IV. 4. Немного о спорте. Мои предновогодние слёзы

Рассказывая о своих московских делах, я увлеклась до такой степени, что была непоследовательна в изложении событий. А события эти были для меня драматичны. Относится это к моему другу, моему любимому однокурснику. Наверное, ему тоже тогда в личном плане было непросто, его, должно быть, тоже терзало внутреннее противоречие.
 Напросилось и не дает покоя своей настойчивостью одно воспоминание. Не знаю, куда его вставить, а потому помещу его здесь, нельзя ему отказать. Я вспоминаю, как приезжала к нему домой, как брала в свои ладошки его пальцы и разминала их подушечки. Интересные у него были подушечки пальцев, странные. Я никогда не видела таких. Что в них было странного? Кожа на них была жатая в складочку, в сеточку. Как будто они раньше были упругими, а теперь вся упругость из них ушла, и они стали вялыми, мягкими, потеряли тургор. Как бывает, когда долго находишься в воде. Тогда он мне рассказывал, что в школе занимался академической греблей, ставил юношеские рекорды. А ведь это большая нагрузка на руки. А когда поступил в училище, эта нагрузка пропала, и пальцы отреагировали. Со временем, с возрастом, они снова восстановятся, снова станут упругими. И мне будет жаль тех юношеских пальцев, которые я когда-то сжимала своими. Сила первого впечатления останется навсегда.
  Из-за того, что он слишком много занимался спортом, учеба в школе шла у него неважно. Так он мне рассказывал, что в школе не учился, а занимался спортом. Как-то выпустили его из школы, и тогда он взялся за ум. Но времени на подготовку было мало, и потому в институт он не поступил, но экзамены не завалил, а недобрал баллы для поступления, и с этими баллами пришел в медицинское училище. Возможно, я не должна брать на себя ответственность за эту информацию, но пишу то, что мне известно с определенной степенью достоверности и условности. А вот уже здесь, в училище, он блистал своими познаниями до такой степени, что приводил в восторг преподавателей и восхищал однокурсников и однокурсниц.  И меня, конечно же. И закончив училище с красным дипломом, отказался от всяких блатных путей, и сам поступил в медицинский институт на лечебный факультет.
  Новый, 1977 год, я встретила в слезах. Мы хотели встретить его вместе, но я что-то сделала не так. Вместо того, чтобы сказать ему по телефону слово "Приеду", я почему-то прокричала "Я позвоню!" До сих пор не понимаю, как это произошло, и что я этим хотела сказать. Возможно, я хотела сказать, что позвоню перед приездом, а потом приеду. Но зачем? Вся проблема была в связи, в том, что у меня не было дома телефона, и в том, наверное, что я спешила, и где-то в дороге в предновогодней суматохе нашла телефонный аппарат, но там, как говорится, что-то пошло не так. Как бы то ни было, но я отправилась в путь, в гости к своему другу наудачу.  А он, конечно же, должен был меня дожидаться! Вот сидеть вместе со своими родителями и думать, что значит слово "Позвоню", и гадать, приеду я или нет, между тем как у его второй подруги уже  накрыт праздничный стол, и его давно ждут. Конечно же, когда я приехала к нему, его дома уже не было. Дверь мне открыла его мама, она сказала о том, что он недавно уехал, и к кому. Она пригласила меня посидеть с ними за столом в эту новогоднюю ночь. До полночи оставалось ещё часа три, я вежливо отказалась. Я ехала домой, горько рыдая всю дорогу.