Клад. Часть 2 глава 4

Глава 4
------------
"Снежная Королева"

**
      О Танюше хочется писать.  Потому как более всего мы хотели коснутся именно
её души. Она, как Светоч сего романа; Её добрая и светлая душа вдохновляет на суть
всего замысла вложенного в этот "Клад".  "Клад", коим является душа человеческая.
В основе своей Русская! Пусть каждый в ком есть капелька Солнца, прольёт своё Небо
Туда, где есть его дом.  Будь то Немец, иль Француз.  Словак, Румын и Итальянец.
Болгар и Чех и Сербский брат. Поляк, Венгер, и Молдованин. В ком капля Света есть
Заря,  в ком жизни суть не от раздора.. В ком хватит сил познать себя,  чтоб Небо
не страдало боле!  Любовь,  То чувство всем едино;  И кожи цвет здесь не причем.
Болит у всех Она, как Божия Милось. Ведь за неё Христос страдал! Неужто где-то есть
другая? Одна она во все века! Под сердцем каждого Народа, Тихонько плачет, как дитя.
      Это не я сказал, это "Юлинька Танина мне подсказала". Ведь детское сердце знает
про Всё. Улыбкой и Светом в глазах выражает, Чтоб помнили мы, ради кого мы живём.
      А мы восполним о Русской Душе!  Ведь у каждого народа, своя культура свои
традиции и своя история.  А менталитет наш прост,  Всего лишь Небо Золотое,  Всей
необъятной Русской земли! Любой национальности, Любой конфесии. В ком Русский дух,
есть начало, как слова, так и дела. Хоть и не всё удаётся к небу поднести., Но всё-же,
когда делится такая душа хоть - бы и крошкой малой, - Она всегда очищается.
      Так вот,  без Танюши не было бы и строки.  Не знаю,  может потому, что
именно она и есть тот Свет соединяющий всех,  кто так или иначе принял своё участие
в этом рассказе. Не высок он, не глубок, не бросок. Нет в нём, как бы это сейчас
сказали, прогрессивного содержания. Каких-то суть открытий важных.  Прост он,  как
бельё во дворе, Хозяйкой развешанное,  Чтобы полотно,  не только ветром обдувалось, 
но и Солнышка в себя впитало.  Пахло зимней свежестью, ароматом цветочков Полевых
весной.  Пахло радостью, заботой, и любовью.  Узорчики прям сияют на полотне, -
И глаз радуют,  и сердце укрывают.  Ото всё наше богатство!  Мать старушка носочки
вяжет у окна. Рыжий котейка балуется у ног.  Гнездо ласточек под кровлей.  Да, Хлеб
душистый на столе. Студёная водица, и Небо голубое всегда ждущее всегда встречающее,
Чтобы Русский человек Помнил,  откуда есть начало его!  Детвора во дворе бегает -
в "войнушки" играет, с малку уже защищать Родину стремится. А Хозяйке, всё нет места
где присесть., С утра до ночи, всё крутится.  И то, говорит, "не успела".  Переделает
работы, как цельная бригада "Маляров", И всё равно говорит не успела!  А это потому
что не о роскоши и благах каких-то заграничных думает,  А о семье своей.  Того ей
и кажется,  что мало сделала. - Потому как, всё мужу хочет угодить.  А детишки
замурзанные,  ото всё её Счастье!  Коему нет равного на Земле.  Ровно,  как и нет
большего Счастья в Любови к Родине своей!  Вот Русский человек об этом и пишет:
Ибо нет границ у Неба сего.
      В связи с этим,  и с многим выше сказанным, - Вернёмся немножко назад.
Чтоб более подробней осветить уже вкратце затронутую, но на тот момент не имевшую
продолжения тему.  Потому, как мы, только поверхностно тогда начали ознакамливать
читателя с нашими героями., А тема, столь не мало важная, осталась как-бы скрыта;
Чтоб когда настанет время, мы о ней имели возможность сообщить.
      Будем отражать её несреша и с деликатной осторожностью., Ведь она затронет
Танину жизнь. Именно того отрезка, когда они с Алёной были очень близкими подругами.
      И почему жизнь имела тогда столь острые повороты по отношению к одной, и столь
покатые и гладкие к другой? Причина их разрыва до судорожи разбивавшая только одно
упоминание о Танюше в лице Алёнки, определённо была очень личного характера.
Сколь потрясала она в их сердцах, то, что им обеим в то время было дорого. А именно
Любовь. Да. Без тени сомнения, именно первая Любовь. Та, что взлетает очень высоко
теряя голову. А потом падает, толи Звездой, толи раненой птицей. Где - то на дорогу,
С которой и начинает свой путь.
      В данном случае, та,  что воспылала Звездой, упав, не разбилась.  Но стала
Сильней, Осадок от падения которой возымел в сердце, скажем прямо не добрые качества;
такие как злоба, и ненависть.  Нет. Не по отношению, как-бы сказать "ко всему миру"
Нет. Но токмо к той, кто был ей очень близок. Но стал заклятым врагом.  Именно по
самой пагубной,  из самых блуждающих в тени, свойственных человеку чувств. А именно,
мучительной Ревности.  "Птице" же раненой,  досталась нестерпимая боль,  кротость
и смирение.  Разные. Очень разные характеры этих двух ранее очень близких подруг,
и имели первопричину одной остаться с разбитым сердцем, Лишится всего; Испытать Бог
знает какую нужду и лишения. С малым ребёнком на руках. Другой-же наоборот, вырасти
в своей Неприклонности,  стать высокомерной и твёрдой, как сталь.  И даже жестокой.
Такой себе  "Снежной Королевой".  Холодная.  Неприступная.  Непоколебимая.
Умопомрочительная красота которой поражала Сердца,  Всего лишь одним взглядом.
Которого было достаточно, чтоб "жертва" выполняла всё, что ей скажут. Но это с годами.
А на тот период?  Растерянность. Осознание того, что, "Мол, как это так! Он предпочёл
Меня ей! Этой "Серенькой мышке" Меня! Королеву слёз и красоты. Какой-то невзрачной
неудачнице в застиранном платочке."  Самолюбие было уязвлено до основания. - И душа
теряла свой первозданный облик. Всё то доброе, что когда-то было в ней, рассыпалось,
как замок из песка на берегу.  Только одно стремление,  в порывах,  лишающих
самообладание с неистовым рвением,  если не уничтожить свою Соперницу,  Но хоть бы
сделать так, чтоб та Страдала. И Страдала, как можно дольше. Она прекрасно понимала,
что может легко без особого труда это устроить. Достаточно немного посодействовать тем
проблемам и обстоятельствам касающихся её семьи,  которые итак накрывали с головой
её бедную бывшую Подругу. Она знала о ней всё! И знала на какие места лучше надавить
А потом только в сторонке наблюдать как та мучается.
      Поначалу она конечно получала от этого тайное удовольствие.  Но спустя несколько
лет, она как бы удовлетворённая,  уже потеряла интерес к своей мести.  До тех самых
пор, пока не появился Пётр,  И судьба с ней не сыграла вторую партию этого
противостояния любви. В которой она потерпела сокрушительное поражение. А всего лишь
потому, что Пётр оказался не таким человеком, как "та" первая Любовь. На заре которой
падали слёзы и мучительно сжималось сердце. 
      (Ну, в контексте, данного пролога, думаю стоит перенестись десять лет назад.)
      Голубые волны разбивали белый песок. Обильное солнце гладило верхушки сосен.
Золотой берег уносился где-то в даль..  Будто оторвавшись от земли песчаной полосой
он не мог остановится и был одержим своим стремлением прикоснутся к горизонту.
Не он тонул в закате, а закат тонул в нем. Узкая полоска вековых сосен, как изумрудные
камни была выложена на клинке.  На острие которого была одинокая Русалка, сидящая
на камне.  Она всматривалась в зелёный берег., А когда закат заберал её,  она будто
поворачивалась к горизонту и роняла слёзы в голубое море.
      Ни шум прибоя, ни крик чаек не освобождали её. Она ждала своего "любимого" на
берегу,  и плакала по - нём голубой пучине.  Уже тысячи лет,  она ждёт его на камне. 
Прекрасная, как небо, и холодная, как ночь. Ветер брызгами улаживал её длинные волосы. 
