Глава 72. Спляши, детка, и я спасу мир

"Я не могу пойти на такой риск"

“Вера… Помоги мне, с**а! Я задыхаюсь, понимаешь? Я задыхаюсь в этой гребаной рутине, в этой работе, в этом дерьме, которым меня окружили. Я ненавижу ее, ненавижу этот вонючий кабинет, ненавижу этих прилизанных ублюдков, которые меня окружают, и которые только делают вид, что работают. Это мой последний шанс, слышишь? Последний, гребаный шанс! И я знаю, что это, блять, неправильно — просить тебя об этом. Но что мне еще остается, а? У нас же вроде как хорошие отношения, типа друзья, да? Я же вытащил твою задницу с федералки, не помнишь? Тогда ты сидела одна, как брошенный котенок, и я, дурак, решил тебя спасти. Ну так, спаси меня, Вера. Спаси меня, ради бога… Или ради черта, я уже не знаю, во что верить.
Я вырос в этом еб**ем детдоме, где меня унижали, ломали, и где я с самого детства видел только жестокость, лицемерие, и дерьмо, которое люди выливали друг на друга. Там меня научили ненавидеть всех, Вера. Я ненавижу этих крыс, этих ублюдков, этих святош, которые носят маски доброты, но на самом деле готовы перегрызть тебе глотку за кусок хлеба, которые прикрываются богом, но в душе остаются жестокими зверями. Они все одинаковые, Вера, все, без исключения, и ты тоже, наверное, такая же. Ты просто умеешь лучше скрывать это дерьмо под маской доброты. Ты видишь в них только хорошее, Вера? Ты, наверное, святая. Ты не понимаешь, что они все — просто куски дерьма, которым повезло больше, чем мне.
Если я провалю это задание, Вера… Это все, бть, конец! Это конец, понимаешь? Это не просто работа, это мой последний шанс выбраться из этой е*ой ямы, в которую меня бросили. Я снова окажусь в дерьме, я снова буду один, и меня снова будут топтать, как будто я кусок грязи под их ногами. Я не могу этого допустить, Вера, я не могу больше этого терпеть, я лучше сдохну, чем снова вернусь в этот ад, из которого меня так и не отпустили. Ты моя последняя, Вера, моя последняя, блин, надежда.
Вера, поверь мне, са, я обеспечу твою безопасность, клянусь тебе. Я дам тебе всё, бть, что понадобится, я куплю тебе оружие, научу им пользоваться, я найму тебе телохранителей, я сделаю все, чтобы тебе ничего не угрожало, чтобы эти крысы не смогли к тебе подползти. Я не позволю этим ублюдкам испортить тебя, не позволю запачкать твою чистоту, хотя я и не верю ни в какую чистоту, но твоя чистота мне зачем то нужна. Не для тебя. Для меня.
Вера… Пожалуйста… Станцуй для меня! Хоть раз в жизни стань моей Маргаритой, хотя бы на один вечер. Хоть раз в жизни стань моей куклой. Помоги мне зацепить этого е*ого “Музыканта”, бть, он же клюет только на таких ангелов, как ты. Ты будешь наживкой, Вера. Ты будешь светом, который притянет его, ты будешь той Маргаритой, в которую он поверит, хотя любви не существует, я знаю, и даже ты мне ее не покажешь. Но он поверит, Вера. Он поверит, потому что увидит тебя.
Я не хочу тебя шантажировать, я же не такой ублюдок, каким вы меня все считаете, хотя, может, и такой, кто знает, меня самого тошнит от того, что я сейчас говорю. Но, пожалуйста, Вера, стань на один вечер Маргаритой. Я умоляю тебя, Вера. Дай мне этот шанс, бть. Позволь мне хоть раз в жизни почувствовать себя не последним дерьмом, дай мне шанс вырваться из этого е*ого круга ненависти и отчаяния, в котором меня держат всю мою жизнь, и из которого ты, как мне казалось, поможешь выбраться. Ты мой бог, Вера, моя богиня, хотя я в них и не верю, но я верю в тебя, и это все, что у меня осталось. Ты моя надежда! Ты мое е***ое спасение! Ты моя вера, Вера. Маргарита…”

В этот момент Вера смотрела на него, и в глубине её бирюзовых глаз отражались все его страдания, вся его ненависть, вся его надежда, и они, словно два непересекающихся мира, сталкивались в этом взгляде. В ее глазах была и жалость, и удивление, и страх, и какая-то непостижимая искорка надежды, и этот взгляд не обещал ничего, но одновременно говорил о многом, и Николай чувствовал, что он был обречен, что он не мог прочитать ее мысли, что его судьба зависела от ее выбора, и он ждал, затаив дыхание, словно перед казнью...