Каиафа - глава первая

(знакомство)

Это случилось  в двадцатом веке, в самом конце восьмидесятых, в городе Линкольн. Для тех, кто не знает где это, сообщаю, город Линкольн находится в США и является столицей штата Небраска. Это произошло именно здесь не потому, что явилось случайным совпадением или по какой-то иной причине, а потому, что этот демон в человеческом обличии - Дастин Мур - решил, что будет именно так. Потому что этот, мать его, недочеловек, возомнил, что наш славный город подходит для его дьявольского плана!

Не знаю, как и почему в голове у некоторых людей рождается такое? Что является тому причиной? Воспитание ли, детские ли травмы, или перенесенное несчастье связанное с потерей любимого человека? Не знаю!  Но одно могу сказать точно, чтобы ни было тому виной, это несет огромные страдания другим людям. Боль у тех, кто по вине подобных Муру отморозков, потерял своих близких не проходит до конца жизни, и крепкими руками держит их за горло. А каждый раз, когда кто-то напоминает им об их утрате, эти руки сжимаются на их бедной шее с такой силой, что ни произнести слово, ни сделать следующий вдох, становится невозможно. Даже у нас, у тех кто соприкоснулся с этим делом по долгу службы, до сих пор мозги поворачиваются набекрень от воспоминаний.

Тогда, в восемьдесят девятом, мне было тридцать четыре года.   Я как раз развелся с Кэтрин и долго не мог придти в себя, все было черным и тоскливым. Но коллеги по работе и Грейс вернули мне вкус к жизни. Сначала о работе, потому что для того, чтобы рассказать о Грейс нужно расшевелить мозги и припомнить самые емкие метафоры, аллегории и иносказания.

Как вы уже, наверное, догадались я тогда работал в полиции города Линкольн, в отделе убийств. Я любил свою работу. Вернее, я любил результат своей работы. Каждый раз, защелкивая наручники на запястьях очередного преступника, я понимал, что делаю этот мир чуточку чище и лучше. В такие минуты я всегда вспоминал своего отца, который учил меня убирать мусор с улиц любимого города. Нередко, когда мы шли с ним от дома до магазина или до цеха по сборке мебели, где он работал, отец никогда не проходил мимо брошенной бумажки, бутылки из-под газировки или пустой пачки из-под сигарет. Он всегда  поднимал брошенный кем-то мусор, и нес его к ближайшей урне. «Сынок, не позволяй никому мусорить на улицах твоего города! А если найдешь брошенный кем-то мусор, не будь белоручкой, нагнись за ним. Твой город должен быть чистым, Майк!» Так он всегда приговаривал.

Ну, вот вы и узнали как меня зовут. Все верно - Майк! Майк Рид.  И я коп. Сейчас уже бывший, но, уж поверьте мне, бывших копов, как и бывших наркоманов - не бывает. Я - коп! И копом умру! В конце восьмидесятых, если положить руку на сердце и сказать чистую правду, я  был лучшим копом в Линкольне! У меня было девять раскрытых убийств и еще куча всякой мелочи.

Теперь о Грейс. О моей прекрасной Грейс! Мы вместе с того памятного восемьдесят девятого года. Самого черного года для полиции Линкольна. Череда нечеловечески жестоких убийств пошатнула веру не только в порядок установленный людьми, но и в порядок установленный самим Господом Богом. Моя Грейс в тот год работала барменом в баре, что располагался неподалеку от моего дома. А я как многие из мужчин после развода с первой женой и крушения всех хрустальных замков связанных с семейной жизнью, типа «бытия вместе в богатстве и бедности», нырнул в бутылку. Я взял отпуск и принимал анестезию в виде виски, бурбона, водки и всякой другой дряни - дни напролет. Все для того чтобы прочистить мозги и выкинуть из головы Кэтрин. Скажу честно, это сделать не так уж легко. Хотя на словах каждый мужчина хорохорится и говорит, что ему все нипочем, что женщина бросившая его, не так-то и была ему нужна. Врут! Лично мне тогда было очень хреново, очень! Шесть лет семейной жизни псу под хвост. Шесть лет жизни. Лучших лет! Когда ты молод и амбициозен, когда любое море тебе по колено. Я смотрел вперед, но видел там лишь беспросветный мрак и ни искры света. Кэтрин тогда забрала не только половину моих денег, но и половину моей личности, сильнейшую половину, а та, что осталась, была не в состоянии справиться с бедой ее постигшей самостоятельно - без обезбаливающих средств. Я об алкоголе.