Горда и безымянна, как дочь Скифского царя. Не дождавшаяся своего Любимого. 
      От ожидания в безмолвном сердце., не услышанном голосе., Не почувствовав
прикосновения, - От горя превратившаяся в камень.
      Солнечные лучи обжигали часть её тела., И она будто хотела спрятаться от них.
Но дождаться единственного, было больше боли. И медленно умирая - эти тысячи лет,
Она не смела пошевелится. Потому, что до сих пор, Любила.
      И дождь ласкал её плечи. И звёзды успокаивали её. И луна проливала ей на руки
серебрянные слёзы. Но ничто кроме "Него", не могло оживить её.  Ибо, без Любви, -
всяк мёртв. Даже камень.
      Смех. Солнце! Множество отдыхающих. На этой неописуемой в первозданном виде
Косе.  Как-бы отрезанной от мира своей красотой. Чтоб всё её богатство пренадлежало
только морю и только солнцу.  Базы отдыха разными строениями, (В зависимости от
величины предприятия, которые предостовляют отдых по-путёвкам разным сотрудникам)
Вдоль берега между морем и соснами раскинулись,  как Палатки и шатры с высоты
летящих облаков. Белая линия, как кромка клинка, указывала на запад в руке Всадника
с востока. (Можно добавить, что с "Летучего корабля" видно всё не так,  как-бы кто
стоял на берегу.  Хоть бы и на самой высокой башне.  Отсюда, и столь загадочное
описание).
      Но вернемся, к Алёнке с Танюшой. 
      В пору своей девичей юности,  и своего совершеннолетия,  они вместе учились в
одном техникуме.  Мы имели некоторую подробность изложения относительно Алёнки,  но
о Тане, ни сказали ни слова.  Так вот. Учились Они в одной группе, осваивая профессию
"Кулинар кондитер". И в те времена, "последнего дыхания Советов", конец восьмидесятых
начало девяностых, были они направлены в "сезон" от своей группы на практику. В целях
вероятно повышения квалификации,  на одну из таких курортных Баз отдыха.  Которая
соответственно была прикреплена к их предприятию. А именно от Хлеб завода. Пусть хоть
и районного значения, но помимо областных групп, они были включены тоже.  Это целая
цепь общепита.  И в этой сфере, от разных учебных заведений,  направлялись студенты. 
Конечно - же в общественную Столовую. Где им предстояло выполнять всю доверенную им
работу.  Всё в общепринятых рамках госта той категории.  Кто мыл котлы, а кто был на
весах. Кто сервировал, а кто чистил картошку. Вся эта кухня больше к специалистам. Мы
же,  пытаемся подойти,  к выше обозначенной и интересующей нас теме.  А в данном
контексте относительно столовых мы можем только описать поверхностно. Так как это хоть
и косвенно, но всё же имеет отношение к тому,  кого они встретят.  Так, что взятая на
себя смелость относительно общепита не суть изложения. А суть, это Паренёк из
отдыхающих,
который как-то заглянул,  (видемо просто случайно)  на ту алейку домиков,  в которых
проживали наши "Повара"- Студентки.
      Танюшке конечно же по её доброте доставалась самая трудная работа.  Она, как
"Золушка" с утра до вечера, драила полы в зале,  и цехах.  Мыла посуду,  вывозила
в контейнера мусор. И делала всё, что скажет старшая Дежурная. Алёнка же в основном
стояла на раздаче, либо на весах. И с лёгкостью всегда находила для себя время, как
на личное удовольствие в плане позагорать на пляже или искупаться в море. Так и просто
поболтать с подружками. (Которые вероятно сильно отличались от Тани, но уж очень были
схожи с ней. По внутренним качаствам и содержанию их души).  Так - же имела время
и на личную жизнь, потому как лелеяла в своих мечтах встретить какого-нибудь Красавца.
Который бы исполнял все её желания. А Практика?  Ну, это больше к Тане. (Диплом то
всё равно будет у неё в кармане,  "думала она".  Потому,  как в целом училась она
на отлично).  И вот, как-то в один из вечеров, Танюшка в своём синеньком халатике,
Да в белой косыночке, падая от усталости, подойдя к своему домику в котором она жила
с Алёнкой и ещё двумя практикантками,  присела на  "колёсико"  (те что наполовину
закопанные в землю и раскрашенные в разные цвета радуги в рядочек стоят в виде
заборчика)  Стянула косыночку, и вглядывалась в Закатное небо. Оно было безупречным,
и осияла её лицо улыбка. И может быть не было такого мгновения, которое так убаюкало
её сердце. Танюша была безумно красивая в свои двадцать лет. Что хоть бы она на себя
надела рваную телогрейку и кирзовые сапоги, Не потускнела бы она, ни на миг,  ни на
десятилетие,  ни на час,  ни на день.  Хоть бы перематалась каким-нибудь дырявым
сереньким платком.,  Никогда она бы не стала, хоть на капельку мение прекрасней.
      Глаза её сияли синевой неба восходящего.  Голубые лучики расходились от улыбки
её глаз. Конечно же мы писали о её красоте., Но невозможно передать это чувство. Так
склонно оно заставить рыдать сердце.  Тихо, очень тихо, чтоб никто не видел.  Потому
что не отдаст и тишине забрать это умиротворение, это таинство лицезреть в своём сердце
её красоту. Теже худенькие руки, теже худенькие плечи.  Родинка, которую обранил, на
своих холстах Даени. Как небесный Цветок, томимый где-то на краю леса. В этом
мире, как ночь Спрятан от всех, чтоб никто даже и не посмел приблизится к нему. Даже
шепот боится спугнуть её. Даже слёзы боятся спугнуть её. И свет в Золоте боится не так
осветить её.  Душа её Лепесток зари, к Создателю руки тянущий.  А губы это капелька
Золотой осени, что встречая плачет, и в ожидании умирает. Найдите мне, хоть бы один
Закат который не будет прекрасен? Она сестра его! Найдите мне хоть бы одну Зарю которая
не затаит ваше дыхание?  Она слеза её! И тот первый снег.  И усыпанная подснежниками
полянка. И всё то, к чему тянется незримо ваше сердце.  Ибо безмолвна красота, как и
миг, познавший её.
      "Брошенные руки. Горячие щеки. И где-то там.. То, что вы не познаете никогда.
Ибо не хватит вам и тысячи жизней. Вечно умирает от взгляда. Вечно прячется от руки
вашей. И не знает,  будет ли завтра.  И не знает, останется ли сейчас.  Но, в одном
только уверено.,  Вы никогда не сможете забыть то что хоть бы раз,  Пронзило, 
Перевернуло, разметало ваше сердце по углам.  Бросило вас на край пропости, А потом
подняло на крыльях, и заставило мучатся.  То, что рядом с вами, и за вашей спиной, 
как в темнице томится.  Ещё не любившее, ещё такое одинокое.. Страждущее по свету
и льдом покрытое и скованое в словах." [16].
      Есть Миг нежданный, Способный в одночасье всё остановить. Всё то, что было,
до этого мгновения...
      Так и случилось. Когда к ней подошел молодой Паренёк. Протянул ей руку и сказал;
      - Что же заставило грустить в этом мире эти Прекрасные глаза?
      "Её девственное небо ещё не видело птиц,  не слышало пения.  Оно,  как зорька
ранняя за окошком, всё боялась выглянуть, и шагнуть за порог.  Нерасторопная, хрупкая
на смущение, не бегущая за воздушными шарами.  Она то и мечтать не умела.  Все её
мечты, это простёртая рука к небу. Просто согревала Солнце на маленькой ладошке."
      На худенькой щеке таяла слеза. Не от усталости, не от тяжести в ногах. Но, от
заката на который подняла глаза. Наверное, сколь она была поражена его взглядом, Столь
и он был смущен, при виде этого райского Цветка.  Даже немного растерялся, когда она
взяла его руку, поднесённую ей. Он присел возле ее ног на корточки. И держал в одной
руке её тоненькую кисть.  Второй гладил, как-бы утешая и заберая натруженность
прошедшего дня. И не отрывал взгляда от её Небесной красоты. Он почему-то ей стал с
первой секунды очень родным. Он гладил ее руку и улыбался.  Под чёрной чёлкой сияли
также небом, только, предрассветным его глаза.  Очень красив.  Слегка смуглое лицо. 
