Оборотная сторона

Часть 1


Глава первая

     В жизни есть только две вещи, которые я не люблю: ранние телефонные звонки и когда меня будят в единственный мой выходной.
Сегодня воскресенье, а значит, я планировала спать как минимум до одиннадцати часов утра. Это если сон будет обычный. Если же сон получится интересным, можно проспать даже до двенадцати.
Сон, из которого меня вырвал телефонный звонок, был не просто интересным, он был волшебный, а я люблю волшебные сны. Поэтому, проснувшись, ужасно расстроилась. Ощущение, что у меня забрали что-то дорогое и очень важное, было настолько велико, что шевелиться не хотелось. Одолевало огромное желание скорее уснуть, возможно, успею вернуться в тот же сон, в ту же сказку, к кому-то особенному, кого я там оставила… Но навязчивая мелодия продолжала и продолжала играть. Я потянулась и взяла с прикроватной тумбочки телефон.
     — Да, — недовольно буркнула я в трубку.
     — Привет, Викунь! Спишь, что ли? — голос Вовки звучал бодро, даже весело. Мое сердитое «да» его ни капли не смутило.
     — Уже нет благодаря тебе. Что стряслось? Ты же должен сегодня отцу помогать?
    Я посмотрела на часы — 8:26, еще спать и спать…
С Вовкой мы учились в одной школе, он в 11 А, а я — в 10 В. Вот уже месяц как мы официально для всех друзей встречались.
    — Вставай, соня, у меня планы изменились, родаки уехали на целый день. Хата пустая, и у меня есть бабло. Давай встретимся у мака в десять, купим хавки и пойдем ко мне.
    План в голове родился мгновенно: душ, чай, сушка волос феном. Буду просто красавица. Бедный Вовка!
    — Хорошо, — сон сдал свои позиции. — Кто еще будет?
    — Валерка с Леной, может, Макс подойдет.
    — Ладно, буду собираться, — сказала я, повеселев.
    — Давай! До встречи! — ответил Вовка и отключился.
Телефон замолчал.
 
    Дома никого не оказалось. Родители уехали по делам и Егорку прихватили. Братик в свои десять лет спокойно сидеть так и не научился, поэтому его отсутствие отразилось неприятной тишиной. Подумав, что стоило бы завести какую-нибудь зверюшку, чтоб в такие моменты было не одиноко, я включила музыку. Так-то лучше…
    Теплый душ прибавил мне сил. В такие моменты мама говорила: «Словно заново родилась». Чувствуя себя бодрячком, я налила стакан горячего чая.
Есть не хотелось, я грустно посмотрела на вазочку с песочным печеньем на столе и взяла одно. Мама всегда говорила: «Аппетит приходит во время еды». Но мой решил не проявляться, я отложила печенюшку в сторону и выпила лишь чай. Налив еще стаканчик, я вернулась в свою комнату.
    Знаете, я всегда считала себя аккуратным человеком. Свою комнату с десяти лет убирала сама. Мама лишь окно мыла и то из-за страха, что я упаду с пятого этажа, словно птенец-слеток. Моя комната всегда была идеально чистой, я даже постель заправляла каждый день. Но сегодня все выглядело неопрятно. Нет, все вещи лежали на местах, только они производили неряшливое впечатление. И еще кое-что. Пыль! Было много пыли, особенно в лучах солнца, которые проникали через окно. Очень пыльное и грязное окно! Не замечала, что стекла за зиму так сильно пачкаются! Я провела пальцем по стеклу, и на нем остался след. Какой ужас!
Несмотря на грязные стекла, из окна хорошо просматривалась яркая детская площадка: качели, горки, турники всех цветов радуги. Детская площадка стояла на чуть менее ярком, слегка утоптанном мягком покрытии, служившим детям защитой от лишних синяков и ссадин. Две девочки, сидя напротив друг друга, катались вверх и вниз на красных качелях. Обрывки сна вспыхнули в голове, хотя сон выцвел и поблек в моей памяти, но я вспомнила что-то нехорошее связанное с девочками, качелями и страхом… Я постаралась воскресить сон в памяти, но отголосок сна был совсем слабым и кроме смутного, завораживающего ощущения ничего не осталось.
Я заставила себя отойти от окна и сосредоточиться на комнате.
     — Хорошо бы здесь прибраться, — вслух сказала я. Ну вот! Все же надо завести питомца, тогда не придется разговаривать с пустой комнатой. Наверное, лучше мышь или крысу, говорят, они ужасно чистоплотные.
     Времени на уборку не было, еще нужно успеть собраться, чтобы ребят не заставлять ждать. Я ужасно не люблю, когда опаздывают, поэтому сама прихожу вовремя.
     Я открыла шкаф и оглядела вещи, как всегда проблема выбора: вещей полно — надеть нечего. Я взяла розовую футболку, на которой черным была написана дилемма «быть или не быть» и черные джинсы. Черные с розовыми шнурками кроссовки и носки разного цвета: один черный, другой — розовый. Смешно! Я посмотрелась в зеркало. Здорово! Последний штрих: курточка черная с розовыми манжетами и декоративным бантом на спине. Нужно говорить цвет? Правильно — розовый!
     Такая цветовая гамма полностью выражала мое настроение. С одной стороны, мне хотелось летать и радоваться, с другой — лечь на кровать и грустить. Грустить о чем угодно: что сон не досмотрела, что родителей дома нет, что у меня нет любимого питомца. В общем, о чем угодно. Настроение, достойное эмо. Я удивилась сама себе. И правда, я всегда над ними смеялась, а сегодня вырядилась как они. Не хватало только выкрасить волос в черный цвет да пустить розовую прядь где-то — я внимательно осмотрела себя в зеркало — где-то слева, вот тут, рядом с виском.
      Закрыв за собой входную дверь на два ключа (отец год назад установил какой-то навороченный замок, который нужно закрывать строго, соблюдая последовательность: сначала на верхний ключ, потом на нижний, а открывать наоборот: сначала нижним ключом, затем верхним), я вышла из дома.
Погода была чудесной, на ветках — почки и молодые листочки, совсем маленькие, но им уже удавалось оттенить деревья зеленцой. Мне нравится, когда весна слегка напоминает лето, когда она теплая и яркая. Я люблю ходить без шапки, и чтобы волосы непременно были распущены. Пусть на голове не будет укладки, главное, чтобы они были чистыми. Как говорила мама: «Лучшая прическа — это чистые волосы».
     Я шла не спеша. А куда торопиться? До десяти еще двадцать минут, а тут идти всего ничего.
     Зима ушла, оставив после себя мусор, которой три месяца копился под снегом, а когда тот растаял, остался подсыхать на весеннем солнце. Почему-то сегодня мусора было больше, чем обычно. Странно, не думала, что мусора так много. Что-то сегодня я то и дело примечаю грязь — не к добру это. Нужно перестать разглядывать. Но проходя мимо дома, мне показалось, что теперь и на стене что-то есть, что-то темное и огромное. Я остановилась и внимательно посмотрела на торец дома. Нет, все нормально — красивый раскрашенный дом: нарисованы мальчик с девочкой и надпись: «Здоровые дети — богатство страны».
     Я прошла еще несколько домов, замечая, что если не смотрю прямо на здания, то краем глаза вижу странные черные пятна. Конечно же, я испугалась, вполне может быть, что это проблемы со здоровьем. Я слышала, есть такая болезнь, когда зрение становится частичным. Словно часть глаза заслонили или прикрыли. Вот вам и здоровые дети, и богатство страны.
     Я остановилась и присмотрелась к одной темной точке так внимательно, как только смогла. Оказалось, я могу ее зафиксировать. Медленно, стараясь не упустить сгусток темноты, я повернула голову. Теперь пятно было передо мной, хотя и оставалось расплывчатым. Не знаю, возможно ли такое при болезни глаз? Наверное, нет. Должно быть, пятно образовывается в одном месте и не может перемещаться. Или все же может? Совсем забыв о встрече с друзьями, я вглядывалась в темноту.
     Звонок заставил меня вздрогнуть, звонил мой мобильный:
     — Да?.. — голос прозвучал глухо, незнакомо, я откашлялась. — Слушаю?
     — О, Вика, я тебя не узнала, — Лена была весьма взволнована. — Ты где ходишь? Мы тебе час дозвониться не можем. Вовка на измене уже весь. Погоди, сейчас дам ему трубку.
     — Да? Какой час? Я пять минут назад из дома выш… — начала я оправдываться, но тут в трубке раздался голос Вовы:
     — Вика, ты вообще где?
     — Я? Да рядом с маком уже. Что за паника? Иду я, иду, — я повернулась и пошла быстрым шагом, пытаясь сообразить, что вообще это было.
Конечно, ребята меня разыгрывали, я не могла опаздывать на целый час. Я вообще не могла опаздывать.
     — Почему ты была недоступна? И где ты ходишь?!
Вова кричал в трубку, и я отодвинула телефон от уха:
     — Я, честно, не понимаю, о чем ты говоришь. Какой еще час? Я только из дома вышла.
     В голове пронеслась мысль: может, я время спутала? Но этого не могло быть, значит, все же разыгрывали.
     Подходя к месту встречи, я увидела ребят, они и правда выглядели взволнованно. Вова сразу подбежал ко мне и слегка тряханул за плечи:
     — Больше так не делай! — сказал он и обиженно пошел рядом.
     — Все уже остыло! — с укоризной сказала Лена. — Знаешь, если ты хотела поспать, могла бы нас предупредить. Встретились бы позже.
Осознав, что ребята не шутят, я попыталась оправдаться, сказав, что, наверное, перепутала время, но объяснения получились неубедительными. Да я и сама в них не верила, но что же тогда произошло?
     Когда мы пошли к Вовке домой, напряжение немного спало. Валера с Леной тактично отстали от нас, давая возможность Вовке высказать мне все, что у него накипело за час ожидания. Хотя, скорее всего, им хотелось просто побыть вдвоем. Лена и Валера были друзьями Вовы с первого класса и часто тусили вместе. Ко мне они относились хорошо, но я понимала, что стоит мне порвать с Вовкой, ни Валера, ни Лена обо мне даже не вспомнят. Всю дорогу позади раздавался заливистый смех Лены, наверное, Валера, как всегда, травил анекдоты. Вовка же, сообщив, что ужасно недоволен моим отношением к нему, замолчал. Он так всегда делал, когда обижался, и это всегда задевало меня, но именно сейчас мне тоже не хотелось разговаривать. На обиженных воду возят. В конце концов, я виноватой себя не чувствовала. Может, часы сломались, может, сбились? Может, что-то произошло там, у дома, когда я стояла и смотрела на пятно. Может, может, может… Уж слишком много этих непонятных «может»…


Глава вторая

     У Вовки дома все окончательно забыли о моем опоздании, и, когда ребята выкладывали еду на низенький цвета венге столик, разливали сок по высоким стаканам, Вовка выглядел довольным.
     Родители Вовки работали инженерами и денег лопатой не гребли, но у их единственного сына было все по высшему разряду. Своя комната с большой плазмой, PlayStation последней модели, компьютер и всякая белибердень в избытке.
 
     Мы уселись на мягкий диван, и Валерка достал флешку с фильмами. Небольшим голосованием было решено смотреть ужастик, а за ним — комедию. Я не очень люблю ужасы и с большим удовольствием посмотрела бы комедию, но в этот раз страшно совсем не было. Ребята весь фильм прикалывались над героями и гадали, кто же маньяк, кого убьют следующим и кто останется в живых.
Странное чувство возникло внезапно, у меня появилось ощущение, будто мне срочно нужно куда-то бежать. Как говорила мама: «Жареный петух клюнул…», не буду уточнять куда.
     — Ладно, Вов, я пойду, — я встала и направилась в прихожую.
     — Ты чего, Викунь? Обиделась, что ли? — Вовка выглядел раздосадованно.
     — Нет, мне нужно… убраться дома, а то мама ругать будет.
Это почти была правда. Комната нуждалась в уборке — да, мама поругала бы — нет.
     — Ну, погоди немного, мы тебя проводим, — попросил Вова и крикнул ребятам.
     — Пошли, прогуляемся с Викой!
Валерка с Леной неохотно поднялись.
     — Окей, no problem, — воскликнул Валерка, он часто вставлял английские словечки или фразы в разговор, хотя по английскому имел трояк.
     Я прекрасно видела, что идти им совсем не хотелось:
     — Не нужно, ребята, я дойду одна, тут идти-то всего пять минут.
Само собой, это было не так. На самом деле от дома Вовы до моего дома, если идти быстрым шагом, то минут пятнадцать, ну а спокойным двадцать пять. Хотя, похоже, моя отговорка устроила всех и моего парня в том числе.
     — Ну, смотри, как хочешь, — сделал обиженный вид Вовка.
Валерка тут же плюхнулся обратно на диван и потянул за собой Лену. Они опять засмеялись. Почему-то стало немного противно на душе, они вели себя так, словно меня здесь вообще не было. Обидно. Вот вроде сама не хотела, чтобы меня провожали, но, когда все отказались, появилось ощущение ненужности.
Я распрощалась и быстро вышла, почти убежала. Мне хотелось уйти, не знаю почему, но очень хотелось!
     На свежем воздухе я немного успокоилась, весенний ветер подлезал под волосы и колыхал их теплым дыханием. Казалось, он нежно гладил и что-то тихо шептал на ухо, что-то грустное и прощальное.
     Еще одно необычное ощущение, я назвала его дежавю наоборот, навалилось на меня тяжестью большого мешка с мукой. Дежавю — это когда что-то кажется знакомым, хотя ты знаешь, что этого не видел или не делал раньше. Дежавю наоборот заставляло меня усомниться в реальности происходящего. Улица и дома на ней стали казаться незнакомыми и чужими. А ведь я ходила здесь всю жизнь! Завяжи мне глаза, и я пройду по этой дороге, ни разу не споткнувшись. И все же сейчас улица была другой. Нет, на ней стояли те же дома и лавочки, росли те же деревья, на тех же местах, но в то же время все было чужим. Словно сон, в котором ты не знаешь, что спишь. Ты открываешь свою дверь, а за ней чужая комната, но ты уверен — она твоя. Ты ее не узнаешь и в то же время чувствуешь себя как дома.
В уголках глаз вновь появились темные пятна, я уже почти забыла о них, мне хватало волнения из-за дежавю наоборот. И вот теперь весь мир сузился до черного неясного пятна. На этот раз зафиксировать пятно удалось быстро, почти мгновенно. Я повернула голову, теперь пятно было передо мной, но все еще казалось расплывчатым. Осталось только настроить резкость. Я присмотрелась, в глазах появилась резь, и слезы потекли по щекам. Наверное, слезы помогли, потому что очертания стали четкими. Лучше бы этого не произошло, но уже было поздно, пятно превратилось в чудовище. Чудовище сидело на стене дома, почти загородив все окна. Из его спины рос хобот. Этим уродливым хоботом-трубкой существо втягивало тягучую зеленую слизь.
     Увиденное меня парализовало, я не могла отвести от существа взгляда. Время замерло. Ветер, до этого ласковый и теплый, обдал меня ледяным холодом, по телу побежали мурашки, и оцепенение спало. На его место пришла уверенность, что все происходящее нереально. Появилось чувство, словно все это во сне. Никогда раньше так не делала, но я сильно ущипнула себя за руку, боль была ватной, еле ощутимой. Это еще больше убедило меня в том, что происходящее — всего лишь сон или, что тоже возможно, обморок.
 
     Наверное, я по какой-то причине потеряла сознание. И теперь лежу где-то на тротуаре. Люди меня тормошат, бьют по щекам, а я не реагирую. Может быть, одна добрая женщина вызвала скорую помощь, и скоро меня приведут в чувства работники неотложки. Но пока это не произошло, мне предстояло находиться в этом сновидении.
     Я огляделась, еще несколько существ с хоботами, только меньших размеров, сидели посередине своих паутин на домах. Отовсюду доносились чавкающие, всасывающие звуки, очень неприятные, вызывающие позывы рвоты. Пауки! Эти существа были похожи на пауков, лохматых черных тарантулов, мутировавших после атомного взрыва и превратившихся в гигантских пьющих радиоактивную слизь страшил.
     Я пошевелилась, и под ногами хрустнула жестяная банка из-под какого-то напитка. Рисунок на банке совсем стерся и стал неузнаваем. Я огляделась, вокруг меня валялось много разного мусора: в основном это были бутылки, банки, пластиковые стаканчики. Весь этот мусор лежал в лужах зеленой липкой гадости. Такая же зеленая слизь стекала с домов, деревьев, фонарных столбов. Существа с хоботами всасывали ее с большим усердием, не обращая внимания на непрошеного наблюдателя.
     Среди слизи, на толстых паутинах, протянутых от дома к дому, в трех метрах над землей висели коконы, похожие на те, что плетут насекомые. Только эти были ростом со взрослого человека. Какие бабочки могут из них вылупиться? Я представила себе такую бабочку, и мне стало совсем уж нехорошо. Почему-то бабочка в моем воображении была грязной, черного цвета и с дырами на огромных крыльях. Но ведь вполне возможно, из этих коконов должны появиться совсем не бабочки…
     Что ж, если это сон, то это самый странный и необычный сон из всех, что я видела. Глаза защипало, и на них вновь навернулись слезы.
И тут все начало меняться. Страшные чавкающие существа и гигантские коконы утратили четкость, мусор под ногами исчез, осталась только зеленая слизь. Мимо меня стали проходить люди, которых до этого я не замечала. Да, все правильно, во сне так бывает, но почему тогда происходящее мне начинает казаться реальным?
Маленький мальчик в оранжевой курточке и синих брючках, убежавший вперед от мамы, споткнулся и упал в зеленую лужу. Поднялся весь перепачканный зеленой слизью. Но не малыш, ни его мать, не обратили на слизь внимания, они ее не видели и не ощущали.
     Одна гадкая капля, свисавшая с электрических проводов, смачно упала на голову мужчины и вязко растеклась по лицу. Мужчина зевнул, и слизь затекла ему в рот. Я подавила рвотный позыв. Бр…
Слизь была на всех людях: и на взрослых, и на детях, но почему-то эта неприятная субстанция не касалась меня. На мне слизи не было. Даже там, куда я наступала, слизь отползала, как жир от моющего средства.
Наверное, я стояла, наблюдая за прохожими довольно долго, потому что ощутила усталость в ногах. И еще ужасно болела рука в том месте, которое я ущипнула, из небольшой ранки медленно сочилась кровь. Вид крови привел меня в чувство, и ощущение реальности вернулось окончательно. Я не лежала без сознания и не спала в своей постели. Я стояла на тротуаре напротив дома, где только что видела огромного уродливого паука-монстра. Мысли собрались в кучу. Все, что я видела, все, что я чувствовала, было по-настоящему!


Глава третья

     Сердце усилило биение, прогоняя кровь по венам с большей скоростью, это помогло окончательно прийти в себя и даже принять происходящее. Что-то менялось вокруг. Похоже, перемены видела только я, и логично было предположить, что преобразование происходили именно со мной. Теперь нужно было найти что-то обычное и родное, чтобы попытаться вытащить себя из этого состояния.
     Я еще раз внимательно все осмотрела. Дома, деревья, идущих по дороге людей. Прохожие не обращали на меня никакого внимания, все, кроме двоих парней. Мысленно я окрестила их Высокий и Толстый. Эти двое выглядели странно. Нет, даже не странно… Однажды я видела женщину в возрасте — бабушку, одетую как Барби. В розовой мини-юбке, в колготках в сеточку, на высоченных каблуках и в коротеньком топе на голое тело. Вот это было странно! Эти же двое были словно инопланетяне, выпавшие из своего космического корабля. Причем, выпали они достаточно высоко и падали довольно долго.
     Волосы на головах пришельцев росли пучками, словно их выстриг лишай, и были ярко-синими. Такого же цвета были брови и ресницы. Ядовито-зеленые глаза светились изнутри. Если бы не было этого свечения, я бы подумала, что на глазах контактные линзы. В конце концов, каких линз сейчас только нет: и тигриные желтые с длинными зрачками, и белые мертвые глаза зомби, и ярко-красные глаза вампира. Но глаза с подсветкой… Такого я еще не видела.
     Одеты парни были одинаково, будто братья-близнецы: огненно-красные плащи, такие же яркие ботинки на ненормально высокой платформе. Полуторалитровые бутылки на толстых веревках висели на манер сумок. И ни капли зеленой гадостной слизи. Мерзкая субстанция сторонилась их точно так же, как и меня.
Инопланетяне в красном уставились на меня, а я смотрела на них, чувствуя себя нелепо и слегка виновато. Такое чувство возникает, когда смотришь на инвалида в коляске. Ты понимаешь, что пялиться на него нехорошо, но и делать вид, что его не замечаешь, тоже неправильно.
     — Она что, нас видит? — вдруг спросил Высокий у своего спутника.
     — Похоже на то, — ответил тот.
Странные парни подошли поближе и остановились в метре от меня. Принялись с интересом рассматривать, словно работу известного скульптора, одобрительно кивая головами, слегка восторженно и воодушевленно.
     — Она мерцает, что мы будем делать? — спросил Толстый.
     — Ну, наверное, нужно ей что-то сказать. Она еще не видит всего. Может, удастся ее подготовить, помочь пережить? — слегка безразличным тоном ответил другу Высокий.
     — Ты же знаешь, этому нельзя подготовить. Если она переживет эти сутки, она будет жить. Если нет, то я не хочу быть причастным к ее смерти. Мне достаточно и того, что происходит с нами, — рассуждал Толстый.
Они говорили обо мне, словно я была иностранкой и абсолютно не понимала русского языка. Хотя частично так и было, я понимала значение слов, но не понимала общего смысла.
     — Я не только вас вижу, черт возьми, я вас еще и слышу! Объясните мне, что тут творится! — я кричала, и мне было без разницы, что подумают прохожие, они все равно меня не замечали.
     — Хорошо, хорошо, только не ори, как тебя зовут? — спросил Толстый, поморщившись от моего голоса.
     Лишь после его слов я поняла, что на улице слишком тихо. Никаких голосов, и только приглушенный шум машин, словно та трасса, по которой они ехали, находилась очень далеко.
     — Вика, — произнесла я растерянным голосом.
     — Значит, так, Вика. Тебе все равно мои слова покажутся полным бредом, но я постараюсь объяснить. То, что ты видишь вокруг необычное, — это оборотная сторона мира. Вернее, переходная граница. Раньше ты жила на лицевой стороне, а теперь переходишь на изнаночную.
     Толстый говорил с ноткой жалости, и от этого становилось страшно.
     — С чего бы это? — вырвалось у меня.
     — Мы не знаем, по какой причине оборотная сторона выбирает тех или иных людей. Да это и неважно. Если ты мерцаешь, значит, переход начался, — очень вежливо объяснил Высокий.
     — Вика… иди домой, выпей чаю, поспи. Прими этот кошмар как должное. Потом все будет нормально. Так живет много людей. Мы так живем. Тебе, главное, пережить первые сутки перехода, то есть остаться в своем уме… — поддержал друга Толстый.
     — Ага, — замотал головой Высокий. — Самое главное, чтобы крыша не поехала. А потом привыкнешь.
     — На оборотной стороне есть свои плюсы. Ты не переживай, — ободряюще заговорил Толстый. — Точно-точно.
     Пришельцы с оборотной стороны замолчали, словно выискивая плюсы, и Толстый сказал:
     — Во! Кушать совсем не нужно, только пить необходимо, — и они, словно сговорившись, отвернули крышки полуторалитровых бутылок и сделали несколько жадных глотков.
     — Еще есть магия, — как-то сразу повеселев, продолжил Толстый. — Самая что ни на есть настоящая, как в сказках.
     И все равно в их словах я слышала печаль, скорбь, может быть, боль. Даже известие, что оборотная сторона — это волшебный мир, меня не успокоило.
     — Вы можете объяснить, кто те твари? — я указала на расплывчатые пятна.
     Хорошо, что я сейчас не видела их во всей «красе».
     — Это мусорщики, они не причиняют вреда живым. Они поглощают только людские эмоции. В основном негативные эмоции: злость, страх, зависть, обиду, боль, ненависть. И все для того, чтобы люди жили со спокойной совестью, ощущали себя счастливыми, красивыми людьми, любили и радовались. Там, где по какой-то причине мусорщики не справляются и остается много слизи, возникают войны, землетрясения, наводнения. Счищать негатив с лицевой стороны мира необходимо, — наставительно подняв указательный палец в небо, ответил Высокий.
     — Что мне теперь делать? — я задала вопрос, уже не надеясь получить благоприятный ответ.
     — Попрощайся с родными, у тебя еще есть такая возможность, — почти прошептал Высокий и тут же получил толчок в бок от Толстого.
     Меня словно кипятком ошпарили, я повернулась и побежала в сторону своего дома. Мысленно повторяя, что этого не может быть. По щекам потекли слезы, они словно промыли глаза, и жуткие мусорщики и гигантские коконы опять стали четкими.
     Почему я не спросила у пришельцев про коконы, может, они такие же безобидные, как и мусорщики, просто, выглядят устрашающе.
К своему подъезду я подбежала, уже рыдая, и огромный мусорщик, сидящий на доме, отнюдь не успокаивал. Паук был гораздо больше тех, которых я видела. Этот монстр закрывал своим телом все верхние этажи семнадцатиэтажного дома и накрывал одной лапой два окна моей квартиры.
     Пришлось приложить немалые усилия, чтобы успокоиться. Теперь я понимала, насколько сложно в трудной ситуации взять себя в руки и думать о чем-то хорошем. Наверное, так чувствует себя умирающий больной. Нет! Не так, ему должно быть в тысячу раз страшнее, я-то знала, что останусь жить. Пусть в другом мире, пусть без родных, но я буду жить!
     Слезы обсохли, и я с надутой храбростью посмотрела на свою семнадцатиэтажку. Здесь я прожила всю свою жизнь, и один монстр, пусть даже и большой монстр, не заставит меня остаться на улице и побояться вернуться домой! Я зажмурилась и забежала в подъезд.
     Здесь, кроме присутствия зеленой слизи, ничего не изменилось. Но я все же не стала вызывать лифт, мало ли что могло сидеть в его шахте, и поднялась по лестнице. Пять этажей — не такой уж большой подъем.
 