В эти тяжелые для меня дни, мой напарник и друг - Сэм Говард, каждый день заходил ко мне после работы. Ему было по пути, так как его дом находился на той же улице, что и мой, только чуть ниже. 

- Ты все также? - спросил Сэм, взяв со стола пустую бутылку из-под виски, взглянув сквозь мутное стекло на стену.

Телевизор работал на всю катушку, поэтому слова Сэма, я не расслышал. Взяв пульт, я убавил громкость.

- Что ты сказал? - тяжело спросил я, выдохнув в пространство гостиной противно воняющий двухнедельный перегар.

- Когда думаешь останавливаться, Майк? Тебе выходить на работу через неделю. Шеф спрашивал про тебя сегодня.

- К черту, Сэм! Все к черту! Я решил. Я увольняюсь!

Сэм, поставил бутылку на стол и сел в кресло против меня.

- Я конечно все понимаю, Майк. Тебе тяжело сейчас. Но и ты пойми, ты лучший в нашем отделе. Ты, конечно, можешь устроиться на работу в парк атракционов Микки Маусом или в разносчиком пиццы. Но, Майк, такие люди как ты, настоящие профессионалы своего дела, должны заниматься тем, чем они занимаются! И работать там, где от них больше всего пользы для людей!

- Ты  говоришь почти как мой покойный отец! - усмехнулся я.

- А чего ты ждешь? - посмотрел в мои пьяные глаза Сэм. - Чтобы я сказал, Майк,  ты принял правильное решение!

- Не знаю! - мотнул я головой, и тысячи медных куполов ударили у меня внутри, разрывая на части мозг.

Я схватился за голову.

-  Плохо? - спросил Сэм.

- Ужасно! И главное,  в данный момент я не могу понять от чего. То ли от того, что Кэтрин меня бросила, то ли от того, что я пью уже вторую неделю! 

Сэм покосился на фотографию Кэтрин, что стояла в рамке передо мной, окруженная толпой пустых бутылок. 

- Майк, знаешь, чем она сейчас занимается? - спросил Сэм, взяв в руки фото Кэтрин.

- Откуда? - криво усмехнулся я.

- А я знаю, - ответил Сэм поставив рамку на прежнее место.

- Чем же? Просвети.

- Сидит где-нибудь в дорогом ресторане со своим любовником и даже не вспоминает о тебе.

Я взял со стола бутылку, она оказалась пустой. Я поставил ее на место и взял другую. Та, тоже была пуста.

- Похоже, ты выпил все до капли, Майк, - вздохнул Сэм.

- Сэм, дружище, прошу тебя принеси из бара чего-нибудь. Там наверняка есть. Или из холодильника. Я боюсь, что не дойду сам, - попросил я Сэма.

Сэм еще раз с укоризной вздохнул и ничего не сказав, отправился к холодильнику.

- Здесь пусто, Майк! - крикнул он, открыв дверцу.

- Тогда в баре, - указал я рукой.

Сэм раскрыл дверцы бара и громко хмыкнул.

- Здесь тоже пусто. Ты уничтожил все свои запасы!

- Четр! - выругался я. - Значит, говоришь, Кэт сейчас сидит в дорогом ресторане со своим хахалем?

- Возможно, - ответил Сэм, снова усаживаясь напротив меня.

- Ты меня не обманываешь? Неужели ничего из выпивки не осталось?

- Можешь проверить сам, если не веришь мне, - зевнул Сэм.

Я встал. Меня штормило. Сэму я не поверил, поэтому проверил все сам. Действительно, было абсолютно пусто как в баре, так и в холодильнике. Ни капли алкоголя в доме!

