Солонец охотничьи рассказы

Семен смотрел на вершину огромного ясеня и тихо матерился. Там, на высоте трехэтажного дома среди ветвей несуразно громоздилось некое сооружение похожее на шалаш. Архитекторами и исполнителями этого чуда были его сыновья, а Семен, стало быть,  заказчик. Все бы ничего, но высота. Зачем?  Хватило бы и семи метров для устройства скрадка- сидьбы на дереве для охоты на солонце. Но нет же, вознесли к небесам, и карабкаться по вбитым в ствол костылям  на такую верхотуру в его возрасте так себе удовольствие.  Семен присел  на поваленное дерево передохнуть и осмотреться. Выеденная яма, едовина, в глиняной почве,  хорошо натоптанные звериные тропы, идущие к ней, погасило Семеново раздражение. Солонец рабочий, зверь ходит. Не зря же еще по осени был принесен и высыпан  тяжеленный рюкзак соли. Так он делал раз в два года, и солонец дарил ему незабываемые моменты удачи в виде хорошего трофея. Начало июля. Влажная дальневосточная жара, воздух густой и терпкий от таежных испарений. Семен только что преодолел двухкилометровый путь  по захламленному ключу, в сопровождении десятка гудящих как самолеты здоровенных паутов.  Еле заметная тропа вела к солонцу на водоразделе двух речек.  Карабкаясь  вверх, делал короткие передышки, прислонясь к стволам огромных кедров. Нетронутая  тайга во всей своей красе и дремучести вселяла восторг и восхищение. Немного мест таких осталось. Вековые стволы сосны корейской(кедра), пихт и елей, тут же липа, ясень , бархат, старые березы, все переплетены лианами и затянуты внизу кустарником- не пролезешь без длинного ножа –пальмы. Или только по тропам. И то местами почти на четвереньках пробираешься под аркой согнутых ветвей. А уж  лежащие стволы деревьев на тропе, дело обычное. И вот он у места, потный, уставший сидит на толстой валежине. Еще на подходе к вершине, пауты потихоньку отстали  и можно снять плотную одежду,  немного остыть и подсохнуть. Заодно и сбросить клещей, упорно ползущих вверх по штанам. Обнаженный по пояс Семен блаженствовал.  Легкий ветерок нежно касаясь открытого тела расслаблял до истомы. Захотелось вздремнуть. Глянул на часы. Шесть вечера. Пора забираться на эту чертову сидьбу. Натянув  подсохшую энцефалитку, подошел к дереву, рюкзак и ружье привязал к концу свисающей сверху бечевке, поправил нож на поясе, чтоб на мешал, тяжело вздохнул, полез. Подъем на дерево сразу не понравился. Ствол толстый, руками еле дотягиваешься до половины обхвата, что создает неуверенность. Еще эти дурацкие железнодорожные костыли. Они и так короткие, а забитые в ствол вообще торчат чуть больше в полступни. -А может зря я это затеял, кто строил пусть и  лезет. Уж больно высоко, и неудобно.
 - Идиоты. Им  сидьбу то построить нельзя доверить без контроля, а они умудряются поезда гонять тяжеловесные- ворчал пожилой древолаз осторожно покоряя высоту. Метров через пять костыли сменила  арматура, торчащая сантиметров на пятнадцать.  Полез более уверенно, нога надежно ставится и руками можно смело цепляться, а не ползти прилипшим к дереву как слизняк. Рука ухватилась за толстую ветку, на ней прибитые жерди перекинуты на другую ветку. На жердях закреплены доски. По бокам косо прибитые к стволу палки, покрытые пленкой, изображают крышу. На досках периной раскинут  поролон, на нем упакованный в целлофан  спальный мешок. Лежат две бутылки с водой и пустая, с широким горлышком из под сока, чтобы справить малую нужду, если приспичит. Глянул вниз- ни хрена себе высота-
 Солонец отлично виден, но угол выстрела уж больно крутой, можно промазать и вообще ружье потерять с таким наклоном. Ухватившись за бечевку, поднял ружье с рюкзаком. Снял  энцефалитку, расправил в углу шалаша, пусть подсохнет. Из рюкзака вынул свежую футболку, одел. Как легко и хорошо. Легкий ветерок обдувает и совсем не жарко. Занялся ружьем и фонариками. Налобный повесил на гвоздь, второй фонарь с крепежным приспособлением установил на ружье, проводок с кнопкой закрепил на цевье. В одном стволе патрон с пулей, второй с картечью. Разулся.  Сапоги поставил в угол сидьбы. Вынул спальник,  забрался в него по пояс. Уселся на поролон. Ноги свесил вниз. Удовлетворенно нащупал упор для ступней. Слегка наклонился назад, спина прислонилась к стволу дерева. Грубовато. Натянул спальник за спину. Вот теперь хорошо. Шалаш большой и при желании можно полежать. Теперь страховочная жердь. Висит на проволоке вдоль ствола, чтоб не мешала когда забираешься во внутрь. Закрепил в пазах из небольших скоб поперек лаза. Жердь толстая и прочная. Можно даже облокотиться. Отключил телефон. Несколько  прицельных выпадов в сторону воображаемого изюбря. Все хорошо, удобно. Антабки крепления ремня в изоленте. Ничего не гремит. Снял с предохранителя. Ружье ИЖ-58 лежит стволами на страховочной жерди, прикладом справа у бедра упертое в настил сидьбы, готово к стрельбе.
Пошло время ожидания. Солнце еще высоко. Есть время подумать о житье бытье, повспоминать былые охоты. Забрался заранее, что бы дух человеческий на тропе и возле дерева выветрился. Этот солонец Семен посолил лет пятнадцать назад. Первая сидьба была устроена на  липе в  метрах тридцати от едовины, на высоте шести метров. Старое , слегка наклоненное дерево упиралось обломанной вершиной в рядом стоящий кедр. Три растопыренные оставшиеся толстые ветки послужили неплохой основой для сооружения скрадка, а раскидистые лапы кедра как зонтик прикрывали сооружение, создавая тень от солнца и вообще некое уютное гнездышко.  Все бы хорошо, но у липы был серьезный недостаток, усиливающийся с каждым годом.  Липа- таежный  медонос, и три ее живые ветки, в период цветения, привлекают массу разнообразных насекомых, порой совсем не безобидных пчел с таежных пасек и толстенных шмелей.  В трещинах старого дерева в вечной суете бестолково суетятся муравьи, те еще соседи. Могут и куснуть. В последние годы, в липе поселилось семейство шмелей. Эти пушистые летающие бочонки  недовольным гулом выражая крайнее  раздражение  подолгу зависали перед лицом стрелка, вселяя неуверенность в безопасном завершении охоты.  Приходилось сидеть смирно, уповая на их благоразумие. Умные насекомые постепенно успокаивались, занимались своими делами, но глаз с сидельца не спускали, обозначая свое бдение периодическим зависанием перед Семеновым носом. Ближе к сумеркам пчелы улетали.   Шмелиная возня тоже затихала и вскоре все крылатое семейство протиснувшись в круглое отверстие в стволе дерева отходило ко сну.
 Желание сменить дерево  возникло давно, но каждый год как то все откладывалось. Проблему решила природа. Осенью, занося соль,  Семен обнаружил на месте  липы валяющиеся обломки.  Старость и ветер сделали свое дело. И вот результат. Новая сидьба на высоченном ясене.
