Медсанбат 1

Начинался тот день очень даже славно. После беспокойной ночи, ветер которой то и дело доносил шум и гарь далёкого боя, наступило тихое утро.

Бой закончился за полчаса до рассвета. Сначала стих грохот орудий, но пулемётный треск, едва слышимый здесь, в Тимошинском лесу, угасал долго и нехотя. Олечке не раз уже казалось, что вот всё уже и стихло, как перестрелка разгоралась вновь, и потом вновь угасала, чтобы вспыхнуть в очередной раз. Дважды к пулемётам присоединялась артиллерия, но без особого интереса и при первой же возможности стихала, выжидая, видимо, более подходящие для себя цели. К тому моменту, когда солнечный блин зарумянился своим верхним боком над поляной, где расположился санитарный батальон стрелковой дивизии, далёкий бой окончательно угас, оставив противоборствующие стороны зализывать свежие раны. А августовский лес наполнился гулом птиц. Стоя возле госпитальной палатки, молоденькая санитарка Оленька Воронцова, ошеломлённая первым в её жизни утром в лесу,  восхищённо крикнула:

- Я знаю, когда закончится война! Знаю: война закончится… утром!!! Весенним утром, когда начинается новая жизнь!

Военврач второго ранга Александра Васильевна Полякова, только что выйдя из своей палатки, зябко поправив на плечах шинель, хотела было отчитать девушку за нарушение тишины, но услышав пенье птиц, не стала этого делать. Санитарный батальон развернулся на большой лесной поляне вчера вечером, вслед за прибывшей на фронт дивизией. И хотя раненых в санбате ещё не было, но спешили санитары и медсёстры, как видно, не зря – после долгого ночного боя раненые сейчас потекут рекой. Военврач Полякова улыбнулась – не зря она весь вечер и первую половину ночи гоняла подчинённых, заставляя их разбивать палатки, стерилизовать инструменты и перевязочные средства. Довольная сделанной за столь короткий срок работой, Полякова не стала отчитывать санитарку.

- Зря надеетесь, товарищ санитарка, что после войны сразу наступит счастье, - сказала Полякова девушке. – После войны мы ещё долго будем принимать и лечить раненых. Долго-долго. Мужчины долго-долго будут восстанавливать наши дома и больницы со школами… А пока ещё идёт война, так что приказываю: Приготовиться к приёму раненых! И Забелина ко мне живо!

Оленька, только вчера попавшая на новое место службы и не знавшая здесь никого и ничего, от неожиданности стала растеряно озираться по сторонам, словно, ища глазами какого-то там Забелина.

- Что стоите девушка? Ждёте, что завхоз сам ко мне прибежит?
 
Получив хоть какое-то представление, кого ей надлежит найти, Оленька бросилась в сторону кухни – именно там, возле дышащего жаром и пахнущего мясом котла, по её представлению и должен был находиться любой завхоз.

Глядя в спину убегающей санитарки, военврач подумала, что белый её халатик  уже через час станет цвета перемешанной с грязью крови.

Добежав до полевой кухни, Оленька крикнула, мешающему  кашу большим черпаком повару.

- Дядя Миша, Вы завхоза… Зяблина не видели?

- Зяблиных у нас отродясь не водилось, - не отвлекаясь от работы, серьёзно заявил «дядя Миша» - щуплый парнишка Олечкин ровесник. Дядей Мишей его прозвали за высоту его положения: как-никак повар – первый человек в любой части.
 
– А вот Забелин должен быть возле «полуторки» - она вчера весь день капризничала.

Оленька хотела было бежать дальше, но дядя Миша скомандовал: «А ну погодь!», потом не спеша околотил черпак о край котла, и, приложив его, словно руку, ко лбу, принялся озирать окрестности с высоты полевой кухни.

- Ой, да ну Вас, - прыснула Оленька и, хотела уже бежать, как дядя Миша остановил свой взор и гордо произнёс:

- Так и есть: из-под машины его командирские галифе торчат!

- А он, что, тоже офицер?

- Бери, девушка, выше: он – завхоз! – назидательно произнёс дядя Миша и спросил. – А Вас как зовут?

Но Оленька его уже не слышала. Она бежала исполнять приказ строгого военврача второго ранга. А то ещё влетит. Вон как она вчера всеми командовала! Даже завхоз Зяблин  вертелся ужом, и только дядя Миша спокойно варил свою кашу из горохового концентрата.