Глава четвертая

     Так уж устроена жизнь, мы не знаем, что ждет нас через год, через час или даже через одну минуту. Можно переходить дорогу по пешеходному переходу на зеленый свет светофора в тот момент, когда купившая водительские права барышня путает педаль газа с тормозом. Или возвращаться вечером домой и столкнуться в темном переулке с агрессивным, ищущим на дозу деньги наркоманом. Обе эти встречи ничего хорошего путнику не сулят. В лучшем случае прохожий попадет в больницу с травмами легкой степени тяжести. А ведь никто не думал о несчастье, ни пешеход, которого сбила машина, ни прохожий, на которого напал отморозок. Как говорила мама: «Знала бы, где упаду, подстелила бы соломку».
     А вот мне выпала возможность пусть не подстелить соломку, то хотя бы подуть на будущее больное место. А болеть у меня будет душа… Болеть, тосковать, переживать…
     Открывая дверь своей квартиры, я ощущала тревогу. Что если квартира вся заросла слизью и грязью, а на кухне поселился мусорщик? Вдруг родители не будут меня замечать, как прохожие на улице, что я тогда буду делать?
Но дома все показалось мне обычным, никакой слизи, никаких жутких существ. Я быстро прошла по квартире, проверяя, все ли дома. Брат, как всегда, у себя в комнате за компьютером. Отец в зале что-то увлеченно паял. Мама на кухне чистила картошку. Это на краткий миг создало впечатление, что кошмар закончился и в квартиру проникнуть не смог, а остался за входной дверью.
     Я попросила маму сделать сладкий чай, а сама прошла в комнату брата. По-моему, я никогда еще не была так рада его видеть. Даже в тот день, когда братика привезли из роддома, такого крошечного и милого, сладко спящего на руках отца. Как говорила мама: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем». Я еще не потеряла своих родных, но была уверена, что это скоро произойдет. Сколько, сказали Толстый и Высокий, уйдет на переход? Сутки?
     Брат, как я и думала, смотрел очередного обзорщика какой-то стрелялки и укатывался так, словно это была лучшая комедия года.
     — Егор, как дела, уроки на завтра сделал? — начала я разговор.
     Нужно было ему все объяснить, ведь родители мне не поверят. А Егор всегда мне полностью доверял, даже если я что-то выдумывала — верил.
     — Ага, там мало было, — продолжая смотреть, ответил брат.
     — Егор, останови эту… — я хотела сказать «фигню», братика это всегда задевало, и я сдержалась. — Останови, потом досмотришь.
Он удивленно нажал на паузу и посмотрел на меня:
     — Ты что, плакала?
     — Немножко.
     — А почему?
    Братик подошел ко мне и обнял. Все же он меня любил.
     — Наверное, Егор, — я старательно подбирала слова, боясь его напугать, — скоро что-то изменится. Я могу уйти из дома.
     — Почему? — Егор заплакал.
     — Не плачь, это, может, и не произойдет, но если я пропаду, ты не бойся. Я буду в безопасности. Понял? Там, где я буду, мне будет хорошо. Понял?
Егор заплакал еще сильнее. Да уж, здорово подобрала слова.
     — Ну, это совсем не страшно. Это даже хорошо, — стала я утешать брата, поглаживая рукой по его белобрысой голове. Волосы у него были намного светлее моих, но с каждым годом делались темнее.
     — Почему? Куда ты уйдешь? — Егорка немного успокоился, но смотрел на меня с опаской.
     — В хорошее место, но это еще не сто процентов.
«А двести», — подумала я про себя.
     — Ты вернешься, если уйдешь?
     — Обязательно. Ты не переживай и не плачь. Хорошо?
     — Хорошо, только ты обещай, что вернешься! — Егор прижался ко мне, и я крепко обняла его. Какой же он еще маленький и доверчивый.
     — Обещаю!
     Я вышла из комнаты брата и закрыла за собой дверь. Началось! Я готовилась к переменам, но не ожидала, что это будет именно так. Коридор между комнатами удлинился и слегка потускнел, словно вкрутили тусклую лампочку.
     Я зашла в зал. Отец отложил паяльник и теперь орудовал отверткой. Оказывается, он разобрал старый тостер, что в нем вообще можно паять?
     — Пап, ну что, починил?
     Отец посмотрел на меня из-под полукружий очков:
     — Наверное, да. Сейчас соберу и проверю.
     Я подошла к нему и обняла за шею.
     — Ты меня задушишь, — улыбнувшись, сказал отец.
     — Ничего, — хихикнула я. — Я соскучилась.
     Повисев на шее отца еще немного, я чмокнула его в щеку и вышла из комнаты. Заметив, как отец улыбается, мне стало немного легче.
     Изменения продолжались, коридор увеличился еще вдвое. Он стал шире, а на обоях появились жирные пятна. Значит, стоит мне откуда-нибудь уйти, как там, где меня нет, происходят изменения. Я тут же развернулась, чтобы еще раз взглянуть на отца, к моему ужасу, ни отца, ни комнаты, в которой он сидел, не было. Осталась только дверь на стене. Если так будет продолжаться, я не успею попрощаться с самым главным человеком в моей жизни — мамой, моей мамочкой, моей…
     — Мама! — закричала я и побежала по ставшему еще длиннее и более грязному коридору. Даже бегом это заняло у меня десять секунд.
Я вбежала в кухню, мама удивленно посмотрела на меня. И мое сердце заныло. Как я буду без нее? Как я буду без ее нравоучений? Иногда она так могла ими достать, что хотелось сбежать из дома. Но вот сейчас, когда я вынуждена расстаться с ней, я этого не хочу. Я не хочу! Не хо-чу!
     — Я сделала тебе чай, он на столе. Ты что куртку не сняла? — мама не любила, когда по квартире ходили в верхней одежде, тем более заходили в ней на кухню.
     — Сейчас, — я повесила куртку на спинку стула. За что получила неодобрительный взгляд мамы.
Мама казалась спокойной, ее материнское сердце не подсказало ей, что дочь вот-вот пропадет и она не сможет ее нигде найти, потому что ее не будет в этом доме, в этом городе, в этом мире…
     Я жадно выпила чай, даже не почувствовав его вкуса.
     — Спасибо! — сказала я слегка запыхавшимся голосом. — А можно еще?
     Мама обычным движением налила мне чаю, добавила, как я люблю, три ложечки сахара и, помешивая, протянула мне стакан.
     Я смотрела на маму, стараясь запомнить каждую морщинку на ее лице. В свои сорок три года она выглядела хорошо. Стройная, ей не приходилось сидеть на диетах, она никогда не набирала лишнего веса. Невысокая, я давно уже ее обогнала и была выше на полголовы. Красивая…
     Наверное, каждый ребенок считает свою маму красивой, но такой ее считали многие, не только я. Черные брови, она их никогда не красила, достались и мне, а вот серый цвет глаз и светло-каштановые волосы я унаследовала от отца. У мамы же были карие глаза и темные, почти черные волосы. Сейчас их слегка тронула седина, и мама все чаще задумывалась, не стоит ли их покрасить. Хотя мне серебреные паутинки в ее волосах очень нравились, и маму они ничуть не старили, а только придавали ей строгий вид.
     — Я люблю тебя, мама! — шепотом сказала я и прижалась к ней, словно мне было пять лет.
     — Я тоже тебя люблю, моя хорошая. У тебя все в порядке?
     Мама внимательно на меня посмотрела, и в ее глазах читалось беспокойство, понимание, доброта и решительность. Все сразу могут испытывать только мамы. Они любят, заботятся и защищают своего ребенка. И не важно, сколько ему — один годик или сорок лет. Мама всегда остается мамой.
     Я прилагала все усилия, чтобы выглядеть беззаботной и не разрыдаться. Но комок подступал к горлу, и сдерживать слезы становилось все труднее. Я схватила чашку с чаем:
     — У меня все отлично, мам. Ну, я пойду в свою комнату, — скороговоркой проговорила я и вышла из кухни.
     Коридор меня снова напугал, его длина на этот раз не изменилась, но вот вид… Обои сползли по стенам и выглядели мокрыми, стены осыпались, кое-где в них были маленькие дырочки. Обернуться и посмотреть, не исчезла ли за спиной кухня, я не решилась.
     На этот раз по коридору я шла медленно, плача и думая о том, что ждет меня в другом мире. Мне нужно выдержать сутки и не сойти сума, не лишиться рассудка, не помешаться, не тронуться, не свихнуться, не спятить, не сбрендить, не чокнуться, не съехать, не скрейзить… и делать этого я не собиралась.
     Конечно, все, что происходило вокруг, было ненормальным, но почему-то меня уже не пугало. Томило и душило лишь расставание с родными. Но и оно не было ужасным, потому что я знала: они останутся на лицевой стороне, и от этих мыслей мне становилось спокойнее. В конце концов, мне уже не 10 лет.
     Я зашла в свою комнату, ожидая увидеть полную разруху, но комната почти не изменилась, если не считать толстого слоя пыли на всех горизонтальных поверхностях и мохнатой лапы мусорщика за окном. Лапа закрывала почти все окно, поэтому я включила свет. Он, как и в коридоре, был тусклым и подошел бы больше маленькому подвальчику, а не комнате молодой девушки. Смотреть на лапу монстра не хотелось, и я задернула портьеры, а чтобы не было щели, скрепила их между собой заколкой-крабом. Так лучше!
     Усталость навалилась на меня тяжелой мохнатой лапой монстра. Я поставила чашку чая на прикроватную тумбочку и легла на кровать. Не обращая внимания на огромное пыльное облако, которое при этом поднялось в воздух, и моментально уснула.


Глава пятая

     Не знаю, сколько я спала, но проснулась я с сильной жаждой. Протянула руку к прикроватной тумбочке, взяла стакан с чаем. Выпила залпом. Чай был холодным, но очень вкусным.
     В комнате было темно, наверное, лампочка перегорела окончательно. Я встала, подошла к окну и отстегнула заколку. Между портьерами сразу пробился яркий солнечный свет. Лапы монстра не было, я дернула портьеру в сторону, и она с громким чужим скрипом отодвинулась. Я зажмурилась.
     Наконец глаза привыкли к яркому свету, и я осмотрела свою комнату. Она изменилась, стала казаться родной и чужой одновременно. Кровать, стул и письменный стол изменились совсем немного, они всего лишь отрастили по дополнительной пятой ножке. Все остальные вещи изменились основательно.
Книги не только поменяли внешний вид, но и содержание. Теперь учебник по алгебре для 10-го класса назывался «Учебник по числу 10». Я открыла книжку, каждая страница его была исписана одной только цифрой «10». Десятка была написана разными способами и шрифтами. Там были совсем маленькие десятки, почти неразличимые, и большие, на всю страницу. Десятки прописные и печатные, написанные с наклоном и без, квадратные десятки и круглые. Десятки треугольные и десятки в виде лебедя с яйцом. Это был самый бесполезный учебник, который я когда-либо держала в руках.
     Очень изменился мой альбом выпускника 9-го класса. Фотографии в нем словно попали под водопад красок. Все люди были неузнаваемы, лица потекшие или перевернутые. Встречались лица перемешанные, например, нос находился на лбу, а глаза на щеках, уши могли занимать центр лица в виде уродливой бабочки, а рот где-нибудь на подбородке. Неприятное зрелище.
Обычные шариковые ручки изогнулись, у них появились маленькие тонкие ручонки, пять штук на каждой. То же произошло с карандашами. Хотя эти предметы поменяли внешний вид, они оставались всего лишь письменными принадлежностями. Чего не скажешь о моей расческе. Расческа была живой, она покрылась волосами, как будто всегда о них мечтала. Волосы были похожи на мои, такие же светло-каштановые и слегка вились. У нее появились глазки, ротик и даже, кажется, носик и ушки, и пять лапок совсем тоненьких, слегка трясущихся. Похоже, в этом мире все ходят на пяти лапах. Хорошо, что у меня не отросла еще одна нога. Я улыбнулась своим мыслям. Протянула руку, и расческа забралась мне на ладонь. Наверное, нужно будет дать ей имя, раз она теперь живое существо. Надо же, я так хотела домашнее животное, и теперь у меня оно есть — странное живое существо.
С улицы донесся звонкий смех. Я распахнула окно, и меня сразу обдало летним теплом. Еще вчера деревья стояли с почками, а сегодня уже вовсю зелеными. Но сейчас меня это не интересовало. Лишь голоса были важны, их обладателей я увидела сразу. Две девочки качались на качелях и громко смеялись. Совсем маленькие, чтобы гулять одним. Я с облегчением вздохнула. Если есть дети, значит, где-то рядом их родители. А это значит, что здесь много людей, может быть, даже семей.
     Я осмотрела двор, рядом с детьми никого не было. Только около моего подъезда сидела девушка в легкой зеленой куртке и фляжкой в руке. Она с удовольствием потягивала что-то через соломинку, но на детей совсем не смотрела, будто бы даже их не замечала.
Расческа на ладони пискнула. Я поставила ее на подоконник, и она чуть сжалась, опасливо подошла к самому краю и снова пискнула. Потом засуетилась, забегала по кругу, как заводная игрушка на пяти ножках. Пришлось посадить ее в карман, где она сразу притихла.
     Заливистый смех за окном продолжался. Смех был таким ярким, таким живым, что мне захотелось смеяться вместе с ними, и я даже улыбнулась, но так и застыла, глядя на детей с глупой улыбкой на губах. Девочки то поднимались, то отпускались на качелях, а потом просто начали истлевать. Прямо у меня на глазах превращались в труху и осыпались. Сначала осыпались их руки и ноги. Затем туловище, и только потом их головы. И все это время их смех не умолкал, пока не исчез вместе с их ртами.
     Дети исчезли полностью, а я стояла и смотрела на качели, которые продолжали подниматься и опускаться. Увиденное выбило меня из душевного равновесия, голова закружилась, я почувствовала, что ужасно хочу пить. Жажда заставила меня отойти от окна. В стакане не осталось ни капли чая, поэтому, опираясь на стены (идти без опоры было невозможно), я побрела на кухню. Коридор опять изменился, хотя на этот раз в лучшую сторону. Он остался большим и широким. Стены стали белыми, с вкраплениями разноцветных мелких камушков. Камушки сверкали, отражая свет электрических светильников в виде толстых свечей с имитацией капель воска. Мне всегда нравились такие бра с ноткой старинного великолепия. Они помогали представить, будто горит настоящий, теплый, живой огонь.
     Я зашла на кухню, в ней изменилось всё. Правильнее было бы сказать, что все вещи пропали и появились новые. Стены и потолок в кухне были такими же белыми, как в коридоре, и сверкали, но на этот раз их подсвечивало яркое солнце, проникающее через кухонное окно.
     На месте нашего серого стола стоял новый — желтый круглый стол с пятью ножками (разберусь с их количеством в следующий раз). Стол был заставлен бутылками, стаканами и кружками. Вроде бы обычными, но я не помню, чтобы у нас были такие. По крайней мере, бутылки, к которой прикреплен узкий ремешок, у нас точно не было. Около стола стояли два круглых стула. Я вспомнила, что такие стулья ставят возле фортепиано или рояля, их еще можно регулировать по высоте, выкручивая и закручивая сиденье. Мои новые стулья так не могли, но казались очень удобными и устойчивыми на своих пяти ножках. Ну и почему их пять?
В небольшое замешательство меня вогнала водоразборная колонка, похожая на те, что стоят на улицах в деревнях. У нее еще есть рычаг, который нужно сначала поднять, а потом, прилагая силу, опускать, тогда вода начинает поступать. Именно такая колонка стояла посередине моей кухни, словно это был изящный фонтан. Вид колонки вызвал у меня нервный смешок. Хотя, почему бы и нет, все нормально, подумаешь, колонка в многоэтажном доме… Живая расческа, исчезающие дети — вот это дело, а тут всего лишь колонка. В конце концов, какая разница, главное, чтобы в ней была вода!
     Я подняла и опустила рычаг, вода сразу потекла прямо на пол кухни. Я наполнила стакан и залпом выпила его, и еще два полных стакана так же жадно, словно не пила уже много дней. Вода была ледяная и имела сладковатый вкус. Здорово! Я умылась и сразу почувствовала себя человеком. Даже настроение поднялось.
     В кармане пискнула расческа, я поставила ее на пол, и она сразу принялась слизывать разлитую воду. Наверное, тоже хотела пить. Бедняжка…
Теперь нужно было осмотреть квартиру, двор и окрестности. Я вспомнила, что Толстый и Высокий держали при себе бутылки с водой. И решила, что так нужно сделать и мне. Как ни крути, а вода здесь какая-то волшебная.
На круглом столе я выбрала бутылку, у горлышка которой крепился узкий ремешок. Его длины как раз хватило, чтобы повесить бутылку через плечо, как сумку почтальона. Так носить бутылку оказалось удобно. Я налила в бутылку воду. Подняла расческу и посадила ее обратно в карман. Сказочная зверюшка нравилась мне все больше. К тому же, по какой-то непонятной причине мне казалось, что я в ответе за нее.
     Почувствовав себя хорошо (головокружение прошло, а вместе с ним и страх), я выглянула в кухонное окно. Качели все еще то поднимались, то опускались, словно на них катались невидимые призраки, но теперь это меня не пугало. Как говорила мама: «Не так страшен черт, как его малюют».
Я вернулась в коридор. Двери в зал и в комнату Егора были на месте. Я открыла дверь в комнату брата. Как я и думала, Егорки в ней не оказалось, да и его вещей тоже. Нелепо было рассчитывать на другое, но мне все равно стало неприятно тоскливо. Я глубоко вздохнула, задержала на пару секунд дыхание и выдохнула, стараясь вместе с уходящим дыханием выгнать из себя дурные мысли. Это, как ни странно, сработало.
     Больше эту комнату нельзя было назвать Егоркиной. В ней, казалось, не было ни стен, ни потолка, ни пола. Нет, не верно. Все это было на месте, вот только было из зеркал. Сплошных, без соединений, огромных зеркал. Словно комнату отлили сплошным зеркальным кубом, и лишь открытая дверь, казалось, висела в бесконечности.
     Я шагнула в комнату, отражаясь во всех зеркалах бесконечным множеством, и сразу потерялась, пропало ощущение пространства. Я словно стояла над бездной, а вокруг меня существовала лишь пустота. Снова закружилась голова. Я закрыла глаза и, пошатываясь, вышла из комнаты. Кошмар какой-то, что это за зеркальная комната и зачем она нужна? На себя любоваться, что ли? Я закрыла дверь в бывшую комнату брата. Ладно, и с этим разберемся потом.
     Я подошла ко второй двери. Вспомнила, что вчера в этой комнате сидел отец и что-то мастерил. Вспомнила, как комната пропала вместе с ним, а значит, вполне возможно, что ее так и нет. Стало опять грустно, захотелось уйти и оставить все как есть, но я потянула ручку на себя. Дверь не открылась, но теперь у меня появилось устойчивое ощущение, что за дверью что-то есть. Тогда я толкнула ее, но ничего не произошло. Дверь осталась закрытой, хотя замка я не увидела. Я подергала дверь еще и даже попыталась ее выбить. Зря, конечно, только сильно ушибла правое плечо, и теперь оно болело.
     В кармане раздался писк. Надо же, про ожившую расческу я успела напрочь забыть. Я вынула зверюшку из кармана, она тут же вскарабкалась по рукаву на больное плечо и притихла. Интересное, странное создание. Я погладила ее здоровой рукой, и расческа ласково пискнула.
     Во входную дверь постучали, и я от неожиданности подпрыгнула. Сердце бешено заколотилось то ли от испуга, то ли от предвкушения. Я подбежала к двери и сразу открыла ее, даже не подумав посмотреть в глазок….
***
     Голова раскалывалась. Я лежала на чем-то жестком, ужасно неудобном. Издалека доносились слова. Я с трудом могла их разобрать.
     — Пей! Пей, говорю! Глотай!
     Чьи-то руки с силой надавили на нижнюю челюсть, открывая мне рот. Холодная сладковатая жидкость обожгла пересохшую гортань и стекла по губам и шее. Жжение в горле прекратилось, и мне стало чуточку легче. Я попыталась открыть глаза, но безуспешно.
     Незнакомый голос зазвучал более отчетливо, приказывая мне выпить еще. Я послушно сделала глоток.
     — Ты молодец! — услышала я, и кто-то нежно накрыл меня одеялом, а под голову подсунул подушку. Еще немного стало легче, и мысли в голове наконец обрели очертания. Нужно понять, что вообще произошло. Но для начала надо постараться и вернуть себе подвижность. Я пошевелила рукой, потом ногой. С трудом, но получилось. Попыталась открыть глаза, но вновь безуспешно.
Еле слышно, сказать громче сил не хватало, я спросила:
     — Ты кто?
     — Твоя половинка. Здесь все разделены на пары. Ты и я что-то вроде близнецов. Я почувствовала тебя сразу, как только ты стала переходить. Я перешла неделю назад, мне пришлось тебя ждать.
    Перешла…? Конечно. Оборотная сторона мира, — я все вспомнила. Я на оборотной стороне, у себя дома. Стук в дверь, а потом ничего. Почему? И почему у меня так сильно болит голова?
     — Как ты… — выдавила я слова, но вопрос за меня закончил голос.
     — Вошла? Ты открыла мне дверь, а потом бах, в обморок упала. Бедняжка. Это, наверное, от избытка чувств.
     Силы постепенно возвращались, я с трудом открыла глаза. Ударил яркий ослепительный свет, заставив опять зажмуриться.
     — У тебя тут миленько, — сказала гостья.
Глаза, наконец, окончательно свыклись с солнечным светом, и я увидела, что лежу на полу в своей комнате, около кровати, которая заслоняла мне вид на обладательницу голоса.
     — Я дотащила тебя до комнаты, но на кровать поднять не смогла. Прости! Я — Лиана. А как тебя зовут?
     — Виктория!
Слова стали даваться легче, руки и ноги я ощущала уже хорошо, только вот голова все еще болела. Я провела рукой по голове, на затылке хорошо прощупывался шишак.
     — Виктория… — словно смакуя мое имя, повторила гостья.
     Я привстала, опираясь на кровать, села. Теперь мне было хорошо видно гостью. Худенькая невысокая девушка в зеленой курточке. Та самая, что сидела около моего подъезда. Большие раскосые глаза выдавали в ней то ли корейские, то ли японские корни, никогда не разбиралась в этом. Цвет глаз был неестественно синий, словно небо перед грозой. Ресницы длинные, а брови черные, как смоль, и такого же цвета волосы.
     Девушка улыбалась снисходительной улыбкой. Будто бы говоря: «Бедняжка, упала в обморок и ударилась головой, какая жалость».
     — Лиана, объясни мне, что происходит? — вопросы в голове роились и жужжали, как пчелы на пасеке, хотя, может быть, жужжание было от шишки на голове.
     — Я тебе все уже объяснила. Ты — моя половина, я — твоя половина. Ты перешла на оборотную сторону и осталась, как мне кажется, в полном порядке.
     — Хочешь сказать, что я не спятила? — ухмыльнулась я.
     — Ну и это тоже…. Большая редкость, чтобы в первый свой день после мерцания человек так был спокоен и сообразителен, как ты. Видишь, все хорошо.
     — Чего хорошего? — спросила я. Почему-то Лиана меня начинала раздражать.
     — О-о! — загадочным тоном продолжила гостья. — Бывает, человек мерцает, мерцает и не домерцает. Остается где-то на переходной станции. И не на лицевой стороне, и не на оборотной. Я уже чувствовала мерцание одной моей половинки, но она не перешла до конца, зависла где-то посередине. Наверное, осталась у мусорщиков.
     — Ужасно! — я даже не думала, что можно не домерцать.
     — Очень печально, так как моя первая половинка не перешла, мне было очень одиноко, — Лиана поправила волосы и с улыбкой добавила: — Ну, кого не знал, по тому не грустишь. Теперь у меня есть ты.
     — Да уж, — разочарованно пробубнила я.
В волосах зашевелилась расческа, и я сняла ее с плеча. Но увидев Лиану, зверюшка жалобно пискнула, вскарабкалась по моей одежде обратно на плечо и тут же зарылась в волосы, абсолютно слившись с ними и став невидимой.
Но гостья все же заметила расческу и завизжала от восторга:
     — Вот это да… какая прелесть! Это у тебя дар такой, что ли?
     — Что? — не поняла я.
     — Твой дар. Какой он? Ты можешь превращать предметы в живых существ?
    Лиана продолжала рассматривать расческу у меня на плече. Она протянула к ней руку, но расческа, пискнув еще жалобнее, посильнее зарылась в волосы.
     — Нет, вроде…. Не знаю. Мне кажется, у меня нет никакого дара.
     — Ерунда, Виктория,— продолжая всматриваться в мои волосы, сказала гостья. — Здесь у всех есть дар. У меня, например, есть предвидение. Я могу чувствовать, что будет происходить. У тебя тоже есть дар. Подумай!
     Лиана настаивала. Она перестала разглядывать расческу и теперь пристально смотрела на меня, казалось, стараясь прочесть мои мысли. От этого ее взгляда мне стало не по себе.
     — Я не умею создавать из неживых предметов живые. Расческа уже была такой, когда я проснулась.
     — Жаль, — обиженно сказала Лиана. — Это хороший дар, с ним много чего можно сделать. Подумай еще, каждый знает, на что он способен. Тебе нужно только хорошенько представить свой дар. Как он выглядит?
     Я закрыла глаза, постаралась представить свой дар. Какой он может быть? Если он вообще есть. По телу пробежала мокрая прохлада, и мне почудилась мягкая невесомость.
     — Я чувствую туман, — я сосредоточилась еще сильнее и вспомнила, словно таблицу умножения, точно и четко. Только это знание не было заученное мною, а родилось в момент моего перехода на оборотную сторону. — Туман. Я – туман!
Я, должно быть, могла становиться туманом, и это мне нравилось. Не знаю почему, но я даже гордилась своим даром.
     — У тебя одна из лучших магий, — прошептала Лиана.
Ее улыбка исчезла, глаза сделались злыми, в них заблестели сумасшедшие огоньки, которые отразились страхом в моей груди.
     — Мне нужен твой дар, Виктория, очень нужен!
Тонкие длинные пальцы Лианы обвили мою шею и с силой сжались, не давая мне вздохнуть. Я стала задыхаться. Мои попытки сопротивляться были ничтожны, и тогда я поняла, что умру. Почему-то мне стало по-детски обидно так бессмысленно умереть в первый же день новой жизни, и ведь мне только начало здесь нравиться.