Мысли прервали треск сучьев и топот. Сердце возбужденно заколотилось, руки к ружью, приклад к плечу. Трепетное ожидание.  На поляну, задрав хвостики  не заморачиваясь на осторожности,  выскочили три кабанчика.  Охотник разочарованно выдохнул. Отстрел свиней в начале июля не входил в его планы.  Нужен изюбрь, пантач, и точка. Ничего более.  Остается только наблюдать и надеется на их быстрое исчезновение. Два подсвинка занялись ковырянием в глине солонца, хорошо лужи нет, а то бы плюхнулись  туда и наверняка надолго. Третий устроил почесон об пихту, удовлетворенно хрюкая, меняя бока. Начесавшись, кабанчик двинулся в сторону бревна, на котором Семен отдыхал. Ткнул носом и как пронзенный током шарахнулся в кусты. Его спутники за ним. Секундная тишина и удаляющийся треск. -Смотри ка, прошло более часа а мой дух еще не выветрился- отметил охотник. Не меньше трех часов нужно, что бы след человека перестал беспокоить зверя. Конечно, где ни будь,  поближе к деревням, поведение диких животных более спокойное, привыкают к присутствию людского запаха. Положив ружье на прежнее место, охотник вновь замер в томительном ожидании. Вечер в июльской тайге уже  не настолько шумный и суетливый как в начале лета. Молодое потомство слетело с гнезд,  но все еще держат в напряжении родителей требуя подачки. Пение и стрекотание неугомонных кавалеров заметно утихло. Последние дни допевает кукушка. С вершины соседнего дерева доносится пение дрозда. Деловито попискивая семейство синиц  занимаются  своими птичьими делами в кустах ольховника. Там же суетятся пеночка с овсянкой выискивая пропитание. Лесная жизнь течет своим чередом не обращая внимание на двуногое  тело сидящее на дереве в нелепом гнезде.  Уединение на солонцах нравится Семену. Как будто сливаешься с природой, слышишь и видишь  жизнь тайги. Заходит солнце и все меняется. Ближе к сумеркам дневные звуки затихают, наступает короткая тишина и вот запел свою нудную песню козодой. Пение дрозда ночью как соло в темном  зале, без примеси голосов других пернатых. Красиво. Громко. Через пару часов уже давит на мозг и хочется его пристрелить. Начинается возня внизу. Шуршат мыши. А вот и посерьезней зверек. Еле заметный в сумерках соболь резкими перебежками прошелестел по лесной подстилке, по своим делам. Увидев его, испугано зацокала белка на кедре. Минута и все опять затихло.  Прибежал заяц на солонец. Сидит комочком. Затих. Тоже соль организму нужна. Поскрипел зубами. Убежал, шурша лесной подстилкой. Игра теней наступающей ночи превращает кусты и коряги в неподвижные силуэты зверей. Вон чуть сбоку  стоит зверь, то ли лось , то ли изюбрь. Мозг человека дорисовал что надо, ну точно зверь стоит. Но как он мог совершенно бесшумно подойти. А вот еще что то, темное чуть поодаль  маячит. За много лет охоты на солонцах Семен уже привык к таким сумеречным чудесам, но все равно с некоторым замиранием подолгу смотрит на сомнительный объект. Мало ли что. Вдруг живое. Минута другая и все понятно. Кусты. С сожалением вспомнил об утерянной фотоловушке. Вот бы она сейчас пригодилась. И кабанчиков  и других обитателей леса показал любимой внучке.  Но. Увы…С этим прибором вышла очень неприятная история. В прошлом году была куплена фотоловушка, да еще с функцией звукозаписи, чему он был безмерно рад. Как раз в это время у него были неудачные посиделки на косулином солонце недалеко от поселка. Прехитренный козел ( в народе так называют самца косули) жил прямо на солонце и при подходе Семен видел только белую задницу убегающего зверя.  Все равно залазил на сидьбу и ждал. Мало ли что вдруг придет. Приходила самочка косули тихо попьет подсоленную водичку из ямки,  попасется и уходит. Три вечера подряд, к часу ночи домой. Утомительное занятие. А тут фотоловушка. С помощью ее можно определить, когда эта скотина приходит и уходит. Август время гона косуль, возможно в поисках подруги и в битвах с самцами он изменит своей привычки жить на солонце безвылазно. Но в начале, Семен решил опробовать аппарат в домашних условиях. Изучил инструкцию, вставил карту памяти, батарейки, настроил на видеозапись и вечером закрепил на заборе в своем дворе. Ночь была неспокойной, какой то лай кругом, возня на улице. Лето. Слышно все. Утром вышел во двор. Собаки нет. Сиротливо  вытянутая в сторону ворот цепь с ошейником красноречиво говорит о вероломном уходе с поста верного охранника Семеновой собственности. Такого еще не было. -Ну, что ж посмотрим что тут произошло- снял фотоловушку пошел смотреть. Вынул карту памяти. Вставил в компьютер и понеслось. Ближе к полуночи в просвет под воротами проникла гулящая сучка с разнокалиберной толпой поклонников. Шум, гам, грызня.  Очумелый Полкан, гремя цепью, бестолково прыгал вокруг невесты, не обращая внимания на лай и укусы разгоряченной своры. Доброжелательно помахивая хвостом сучка, благосклонно приняла ухаживания нового кавалера,  похлебала водичку из миски,  деловито обошла двор, задержалась у загона с курами, заглянула в будку и направилась к выходу. Вся компания с шумом удалилась. Семенов пес натянув цепь до предела обиженно лаял. Такая свадьба и такой облом. Обидно. Но, не таков барбос, что б сдаваться и упустить шанс стать первым среди равных, завоевать сердце дамы. Пятясь задом,  Полкан опять натянул цепь. Вертя головой, с хрипом, с придыханием резко дергаясь, освободился от ошейника. Под ворота и был таков. Ни чего  себе, события! – изумился Семен.  Вот что творит любовь. Ну ладно, а дольше посмотрим. А дальше, после полуночи во дворе появились коты. Чужие коты. Каким то, непостижимым образом, определив отсутствие пса, коты нахально пометили его будку на всех углах. И еще  до самого рассвета шлялись  по двору как  по собственному. Хм.. а где же Чубайс?  Хозяйского кота среди них не было. Этот рыжий проходимец опять шляется по чужим дворам в поисках кошек и приключений, вместо того что б в курятнике мышей гонять. Ночь подходила к концу, стало светлеть. Черно белые кадры сменились на цветные. Появились две сороки, пощебетали, поковырялись в собачьей миске, одна из них заглянула в  будку, схватила, что то блестящее и  улетели. На этом кадры кончились. 
Семен вышел во двор. Собаки нет. Да и придет ли сегодня. Что то зашебуршало сзади.  Кот Чубайс висел не заборе целясь спрыгнуть во двор.  Вытянулся во весь рост, скользнул вниз,  задрав хвост, словно знамя на параде двинулся к двери, минуя Семена, мельком одарив его безразличным взглядом.
- вот гаденыш, как на вещь посмотрел- 
У закрытой двери кот задержался спиной к хозяину, в уверенном ожидании. Семен открывая дверь мстительно поддал  ногой под задницу. Перелетев через порог, Чубайс невозмутимо направился на кухню столоваться.
-абсолютно бесполезная зверушка, а ведет себя как барон среди черни. Сейчас нажрется и на диван кверху пузом- с некой долей восхищения, от умения подчинить себе всех обитателей дома подумал Семен. – даже Полкан от его наглости робеет.
Раздался звук у ворот.  В пространство под воротами боком протискивался Полкан.  Увидев хозяина, на секунду замер. Оценив настроение хозяина пришел к выводу –порки не будет, продолжил проникновение во двор. Прихрамывая на укушенную лапу пошел к миске с водой.  Пил долго,  жадно, хватая воду, как алкаш с бодуна. Семен молча одел ошейник на собаку. Порванное ухо и припухшая морда кобеля красноречиво говорило о насыщенных ночных приключениях. Напившись, пес  двинулся к будке. Но что это? Будка издавала ненавистный кошачий дух со всех углов. Глухо рыкнув Полкан задрав лапку взялся заливать кошачьи пакости. Залил. Проверил.  Еще раз залил. Забрался во внутрь, высунул морду, тяжело вздохнул, закрыл глаза. На  морде ни тени раскаянья, только усталая удовлетворенность будущего папаши.