- Знаешь, Майк, я никогда не мог даже подумать, что ты можешь пить запоем, - сказал Сэм, разглядывая этикетку на бутылке.

- Это у нас семейное, - отозвался я. Отец также, когда становилось невмоготу от жизни,  пил по несколько дней.

- Но, он не был полицейским, Майк!

- А что, по-твоему, коп не может быть запойным пьяницей?

- По крайней мере - не должен! - уверенно ответил Сэм.

 - Может, ты и прав, но я сейчас пойду в бар, выпью чего-нибудь, чтобы не было так скверно, а дальше посмотрим.

- В какой бар? - поднял брови Сэм.

- В ближайший, тот, что в конце улицы, так как до того ресторана где сидит моя бывшая жена со своим ухажером, мне не дойти. Да он и не в Небраске, этот ублюдочный ресторан!  - горько засмеялся я, естественно, сквозь слезы.

- Тебя проводить?

- Нет. Дойду сам. Не волнуйся. Я не так уж плох. Справлюсь как-нибудь. В конце концов, это не на краю света!

- Возьми с собой удостоверение. Мало ли что, - посоветовал мне Сэм. - И вот тебе "Ригли", - Сэм протянул мне пачку жевательной резинки.

Я послушался его совета, сунул удостоверение во внутренний карман, а жевательную резинку в боковой. Из дома мы вышли вместе, Сэм сев в машину, отправился к семье, а я, нетвердой походкой, в ближайшее питейное заведение.

Смеркалось. Было довольно тепло не смотря на вторую половину ноября, который в том году выдался на редкость солнечным и не таким дождливым как обычно. На улице почти никого не было, поэтому я не стал накидывать капюшон куртки для того чтобы скрыть свое, покрытое пятидневной щетиной, весьма несвежее лицо. Чем ближе я подходил к бару тем увереннее и быстрее становилась мои шаги. Видно осенний воздух бодрил меня, а если вернее, то предчувствие от порции алкоголя, которую я закажу и залпом выпью, оказавшись внутри помещения. Знал бы я тогда, что сегодня, в этом самом баре, я встречу Грейс, я побежал бы туда бегом. Бегом от одиночества и боли, что причинила мне первая жена, в объятья той, что исцелила все мои раны и помогла моим опаленным крыльям вновь опериться.

Внутри было довольно людно. Не мудрено, как никак была суббота. Я направился прямо к стойке, почти не обращая внимания на посетителей сидевших за столиками, из которых как минимум четверть, мне была знакома. Кто-то поднимал руки приветствуя меня, кто-то крикнул, «Привет, Майк!», но я лишь подняв руку в знак того, что всех вижу и слышу, продолжал пробираться к стойке.

За барной стойкой, спиной ко мне, стоял вовсе не Джейкоб, привычный мне бармен, а некто новый, неизвестный. И это была женщина! Она расставляла бутылки на полках, но, вдруг, по какой-то непонятной причине, она обернулась, и ее глаза, цвета вечнозеленых джунглей, встретились с моими, жадно мечтавшими о порции бренди.

Я не знаю, как вам описать ее лицо! Нет, она не была смазливой красавицей с бензоколонки. Нет она не обладала внешностью кинозвезды или дамы из высшего света. Но было в ней что-то такое, что цепляет за душу. Какой-то неведомый мне триггер. То, что соответствовало моему архетипическому представлению о женской красоте, моему и только моему, ведь для всех остальных посетителей, она была  обычной девушкой работающей за барной стойкой. Просто той, кто наливает им водку, бурбон или пиво. Той, с кем можно перекинуться парой слов. Той, в чей адрес можно отпустить сальную шутку, не опасаясь заполучить за это смачную пощечину, поскольку работа обязывала ее быть вежливой с клиентами, даже не смотря на то, что они могли оказаться последними ублюдками. Той, кто может налить тебе в долг, если, скажем, ты забыл бумажник дома или того хуже, обронил его где-нибудь на заправке. Той, которую я полюбил с первой секунды! Той, которую люблю так же сильно до сего дня! А ныне уже две тысячи двадцать пятый год, и мне уже семьдесят лет. Как видите, описать красоту Грейс у меня не получается, а применять к ней все эти приевшиеся клише, я не хочу. Просто скажу вам, если у вас есть свой идеал красоты, то она именно такая! Самая, самая!

