еще кто-то. Но, в самом деле! Не могли же они целых две недели просто дрейфовать в открытом море! И откуда тогда они взяли третьего?
     Возможно, их кто-то подобрал (они же рассказывали про яхту!), а потом они попались пиратам, и те потопили корабль, спасший их. Последние три дня «Неустрашимый Джек» пытался догнать «Одалиску» - фрегат Джастинса, самого неприятного пирата на всем побережье Атлантики. Они наткнулись на него около южной оконечности Новой Шотландии и попытались преследовать, но, казалось, «Одалиска» сама преследовала кого-то. Вечером, накануне того дня, когда подобрали этих троих, была кратковременная вспышка на горизонте, похожая на взрыв. Собственно, именно из-за этого «Неустрашимый Джек» и приблизился к тому месту, обнаружив обломки и трех выживших. Был ли с ними кто-то ещё? Кажется, больше они никого не упоминали. Но самое подозрительное - то, о чем они разговаривали. Какой-то остров. Какие-то координаты. Он точно слышал: они упоминали Джастинса. Смоткинс, которому было поручено проследить за спасенными, сказал, что у этого русского должна быть какая-то важная карта. Если предположить, что «Одалиска» не случайно гналась за ними, а две недели они провели не на корабле, а на суше… на острове… и этот остров как-то связан с пиратами...
     У капитана Дайка даже перехватило дыхание от открывающихся перспектив! Командующий эскадрой! Вот кем он будет в предстоящей экспедиции по уничтожению пиратского гнезда! Да и речь идет о Джастинсе – самом неприятном и досаждающем разбойнике от Карибского бассейна до Нью-Фаундленда! Пятнадцать лет не удавалось ни поймать его, ни найти его пристанище. А тут удача сама подкинула ему в руки такой невероятный шанс!!!
     Но оставалась еще возможность, что рассказанная спасенными версия была истинной. Вполне могло оказаться, что юный нервный французик всего-навсего отпрыск богатой семьи, решивший пощекотать себе нервы плаваньем в открытом море, а бывший офицер был нанят в качестве капитана и штурмана. Поэтому, если капитан Дайк арестует спасенных, а публичный обыск ничего не даст, разразится скандал, который очень плохо скажется на его репутации и будущей карьере. С другой стороны, от родственников богатого наследника, которым вполне мог оказаться Ровальи, можно было бы ожидать очень большой благодарности за спасение, что, конечно, ни в какое сравнение не шло со славой в случае поимки Джастинса, но тоже могло оказаться весьма полезным и впечатляющим.
     От подобных размышлений и сомнений у капитана Дайка разболелась голова, а настроение ухудшалось с каждым часом. На помощь ему пришел, как ни странно, второй помощник.
     Мистер Смоткинс появился в составе экипажа около полугода назад, перед экспедицией в Канаду с дипломатической миссией – они должны были сопровождать высокопоставленное лицо на какие-то переговоры. При этом его предшественник, неплохо себя зарекомендовавший за три года его службы, был как-то очень быстро - в течение суток - переведен на другое судно. А потом сразу же появился Смоткинс: пепельные волосы, очень светлые глаза – какого-то бледно-бледно голубого, льдистого цвета, неизменная нейтральная улыбка. Ему было, наверное, немногим больше сорока, он говорил на нескольких языках, был крайне аккуратен, крайне вежлив и крайне компетентен. То есть, он совсем не соответствовал уровню всего лишь второго помощника капитана. Тем не менее, со своими обязанностями он справлялся, лишнего внимания к себе не привлекал, и порой давал невероятно ценные советы - тихо, аккуратно, с вежливой улыбкой. В общем, был очень и очень полезен и незаметен.
     Поэтому, когда мистер Смоткинс предложил ему помочь в решении возникшей проблемы, капитан Дайк к нему прислушался.
     - Пригласите наших гостей на ужин в кают-компанию - сказал он. – Только двоих - этого мальчика и русского. Они по статусу явно не ниже офицерского состава, так что неловкости быть не должно. Разговорите их, предложите выпить, а когда они заснут – аккуратно обыщите. Если у них есть какие-то важные документы, наверняка они хранят их при себе. После они ничего не вспомнят, а вы уже будете знать, как быть с ними дальше.
     Такое решение позволило бы капитану Дайку сохранить лицо, если бы выяснилось, что спасенные просто крайне неудачливые путешественники. С другой стороны, если бы нашлась карта пиратского острова, он мог бы даже отпустить ничего не подозревающего Ремизова и подготовить свой судьбоносный рейд на остров намного раньше русских и французов. В крайнем случае, можно задержать русского капитана как иностранного офицера «до выяснения обстоятельств», если тот что-либо заподозрит.
     В общем, идея Смоткинса была хороша, и ужин начался, как и было запланировано. Приглашенные вели себя сдержанно, вежливо улыбались и почти не участвовали в разговоре. Потом младший начал клевать носом и уснул. Следом за ним вырубился и старший - как-то слишком резко, словно его ударили по голове. И с этого момента все пошло не так: неожиданно свалились двое младших офицеров, остававшихся в кают-компании. А как только капитан Дайк захотел поделиться своими соображениями со вторым помощником, он сам провалился в сонную темноту.
Казалось, прошла всего пара мгновений, прежде чем капитан Дайк стал снова осознавать себя. Шел странный разговор на французском.
