Шёпот северных ветров Глава девятнадцатая

Глава девятнадцатая


     Ему снилось море. Теплое, ласковое море. И мягкие волны качают его неторопливо вверх-вниз...
     Ремизов открыл глаза. Всё тело болело, словно он проплыл несколько миль. На груди саднил большой синяк, пара рёбер слева явно сломаны. На шее он обнаружил большую болезненную ссадину. Сорочка перепачкана кровью, куртки нет.
     С трудом заставив себя сесть, он осмотрелся. Он и Ровальи были в маленькой каюте, а не в кубрике, как раньше. Слабый утренний свет беспорядочно прыгал по палубе и переборкам – судно шло полным ходом, и качка усилилась. Пти не было. Ровальи спал в соседней койке, обхватив себя руками: волосы взлохмачены, одежда в беспорядке, на рукавах пятна крови. Ремизов потянул его за плечо, но тот никак не просыпался, только сильнее сжал себя руками.
     Накатило очень неприятное тревожное чувство. Что произошло? Почему он не помнил, как попал в каюту? Откуда взялись кровь и ссадина? Отчего-то в памяти всплывали перекошенное от ужаса лицо Ровальи и чей-то спокойный насмешливый голос.
     Подавив приступ тошноты, он с трудом заставил себя встать и выйти в узкий коридор перед трапом на верхнюю палубу. Около трапа он столкнулся со вторым помощником капитана. Тот протянул ему сверток с одеждой и медленно проговорил:
     - Капитан Дайк распорядился выдать вам смену одежды и разрешил воспользоваться офицерской уборной, чтобы привести себя в порядок.
Ремизов молча взял сверток и удивленно посмотрел на него.
     - Он также распорядился предоставить вам и вашему спутнику одну из офицерских кают, пока мы не прибудем в Бостон.
     - Мы….Кхм, очень признательны за заботу капитана Дайка, - Ремизов говорил хрипло, словно его горло отвыкло произносить звуки. – Это очень кстати, но я не понимаю, чем вызвано подобное внимание…
     - Ах! Это просто в качестве извинений за недостаток гостеприимства… - Смоткинс неопределенно взмахнул рукой и растянул губы в улыбке. – Было же очевидно, что вы и ваш спутник никак не можете быть отнесены к обычной матросской братии, - он развернулся в сторону трапа. – Следуйте за мной, я покажу вам дорогу.
     Ремизов невольно обернулся в сторону каюты – там все еще спал Ровальи.
     - Ах, не волнуйтесь за вашего спутника! - Смоткинс перехватил его озабоченный взгляд. - Ему ничего не грозит! Бобби проследит за этим.
     Из тени около трапа выступали очертания массивной фигуры стюарда.
     На палубе было довольно свежо. Ремизов сделал несколько глубоких вдохов и посмотрел на горизонт. Было раннее утро. Судно шло под всеми парусами, перелетая с волны на волну. Матросы занимались такелажем. Двое офицеров, говоривших о чем-то около борта, замолчали, когда Ремизов прошел мимо, и насмешливо посмотрели на него.
     - Господин Смоткинс, что вчера вечером произошло? - наконец спросил он.
     - О! Вы не помните? – Смоткинс изобразил удивление. - Ах, это наша вина! Видимо, лишения последних дней вас очень вымотали, и крепкий американский виски слишком сильно ударил вам в голову…
     - Ссадина на шее тоже от виски? - Ремизов недоверчиво посмотрел на второго помощника.
     - Вы сильно поранились, когда упали, - невозмутимо сказал тот и жестом пригласил войти в небольшое помещение на корме. - Прошу вас.
     Нечто похожее было и на Чайке, но здесь было выделено отдельное помещение только под умывальню. Даже имелась тесная ванна – недавнее нововведение и настоящая роскошь на корабле.
     Ремизов не мог не порадоваться возможности хотя бы умыться пресной водой – последние несколько дней явно этому не способствовали. Он уже снял сорочку, и тут заметил, что второй помощник так и остался в помещении и с нескрываемым любопытством смотрит на него.
     Ремизов неловко кашлянул.
     - Я под арестом? - спросил он.
     - Ах, нет... – отозвался тот. - По крайней мере, пока еще нет.
     - Пока еще? Тогда, может быть, вы оставите меня одного?
     - Ах, нет… Я не помешаю, - второй помощник явно о чем-то размышлял, слегка нахмурив брови. - Откуда у вас эти шрамы? - он неожиданно перешел на немецкий язык.
     - Что?
     - Шрамы на спине. Это же след ожога? Вы пострадали в огне? Когда? - вопросы сыпались один за другим, при этом казалось, что и ответы, особо, не требуются.