Глава шестая

     Говорят, когда человек умирает, перед ним проносится вся жизнь. Время останавливается, и ты наблюдаешь важные события своей жизни, как старое кино в 3D. Хорошие поступки просматриваются так, как ты их запомнил, а вот плохие так, как их запомнил тот, кого ты обидел.
    Когда руки Лианы сжимали мое горло, я ничего такого не видела. Просто поняла, что всё кончено и ничего больше не будет. Мне совсем не хотелось умирать, я подумала, что если останусь живой, то приму этот мир, с его магией, с его странными жителями. И как бы сильно я ни грустила о старом мире и о своих близких, обещала то ли богу, то ли самой себе радоваться жизни. И когда грудь стало разрывать от боли, что-то ударило Лиану по голове. Ее глаза закатились, по лбу побежала тонкая струйка красной крови. Руки, жестоко сжимавшие мою шею, ослабили хватку, и я судорожно глотнула воздух. Атакующая меня Лиана безжизненным кулем рухнула рядом со мной.
     — Обалдеть! Чуть не опоздал! Поверишь, ее дар — чувствовать новичков. Ведь хороший дар — помогать другим осваиваться здесь, а эта дрянь убивать стала, — быстро сказал высокий светловолосый парень в темных очках. Хотя я была не на шутку перепугана нападением, невольно отметила его широкие плечи, выдающиеся скулы, тонкие яркие губы и высокий лоб. Красавчик!
     — Миша, — молодой человек подхватил Лиану под мышки и оттащил в сторону.
     — Что? — стараясь восстановить дыхание, переспросила я.
     — Михаил, можно просто — Миша. Я твоя половинка, хотя мне больше нравится слово «напарник». Тебя как зовут?
Ну вот, началось, сейчас спросит о моем даре, а потом постарается убить. Очень жаль, он такой милашка. Правда, Лиана тоже сначала была ничего так, пока не принялась меня душить…
     — Она сказала, что я ее половинка, — пытаясь казаться не сильно удивленной, сказала я.
     — Наврала, она совсем сумасшедшая. Убила свою напарницу, — пояснил Михаил.
     — Она сказала, что ее напарница не домерцала и осталась у мусорщиков.
     — Чушь полная, такого не бывает. Она ее убила и моего напарника тоже. — Михаил стоял над лежащей в углу Лианой, борясь с желанием ее ударить. — Меня пыталась убить, гадина. Пусть мы не на лицевой стороне мира, но мы все же живем, чувствуем и понимаем, мы должны оставаться людьми. Это обратная сторона, она выбрала нас, и теперь это — наш дом.
     — Убила напарника? Ты же сказал, что я твоя напарница! — попыталась я подловить Мишу на слове.
     — Да, теперь ты. Раньше у меня был напарник, а вот эта… — он взмахнул ногой, будто намеревался пнуть, но бить лежащую на полу девушку не стал. — Эта гадина его убила!
     Я попыталась встать, но сил не хватило, и Михаил помог мне подняться на ноги. Открутил крышку у моей бутылки с водой и протянул мне.
     — Пей больше, в ней наша сила. Весь оборотный мир связан с водой. Я даже думаю, что это не вода вовсе, а жидкая энергия. Ты, наверное, не заметила еще, но вода меняет вкус в зависимости от того, что тебе сейчас хочется. Я однажды захотел борща, так вода стала его вкуса. Скажу честно, дрянь еще та.
     В углу зашевелилась Лиана. Миша взял пятиногий стул со спинкой и усадил на него девушку, затем начал аккуратно приматывать ее к стулу веревкой.
     — Зачем так? — возмутилась я.
     — Ты хочешь, чтобы она тебя убила? — спокойно спросил он.
     — Разумеется, нет!
     — Тогда я ее привяжу. Ты не представляешь, какая в ней сила.
Безусловно, я не представляла, поэтому молча продолжила пить сладкую освежающую воду. Каждый глоток восстанавливал меня, делал сильнее. Мысли становились все четче, а уверенность в том, что все будет хорошо, укоренялась, вытесняя недоверие к молодому человеку, который только что меня спас.
     Михаил, по-моему, его имя переводится как — Бог мне судья, вызывал симпатию. К тому же он был, как говорят, в моем вкусе. Высокий, широкоплечий, хотя слегка и сухощав. Короткие светло-русые волосы, зачесанные назад, лежали волосинка к волосинке, словно уложенные воском. Коричневая майка и зеленые джинсы напоминали военную форму. На поясе висели две армейские фляжки, наверняка заполненные водой.
     — Ну и как тебя все-таки зовут? — вновь спросил Михаил.
     — Виктория.
     — Победа значит. Это очень хорошее имя. Мне кажется, имена всегда соответствуют характеру или внешнему виду людей. Вот посмотри на Лиану, — Михаил с омерзением показал на нее пальцем. — Она такая худая, что почти светится. Ее имя означает — тонкая.
     Я промолчала.
     — Какой у тебя дар?
     — В прошлый раз после ответа на этот вопрос меня чуть не убили, — пробубнила я.
     Мне ужасно хотелось верить Михаилу, и это чувство с каждой минутой разрасталось внутри. Михаил, словно почувствовав мое желание, сел рядом, снял очки и заглянул в мои глаза.
     Зря он это сделал, его глаза меня напугали. Глаза были кошачьи: желтые с продолговатыми зрачками. Но через несколько секунд зрачки сузились и приняли обычный человеческий вид, хотя остались желтыми.
     — А, глаза… — понял Михаил. Наверное, мой испуг отразился на лице.
     — У тебя есть зеркало?
     — У меня целая комната из зеркал, — хмыкнула я.
     — Прекрасно, покажи, — Миша бодро встал и протянул мне руку.
     — Джентльмен, — хмыкнула я, улыбаясь. Похоже, доверие продолжало расти.
     Я показала ему зеркальную комнату. Миша заглянул в нее и присвистнул. Свист эхом отразился от зеркал, добавив в него некие нотки дребезжания.
     Мы вошли в зеркальную комнату, я опасалась, что вновь появится головокружение, но на этот раз я чувствовала себя устойчиво.
     — Смотри, — указал он на мое отражение в зеркале. — Мы все меняемся. Узнаешь себя?
     Только сейчас я заметила, что он прав. Одежда на мне осталась та же, что и вчера. А вот я сама…
     — Да. Я изменилась, но совсем немного. Волосы стали длиннее, — я подошла вплотную к зеркалу. — И цвет глаз, они стали желтыми, как у тебя. И как я этого сразу не заметила?
     — Не пугайся, не все сразу замечают. Тебе не до этого было, много изменений, много переживаний. Хорошо, что внешние изменения не сильные, считай, что тебе крупно повезло. Так легче будет привыкнуть к оборотной стороне. Я заметил, что, когда человек сильно меняется, это плохо. Представляешь, надо принять другой мир, сродниться с ним. А тебе приходится привыкать еще и к самому себе. Вот тогда люди и сходят с ума.
     Я с благодарностью посмотрела на Мишу и увидела, как меняется его лицо, сначала недоумение, затем решительность. Внезапно его рука метнулась к моей шее, он больно дернул меня за волосы, раздался пронзительный писк.
     — Что это такое? — в руках Миши пищала и испуганно перебирала ножками расческа.
     — Не тронь! Она моя! — я протянула руку. — Отдай!
     — Смешная, — Миша поставил расческу себе на ладонь, она съежилась и замерла. — У тебя дар — создание существ? — спросил он и протянул мне испуганное существо. Я взяла расческу, и зверюшка принялась лизать мне руку. Я положила ее в карман, и она тут же затихла.
     — Нет, она была, когда я проснулась, это не мой дар.
     — Жаль. Прикольно, наверное, создавать живое. У тебя бы от менял отбоя не было.
     — От кого?
     — Менялы, их еще называют бартерщиками. Меняют разные вещи. На оборотной стороне встречаются разные умения. Есть люди, которые делают нужные вещи. Например, вечные спички или сапоги-скороходы. Вот менялы ходят и эти вещи выменивают.
     — А на что?
     — Да мало ли на что. На что-нибудь интересное.
     Я набралась смелости и сказала:
     — Я – туман.
     — Что? — не понял Миша.
     — У меня дар становиться туманом. — Я вдруг поняла, что сказала это совсем не в тему.
     — Это редкий и очень хороший дар, — улыбнулся Миша.
     И от этого его лицо стало добрым, а глаза счастливыми.
     — Чего в нем такого хорошего?
     — Туман может переноситься на большие расстояния, проникать в закрытые помещения. Я слышал, что был человек, который мог, совсем ненадолго, переходить в межпространство, а потом на лицевую сторону. Он словно мерцал, когда становился туманом.
     — Я видела двух парней в межпространстве, ходить туда может каждый? — спросила я, уже понимая, каким будет ответ.
     — Вовсе нет. Думаю, один из ребят обладает уникальным даром. Хорошо бы найти их, — задумчиво сказал Миша.
     — Напарник, как думаешь, зачем мне эта комната? — спросила я и сама удивилась тому, как легко мне оказалось принять тот факт, что этот парень моя половинка. К тому же мне нужны были ответы, а Миша, казалось, много знал об оборотной стороне.
     — Это ты сама поймешь. Тут тебе никто не подскажет.
     — А у тебя какой дар?
     — Я…
     В комнате что-то громыхнуло, не дав молодому человеку договорить. Зеркала задребезжали, отражая громкий стук.
     — Лиана! Я совсем забыл о ней!
     Михаил выскочил из зеркальной комнаты и бросился по коридору туда, где мы оставили Лиану. Я побежала за ним и вдруг почувствовала внезапную легкость и невесомость, которые овладели моим тело. Я оторвалась от пола всего на пару секунд и вновь ощутила притяжение. Но этого мгновения хватило, чтобы осознать — это настоящее чудо! Это магия, волшебство! Это — удовольствие. Ух, не зря Лиана так хотела заполучить мой дар! Ух не зря! Нужно обязательно об этом рассказать Мише.
     Счастливая я вбежала в комнату, и радостные мысли сразу улетучились. Лиана сидела на стуле все так же привязанная, а письменный стол перевернутый лежал у окна. Все, что на нем находилось, разлетелось по комнате. Я отошла к стене, недоумевая, как связанная девушка смогла отбросить стол к окну. А если она обладает телекинезом? Миша был прав, она опаснее, чем я предполагала. Лучше держаться от нее подальше.
     — А-а-а… Михаил, ты глупец. Она угроза для нас всех… Ты что, до сих пор этого не понял? — сказала она, склонив голову набок, как щенок перед вкусной едой.
     — Как ты могла? Как ты могла убить Дениса? — Михаил говорил сквозь сжатые зубы, сдерживая гнев.
Казалось, он не замечал никого и ничего, кроме привязанной к стулу девушки. Лиана посмотрела на него с усмешкой. Что ни говори, а она и впрямь была сумасшедшей.
     — Он был слабаком, как и ты. Доверчивые слабаки, — она засмеялась.
Смех ее резал уши, хотелось выбежать из комнаты, но я заставила себя остаться. Я могла понадобиться Михаилу, хотя бы поддержать его, успокоить.
     — Зачем ты убила его?! — кричал Михаил.
     — А ты пробовал жить с ненужным даром? — Лиана в ответ тоже кричала. — Чувствовать новичков! Зачем? Что я с этим должна была делать? Я не мать Тереза. Мне нужен был настоящий дар, материальная сила, но я ошиблась, дар Дениса оказался никчемным, как и он сам!
     — Денис мог создавать цвета. Он мог создать радугу и цветные ткани. Он создавал одежду, создавал картины… — сказал Михаил, сжимая руки так сильно, что побелели костяшки пальцев.
     — Он мог создать радугу, картины… — передразнила его Лиана. — Я же говорю, никчемный дар. Я выбирала, кого из вас убить первым, и решила, что он. А надо было выбрать тебя! Ну ничего, мы это исправим.
На мгновение Лиана замолчала, потом смеясь повторила:
     — Исправим, исправим, исправим.
Смех ее нарастал, переходя в крик, затем в визг.
Сильная боль острым топором пробила черепную коробку и застряла где-то в центре мозга, пульсируя, пытаясь выдавить барабанные перепонки. Я прижала руки к ушам с той силой, на какую только была способна. Михаил тоже держался за голову, его лицо было перекошено от боли.
     Боль в голове нарастала, казалось, еще немного, и голова взорвется, как арбуз от петарды. Из носа и ушей потекла кровь. Ужасно заболели глаза. Дыхание перехватило, словно из комнаты выкачали весь воздух. Звук стих, хотя Лиана продолжала кричать. Ее визг перешел на следующую ступень, и человеческое ухо перестало его воспринимать.
     Я упала. Второй раз за сегодня я лежала на полу и вновь понимала, что умираю, а Лиана старательно убивала. Только вот теперь вместе со мной умирал Миша. Как глупо! Как неправильно! Как нехорошо! Но внезапно боль прекратилась, а я, как ни странно, все еще была жива.
     Я приподнялась, чтобы увидеть напарника, и с облегчением поняла — с ним все хорошо. Он тоже живой, может, не совсем здоровый, но живой. Из ушей, глаз и носа Михаила текла кровь. Вытянутая вперед рука судорожно подрагивала. На лице застыла скорбь.
     Не сразу до меня дошло, что поза, в которой он застыл, была необычной, даже слегка романтичной. Михаил стоял на одном колене, левой рукой опираясь о пол. Правая рука была протянута к Лиане. Вернее, к тому, что от нее осталось. К кучке серого пепла на стуле и около него.
     — Мой дар – огонь, — сказал он почти шепотом. — Я скрываю свой дар. Ты сама видишь, что он несет смерть.
     С трудом, трясущимися руками, Михаил снял фляжки с пояса. Одну протянул мне, другую взял себе. Мы пили молча. Говорить совсем не хотелось.
     Послесловие к первой части
Лиана чувствовала мерцание, такой дар девушка получила при переходе на оборотную сторону. Наверное, будь Лиана хоть чуточку мягче и добрее, она встречала бы новичков со стаканом холодной волшебной воды в руке. Объясняла бы новым магам, как правильно жить в чужом для них мире. Помогала бы освоиться и не чувствовать себя потерянными.
     Но Лиана была другой.
     Переход на оборотную сторону оказался для Лианы трудным, и все из-за того, что она долго не могла привыкнуть к иной себе. Если у Вики только отросли волосы да глаза стали другого цвета, то Лиана изменилась радикально. Из пухлой рыжеволосой веснушчатой девчонки, не очень хорошо ладящей с людьми, она превратилась в изящную, гибкую, красивую девушку с мягким голосом. Даже свою приятную и располагающую манеру говорить она приобрела при переходе.
     Наверно, девушка бы вполне радовалась «новой себе», если бы не дар, который прилагался к ее внешности. Дар, который Лиана считала неудачным и слабым. Она завидовала другим магам, тем, кто умел летать или метать молниями. Даже врачевание, дар почти ненужный на оборотной стороне, вызывал у нее ревностные чувства. Ведь что было у нее? Всего лишь умение чувствовать мерцание.
Но все стало меняться, когда Лиана почувствовала свою половинку — свою напарницу. Она была уверена: теперь ее жизнь изменится, и жизнь в самом деле изменилась.
     Сима, так звали напарницу Лианы, переходила неохотно, она изо всех сил цеплялась за лицевой мир, и когда, наконец, перешла, оказалась слабой и несчастной. Девушка раздражала Лиану своим нежеланием принять оборотную сторону. Хотя Лиана постоянно напоминала ей о прекрасном, даже могущественном даре, которым та владела. Сима голосом могла дробить камни, крошить в щепки деревья. Сима называла свою магию «эхо». Хотя Лиане больше нравилось название «звуковая волна», такое название подчеркивало мощь магии. Но обладатели дара всегда сами давали ему название, и Сима уперто стояла на своем.
     Лиана считала, что если бы Сима только захотела, то могла бы заставить уважать себя, подчинять себе других магов, но Сима любила людей! И тогда Лиана возненавидела напарницу за ее слабость, и оборотную сторону за несправедливое разделение магии. Как вообще оборотная сторона могла наделить эту никчемную Симу таким мощным даром, а Лиане всучить просто умение чувствовать новичков?!
И вот в один прекрасный или, может, несчастный день Лиана убила напарницу, столкнула ее с лестницы. Даже не столкнула, а слегка подтолкнула, а Сима упала и сломала шею. Каково же было удивление и радость Лианы, когда она поняла, что дар «звуковая волна» теперь принадлежал ей. В этот миг ей открылся секрет оборотной стороны, который держался в строжайшей тайне — если тебя обделили магией, ее можно отнять у другого. Убей — и нужный дар будет твоим!
     Второй жертвой Лианы стал Денис, напарник Михаила. Его дар разочаровал Лиану. Умение создавать цветные ткани подошло бы больше Симе, с ее сердобольностью. Лиана же считала и этот дар слабым. Когда она нападала на Дениса, то была уверена, что у него другая магия, что-то вроде огня или молнии. Хотя и с даром создавать одежду убить мальчишку оказалось нелегко. Денис сопротивлялся, даже умудрился ранить Лиану, запустив в нее что-то вроде сюрикэна. Добрый мальчик специально целился в плечо и упустил возможность победить, зато Лиана не упустила…
     После этого сражения Лиана решила, что не стоит нападать на тех, кто уже хорошо владел даром. Вот кто бы мог подумать, что Денис, который создавал гобелены и одежду, способен сотворить острую и опасную пуговицу, метнуть ее в Лиану и ранить? Безопаснее и надежнее, конечно, забирать дар у новичков сразу после перехода. Вот теперь дар чувствовать мерцание не казался Лиане совсем уж бесполезным. Жалко только, что новички появлялись редко, но какая разница, если живешь вечно.
     Новое мерцание Лиана почувствовала внезапно. Ощущение, что кто-то переходит, было отчетливым, значит, мерцающий был близко. Найти новичка дело легкое, нужно просто идти на зов. У каждого мерцания свой звук, как отпечатки пальцев у каждого свои.
     Только что родившийся зов был особый, Лиана сразу поняла — мерцающий был очень сильным. Твердое, стабильное мерцание, Лиана почти видела его, казалось, даже могла пощупать. Новичок не просто мерцал, он шел, будто бы знал дорогу, а оборотная сторона втягивала его легко и аккуратно, словно боялась повредить.
Лиана нашла новичка утром. То, что она увидела, только убедило ее в том, что тот силен. При переходе он перетащил с лицевой стороны достаточно большое владение: целый двор, да еще немного за его пределами. Вычислить нужный дом было несложно, только в одном высотном доме на пятом этаже окна казались обжитыми, остальные были пусты. Она села у подъезда и стала ждать. Нужно было дать новичку немного времени, чтобы он понял, какая у него магия.
     Беспрепятственно войти в дом Лиане помог ее собственный дар, она наконец придумала ему название – «шум». В таком тихом мире, как оборотная сторона, даже стук упавшей ложки отзывался колокольным звоном. Новички же производили звенящие, шипящие, фыркающие и жужжащие звуки, в разных пропорциях и тональностях, вот именно – просто «шум».
     Она поднялась по лестнице на пятый этаж. Дом оказался совсем не многоквартирный, как это могло показаться с улицы. В подъезде нашлась всего одна дверь, на пятом этаже. До нее вела белая мраморная лестница, выше лестница обрывалась, наверное, из-за ненадобности.
     Лиана постучала в дверь и прислушалась, за дверью послышались быстрые шаги и щелчок замка. На то, что дверь откроют почти мгновенно, Лиана не рассчитывала, поэтому действовала инстинктивно и издала один краткий вопль звуковой волной.
Новенькая, оказалось, что это молодая девушка, отлетела к противоположной стене и сильно ударилась головой. Лиана еще раз похвалила себя, хороший все же дар забрала она у Симы.
     Новенькая лежала без сознания, ее светло-каштановые волосы закрывали почти все лицо, но и так можно было понять, что девушка красива.
Лиана отволокла новенькую в комнату, где стояла кровать. Без проблем можно было бы убить ее сразу, но тогда пришлось бы самой выяснять, что за дар у этой дурехи, а выдать себя за напарницу дело легкое и прикольное. Нужно только проявить немного заботы, напоить водой, и девчонка поверит во все, что ей скажут. Лиана вновь похвалила себя за сообразительность.
     Сначала Лиане показалось, что новенькая умеет создавать живые вещи, это мог бы быть прекрасный дар, можно было бы сотворить, к примеру, живой стул и ездить на нем, как на лошади. Но оборотная сторона уготовила Лиане лучший сюрприз, магия новенькой была – туман. Вот это сила так сила. Она должна была ее заполучить и как можно быстрее.
     Лиана уже почти убила новенькую, как ей помешал Михаил. Такое вот совпадение, насмешка оборотной стороны. Михаил — напарник мальчика Дениса, у которого Лиана забрала дар создавать одежду. Естественно, Михаил сразу ее узнал и помешал. Ударил по голове, привязал к стулу, не забыл хорошо зафиксировать руки, чтобы они были неподвижны. Знал, зараза, что магия Дениса приводилась в действие несложными взмахами рук. Дурак этот Миша, не все волшебство творится руками. У Лианы был в запасе еще один дар. Она отрабатывала его постоянно, с момента, как забрала у своей напарницы. Чужой дар всегда неохотно подчиняется, и если его не тренировать, магии не будет.
     Лиане не было жалко ни Мишу и ни Вику, наоборот, появилась возможность забрать сразу два дара одновременно, убить двух зайцев одним ударом. Даже смешно стало, и Лиана засмеялась. Магия звуковой волны приводилась в движение голосом, Лиана пустила силу дара через голосовые связки, специально постепенно повышая ее мощность, хотелось насладиться победой, и она почти победила. Почти убила. Почти!
     Лиана увидела, как рухнул перед ней на колени Михаил, как потянулась к ней его рука, как вспыхнул на его ладони огненный шар. Девушка даже успела восхититься его магией. Магией, которую ей не суждено было заполучить.