Хорошая штука фотоловушка. Столько нового узнал о ночной жизни двора. Пора и на природе применить. Ближе к вечеру сын увез Семена к тропе на солонец. На этот раз козла на месте не оказалось. Появилась надежда на удачный вечер. Привязал к дереву фотоловушку, включил ее, залез на сидьбу. Вечер получился совсем пустой, пение птиц и красивый закат немного скрасили ожидание. Что то прошуршало в стороне, на полянку выскочила лисица. Посуетилась, сунулась мордочкой в ямку с солью, убежала. Стемнело. Звезды  алмазной россыпью обозначили Млечный Путь и созвездия. На западном небосклоне блестела  Венера словно бриллиант в короне фиолетового закатного света. Где то далеко шумела автотрасса. Ночью звуки слышны далеко. Даже стук проходящего поезда за многие километры. Время шло. Сидьба  косулинного солонца не приспособлена к лежанию, потому спина и задница устает, особенно если сидишь несколько вечеров подряд. К одиннадцати вечера Семен стал приподниматься на руках, давая хоть немного отдохнуть телу, а потом вообще встал в полный рост. Где в пади загавкали косули. Подождал еще час, и тихо ворча на неудачу спустился. Позвонил сыну и пошел к дороге, подсвечивая фонариком тропу, стволами ружья сбивая паутину.
Через пару дней опять на солонец, посидеть и снять фотоловушку. При подходе к месту охоты, тишина, никто не убегает.  К дереву с фотоловушкой, ее нет. Ни фига себе! На поляне валяются куски пластмассы, батарейки и ремень крепления. Семен поднял кусок корпуса. Отчетливо видны следы зубов крупного хищника. На дереве  следы от когтей. Черт… и здесь медведь побывал. Шестнадцать тысяч коту под хвост. Скотина мохнатая, возле поселка шляется. Давно такого не было. –Т а а к карта памяти где? На месте, целая. Осторожно, кончиком ножа извлек из обломка, засунул в карман и полез на дерево. Как обычно на бечевке поднял рюкзак с ружьем, настроился и затих в ожидании.  Прошло больше часа. Ничего интересного. В пойме ключа за редким березняком  болотная живность завершала день суетливой возней. Кряканье, крики цапель и карканье ворон временами нарушали тишину и ближе к заходу солнца только самые беспокойные ее обитатели еще что то выясняли меж собой. Рыжий диск  коснулся края холма. Ярким оранжевым светом заиграли вершины деревьев, как будто свет идет от них, а не от уходящего светила. Игра вечерних красок всегда завораживала Семена. Переход от дня к ночи каждый раз неповторим своей палитрой  от нежно оранжевого  до фиолетового. И там, на границе темноты и фиолетовой полоски зажигалась Венера. А потом рождение россыпи звезд и знакомых созвездий. Глубина космоса зачаровывает. Можно смотреть бесконечно в эту вечность. И только полет спутников по своим орбитам  напоминает о том, что на Земле живут люди.   Но сейчас, еще не наступили сумерки. Только что зашло солнце за холм и прямо на глазах угасает свет на макушках деревьев. Внизу господствуют серые полутона и все еще видно. Раздался легкий шорох. На поляну выбежала косуля, самочка.  Настороженно смотрит в сторону, откуда пришла. Опять шорох .. и  на тебе, вот он долгожданный красавец выскочил на поляну. Тело вытянутое в струнку в сторону самочки, почти бегом к своей избраннице. Косуля от него вприпрыжку делает круг. Козел  топая передней ногой, как обиженный ребенок, преследует ее. Очередная попытка сблизится с самочкой, кончилась неудачей. Кавалер явно утомил даму, она на ходу скусывает стебельки с кустарника, хочет есть. Самец кроме своей избранницы ничего не видит и не желает. Самочка очередной раз увернувшись от ухажера подбежала к солонцу наполненного водой, стала жадно пить. Козел пару раз топнув ногой, устремился к ней и вместо ухаживания ударил  рогами в бок. Косуля пискнула как мышь и бросилась наутек. Козел рявкнул, подошел к солонцу. Семен прицелился.  Треск кустов и на поляну выскочил еще один самец. Мгновение, и рогачи сцепились в схватке. Ярость поединка поражала. Соперники  остервенело, стуча рогами кружились и падали, вставали, друг друга выдавливали с поляны, опять возвращались. Семен ошалело смотрел на бешенную драку пытаясь определить своего обидчика.- Обеих что ли пристрелить!- н у у у это через чур. Кого же? Оба одинаковы, с красивыми рогами. Решил свистнуть, кто замешкается, того и застрелю. Свистнул. Ноль внимания.  Драка продолжается. Начал громко ругаться. Реакции никакой. – вот это фокус! Невиданное дело.- Только стук рогов, топот и хрип. Но вот один из них упал на колени, другой стоит, рога сцепленные, хрипят, тяжело дышат, высунув языки. Выдохлись ребята, пауза. Резкий крик охотника, наконец, привел в чувство драчунов. Вскочив на ноги козел, кинулся в кусты. Второй чуть замешкавшись, получил заряд картечи в шею. Все. Спектакль окончен.
 Спустя полчаса, нагруженный мясом Семен тащился по заболоченной тропе к дороге. Прихватил и голову с красивыми рогами. Друг сделает чучело и  на стенку, на память о хитром козле. Стемнело. Налобный фонарик тускло освещал направление. С трудом переступая валежник,  споткнулся и упал прямо на голову с рогами, что нес в руках. Задохнувшись от сильной боли, барахтаясь в грязи, стянул рюкзак, освобождаясь от придавленной тяжести. Уселся. Из травы зловеще блестела глазами  рогатая голова.              - Отомстил зараза. Больно то как-. Схватил за рога и что было сил закинул в кусты громко матерясь. Тайга безмолвно внимала полуночную ругань мужика с ружьем. Такое нечасто бывает. Результат сомнительной охоты: Потеря фотоловушки стоимостью шестнадцать тысяч- это минус,  двадцать пять килограмм мяса, несомненно плюс,  сломанное ребро два месяца болело- очень большой минус. Вот как то так.
Набежавший порыв ветра, слегка качнув дерево вернул охотника к реальности. Резкий шум листвы, похожий на накат морской волны прокатился по тайге, плавно затихая в распадках.  Необычно густая мгла затянула все вокруг. Звезд не видно, небо в облаках. Далеко, на  горизонте   играет сполохами  гроза, глухо бормоча раскатами. Земля сверху тоже не просматривается. Глазам не за что зацепиться и появляется неприятное ощущение замкнутого пространства, даже вытянутую руку не видно.  Тишина, какая то необычная, не слышно ни птиц, ни мышиной возни. Ничего. Семен направил ружье вниз, в сторону солонца, на мгновенье включил фонарик. Узкий луч света уперся в землю, - а, где солонец? Вот чуть левее и ближе. Надо запомнить. Какой большой угол наклона, как неудобно. Зависаешь над страховочной жердью,  вдруг обломится? Зачем такая высота? Балбесы!- нехорошо поминая сыновей, охотник, чуть отклонившись влево от ствола дерева, устало откинулся назад,  давая отдохнуть спине. Хорошо хоть можно полежать, главное не уснуть. Лежи и слушай. Ночью только слух тебе помощник. Охота на изюбря- пантача на солонце, занятие не простое. Зверь осторожный, а в период роста рогов особенно. Ходит, стараясь не цепляться наполненными кровью чувствительными рогами. При любом подозрении на опасность тихо уходит, избегая резких движений и беготни по густым зарослям. К солонцу сразу не идет, ходит вокруг, пасется, слушает. Продолжаться все это может часами. Однажды такой бык пришел к солонцу во втором часу ночи, а вышел на едовину уже по серому свету, когда только начинает светлеть. Всю душу вытянул. За время его кружения вокруг да около, тело  затекло до судорог. Шевелиться нельзя. Тут еще и мочевой пузырь на гране лопанья, живот забурчал. Затаенное дыхание ртом, носом дышать нельзя- сопение, зверь может услышать, да и в не в добрый час засвербит и чихнешь.