     - Это было давно, - после короткой паузы ответил Ремизов, тоже переходя на немецкий.
     - Вернее, десять лет назад? - уточнил Смоткинс и с еще более жадным любопытством посмотрел ему в лицо. – Капитан-лейтенант Алексей Ремизов! Кто бы мог подумать! Неизвестно откуда взявшийся прирожденный стратег и тактик! Самый талантливый и скандальный офицер русской эскадры в Новом Свете! Любим экипажем и командованием! Ох! Как они оплакивали вас, когда мы натолкнулись на них на выходе из пролива Кабота…
     Смоткинс выжидающе замолчал и снова с любопытством посмотрел на Ремизова.
     - Как… Вы встретили «Чайку»? - хрипло спросил тот.
     - Ах, вот вы и попались, капитан Ремизов! - Смоткинс едва не аплодировал от восторга. - У меня еще были сомнения, что вы именно тот капитан «Чайки»… Но вы сами признались… Теперь не сможете отказаться от своих слов!
     - Что с «Чайкой»? - Ремизов прокашлялся, возвращая голосу привычный тембр.
     - О! Они в порядке! Мы помогли им добраться до Галифакса, где им был оказан радушный прием. Думаю, они уже на пути к Мартинике.
     Ремизов вздохнул с явным облегчением.
     - О! Вы, оказывается, переживали за них? – вкрадчиво спросил Смоткинс.
     - Это вас удивляет?
     - Но вы же фактически бросили их, попытавшись спасти навязанного вам пассажира? - Смоткинс изобразил удивление. - Как капитан, вы, в первую очередь, должны были позаботиться о безопасности своего экипажа и судна. Пассажир не был важнее, чем весь ваш экипаж! Почему же вы так хотели его спасти?
     Ремизов и сам не знал, как ответить на этот вопрос. Формально, Смоткинс был абсолютно прав: как капитан, он не имел права ставить на одну чашу весов судьбу корабля и всей команды и жизнь одного человека… В крайнем случае, он мог любого послать на шкафут за беспокойным пассажиром. Но в тот момент он даже не подумал об этом.
     - Почему же было так важно его спасти? - вкрадчиво продолжал Смоткинс. – Вы кого-то потеряли?.. Десять лет назад?.. Когда появился этот шрам?..
     Ремизов вздрогнул и с легким ужасом посмотрел на говорившего.
     - Кто бы мог подумать! Я даже не узнал вас. Хотя это и не удивительно, прошло десять лет! - Смоткинс четко выговаривал каждое слово. – Вы повзрослели, выражение лица стало более суровым, да и загар вас изменил… Но этот неподражаемый цвет волос… И глаза… Как у матери, княжны Анастасии Вронской... Да и момент встречи тогда был очень сумбурным… Дом загорелся около полуночи, огонь быстро перекинулся на все здание… Вы бросились в дом, пытаясь спасти младшую сестру. Вход обвалился, как только вы туда вошли… Потом на пепелище нашли два обгоревших трупа: девочки лет семи и тело юноши, которое сочли вашим…
     Ремизов снова вздрогнул и внимательнее всмотрелся в лицо говорившего. Эти бесцветные глаза… Возможно ли, что он уже видел этот особенный льдистый взгляд?
     - Кто бы мог подумать! Старший из детей барона де Рейми все-таки выжил! Прекрасный, очень талантливый юноша… Особенно в музыке и математике! Профессор из Сорбонны, курировавший ваш курс, едва не выбросился из окна, узнав о вашей смерти, вы знали?.. А музыка? Сейчас вы играете? Хотя бы иногда? Вы же легко справлялись с самыми сложными опусами Баха и Моцарта! А как вы играли Бетховена! Легко говорили на нескольких европейских языках и изучали китайский - такая редкость!..
     Ремизов почувствовал, как к горлу снова подступает тошнота, а в ушах нарастает непонятный гул. Кто этот человек? Откуда он все это знает?..
     - Ах! Какая палитра чувств! - Смоткинс восторженно взмахнул руками. – Это вы! Это действительно вы! Так реагировать… Это восхитительно! - он словно вкушал великолепное блюдо. – Вот почему вы не могли не рискнуть и бросились спасать это несносное дитя… Что вы о нем думаете?
     - О ком? - Ремизов, оглушенный потоком воспоминаний, смог только слегка удивиться, насколько быстро этот странный человек перескакивал с одной темы на другую.
     - О вашем юном спутнике… Вы не заметили ничего необычного?
     - У него потрясающий талант попадать в неприятности.
     - И только? – казалось, Смоткинс, и в самом деле, удивился. – Вы не обратили больше ни на что внимания?