Длинные брови, на подбородке ямочка.  Губы будто созданы к сладкому прикосновению
женских губ.  Голос, как падающий снег.. Тихий и будто вздрагивающий.  Спортивного
телосложения, без излишней броскости.  Слегка кучерявая грудь, и родинка на шее.
Красивые скулы.  Такое лицо, что быть может снится в мечтах, таким красавицам, как
Алёнка. 
      Он сказал: 
      - Ты видемо очень устала? День для тебя небыл колыбелью. Хотя, так прекрасен, 
и море лазурное. Вода, как капля согретая на листике Лотоса. Солнце огонь, догорающий
в закате.  А ветра дуновение, это бабочки пархающие в летнем саду. - И он слегка
взмахнул рукой.. Танюшинька засмеялась, как-будто она средь этих бабочек,  И тихонько
пальчиками, прикаснулась к своим губам.  Потом кистью провела по лбу, и, как бы
попровляя свои русые локаны коснулась шеи. Она не хотела идти в домик к Аленке. Она
хотела остаться с ним.  И он будто прочитал её мысли, предложил прогулятся на берегу. 
Там где были качели.  Совсем рядом от столовой две минуты хотьбы.  Люди в основном
в это время пьют и гуляют. Кругом Бары-рестораны. Музыка и дискотечные огни.  А на
качелях у моря ни души. И они пошли вдвоем взявшись за руки.  Она в синем халатике
с косынкой в руке. Он в красной рубашке, навыпуск застёгнутой на две пуговицы. Лёгкие, 
в узорчатом разрезе, белые туфли в руке. И подкатанные чуть ниже колен, тонкие, тёмно
голубые,  видемо очень модные джинсы.  Очки висят на шлёвке,  и чёрные кудри, как
загар у догоревшего костра, будто черный волчонок украл ночь.
      А Рядом, Наберал ритм на виниле, и срывал Закат с неба, Легендарный: Уотерс,
Гилмор, и Райт:  "Pink Floyd",  "Wish You Were Here" [17]  с композицией,  "Shine
On You Crazy Diamond" [18] Будто не было больше неба, но море стало ним. Переливаясь
в отблесках ещё плачущих облаков жемчужные слёзы уносили черных птиц, которые падали
где-то в горизонт. Волна перекатами покидала свой дом. Оседая на плечи уходящему дню.
Они шли и перед ними было заходящее Солнце. Со спины казалось что мерцание переливалось
будто море было под их стопами. Держась за руки, и разговаривая о чём то шутили. Потом
он всё бросил, и подхватил её как небесное пёрышко,  взяв на руки, стал кружить, как в
сказочном танце поднимая её хрупкое тело над собой.  Она обняла его,  и будто не было
больше прежней жизни, будто она осталась вся догорать в безмолвном Закате. А в крепких
объятиях его рук, она чувствовала новую., Светом восходящим наполненную,  без страха, 
сожеления и страдания. Светлую и счастливую Жизнь.  Как растущая капелька на Цветке, 
Она дрожала, и боялась спугнуть этот Миг.  Слезой на горячих губах таявшей от каждого
его прикосновения., подойдя к широким качелям.  Он усадил её, постелив свою рубашку.
И словно красный Огонёк взлетающий над морем, начал раскачивать. Сразу не сильно, Но,
Танюшинька, в порыве безумного Счастья, Прокричала: - "Сильнеее!" - Её Лицо сияло. 
Глаза, как переливы радуг, заберали в себя Всё.  Блеск волны.  Блеск тонущего солнца. 
Свежесть воздуха.  Неотразимой мелодией Легендарной группы звучавшей совсем рядом. 
Всем, всем.  И она закинув свои тоненькие руки за железные поручни, раскидывала их, 
как крылья на подъёме, чтоб не пропустить ни одной вибрации потока,  Словно пытаясь
дотянутся к столь желанному Небу.. Со слезами на глазах., уже шептала: 
      - "Сильнее!" - Также взлетали её прекрасные ножки.
      То была наверно самая Счастливая минута в её Жизни! И было такое чувство, что
она готова умереть, лишь бы не потерять ее. Сердце выпрыгивало, как маленькая птичка. 
И если есть мгновения, Хоть чуточку схожие с Совершенством., То, в ту минуту,
Они были верх блаженства. Для её трепетной и чувственной души.
       Ну, а чем же, в это время занималась Алёнка? 
      - Ой, девочки, сегодня была на пляже! Море, как слёзы голубые! Было особенно
тёплым. - С преподнятым настроением делилась она,  Виртуозно обрабатывая пилочкой
свои ногтики.  С мохровым розовым полотенцем на голове, свёрнутым, как у турецких
Султанов чалма.  Сидя с перекинутой ножкой на другую,  в нежном мохровом лиловом
халатике.  Воспоряла своим голоском, как "бизнес леди", Пытаясь как-бы похвастаться,
и нечто скрыть, чтоб проворные ушки её Подружек,  коими являлись Катька и Полинка,
ловили только-то, что она хотела.
      Девочки же проживали;  Одна в соседем Домике, а вторая рядышком, кроватка
которой находилась всего лишь в трёх шагах от Алёнкиной "спальни" у окна. Где было две
тумбочки, рядом столик;  (который она себе само-лично определила и переставила),  На
котором красовался Японский двух кассетный "Panasonic" взятый на "вечерок" у одного
Паренька электрика. Который, так не хотел с ним расставаться, потому как знал, что это
на долго, если не на всегда. Но, сверкающие глазки Алёнки и сверкающие зубки, сделали
своё дело. Также шкафчик, в котором почему то висели только её вещички. Не маленькая
с деревянными быльцами кровать  (верояно принесённая руками двух водителей из домика
поваров, "повыше рангом"),  И на вытянутую руку стоящий рядышком маленький
холодильник. У Светки и Полинки (Светка это та, что жила вместе с ними, но в данный
момент отсутствовала)  "спаленки"  находились у противоположной стены от входа.  Две
кроватки были соеденены быльцами голов,  почти как бы вместе.  А в углу,  к стене
прилегал ещё один шкафчик, только на двоих, и поменьше. По тумбочке стояло у быльцев
ног. Но, второй столик, и он был "журнальным", Был как раз у стыка кроваток головной
их части.  Вполне дополнял общий  "гарнитур"  определяющий почти всю длину дальней
стеночки. Также деревянная красивая, с металлическими завитками по бокам полочка над
столиком.  Заставленная сверху разными горшочками с комнатными цветами.  А, на
остальных двух ярусах, были их самые разнообразные принадлежности.  Ну, а Танюшкина
железная кроватка, с одной тумбочкой, и то без дверцы, была у входа боковой стены, В
углу с общей вешалкой для  "спецовки".  Где у ног было ещё общее мусорное ведёрце. 
Единственная радость, это маленькая узкая полочка. Которая была у головного быльца ближе
к ней, нежели от двух кроватей её соседок.  На которой было две книжечки: Н. Лескова
"Запечатленный ангел"  и сборник сочинений Ивана Бунина  "Темные аллеи"  в котором
закладочка была на "Балладе" видемо,  очень трогал он её своим "письмом".
      Алёнкино место в домике было самым просторным. Потому как вся боковая стена
была её.  Ещё и с большим окном, что смотрело во дворик аллейки.  Ну, и она
продолжала:
      - Видела сегодня Красавца,  с ума сойти,  как на обложке журнала  "Playboy".
Это просто отпад. Такой, только во сне, может приснится! Эх., - выдохнула она. - И то,
по праздникам. Мне б такой достался; - И оккуратно обводя губы карандашиком; - Я б его
быстренько прибрала к рукам.  Да.. И ещё, откусила бы носик любой,  Кто посмел бы
сунутся. - Пальчиками разглаживая морщинки, (которых по сути небыло),- Он бы поплясал
у меня.  У ног бы моих спал.  А утром шоколадные Коктельчики с трубочкой мне бы в
постель носил! У меня..? - Разглаживая двумя пальчиками подбородочек, - с Красотой
разговор особый. - И она засверкала прекрасными жемчужными зубками, как бы преоткрыв
ротик расправляя губки. Потом принялась наводить лёгкие стрелочки в уголочках краешек
глаз.