Так и сейчас. Еле слышно хрустнула ветка. Охотник напрягся, медленно стал приподниматься с лежачего положения. Тишина. Опять тихий хруст и шорох от движения тела по кустам. Заколотилось сердце, сдержанное дыхание. Шорох справа от солонца. Расстояние непонятное. Ружье в руках, приклад медленно идет к плечу. Левая ладонь на цевье, пальцы на кнопке включения фонаря. Опять тихо. Долго тихо. Спина от напряжения немеет. Вновь шорох, затихающий. Зверь отходит. Семен сдержанно выдыхает, напряжение снимается, приклад уходит от плеча и тихонько ставится на поролон. Как обычно, будет ходить, пастись и слушать. Главное ждать и не шуметь. Любое движение  должно быть плавным и беззвучным. Темнота кромешная, только сполохи грозы на западе приблизились и стали громче раскаты. -Еще дождя не хватало. Все может испортить. Может, пронесет стороной-   Но. Что это? Там за солонцом, из тьмы появились огоньки, много  белых огоньков, волнообразно двигаясь, как будто люди идут с маленькими фонариками,  широким фронтом приближаясь к дереву.  Их сотни. Похоже, звездное небо перевернулось и потоком устремилось вниз по склону. Это же светлячки. Летающие жуки- светлячки устроили свои таинственные танцы в душную предгрозовую ночь. Вся это светящаяся река медленно проплывала ниже охотника. Огоньки прилипали к стволу дерева, к  вершинам кустов, излучая мягкий белый свет. Пару лет назад, сидя на липе в скрадке, что была гораздо ниже, светлячки такой же армадой летели прямо на Семена. Садились на плечи, на ружье, на голову. Быть внутри такого облака потрясающее ощущение. Как великан во вселенной.  Как будто вокруг тебя  звезды и ты великий исполин можешь любую из них погасить или отпустить в далекий космос.   Он их растирал в ладонях. Ладони светились. Пару штук придавил, и на мушку ружья. Мушка то же светилась. Ни неба, ни земли не видно. Только светящийся хоровод неведомо зачем. Захотелось пить. Нужно терпеть и ждать. Как обычно по жизни. Кто кого. Или охотник подшумит утомленный ожиданием, или зверь выйдет, не чувствуя опасности. У одного на кону потерянное время и неудачная охота. У другого, жизнь. Совсем не равные ставки.
Опять налетел ветер, настолько резко и неожиданно, что Семен слегка оробел. Мощь ветра была гораздо сильнее предыдущего порыва. Ясень задрожал и закачался. Перехватило дыхания и стало реально страшно. Закружилась голова, появилось неприятное ощущение потери пространства.  Вдруг разом все озарилось мягким  светом. В разрывах между туч  свет полной луны упал на лес. Светло голубой ковер с мерцающим зеленным оттенком колыхаясь волнами создавал фантастическую игру  теней и света. Ветер ушел дальше, шумя вершинами деревьев на гребне горы, а здесь затихающие волны неземного свечения всего, чего доставал лунный свет создавал фантастические картины планеты Пандоры из фильма Аватар, настолько похожие, что даже Семен, мужик на седьмом десятке лет, как мальчишка, с детским восторгом забыв обо всем завороженно смотрел сверху, как  с дерева обитателей синекожих людей- найви. Вот открытая поляна с солонцом заросшая раскидистым папоротником осмундом сияет нежно голубым, чуть с зеленью, свечением настолько ярким, что кажется не Луна, а его листья излучает нежный мерцающий свет. Светится мох на упавших деревьях, создавая иллюзию, каких то вытянутых змееподобных существ, грибы, кроны кустов и валяющийся хворост, и все это в едва заметном движении воздуха создает немыслимые картины ночного леса. Такое ощущение, что сейчас появятся летающие скалы с их грозными обитателями ящерами –баньши, а по  мерцающему лесу пронесутся найви верхом на изящных и могучих лютоконях.
Тучи сомкнулись, беспощадно уничтожив картины иных миров.  Ночная тьма и тихое шуршание приближающегося зверя вернула Семена к реальности. Изюбрь пошел к солонцу. Снова в руках ружье, приклад к плечу, волнительное биение сердца и напряженное ожидание. Шорох усиливается, зверь уверенно идет к едовине.  Слух и только слух подскажет правильное решение, когда нужно включить фонарик, направить  луч в нужном направлении, убедиться, что перед тобой самец и выстрелить. Желательно в шею или в грудь. На все про все три- четыре секунды. Изюбрь не косуля.  Под светом на солонце долго не стоит. Гром и разряды молний все ближе и это несколько тревожит, главное успеть, удачно выстрелить. Сильный ветер и дождь лишит зверя хорошо слышать округу, и он из осторожности может уйти. За себя Семен не переживал. Сидьба надежно накрыта пленкой и до рассвета быть сухим гарантированно. А там уж, дождь, не дождь, а слазить придется. Вот уже отчетливо слышно потрескивание мелкого хвороста под копытами. Опять тишина. Слушает.  Снова внизу легкий шорох. Левая рука поддерживает  цевье с кнопкой включения фонаря, ладонь другой обхватила шейку приклада, пальцы на спусковых крючках. -Пусть убедится в безопасности, успокоится, начнет грызть глину вот тогда и завалю.- Опять задача. Чем стрелять? Пулей? Картечью?-Семен всегда стрелял изюбря в шею или в переднюю часть груди, чтоб  не пачкать мясо кровью. А с таким углом наклона и высоты зверь будет смотреться не боком, а почти со спины. При включении фонаря он обязательно поднимет голову, заслоняя рогами шею, и картечь испортит панты. Если в корпус, от картечи сразу не свалится и предсмертные прыжки в кусты, превратят нежные бархатные рога в кровавые лохмотья. Значит пулей, но есть вероятность  промаха. Буду стрелять пулей в спину на уровне лопаток, главное спокойствие. Сильно зачесалось в правом ухе. До невозможности сильно. Вот так всегда. В самый ответственный момент, то чих, то кашель, то чесотка. Не дружит организм с Семеном. Мысленно матерясь, быстро и бесшумно оторвал руку от приклада, засунул мизинец  в ухо, повертел. Уффф как хорошо. Но. Что это? Еле слышимое потрескивание удаляющегося зверя. Черт! Черт! Не может быть! Он не мог меня услышать. Уже шепотом в отчаянье ругался стрелок. Почему изюбрь ушел? Сзади, справа от сидьбы послышался далекий  треск.  Ах, вот в чем дело! Он услышал, какого то зверя. Что то большое шло напролом к солонцу, не обращая внимание, на кусты и валежник. Кто это? Лось? Нет. Лось так не ходит. Крупный кабан одиночка? Возможно. Медведь?. Скорее всего медведь. Сейчас посмотрим, как выйдет на поляну. Подсвечу, и может быть, застрелю скотину окаянную. Все испортил. Приближающаяся туша уже не трещала, а грохотала в ночи. Такого шума от зверя Семен не слышал никогда.  Были пару раз подходы медведей к солонцу, когда он там сидел. Косолапые, подходили тихо с намерением устроить засаду  на матку с теленком. Тихий мат, гарантированно отгонял мохнатых конкурентов. А тут не скрываясь, какая то громадина перла как танк явно не интересуясь любителями соли. Оглушительный треск уже  сзади, под деревом, легкий озноб и мурашки по спине. Кто это? Почему то вспомнился Циклоп из приключений Синдбада, который головы откусывал. Сейчас страшный великан тряхнет ясень как грушу, и  грохнется  охотничек вниз в своем дурацком гнезде  ему в лапы. Хрусть, и нет Семена. Жуть какая, надо же какая дурь в голову пришла. Семен снова переключился на реальность. Быстро и бесшумно убрал ружье с жерди, стволы направил вертикально вниз. Только выйдет в зону выстрела, освещаю, а там видно будет что делать. Животное под деревом остановилось, несколько секунд тишина,  и снова ломая кусты, потопало вниз по ключу откуда пришел охотник. Ладно, утром посмотрю следы. Наверняка эта зверюга выйдет на тропу и отпечатки лап или копыт будут видны, если конечно дождь не смоет. А сейчас?    