     - А еще у него, похоже, очень богатое воображение, - отозвался Ремизов. - Он постоянно рассказывает о себе какие-то невероятные истории… И дает финансовые советы своему опекуну…
     - Он гениальное дитя, - сказал второй помощник. – Вам ведь знакомы такие слова?
     Да, такие слова были ему знакомы. Его сестру – Александрин-Элизу или просто Эли – называли именно так: «гениальное дитя». Она в три года самостоятельно научилась читать. В четыре – уже читала на трех языках, свободно говорила на пяти и с первого раза запоминала прочитанное. В шесть – свободно решала сложные математические задания из курса университетской математики. Это Божье чудо пугало окружающих своей развитостью и странным отношением к миру. Однажды он застал ее, шестилетнюю, увлеченно читающей огромный том с анатомическими рисунками, которые напугали бы любого нормального ребенка ее возраста. Закрыв книгу, она подошла к нему, и, взяв за руку, педантично прошлась по всем мышцам, называя вслух латинские термины. Для нее это была всего лишь игра.
     - Капитан Ремизов, вы меня слышите? - с трудом вынырнув из воспоминаний, он сосредоточился на голосе второго помощника. – Я говорю, что разум этого ребенка способен изменить весь мир, он настолько драгоценен, что стоит целого государства… Было бы очень грустно лишиться такого. Но у гениальных детей большая проблема с эмоциональностью. Из-за этого они могут совершать глупые поступки или даже умирать, не в силах разобраться с тем, как реагировать на этот мир. Я очень испугался, когда он сбежал из-под моей опеки и начал вытворять совершенно немыслимые вещи на всем Североамериканском Континенте! Но с вами он начал проявлять вполне обычные эмоции! Это удивительно! Как он испугался, когда вы умерли у него на глазах!
     - Я? Умер?.. - переспросил Ремизов – Что за нелепость!
     - Отнюдь, - Смоткинс равнодушно взмахнул рукой. – Дыхания уже не было, да и сердце, думаю, ненадолго остановилось… Вообще не понимаю, как у него получилось… Но сколько было эмоций! Такая экспрессия! Ах! Это стоит целой жизни!!! – он зажмурился от удовольствия, вспоминая увиденное. – Вы же не могли не заметить сломанные ребра? Но это мелочи…
     - М-мелочи?.. - Ремизов почувствовал, что у него волосы становятся дыбом.
     Не от того что он умирал или умер… От этого странного отношения, от этого нечеловеческого вожделения чужих переживаний, которое он видел на лице его странного собеседника.
     - Так вот, - Смоткинс снова надел свою нейтральную улыбку. - Я должен искренне поблагодарить вас за то, что вопреки своим интересам, вы оберегали это беспокойное дитя и дали ему почувствовать себя живым человеком, - он склонился в церемониальном поклоне. - Чем же я могу отблагодарить вас?
     - Кхм, - после всего услышанного Ремизов уже и не знал, как реагировать на подобное заявление.
     С одной стороны, сказано это было в высшей степени серьезным тоном, а поклон был невероятно изящен и официален… Но сам он стоял полураздетый в тесном отхожем месте, не имея возможности даже закончить элементарные гигиенические процедуры…
     - Для начала, не могли бы вы оставить меня одного? - спросил он.
     - А!... О!... - видимо, второй помощник Смоткинс имел слабость ко всякого рода восклицаниям и использовал их каждый раз, как открывал рот. - Тогда еще пара минут вашего внимания…. - Он выпрямился и снова посмотрел на Ремизова. – Прошу вас, сопровождайте его еще немного. Крайне необходимо, чтобы он без лишних приключений добрался до Мартиники… Чтобы он не успел влезть еще в какие-нибудь неприятности…
     - Зачем мне это? – у Ремизова явно не было никакого желания продолжить работу нянькой для гениального дитяти.
     - А я, в свою очередь, не позволю вмешаться капитану Дайку в вашу охоту на Джастинса, - Смоткинс ухмыльнулся и достал карту с размытыми чернилами. - Я смогу убедить его, что координаты острова безнадежно потеряны, а вы не представляете никакой ценности как военнопленный. И не расскажу о вашей невероятной памяти: ведь вы способны любую карту восстановить до мельчайших подробностей, если хотя бы раз изучили ее. А уж карту, составленную вами лично…
     Смоткинс хмыкнул и наконец-то развернулся к выходу.
     - Кстати, будьте осторожны, - сказал он. – Я, конечно, приложу все усилия, но капитан Дайк, к сожалению, не глуп. Он может предпринять какие-нибудь меры, чтобы задержать вас. Не попадите под арест!..
Дверь закрылась, и Ремизов наконец-то остался наедине с умывальником и собственными мыслями.


предыдущая глава:   http://proza.ru/2025/01/25/1514

продолжение:   http://proza.ru/2025/01/27/1454