      Полинка с Катькой слушали с отрытыми ртами, и клипали глазами.
      - А каков он? Каков? 
      Аленка такая:
      - Вот, Принца Золотого в сказке видели? - Те закивали головой, "Угу Угу!" - Вот,
Он и есть мои Сладенькие! - И тут, её прям передёрнуло,  и она чуть не выпустила
зеркальце, Когда невольно в разговоре бросила взгляд между шторок в окно.  За которым
на "колёсике" сидела Танюшинька, а рядом с ней был именно тот Красавец.  На которого
она давеча обратила внимание на пляже.
      - Ой, мои Красотулечки!! - Как раз в тот момент когда Танюша и Серёжа (Красавец
имени которого мы ещё не упомянали)  уже собрались идти прогулятся,  и отходили от
"колёсика" сойдя на аллейку. - Кажется Я у Ленки свою Итальянскую помаду забыла! -
Стараясь быстренько и не заметно, А главное, не привлекая внимания, от своей как бы
перемены в поведении,  улизнуть от Полинки с Катькой.  Главное, чтоб никто ничего не
заподозрил!  Скинула полотенце и халатик,  и накинула по-быстрому своё вечернне
переливающееся разными цветами в виде соцветий лепестков платье. Дав подружкам свою 
"старенькую" тушь-кисточку  (всё равно уже почти использована  "подумала она", пусть
порадуются, главное, что на ней по иностранному написано!) (так, носила с собой, для
виду) (у самой же в сумочке была новая, которую ей одна очень "хорошая" знакомая из-
за границы "подкинула", но она старалась меньше кому показывать ее, А если и так, то
только в очень полезных и выгодных случаях).
      Полинка с Катькой с глазами, как Сов ухватились за кисточку, и уже им абсолютно
не было дела до рассказа,  который ласкал их слух.  Теперь, пылали Глазки, при виде
"иностранного" богатства! Которое они вряд ли и на картинке видели. (хоть и пустого, ну
почти) Но, главное! Надпись лунным серебром на чёрной лодочке "Cette nuit est; toi"
(эта ночь твоя) из-за которой они готовы были пойти даже., На Всё!
      (Вкратце, капельку,  осветим ближайшие минут десять,  после того,  как Алёнка
выскочила из домика). Она под стеночкой, предерживаясь тени от зажигающихся фонарей
аллеечного освещения, (аллейки были вылажены плиткой)  Потихоничку крадучись, с
босоножками в руке,  Последовала за Серёжей с Таней.
      И она была в десяти шагах от них, за углом одного из последних домиков отдыхающих.
Линия которых находилась уже на берегу.  И слышала каждое слово.  И видела каждое
объятие.  Восторженные сияющие глаза.  И как Танюшка кричала - "Сильнее!" - Всё.
До перехода и каждого нарастающего ритма Легендарной композиции. Она покусывала губы
от завести. И её сердце сжималось. Вот тут, что-то и вылетело из него, А на то "место"
вошло, что то другое.  Что то видемо не хорошее.  Прикусив губы она даже проронила
слёзы. Подумав; - "Как же так? Замухрышка. Только с лопатой в огороде, да с коровами
на "паше" ей возиться!  Чаны сорока-литровые драить.  Ишь Ты!  Ухватила!  Неет..! 
Не бывать этому!" - Грыз  "червячок"  её сердце. - "Ничего," - думала она; - "Всё
выпытаю, всё разузнаю.  Неспеша., рвать с плеча не буду.  Я-ж Подружка её лучшая с
детства. Вот тото, Прикинусь белой и миленькой овечкой, Она мне дурёшка всё и выложет.
Главное, Хвалить её бедную! Ей этого всегда не хватало! Мало тебя пинали! Ух я тебе дам! 
- Чуть ли не вслух она это всё из сердца вынимала. Червячок-то заел "по взрослому". И
она, чтоб не сорваться, решила тихоничко вернуться, в домик. И ждать, когда та сама
придёт. Ну, и дальше, как говорится "дело техники".
      Танюшка только зашла, Алёнка сразу к ней подскачила. И давай её обцеловывать:
      - Вижу, вижу,  на глазках всё написано.  Влюбилась, Влюбилась Моя девочка! -
(Как раз в комнатке никого не было кроме них.  Вероятно Полинка побежала за Светкой,
А та,  как выяснилось,  была на дискотеке). - Ну,  давай,  давай, рассказывай моя
Замурзяшка.,  Моя Золотка,  моя Любимая! - Сладко покачивая и прижемая голову
Танюшиньки к сердцу.
      Алёнка гладила её, Сама же на лице уносилась в грёзы  (как она отберет у неё
красавчика Серёжиньку..)  И всё же, кусала губы, что такой "Подарочек" сразу достался
не ей.
      А Танюшка летала, как маленькая птичка, поднявшись к облакам. Носик мокренький
был от слёзок.
      - Как же я Люблю его!  Как же сильно я Люблю его! - Раз за разом повторяла,
и плакала от Счастья. 
      А Алёнка ей на ушко шептала:
      - Ну ну, может это и не Любовь еще! Они знашь какие Хитрые! Обманят обкрутят
Девичьи слёзы твои заберут, А потом ищи свещи ветра в поле. 
      Танюшинька личико подняла, и так строго прям бровки нахмурила:
      - Не такой Он!  Не такой!  Зачем ты меня на напраслину наводишь?  Чтоб мысль
моя не Небом была!  Я тёмной тропкой не хожу и не ходила,  чтоб тень - мне Небушко
загородила.  Под сердцем нет у меня путей таких,  чтоб мысль Такую допускать!  И ты
Алёнушка, не своди меня с тропиночки светом укрытой. Так мало в жизни Счастья, того,
что можно потерять. Потому, что остальное всё, под несчастьем слёзы льёт. А того, что
потерять, у меня и не было никогда!
      - Да, у кого ж Оно было? У меня что ль? - И Алёнка так рукой под сердце грудь
подпирает., Да, отродясь меня таким Счастьем не баловали! Но всё же, чтоб потерять,
нужно сначала обрести! 
      А Танюшинька в слёзках тюкает себя кулачком:
      - Я, сердце, в сердце чувствую! - И опять упала Алёнке на грудь. - Господи, как
же Я Люблю!  Как-же больно мне! 
      Алёнка такая:
      - Так, больно-то? Больно-то от чего? Так, радоваться надо!
      Танюшка всхлипывает:
      - Да, больно от того, что потерять могу.
      А Алёночка гладит её,  А сама думает,  и в мыслях приговаривает: - "Конечно
Рыбочка, конечно Потеряешь! Я то тебе это и устрою моя сладенька!  Вот и хорошо, что
крепко так Любишь." - И гладит её., - "Побольнее, побольнее упадешь".
      Потом целует ей лобик
      - Так, кто он?  Кто - ж это такой?  Что моей Золотке,  так сердечко расширил?
      Танюшинька глазки подняла в слезах:
      - Серёженька мой! Он здесь на недельку,  по Путёвке!
      - А Родители, Родители кто? - С повышенным вниманием, Но не переставая гладить
и баюкать, продолжала выпытывать Алёнка.
      - Да, я то особо и не распрашивала.  Он мне Радость подарил!  Что родители??
Отец кажется Начальником цеха на Кораблестроительном,  не знаю сборка там, или
оснощение.  А мама у него, Шеф поваром, там-же, на Заводе в Центральной столовой. 
      Алёнка думает: - "Да. Путёвку им достать раз плюнуть".
      - А где домик то у него? - Все расспрашивала "Овечка" с невинным сочувствующим
взглядом.
      - Да, рядом, - наивная Танюшинька махнула в сторону окошка. - Следующая база.
От "ЧСЗ". - Найдя в объятиях Аленки, "тепло и заботу". Продолжала прижематься к ней.
      Алёнка уже в уме строила коварные планы. - "Ну, пару денёчков пусть ещё
повстречается., А потом и Я, как бы случайно, чего нибуть потеряю у его порога. Главное,
чтоб Таничка моя, была очень, Ну очень, чтоб была Занята! А это, Я легко устрою! Будет
у меня на  "выпечке"  как раз с вечера,  и почти до самого утра.  Днём пару часиков
отдохнёт, и в Зал пойдет".
