ПУТЬ. Глава 3. Дела давние, окончание

Как и предполагал Криве, море в это время года оказалось спокойно. Ветер, по счастью, дул попутный, и гребцам почти не приходилось работать физически: всю дорогу шли под двумя парусами – дополнительных не ставили, лавировать не было необходимости. Они по очереди демонстрировали свое умение в кораблевождении, стоя на кормиле , и старательно обходя все известные мели, которые попадались на пути, и занося в карту те, что пока еще были не изведаны. Впрочем, не смотря на то, что от береговой линии старались далеко не отходить, нашлось их не так много, и к концу третьего дня плавания, люди заскучали.
Нет ничего хуже для команды в походе, чем вынужденное бездействие – падает как дисциплина, так и работоспособность. И хотя до первой стоянки в провинции Нардовия было уже недалеко, предводители решили немного развлечь людей, разнообразить монотонное течение путешествия. Помог в этом случай.
Бальтазар пожаловался жене, что плохо спит. Его беспокоили дурные сновидения, в которых кто-то преследовал их экспедицию, даже покушался на него лично, а в одном из снов, царь Балтов был даже пронзен копьем.
Криве очень забеспокоился – он, как ревностный и давний служитель культа Рода, верил в вещие сны, умел их толковать, и заблаговременно принимал меры для предотвращения негативных последствий, о которых был предупрежден в этих снах. Более чем столетняя жизнь показала, что делал он все правильно.
– Скоро прибудем в Рамове, – сказал он Бальдру, – и я приставлю к тебе трех надежных телохранителей из числа избранных и специально подготовленных вайделотов. Каждый из них стоит пятерых обычных воинов. Днем и ночью они будут рядом с тобой, ни здоровья, ни живота не пожалеют, тебя защищая.
Видя, как краской налились щеки царя, раздулись ноздри, и выпятилась грудь, жрец, понимая, что дальше ему не дадут вставить и словечка, быстро проговорил:
– А пока я сам буду присматривать за тобой.
И он умолк.
– И ты полагаешь, – Бальтазар поднялся во весь рост, – что я, молодой и физически тренированный человек, нуждаюсь в охране кастой жрецов Велеса?
Глаза царя метали молнии.
– Так? Да!?
Он явно ждал ответа.
– Я лишь смиренно забочусь о твоей безопасности. – Поклонился Каспар, – вспомни, что ты сейчас не только царь Бальдр, в чьих руках жизнь и смерть жителей земель Прусских, но и волхв Бальтазар, от которого зависят дела куда более значимые, чем судьба твоего царства.
Царь глубоко вдохнул, медленно выдохнул воздух, и, несколько смирив свой гнев, опустился на скамью.
– Хорошо, – сказал он, – я подчинюсь тебе. Но прежде покажу, как я владею своим телом, и какими умениями воина обладаю.
– Но, правитель…– Начал было Криве, но Бальдр нетерпеливым жестом оборвал его.
– Будет так!
– И это развлечет команду, – вмешалась Мельхиор с очаровательной улыбкой, – слишком нам везет с ветром – люди бездельничают, а это к хорошему не ведет.
Каспар с укоризной посмотрел на царицу. Та нагнулась к его виску, и прошептала на ухо:
– Я, как никто, знаю умения мужа – ему нет равных в военных играх. Не перечь, все будет хорошо.
– Ты мудра и убедительна, Нанна. Я верю тебе.
В тот же вечер, за несколько часов до захода солнца, на верхней палубе головного корабля были устроены состязания. Хотели было пристать к берегу, но не нашли подходящей бухты, а времени на дальнейшие поиски было немного – темнело. Да и лучше было держаться подальше от суши – на ладьях все свои, а кто знает, что за люд в окрестных землях обитает?
В первой части игр соперники демонстрировали умение обращение с оружием: рубили короткими акинаками свободно подвешенные канаты и проникающими ударами копий пробивали деревянные доски. Бальтазар стал первым в рубке – одним ударом меча он располовинил сразу три каната толщиной в два пальца каждый, немного от него отстал воин по имени Тайрон – два каната были перерублены, один остался висеть всего на одной крученой нити. Зато все тот же Тайрон мощным ударом пробил двадцатисантиметровую деревянную преграду – кончик его копья выглядывал из нее на добрый вершок. В этом упражнении Бальдр стал третьим, уступив второе место молодому гребцу Финисту – конец острия пики едва выглядывал сзади препятствия.