Тогда когда я подошел к барной стойке, мои ноги едва держали меня в вертикальном положении. И это вовсе не было действием похмельного синдрома. Взгляд направленный на меня, вглубь меня, лишил меня сил. Позже, Грейс признавалась, что у нее, в тот момент, были примерно такие же ощущения. Она также, каким-то внутренним чувством, поняла, что знает меня тысячи лет, что наша встреча - это судьба.

Я буквально вцепившись в край барной стойки,  молчал и был не в силах произнести ни слова. Мне показалось, что все звуки в баре замолкли и даже музыка, а в тот момент из динамиков звучал бессмертный саксофон Джона Колтрейна, даже музыка умолкла и, в этой тишине, я  услышал как билось сердце Грейс. Конечно, это преувеличение, но мне хочется хоть как-то передать вам ту часть моих впечатлений от первой встречи с Грейс. Кто-то из поборников нравственности, возможно, начнет упрекать меня, напомнив, что на тот момент, я только-только расстался со своей первой женой, и они имеют на это полное право. Что же касается меня, то в то мгновение я забыл о Кэтрин, забыл вообще о том, что я когда-то кого-то любил, вернее думал, что любил и понял, что я даже на тысячу миль не приближался к тому, что значит - любовь!

- Что будете заказывать? - спросила меня Грейс, как мне тогда показалось, на каком-то непонятном для меня языке. Потому что голос ее прозвучал как голос сказочной, эльфийской принцессы.

Я не в силах разомкнуть уста, помотал головой из стороны в сторону.

- Как? Ничего? - приподняла брови Грейс.

Я прокашлялся.

- Стакан воды, для начала. И где Джейкоб? - еле выдавил я из себя.

Грейс загадочно улыбнулась, понимая, что это ее образ заставил меня почувствовать себя неуверенно. Она поставила передо мной стакан воды.

- У Джейкоба сегодня выходной. И с этого дня я работаю здесь.

Она пристально посмотрела на мое лицо и спросила.

- Что тяжелый денек выдался?

- Тяжелый. И не один! - ответил я, коснувшись  рукой своей щетины.

- Тогда вода вам не поможет!

- Я знаю. Это для того, чтобы обрести возможность говорить. В горле пересохло после того как я увидел вас!

Грейс уныло посмотрела на меня, подумав, что я очередной пьяный плейбой рискнувший претендовать на бурную ночку с ней. Она разочарованно вздохнула.

- Ну, хорошо, хорошо, налейте мне двойной бренди. Двойной, - уточнил я.

Я подумал, что стаканчик бренди не повредит мне и развяжет затянувшийся морским узлом язык и я смогу представится ей как полагается.

Она кивнула, поставив рядом со стаканом воды, к которому я не прикоснулся, стаканчик и наполнила его бренди. Я только собрался взять его в руки, как раздался выстрел и громкий крик:

- Всем сидеть на местах, ублюдки! Если кто дернется замочу! А ты, - обратился кричавший к Грейс, - выключи эту сраную музыку и собери деньги в сумку! Джим, дай ей сумку. И поторопись, сучка! Не то схлопочешь пулю!

Народ в баре затих. Грейс не спеша выключила музыку и глядя в лицо кричавшему, сказала:

- Никто на свете не смеет называть меня, сучкой! Даже если у него дробовик в руках! Деньги я вам не отдам. Можете убираться отсюда!

Я все это время сидел не оборачиваясь к грабителям. Посмотрев на Грейс, я спросил шепотом:

- Сколько их? Я полицейский.

- Двое - прошептала Грейс.

Я пожалел, что вместе со значком не прихватил с собой свой личный пистолет, а значок в некоторых случаях, когда он не подкреплен вороненым стволом, грабителей только злит.