Часть 2


Глава первая

     Как мало надо человеку, особенно на оборотной стороне мира. Всего лишь вода и напарник. Мой напарник сидел рядом и допивал воду из фляжки. А я никак не могла взять в толк, почему оборотная сторона выбрала для меня в напарники именно Михаила, не правильнее ли было подобрать девушку или женщину? Если поразмыслить, то напарники — не просто два человека, связанных магией, они еще друзья, которые могут делиться секретами, хранить тайны друг друга. Взять, к примеру, Высокого и Толстого, они напарники и друзья. У Михаила напарником, другом и братом был Денис. У Лианы тоже была напарница, они могли бы стать подругами, если бы эта злюка ее не убила. Естественно, дружба между девушкой и парнем возможна, но разве расскажешь самое сокровенное мальчишке? Мне кажется, нет. Девочке я бы рассказала любой секрет, и она, конечно, меня поняла бы. А сможет ли мальчик понять? Как я смогу поделиться с ним чем-то сокровенным? Хотя мама всегда говорила, если тайну знают двое, это уже не тайна, а простой секрет.
***
     Что-то пошевелилось у меня в кармане. Ну конечно, я опять о ней забыла. Я вытащила из кармана расческу, и та, спрыгнув на пол и быстро перебирая пятью ножками, унеслась из комнаты.
     — Смешная, — махнул в сторону убегающего создания Михаил. — Как ее зовут?
     — Расческа. Глупо, да? Наверное, нужно придумать ей другое имя.
     — Расческа тоже сойдет, — усмехнулся напарник.
     — Слушай, Миш, а ты как попал в квартиру? Эта сумасшедшая оставила открытой входную дверь? — я искоса посмотрела на пепел — все, что осталось от Лианы.
     Странно, но мне показалось, что пепла стало меньше.
     — Нет, вошел через свою.
     Я недоуменно посмотрела на него.
     — Ну, ту, что рядом с зеркальной комнатой, — уточнил Миша.
     — Но она не открывается!
     — Открывается. Хочешь посмотреть?
     Миша взял меня за руку и помог подняться. Была все же в нем какая-то вежливая внимательность. Ладонь напарника показалась большой, сильной и опасной, раз способна извергать огонь. Хотя мне это даже нравилось.
     У двери, что радом с зеркальной комнатой, пища бегала Расческа. Она останавливалась на пару секунд, поднимала переднюю лапку и начинала скрести по двери. Потом опять принималась бегать и пищать.
     — Не понимаю, твоя Расческа больше похожа на мышь или на кошку? — спросил Миша, присаживаясь на корточки, чтобы погладить существо.
     — Наверное, помесь, — засмеялась я.
     Странно, но после того, как я два раза чуть не отдала богу душу, мне было весело. Я все больше ощущала, что оборотная сторона — мой дом, да и Миша был рядом. Этого человека я знала всего пару часов, но почему-то чувствовала к нему необычное притяжение, какую-то необъяснимую потребность быть возле него. Может, это и есть связь напарников?
     — Открывай! — улыбаясь, скомандовал Миша.
     Я осмотрела дверь:
     — Сегодня я уже пыталась ее открыть, затем выбить, но лишь повредила плечо, — с опаской посмотрела я на напарника, но Миша подбадривающе кивнул.
     Я взялась за ручку, слегка удивившись, что она другая. Ручка была круглой, с маленькой узкой защелкой в центре, хотя еще утром была продолговатой и без замка. Я повернула ее, и дверь с легкостью открылась.
     За дверью оказался маленький, всего полтора метра на полтора, коридорчик. Стены его были выкрашены в бледно-синий цвет, пол и потолок выложены мелкой мозаикой, изображающей млечный путь. Даже одному человеку в этом помещении было бы тесно. В конце коридорчика, напротив моей двери, была еще одна — железная — красного цвета, эта дверь казалась тяжелой и надежной.
     — Проходи!
     Миша слегка подтолкнул меня за локоть. Я подошла ко второй двери. На этой двери была точно такая же ручка, как и на моей, такая же круглая, со встроенным в нее замочком. Только смотрелась она на этой двери неуместно, дверь сразу стала казаться непрочной.
     Я повернула ручку, и громоздкая дверь распахнулась так быстро, словно сидела в засаде и ждала.
     — Проходи! Это моя квартира.
Это Михаил поскромничал, назвав ее просто «квартира», на мой взгляд, это был дворец. Комнаты, я насчитала их пять, были большие, с высокими потолками. В двух самых больших комнатах стояли колонны — по пять колонн в каждой комнате. Квартира была похожа, скорее, на музей, чем на жилище молодого человека. Стены увешаны картинами с животными, а комната с камином, еще и оружием разных эпох и народов. В этой комнате также стояли два дивана и стол. Я не удивилась, насчитав у стола пять резных ножек. Похоже, оборотной стороне нравится число пять.
     — Прекрасные картины, я ничего подобного раньше не видела. А почему на картинах нарисованы только животные? — полюбопытствовала я.
     — Изображение лиц на оборотной стороне не сохраняются, они уродуются или искажаются, — спокойно ответил Миша.
     — Понятно теперь, почему у меня фотографии все испорчены.
     — Фотографии, картины, скульптуры, памятники, надгробия — вообще все, где изображено лицо человека, все портится.
     — Но почему? — удивилась я.
     — Никто и не знает почему. У нас остается лишь память. Денис, мой напарник, — Миша замолчал на пять секунд, словно поперхнулся, потом, понизив голос, продолжил: — Мой бывший напарник мог создавать цветные ткани, а потом научился создавать гобелены, эти картины он сотворил. Дениска пытался сначала изображать людей, но лица и минуту не оставались нормальными, цвета на ткани текли и перемешивались. Вот изображение животных, сама видишь, замечательно сохранились.
     — А оружие?
     — Оружие настоящее, мы его долго собирали. По всему оборотному миру ходили и выменивали.
     — Здорово! — восхитилась я. — Сколько же ты здесь живешь?
     — А какой сейчас год на лицевой стороне? — задумчиво спросил он.
     — 2019 год.
     — Значит уже почти семь лет. Только пойми, это там семь лет, здесь все немного иначе.
     — Но тогда сколько тебе лет? Я бы дала тебе лет восемнадцать, не больше.
— Дорогая, Виктория, — заговорил голосом диктора Миша, слегка кланяясь, — добро пожаловать в мир, где время стоит на месте! Мы здесь не растем и не стареем, мы как бы консервируемся в своем возрасте. Чтобы узнать, какой сейчас год или месяц, нужно спросить времеведа.
     Мне вдруг стало слегка нехорошо. Как относиться к известию, что я навсегда останусь шестнадцатилетней девчонкой?
     — Я все тебе покажу и расскажу. Давай выйдем на улицу, и ты все увидишь сама.
     Миша подошел к своей входной двери и открыл ее. Это была магия, без всякой логики, иначе как объяснить то, что у меня пятый этаж, у Миши — первый. У меня простая, ну, хорошо, не совсем простая трехкомнатная, нет, уже двухкомнатная квартира. А у Миши огромные пятикомнатные хоромы, которые каким-то образом соединял маленький коридор. Но все это были лишь цветочки магии, ягодками оказалось место расположения дома напарника. Ведь я оказалась в Санкт-Петербурге. Дом, из которого я только что вышла, стоял на берегу серебряной реки, и два льва с золотыми крыльями охраняли вход на дивный мост, соединявший два берега.
     — Это волшебство! Иначе просто не может быть! Расскажи мне все, я хочу как можно больше узнать об этом мире! — восторг распирал меня, и лишь присутствие сдержанного благородного напарника не позволяло мне носиться вдоль реки с криками «Магия! и Волшебство!»
     — Прогуляемся? — Миша подмигнул и снова взял меня за руку.


Глава вторая

     На берегу реки на песке Миша начертил карту.
     — Вот, смотри, это наш материк. Видишь, я не рисую реки, озера, моря, потому что их нет. Есть леса, степи, горы. Все как полагается, только без воды. Так было на оборотной стороне до того, как начали появляться люди. Потом, — напарник нарисовал круг, в котором неровным отрезком изобразил реку, а небольшими прямоугольниками — дома, — когда человек переходит, он прихватывает с собой часть лицевой стороны и воду. В  моем случае — часть Невы, мост и дома. Бывают владения, состоящие лишь из одного дома, но и там обязательно будут: родник, колодец, часть озера…
     — У меня колонка, — зачем-то сказала я.
     — Все верно, у каждого живущего на оборотной стороне свой источник.
По рассказу Михаила получалось, что люди на оборотной стороне никогда не рождались и от старости не умирали, хотя бессмертными не были. Человека можно было убить, или он мог покончить с собой.
     Переходя с лицевой стороны, каждый приобретал магический дар. Дар мог быть редким или распространенным. Люди, которые умели летать, попадались чаще тех людей, которые могли извергать молнии. Но даже часто встречающаяся магия была индивидуальна. Летуны летали по-разному: кто-то отращивал крылья, кто-то просто парил в воздухе, а кто-то летал, как Супермен, — вариантов для полета было множество.
     Главной особенностью мира были напарники. Это люди, которых вместе сводил оборотный мир. Между напарниками образовывалась мощная духовная связь, они чувствовали и понимали друг друга с полуслова. Даже близнецы не могут иметь такой крепкой связи. Дома напарников магическим способом соединялись, и между ними появлялся портал, местные называли его пуповиной.
***
Владения Михаила были великолепны. Санкт-Петербург — красивейший город, и даже малая его часть вызывала трепет в душе. Или это просто у меня пошаливали нервишки? Но прогулка заставляла меня восторженно умиляться всему, что я видела.
     — Какой красивый дом, а колонны…. А мост просто супер, львы и их крылья — нет слов…
     А вон те дома, на той стороне реки, почти закрытые деревьями, тоже твои? — спросила я, перестав восхищаться ступеньками у дома.
     — Нет, там живут Мариям и Сисиль. Они в этом мире дольше, чем я, и их владения больше моих. Хочешь посмотреть?
     — Конечно! — я постаралась придать голосу нотку сдержанности. Потому что Миша после моих восхвалений ступеньками, начал на меня странно поглядывать.
Мы пошли по мосту, он казался довольно-таки устойчивым, хотя был деревянным. Мост шириной два метра, с резными позолоченными перилами. Еще одно величественное сооружение.
     На середине моста я подошла к перилам и перевесилась через них, стараясь разглядеть серебряную реку. Река двигалась. Хотя я видела ее начало, видела ее конец, и все же у реки было течение. Река вытекала из ниоткуда и утекала в никуда.
     — Волшебство! — я указала на начало реки.
     — Здесь повсюду магия. Мы не всегда понимаем, где она скрыта. Поэтому не видим ее, но если всмотреться… — Миша подцепил ногтем позолоту на перилах и оторвал кусочек. Испорченное место тут же затянулось новой золотинкой. — Тогда становится ясно, что магия тут во всем.
     — Даже в нас самих, — вспомнив, как напарник расправился с Лианой, погрустнев, сказала я.
     Миша тут же это заметил и улыбнулся. На краткий миг мне показалось, что улыбается братик. Что-то родное было в улыбке напарника.
     В конце моста тоже стояли скульптуры львов. Они сидели величественно, на головах у них сверкали золотые короны, а передними лапами они прижимали к земле по ключу.
     — Никогда не видела таких в Питере, — я посмотрела на Мишу, ожидая от него то ли объяснения, то ли той же родной улыбки. Не знаю, что мне тогда нужно было больше.
     — Таких точно нет. Эти меняются каждую ночь.
     Миша засмеялся, и я не поняла, шутит он или говорит правду.
Мне вдруг подумалось, что день тянется очень долго и что сейчас должно быть уже часа четыре вечера, но солнце до сих пор было в зените. Получалось, что сейчас разгар дня, часов двенадцать, может быть, час.
     Мы подошли к деревянному двухэтажному дому с массивной дубовой дверью. Посередине висел дверной молоточек в виде песочных часов. Миша постучал, но никто не открыл.
     — Наверное, их нет, а жаль. Зайдем в следующий раз, тогда и осмотрим эту территорию. Без разрешения по чужим владениям гулять нехорошо, — сказал Миша и пояснил: — Этикет.
     Все правильно, в любом обществе должны быть границы дозволенного — правила поведения, которые помогают спокойно жить. Не говори с набитым ртом, держи вилку в левой руке, а нож — в правой, уступай место в общественном транспорте инвалидам, пожилым людям, беременным женщинам и пассажирам с детьми и так далее и тому подобное... А ведь этикет придумали не просто так, а для комфорта человека и благополучия общества в целом.
     Если разобраться, все в этикете продуманно. Чем чревата еда с набитым ртом? Ну если вы не подавитесь сами, то, скорее всего, заплюете своего слушателя, что ему навряд ли понравится. А не уступая место старушке в метро, можете стать виновником инсульта. Проявление уважения к старшим обязательно в здоровом обществе. Нельзя победить людей, которые уважают своих стариков, пусть даже старики не совсем понимают молодежь.
     — Хорошо, можно и потом, я тут надолго, еще успею познакомиться с твоими друзьями, — поникшим голосом сказала я.
Миша посмотрел на меня как-то с жалостью и сказал:
     — Выпей воды, полегчает.
     Надо же, после его слов я сразу почувствовала, что уже давно хочу пить. Неполная бутылка все еще висела на манер сумки, и я выпила почти всю воду.
     — И куда мы пойдем теперь? — спросила я, чувствуя бодрость, словно приняла теплую ванну и поспала часика два.
     — Увидишь, тебе точно понравится! Зуб даю! — и Миша театрально скривил лицо и зацепил зуб пальцем, издавая щелчок.
     Это меня ужасно насмешило. Глупо, конечно, над таким смеяться, но у Миши этот жест вышел превосходно.
     — Долго тренировался? — спросила я.
     — А что? Может, я на лицевой стороне был гопником?
     Я внимательно посмотрела на него и на какое-то мгновение почувствовала его эмоции.
     — Ну, не-ет! — протяжно сказала я. — Зуб даю, что нет!
     И тут засмеялся Миша. Его смех был такой легкий и знакомый, что мне показалось, что я слышала его раньше. Или это было всего лишь дежавю?
***
     Обратно мы не пошли по мосту, а обошли реку вдоль ее начала. Вблизи магия реки казались еще более завораживающей.
     — Смотри! — Миша встал на колени около начала реки и опустил руки в воду так, чтобы ладонь касалась края почвы. Потом аккуратно ее вынул. — Видишь! Ладонь осталась сухой с этой стороны и мокрой там, где начиналась вода. Река не вытекает из земли, как это может показаться, а берет свое начало в магической грани.
     — Волшебство! — я повторила движения Михаила. Это было интересное ощущение. Ладонь с одной стороны погружалась в воду, а с другой оставалась совершенно сухой. Я не чувствовала никакого барьера, он был невидим и неосязаем, но он там был. Наверное, так устроена вся магия. Она невидима, неосязаема, но она есть.
Миша помог мне подняться. И указал в сторону.
     — Здесь граница моих владений! Дальше идет дикий лес, а за ним — владения Ивана. Он очень интересный человек, тебе обязательно понравится и он, и его напарник.
     Миша сказал это с такой уверенностью, что я не стала уточнять, кто такой этот Иван и кто его напарник, ведь мне они обязательно понравятся… А вот что мы дошли до края владения, Михаил мог бы и не объяснять, хотя ограждения никакого не было, это было очевидно. Ровно подстриженная трава обрывалась, словно наткнувшись на препятствие, и дальше начинался лес. Ни одна травинка, ни одна веточка дикого леса не пересекала эту границу. Дикая трава отгибалась от нее, ветки деревьев устремлялись вверх вдоль невидимой стены. Граница была настолько же очевидна, насколько и невидима.
     Я даже побоялась переступать этот барьер, но, пройдя сквозь него, совсем ничего не почувствовала, пожалуй, кроме твердости травы. На территории Михаила трава была мягкой и пружинила под ногами, в лесу же она была жесткой и слегка высохшей, так бывает, если летом мало дождей и много солнца.
Когда Миша назвал лес диким, мне сразу представилось множество животных, бегающих в лесу по своим звериным делам. Может быть, даже волшебных животных: единорогов, например.
     Хотя я жила в городе, мне не раз приходилось бывать в лесу. Родители часто вывозили меня с братом на природу. И я точно знала — лес полон звуков: трава под ногами шелестит, кузнечики стрекочут, птицы поют, что-то где-то шуршит или трещит. Это нормально, ведь лес живой, но в этом лесу царила торжественная, как в храме, тишина. И ни одной живой души….
     — Миш, почему так тихо? — тишина давила на уши, и мой голос показался слегка приглушенным.
     Напарник пожал плечами:
     — В этом лесу никто не живет, здесь только растения. Хотя на оборотной стороне встречаются и населенные леса, но они, как правило, чьи-то владения.
Идти по тихому лесу было непривычно и в то же время приятно. Я, как городской житель, всегда побаивалась гулять под деревьями и все из-за вредных маленьких созданий — клещей с их страшным энцефалитом. Не люблю клещей, хотя ни разу их вживую не видела. Да и отсутствие комаров и их друзей — кусачих мошек — тоже не огорчало.
     Мы еще не вышли из леса, а вдали на солнце засияло величественное здание.
     — Не может быть! Это что? Дворец? — изумилась я.
     — Да, Иван был конюхом при Елизавете Петровне. Там его мерцание и застало. Дворец не такой, как помню я, да и стоит как будто на другом месте, но в целом очень красиво.
     — Не на своем месте? — переспросила я.
     — Расстояния на оборотной стороне другие. Не знаю, как это выходит, но дойти до соседей всегда быстро. Я думаю, это магия.
Дворец был великолепен, небесно-голубое здание, с украшенными золотом белоснежными колоннами.
     — Он не такой, это точно! Нет Дворцовой церкви, на ее месте ворота, — объяснял мне Миша. — При переходе что-то изменяется, а что-то остается, как было на лицевой стороне. Этот дворец изменился, но остался таким же красивым.
Мы подошли к большим железным воротам, главным элементом которых являлись золотые лошади, навсегда застывшие в прыжке. Хотя, кто знает, а вдруг в них тоже магия и по ночам они срываются со своих мест и носятся по окрестностям. Я машинально осмотрела землю: нет никаких следов — ни лошадиных, ни каких-либо других. Везде веселая, струящаяся трава. Нет, по ночам они не скачут…
По ночам… а сколько сейчас время? Я посмотрела на небо — солнце все еще было в зените. Странно это как-то.
     Ворота бесшумно приоткрылись, и мы зашли в огромный сад. От ворот вглубь сада вела широкая тропинка, по бокам росли фигурно подстриженные кусты, изображающие чайный сервиз.
     Тропинка заканчивалась у небольшой площадки, в центре которой стоял фонтан. И конечно же, он был по-царски величествен: пятиуровневый, высокий и изящный. Все уровни были проработаны скульптором до мельчайших деталей.
На первом уровне была изображена уменьшенная копия дворца, во дворе которого мы сейчас находились. Даже лошади на воротах были точной копией тех, что мы видели только что на входе.
     Второй уровень поменьше, он как бы рос из глубины дворцового сада и напоминал высокий могучий дуб. На этом дереве и размещались верхние три уровня.
Третий и четвертый изображали бегущих в разные стороны лошадей. И струи воды, которые по ним стекали, создавали иллюзию движения, слишком реальную, чтобы не быть волшебной.
     На самом верху сияло золотое солнце. Оно как будто случайно запуталось в ветвях дерева и теперь старалось вырваться. Из лучей золотого пленника, серебрясь, вытекала вода.
     Это был самый красивый фонтан, который я когда-либо видела в своей жизни.
Вокруг фонтана стояли пять деревянных выкрашенных лазурной краской беседок.
     — Смотри! — напарник указал на дальнюю их них.
И я увидела маленького пухленького человечка с белыми кудрявыми волосами, носом картошкой и пухленькими детскими щечками. К щечкам прилагались разноцветные в цветочек шорты и ярко-желтая рубашка, застегнутая на все пуговицы.
Каким-то непонятным образом он ужасно гармонировал с окружающим великолепием, и я откуда-то знала, что он и есть хозяин.
     Маленький человечек был не один: напротив него, облокотившись и раскинув руки на спинку скамейки, сидел его напарник — молодой смуглый мужчина, очень напоминающий индейца. Индеец был одет в белоснежные брюки и не менее белую рубашку, что прекрасно сочеталось с его смуглой кожей и четкими яркими чертами лица. И при всей его солидности индеец оказался босой.
     — Добрый день, соседи! Можно к вам присоединиться? — крикнул им Михаил, а мне тихо сказал: — Всегда лучше их предупреждать заранее о приходе, а то могут пальнуть.
     — Что сделать? — не поняла я.
     — Тс — индеец стреляет камнями, словно пулями. Не бойся, он меня хорошо знает. К тому же Иван, а… сама увидишь.
     Мы подошли к беседке. Тс и его напарник, увидев меня, одновременно встали, приглашая присесть. Я опустилась на лавочку, от прогулки очень хотелось пить.
     — Иван, — представился мне человечек. — А это Тс. Его имя означает «скала». Принести вам воды со льдом?
     Я обрадовано кивнула. Лед — это здорово. Неужели у них есть холодильник или, может, волшебный кусок айсберга где-нибудь в кустах? Индеец встал, вышел из беседки и сразу вернулся с двумя серебряными кубками. Я, было, потянулась, чтобы взять кубок, но Тс поднес их сначала к Ивану. Человечек на секунду прикрыл их ладонями, как будто благословляя, и индеец подал кубки нам. В воде, переливаясь на солнце, плавали кусочки льда.
     Михаил, было, хотел меня представить, но Иван перебил его:
     — Новенькая напарница Михаила? — спросил маленький человечек улыбаясь.
     — Да, — я посмотрела на Мишу, он улыбался ему в ответ.
     — Вот почему, Тс, кому-то достаются в напарники красавицы, а кому-то индейцы? — рассмеялся Иван.
     — Наверное, кто-то сильно нагрешил на лицевой стороне, вот и не повезло, — насупившись, ответил Тс, но при этом его глаза блестели от смеха.
     — И как зовут это юное создание? — опять обратился ко мне человечек.
     — Виктория, — во рту у меня был кусочек льда, поэтому я произнесла, шепелявя, «Фикториа».
     — Фикториа! Надо же, какое странное имя.
     Мне никак не удавалось справиться со льдом, я умоляюще посмотрела на Мишу.
     — Виктория, ее зовут Вика, — пояснил Михаил, тактично сдерживая смех.
     — Победа! Не так ли? — уточнил Тс.
     Наконец, мне удалось раскусить льдинку и проглотить.
     — Да! — судорожно сказала я — от холода у меня слегка свело челюсть.
     — И какой же у нашей Победы дар? — опять поинтересовался Иван и тут же исправился: — Ой, это не прилично спрашивать о даре другого, пока не назовешь свой. Я могу, как ты уже поняла, делать лед. Тс может управлять камнями. А ты?
Хозяева внимательно посмотрели на меня, а я смотрела на Мишу, который слегка махнул головой, разрешая говорить.
     — Туман, — сказала я.
     Воцарилась тишина, казалось, Иван и Тс перестали даже дышать. Слышно было лишь шум воды в фонтане.
     — И ты уже освоила свой дар? — нарушая тишину спросил Тс.
     — Нет еще, — будто извиняясь, сказала я. — У меня получилось всего один раз, да и то на пару секунд. Я бежала по коридору и словно растворилась….
     — Хорошо, — одобряюще сказал Тс. — Если возникнут проблемы, обращайся, мы поможем освоить дар.
     — Это точно, — улыбнулся Миша, — они помогли мне.
     — Этот юноша чуть весь садик мой не спалил, — подтвердил Иван.
     И они рассмеялись, наверное, вспоминая что-то и в самом деле смешное.
***
     — Я на лицевой стороне был обычным конюхом, — рассказывал Иван. — Работа мне нравилась, да и лошадей я любил. Кони — самые умные создания, они почти как люди, только горазда добрее.
     Иван бросил томный взгляд на фонтан с золотыми лошадьми, и в это мгновение золотые скульптуры ожили, затрясли гривами и встали на дыбы.
     — В год моего перехода выдалась морозная снежная зима, — продолжил рассказ человечек. — Снегу намело по самое не балуй, а местами даже выше. Одним утром пошел я лошадей посмотреть, подхожу к конюшне, а на ее крыше мусорщик сидит, лапы длинные, почти до земли достают, и хобот прям из туловища тянется и под снег уходит. Я испугался. Все, решил, пришел за мной черт лохматый. Не так его нам батюшка описывал: копыт нет, рогов нет, но кто знает, какие в аду разновидности чертовские обитают… Рано, думаю, мне умирать и побежал в глубь парка прятаться. Пробираюсь, по пояс в снегу. Тяжело! Снег перед собой руками разгребаю с трудом, вроде никто меня не преследует. Решил вернуться, повернулся, а следов моих нет — снег, словно покрывало на барских перинах, ровный, без единой вмятинки, будто и не шел я здесь только что. Тут меня испуг вообще подкосил и холод до костей пробрал. Сел я под дерево, руками холодными глаза прикрыл и уснул. Проснулся от того, что жарко и жажда душит. Открыл глаза, а вокруг зелень, солнце яркое и фонтан невероятной красы прямо передо мной водой играет. Райский сад, не меньше, да и каждый верующий человек так бы решил. Напился я из фонтана, почувствовал, что и в теле, и в душе сила появилась. Обошел окрестности. Нашел дворец, он изменился внешне, но остался красивым. Внутрь зашел, а там пустота. Ни людей, ни мебели, одни только стены золотом украшенные. Вернулся я к фонтану, а тут меня уже Тс встречает, он мне все и объяснил.
     Индеец, подтверждая слова напарника, кивнул и продолжил рассказ Ивана:
     — К тому времени я на оборотной стороне прожил уже долго, тяжелое это было время, надо признаться. Напарника у меня не было, но одиночество мне только на пользу пошло. В то время я злой был, страшно вспоминать. Крушил все, что попадалось под руку. Наверное, поэтому оборотная сторона меня в пустыне оставила, хотя подарила большое озеро и каменную пещеру. Когда в душе моей, наконец, появились порядок и спокойствие, я и почувствовал Ивана. Но… лучше я начну с самого начала, чтобы вас не путать, да и мне все вспомнить, — Тс театрально прикрыл глаза, будто вглядываясь в свои воспоминания, и продолжил: — Когда мне исполнилось тридцать лет, со дня смерти моей жены прошел уже год, но создавать новую семью я не хотел, и тогда отец сам выбрал мне невесту. Я очень злился на отца, но он настаивал на свадьбе. Злости моей не было предела. И когда я увидел зеленую слизь повсюду и понял, что другие люди ее не замечают, то пошел к шаману племени за советом. Вернее, побежал, весь трясясь от страха. Он, как увидел меня, сразу сказал, чтобы я убирался из деревни. Мол, духи меня прокляли за грехи, и никто больше не имеет права со мной общаться — ни мать, ни отец. Даже братья от меня отвернулись и невеста тоже, хотя о ней я меньше всего жалел. Но перед тем как прогнать, старый шаман рассказал мне одну древнюю легенду. Очень давно, когда на земле жили только духи, мир насыщала тишина, его не беспокоил даже ветер. Все в этом мире существовало только благодаря силе духов и находилось в магической гармонии. Духи были настолько древние, что уже давно разучились видеть разницу между добром и злом. Но существовала во вселенной еще более мощная сила, которая все еще умела созерцать, и решила она напомнить духам об их сущности, напомнить о любви и сострадании. И тогда создала она человека. Но духи не смогли жить рядом с эмоциями, которые принес с собой человек. И тогда они объединили свою магию и разделили мир на две стороны. Мир духов и мир людей. А между ними поставили границу в расстояние один день. Это межпространство духи заселили существами, поглощающими эмоции людей, чтобы защитить от них свой мир.
Индеец закончил свой рассказ и замолчал, воцарилась тишина. Похоже, все обдумывали услышанное. Интересно, сколько раз Михаил слышал эту легенду? А Иван? И все равно она их заставляла задуматься, словно они ее слышали в первый раз, так же, как и я.
     — Тс, как вы думаете, древние духи до сих пор на оборотной стороне? — спросила я, как только мне показалась, что молчание затянулось.
     — Если эта легенда про оборотный мир, то духи здесь больше не живут, осталась только магия, — задумчиво ответил Тс.
     — Иван, а покажите Виктории ваш портал, — переводя тему в новое русло, предложил Миша.
Все сразу заулыбались, поддерживая новую идею. Иван вышел на середину беседки.
     — Обязательно и без промедления! — продекламировал человечек. — Смотри внимательно, сударыня, он тут!
     И указал на обычный проход в беседку.
     В беседку Ивана вели два входа. В один такой проход зашли мы, а на противоположный указывал сейчас Иван.
Ни дверей, ни замков. Обычный проход в сад, даже часть дворца была через него видна.
     — Что? — спросила я.
     — Проходи, — улыбаясь сказал Миша.
Он явно ждал чего-то необычного, и от этого его глаза горели. Как странно, я понимала выражение его лица, словно знала Мишу целую вечность.
Я шагнула и тут же оказалась под землей в небольшом туннеле, а позади все еще была уютная беседка.
     — Иди вперед, тут всего несколько шагов, — услышала я голос напарника над самым ухом. Миша стоял рядом, слегка наклонив голову, чтобы не задеть потолок туннеля. — Не бойся, иди!
     Я послушно шагнула вперед и внезапно очутилась на очень ярком солнце, а позади меня осталась небольшая пещера. После зеленого садика Ивана владения Тс казались красным пятном, посередине которого блестело, отражая безоблачное небо, голубое озеро.
     — Это волшебство! — только и сказала я.
     Захотелось разуться и босыми ногами пройтись по берегу озера. Мы так и сделали. Вода была прохладной и нежной. Нежная мокрая магия!