      В общем, так оно где то и случилось. Особенно то, что касается встречи. Вот им
как раз и довелось Два раза встретится. В остальном же было все, не угаданно, и никем
не предсказано.  Но до  "дикой"  радости,  удовлитворившее Аленку.  Как говорится,
"Не было бы счастья, да несчастье помогло?".  Только счастье это, горем кому - то
обернулось.
      А в это самое время происходило вот что; 
      Подвыпевшая "мать",  А на самом деле, мачеха Тани,  гупала ладошкой по столу:
      - Это ж надо, На море она! Загарает, чтоб ей.. Практика! Я тебее дам Практику!
Бабка с Дедом померли,  А она на море плёхкается. - Наливая и перекидывая очередную
рюмку спиртного. 
      Тут Отчим:
      - Да, что Ты, ей Богу! - Держа стакан в руке, уже прилично поддатый (который,
ничем не отличался от "мамаши") - Позвони, Я тебе говорю, в Контору, Или, как там их,
Администрациюю! - поднимая палец, как бы указывая на высшее руководство. - И Всёё!
- Заключая своё пьяное гундосенье в меру своей развязанности.  Закурил цыгарку, и
разметал дым по углам. - Пущай ноги в руки, и дует сюда!  Нечего там,  на Пляжах
прохлаждаться! Тут оно, вон скоко Работы!!  А там Поди целыми днями, бездельничает!
А то и Жениха себе нашла! Знаеем Мы ваши Практики! - Как бы обращаясь кивком в те
края, где вроде как должен находится Юг.  И икнув в сторонку, перекинул стакан.  И тут
цыгарка ему палец пришмалила; - А чтоб тебя! - Замотылял рукой.. - Едрёна вошь.,
Давай, Налевай Клавка! Вишь у Меня травма! 
      А та, на него дзыркнула:
      - Чево Чево? Какого ещё Жениха? Ей полы драить с утра до ночи! - Беря бутылку -
Жениха!  Я ей дам Жениха!  Ишь Ты захотел., Тут горе то у нас какое., - И давай
причетать.. - Ой, Родненькие мои!  Ой Боже, что ж Я без Вас! - И слезу стряхивает..
      Баба с Дедом, (Родители Клавки) были хоть и не родные Тане, Но, на самом деле,
родней и ближе их у Танюши по сути и не было никого. Они то её и воспитали. (Ну об
этом чуть позже)
      А Клавка в черном платочке операясь на стол, ладошкой лоб предавила, и головой
качая продожала:
      - Ой мои Родненькие!
      Отчим успокаивает её:
      - Ну ну, Не ной Ты уже! Всё наладится, Что ж тут поделать, Сердце., да Возраст,
      - Да, чтоб Тебя! - Крикнула она на него. - Что, прям, в один День? - Выпучив
на него свои чёрные глаза. - Ой, Горе горе!  Горе мне горе.. - Руками обхватив голову,
которой не переставала качать из стороны в сторону. - То, всё мне, за грехи мои..
      Так вот, ещё с утра, Скорая увезла сразу Деда, а тут, и Бабу прихватило буквально
через два часа. В больнице оба и померли. Самую малость мы об этом уже были упомянули,
как бы вскользь, Когда краешком "пера" тронули Танину жизнь. Но, не хочется писать об
этом.  А именно, сколь страданий бедной Тане придётся перенести из-за этих трагических
событий. В целом и перевернувших в последстви всю её жизнь. Которая и так была, горше
"редьки и полыни". 
      Так вот. 
      Немножко о Клавдии.
      Крашеная брюнетка, лет сорока пяти с вульгарными замашками и довольно заносчевым
поведением.  С ярко накрашенными губами и нарисоваными бровями,  По верх уже -
выщепанных,  реденьких волосиков замесь бровей.  С большой родинкой возле носа, и
чёрными, как смоль большими глазами.  Ну уж очень похожа на предводительницу банды
из мультика "Бременские музыканты".  Да и в целом то все знали, что Танюшинька не
была её дочерью. Но она всего лишь была её Мачехой.  А красивый, и очень добрый и
смелый отец Тани погиб. Точней умер в больнице от полученных ожогов на пожаре в поле. 
Когда пытался потушить комбайн и трактор с прицепом, что были в паре на уборке. Только
говорить об этом никто не хотел (Все боялись Клавку).  Все это было, когда Танюшиньке
исполнилось три года.  А до этого,  когда ей был год,  улетела Ангелом на небо самая
прекрасная женщина в мире.  Её родная мать София.  Бабки только шептались, что вся
красота, ей от матери досталась. Будто точно копия её. И потом об этом, как бы, не было
ничего известно (потому как все молчали). Отец Николай Одинцов страдал, и горько плакал
по своей любимой, что скончалась при родах в больнице,  где так-же не спасли и Танину
сестричку.  Но жить то нужно,  Да с малюткой дочкой на руках. За которой нужен уход и
присмотр. Сам он любил дочку свою больше жизни. И работал день и ночь, чтоб Танечке
было хоть капелька всего того неба,  что он мог ей подарить.  Тогда то,  и операясь, на
тяжелое положение Николая (то есть отца), его и соблазнила будущая мачеха Тани, Клавка.
Окрутила, опоила, и Кто знает что  "намешала"  ему.  А после, и в карман засунула. А
воспитывали Танюшу, Баба с Дедом. Родные мать и отец Клавдии Яковлевны.
      У Николая и Софии Одинцовых (настоящих родителей Тани) был Красивый большой
дом, (что многие завидовали) в целом построенный Танюшиным отцом. В первую очередь,
Дом то, и был главной целью Клавдии.  И она расчита всё предельно точно. (Да.  Для
уточнения добавим, что жили они по соседству. Дом Николая, по приезду "голую коробку"
которую он преобрел (купил), за пару лет и преобразил, и достроил в тот красивый дом
в который и ввёл свою Прекрасную как небо, невесту Софию.  Но, как известно, Счастье
их было не долгим.  От родительского дома Клавки их отделяла межа огородов, Фасады
же были на разных улицах,  паралельные друг-другу).  Таким образом,  свой дом
"родительский" Клавка продала (тоже не маленький) в котором она жила. Деньги в карман. 
А баба то с дедом жили в холупке близ межи огорода, что ещё при "царе горохе" строилось
прадедом Клавдии. Документы были оформлены так, что полоска с той холупкой, осталась
на участке Таненого родительского дома.  А дом построенный отцом  (дедом)  продала,
Возражать не стали. Да и не смели. Потому, как Клавка всё там держала в своих ежовых
руках. А, что баба с дедом скажут?  Лишь бы дочке было хорошо!  Да, и не знали они, 
какое "болото" с неё выростит. То болото, что в могилу их обоих сведёт. Сама же Клавка,
как полноценная жена и хозяйка,  после росписи,  перебралась со всею пышностью в дом
Николая,  Таниного отца.  Ну, и естественно, по своей натуре установила свои Правила,
Свой Порядок!  Да, и не долго Николаю оставалось.  Ровно через пол года его не станет. 
А вот дом и всё хозяйство в нем.  А добра там было не мало.  Все досталось Клавке. 
Детей у неё не было.  Ну, и Танюшка,  на которую она смотрела,  как на замурзанного
грязного котёнка. Плачущей, и всё время смотрящей на Небо. Ото, баба с дедом накормят,
приголубят, да согреют.  Она у них в холупке в целом и жила. Вот до тех пор, как деда
с бабой не стало.  Не выдержали они "позора" в сердце своём. Из-за дочки своей, Что
вытворяла она, то на словах не сказать.  Особенно по молодости.  Но, уже после смерти
Николая. Нашла себе сразу одного кавалера. Потом через пару месяцев другого. Ну, и так
далее..  Пока вот за девять лет до этих трагических событий, не сошлась с этим полным
негодяем,  который стал, как-бы Отчимом.  А пьянки и разгул не прекращались никогда.