Во второй части состязаний были запланированы поединки на мечах. Как назло, спокойное до этого море, вдруг взволновалось. Волны не беспокоили мореходов, но поединщикам на палубе создавали дополнительные сложности – держать равновесие было не так-то просто. Впрочем, от этого зрелищность действа только выиграла.
Всего было заявлено восемь участников – четыре пары, победитель одной выходил на следующий бой с победителем другой. Царь был одним из бойцов.
Бальдр довольно быстро выбил меч из рук статного мускулистого претендента из числа, как считалось, лучших. Потеря оружия одним из бойцов приравнивалась к его поражению, и царь, отсалютовав поверженному сопернику мечом, пожал плечами, выражая удивление тому, как все легко закончилось.
Тайрон и Финист, так же заявившие себя на поединки, свои бои выиграли, хотя и не так просто, как Бальтазар – толи соперники у них оказались посильнее, толи сами они не так ловко владели приемами боя, но их схватки длились втрое дольше, чем бой царя.
Второй поединок Бальдр должен был проводить с Тайроном. Все ожидали упорного противостояния, но такового не получилось: царь успел отдохнуть после первого боя, да и выиграл его без особых усилий, а вот его соперник бой провел тяжелый, и времени на восстановление сил у него было меньше – тут никто не подсуживал, просто так вышло. Через три минуты Тайрон, сшибленный с ног ударом меча в область печени, признал себя побежденным. Мечи, понятно, были деревянными, но и хороший удар палкой способен вывести из строя самого крепкого воина.
В финал состязания вышел и Финист. Он после очередного колющего выпада своего соперника ушел с линии атаки и очень эффектным приемом поразил того в область левой ключицы сверху. Если бы мечи были настоящие, клинок проник бы внутрь тела и разорвал сердце пополам. Сейчас же проигравший отделался сильным ушибом плеча и большим синяком.
Бойцам дали отдохнуть.
– А ты и впрямь, хорош, царь мой, – сдержанно похвалил бойца Криве, когда тот отдышался.
– Не слышу в голосе твоем одобрения, мой друг, – Бальтазар откинулся на спинку специально вынесенного на палубу стула.
Нанна разминала ему плечи и загадочно улыбалась.
– Отчего же, – Каспар приподнял седые брови, – я радуюсь, что ты в такой прекрасной форме, но разве надо было становиться царем, чтобы при этом мечтать о славе гладиатора?
– Ну, – усмехнулся Бальдр, – царем я не становился, а был по рождению; и чем плохо, если господин может служить примером не только потому, что рожден властелином, но и потому, что сам кое-что из себя представляет?
– Трудно не согласится с такими словами, – склонил голову жрец, – и все же лучше оставайся царем. Потерю самого храброго и сильного воина государство перенесет всегда, но потерю мудрого и справедливого царя – почти никогда.
– И с твоими словами трудно спорить.
«Гладиатор» встал на ноги, молодой организм уже отдохнул. Мельхиор накинула ему на плечи легкий хитон.
– Обещаю, – сказал он, – это состязание будет последним; и чем бы оно не закончилось для Бальдра – после я стану Бальтазаром, и буду вести себя в соответствии с моих духовным именем.
«Ох, хотелось бы, – подумал Каспар».
Подали сигнал к началу финального боя. Поединщики вышли в центр палубы.
Царь первым пошел в атаку – удар сверху, сбоку, с другого – все отбито; крутанулся вокруг оси – присел Финист, меч над головой пустил. Тут бы ему и нанести удар в раскрывшуюся грудь предводителя похода, да замешкался, прозевал момент, сверху рубанул, неуклюже как-то. Бальдр блокировал удар, перехватил кисть соперника свободной от меча рукой, притянул к себе. Лица их сблизились.
– Поддаваться собрался! – Грозно прошептал царь, – не вздумай! Не прощу, мигом назад отошлю! Будешь с бабами белье стирать, да возвращения нашего ждать.
Услыша это, выдернул Финист руку из захвата, и рубанул мечом с такой силой, что на секунду ослабли колени у соперника. По рядам воинов, гладиаторов окруживших, одобрительный ропот прошел. Но устоял Бальтазар.
Покружили, примериваясь. И опять: удар, удар, блок, проворот, уклон, опять удар…
Минут пять так рубились. Силы обоих, казалось, равны были, но сумел царь поймать воина на прием хитрый – ушел от прямой атаки, меч его своим вдоль клинка проводил, ускорение дополнительное придавая, а и выбил совсем из руки, одновременно ногой подсечку сделал, и уложил молодца на палубные доски. Меч острием к горлу приставил. Тут уж никаких поддавков никто заподозрить не мог. Сдался Финист.