Глава третья
     Во что только ни готов поверить человек, чтобы хоть как-то упорядочить свою жизнь. Человек старательно изо дня в день ищет секретный рецепт счастья, а найдя , делится им в соцсетях и очень огорчается, когда рецепт перестает действовать. Человек в век технологий совсем забыл о главном принципе счастья — только скрытое свято!
     — Миш, как ты думаешь, на самом деле на оборотной стороне жили духи или Тс все придумал? — спросила я, как только за нами закрылись ворота с золотыми лошадями и мы направились домой.
     — Мне кажется, Тс в это верит, — ответил Миша.
     — А ты?
     — Не знаю. Я слышал и другие легенды оборотной стороны. Эта ничем не хуже и не лучше…
     — Есть и другие истории? Расскажи!
     Миша посмотрел на меня и безнадежно вздохнул.
     — Ну, одно из последних предположений. Переход на оборотную сторону был активирован запуском на лицевой стороне БАК — большого адронного коллайдера. БАК пробил витки времени. Пронзая временные отрезки, частицы задевали людей. Те, кто попал под эти лучи, начали мерцать.
     — Но как можно пробить время? — эта теория показалась мне совсем уж неправдоподобной.
     — Если предположить, что время это не прямая, а спираль, то тогда, частицы, пронзая по прямой один виток за другим, задевали разные временные отрезки. Ведь в спирали 2016 год вполне мог быть параллелен 2009 и 801 годам вплоть до начала времен или параллелен 2033 или 3000 годам, и так до конца времен. Понимаешь?
     — Как-то все это за уши притянуто. Мне больше про духов понравилось. Какие еще есть гипотезы?
     — Самая ходовая — инопланетяне, — Миша посмотрел на меня, увидел в моем взгляде полное разочарование, добавил: — Инопланетяне пытались дублировать наш мир, но у них не получилось. Неудачный эксперимент дал сбои и стал притягивать к себе людей с лицевой стороны.
     — Страшновато как-то! — сказала я, почувствовав тяжелый трепет где-то в верху живота.
     — Скорее, неприятно, — ухмыльнулся Миша.
     А ведь напарник прав. Интересно получается. Когда Тс говорил о духах или Миша о БАК, это казалось нормальным. Духи — это что-то потустороннее, древнее и умное, с ними нельзя бороться, их принимаешь как должное. БАК — наше человеческое изобретение, надеюсь, все же не оно виновато. А вот инопланетяне, аж обидно, чужие, влезли в нашу жизнь и решают за нас. Это уже несправедливо.
     — Есть еще? — спросила я, пытаясь отбросить мысль о злобных инопланетянах.
     — Магическая. Самая легкая и сказочная, — улыбнулся Миша.
     — Это хорошо, что легкая. Давай! — попросила я.
     — Когда человек появляется на свет, — начал Миша. — Он приносит с собой частичку магии. Но волшебство не может жить в мире людей и утекает на оборотную сторону, где ей самое место. Но иногда магия в человеке так сильна и так мощно к нему привязана что, утекая, прихватывает с собой человека.
     Миша замолчал, посмотрел на меня своими желтыми глазами. Эта история меня порадовала, именно в это я бы поверила. Быть владельцем настолько мощной магии, такой сильной, что она не захотела с тобой расстаться, гораздо приятнее, чем быть похищенной инопланетянами или духами или пробитой сумасшедшей ускоренной частицей.
     — Да, про магию на самом деле сказочно. Только не понятно, откуда взялась оборотная сторона. Конечно, можно предположить, что она всегда была, то есть появилась вместе с лицевой стороной.
Я посмотрела на Мишу, тот улыбался, и мне показалась, что он счастлив.
     — Остальные предположения самые неинтересные, на мой взгляд, — Миша даже рукой махнул. — Природа бунтует и пытается избавиться от человека. Мусорщики из межпространства пытаются захватить лицевую сторону. Ну и всякое подобное…
     — А если честно, ты сам что думаешь? — с надеждой спросила я.
     Улыбка на мгновение исчезла с лица Миши и вспыхнула вновь:
     — Мне кажется, нас выбирает оборотная сторона. Но не спрашивай меня зачем, я не знаю!
     Мы подошли к Мишиному дому, и я поняла, что уже смеркается. Как-то внезапно настал вечер. Солнце опустилось к горизонту, и тихий лес его полностью скрывал. Красотой домов я больше не восхищалась. Как же легко человек привыкает к лучшему!
     — Я пойду спать! — сказала я, почувствовав нахлынувшую усталость, к ней не замедлила присоединиться тоска по маме.
     — Не забудь выпить воды.
Миша по-братски приобнял меня и мне сразу стало спокойнее, даже тоска немного стихла.
     Мы зашли в дом, и Миша проводил меня до двери соединяющего наши дома портала. Я шагнула в маленький коридор с мерцающим Млечным Путем, и на мгновение мне показалось, что дверь в мою квартиру не откроется, но стоило мне повернуть ручку, как та тихо отворилась.
     — Расческа! — радостно воскликнула я, увидев на пороге встречающее меня существо. Я подняла ее, и она лизнула меня в щеку.
Все же хорошо, когда дома тебя кто-то ждет!
***
     Разбудил меня стук в дверь.
     — Вика, можно войти?
Дверь моей комнаты оказалась закрытой, и голос Миши звучал глуховато. Что-то я не помню, чтобы закрывала ее. В волосах что-то зашевелилось. Ох, да… Расчесочка, живое существо на пяти лапках. Кажется, она немного подросла. Я погладила ее, и Расчестка лизнула мне руку.
     Стук в дверь повторился, я встала с кровати. Расческа спрыгнула на пол и принялась тереться возле ног. Наверное, она все же кошка.
     — Заходи! — крикнула я Михаилу.
     — Вошел бы, да дверь заперта.
     Голос напарника звучал взволновано.
     Пришлось подойти и открыть дверь. Она оказалась запертой на щеколду. И откуда тут щеколда? Вчера ее точно не было.
     — Я тебе уже полчаса стучу. Хотел уже дверь вышибать, — обиженно бормотал Миша.
     Миша по-настоящему волновался, и я это чувствовала. Ох уж, эта мне связь между напарниками.
     — Что стряслось? Я спала, наверное, крепко… У меня такое бывает, — соврала я. И зачем? Он все равно почувствует ложь.
     — Не знаю, как это у тебя бывает, но ты проспала полдня. Уже день вовсю, а тебе нужно учиться управлять даром.
     Убедившись, что со мной все в порядке, Миша успокоился, и его голос зазвучал ровно, почему-то даже довольно.
     — Хорошо, сейчас, только воды выпью.
     Сделав вид, что немного обиделась, я поплелась на кухню, втайне надеясь, что моя колонка за ночь превратилась во что-то, похожее на фонтан, как у Ивана. Но моя колонка, ни капли не изменившись, стояла на месте, и Расческа уже лакала из лужи на полу воду. Я налила волшебной жидкости в бутылку с веревкой у горлышка, при этом немало воды пролилось прямо на пол. Меня это ничуть не огорчило, Расческе тоже нужно что-то пить.
     — Сначала займись своими силами. Потом осмотрим твои владения и, если повезет, познакомимся с соседями, — заходя следом за мной на кухню, сказал Миша. И уселся на пятиногий табурет у пятиногого стола.
Его тон напомнил мне учителей в школе, и я подумала, что вполне возможно, все обеспокоены моим исчезновением. А мама, скорее всего, плачет. Я представила мамино заплаканное лицо и сердце защемило.
     — Хорошо, — буркнула я.
     — Думаю, тебе стоит учиться в зеркальной комнате, — продолжал наставления напарник.
     — Хорошо, — повторила я.
     — Попробуй побегать по комнате, ты же говорила, что когда бежала по коридору, тебе удалось ненадолго превратиться.
     — Хорошо, — уже нетерпеливо сказала я.
     Уловив раздражение в моем голосе, Миша встал:
     — Ладно, не буду тебе мешать! Приду через час!
     Миша как-то уж очень понимающе посмотрел на меня и ушел через наш личный портал-пуповину. А я поплелась в зеркальную комнату. Вот что будет, если дверь в мой личный учебный класс не откроется? Ну я могла бы тогда побегать по коридору... Коридор казался мне более привлекательным, не очень-то и хотелось носиться по зеркальному ящику, натыкаясь на невидимые стены. Я представила, как разбегаюсь, путаюсь в бесконечных отражениях и со всей дури врезаюсь в зеркало.
Я неохотно потянула ручку зеркальной комнаты, дверь открылась. Комната осталась такой же, какой была вчера. Медленно ступая, почти скользя, я пошла по комнате. Совет Миши побегать совсем не подходил, здесь ходить-то было трудно, хотелось встать на четвереньки и ползти. Это не комната, а аттракцион в парке развлечений, вот только мне совсем не было смешно.
     На середине комнаты я опустилась на зеркальный пол, свет проникал только через открытую дверь, но его вполне хватало, чтобы хорошо видеть свое отражение. После перехода на оборотную сторону я еще не успела себя хорошо рассмотреть. И вот сейчас я внимательно вглядывалась в свое отражение. Длинные волосы; они никогда раньше не были такой длины. Мама всегда хотела, чтобы я их отрастила, ей бы понравилось. Я посмотрела себе в глаза, это были чужие глаза — желтые с большими черными, слегка продолговатыми зрачками. Они мне нравились, напоминали Мишины, только были нежнее. Я, наверное, смогу к ним быстро привыкнуть. Все остальное во мне осталось прежним. Даже одежда: я все еще была одета а-ля эмо. Сразу, как выйду отсюда, нужно с этим что-то сделать.
     Словно услышав мои мысли и не желая отпускать, дверь комнаты слегка скрипнула и закрылась. Я оказалась в густой темноте, как слепой котенок, и мои странные глаза не помогали увидеть хоть что-то. Хотя это как раз понятно: кошки тоже не видят в полной темноте, им нужен хотя бы слабый, но источник света. Значит, мне он тоже был нужен.
     Уловив мое желание, из зеркала на потолке пробился тонкий лучик. Будто солнечный зайчик заструился к стене, отразился от нее, переломился пополам и продолжил свой путь к зеркальному полу. Ушел в него, оставив за собой полоску струящегося бесконечного потока света. Потом из стены слева пробился еще один луч, проделав путь по своей траектории, и остался в комнате мерцать и переливаться. За ним, словно осмелев, из разных мест вырвались сразу несколько лучей. Теперь уже вся комната была затянута светящейся паутиной, и это было по-настоящему завораживающее зрелище. Это было волшебно!
     Подсвеченная лучами, я видела себя во всех зеркалах. Много меня в бесконечных коридорах отражений. Я постаралась сосредоточиться на своем даре, но ничего не получалось, я все еще оставалась самой собой. Мне никак не удавалась обрести невесомость. Нужно было как можно сильнее сфокусироваться. Я уселась в позу лотоса, закрыла глаза, немного помычала, но только почувствовала себя дурой. Задействовать магию не удавалось. Вспомнились слова из басни: «А вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь…», и я засмеялась.
     Смех в пустом помещении зазвенел, как множество колокольчиков, он отражался от зеркальных стен и возвращался ко мне, вибрируя и искажаясь. Все мое тело задрожало, стало жарко, потом резко холодно и опять жарко. На лбу выступил пот, я хотела обтереть пот рукой, но она прошла сквозь голову, не встретив преграды.
Внутри учащенно забилось сердце, отдаваясь в голове глухим эхом. Мое отражение таяло. Очертания стали нечеткими и струящимися. Еще немного, и я видела лишь туман с еле-еле уловимым очертанием тела.
     Я подплыла к зеркалу поближе, именно подплыла, ноги не касались зеркального пола. В отражениях мне удалось различить глаза, нос, рот, все же я не была абсолютным туманом, а сохраняла форму человека.
     Нужно было испытать свое новое тело, и я подпрыгнула, это оказалось, на удивление, легко, словно отказала гравитация. Дотронулась до гладкого зеркального потолка. Почувствовала его прохладу. Опустилась на пол. Поплавала по комнате, покрутилась, покувыркалась. Все движение давались легко и выходили идеально, словно я всю свою жизнь была туманом.
     Я вернулась на середину комнаты и опустилась. Заставила себя сосредоточиться на отражениях в зеркалах. Почему-то мне казалось это таким же важным, как научиться становиться туманом. Свет, исходящий от зеркал, засеребрился сильнее, мне даже показалось, что это уже не свет, а вода из фонтана Ивана. Зеркальные отражения стали более четкими, будто коридоры в них превратились в настоящие. В конце коридоров что-то появилось. Это не было очередным моим отражением, это было что-то чужое, и оно шло ко мне.
Стало страшно, туман в отражении замерцал красным и я закричала. Тут же дверь в комнату распахнулась, мгновенно прекращая все видения, на пороге стоял Михаил.
     — Что с тобой? — испуганно спросил напарник, оглядывая комнату в поисках опасности.
     — Все хорошо, — успокаиваясь сказала я.
Я даже не заметила, как стала самой собой. Я поднялась на ноги, похоже, гравитация заработала, причем сильнее, чем обычно. Тяжело двигаясь, я добралась до двери. Миша как всегда протянул мне руку, и я, не стесняясь, облокотилась на нее всем весом, но Миша даже не дрогнул. Сколько же было в этом молодом человеке силы? Ох, непростой у меня напарник, ох, непростой!
     — Осматривать владения не пойду, пока не напьюсь воды, — прошептала я.