Жили, как хотели, в том Доме, который купил и отстроил Танин отец.  Сама же Клавка
была Парикмахером.  И почему-то ей нужно было все время "дёрнуть" ну, чтоб руки не
дрожали. То орудовала она инструментом, как положено.  И в силу своей работы, знала
она Всё, и обо Всех. Мастер она была даже очень не плохой!  И клиентов на дому, где
она подрабатывала было много. Ну а так, всю жизнь в Парикмахерской! И связи и деньги
были. Да, ещё с её натурой? Нехорошие жили рядом с ней хорошо. А хорошие плохо. Вот
такой, как говорится "кардеболет", Вот такая была жизнь тех лет. Начиная с тех пор, как
бедной Танюшиньке исполнился годик. А потом и роковые три. Ну, а последующее, то уж
частично читатель знает.  Где то конечно будем еще "шторку" преоткрывать в тех местах, 
где боль не обменуть, да каплю радости не пропустить.
      Да. Так вот, вернёмся к Алёнке.  Тайно, не подавая виду, торжествовала только
Она.  Нет.  Не по несчастью которое случилось.  Она знала тех людей,  что Любили и
воспитали Танюшу. И сама она, относилась к ним, если не с особым теплом, то просто
с уважением.  Но, потому что удар этот, приняла на себя бедная Одинцова.  Которой,
в силу звонка от "Родителей", что уже на следующий день прозвенел, придется уезжать.
А звонок был, как раз тогда, когда Танюшинька взяла "увольнительную" на день. И они
с Серёжей пошли через сосновый лесок аж на край Косы. К мысу Русалки.
      Тот последний день, наверное всё, что осталось от того, что так было дорого её
сердцу. Большая любовь, и она была взаимной! Слёзы счастья, как огонь катились по ее
лицу. Они были вдвоем. И будто не было, и всего Мира вокруг.  Взяв с собой перекусить
и покрывало. На берегу на диком пляже. Только Небо, только Волны! И взгляда Русалки,
которая смотрела на них, и быть может, тоже завидовала как Аленка?  что накануне
подсматривала, и кусала себе губы от завести.
      Ну что сказать? Конечно, было у них Всё. Это был Первый и единственный Мужщина
в её жизни. Таня умирала от Любви, и взлетала, как Небо.  И не передать, и не описать
это словами. Столь ничтожны они у меня. Чтоб я мог хоть и слово вымолвить. Только одно;
      Наверное и мои слёзы были такими. Раз падали на эти страницы.
      Ну, и когда Таня через день, сердце у которой разрывалось в клочья, наспех срочно
на первом автобусе уехала. Не успев встретися с любимым и объяснится. Да, хоть бы взять
телефон. Да, хоть бы два слова сказать. Хоть бы подержаться за руки.  Алёнка принялась
воплощать свои планы.
      Серёжа её искал,  прибегал и в столовую и на аллейку к  "колёсику",  и в домик.
Вот тут то,  его Аленка и подловила.  Ну думаю описывать,  как она его обольщала и
соблозняла, и все прочее., не стоит. Это будет не красиво. Она пустила в ход весь свой
"Арсенал", чтоб отнять сердце Паренька.  Но, сказать здесь, можно только одно.  У неё
ничего не получилось.  (Но кто знает, что будет дальше?)  Одно можно сказать, в его
сердце была только Танюша!  Аленка же в истерике,  по ночам, грызла подушку, потому 
что сама того не ожидая влюбилась. И добится его взаимности было делом сильнее самой
жизни.  И кое что, у нее получилось.  Ну, а что делают, такие Красавицы в подобных
случаях?  Правильно!  Просто напоила его, как положено.  Не то чтоб прям пьяный, но
достаточно, чтоб ее чары подействовали на него. Ну и конечно затянула в кровать. А утром
ему Коктельчики носила, и целуя его глаза, шептала, как безумно Любит! Конечно Алёнка
повлияла на него, и очень сильно. Другой бы уже на его месте и утопился бы в море от
счастья. Но Танина Любовь была негасима! Именно это, и сжало в камень сердце Аленки,
и породило в ней жестокую ненависть, по отношению к той, что и не знала ничего.
      Боже, что же ждало Таню через два месяца? Когда он приедет в Городок, разыскивать
её.  Господи, какая-же боль пронзит, сожмет, сотрёт в порошек её несчастное Сердечко. 
Отчаяние, стыд, смех, слёзы, насмешки, издевательства, укоры, упрёки, оскорбления, и
еще целый ушат грязи выльется на бедную, не в чём неповинную Танюшку. Которая бедная
и словечка не успеет вымолвить. Так с дрожащими губками в платочке прижемая завязанные
кончики к шейке, и телогреичке, возле столба на вокзале и простоит. А потом вырвется из
этой  "грязи", и побежит куда глаза глядят, неся под сердцем ребёнка.  Бедную Юленьку, 
которая так и не увидит,  и не узнает своего отца.  Потому что Танюшинька, не сможет,
сказать и слова.

      "Прячься, прячься Небо! 
      Где родники твои? 
      Где слёзы речные? 
      В платочке?
      В уголочке глаз? 
      В молитве? 
      В последней улыбке? 
      На подушке? 
      В углу? 
      На пальцах тоненьких холодных? 
      В потере?
      В утрате? 
      В растерянном взгляде? 
      В несказанном слове?
      ..Где руки твои? 
      Чтоб запеленали меня в мягком облаке 
      Свет Твой, мне дом родной!
      Небо! 
      Прячься! 
      Сердце бьётся лишь раз, 
      Стучит, всю жизнь, стучит 
      Не достучится.
      Как быть мне Небо? 
      Только не оставляй меня,
      без Твоей Любви! 
      В рубяще сером и сапоги в грязи. 
      Дождь меня найдет. 
      Снег меня спасёт. 
      И маленький очаг, 
      чтобы согреть ладони. 
      Чтобы Небо твоё осталось там, 
      где глотну я воды. 
      Средь берёз и широких клёнов. 
      В крошке маленькой хлеба. 
      И среди этой травы 
      Моих родных Васильков. 
      И в сплетённых корнях мои пальцы 
      И буду я целовать землю как Ты. 
      И гром будет петь мне песни
      А миру будет греметь. 
      Всё что есть, это там глубоко в моем сердце
      То место, где я смогу Тебя сберечь. 
      Прячься, прячься Небо под сердцем 
      Я не умру, как и Ты. 
      Потому, что Мы вместе!
    
      На коленях около дороги в поле лежала Таня, обнимая землю. Её серенькое платице
вокруг неё раскинулось накрывая пожухлую листву.  И не было слов, чтоб передать  то,
каково было её душе., Не смея поднять глаза на небо. Русые локаны в расплетёной косе
лежали на озябшей траве. Она сжимала землю своими тоненькими пальцами. Боль была,
чем сильней, тем больше становилось её сердце.  В её глазах, день и ночь, перетикали
холодными слезами. Только маленькие птички чижи и овсянки, взлетали над ней. И будто
падали около неё, раз за разом распевая трелью свои прекрасные песни.
      Они пели ей о том, что они будут рядом с ней. Что они не бросят её никогда! Что
запомнят этот день, и осины и клёны. И придорожные тополя. Берёзы и дубки будут плести
ей веночки.  А ветер будет целовать её губы, как леписточек чайной розы. "Ты Солнце,
которое Встанет всегда! Потому, что от Неба, вся душа твоя. Ты будешь с нами, мы тебя
не осудим, как люди.  Мы утро в степях, как Сестра твоя, Отец твой и Мать.  Не бойся
холода. В твоих руках, оттаит даже самое холодное сердце. В твоих глазах взойдут Зарей
все берега. И тот, кто однажды встретит тебя., Почувствует, что жить не сможет, Потому
что вся жизнь для него, станет Любовь Твоя. В которой он будет частью тебя. Навсегда."
      "Только одна есть Любовь! Это Небо! Оно никогда меня не бросит! Не оставит меня
умирать в этом страшном мире. Я останусь там, где ещё буду нужна. Чтоб Любовь моя не
пряталась в чулане., На чердаке и в подвале. Я возьму за руку Небо, и мы вместе пойдем
к горизонту. А на Заре, я скручусь комочком в полях ржи. И буду поливать колосья своими
слезами.. Которые кроме Тебя, Небо!  Никто не увидит..  Никогда."