А  что сейчас?  Изюбрь ушел. И скорее всего уже в эту ночь не вернется. Остается сидеть до утра в надежде, что забредет другой бык. Все возможно. Солонец хороший, вон какие тропы набитые. Вынул из кармана штанов  телефон. Включил.  Время,  около трех часов ночи. До рассвета еще больше часа. Сейчас  самое время размяться и перекусить.  Подул слабый ветерок. Стало прохладно. Стараясь не шуметь, дотянулся до бутылки с водой. Наконец то, можно напиться от души. Залил себя под горловину, до отрыжки. Пузо раздуло дышать тяжело. Перебор, однако. Полежать бы. Тяжко как то.  Ружье положил рядом с собой, одел энцифалитку, натянул на голову налобный фонарик. Включил позицию слабого света. Вместе со спальником  заполз на расправленный по настилу поролон. Лег навзничь. Расслабленное тело облегченно отпускала каменную усталость, наполняя мышцы теплой истомой. Легкая дремота затягивала утомленный организм в глубокий сон. И приснилось Семену  что лежит он, не в таежной глуши в дырявом шалаше на вершине старого ясеня, а в  мягкой чистой постели, в прохладной спальне в обнимку с любимой женщиной. И вот уже утро, ароматный кофе, на кухне,  свежие домашние булочки на столе, и кот Чубайс после удачной охоты на мышей в курятнике, игнорируя любовные призывы соседских кошек, как путняя сволочь с почтением трется об его ноги, ожидая похвалы и дорогую вкусняшку.   Раскат грома  разбудил охотника.  Черт! Уснул что ли? Глянул время. Спал минут пятнадцать, не больше. А сон, то какой хороший-, подумалось с долей сожаления. Лепота!!! Для бодрости отжался на руках с десяток раз, не обращая внимание, на бульканье внутри себя, достал бутерброды из рюкзака. Еле затолкал один  в заполненный  желудок. Оставшиеся, засунул обратно в рюкзак.  Захотелось по малому. Пришлось полностью выбираться из спальника, встать на колени и сделать дело в бутылку с широким горлышком. Поставил     в  дальний угол. Утром с задней стороны сидьбы будет опорожнена. Закончив все действия, которые требовал организм, Семен собрался  опять погрузиться в спальник и устроится, как  было, в ожидании зверя, но тут так грохнуло в небесах, что  желание сидеть на краю, свесив ноги мигом отпало. Сильный порыв ветра привел в движение дерево. Ясень закачался, шумя листвой, заскрипел настил из досок. Семен  подмял  под себя спальный мешок, отодвинулся вглубь сидьбы, с тревогой прислушиваясь к нехорошим звукам.  Пошел дождь,  редкими каплями  громко щелкая по пленке на крыше набирая силу, и  спустя  минуту загрохотал как сотня юных барабанщиков на пионерском смотре.  - Ничего.- Успокаивал себя охотник.         -- Как ни будь переживу до утра. Одел сапоги. -Так, оно лучше будет. Все при себе-. Разряды молний яркими кривыми нитями с грохотом и треском, соединяли облака и землю, на мгновения, освещая округу  электрическим светом. Чуткое ухо охотника сквозь шум дождя уловило, какой то непонятный звук похожий на  отдаленный грохот штормового моря. Семен понял, это действительно ветер. Очень сильный ветер.  Стало отчетливо слышен   треск и глухие удары о землю чего то, тяжелого, как будто гигантский каток идет по тайге, сминая все под собой. И вот он. Удар ветра с дождем навалился на дерево всей своей мощью, ствол качнуло в одну сторону, в другую, еще и еще, все более усиливая наклоны. Сидьба скрипела и тряслась,  угрожая развалиться. Непонятно где верх, где низ.  Ночь, пробиваемая разрядами молний, становилась еще гуще, в хаосе игры света и тьмы глаза выхватывали яркие кадры не знакомых предметов. Все,  чужое и зловещее.   Странный звук похожий на рев переходящий в стон донесся снизу в распадке.  Страх ледяным комом скатился вниз живота, парализуя волю охотника.  Волосы зашевелились на голове, холод по всему телу. Что это? Кто это? Душа в пятках. Какая то мистика, такого он никогда не слышал.  Семен включил налобник, ухватился руками за толстый сук,  уже не доверяя прочности настила. Прижался к дереву.  Резкий удар сверху, пленка с частью крыши  с треском улетела во тьму. Что то больно ударило по голове. Обломок вершины дерева пробил сидьбу, застрял между досками, нанизав на себя поролон.  Пару минут назад он сидел там, где сейчас торчал  кусок дерева. Стало реально страшно, просто чудом избежал смерти. Мгновенно промокший  Семен лихорадочно думал. Что делать? При таком шквале ветра и дождя спускаться крайне опасно, но и сидеть на высоте еще хуже. Молнии и оглушающие раскаты  казалось, бьют прямо над деревом. Решил. Надо спускаться. Пока не прибило. Привязал ружье  к рюкзаку.  Бечевка, обжигая ладони, стремительна ушла в темноту, достигнув земли ослабла. Теперь сам. Дождь хлещет в лицо, все скользко. Снял страховочную жердь, держась за край сидьбы, нащупал ногами вбитую арматуру. Т а а к. хорошо. Налобный фонарик  подсвечивает следующую опору. Ветер немного стих,  дождь льет как из ведра, заливая глаза, подщипывает, от смеси воды и пота. Пока терпимо. Спускаемся. Посмотрел вниз, в свете фонарика уже видны вершины кустов. Значит, осталось еще метров пять. Но что это? Нога тщетно ищет опору, ее нет. Там же должны быть эти дурацкие костыли. Держась руками за арматуру Семен скользит  вниз пытаясь нащупать костыль. Ах вот он, больно ударился коленкой об шляпку вбитой железяки. Чуть не пропустил. Встал на нее и тут же нога соскользнула. Инстинктивно прижался щекой к стволу, налобный фонарь слетел с головы и повис лямкой на ухе.  Семен завис на одной руке,   пытаясь другой натянуть фонарь на голову. Тело оторвалось от дерева и повисло  вдоль ствола. Сильная боль в плече, фонарь улетел вниз. Судорожно хватаясь за ствол дерева свободной рукой, не может найти костыль. Раз качнуло, два. Все. Cейчас упаду. Еще раз, вцепившись ногтями в дерево удержался, занемевшая рука отпустила  арматуру и Семен заскользил вниз. Прижатые ноги вновь уперлись в опоры, правая рука поймала  костыль. Вспышка молнии осветила вершины кустов уже на уровне головы. Значит, еще метра три осталось. Прыгнуть что ли? Не получиться. Внизу корни торчат можно повредиться. На костыле помещаются всего три пальца ладони. Больно. Ноги  соскальзывают с железок. Опять завис.  Усилие, прилип к дереву, ну прямо как белка летяга распластался. Только она может спланировать, -а я как мешок с дерьмом, резко вниз. Боже спаси и сохрани- взмолился неверующий охотник. Отпустил костыль. Поехал вниз, больно цепляясь об  железки. Ноги достигли комля. Скользко. Упал на землю задрав ноги. Дождь хлещет, грохот, молнии, ветер еще шумит, но не так грозно. Главное, живой. Полежал с минуту. Поднялся. Подобрал налобный фонарь, ружье. Из рюкзака вытряхнул садовую ножовку для спила пантов, мятые бутерброды. Достал большой полиэтиленовый мешок, одел на себя, ножом сделал небольшой разрез, просунул голову. Теперь хоть не так холодно будет, хоть и мокрый, и белым приведением освещая,  ружейным фонарем  тропу двинулся к зимовью.  Пройдя метров пятьдесят, уткнулся в поваленные деревья. Лазить ночью по завалам, уже не было сил и желания. Устроился у вываленного корня, дожидаясь рассвета. Дождь тоже стал стихать, но гроза как бы заканчивая свое ночное представление, яркой вспышкой и оглушительным громом ударила около солонца, явив сноп ярких огней.-  Вовремя ушел- с облегчением подумал Семен, погружаясь в полузабытье.
