Глава 71. Йогурт

Тишина в доме была не просто отсутствием звука, а густой, напряженной средой, словно невидимая нить, связывающая и одновременно разделяющая Алёну и Веру. Алёна двигалась по дому, словно по лабиринту, ее шаги были выверенными и рациональными, а движения – экономными и точными. Вера же сидела на подоконнике, глядя в окно, словно ища в изменчивых узорах дождевых капель ответы на вопросы, которые мучили ее душу. Они были как две противоположности, и их взаимодействие часто вызывало трения, но за всеми этими конфликтами скрывалась незыблемая истина: они любили друг друга. Эта любовь была не всегда очевидной, она была спрятана за стеной недопонимания и обид, но она всегда была там, и именно она связывала их, словно невидимая нить. Общим центром их орбит, и одновременно причиной их раздора, был Андрей — покойный отец Веры и муж Алёны, человек, которого они обе любили, но каждая по-своему.
Алёна, с ее рациональным взглядом на мир, стремилась к порядку и стабильности, словно пыталась создать свой собственный мир, в котором не было бы места для хаоса и неопределенности. Она воспринимала жизнь как полосу препятствий, и её материнский инстинкт диктовал ей необходимость защитить Веру от всех возможных разочарований, подготовить ее к суровой реальности, и оградить от повторения своих собственных ошибок. Она боялась за будущее Веры, она хотела, чтобы она была счастлива, и именно поэтому она пыталась контролировать ее жизнь, направить ее по правильному пути, который, как она считала, приведет ее к успеху. И эта любовь, которую она испытывала к дочери, была как рана, которую она не могла залечить, она боялась за Веру, словно она была маленьким ребенком, которого она не могла отпустить от себя.
Вера, напротив, стремилась к свободе и самостоятельности, и любые попытки матери контролировать ее вызывали в ней протест, словно она боялась, что она потеряет себя, что она не сможет прожить свою собственную жизнь. Она хотела сама строить свой мир, опираясь на свои чувства и интуицию, и она чувствовала, что мама не доверяет ей, что она не дает ей возможности быть собой. Она видела в Андрее любимого отца, человека, который понимал ее, человека, который любил ее, и она не могла понять, почему мама относилась к нему с такой неприязнью, почему она не видела в нем ничего хорошего, почему она не могла принять его таким, каким он был. И эта любовь, которую она испытывала к отцу, была как маяк, который освещал ее путь, и она не хотела, чтобы кто-то заставлял ее его гасить.
Вера смотрела в окно, и её взгляд был полон тоски и непонимания, словно она искала в дождевых каплях ответы на свои вечные вопросы, словно она пыталась понять, почему она не может наладить свои отношения с мамой, почему они постоянно ссорятся, и почему они не могут просто обнять друг друга. Она чувствовала себя одинокой и непонятой, но в глубине души она знала, что мама ее любит, что она просто не умеет выражать свою любовь по-другому.
Алёна, закончив с делами, подошла к Вере, и в ее взгляде была тревога, но ее слова звучали сухо и отстраненно. “Вера, ты снова не ешь, тебе нужно заботиться о своем здоровье”, – сказала она, и её голос звучал как монолог, и в нем не было ничего, кроме привычных фраз, но Вера знала, что за этой сухостью скрывается материнская любовь, хоть и выражаемая таким странным способом. Она хотела, чтобы Вера была здорова, она хотела, чтобы у нее было все хорошо, и она пыталась донести до нее это, используя рациональные аргументы, забывая о том, что иногда нужно просто обнять и сказать, что все будет хорошо.
Алёна вздохнула и пошла на кухню, и ее шаги были тяжелыми и неуверенными, словно она не знала, что делать дальше. Она достала из холодильника йогурт, который она считала полезным, и это был ее способ выразить свою любовь, хотя она и не могла сказать об этом вслух. Она поставила йогурт на стол и позвала Веру к завтраку.

“Это хоть что-то, ты же знаешь, что я хочу как лучше”, – сказала она, и ее слова звучали как оправдание, словно она хотела убедить саму себя в том, что она делает все правильно, и что это единственный способ выразить свою любовь.
Вера взяла ложку и начала есть, потому что она знала, что мама старалась, что она хотела, чтобы ей было хорошо, и она не могла не ответить на это ее проявление любви, хотя бы таким способом.
Они ели молча, и в этом молчании была не только напряженность, но и невысказанная любовь, словно они обе пытались найти способ выразить ее, но так и не могли его найти. Вера понимала, что мама хочет ей помочь, что она ее любит, но она не могла понять, почему она делает это таким странным образом, почему она не может просто обнять ее и сказать ей все, что она чувствует. Алёна, в свою очередь, понимала, что Вера хочет свободы и самостоятельности, что она хочет сама принимать решения, и она боялась за нее, но она не знала, как ей помочь, не отталкивая ее при этом.
Они были разными, их взгляды на жизнь были противоположными, но они обе любили Андрея, и они обе любили друг друга, хоть и не всегда могли это выразить. Алёна пыталась защитить Веру от всего, что, по ее мнению, могло бы ей навредить, а Вера хотела познать мир самостоятельно, опираясь на свои собственные силы. И именно в этих противоречиях заключалась суть их сложных и нежных отношений, и эта любовь была той невидимой нитью, которая связывала их, и они всегда будут искать этот путь, чтобы понять и принять друг друга.