--------
      - Посмотрите, Гляньте на неё?  Ишь ты, тихоня! Тьфу на тебя..  Всё пряталась
Цветочком, за собачей будкой, прикидывалась невинной,  А тут вон оно как!  Закрутила,
накрутила, и учёбу бросила! Не известно где гуляла..?!
      - Говорил же Я итить твою, - Пропитое гундосинье отчима, не заставило себя
ждать. - Говорил, что они не на Практику ездять! А хвостом вилять! Всю нашу Заботу по
ней, по миру пустила! Безотсовщина негодная! Тьфу ты. Всё Небо - ей подовай! Чёкнутая!
А Мы знаали, мы всё видаали, - кривлялся он - Как она на "паше", станет под Дождем,
И всё кружится, летает, руки расставляя.. Мыслишки свои недотёпанные выгуливает.,
      - Да! Да! Вот она! - Открыла рот Райка без одного зуба (видать проедоха сожитель
выбил) торговавшая кабачками и с под полы "самогонкой". - Глянь Манька? Хоть бы слово
сказала на своё оправдание! Хорошо хоть баба с дедом померли, Да не видели всего сего
срання, что выняньчали! Да! Ишь Ты. На руках баюкали. Выросла, и Море ей на тарелке
подавай! Молчит! Сопли подотри! Швабра в фуфайке! Прынца себе захотела, Институтского! 
Люська а Люська и, как таких земля носит!  У Алёночки нашей Деточки Отличницы почти
что мужа украсть захотела!  Та, ночами слёзы лила по своему Жениху! А тут бац! Ишь ты
швабра Намыленная! Но мы-то управу чай найдем на тебя!
      - Ух я тебе! - Отчим опять кулаком машет.
      А Райка не успокаевается:
      - У Золотки нашей Жениха украсть! Это ж надо! И пришло-ж ей в Куринную голову
такое!
      - Да запереть её в сарае, Пущай в навозе сидит!
      - Ага., А кто мене убирать, и стирать будет? - Решила заступиться Клавка.
      - Оте, загуляла и смоталась, Приехали! На те, здрасте, профонасте, Встречайте! -
Как бы в поклоне руки расставил надсмехаясь отчим, - На кой ты учёбу бросила Дура?
Кто-ж тебя надоумел с Практики ехать? В невесты захотелось ей! Может тебе и Фату белую? 
Ха, Ха. Вот, и выйдешь замуж теперь, за ведро с лопатой. Да, за грабли с тряпкой. Ха, Ха.. 
      - Бедна,  кака,  Нет вы погляньте на неё?  Сама невинность!  Чё-ты молчишь
Зубочистка?  Губёнками трясёшь.  Ха, Ха., на Небо хочет!  Надо было больше Клавке
застовлять её в выгребной Яме сидять! - Рыжая веснушка, что семечками торговала Подруга
Клавки, чего-то там в ногтях колупалась.
      - Всё жалела её, - раздался писключий голос Манькиного пьяного ухажера - Да, что
ты ети, Наливай уже.,
      - Да, да!  Тото может быть и послушней была! 
      - Дак, а кто-ж ей колыбельки нашептывал?  Хе хе., Ото ветер, Да, оте кучи, что
за свинарниками, подсыхают..
      И все разом покатились со смеху. Хи хи., Ха, ха. Ха.  Да!
      - Вот она, худорба кака заморошенная! Всё Небо ей подовай, Ха Ха, ха.. Чёкнутая!
      - Так!  Хвать Уже! - Буркула Клавка. - А то завтра будете у меня сами, под
свинарником спать. Всё, Я сказала! Хвать! А то я вам Языки повырываю! - Видно, аж
даже Клавку задело что вот-так её падчерицу поносят., А главное, просто так, и ни за что.
      То, что Серёжа приехал в Городок, и в это время оказался на вокзале, Уже вечером,
под суетную пьянь трёх подружек Клавки, Отчима, и еще одного пьяного проедохи, Все это
было не случайно. Но по замыслу Алёнки.  Также и бедная Танюшинька там оказалась не
просто так.  Аленка ей "расписала", что мол, Серёженька по ней умирает.,  что приедет, 
(Это единственно, было правдой, Но воспользоваться Аленки ей пришлось, только для вот
такого случая, чтоб одим разом, убить все, что было между ними).
      За неделю до его приезда, Она (и не в первый раз) звонила к Сереже домой, так
как телефон у неё был. Взяла она его ещё много ранее. Вот, в то время когда воплощала
свой коварный план.  После того, как в очередной раз носила ему Коктельчики..-
      Разговаривала с родителями и представлялась Таней Одинцовой,  что мол, "обещал
Женится", так мол и так. И в некоторых деталях, мол Она знает, что мама Шеф повар,
А отец мол Начальник цеха, что учится он в НКИ. В общем так, Что сомнений у родителей
не было, в том, что их Любимый сынок, с кем-то спутался, и верятно с особой, ну уж
очень не воспитанного и лёгкого поведения.  Конечно, на  "Родительском совете"  была
проведена очень серьёзная беседа. Сережа сын клялся, что быть этого не может! Что Таня
совсем не такая! Да, и телефон он (вроде) не давал ей.  И, что виделись они всего два
раза. Но признался, что Полюбил её с первого взгляда. Родители люди умные, все решили
сделать так, чтоб более Никогда,  даже и в мыслях не возвращатся к этой теме.  Потому
как планы у них были на Сына,  чтоб построить его счастье?  Далеко отдалённые от даже
и условности какой либо обсуждать что-то подобное. Не суть, что они там предприняли в
отношении сына, Но поездка эта была, и под их контролем. А цель её была, приехать, и
найти Таню.  (А искать её не нужно!  Потому, как есть Добрая и самая лучшая Подруга!
Которая с большим удовольствием поможет, им, двум "голубкам" встретится). Да в-целом,
Аленка спланировала так,  что и родители и Серёжа, делали то, что она хотела.  Они все
были (хоть и умные) но, всего лишь  "инструментом"  в её руках. А она жаждала мести!
И Танюшке, за то, что Он (Сережа полюбил её) и Серёже, за то,  что отверг сразу её
любовь.  Ну, и родители впридачу,  только потому что оказались так легко доступны и
позволии себя "оболванить".
      Сразу пришла на-дом к тете Клаве, причёску делать.  В то время когда Танюша,
траншею под полив на "мамашеной даче" рыла. В общем, с коньячком пришла. И наплела
ей такого  (про Практику в столовой, и в целом про море), что даже сама бы Клавка не
дадумалась. Дармоед Отчим сидел рядышком, ковыряясь в зубах, и все слушал, и на "ус"
мотал. Потом гупнет тем, что было под рукой:
      - Так это как?  Вот же  "мать"  вырастили Змею! - Заключил он обращаясь к
Клавке. - Ну, Я ей Устрою!..
      - Да,  что Вы,  много уважаемый Павел Антонович, - сконфузилась Алёнка - Да
Зачем! Она ж такая Хорошая., Послушная! Божие дитя! Вот приедет Серёжинька мой; Тот,
что она у меня переманить хотела. Вот нужно прелюдно ей и показать, где мол её Место!
- (скорее Она хотела сказать, устроить публичную порку) - И Вы с себя черноту за нее
снимите, и она пущай Покраснеет.  А Серёжиньке достаточно будет только увидеть,  Да
услышать, что люди уважаемые говорят. 
      Отчим такой:
      - Да, Я ей! Да, она у меня! Ну Я ей дам! То не только Покраснеет! А Позеленеет! 
      Клавка молча допивала бутылку коньяка сама.  (Она была не дура, и конечно все
просекла.  Что Алёнка это делает ради личного удовлетворения и личной выгоды,  и что
большая половина, или даже Все., То обыкновенный наговор и поклёп на Таню.  Но ей
падчерицу было не жалко. Потому, как до сих пор, Хоть и задеревянелый "червячок" но
покусывал., Когда она вспоминала Прекрасную Софию и как покойный Николай любил ее.
Так, что, она для себя, всё, и в полном объёме решила).
      Серёжа любил Таню.  Но пойти против воли родителей никак не мог.  Вот по
настоянию родителей он и должен был приехать и объяснится с ней.  Ну, и конечно, он
очень хотел ее увидеть.  Хотя понимал, что это будет последняя их встреча. И в момент 
(публичного поношения) описанного нами выше, И открылись двери подъехавшего Автобуса. 