- Товарищ Зяблин! Товарищ Зяблин! – Оленька уже кричала, третий раз обходя вокруг полуторки, но ноги завхоза не подавали признаков жизни. Только шофёр, залезший по пояс в мотор, вяло с кем-то переругивался.

Оленька хотела уж было пнуть галифе, но тут «полуторка» неожиданно ожила, выстрелив из глушителя пару раз для острастки, и монотонно зарокотала. «Галифе» зашевелились и стали выползать из-под машины.

- Твою ж дивизию мать, Егорыч, - сказал обладатель галифе, когда выбрался из-под машины. – Я тебя спрашивал: «фильтр чистил?». Ты что сказал?

- Да чистил я! Чистил. Ей Богу!

- Бога, товарищ водитель, нет. А вот разгильдяйство твоё налицо!

- Тут вот, товарищ завхоз, - водитель решил отвлечь от себя внимание, - Вас девушка домогается.

- Вы - товарищ Зяблин? – Оленька строго посмотрела на завхоза
.
- Нет, не я! – ответил тот, и вновь принялся песочить водителя. – Ты, Егорыч,  мне тут не свисти! Не следишь за техникой – пойдёшь рядовым санитаром, тогда фиг тебе, а не  бензин на самогон по деревням менять!

Егорыч, мужик лет сорока пяти, крепко сбитый, крестьянского покроя, только что показывал пальцем Оленьке на завхоза, намекая что это тот, кто ей нужен, и досадуя её глупости, задетый за живое возмутился несправедливости.

- Для себя что ли? Все вчера и пили после каторжной работы. Весь санбат, кроме этой змеи второго ранга, у которой спирта бочка, а даже понюхать нельзя!

- Ты пила? – повернулся владелец галифе к Оленьке.

- Пригубила стопочку с устатку. А что, нельзя было?

Дружный смех прервало появление начальства. Военврач Полякова уже минуту недовольно рассматривала троицу: сбитую с панталыку Оленьку, Егорыча, мгновение назад вертевшего рыжий ус, а теперь исчезнувшего за машиной, и мужчину среднего роста, такого же телосложения, на стриженной голове которого в мгновение ока возникла пилотка, а правая рука застыла возле неё.
 
- Товарищ военврач второго ранга! Заведующий хозяйственной частью вверенного Вам медицинского санитарного батальона старшина Забелин и водитель Ефремов произвели ремонт автомобиля марки «ГАЗ-АА»…

- Почему Вы не прибыли ко мне по моему приказу? – сурово спросила военврач завхоза, и Оленька сообразила, что делать ей здесь больше нечего.

Пока разбирались с ситуацией, Егорыч посмеивался в кулак с той стороны машины.
- Значит, так: сейчас начнут поступать раненые после ночного боя, - Полякова строго смотрела на Забелина, всё ещё не веря ему, что приказа прибыть он не получал, - Вам надлежит съездить на окружной склад и пополнить запас перевязочных средств и прочего расходного материала. Вот накладная. К вечеру Вы должны вернуться любой ценой. В противном случае, нам нечем завтра будет работать.

- С этим можно и подождать, - переминаясь с ноги на ногу, ответил Забелин, - раненых пока не будет.

- Как это не будет? – военврач оторопела от неожиданности.

- Бой шёл в полосе обороны соседней дивизии, так что раненых свезут в их медсанбат. Наши сегодня не воевали, - Забелину едва удалось подавить смешок, а вот Егорыч не удержался и прыснул. – Зря Вы волнуетесь, Александра Васильевна.
Забелин уверенным движением попытался взять военврача под руку, но та отстранилась.

- И всё же, будьте любезны исполнить приказ: на войне перевязочные средства и медикаменты никогда лишними не бывают. А вдруг окружение? Чем перевязывать раненых прикажете? Вашими офицерскими галифе? Тем более, что машину вы наладили, так что езжайте!

Забелину ничего не оставалось, как ответить: «Есть!», и добавить про себя, что по возвращении не забыть надрать уши той егозе, что вертелась недавно возле машины, а потом куда-то исчезла.

Оленька прекрасно понимала, что завхоз Забелин, теперь она точно не забудет его фамилии до самой смерти, не простит ей её постыдного бегства. Но она надеялась, что за день злость завхоза угаснет, и трёпка будет не такой сильной, какой могла бы быть. Тем более, что это будет завхоз, а не «змея второго ранга»…
 
- Товарищ санитарка, потрудитесь объяснить, почему Вы не выполнили мой приказ? – в расстройстве чувств Оленька не заметила, как наткнулась на Полякову.