Очнулся он от холода и тишины. Серый свет нарождающегося дня загонял ночную мглу в подлесок и в завалы упавших деревьев, откуда  струился слабый туман, поднимаясь вверх закручивался, словно белой марлей окутывал вершины, над которыми едва просматривалось голубое небо. Мокрое  тело  трясло, словно в лихорадке. Онемевшими руками снял с себя мешок, цепляясь за стенку вываленного корневища с трудом поднялся. Немного размявшись, разделся догола , отжал мокрую одежду и вновь оделся морщась от  холода. Крайне неприятное ощущение. Для согрева сделал несколько приседаний, помахал руками. Стало лучше. Сколько время сейчас? Где телефон? Нет телефона. Потерял. Нужно возвращаться к дереву, с которого спускался. Глядя под ноги  медленно двинулся по тропе. Уже на подходе увидел висящий на кустах поролон.  На земле валялись куски дерева, доски и жерди от сидьбы.  Поднял голову и обомлел. Ясеня почти не было. Чуть выше бывшего скрадка, ствол полностью отсутствовал и дальше вниз зияла огромная щель раздваивая  дерево почти до основания. Из щели торчала обугленная доска с куском  спальника .В тихом безветрии  терпкий запах паленной ткани и жженой древесины вызывал неприятное першение. Слегка откашлявшись, занялся поисками телефона. Подобрал упавшую бутылку с водой, брошенные тут же ножовку и мятые бутерброды в пакете. А вот и телефон, вернее его часть, торчащая из  лужи на тропе. Телефон раздавлен. Скорее всего, на него наступил.    Вот так. И время не посмотришь и сыновьям не позвонить. А если бы не спустился с дерева. Висел бы сейчас обугленной тушкой вместе со спальником.- Шашлык –машлык- горько усмехнувшись представил картину . Облегченно вздохнув   уселся на валежину ,  съел бутерброды запил водой из бутылки. Пора домой, в зимовье. Там с вечера натопленная банька, чистая постель и хороший коньячок. Утреннее солнце уже осветило вершины сопок, туман струящийся из леса исчез, уступая место  свету наступающего дня.  Подали голоса пернатые обитатели тайги. Жизнь стала возвращаться после страшной ночи. Семен  переступая упавшие ветки неспешно двинулся к зимовью. Перелез через поваленные деревья, возле которых коротал остаток ночи. За ними тропа стала более похожа на глинистый желоб, по которому еще струилась вода и возле небольшого бугра, уходила вниз с небольшим изгибом, остановился пораженный увиденным. Там, за бугром, тайги не было. Перед ним лежала река поваленного леса. Нагромождение корневищ и  деревьев шириной метров сто, бесконечной лентой уходила за перевал соседней сопки. Такие ветровалы не очень то и большая редкость в дальневосточной тайге. Каким то непостижимым способом ветер валит  полосой лес, достается и краям - ломая вершины, и совершенно  не трогая деревья в какой то, сотне метров от разгулявшейся стихии. И этот завал надо как то преодолеть. Обойти? Ломиться по упавшим вершинам и кустам с колючим элеутерококком, в обход ветровала неизвестно какой протяженности  не очень хорошая идея.  Придется лезть по тропе. Тяжело вздохнув, Семен ступил в мутный ручеек. Шаг, второй, скользнул по глине, упал на спину.  Пытаясь зацепится за кусты выронил ружье, рюкзак сполз на шею, так на спине и заднице,  покатился вниз огибая бугор прямо к бурелому, аккурат к какой то большой черной глыбе торчащей меж лежащих стволов. Медведь! Огромная лобастая башка, с  разинутой пастью и вытянутые вперед лапы не оставляли сомнений.  Засада! Его как будто что то подбросило. С диким воплем повернувшись на живот, слетел с тропы, на четвереньках кинулся вверх к ружью. Схватил, резко поднялся. Бах, бах – дуплет, и опять полетел к медведю уже головой вперед. Ужас. Все! Конец. Вот она  пасть. Голова уткнулась в лапу.  Глаза зверя смотрят в упор неживым светом. -Ба! Так он же дохлый-, трясясь от страха не веря в чудо, отпрянул от зверя. Суетливо перезарядил ружье, хотел было выстрелить, но паралич разума уступил место здравому смыслу. Зачем? Он же действительно мертв. Стал успокаиваться. А что с ружьем так получилось? – идиот, я же его не поставил на предохранитель когда спускал с дерева. Мог в любой момент застрелиться, опирался на него, вертел как хотел. Упал вот. Схватил, нажал и вот тебе выстрелы в небеса, и палец сбил до крови от отдачи.
После жуткого перепуга наступила опустошенная отрешенность. Не было сил подняться, да и вообще двигаться. Семен более внимательно посмотрел на медведя. -Ух, ты так это же Потапыч! Старый добрый Потапыч - медведь который жил в добрососедских отношениях на его охотничьем   участке. Огромный размер, более светлый окрас головы в сравнении с почти черным мехом остальной туши – точно он. Медведь лежал на бревне, сверху прижатый огромной елью. Сбоку,  из тела торчал обломок толстой ветки.  Ему не хватило пару метров, что бы, избежать смерти. Вот и стал понятен таинственный жуткий рев во время урагана. Открытая пасть с мощными  притупленными клыками,  нет передних зубов. Черные когти на лапах  с обломанными концами, все говорит о преклонном возрасте хозяина леса. Этого медведя Семен знал давно и даже встречался с ним.
 Первая встреча была лет десять назад перед промыслом на соболя. Длинным ножом-пальмой срубая молодую поросль, очищал путик для капканной охоты. Присел отдохнуть. Осенний лес тихий и спокойный, без летней суеты и гула кровососов.  Теньканье стайки синиц порхающих по кустам в компании с юрким поползнем, посвист рябчика, да крикливая желна  долбящая сухостой, лишь изредка нарушают покой уходящей в зиму тайги. Тихое умиротворение. Красота. Вдруг впереди на тропе что то хрустнуло. Семен  взял ружье в руки. Что то большое и черное резко сошло с тропы чуть прошелестело по кустам и замерло. Охотник поднялся и обомлел. В метрах двадцати стоял на задних лапах огромный медведь, вытянув морду,   пытаясь уловить запах человека. Ружье заряжено дробью на рябчика. Патроны с картечью в кармане, с пулей нет совсем. Стрелять бессмысленно. В любом случае  медведь убьет в два счета. – Миша иди отсюда- подал голос Семен. Медведь на секунду замер уставившись на человека. Медленно опустился и потрескивая кустами ушел. Уффф пронесло, с неприятной дрожью облегченно вздохнул охотник, перезарядил ружье на картечь,  двинулся дальше,  срубая ветви.
Спустя пару лет, собирая голубику,  вышел на медвежью тропу.  Кучки экскрементов, свежие следы и примятые кусты с оборванной ягодой не оставляло сомнений, зверь где то рядом.  Стараясь не шуметь, тихонько сошел с тропы, напрягая слух, остановился перевести дух и вот он. Огромный  медведь, покачивая  опущенной бурой головой, шел по тропе в сторону человека. - Какой здоровый!-  Страх парализовал Семена. Ни ружья. Никого рядом из людей. Какая то, обреченность, все во власти этого исполина. И ничего не можешь сделать. Внутри пустота и холод. Тропа в метрах десяти. Медведь, поравнявшись с человеком, на мгновенье приостановился уловив  запах, слегка качнул головой в его сторону. – Увидел! Не шевелись, не смотри в глаза -  дал себе команду омертвевший Семен.  Недовольно фыркнув, косолапый продолжил движение. Гора мышц  и жира неспешно удалялась, покачивая черной холкой над кустами.  Семен медленно опустился на землю, ноги не держали. Началась мелкая трясучка во всем теле. Вспомнил про нож на поясе. Ну и что? Все равно задавил бы. 