      Уже темнело.
      Это был не рейсовый, а проходящий маршрут: с табличкой "К.. Р.." На остановке
вокзала, где-был тогда еще маленький рыночек.  Было шумно, хоть и ещё не многолюдно. 
К ночи только, народ там скоплялся и начиналось  "движение".  Через каждые пол часа, 
час,  прибывали новые Автобусы,  с ограниченной стоянкой в пять - десять,  ну или
пятнадцать минут. Так сказать "Санитарная остановка".
      Некоторые Икарусы и парочку "Ненаших" там уже стояли.  А базарчик маленький,
но кипел.  Там продовали в основном все, что называется "Перекусить". Горячие обеды
"первое" и "второе".  Котлеты, Отбивные, Салатик, Куринные жаренные окорочка, Торты
конечно. И на "разрез" и целиком.  В термосах Чай, Кофе. Да, всего хватало. И рыба,
и раки, и семечки (кабаковые). И мед, и грибы сушеные.  И всё, что есть у "Хозяйки
на плите". В общем всего по чуть-чуть и на каждом метре.
      У Продающих были раскладные столики. Кто на табуретке Вино разливал. У кого мед
стоял. Ну, и конечно почти у всех, дом. "Самогоночка". А Таня стояла в сторонке с краю, 
где рядок "торгашей" заканчивался. Вот именно где были две Клавкины "подружки". Манька
и Райка. А рядом с ними, еще парачку "друзей". 
      Клавка предварительно с ними провела  "беседу",  чтоб они Танюшку так сказать
"жизни поучили". Но, это должно быть, как-бы ограничено.  Потому, как на рынке было
много и тех добрых людей которые Хорошие. И услышав такое могли б вступиться за Таню.
А этого допускать было Нельзя!  В целом все получилось так, как Хотела Алёнка.  Ну а
Клавка, за вероятное "вознагрождение" должна была просто подыграть. Но, что-то пошло
не так. Вероятно потому что Клавку остаток "совести" заел.
      Так вот.
      Когда Сережа вышел из Автобуса,  Алёнка была рядышком за углом киоска, и
наблюдала; (После она хотела, думая, как Серёжа  "разочаруется"  в Тане)  Взять что
говорится его "тёпленьким". Но, также, на остановке средь других легковых машин, стояла
бежевая Лада.  Уже, как минут двадцать чего-то ждавшая.  То были родители Серёжи.
      Признаться честно, Боль скрутила их сердца, когда они слышали эти издевательства.
Машина рядышком на въезде на стоянку скраю стояла. Где и заканчивался последний рядок
торгующих.  Они всё слышали.  Но, и представить не могли, что эта бедная дрожащая в
синей фуфаичке,  да, сером платичке, с платком по-верх светло Русых волос,  была Та
девочка, о которой ранее рассказывал Сережа.  Да. Мимо их внимания не проскочила и
небесная красота этой бедной "жертвы". Потому, как ни фуфайка, ни платок, ни в целом
её убогий наряд, не могли затмить те лучи Солнца, которые исходили от неё. Эти блестящие
слёзы капающие из прекрасных глаз.  Да. Им было очень жалко эту девочку. Может быть
и хорошо, что они так и не узнали кто она? Потому, что казнили бы себя, всю оставшуюся
жизнь.  За то, что вот так всё повернулось.  А ведь Танюша была беременна от их Сына!
Да боль это душевная нестерпимая., Даже, и представлять, какое Сокровище средь людей, 
и какое Счастье для свого Сына они потеряли. Не зная Правды всей. Нелюдим, не бит, не
мил.
      И значит, что сделал Серёжа? Больно это конечно. Понимая осознаёшь, Что он просто
струсил.  Он увидел Таню стоящюю возле столба,  и что-то она ещё держала в руках.
Вероятно,  что-то нашкрябала по-копеичке,  которые соберала в баночку, и прятала, чтоб
не отобрали. На какой нибудь маленький подарочек. С опущенной головкой ждала Любимого, 
который вот-вот должен был приехать.
      Господи, что-же творилось в её Сердце?  И она подняв Личико увидела его, и уже
чуть было не кинулась ему на встречу.  Как он отвернулся пряча глаза, как-бы в сторону;
И сделал вид, что не знает Её.  Вот тут, и невозможно описать её глаза,  её выражение
бедного лица, и те слёзы, что блестели на её щеках. А она, ведь хотела ему сказать, что
ждёт Ребёночка!  От него Единственного! И самого Любимого и Родного человека на свете!
      Серёжа чуть покрутился,  с поникшим,  и растерянным взглядом.  И можно сказать
Сбежал. Смылся в сторону противоположную ей. И смешался с покупателями.  Где Алёнка,
как-бы обойдя с тылу, в тени деревьев, за стоянкой и остановкой, уже следовала за ним. 
Мать с отцом Серёжи наблюдали, и вышли с машины. Ну, чтоб всё проконтролировать. И
тоже стояли в сторонке, возле наставленных баночек с Мёдом.  Вроде они интересуются и
хотят купить бутылек. Когда Алёнка бросилась ошарашенному Серёже на шею., Обнимая и
целуя его. Родители подумали что это та девочка, и дали ему время, чтоб он сделал, то,
что им накануне обещал.  А то есть, сказать, что ничего не получится.  "И вообще он
уезжает, далеко к родственникам в Столицу.  Где продолжит учение и будет поступать в
Университет.  Но потом, быть может когда выучится, приедет и найдёт её. И они решат,
как будут строить свою жизнь".  А Танюшка в тот момент, как он отвернулся, и сделал
вид что не знает;  Бросилась бежить, "куда глаза глядят", проронив стянутый платок с
головы и ту открыточку в ленточке,  где её тоненькой рукой, в изумительной колиграфии
было написано. "И Слёзы и Небо и Жизнь". Что означало; (Слёзы Счастья. Небо, Вечная
Любовь. И Жизнь, чтобы быть до последнего дня Вместе) Ибо не было предела, той боли,
что разметало ее Сердечко.  Туда, где оно смогло бы спрятаться. От этого жестого,  и не
честного мира. Вкратце добавим: Сергей и разговаривать не стал с Аленкой. Он чувствовал
себя последней  "сволочью"  по мало душию и трусости своей.  Чуть ли не сжал до боли
свои кудри обемими руками,  и простонал падая на колени в тени деревьев.  Где Алёнка, 
с глазами расстерянности и крайнего недоумения, прикрыла ладошкой свой ротик, и просто
застыла на месте, как камень.  Быть может, как та Русалка?  Что не дождалась своего
Любимого.  Но, ещё продолжала, Любить.
      И спустя семь месяцев, после того, как Танюшиньке пришло время родить. И Слава
Богу она родила благополучно!  Никто, никто из тех людей, кто был вкурсе этих событий,
особенно Аленка,  Не признал,  что Доченька Юленька,  была от единственного Любимого
человека. Того Серёженьки с которым она повстречалась на море. А ребёнок? Не понятно
чей, и вообще не понятно откуда взялся. Потому как никто даже из самых скверных сплетниц
и нафантазировать себе не мог, что якобы Танюшинька где-то его нагуляла. Все знали, что
честь её была Не запятнана!  Только вот говорить об этом не желали.  И о том,  что не
Она, а Аленка, обманом отняла у неё любовь. Что всё это было из-за завести, и жестокой
ревности.  За то, что осудили Невиновную.  Что вся вина её была только в том, что она
Любила Небо!  Невинное Сердечко,  которое даже-бы и жучка и поучка,  никогда бы не
обидела в своей жизни. Только те, кто хорошо знал её. И те, кто разделял с ней тяготы. 
Кто гнул спину с утра до ночи.  Те, кому приходилось голодать, и жить в нужде.  Кто
делился с ней и детьми, последним куском Хлеба. Только они и знали всю Правду. И не
потому что им кто-то рассказал.  Нет. Но чувствовали в сердце своём.  Потому, как оно
было единственно Родным. И больше всей жизни близким.
***

Примечания;

[16] О Первой Любви,

[17] Название альбома; (Жаль что тебя здесь нет).

[18] (Сияй, безумный брильянт).

Картинка из интернета

Продолжение следует;