Царь руку ему протянул, подняться помог, и под одобрительный свист и гул гребцов, по плечу похлопал.
– Как зовут удальца? – В третьем лице обратился к нему.
– Финистом нарекли родители.
– Ай, спасибо им за такого молодца! Хорошо рубишься, токмо ума побольше вкладывай, не руками – головой бой веди. Тренируйся, как вернемся, в личную охрану возьму.
Юноша просиял.
Третья часть состязанием не являлась, и проводилась исключительно по инициативе Бальдра. Он стал к корабельной мачте, а несколько человек, вооружившись копьями и ножами, стали поочередно кидать их в него. И хотя на наконечники копий надели специальные защитные чехлы, а ножи и вовсе не вынимали из ножен, все одно – попади в человека, больно будет. Да и для зачинщика позорно.
Да только никто так и не попал в него. От десятка копий увернулся, одно на лету поймал, и им же отбил ножи, летящие в грудь и живот, чем восхитил тех, кто такого представления до сели не видел. Тех же, кто видел, еще раз порадовал. И только Нанна грустно улыбалась, смотря на удаль показную – не одобряла она этого, хотя вслух и не высказывала. Понимала, что для мужчины это не только важно, но и необходимо.
…Через сутки кинули якоря на восточном берегу Балтики. До одного из главных языческих святилищ пруссов Ромове – резиденции Верховного жреца Криве – надо было пройти километров пятнадцать по суше. Там, в излучине реки рос вечно зеленый священный дуб – центр капища.
В Рамове решили отправиться отрядом малым – частично сняли команду одного корабля, и числом до двадцати человек выдвинулись пешим ходом до места. К вечеру поспели.
Рамове было довольно большим поселением, являющимся не только религиозным, но так же культурным и политическим центром со сферами влияния, включающими не только Пруссию, но так же земли литовцев, куршей и земгалов. Из соседних земель в святилище прибывали многочисленные паломники, здесь же проходили военные сборы пруссов, хранилась казна богатая. И полноправным царем здесь был Верховный жрец Криве. Можно сказать, и при этом не погрешить против истины, что караван путников, несущих дары народившемуся Мессии, возглавляли три царственные особы.
Сопровождаемые городским людом, волхвы прошли к центральной площади святилища. Дуб, росший там, был шириной локтей в шесть, а крона такой густой, что не пропускала не только солнечных лучей, но и дождевых капель. Вокруг дуба была плотно натянута ткань, по периметру обитая деревянными рейками. За нее обычному смертному путь был заказан.
Навстречу высокой делегации вышли три вайделота. Они опустились на колени перед Криве, и опустили глаза долу.
Жрец, до этого шедший за Бальдром и Нанной, выступил вперед.
– Поднимитесь, братья мои, – сказал он.
Потворники святилища подчинились.
– Я пришел домой с царем и царицей всех Асов, – жрец сделал шаг в сторону и повел рукой в направлении гостей.
Жрецы опять опустились на колени.
Бальдр шагнул вперед, поклонился и сделал им знак подняться. Тогда и царица поприветствовала служителей Рамове.
– Пройдемте внутрь, – пригласил Криве; запрет на проход, понятно, не мог касаться высших представителей светской власти. Бальдр и Нанна прошли за занавесы тентовых построек.
Внутри дуба в отдельных дуплах стояли изваяния троих главных прусских богов – Велеса, Перуна, Лады Богородицы. Рядом были прикреплены особые их символы: перед ликом Перуна горел «вечный», поддерживаемый жрецами огонь, считавшийся святым. Бальдр знал, что для поддержания огня использовали только дубовые дрова; символом Лады был уж, живший здесь же в корзинке, которого жрецы кормили молоком; рядом с идолом Велеса лежали черепа человека, лошади и коровы. Всего служителей культа было довольно много, но здесь, в ограниченном пространстве, кроме двух вайдилес,  присматривающих за вечным огнем, Криве и царственной четы, присутствовал только самый приближенный вайделот.
– Дождался ли нас духовный собрат Артабан, – после того, как все расселись по заранее приготовленным местам, задал вопрос Верховный жрец.
– Нет, владыка, – ответил монах, единственный, оставшийся стоять, – он отбыл третьего дня, убедившись, что все, о чем вы уговаривались с ним ранее подготовлено.
– Не просил ли он чего-нибудь передать письменно или изустно?
– Только изустно.