Этот медведь, прозванный  Потапычем, жил на его участке, (а если по справедливости,  это Семен охотился на участке медведя), старался избегать встречи с человеком. Много раз охотник замечал на тропе уход чуткого зверя от него. Только следы, медвежий помет и свежие задиры на деревьях говорили о его недавнем присутствии. В отличие от дерзкого медвежьего молодняка шляющихся летом в поисках жизненного пространства, не брезгующих погромами зимовий и пасек, Потапыч не проявлял интереса к его  избушке, во время обхода своих владений.  Друзья  предлагали застрелить, но Семен  не принимал эту идею, объясняя тем, что на смену спокойного соседа может прийти молодой, агрессивный зверь. Зачем создавать проблемы. Пусть живет, пришлых мишек гоняет. Все нормально. И вот на тебе. Встретились два ветерана тайги. Один мертв, другой мокрый, грязный и чуть живой. – А ты поседел, старина-  сочувственно вздохнул охотник разглядывая белый налет на морде . -Сколько же тебе годков будет? Я пришел сюда пятнадцать лет назад.  Ты уже жил здесь. Лет двадцать точно будет. Выходит, это ты  не дал добыть пантача? Какого черта понесло тебя навстречу своей гибели? Непонятно.-
 Июльское солнце  постепенно наполняло тайгу светом и теплом.  Запах прелых листьев,  с ароматом хвои упавших деревьев создавал иллюзию недавно остывшей бани, наполняя пространство невероятно густым и влажным воздухом умытого леса. Наступал душный июльский день. Появились комары, какие то мушки замелькали перед лицом,  стремясь назойливо залезть в глаза. Возле торчащего комля упавшего дерева с недовольным гулом кружила семейка  шмелей потерявшие жилище.   Суетились муравьи по раздавленному куполу своего города, куда то волоча белые яйца- будущее потомство. Ночная буря добавила хлопот обитателям тайги и все они с завидным упорством занялись новым обустройством. -Ну, что ж, пора и мне двигаться -  тяжело поднялся Семен, опираясь на ружье полез на вывороченный корень осмотреться и наметить маршрут преодоления завала. Поднявшись на верх,   он наконец,  понял в какую проблему вляпался с этим ураганом. Наваленные друг на друга деревья с торчащими ветками и  огромными корнями  являли собой непроходимую преграду. – если полезу, я тут и останусь. Просто не хватит сил и здоровья после бессонной ночи и неприятных приключений.  И так сердечко не может успокоиться, а тут еще этот обезьяний марафон. Что же делать? – лихорадочно думал Семен. - Стоп! Вспомнил! Там же, за  перевалом,  зимой работала бригада по расчистке леса под нефтепровод, Судя по направлению  ветровала, просека должна его пересекать и до нее чуть больше километра. Путь тоже не легкий. Кусты, обломки вершин, колючки разные, но все равно легче. Да и звериные тропы есть. Окрыленный спасительной  идеей Семен взбодрился, слез с коряги,  двинулся в обход. Вскоре он действительно вышел на свежую вырубку, минуя ветровал, не заходя обратно в лес, пошел дальше до лесной дороге,  ведущей к его зимовью. Крюк приличный оказался, но оно того стоило.   
И вот оно родное зимовье. Стоит себе на солнечном пригорке среди редких лип ладно срубленная избушка у ключа, впадающего в небольшую речку. Раньше здесь стояла пасека местного пчелосовхоза. Пчелосовхоз разорился в лихие девяностые, пчел  вывезли, а дом и омшаник Семен купил по цене дров. Дом разобрал, из хороших бревен построил небольшое зимовье и баню. А омшаник переделал под гараж для своей Нивы. Вообще, ему сильно повезло с этим охотничьим участком.
 В середине восьмидесятых, после неудачной попытки поступить  на охотоведа в  Иркутске, отслужив в армии, Семен устроился штатным охотником- промысловиком в местный промхоз. Дали ему участок в самом отдаленном месте, на севере района, куда можно попасть  вертолетом или по зимнику. Светлохвойная тайга из даурской лиственницы, вперемежку с березой и осиной,  вершины ключей поросшие ельником и пихтачем, обширные брусничные поля, невысокие горы, и огромные пространства всего этого, с неповторимым запахом багульника болотного и рододендрона, и мох как перина, из которого торчат веточки, усыпанные спелой голубики покорила Семена, влюбила в себя как опытная женщина неискушенного юнца.  Тайга заставила работать, тяжело и много, иногда на пределе возможного, но и дарила незабываемый азарт и радость удачной охоты, и чувство свободы от людской суеты, обязательств и правил. Одиночество не тяготило его. Наоборот, здесь он никому ничего не обязан, не надо подстраиваться под чьи то хотелки, делать то, что ему не нужно. Удачно проложенные  путики меж построенных четырех зимовий  давали неплохой результат. Около сотни соболей добывал за сезон охоты. Соболь дорогой, в основном баргузинского и якутского кряжей, немного и амурские попадались. Вскоре на основное зимовье завез снегоход, путики расширил для прохода техники, стало намного легче. Помимо пушнины занялся и добычей копытных. Лось и изюбрь водились здесь хоть и не в изобилии, но достаточно много. Все это рухнуло в одночасье. Пожар в 1994 году огромным огненным валом прошелся по северу района, уничтожив тайгу и все что там было. Семен участвовал в тушении этого гиганта. Пролетая на вертолете, над своим участком он видел, как горит его зимовье, постройки, снегоход и плакал. Горела тайга, часть его жизни, лучшая часть, которая вряд ли будет еще.  Тогда много охотников потеряли свои участки, да и время наступило нехорошее. Цена на пушнину упала, промхоз развалился. Семен ушел работать в пожарную часть, охоту бросил. Так прошло пять лет. Однажды осенью, приятель позвал его с собой на пасеку обанкротившегося пчелосовхоза, помочь подготовить ульи к вывозу на базу. Весь день готовились к перевозке.  В сумерках закрыли летки и погрузили улья в телегу. Трактор ушел. Семен с другом остались ночевать, под разговоры, чаепитие и не только, вышли подышать.  И  тут под звездным небом молчаливая тайга вдруг огласилась ревом изюбря. Одного, второго, третьего. А вот еще и где там, вдали чуть слышно. Где то бык замолчал, где то наоборот появился несравнимый звенящий рев с хрипотцой.  Мурашки по телу, затаив дыхание Семен слушал зов тайги, картины прошлой жизни как наяву,  даже ни с чем не сравнимый запах северной тайги насыщенный  терпким ароматом багульника и смолы воссоздал возбужденный мозг. Слушали, пока не замерзли. На следующий день  решил побродить по здешним местам. Тайга другая, дальневосточная, разнообразие пород деревьев. Огромные кедры с пучками шишек на вершинах, кусты обвитые лианами.  Порадовали звериные тропы. Зацепило. Выяснил, что здешние участки занимали охотники –любители, и в последнее время их забросили. После банкротства промхоза, охотугодья взял в аренду богатенький частный пользователь. К нему Семен и поехал. На удивление, без лишних проволочек заключил договор на пользование охотничьим участком рядом с автотрассой. Тут же подсуетился и с жильем. Выкупил  пасеку. И вот работая посменно, занялся своим любимым делом. От дома и до места охоты зимой, всего час с небольшим на машине, летом чуть больше. Пробил путики, построил две землянки в отдаленных местах. Первый год поймал тридцать соболей, сейчас уже более шестидесяти. Численность зверька растет. Цена шкурки небольшая, одной охотой не прокормишься. Так, добавка к зарплате или к пенсии как сейчас, но главное занятие для души, никаких санаториев не нужно.