- Ты охренела там, сука драная! - крикнул тот, кому Грейс дала столь дерзкий ответ и выстрелил в потолок еще раз. Подержи-ка дробовик, Джим, я разберусь с этой дурой!

- Он идет сюда, - прошептала Грейс.

- Отлично. Когда он даст вам сумку сделайте вид, что собираете в нее деньги.

- Подвинься, ублюдок! - толкнул меня плечом здоровяк в кожаной куртке и джинсах.

Он швырнул сумку в лицо Грейс и повторил свой приказ:

- Собирай  деньги, тварь! Иначе я перережу тебе горло!

Грабитель достал из кармана приличных размеров выкидной нож. Его лезвие сверкнуло в свете лампочек, горящих у нас над головами.

- Это очень острый нож! - сказал я повернувшись вполоборота к здоровяку в кожаной куртке.

Теперь я мог рассмотреть его лицо, рябое, со шрамом идущим через всю щеку.

- Чего? - рявкнул он, взглянув на меня маленькими свиными глазками дегенерата и обрызгав слюной мою щеку.

Грейс, тем временем, открыла кассу и начала складывать в сумку деньги, украдкой поглядывая на меня.

- У тебя острый нож, говорю. Смотри не порежь себе пальцы!

- Тебе что, жить надоело? - заорал он и дернулся в мою сторону, пытаясь схватить меня за руку.

Время замедлилось. Двухнедельного запоя как не бывало. Я резко повернулся на высоком вертящемся стуле и ударил его прямо в подбородок, весь вложившись в этот удар, которому дополнительную силу придал мой вес и крутящий момент.

Это был глухой нокаут, такой, после которого рефери в ринге даже не начинает отсчет и требует врача подняться, чтобы проверить жив ли поверженный боец. В свое время я выигрывал  приз «Золотые перчатки». Я был крепким любителем. Тренер пророчил мне карьеру профессионального боксера, но я видел себя полицейским, полицейским и только полицейским.

Здоровяк  со шрамом упал навзничь ударившись головой об пол. Хорошо, что тот был деревянным, иначе, кроме срока за попытку ограбления, он мог бы еще получить и серьезную черепно-мозговую травму, оставшись инвалидом на всю последующую жизнь. Второй грабитель, тот, кого здоровяк называл Джимом, сделался белее снега и направив на меня ствол дробовика, завизжал:

- Ты убил его, ублюдок! Ты убил его!

Я достал значок из кармана, не зря ведь Сэм напомнил мне, чтобы я его прихватил.

- Полиция Линкольна! - громко сказал я. - Отдел убийств. Брось дробовик, малыш! Если не хочешь отправиться к праотцам!

Я сделал вид, что достаю пистолет из-за спины.

- Это не я! - запричитал тот, кого звали Джимом. - Это все он! Это все он! Я ему говорил! Я предупреждал!

- Положи дробовик на пол! И подними руки!

Джимм повиновался.

В это время здоровяк застонал. Он вернулся из страны Морфея, и вероятно, с ним пришлось бы еще повозиться, но тут - посетители принялись чем попало вязать его и  расплакавшегося как девчонку Джима. Когда здоровяк окончательно очухался, его руки и ноги были схвачены кожаными ремнями, которые люди повытаскивали из своих штанов. Тем временем, на улице послышался вой полицейской сирены. Как потом выяснилось, кто-то из прохожих услышав выстрелы в баре, позвонил в участок.
   
Приехавшие патрульные сняли с грабителей ремни и надели на их запястья стальные браслеты. Они кратко опросили свидетелей, меня и Грейс в том числе, а после, пообещав вызвать присутствовавших для дачи показаний в участок, уехали, увезя с собой Джима и его босса. Я вернулся на свое место за барной стойкой и обнаружил, что в тот момент, когда я с разворота ударил громилу, я задел свой стакан с бренди. Я уже было полез в карман за бумажником, чтобы заказать другой, но, вдруг, прямо передо мной, Грейс поставила другой, наполненный до краев.

- Это за счет заведения, - улыбнулась она.  - А так же - от меня лично! - добавила Грейс и снова улыбнулась, но на этот раз менее официально.