     - О! Вы знакомы с анатомией?
     - В общих чертах… Я читал труды Земмеринга [1] и Биша [2]… И немного поработал с Дартли…
     - А! Тот помешанный на вскрытиях…
     - Он называет это антропологией…
     Дайк открыл глаза. Перед ним предстала очень странная сцена.
     На палубе неподвижно лежал русский, настолько бледный, что это пугало. Рядом с ним на коленях стоял младший француз и, казалось, что-то воткнул тому в шею. Из-под его пальцев медленно сочилась тёмная кровь.
     - Как этим пользоваться?!
     - О! Вы попали! – разочарованно отозвался второй помощник капитана. – Потяните поршень на себя, а потом надавите на него посильнее… И прижмите вену, а то все будет зря…
     Со стороны Ровальи послышался то ли стон, то ли всхлипывание. Он отбросил какой-то предмет, похожий на странный флакон из стекла и металла, и прижал к ране платок.
     - Ну, же!
     Кажется, кровь остановилась.
     - Ну! – он наклонил голову к самому лицу Ремизова и снова приложил пальцы к шее.
     - Как жаль, - протянул Смоткинс, наблюдавший за всей сценой с каким-то животным восторгом. – Кажется, не хватило пары ударов сердца…
     Ровальи изменился в лице, и вдруг, сложив руки в замок, сильно и резко надавил на грудь Ремизова.
     - О! Вы тоже читали эту скандальную статью? – оживился Смоткинс. - Того молодого русского врача?..
     Ещё один удар, и ещё раз, и снова… две-три секунды и опять эти странные удары. Казалось, он сошёл с ума и просто вмещает всю свою злость…
     - Не… смей… те… у… ми… рать!.. - удары становились все сильнее.
     Дайк почувствовал, что у него волосы становятся дыбом, настолько дикой казалась эта сцена. Хотелось закрыть глаза, но он не мог заставить себя сделать это.
     - Тише! Вы же ему ребра переломаете!.. - Смоткинс наклонился вперёд, удерживая юношу за руки и продолжая жадно всматриваться в перекошенное лицо.
     Вдруг Ремизов резко, громко вдохнул, закашлялся, рывком сел и широко раскрыл глаза. Хватая ртом воздух, он никак не мог отдышаться. Лицо покраснело, на лбу выступил пот, тело словно свело в судороге.
     - Ого! – сказал Смоткинс. – Вот, оказывается, как оно работает!
     - Что?! – Ровальи ошарашенно посмотрел на него. – В-вы н-не з-знали к-как р-работает антидот?! – его била крупная дрожь, отчего казалось, что он заикается.
     - Ну, я представлял… теоретически…- Смоткинс озабоченно потёр висок. – Но раньше никто не выживал…
     - Ч-что?
     - И, вообще, это не совсем антидот...
     - Что?!
     - Это можно назвать универсальным стимулятором жизни… Ой, смотрите, вашему другу, кажется, опять плохо…
     Ровальи обернулся в сторону Ремизова – тот, действительно, снова лежал на палубе. Но дыхание было ровным, мертвенной бледности не было. Он спал.
     Ровальи облегчённо вздохнул и тут же свалился рядом на палубу - Дайк едва успел заметить, как Смоткинс легонько стукнул ребром ладони по шее юноши, а в следующий момент тот уже бессильно падал.
     - Ох, ну что за беспокойное дитя! – сокрушенно покачал тот головой.
     Затем он быстро наклонился к Ремизову и аккуратно отогнул сорочку на спине – на шее и плечах были видны широкие шрамы от ожога.
     - Надо же! Как такое может быть? - пробормотал он. – Кажется, вы очень заинтересовали меня, господин Ремизов.
     Неожиданно он обернулся и посмотрел на капитана Дайка. Тот почувствовал, как на него снова накатывает волна ужаса.
     - О! Вы уже проснулись, капитан? - на лице Смоткинса вновь была его вежливая улыбка, но взгляд оставался ледяным. - Кажется, вы были правы. Наши гости, действительно, бежали от Джастинса. У них даже есть карта - он показал смятый листок с расплывающимися чернилами. - Но, боюсь, она сильно пострадала от морской воды.
     - А-ага… - капитан Дайк громко икнул.
     - Ч-Ч-то здесь происходит?.. – двое оставшихся офицеров наконец-то проснулись и теперь с недоумением смотрели на взъерошенного капитана, бодрого второго помощника и двух бесчувственных гостей в растрепанной одежде заляпанной кровью.
     - Кажется, наши гости оказались слабы против американского виски! – усмехнулся Смоткинс. – У одного пошла носом кровь, а второй сомлел от увиденного. Совсем слабые! Куда им до нашего доблестного капитана Дайка!
     Доблестный капитан Дайк почувствовал, как на спине проступил холодный пот: кажется, он действительно испугался второго помощника.
     - Пожалуй, я помогу им добраться до койки, пока они здесь все не перепачкали, – Смоткинс открыл дверь каюты и окликнул стюарда.
     Затем он перекинул тело Ровальи через плечо и вышел на палубу. Стюард молча взвалил на плечи Ремизова и двинулся за ним под осоловевшими взглядами капитана Дайка и младших офицеров.

КОММЕНТАРИИ:

[1] Земмеринг - Самуэль Томас Зёммеринг (нем. Samuel Thomas von Soemmering, 1755 - 1830) — немецкий анатом и физиолог, ему принадлежит большое количество работ по различным отраслям анатомии.

[2] Биша - Мари Франсуа Ксавье Биша (фр. Marie Fran;ois Xavier Bichat, 1771 - 1802) — французский анатом, физиолог и врач, основоположник патологической анатомии и гистологии.

предыдущая глава: http://proza.ru/2025/01/24/1499

продолжение:   http://proza.ru/2025/01/26/1124