– Говори.
Вайделот опасливо покосился на гостей.
– Говори, – голос Криве стал настойчивей, – здесь нет тех, чьи уши не должны слышать слов, переданных мне.
– Он сказал, – жрец невольно понизил голос, – он сказал, что три первых камня указывают путь Спасителя, остальные же четыре – содержание его, и то, как избежать жертв напрасных, на пути том. Множественность дорог никогда не подразумевало правильности выбора, но здесь есть все, что надо.
– Это его собственные слова? – Спросил Криве.
– Да.
– Что еще велел передать Артабан?
– Во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь, – изрек он и наказал слово в слово пересказать то, – и расшифровать тебе так: чтобы не смотря на знание того, как правильно прочесть руны на камнях, никто, кроме Богородицы и младенца, лучше, чтоб не смог сделать этого – ибо только им предназначено передать евреям пути Золотого развития души.
– Все?
– Сказал: «Пусть Криве сам для себя решит», и… исчез!
– То есть, как? – Впервые подал голос Бальтазар.
– А вот так – как и не было, шагнул за занавес матерчатый, мы за ним, а его и след простыл.
Все переглянулись. Помолчали.
– Прикажи принести ларец с янтарем, – нарушил молчание Верховный жрец.
Через минуту на столе перед волхвами поставили небольшой сундучок желтого металла размером со средних размеров тыкву.   
– А почему было просто не начертать советы мудрости высшей на бумаге? Зачем сундук… янтарь… резчики? – Мельхиор опередила этим вопросом мужнино любопытство.
– Янтарь миллионами лет из смол древ делается, иной раз букашку, в эпоху чудовищ огромных жившую, в себя затянет – так, как живая выглядит. И резать по нему удобно – резак ровно строчку кладет. А бумага – что? Папирус, пергамент и те гниют, а что попроще, так и вовсе порвать можно, не говорю о том, что спалить.
Откинули крышку. Внутри практически вповалку лежали семь кусков янтаря цвета не совсем обычного – не желтого, не рыжего и не красного, даже не серого – голубого! На них было золотом вытеснены письмена, мало что прояснявшие тем, кому на глаза попадутся.
Бальтазар вынул камни. Осмотрел.
– Те, что римскими цифрами отмечены I, II, III – стало быть, путь Спасителю указывают? Дорогу, не в переносном, а конкретном ее значении? Карту, немногим доступную?
– Так, видимо, – кивнул Каспар.
– Я не внемлю, что за направление указано.
Криве промолчал. Бальтазар понял, что отвечать он и не собирался.
– А другие камни, наполнение пути этого смыслом и содержанием указывают?
– Истина там, где меньше всего надеешься узреть ее, – Каспар не спешил разъяснять значение рун на камнях.
– Может все-таки, истолкуешь нам, что значат письмена те? – Не выдержал Бальтазар.
– Ни вам, царь и царица, ни себе не стану я переводить значение того, что не для нас писано. Сказано же: знания умножают скорбь. Донесем до адресата то, что только ему знать положено. Но перечить тебе не стану – приказывай, я разберу руны и знания, в них заложенные.
Бальдр посмотрел на супругу. Та пожала плечами и головой жест отрицательный обозначила.
Пауза длилась дольше, чем требовалось для повелительного ответа.
– Поступай сообразно со своими воззрениями, – сказал Бальтазар, – и закончим на том, что нам надо до Спасителя дары довести, а что дальше – время покажет.
– Так отдохнем с дороги дальней, – выдохнул с облегчением Верховный жрец, дождавшись не простого ответа, – перед дорогой еще более далекой и трудной.
На том и порешили.
Двое суток отдых тот длился. Во время оного было решено, что дальше пойдут они весть благую нести на остров Готланд, в город Вышбу, далее в Колыване пристанут, чтобы слово о рождении Месиии вознести народу тамошнему. Потом в столицу Рейха Прусского заглянут, с теми же целями праведными. А по сути, просто одобрили и подтвердили ранее маршрут намеченный.
– А кормчие твои готовы разве? – Спросила царица хозяина земель, где остановились.
Криве хлопнул в ладоши. Вошли трое молодцев.
– Так вот они, – сказал.
– Сможете ли провести нас шхерами безопасными до места условленного? – Спросил Бальтазар.
– Не извольте беспокоиться, государь, – ответствовали те, – места сии хорошо знаем, не раз хаживали путями этими. Доставим до места без проблем каких.
– Хорошо, коли так.
На третий день в поход вышли.