- Без вас, я бы с ними не справился! - переведя взгляд с искрящегося в свете, падающем на него, стакана, на цвета весенних джунглей глаза Грейс,  сказал я.

- Вы преувеличиваете! - коснулась волос Грейс.

- Нисколько! Поэтому, разрешите мне также угостить вас стаканчиком, чего-нибудь. И позвольте узнать ваше имя?

Грейс посмотрела на часы.

- Сейчас мне нельзя. Я на работе. Но моя смена заканчивается через час. Сдав ее, я с удовольствием выпью чего-нибудь с моим спасителем. А мое имя, вы уже слышали, когда я объяснялась с патрульным.

- Это было для протокола. Это не считается.

- Хм! - мило ухмыльнулась Грейс.

Она склонила голову набок и озорно посмотрев на меня, произнесла:

- Грейс! 

Ее имя прозвучало как звук волны, нахлынувшей на песчаный берег. Она протянула мне руку через барную стойку. Вот так мы и познакомились.

Я взял героически заработанный стакан с бренди и пересел за столик у окна, чтобы не мешать Грейс работать. Этот час показался мне вечностью даже не смотря на то, что я мог постоянно видеть ее. (Банальная фраза, но без нее - никак не обойтись!). Мне хотелось подойти и вновь познакомиться с Грейс, подойти и начать говорить всякую ерунду, сочинять небылицы и рассказывать правдивые истории. Я едва сдержал себя тогда. Раньше, мне многие говорили о любви с первого взгляда, но я никогда в это не верил. И тут - на тебе! Словно яблоко упавшее на голову Шекспиру, шучу Ньютону! (Способность к неожиданным шуткам, подчас вводящим собеседника в ступор, я перенял от Грейс) Любовь с первого взгляда оглушила меня как браконьер, что использует запрещенные способы лова рыбы, бросая в озеро тротиловые шашки. Меня оглушили и я всплыл брюхом вверх, раскидав руки. Бывает же! И что удивительнее всего - это чувство было взаимным. Я всплыл оглушенным на поверхность озера жизни не один, а с очаровательной золоточешуйчатой зеленоглазой рыбкой. Видно тот браконьер, что оглушил нас в тот вечер, имел на нас далеко идущие планы.

За окном уже давно стемнело и пошел мелкий дождь. Наконец-то, явился Джон Гилмор, третий человек работавший в баре, которому предстояла ночная смена. Минут через десять после его прихода, Грейс сдав кассу, вкратце описав Джону инцидент с грабителями, подошла к столику, за которым я сидел.

- Если вы хотите угостить меня, то знайте, у меня правило - не употреблять алкоголь на рабочем месте! - сказала она, сев напротив.

- Хорошее правило! - кивнул я, слегка захмелевшей головой. - Мы можем пойти в другой бар.

- Верно! - подмигнула Грейс. - А можем, взять бутылку чего-нибудь покрепче и отправиться к тебе, ковбой. Ведь по правилам Голливуда, спасенная обязана переспать со спасителем.

У меня отвисла челюсть от такой откровенности. Грейс прыснула.

- Это шутка!

Я закрыл рот.

- Так что? В другой бар? - смеющимися глазами посмотрела на меня Грейс.

- Если это не шутка, то - да!  - усмехнулся я.

- Нет, это не шутка. После такого бурного первого дня работы, неплохо слегка расслабиться.

- В квартале отсюда есть неплохое местечко.

- Ведите, вы ведь коренной линкольнец, как я полагаю?

- Да, я родился и вырос в этом городе.

- Линкольн, судя по всему, спокойный городок! - с сарказмом сказала Грейс.

- Случается всякое! - ответил я вставая, подавая ей руку.

Мы вышли из бара. Джон Гилмор проводил нас слегка удивленным взглядом и прошептал.

- Удачи тебе, Майк!

Понятно, что в тот момент, он, (да и все остальные посетители, бывшие свидетелями произошедшего в тот вечер), думал в соответствии с голливудским стандартом, и не мог даже предположить, что может быть как-то по-другому.

(Рисунок сгенерирован при с помощью И.И.)