Взлетела сойка от кострища, бурундук шмыгнул под крыльцо. Сбросил рюкзак, ружье под крышу. С трудом освободил от сапог распухшие, стертые до ссадин ноги, зашел в зимовье. Тело обдала приятная прохлада, облегченно выдохнув сел на скамейку  у стола, налил из термоса в кружку теплого чая с лимонником,  с удовольствием не спеша, выпил кисло сладкий напиток. Приятная легкость прокатилась по телу -  хорошо то как-  Взгляд упал на плоскую бутылку коньяка в углу стола. Протянул было руку. – Нет. Потом, после баньки-  Вышел, направился к ней, по дороге снимая одежду. Бросил  в кадушку с дождевой водой – пусть отмокает.  Теплый дух  протопленной баньки наполнил легкие приятным пихтовым ароматом, тело расслабилось и захотело осмотреться. В отличие от слегка приподнятого настроения, оно выглядело весьма плачевно. На щеке ссадина, на голове  шишка.  Ноги в синяках  и царапинах от жуткого спуска с дерева. Живот и грудь то же в красных пятнах. Обломанные ногти на руках как зубы у старого бомжа торчат неровными краями.  Почесаться нечем, да и больно. А это что за родинка  появилась? Глянул в зеркальце на стене. Клещ! Злобный кровосос, задрав задницу, торчит на шее. Ну, что ж, дело привычное, будем вынимать злодея. Прихватив пальцами,  не вращая, осторожно потянул, создавая небольшое напряжение, до легкой боли. Через несколько секунд насекомое рассталось с телом, и было благополучно   раздавлено. Проверил ранку, не остался ли хоботок. Все чисто. Ну, вот и можно мыться.
 Спустя полчаса  запахнувшись полотенцем, Семен сидел на нарах в зимовье. Одежду стирать не стал. Еда и сон, и ничего больше. Остальное потом. Нарезал огурчиков, колбаски, открыл консервы с кукурузой и ветчиной, хлебушек под рукой. А вот  рюмашка и коньячок желанный. Ну, за баньку!  Горячая волна прокатилась по телу.  В голове легкий туман. Пустой желудок мгновенно загнал в кровь коварный алкоголь. Закусил хорошо. Глаз зацепился на бумаге, наколотой на гвоздике. Погрустнел.  Непогашенная лицензия на добычу изюбря немым укором висела над головой неудачного охотника. До окостенения рогов остались считанные дни,  сидьба  разрушена. Построить новую. Нашумим, да и не успеем. Если бы не медведь, сидел бы уже дома нарезал колечками панты, укладывал в баночки, заливая  свежим медом, или слегка разведенным спиртом и в холодильник. Через пару недель в интернет на продажу.  Мясо через мясорубку и в морозильник. Как обычно. Эх. х.х. не судьба. Налил еще.  Накатил. Уже не так приятно протянуло, без кайфа. Может, хватит носиться по  тайге за зверушками? Пчел можно развести, а охотой пусть сыновья займутся. Усталое тело родило грустные мысли. Вообще то есть резон. Тут и пасеку поставлю. Медоносов полно, омшаник восстановлю, какие проблемы? Два здоровенных паута невесть как попавшие сюда, с самолетным гулом долбились в оконное стекло, раздражая слух,  мешали думать.  Семен привстал, занялся ловлей насекомых стараясь придавить. Несмотря на свои размеры, кровососы ловко уворачивались от нетрезвой руки преследователя. Наконец, загнав в угол, с хрустом раздавил и бросил на подоконник. Мухи, пошевелив лапками, сдохли.  Расправившись с вредными летунами, налил по третьей. Пить не хотелось, но и четное число оставлять нельзя, не поминки же. Хотя, похоже.- Хм. А где же дети?- Встрепенулся охотник. Они должны были ждать моего звонка, если не звоню, значит, что то случилось. Уже солнце полуденное, а их нет.  Ладно. Приедут. Все равно спешить не зачем. Ни пантов, ни мяса. Третья пошла вообще плохо. -Коньяк плохой или с устатку так идет -крякнув от досады  закуской заглушил неприятные ощущения.  Все. Пора спать. С кряхтеньем забрался на нары. Чистая простынь, легкое одеяло, мягкая подушка с нежностью приняло усталое тело.  Семен уснул.
Кровь, разбавленная алкоголем, продолжала насыщать органы,  выбивая их из привычного жизненного русла. Что то невнятно забормотал мозг.
 – крыша поехала – ехидно хмыкнула задница.
- Кто бы говорил, только не ты. У тебя одна извилина и та прямая –  ответил мозг.
-Ха! Зато я быстро принимаю нестандартные решения  и тут же воплощаю в жизнь, не то что ты со своим плюрализмом в лабиринтах серого вещества-  похвасталась задница.
- Зачем ты придумала этот дурацкий финт с почесоном уха?  Может быть успели отстреляться, срезать панты и смыться в зимовье до грозы. И Потапыч остался бы жив. – заплетающимся языком упрекнула  голова.
- Зато какой драйв! Не ночь, а песня. Все так клево было, так прикольно, особенно с медведем, я чуть не обкакалась-   донесся восхищенный возглас ниже спины.
- да ты и без  причины гадишь где попала, вонючка- буркнул желудок
- а ты заткнись алкаш несчастный, залил в себя непонятную гадость, мозги запудрил, и почки хныкают, не справляются-
-Это не гадость, а коньяк высшей пробы-
- подделка это, а не коньяк. Контрафакт голимый - смачно сплюнув желчью, авторитетно заявила печень, и  вообще мне надоело расщеплять твое бухло. Вечно, заливаешь в себя всякую дрянь.                - что же мне  делать? - забился в конвульсиях желудок. – Мозг требует, вот и заливаю-
- не ври. Все на добровольной основе –парировал мозг.
- не все с тобой согласны- возразил мозжечок – я из-за тебя координацию теряю
- присоединяюсь к мозжечку- пискнула из под шишки пришибленная извилина, я всегда была против пьянки.
- разброд и анархия у тебя в башке - заключила задница удобно устраиваясь в постели.
-геморрой на всю тебя – ответил мозг.
- да заткнитесь вы на конец - простонали  мышцы – дайте отдохнуть.
- что за шум? Еще одна такая выходка и я покину вас- грозно заявила душа выбираясь из пяток – это тебя касается в первую очередь, задница. Пропадете  без меня.                Задница  испуганно спряталась под одеялом.
 Радостно встрепенулось  сердце, увидев душу, свою лучшую подругу.
- милое сердечко, прости меня за слабость. Ты так затрепыхалось там, на дереве,  я от страха сорвалась и упала в пятки. Моя тонкая материя готова лопнуть от стыда. Прости дорогая  -  душа нежно   окутало сердце аурой любви и вечной жизни.
 Все успокоились. Но все еще нетрезвый мозг  выдал картину: Поляна, зимовье с банькой, большая пасека с множеством ульев, среди них стоит Семен весь в белом. На голове шляпа пасечника, сверху ярким нимбом нависает венок из цветов, в руках пучок  цветущей липы. Его взор устремлен  на крышку ближнего  улья.  На ней нарядные пчелки в желтых штанишках водят хоровод вокруг бочонка с медом.  Тонкие голоски милых насекомых возносят здравницу  Великому пчеловоду.
Наш Семен пчеловод мы ему приносим мед он нас любит, бережет всех шершней вокруг убьёт О. Великий господин Ты у нас такой один
Из-за  баньки высунулась наглая медвежья морда.
- убери- зашипела душа.      Морда исчезла.  Появился ежик с мухомором на спине.
- уфффф! Все! Хватит! Сил  нет  смотреть твои пьяные бредни – простонала  душа.      Мозг обижено затих. Облегченно вздохнув, душа приподнялась над телом, повисела в раздумьях, разглядывая Семена, вернулась обратно.                - Хороший мужик, крепких снов тебе.

Октябрь 2024г А. Бочкарев.