Глава четвертая

     Любому человеку нравится, когда его хвалят. Как говорила мама: «Доброе слово и кошке приятно». Ну а если тебя хвалят за что-то значительное — за победу на соревнованиях или в математической олимпиаде — приятно втройне.
     Я только что закончила рассказывать о моем перевоплощении в туман. И теперь старалась казаться скромной, выслушивая Мишины слова.
   — Какая ты молодец! Конечно, я предполагал, что ты быстро достигнешь результата, но ты превзошла все мои ожидания! — Михаил смотрел на меня с неподдельным восхищением.
     Конечно, с неподдельным, он бы и не смог обмануть, я чувствовала его, напарник словно транслировал свои эмоции прямо мне в мозг.
Два стакана холодной воды из колонки на кухне восстановили мои силы почти мгновенно. Все же магия воды на оборотной стороне особенно сильная, вся жизнь держится на ее могуществе.
     — Ну что, погуляем? Погода хорошая, — сказала я, глядя в кухонное окно.
     — Здесь всегда хорошая погода, — улыбнулся напарник.
     Надо же, всегда хорошая погода, всегда солнечный комфортный день. Ни тебе жары, ни холода. Интересно, а через год или два я стану скучать по зиме с ледяными горками? Или по весне с нежным ветром? Или по осени с ее яркими вдохновляющими красками?
     После перехода я еще не переступала порог моего дома, а пользовалась коридором-порталом. Я надеялась, что все осталось как прежде, но изменения затронули весь дом. Соседские квартиры на площадке исчезли, как и лестница, которая вела на этажи выше. Вместо них была сплошная белая стена. А единственная лестница из такого же белого камня вела вниз. Надо же, как красиво!
     — Знаешь, а у меня нет ключей от входной двери, — прикрывая дверь, сказала я.
     — Значит, они тебе не нужны, скорее всего, квартира не пустит чужого, — ответил Миша, осматривая дверь, в которой не было даже намека на замок, только щеколда изнутри.
     — Да, она не впустила Лиану, я сама открыла ей дверь, — вспомнила я.
     — И это несмотря на то, что у Лианы был дар находить новичков и способность заходить в их дома. Квартира должна была ее впустить. Хотя, может, она почувствовала угрозу? — вслух размышлял напарник.
     — А если у кого-то еще есть такой дар? — спросила я.
     — Вполне возможно, что где-то есть и другой встречающий, хотя я его не чувствую.
     — Почему ты должен его чувствовать? — не поняла я.
     — Дар Лианы теперь у меня, не в той силе, конечно. Чужой дар тяжелее осваивать, — расстроено ответил Миша.
Я почувствовала душевную скорбь, идущую от него, как же трудно ему. Бедный! Смерть Лианы давалась ему нелегко, он жалел ее. Но у него не было выбора, ему пришлось убить…
     — Ты не должен винить себя за смерть Лианы. Она хотела нас убить и убила бы! Не думаю, что она переживала бы по этому поводу.
     — Ты права, — вздохнул напарник.
     — Значит, ты теперь можешь чувствовать новичков, это же здорово! — я попыталась поднять ему настроение.
     — Могу, но сейчас никто не переходит.
     — А другие способности? Дар Дениса? Дар напарницы Лианы?
Миша помотал головой:
     — Нет, переходит только собственный дар того, кого ты убил, — совсем осунувшись, сказал Миша.
     — Наверное, это правильно, — сказала я.
     — Лучше бы дар вообще нельзя было забрать, тогда на оборотной стороне не было бы убийств!
     — Может, ты и прав. А может, люди нашли бы другую причину для убийства?
Мы спустились по белой мраморной лестнице. И мне пришла идея добавить желоб, чтобы скатываться вниз, как с горки. Нужно будет подумать, как это сделать. Может, на оборотной стороне найдется человек с даром, способным мне помочь.
***
     На улице сияло солнце. Ветра я не ощущала, хотя облака медленно плыли по голубому небу. Двор совсем не изменился, если не считать отсутствия людей. Я с опаской посмотрела на качели, боясь увидеть их движение. Еще раз лицезреть детей, осыпающихся на моих глазах, мне не хотелось. Но качели не шевелились. Хорошо!
     Мы обошли вокруг моего дома. Оказалось, что, помимо детской площадки, с лицевой стороны я прихватила еще: шесть близлежащих домов, одну школу и магазин. Но все постройки оказались пустые. Это меня огорчило, будто отсутствие внутреннего убранства — лично моя вина.
     — Неплохо, — сказал Миша. — Я в Москве не был. Даже когда мы с Денисом собирали оружие, ни разу не встречали людей, живущих здесь. Но теперь у нас есть проход в Москву. Территория у тебя очень большая. Не зря Лиана так суетилась. Считается, что чем сильнее у человека магия, тем больше он переносит с собой.
     — Вика?!
     Крик донесся из-за спины. Миша мгновенно обернулся. Как это у него получается так быстро реагировать и двигаться?
     Позади нас стояли двое ребят, тех самых, которых я видела на границе между мирами. Правда, выглядели они иначе.
     Волосы у них были вполне обыкновенные, а не росли пучками. Синих бровей тоже не было. А вот глаза остались ядовито-зелеными. И еще их одежда — нелепая, как и при встрече: красные плащи и такие же яркие ботинки на высокой подошве.
     — Я же тебе говорил, что это она. Только волосы длиннее, — сказал Толстый Высокому.
     — Ну и напарник же у тебя, агрессивный какой-то, — сказал Высокий.
Миша немного расслабился и непонимающе посмотрел на меня.
     — Я встречала их, когда мерцала. Они мне здорово помогли.
Я подумала о том, что не рассказывала об этом Мише, да и вообще ничего о том, как переходила.
     — О! А тебе идут желтые глаза и волосы тоже, — сделал мне комплимент Толстый.
     — Спасибо, вы тоже выглядите лучше, — улыбнулась я.
     — О, не обращай внимания, — сказал Толстый. — Мы всегда меняемся в межпространстве, но это только видимость.
     — Михаил! — Миша протянул руку Толстому.
     — Никита! — Толстый с энтузиазмом потряс руку Михаила.
     — Роман! — Высокий слегка наклонился, представляясь мне, а потом тоже пожал руку Мише.
     — Значит, вы с Викой встречались на границе? — уточнил Миша.
     — Да, и они посоветовали мне попрощаться с родными. Я так и сделала.
     — Похоже, ты здесь уже освоилась… — то ли спросил, то ли просто сказал Роман.
     — Не совсем, но… уже почти, — окидывая школу взглядом, сказала я.
     — Хорошие у тебя владения, большие. Мы теперь с тобой соседи. Мой дом близко, — Никита указал рукой в сторону. — Там высотка в двадцать семь этажей, а рядом трансформаторная будка, вот это моя.
     Я непонимающе на него посмотрела.
     — Я, когда мерцать начал, залез в нее, прячась от мусорщиков. Так и перешел вместе с ней. И несколько домов рядом прихватил. Но мои владения намного меньше твоих, — пояснил Никита.
     — Значит, в межпространство ходите? Интересно! — Миша внимательно посмотрел на новых знакомых.
     — Я хожу. И могу брать напарника, — ответил Роман.
     — Очень интересно, — задумчиво пробубнил Михаил.
     Я чувствовала, что он озадачен, но не видела причины для беспокойства.
     — А куда ведет ваша пуповина? — спросил Роман.
     — В Ленинград, — сказал Миша, — то есть в Санкт-Петербург.
     — Здорово! У нас здесь не было выхода в Питер, но зато у нас Крым, — похвастался Роман.
     — Еще на севере Москвы живут соседи, там выход во Францию. Правда, Эйфелевой башни нет. На северо-востоке от нас есть выход в Германию. Все, больше соседей нет, — сказал Никита.
     — Часто вы ходите в межпространство? — спросил Миша.
     — Бывает, — ответил Роман.
     — И что там? — настаивал Миша.
     Мне показалось, что ему очень важен ответ.
     — Мусорщики. Иногда нам удается увидеть людей, вернее, их тени. Вот, встретили мерцающую Вику, — ответил Роман.
     — Еще встречали мерцающих? — продолжал задавать вопросы Миша, хотя это уже стало походить на допрос.
     — Нет, — ответил Никита. — Но однажды мы видели кошку. Настоящую рыжую, прикинь!
     — Мы пытались ее догнать, но куда там… она убежала, — продолжил Роман.
     — Куда убежала? — очень заинтересовано спросил Миша.
     — Туда! — сказал Роман и почему-то ткнул пальцем в небо. — На лицевую сторону.
     — А дома? Они же все сохраняются? — продолжал расспрос Миша.
     — Дома почти не изменяются, все на своих местах, можно зайти в любой дом, даже взять любую вещь. Но людей нет или они почти неуловимы, — очень спокойно ответил Никита.
     — И все там как всегда? — спросил Миша.
Ребята переглянулись между собой, замешкались, потом Роман продолжил:
     — Совсем недавно мусорщики стали стаскивать куколки в одно место. Раньше их было всего две во всей Москве, а сейчас штук двадцать.
     — Да, я видела. Страшные такие, ростом с человека, — вдруг вспомнив, сказала я. Я еще подумала, что из них могут вылупиться бабочки.
     — Мы не знаем, кто из них может вылупиться. Раньше они встречались крайне редко. Раскиданы были по всему миру, вернее, по всему межпространству, а теперь… — голос Роман слегка дрогнул, выдавая скрытое волнение.
     Все замолчали, если бы сейчас со мной был братик, он обязательно бы сказал, что родился ангел. Интересно, вот в такие неудобные моменты на оборотной стороне что говорят?
     — Если захотите погулять по Санкт-Петербургу, милости прошу, — пригласил ребят Миша, резко меняя тему разговора.
     — Спасибо, Миш, обязательно, — наперебой заговорили ребята. — И вы приходите!
     Разговор вошел в более веселое русло, и больше о межпространстве никто не говорил.
     Ребята наперебой хвалили мои владения. Мы еще раз обошли все вокруг, заглянули в пустую школу, зашли в магазин. Интересное дело: все товары, прилавки и кассы исчезли, а ценники остались и теперь, как опавшая осенняя листва, шуршали под ногами. Наименования товаров на них выцвели, а вот сами цены остались. Почему?
***
     — Хорошие, — сказала я, когда мы с Мишей остались одни.
     — Угу, — ответил напарник, о чем-то думая. — Хорошие ребята. И магия у них хорошая.
     — Что с тобой? — поинтересовалась я, уловив внутреннее беспокойство напарника.
     — Не переживай, все хорошо. Просто… я не знаю… такое ощущение, будто что-то происходит. Что-то меняется, и это меня пугает, — Миша внимательно посмотрел на меня. — Понимаешь?
     Я помотала головой, а Миша продолжил:
     — На оборотной стороне никогда ничего не изменяется. Единственное изменение — новички и их территория. И межпространство тоже не должно меняться. Все связанно: лицевая сторона, межпространство, оборотная сторона… Но сейчас я чувствую, что что-то не так.
     — Что? — спросила я, мне стало жалко напарника — его внутренняя тревога коснулась меня.
     — Я пока не знаю.
     — Пойдем домой, мне нужно заниматься. Твой план на сегодня выполнен: мы встретили соседей и осмотрели мои владения. Все остальное завтра.
Мы вернулись ко мне. Расческа радостно подбежала и встала на три задние лапки, а двумя передними потянулась к моим коленям. Да, точно, ты — кошка. Я взяла ее на руки. Расческа запищала. Кошка, которая пищит, как мышь.
     — Она у тебя прелесть, — поглаживая Расческу, сидящую на моих руках, сказал Михаил.
     — Она просто чудо! — ответила я.


Глава пятая

     Я проснулась от писка Расчески, та бегала по моей кровати и истошно орала. Дверь комнаты была закрыта, я сама ее заперла, когда ложилась спать. Ужасно хотелось пить. Я погладила Расческу: «Водички хочешь, а выйти на кухню не можешь, маленькая моя». Расческа лизнула меня в щеку тонким длинным сухим языком. Конечно, хочет пить.
     Пришлось встать и пойти на кухню. Расческа бежала впереди, мешаясь под ногами. Мне приходилось то и дело останавливаться, чтобы не наступить на нее. Хорошо, что у нее нет хвоста, а то бы отдавила.
     Настроение было скверным. И даже солнце, проникшее в кухню, не улучшило его. Теперь каждый мой день будет солнечным, ярким и… тоскливым. Я вспомнила маму, отца, братишку, друзей. Оказалось, что я грустила по всему, что осталось на лицевой стороне. По сотовому телефону, по компьютеру, по телевизору и даже по еде. По обычной человеческой еде!
     Я набрала воду в бутылку и в большую пивную кружку. «Губит людей не пиво, губит людей вода…» Слова песни зазвучали в голове голосом знаменитого актера. Ну вот, теперь эта мелодия будет преследовать меня весь долгий оборотный день.
Вода из колонки была ледяной, и кружка от перепадов температуры сразу покрылась росой. Я залпом выпила жизненной силы.
     — Губит людей не пиво, губит людей отсутствие воды, — попела я. И ничего, что слова не попадают в мелодию, зато это истина!
     Мне сразу стало легче, и тоска отступила. Словно почувствовав улучшение моего настроения, Расческа запрыгнула мне на колени. Я машинально ее погладила, вспоминая минувший день. Вчера мне удалось превращение. Я видела что-то в зеркале, но я до сих пор не определилась, опасно это было для меня или нет. Нужно обязательно повторить вчерашний эксперимент, и если я снова что-то увижу, нужно уточнить, что это!
     Я подошла к двери в зеркальную комнату. Нет. Не хочу. В принципе, это можно сделать и позже, а сейчас пойти к Михаилу! Это решение далось мне так легко, что я уверовала в его правильность. Я подошла к двери портала. Прошла коридорчик и шагнула во владения напарника.
     Высокие потолки и колоны встретили меня своим величием и несокрушимостью. Неужели и правда в Питере такие квартиры? И в них живут обычные семьи? Представляю, приходит с работы обычный учитель математики, садится в кресло перед камином, закрывает глаза и немного отдыхает. Потом тяжелой поступью идет в столовую, где его жена уже накрыла стол. Конечно же, длинный и деревянный, ну или круглый и большой. И да! Около стола обязательно стоят шесть стульев с высокой спинкой, а в центре стола тихо потрескивают две толстые свечи.
     — Вика?!
     Миша появился в комнате так тихо, что я вздрогнула, и мои фантазии испарились.
     — Привет! Ну что, какой план на сегодня? — спросила я, понимая, как сильно рада его видеть. Даже сердце слегка прибавило свой ход.
     Миша улыбнулся:
     — Пойдем в гости.
     — К Ивану и Тс? — уточнила я.
     — Нет. К Мариям и Сисиль. Пора тебе с ними познакомиться. Они милые и добрые, тебе понравятся, — прикрепляя фляжки к поясу, пояснил напарник.
По какой-то непонятной для меня причине вместо радости от предстоящего знакомства я почувствовала тревогу. Это чувство никак не хотело меня покидать, и мне пришлось приложить усилия, чтобы не дать напарнику почувствовать мое беспокойство. Я заставляла себя думать о красоте, которая меня окружала, о волшебной реке, о магии моста, по которому мы шли.
     Когда мы дошли до скульптур львов, которыми заканчивался мост, тревогу затмило любопытство. Оказалось, Миша не шутил насчет того, что скульптуры меняются. Львы из величественных превратились в страшных и агрессивных. Их гривы торчали острыми иглами, а пасти оскалились, золотые короны упали с их голов и лежали около лап. Единственно, что осталось неизменным, — это ключи, которые они все еще прижимали к земле.
     — Никогда их такими не видел, — Миша осторожно провел рукой по зубам одного из львов.
     Я потянулась к другому, чтобы сделать то же самое, но Миша остановил меня:
     — Аккуратно, зубы очень острые, как бритва.
     Я одернула руку.
     — Почему они стали такими страшными? — спросила я.
     — Не знаю! Но что-то явно происходит!
     Я почувствовала, что напарник растерян, и больше не стала допытываться.
***
     Мы подошли к деревянному двухэтажному дому с массивной дверью. Михаил постучал висевшим на ней молоточком в виде песочных часов. Стук был очень тихим, как будто напарник не хотел, чтобы его услышали. Но несмотря на это, дверь сразу открыли. На пороге, широко улыбаясь, стояла девочка лет тринадцати. Ее лучезарная улыбка казалась еще более светлой из-за больших василькового цвета глаз с огромными пушистыми ресницами и прямых черных волос, которые касались колен, делая ее похожей на роскошную фарфоровую куклу. Я никогда не видела таких длинных, таких красивых волос и машинально улыбнулась.
     — Миша! — девочка бросилась ему на шею. Обняла: для этого ей пришлось вытянуть руки и встать на носочки. Потом увидела меня и сразу насупилась.
     — Привет! — сказала я, продолжая улыбаться ее кукольной красоте.
     — Это кто?! — спросила девочка Михаила, полностью игнорируя мое приветствие.
     — Сисиль, познакомься — Виктория! — представил меня напарник.
     Девочка оценивающе посмотрела на меня:
     — Заходите, — буркнула она и отошла от двери, пропуская в дом.
Холл, в который мы вошли, оказался небольшим. (Ну что ж, не у всех в Питере такие хоромы, как у Михаила). Из холла в противоположные стороны вели два коридорчика, мы пошли по правому и попали в небольшой зал.
     Комната была уютной, чистой и розовой. Мечта любой тринадцатилетней девочки. У большого окна с кружевным бледно-розовым тюлем стоял ярко-розовый диван, у которого лежал круглый мохнатый розовый палас. У левой стены стояли два кресла, трюмо и столик, на котором стояли графин и два стакана. Все тоже розовое. Около правой стены ничего не стояло. Наверное, потому, что там находилась коричневая дверь — единственное темное пятно во всей комнате. Я почему-то точно знала, что это портал, соединяющий дом Сисиль с домом ее напарницы.
     Коричневая дверь открылась, и к нам вышла женщина. Если бы я была на лицевой стороне, то подумала бы, что она мама девочки. Они очень были похожи. Те же большие синие, как василек глаза, те же длинные пушистые ресницы и те же черные волосы, только не распущенные, как у девочки, а собраны в толстую тяжелую косу.
     — Мариям, у нас гости! Миша пришел! — Сисиль села на розовый диван и подобрала ноги под себя.
     — Мариям, познакомься, это Вика! — представил меня Михаил.
     — Мариям, — улыбнулась мне женщина.
     И укоризненно посмотрела на Сисиль, которая упорно делала вид, будто Михаил пришел один.
     — Очень хорошо, что тебе не пришлось слишком долго ждать напарника. Одному трудно жить, — сказала она Мише, а потом нежно улыбнулась мне. — Воды?
     — С удовольствием! — согласилась я, стараясь быть как можно любезнее.
Женщина разлила из графина по стаканам воду.
     — Освоилась уже? — спросила Мариям, протягивая мне стакан.
     — Да, все хорошо, — я посмотрела на Сисиль, теперь она выглядела крайне расстроенной.
     — Еще бы! — буркнула девочка.
     — У Сисиль прекрасный дар! Она времявед! — сказал Миша, стараясь хоть как-то задобрить Сисиль.
     И увидев мое изумление, добавил:
     — Чувствует время на лицевой стороне. Всегда знает, какой день, какой год, даже час и минуту. И может легко определить, из какого времени пришел человек.
     — Здорово! — восхитилась я, стараясь выглядеть как можно искренне, хотя поведение девочки меня начало раздражать.
     — Да! — надменно заговорила Сисиль и с усмешкой спросила: — А что умеешь ты?
     — Сиси, перестань! — наставительно сказала женщина.
     — Да мне и правда интересно! — с дерзостью в голосе ответила Сисиль.
     — Я могу становиться туманом.
Ответила я и сразу пожалела о сказанном. Сисиль поджала губы и посильнее вдавилась в диван.
     — Интересный дар, — сказала Мариям. — Значит, ты можешь летать?
     — Я еще не пробовала на улице, только в комнате, — призналась я.
     — Думаю, у тебя все получится, — по-матерински сказала женщина. — Я тоже летаю, правда не могу подниматься слишком высоко, всего на два метра, а выше не выходит.
     И она слегка оторвалась от пола, зависла в сантиметрах 30 от него.
     — Здорово! — зааплодировала я, восхищаясь, как грациозно у нее это получилось.
     Сисиль на диване недовольно фыркнула.
***
     — Ты нравишься ей, — сказала я Мише, когда мы возвращались домой.
     — Мариям?! — непонимающе спросил он.
     — Нет, Сисиль.
     — Да, она совсем ребенок, — недоверчиво сказал Миша.
     — Она на оборотной стороне живет сколько? — спросила я, стараясь объяснить свою мысль.
     — Четыре года, — не понимая, к чему я клоню, спросил Миша.
     — Какой же она ребенок?
     Миша задумался:
     — Я как-то об этом не думал. Когда она перешла, я уже был здесь. Да она девочка совсем. Не может быть, — отмахнулся Миша
     Я замолчала. На лицевой стороне Сисиль было бы уже семнадцать лет, и она была бы старше меня. Но на оборотной стороне время замерло. Значит ли это, что она только внешне не повзрослела?
     — Миш, ты никогда не говорил, сколько было тебе, когда ты перешел? — спросила я.
     — Почти восемнадцать.
     — Восемнадцать и плюс семь лет здесь, — задумалась я.
     — Вика, время на оборотной стороне стоит на месте, мне так и есть — почти восемнадцать, а Сисиль так и осталось тринадцать.
     Размышляя об этом, мы подошли к дому Михаила.
     — Ну что, покажешь, чему научилась? — спросил он.
     — С удовольствием! Только давай здесь, на свежем воздухе, — мне все еще не хотелось возвращаться в зеркальную комнату.
     Я сосредоточилась. Из-за присутствия Михаила я слегка заволновалась. Почему-то не хотелось ударить в грязь лицом именно перед ним. Я тихо замычала, звук завибрировал во всем моем теле. Я почувствовала жар, потом холод и снова жар. Я увидела, как меняется выражение на лице Михаила. Как расширяются от удивления его глаза, как вытягивается его лицо, произнося однотонное «О-о…»
Я почувствовала себя легко, я больше не стояла на земле, а парила над ней. Я подплыла к Мише и коснулась его руки. Он засмеялся:
     — Холодная!
     Я подпрыгнула и поднялась метра на два. Миша внизу замахал руками:
     — Немедленно спускайся!
     — Зачем? Мне хорошо! — крикнула я ему. Но все же послушно опустилась.
     Когда ноги коснулись земли, притяжение с удвоенной силой навалилось на меня и они подкосились. Миша не позволил мне упасть и мгновенно подхватил. Все же он двигается быстрее обычного человека. Нужно будет спросить, как это у него получается?
     — Обалдеть! — восхищенно сказал Михаил. — Это здорово!
     Я улыбнулась:
     — Это магия!


Глава шестая

     Этим утром я проснулась, чувствуя себя счастливой. Я сладко потянулась, вставать совсем не хотелось, и я так бы и валялась в постели, если бы не жалобный писк Расчески. Маленькое создание хотело пить и просилось к воде.
Мне пришлось встать. Расческа радостно побежала впереди меня, время от времени оборачиваясь и проверяя, не сбилась ли я с пути. Все же она кошка, сто процентов — кошка. Бесхвостая кошка, которая на лицевой стороне была обычной расческой для волос.
     Я налила себе воды, конечно же, пролив изрядное количество на пол. Расческа принялась с жадностью лакать воду. Странно, раньше на полу всегда были лужи, но за эту ночь все высохло.
     Медленно попивая из большой кружки, я выглянула в окно: солнце, конечно, ярко светило. Интересно сколько сейчас время? И почему Миша меня не разбудил?
Я прошла по коридору-порталу к напарнику. Обошла все его огромные комнаты, снова восхищаясь убранством и великолепием. Интересно, я когда-нибудь к этому привыкну? Когда-нибудь пройду по этим комнатам, не обращая внимания на их красоту?
     Миши дома не оказалось. Тогда я вышла на улицу в Питер, вернее, в ту его часть, которую семь лет назад при переходе перенес с собой Михаил. Миша стоял недалеко от дома, и я сразу почувствовала его беспокойство, словно поймала сигнал. Он медленно рассматривал окрестности, на его правой ладони мерцал маленький огненный цветок.
    — Миша?! Что стряслось? — обратилась я к нему, чувствуя, что мой голос предательски дрожит.
Огонек в ладони Михаила мгновенно погас. Он обернулся. Взгляд напарника напугал меня, как тогда, в первый раз, когда он снял очки и я увидела его желтые кошачьи глаза.
     — Я живу на оборотной стороне уже семь лет. И все семь лет здесь ничего не менялось. Иван и Тс живут тут гораздо дольше, но и они говорят, что все и всегда одинаково. А сегодня… — Миша немного помолчал, внимательно всматриваясь в меня, словно ища во мне изменения. — Сегодня кое-что пошло не так.
     — Что не так? — испуганно спросила я.
     — Пыль. На мосту, на траве появилась пыль. Облака стали гуще, чем обычно. И мне кажется, я видел капли слизи.
     — Какой слизи? Из межпространства? – не веря, спросила я.
     — Да, из межпространства. Вика, ты знаешь, что такое эта слизь? — вдруг абсолютно спокойно спросил Миша.
     — Эмоции, вроде, — начиная понимать, к чему ведет Михаил, ответила я.
     — Не просто эмоции, а негативные эмоции. Что будет, если такие эмоции попадут в мир, который полон магии? — спросил напарник, адресуя вопрос больше не ко мне, а к себе. И сам же ответил: — Не знаю, но точно ничего хорошего.
     — Миша, ты же не думаешь, что мы в опасности? — испугалась я.
     — Пока не знаю, но мне все происходящее ужасно не нравится.
Миша взял меня за руку. Его рука была обжигающе горячей, но в то же время нежной.
     —Давай вернемся в дом, — тихо сказал он.
Мы не успели закрыть за собой дверь, как в нее постучали. На пороге стояла Сисиль. Девочка была напугана и тяжело дышала. Наверное, бежала от своего дома, странно, что мы ее не увидели. Не спрашивая разрешения, Сисиль быстро прошла в комнату, украшенную оружием, и села на диван. Закрыв лицо руками, она принялась раскачиваться вперед и назад. От этого мне стало не по себе — неприятное зрелище.
     — Что случилось, Сиси? — спросил Миша.
     — Этого просто не может быть. Этого не может быть, — быстро шептала Сисиль.
     — Постарайся успокоиться, Сиси, — Миша снял фляжку с пояса и протянул девочке. — Выпей воды и все нам расскажи.
Миша присел рядом с бедняжкой и слегка обнял ее за плечи. Девочка сразу к нему прижалась.
     — Все меняется. Ты понял? — она посмотрела на Михаила, ожидая ответа.
     — Да, понял.
     — Я видела слизь, она ужасна, — девочка опять начала раскачиваться, и Миша посильнее обнял ее, заставляя остановиться.
     — Я думаю, она принесла с собою зло, — сказала девочка.
     — Сисиль, где Мариям? — вдруг настойчиво спросил Миша.
     — Ее больше нет, — сказала она, внимательно вглядываясь в глаза Михаила.
     — Где Мариям? — Миша слегка тряхнул Сисиль за плечи.
     — На нас напали и ее… ее убили.
     Михаил вскочил на ноги:
     — Кто? Они еще у вас?
     — Нет, они ушли, я их не знаю, подошли к нам, спросили, какой магией мы обладаем. Мариям сказала, что умеет летать, и они убили ее.
     Тут девочка разразилась рыданием. Мне стало жалко Сисиль и я попыталась ее обнять, но она с силой оттолкнула меня. Я, чтобы не злить ее, отошла в сторону.
     — Ну что ты, малышка, зачем так? Вика искренне хочет тебе помочь, — сказал напарник.
     Не знаю, что больше повлияло на следующие действия Сисиль — то, что Миша назвал ее малышкой, или то, что он заступился за меня, но Сисиль перестала рыдать и сквозь зубы проговорила:
     — А знаешь, Миша, что ото всех скрывала Мариям? Видишь ли, она не только умела летать. Она еще умела двигать предметы. У меня теперь нет напарницы, а что будет, если и у тебя ее тоже не будет? Сведет ли тогда тебя и меня оборотная сторона? Сделает ли нас напарниками?
     Я стояла в стороне, слушая, что несет Сисиль, и понимая, что тут что-то не сходится. Как вдруг Миша с силой оттолкнул меня в сторону. Я лишь уловила, что совсем близко от меня что-то посвистело. В стену, напротив которой я только что стояла, воткнулось стальное копье.
     — Как ты могла, Сиси? Она же любила тебя! — крикнул девочке Миша.
     — Да, она любила меня, я тоже ее любила. Но еще больше я любила тебя. А потом появилась она! И ее дар! — Сисиль указала на меня пальцем. — Видите ли, она может становиться туманом! — Сисиль подняла руки вверх, две сабли сорвались со стены и понеслись в строну Михаила.
     Миша отреагировал мгновенно, он двигался со скоростью, еле уловимой глазом. И обе сабли, звеня, плюхнулись на пол.
     — Миша, да ты тоже полон сюрпризов! — истерично заверещала Сисиль. — И откуда же у тебя этот дар? У кого ты его забрал?
     Сисиль изящно поднялась к самому потолку и грациозно там зависла. Ее длинные распущенные волосы парили вокруг, словно плавая в невидимой воде.
Я спряталась за колонну. Ну что за напасть? Я на оборотной стороне меньше недели, а меня уже второй раз пытаются убить. Это ужасно раздражало.
     Оружие на стенах задребезжало, оторвалось от стен и повернулось острием в нашу сторону, взяв нас в кольцо. Получалось, что прятаться уже не было смысла. Единственный плюс в этом, что Сисиль не видела меня, она просто знала, что я стою за этой колонной.
     Нужно было действовать, но кроме как становиться туманом я ничего не умела. Выбирать не приходилось, поэтому я обратилась в туман. Миша, конечно, мог отразить два летящих в него лезвия, но как он справится с сотней? Я подплыла к самому потолку и потихоньку выглянула из-за колонны. Сисиль меня не замечала, она кричала что-то Мише, который оставался на полу в большой опасности. Он пытался ее успокоить, что-то отвечал ей. И когда она заметила меня, я уже была совсем близко. От неожиданности и злости она послала все оружие на Мишу. Не оставляя мне выбора. И я ударила ее, стараясь оттолкнуть. Удар пришелся прямо в грудь. Мои руки прошли сквозь нее, и у девочки остановилось сердце, и тут я поняла, что меняюсь. Притяжение навалилось мгновенно, и я рухнула, таща за собой удивленную Сисиль. Моя рука, теперь уже во плоти, так и осталась в ее груди.


Послесловие ко второй части

     Никогда еще Денис не был таким веселым и счастливым. С того самого момента, как перешел на оборотную сторону, он всегда чувствовал себя немного несчастным. Нет, конечно, у него был Михаил — его напарник. Мишка много для него делал, заботился о нем, да и вообще был для него не просто напарником, а старшим братом. И все равно Денис скучал по матушке и по отцу и очень жалел, что не успел с ними проститься.
     Он никогда никому не рассказывал, как испугался тогда, когда начал мерцать. Даже напарнику! Хорошо, что Мишка и не спрашивал, чувствовал, наверное, что не стоит, что Денис не хочет говорить об этом.
     — Нет, ну ты представляешь! Ли сказал, что у него есть настоящий самурайский меч! — радостно рассказывал Денис напарнику.
     — Хорошо, — продолжая глядеть в открытое окно, ответил напарник.
     Миша сидел на своем привычном месте и любовался видом. На самом деле, любоваться тут особо было нечем, всего лишь деревянным слегка покосившимся забором, колодцем с расписной крышей да высокой с широко раскинутыми ветвями яблоней.
     Но Михаил отчего-то любил этот кусочек белорусской деревеньки, где с матушкой и отцом жил Дениска, пока не перешел…
     Этот домик на лицевой стороне стоял на самой окраине деревни не далеко от главной дороги. Мерцание застало Дениса дома, когда отец и мать уже ушли на работу. Братьев и сестер у Дениса не было, а друзья поразъехались: кто по гостям, кто — по лагерям. Да и сам он только что вернулся из летнего лагеря, даже вещи не успел распаковать.
     Когда Денис начал мерцать, первое, что он увидел, была слизь. Она текла по дороге и казалась ядовитой. Денис зажал нос и задержал дыхание: что если дышать около нее опасно? Стараясь понять, что происходит, мальчик сошел с дороги и побежал к отцу на работу. Это не очень далеко — минут двадцать вдоль дороги, а потом налево совсем немного.
     В лесу слизи не было, и страх немного отступил. Но добраться до отца мальчику так и не удалось. Огромное лохматое существо перегородило ему дорогу. Монстр сидел сразу на пяти деревьях, раскинув длинные лапы еще на десяток вокруг. Деревья слегка потрескивали под его тяжестью, но почему-то не гнулись. Существо из середины толстого мохнатого тела выпятило длинный хобот и, растягивая его, как гофрированный шланг, потянулось к дороге. Это было ужасно, по-настоящему ужасно! Коленки Дениса предательски задрожали, ему стало стыдно за свой страх, который не позволял ему идти дальше, чтобы найти отца. Вместе бы они придумали выход из этой ситуации, но Дениска не мог идти вперед.
     Мальчик развернулся и, рыдая, побежал обратно. Слизь тем временем появилась и на участке перед домом и кое-где в самом доме. Нужно было найти укромное место и спрятаться. И единственным таким местом казалась печь. Денис залез на нее, прикрылся чемоданом с вещами и зажмурился. Казалось, если он не будет видеть, то все как-нибудь рассосется. Он сидел так довольно долго, а потом задремал. Так он и перешел на оборотную сторону: испуганный до полусмерти и с кучей своих вещей.
Может, именно поэтому он и приобрел такой странный дар — создавать цвета, ткани и одежду?
     Теперь на оборотной стороне владение Дениса состояло из двора, на котором находились дом, маленький сарай, колодец и заброшенный яблоневый сад. Колодец, как и все источники, на оборотной стороне, преобразился — он стал намного глубже и шире, да еще приобрел расписной навес с нарисованными петушками и колосьями пшеницы. Колосья горели на солнце золотом, а в ночное время слегка поблескивали в свете звезд серебром.
     — И что он за него хочет? — спросил Миша, продолжая смотреть в окно.
     — Хочет, чтобы я расшил его хижину золотыми тканями. Я согласился, — Денис умоляюще посмотрел на напарника.
     — Он объяснил, как до него добраться?
     — Да! Но ты не беспокойся, он сам нас проводит. Сказал, что не очень далеко. Сначала от меня мы дойдем на север до Семена.
Миша кивнул. Семен жил всего в двух километрах от Дениски. Хороший парень с даром создавать нужные бытовые вещи.
     — Через его пуповину пройдем к Боромбаю, он живет в… — Денис замялся.
     — В Казахстане, — подсказал Миша и, улыбаясь, напомнил: — Мы же были у него, ты еще кинжал с загнутым носом выклянчил.
     — Да! Точно! Конечно, я его помню, только откуда он, забыл, — оправдывался Денис.
     — Ладно, ладно! Знаю я, что ты его знаешь и помнишь, шучу просто.
     — Ну послушай! От него на юг полчаса идти, там должна быть пещера, в ней живет девушка, ее напарница японка. Через их портал мы попадем в Японию, а там на юго-восток еще немного, и дом Ли.
     — Не помню я, чтобы Боромбай говорил про соседей на юге, — засомневался Миша.
     — Может, они недавно перешли? — заступился за Ли Денис.
Мише это не нравилось, он не знал, кто такой этот Ли, и не очень-то доверял его словам, но Денису так нравилось коллекционировать оружие, а тут на горизонте появился меч, о котором маленький напарник так давно мечтал.
     — Хорошо, если ты так сильно хочешь этот меч….
     — Да, очень хочу, повесим его у тебя над камином! — радостно говорил Денис.
     — А какой у Ли дар? — спросил Миша.
     — О-о! Здоровский, не хуже твоего! Он умеет двигаться, как молния. Я сам видел, вот он слева стоит, я моргнул — а он справа. Точно! Как молния! Ли сказал, что к вечеру будет у нас с катаной. Представляешь, как быстро он добежит до своего дома и обратно. Он меч принесет, мы его оставим дома и завтра отправимся к нему. Я все быстро сделаю и вернемся домой.
     — Он интересовался моим даром? — спросил Миша.
     — Конечно, он рассказал о своем напарнике, а я о своем. Ты же знаешь правила этикета. Напарник Ли живет в Турции и умеет видеть желания. Интересный дар, правда?
     — Ага… А ты у нас как раз желал точно такой меч, — еле слышно сказал Миша.
     — Что? — переспросил Дениска.
     — Ничего. А ты напарника его видел? — продолжал расспрос Михаил.
     — Ну нет же, он так быстро бегать не может, поэтому Ли путешествует один.
Миша задумался, что-то во всем этом ему ужасно не нравилось. В дверь постучали.
     — О! Это он. Слушай, Миш, пусть Ли у тебя переночует, у тебя вон какой красивый дом, почти дворец. А у меня что? Просто деревенский домик, и все.
     — Посмотрим, — буркнул Миша. — Открывай!
     За дверью стоял Ли. Маленький щупленький черноволосый парень. В руке он держал длинный, слегка изогнутый сверток.
     — Проходи! — радостно сказал Денис. — Воду будешь?
     — Привет! — поздоровался Ли с Михаилом.
     Ли прошел и сел на пятиногую скамейку у длинного деревянного стола. Положил сверток на стол. Денис подал Ли стакан с водой и сел рядом, ему не терпелось увидеть меч:
     — Это он? Покажи! — не выдержав, попросил Денис.
Ли развернул сверток. Меч и в самом деле был точь-в-точь такой, о каком мечтал Денис.
     — Катана, как и обещал, — медленно попивая воду сказал Ли.
     — Это он! Ли, можно? — протягивая к мечу руку, спросил Денис.
     Ли кивнул.
     — Миша, ты только посмотри. Рукоять-то какая, а сталь…
     Миша сел рядом:
     — Хороший меч, завтра мы пойдем с тобой, и Денис украсит твое жилище, раз такой уговор, — сказал Миша.
     Ли улыбнулся:
     — Все честно, мой меч — ваша работа.
     Денис вышел на середину комнаты и начал размахивать мечом.
     — Совсем мальчишка, — сказал Ли, глядя на веселого Дениса.
     — Да, когда он перешел, ему было всего четырнадцать.
     — Бывает, — печально сказал Ли и глубоко зевнул.
     — Ли, переночуешь у меня, завтра отправимся.
     Миша встал и повел Ли к двери, за которой был маленький коридорчик, соединяющий домик на окраине белорусской деревушки с большой квартирой в северной столице России.
     — Вот это дом! — восхищенно оценил Ли.
     Он очень долго рассматривал картины, созданные Денисом, потом оружие, которые увлеченно коллекционировали напарники. В конце концов лег спать на диване у камина и почти мгновенно захрапел.
     «Странный этот Ли, словно скользкая змея. Вроде в нем все в порядке, но мне не нравится, и все тут», — Миша никак не мог уснуть, он то и дело крутился, пока это не стало его бесить. Тогда он встал и вышел на улицу, оставив храпящего гостя одного.
     Миша сел на лавочку рядом с домом. Конечно, на улице, как и всегда, была белая питерская ночь. Можно было свободно читать без света. Жаль, что читать на оборотной стороне нечего, все книги при переходе искажались, и понять их было невозможно. Миша считал, что это происходит из-за того, что люди на оборотной стороне говорят на одном языке, хотя каждый думает, что это их родной язык. На самом же деле, совсем иной, общий для всех людей, но уже забытый язык начала времен, язык джинов.
     Иногда ночью Мише хотелось нормальной темноты, чтобы темно было по-настоящему, и тогда он уходил ночевать к Денису. У него хорошая ночь, темная. На небе сияли яркие звезды, а луна всегда оставалась полной. Но несмотря на это, в доме царил ночной мрак.
     Шорох заставил Мишу вздрогнуть. Странный шорох, он словно приближался и в то же время оставался на месте. Через секунду звук повторился, на этот раз совсем рядом, обдав Михаила теплым ветром. Миша вскочил. Ветер на оборотной стороне дует только в том случае, если кто-то применяет магию.
     Первый удар обрушился по ногам. Миша упал на колени, разбив их в кровь. Тут же второй удар, более мощный, пришелся по голове. В ушах зазвенело. Ничего не оставалось, только как защищаться, и Миша выпустил несколько огненных шаров в разные стороны, стараясь сбить противника, но тот двигался слишком быстро, все шары прошли мимо цели.
     Следующий удар рассек Михаилу правую бровь, густая кровь залила глаз. Миша сложил руки вместе, словно изображая раскрытый цветок лотоса, и поднял их над головой. Огонь вырвался из рук, потек сквозь пальцы, образуя огненный фонтан, расширяясь и создавая вокруг Михаила защитный шар. Этому приему он учился несколько месяцев и считал его хорошей защитой. Какой дурак полезет в магический огонь? Такой огонь опасен для всех, кроме его хозяина! Он рассудил, что противник должен остановиться, когда увидит барьер, и перестать нападать. Но Михаил ошибся, скорость нападавшего была слишком высока, чтобы мгновенно остановиться.
     Последний удар Ли нанести не успел, он со всей скоростью врезался в огонь, прошел сквозь него и осыпался серым пеплом возле ног Михаила.
     «Какой дурак полезет в магический огонь? Только тот, который двигается, как молния…»


Часть 3

Глава первая

     Если бы меня спросили, как бы мне хотелось просыпаться по утрам, я бы ответила: хорошо выспавшейся, в тёплой мягкой постели, с ласково мурлыкающей кошкой на моей подушке. И я точно не хотела бы просыпаться мокрой и замёрзшей, с льющейся на лицо холодной водой. Но именно это сейчас и происходило: пол, вода, холод, да еще Расчёска, бегающая вокруг меня с истошным криком.
     Миша сидел рядом, он то поливал меня водой, то растирал мои руки мокрой губкой. Руки ужасно болели, наверное, так ощущало бы себя мясо после мясорубки, если умело бы чувствовать.
     Внезапно вернулись воспоминания. Сисиль, зависшая под потолком, и я за её спиной. Она угрожает Мише и направляет на него всё оружие, что было в комнате. Я толкаю её, но руки проваливаются в её тело.
     Меня затрясло, но теперь не от холода, а от ужаса. Он вернулся ко мне, всё такой же невыносимый, какой был там, под потолком. Когда я осознала, что своими пальцами чувствую быстрое биение её сердца. Тук, тук. Тук, тук. Тук, тук… Я хотела выдернуть руки, но они предательски застряли. В ужасе я понимала почему — я превращалась. И, конечно, больше не могла парить. Я падала, утягивая за собой несчастную, чьё сердцебиение я больше не чувствовала. Это конец! Я её убила!
***
     — Как ты себя чувствуешь? — спросил Миша, увидев, что я пришла в себя.
     — Что с Сисиль? — прошептала я, боясь услышать ответ.
     — Сисиль сошла с ума, ты не виновата! — уклончиво ответил напарник.
     — Что с Сисиль?! — более настойчиво повторила я свой вопрос.
     Миша не хотел говорить, но я пристально посмотрела на него, стараясь более чётко передать ему свою боль.
     — Когда вы упали, она уже была мертва.
     Я застонала, не из-за телесной боли, она как раз уже отступала, а из-за душевной. Когда болит тело, можно выпить таблетку и заглушить боль, но что делать с душой? Что делают люди, когда у них болит душа?
     — Я понимаю, Вика, но ты не виновата. Ты старалась мне помочь. Да, если бы ты её не остановила, она убила бы меня и тебя.
     Миша смотрел мне в глаза, и я видела его сочувствие неподдельное, не преувеличенное, а понимающее. Сочувствие человека, который на своей шкуре испытал то же самое.
     Я зарыдала. Я оплакивала Сисиль, оплакивала свой переход на оборотную сторону. Я оплакивала каждого человека на оборотной стороне. И оплакивала всю магию этого мира. Ведь теперь дар Сисиль был во мне. Я не желала его, и он мне не нужен! Но теперь это мой дар, мой крест, моя боль! Я чувствовала время, оно текло где-то там, на лицевой стороне мира. Я чувствовала не только настоящее, но и прошлое и даже будущее. И этот новый дар превращал мои мысли в кашу, он путал и пугал. Он сказал мне, что больше нет равновесия между мирами. Что граница рушится и скоро настанет конец.
     Вот что свело бедную девочку с ума. Как же она, наверное, боялась. Она знала об изменении, она знала о приближающейся опасности. А теперь и я знаю… О! Как же я не хочу знать!


Глава вторая

     Миша был рядом, и это потихоньку успокаивало. Мне удалось справиться с новым даром, взять его под контроль, и время перестало висеть надо мной, как дамоклов меч.
     — Миш, мне нужно проветриться, давай погуляем, — предложила я, смирившись с непоправимым. Вернуть дар я не в силах, я даже не могу похоронить Сисиль. Её тело поблекло и через некоторое время испарилось. Этот мир не удерживает то, что не несёт в себе магию.
     — Конечно. Куда пойдём? — готовый выполнить сейчас любое мое желание, лишь бы мне стало легче, согласился Миша.
     Вот интересно, а если я попрошу меня поцеловать, он это сделает? Я выкинула эту мысль из головы, заставляя себя думать о Мише как о брате.
     — Я бы хотела осмотреть Москву. Вернее, то, что на её месте в этом мире.
     Мы вышли на улицу, не имея конечной точки пути. Просто шли куда глаза глядят. Сначала глаза глядели на детскую площадку, потом на два дома, мимо которого мы проходили, потом глаза упёрлись в лес, потому что мои владения закончились.
     Деревья в этом лесу были высокие. В основном сосны и берёзы, встречались кое-где осины, иногда липы. Красивый лес, но, как и Мишин, безжизненный: ни зверюшки, ни птички, не было даже комаров. Хотя без последних я могла прекрасно обойтись, а вот птиц мне почему-то не хватало.
     Мурашки пробежали по телу, подняв дыбом волоски на руках. Ну не должно в лесу быть так тихо. Тишина в лесу — признак опасности, звери притихают и прячутся, почуяв хищника. На лицевой стороне я ни за что ни пошла бы в такой лес. Хотя там и леса-то никакого не было. На его месте стояли высотки, а деревья можно было пересчитать по пальцам. Правда, были клумбы, весной на них высаживали разные цветы — весёлые обманки, чтобы люди ощущали прикосновение природы.
     — Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь! — сказал Миша.
     — Да, я знаю. Тебе ведь тоже пришлось убить, — вспомнила я о первом нападении и о Лиане.
     — Ли!
     Я непонимающе посмотрела на напарника.
     — Когда Денис был ещё жив, — продолжал Михаил, — на меня напал человек, и я убил его. Я не хотел убивать, это была самооборона. Его дар перешёл ко мне, и теперь могу быстро двигаться, но этим даром я стараюсь не пользоваться.
     Почему-то признание напарника не удивило меня, словно я знала об этом, но забыла.
     — Я понимаю! Но не только это беспокоит меня, — мне нужно было рассказать ему то, что сейчас мучило меня больше смерти Сисиль.
     — Что же?
     Миша взял мою руку, и я посмотрела в его жёлтые глаза, увидела в них своё отражениё. Я показалась себе беспомощной, словно застывшей в янтаре. Оборотный мир раскрылся, впустил меня и окаменел, заморозив мой возраст и моё время. И только магия позволяла чувствовать себя живой.
     — Со смертью Сисиль мне перешёл её дар, а вместе с ним… — я поколебалась, подбирая слова, —знание. Понимание того, что надвигается что-то очень нехорошее.
     — Сисиль только чувствовала время, разве не так? — удивлённо спросил меня напарник.
     — Наверное, когда-то так и было, но что-то произошло, и её дар изменился. Время стало искажаться, и дар отреагировал, пополнился новым умением, — я пыталась объяснить Мише то, что сама ещё до конца не понимала. Но, объясняя и проговаривая в слух, я словно распутывала клубок пряжи. И мне всё становилось понятным и само собой разумеющимся.
     — Как это?
     — Она стала чувствовать не только настоящее, но и прошлое, и будущее. Это напугало её. Сисиль думала, что сошла с ума. Знаешь, она и правда была всего лишь ребёнком, испуганным ребёнком с даром, который стал ей не по силам. Ты полностью прав — человек не растёт и не взрослеет в этом мире. Это так печально.
     — Ты тоже чувствуешь прошлое и будущее? — грустно спросил Михаил.
     — И прошлое, и будущее, и настоящее.
     Дальше мы шли молча, слушая лесную тишину и свои мысли. Пока вдруг лес не закончился и мы буквально не наткнулись на стену многоэтажного дома, около которого стояла сиреневая трансформаторная будка.
     — Стильненько! — улыбнулся Миша.
     — Точно! Здесь же живут Никита с Романом, — указала я на трансформаторную будку, — вот высотка, а тут, должно быть, он и живёт. Тринадцать лет.
     — Откуда ты знаешь?.. — Миша даже замедлил движение.
     — Это и есть дар времяведа. Я вижу объект с его отпечатком времени и просто знаю, когда он перешёл на оборотную сторону. На нём словно печать стоит. Там, — я указала на лес, — времени нет. А тут — есть. И, пожалуйста, не спрашивай, как я вижу время, я сама ещё этого не поняла, — предугадала я вопрос напарника.
Мы подошли к радостного цвета домику и постучали в дверь.
     — Их, может, нет дома? — предположила я, но Миша постучал посильнее. За дверью послышались тяжёлые шаги, и дверь открылась. Роман выглядел ужасно. Под левым глазом чернел синяк, на правой щеке багровела свежая царапина.
     — Привет, чудесненько выглядишь, — нахмурился Миша.
Роман хмыкнул и поморщился от боли.
     — Проходите, — сквозь зубы процедил он.
Жилище Никиты было простым и уютным. В одной комнате размещались диван, кресло, узкий шифоньер, журнальный столик и много цветов с широкими листьями. Создавалось впечатление, что мы зашли в маленькие одомашненные джунгли.
На диване, занимая его полностью, лежал хозяин дома. Рядом на журнальном столике стояло большое алюминиевое ведро, уже наполовину пустое. Две большие кружки стояли рядом.
     — Пить будете? — также сквозь зубы процедил Роман и опять поморщился.
     — Да, — не отказался Миша.
     — Сейчас, — Роман подошёл к стене, у которой стояла небольшая пальма, и достал ещё два стакана. — Сегодня, наверное, не самый хороший день для гостей, извините.
     Никита постарался привести себя в сидячее положение. С большим трудом он скинул ноги с дивана и сел. Стало ясно, что пострадал он не меньше, чем его напарник, а может, даже больше.
     — Что у вас стряслось? На вас напали? — спросил Миша, оглядывая помещение, и, не обнаружив следов борьбы, немного расслабился.
Роман налил нам воды и предложил жестом сесть.
     Я села в единственное кресло и провалилась в слегка мохнатый кустарник, который стоял рядом в тяжелой огромной кадке с землёй. На кустарнике росли маленькие розовые цветы, казалось, они тихонько шевелили лепестками.
     — Мы только что вернулись из межпространства, — сказал Никита.
Говорил он нормально, хотя его лицо было всё в мелких ссадинах.
     — Там всё изменилось, — Ник взял кружку и зачерпнул воды из ведра. Сделал несколько больших глотков.
     Я, глядя на него, тоже отпила из своего стакана. На кустарнике около меня раздалось тихое трепетание. Я испуганно глянула на розовые цветочки. Странно, вроде бы их стало меньше. Наверное, показалось.
     — Что именно? — спросил Михаил.
     Его голос был спокоен, но меня-то ему не обмануть, Миша был крайне взволнован.
     — Слизи очень много, местами до щиколотки доходит, — Никита посмотрел на своего напарника. Роман кивнул, как бы давая разрешение говорить, и Никита продолжил: — Мусорщики мертвы!
     — Все?! — я постаралась спросить об этом спокойно, но у меня получился визг.
     — Все, которых мы встретили, но хуже не это, — сказал Никита и сделал ещё несколько больших глотков.
     — Что ещё может быть хуже? Если умрут все мусорщики, что станет со слизью? Она уже начала менять этот мир. А что будет с лицевой стороной? — спросил Миша, никому конкретно не адресуя вопрос.
     — Думаю, — превозмогая боль, прохрипел Роман, — на лицевой стороне начнутся войны и смерть. А быть может, ещё хуже….
     — Да вы объясните, что там происходит? — нервно спросила я. Меня уже раздражила их ненужная скрытность.
     — Мусорщиков убили! — вдруг чётко сказал Роман.
     — Кто мог убить? Они же не маленькие мышки, кошка их не съест, а больше в межпространстве никого нет. Разве не так? — голос мой слегка дрожал, выдавая мой страх.
     — Помните куколок в межпространстве? — спросил Никита.
     — Конечно, разве можно такое забыть, — хмыкнула я.
Перед глазами всплыли слегка покачивающиеся на толстой паутине гигантские коконы.
     — Из них вылупились… — Никита замолчал, подбирая слова.
     — Из них вылупились чёртовы зомби-маги, — сказал Роман.
    Воцарилась тишина, я и Миша уставились на Романа, как бараны на новые ворота.
     — Какие зомби? — переспросил Миша, будто не понял слов Романа.
     — Короче, из этих куколок вылупились люди. Те, которые когда-либо умерли на оборотной стороне, переродились в межпространстве. И они владеют магией, — скороговоркой выпалил Роман.
     Ему было ещё трудно говорить, но выглядел он уже лучше.
     — Они напали на нас, — подхватил Никита.
     — И нам очень повезло, что мы остались в живых, — закончил за него Роман.
Я машинально отпила воды из стакана и вновь услышала трепетание, словно рядом пролетела стая фей. Я посмотрела на мохнатый куст, на нём остался всего один цветок, да и тот, медленно подволакивая лепесток, полз по ветке, стараясь спрятаться от меня в глубине листвы.
     — Что это?! — ткнула я пальцем в цветок.
     — Не бойся! Это мой дар, я могу создавать живые растения. Они, конечно, не могут бегать и говорить, но вполне способны понимать. Очень любопытные создания, — сказал Ник.
     При этих словах на его лице засияла добрая улыбка. Такая улыбка появляется у отца, который говорит о любимом ребёнке.
     — На самом деле замечательные существа, — я вспомнила свою Расчёску, было бы хорошо принести ей такой куст, они бы подружились.
     — Что вы знаете о магах в межпространстве? — спросил Миша, игнорируя слово «зомби».
     — Они владеют боевыми навыками, но выглядят словно сдохли две недели назад и всё это время пролежали в полиэтиленовом мешке у горячей печи, — сказал Никита.
     — И воняют так же, я говорю —  зомби! — твёрдо закончил Роман.
     — Зомби, которые владеют боевой магией, — раздумывая, сказал Михаил.
     — Насколько крепка граница между оборотным миром и межпространством? — спросила я.
     — Была достаточно крепкой, никто, кроме меня, не мог туда ходить, — сказал Роман. — Я с трудом перетаскивал туда Ника, хотя в последнее время это стало делать гораздо легче.
     — А меня сможешь перевести? — спросил Михаил.
     — Раньше точно бы сказал «нет», но в связи с последними событиями можно попробовать. Но не сегодня. Завтра. Мне нужно набраться сил.
Роман налил себе кружку воды и всю выпил, в ведре осталось совсем немного.
     — Хорошо, приходите к нам, когда будете готовы, — с трудом вставая, сказал Миша.
     Я первый раз видела его таким усталым, словно на него навалился груз всего оборотного мира.
     Я тоже встала:
     — До завтра!


Глава третья

     Мне ещё никогда не было так страшно за человека, который не является мне родным по крови. Конечно, напарника нельзя назвать чужим, он, скорее всего, как брат или любимый человек. Я заставила себя выкинуть из головы словосочетание «любимый человек», Миша сидел рядом и мог почувствовать мои эмоции. Буду думать о нём как о старшем брате! Буду стараться думать о нём как о старшем брате!
     — Если вы завтра пойдёте в межпространство, я пойду с вами, и не нужно мне объяснять, что это опасно. Я тоже кое-что умею. К тому же я чувствую время, а оно меняется!
    Я замолчала и пристально посмотрела на Мишу, стараясь показать, как сильно я на этом настаиваю. Его жёлтые глаза смотрели на меня в ответ, казалось, он в чём-то сомневался.
     — Хорошо, ты пойдёшь, — вдруг согласился он.
     Я открыла рот, чтобы возразить, но тут же его закрыла. Его согласие оказалось неожиданным:
     — Ну вот… и хорошо, — растерянно сказала я. Раз согласие получено, нужно практиковать свою магию. Она могла мне пригодиться в межпространстве. К тому же мне нужно узнать, кого я видела в зеркале. Хотя ужасно не хотелось расставаться с Мишей, он вызывал у меня ощущение надежности и защищённости. — Хочешь пойти со мной в зеркальную комнату? Я хочу немного потренироваться перед сном.
     — Конечно, я пойду с тобой, — не колеблясь, ответил он, словно уловив мою потребность в его присутствии. И вправду — заботливый старший брат.
***
     Зеркальная комната встретила нас приятной прохладой. Мы сели в центре комнаты, и дверь закрылась, сама, как и в прошлый раз. Воцарилась полная темнота.
     — Хочешь, я зажгу огонёк? — спросил Миша, и его горячее дыхание прошло по волосам и коснулось уха, от этого по телу побежали мурашки.
Мне резко стало жарко, потом холодно. Я ещё не была настроена измениться, но превращение было сильнее меня, оно управляло мной, а не наоборот. И это не было хорошо.
     — Не нужно, сейчас свет появится, — ответила я, с трудом узнавая свой голос.
     Зеркала засветились, до бесконечности излучая и преломляя лучи света.
Я изменилась и превратилась в густой туман. Но управлять силой было трудно. Ведь теперь всё было иначе, ведь во мне жил новый дар времяведа. Магия Сисиль не только стала моей, она каким-то образом полностью слилась с моей родной магией. И теперь мой дар стал нечто иным, нежели был раньше. И всё же это был мой дар, и мне удалось взять его под контроль.
      Оказалось, что теперь лучи, которые я раньше воспринимала как обычный свет, были лучами, несущими на оборотную сторону время. Наверное, правильнее сказать, что лучи и были само время. Лучи настоящего, лучи прошлого и лучи будущего. И как я раньше не замечала, что они все абсолютно разные. Они отличались цветом и сиянием, даже плотностью. Каждый луч нёс свою информацию — краткий отрывок времени.
     Я дотронулась до яркого белого луча рукой. Конечно, простой луч света не должен был задержать мою руку, тем более руку, которая была туманом. Но произошло именно это. Луч стал осязаем, словно натянутая нить пряжи. Я чётко почувствовала его бархатную поверхность. Луч завибрировал, замельтешил, увеличивая амплитуду, и там, где луч зрительно утолщался от быстрого движения, стала видна картинка. Это походило на цветную трёхмерную фотографию. На ней я дотрагивалась до луча, а рядом сидел Михаил. «Это же настоящее!» — воскликнула я. И поняла, что Миша меня не слышит. Время остановилось. Всё замерло. Всё, кроме меня. Это что, ещё одна возможность моей новой магии? Невероятно!
Я видела Мишу, он сидел неподвижно, его рука зависла в замершем движении, а поток воздуха, отходивший от его руки, тоже застыл, словно заледеневшая мгновенно волна. Это было невероятно и так же реально.
     Двигаться в застывшем времени оказалось трудно. Казалось, что я плыву против течения. К тому же лучей времени было так много, что не задевать их было затруднительно. Я то и дело касалась их, и тогда они начинали вибрировать, показывая новые застывшие мгновения.
Я увидела себя в то самое утро, когда меня разбудил звонок и Вовка предложил встретиться. Ещё я видела себя идущей по улице на лицевой стороне. Я уже мерцала, но ещё не знала об этом.
Встречались и картинки будущего. На них были люди, которых я никогда не видела раньше. Но скоро буду с ними о чём-то разговаривать, и они будут мне что-то показывать…
     Одну картинку я рассматривала довольно долго, старая запомнить всё до мельчайших подробностей. На ней застыло сражение. Летящие в разные стороны огненные шары и молнии. Смерч, надвигающийся издалека, сметавший всё на своем пути. И раненое существо исполинских размеров, замертво падающее с неба на землю.
     От страшной картинки меня отвлекла другая. На ней около большого чёрного камня, держа в руке изогнутый меч, стоял Михаил. Его глаза были полны слёз. Он был наполнен скорбью, которую не мог скрыть. Не сразу я поняла, что эта картинка — его прошлое. Хороший мой, что же случилось? Почему ты такой печальный?
     Мне захотелось пожалеть напарника, обнять его, успокоить. Я подошла к застывшему на полу Михаилу. Приблизилась к его лицу и посмотрела в глаза. В них замер блеск лучей, зрачки были по-кошачьи вытянуты. Странные красивые жёлтые глаза. Какого цвета они были на лицевой стороне? Я нежно поцеловала Мишу в щеку, изо всех сил стараясь верить, что это лишь сестринский поцелуй. Пусть это нечаянное действие останется в этом мгновении навсегда.
     Я уже хотела запустить время, как увидела в зеркале движение. Это было так неожиданно, что я вздрогнула. Из глубины зеркала что-то приближалось. Страх мерзкими коготками царапался в груди, но я решила во что бы то ни стало узнать, кто это. Прошла всего секунда, но уже стало понятно, что это человек. Ещё секунда — что это девочка. Ещё мгновение — и все нити времени в зеркальной комнате побагровели, меняя свет в комнате на красный. И вот, к моему ужасу, в зеркале сфокусировалась Сисиль. Её лицо было мертво, глаза слепы, а одежда грязна. Она улыбнулась, и мёртвые губы треснули, раздвигая бескровную плоть. Сисиль говорила, но звук не проходил сквозь стекло. Хотя это было совсем не нужно, я и так знала, что она говорит: «Мы скоро встретимся!»
     Я запустила время, и Сисиль исчезла.


Глава четвёртая

     — Как это у тебя вышло? — воскликнул Миша, увидев, что я стою перед ним. — Ты только что была там, а теперь здесь.
     — Просто остановила время, — ответила я, опускаясь на колени. Сила притяжения навалилась на меня, как газета на муху.
     — Ты как себя чувствуешь? — спросил Миша, рассеянно потирая на щеке место моего поцелуя.
     — Нормально. Пойдём на кухню, я очень хочу пить, — тихо сказала я.
***
     Налив по большой кружке воды, мы уселись за стол.
     — Рассказывай! — приказал Миша.
     И я ему всё рассказала! О моей способности останавливать время, о лучах, о картинах прошлого и будущего и о Сисиль в зеркале. Утаила только поцелуй.
Выслушав мой рассказ, Миша несколько минут молчал, что-то обдумывая, а потом спросил:
     — Ты уверена, что Сисиль говорила: «Мы скоро встретимся!»?
     — Тогда мне казалось, что она говорила именно эти слова, но сейчас… даже не знаю, — после того, как Миша меня спросил, я начала сомневаться, я же не слышала слов, а думала, что она говорит эти слова.
     — Ты умница! — сказал Миша и нежно посмотрел на меня.
     — Миш, скажи, чем ты был так расстроен? На той картинке из прошлого я видела тебя, стоящего около камня с мечом в руке, что тебя так потрясло? — осмелилась я задать ему вопрос.
Миша вновь провёл рукой по щеке, словно место моего поцелуя щекотало его кожу.
     — Я стоял у того места, где погиб Дениска, там, где Лиана убила его. Я бы стоял у его могилы, если бы она была, но тела не остаются на оборотной стороне, они истлевают и исчезают.
     — И теперь мы знаем, куда они деваются. Правда? — осторожно спросила я.
     — Если к словам Романа и Никиты добавить твои ведения, то все погибшие сейчас в межпространстве и у них есть магия, — с отрешённым видом ответил Миша.
     — Зомби, — ещё тише сказала я.
     Но Миша меня услышал.
     — Про зомби… мне кажется, это бред! Должно быть другое объяснение их виду, — зло прошипел он.
     Теперь я поняла, почему Миша отказывался верить. Увидеть своего бывшего напарника — своего младшего брата в виде зомби-мага, должно быть, ужасно. Что он будет делать, если увидит Дениса с мёртвыми стеклянными глазами? А если он встретит Лиану, которую убил собственными руками? А что буду делать я, когда увижу Сисиль не в зеркале, а в межпространстве?
     — Уже поздно, я пойду к себе. Спокойной ночи! — сказал Миша и неожиданно поцеловал меня в лоб.
     Я залилась краской и, чтобы спрятать лицо, опустила голову, стараясь прикрыть его волосами. Неужели он знает о моем поцелуе? Что, если этот отцовский поцелуй в лоб был его ответом на мой в зеркальной комнате?
     — Спасибо! — буркнула я.
     Миша удивлённо посмотрел на меня, но спрашивать ничего не стал. Махнув рукой на прощание, он ушёл. И как только за ним закрылась дверь, я разрыдалась.
У моих ног преданно забегала Расчёска, пытаясь понять, чем она может помочь. Я взяла её на руки и понесла в комнату. Я плакала, по щекам текли слёзы. Расчёска то и дело слизывала их, пытаясь высушить моё лицо, не понимая, что так сильно огорчило меня.
     «Вот так…. Я для Миши всего лишь младшая сестра!» — пожаловалась я единственному слушателю, укладываясь спать. Мои слёзы высохли, и Мишин поцелуй меня больше не огорчал. Может, так даже лучше, что напарник не испытывает ко мне романтических чувств. Так мы не будем ощущать неловкость, когда рядом.
     Расчёска в знак согласия пискнула, зарылась в мои волосы и затихла. Я, полежав немного, тоже уснула.


Глава пятая

     Проснулась я от громкого разговора. Вернее, от громкого бубнежа, похожего на словесную кашу, который доносился из коридора. Значит, у меня неожиданные гости, ну и Миша, конечно. Только он мог провести в мой дом людей, другим это просто не под силу.  У двери в комнату, которая, к моей радости, опять оказалась закрытой, сидела Расчёска и внимательно на неё смотрела, словно видела тех, кто за ней стоял. Заметив, что я проснулась, она пискнула и принялась скрести лапками по двери.
     Я неохотно встала. Настроение было паршивым от предчувствия чего-то нехорошего. Захотелось лечь обратно в постель, укрыться с головой одеялом и никогда не открывать эту дверь. Ведь люди, стоявшие за ней, ничего хорошего сказать мне не хотели. Я знала это потому, что ощущала настроение Миши, даже несмотря на то, что не видела его. А ведь это значит, что и он… меня….
     Я открыла дверь. На пороге стояли пятеро: Тс, Иван, Никита, Роман и Миша.
Ник и Роман выглядели вполне здоровыми, всё же вода на оборотной стороне творила чудеса. Одеты они были, как всегда, во всё красное. Хотя длинные плащи сменили на куртки, а вот обувь у них осталась та же, на высокой платформе. Тс и Иван выглядели так, словно собрались в кино в идеально выглаженных чёрных рубашках и в тёмно-синих джинсах, тоже глаженых. Тс по такому случаю надел даже кроссовки, что-то подобное было и на ногах Ивана. Ну почему напарников тянет одеваться одинаково? Словно разнояйцевые близнецы, которые хотят во чтобы то ни стало быть похожими.
     В моём небольшом коридоре незваные гости казались толпой. Расчёска выбежала из комнаты, лавируя между ногами, и умчалась на кухню.
     — Хорошо, вот она проснулась, и что теперь? — сердито спросил ребят Миша.
     Видно было, что он неохотно привёл их сюда.
     — Она пойдёт с нами, — ответил ему Иван и посмотрел на меня, как бы оценивая, насколько я подхожу для его плана.
     — Я пойду, только сначала схожу на кухню, — протискиваясь между гостями, наигранно сонно сказала я. Гости не настаивали на немедленном общении и за мной не пошли. Хорошо, что тактичность никто не отменял, даже на оборотной стороне. Хотя толпу у моей спальни никак нельзя было назвать тактичной.
     На кухне я привычно набрала воды из колонки. Напор стал гораздо меньше, и на пол почти ничего не пролилось. Пришлось для Расчёски налить воду в банку с широким горлышком. Повесив одну бутылку на верёвке себе на шею, я выпила два стакана воды. Это придало мне сил и осветлило разум. Теперь я была готова идти хоть на край света, хоть в межпространство. Я уже, как мне казалось, догадывалась, что задумал Иван. И что именно Иван придумал план, я тоже догадывалась.
     На кухню вошёл Михаил и встал в дверях, он выглядел взволнованным, но старался этого не показывать. Я ощущала, как он скрывает от меня свои чувства. Смешной….
     — Заметила? — спросил он, глядя на мою водяную колонку.
     — А… Ты про воду? — догадалась я.
     — Ага, — выдохнул Миша.
     — Конечно, заметила!
     — У Тс высыхает озеро, оно обмельчало почти наполовину. Фонтан Ивана стал блёклым. Они тоже взволнованы и хотят пойти с нами. Им нужно своими глазами посмотреть на то, что происходит в межпространстве.
     — Конечно, — казалось, Иван и Тс такие мудрые, что обязательно должны найти ответ. — А Роман сможет перевести нас всех? У него хватит сил?
     О силе Романа я спросила, чтобы понять, не передумал ли Миша брать меня с собой.
     — Роман говорит, что сейчас способен перевести в межпространство целую армию. Знаешь, —Миша немного замялся, но продолжил. — Я рассказал Ивану и Тс о твоём новом даре. Ты не против?
     — Нет, конечно!
     — Они считают, что ты можешь пригодиться, но, знай, я с ними не согласен! — Миша говорил серьезно, я чувствовала в нем решимость. — Если там стало опасно, то тебе лучше остаться. Пойдешь в другой раз, когда мы всё разведаем…
     Я не дала ему закончить фразу, слова сами вырвались:
     — Нет! Я пойду с тобой! То есть пойду с вами.
     Миша внимательно посмотрел на меня. Ну почему я всегда теряюсь, когда он вот так смотрит? Кажется, что его жёлтые глаза видят и мои мысли, и мои чувства.
     — Ладно, только будь рядом со мной! — сказал он и настойчиво добавил. — Всегда! Поняла?!
     — Буду! — быстро согласилась я.
***
     Мы вышли в Москву, вернее, в ту часть Москвы, которой на оборотной стороне владела я. Мне стало даже лестно, когда Тс похвалил меня за мои владения, будто я лично выбирала, что именно прихвачу с собой с лицевой стороны.
     — Если в межпространство мы пойдём отсюда, то окажемся там, куда мусорщики стаскивали гигантских куколок, — разъяснял нам Никита. — Это как раз то, что в первую очередь хотел посмотреть Иван.
     Иван как-то грустно покивал, но объяснять ничего не стал. Умный человек всегда считает, что все вокруг такие же догадливые, как и он. И его выводы и решения должны быть всем понятны без разъяснений. И, кстати, казалось, что всем это было понятно. Кроме меня. Чтобы не казаться совсем уж глупой, я заговорила с Романом.
     — Что нам делать? — спросила я, ведь переход полностью зависел от него.
     — Встаньте вокруг меня, — оглядывая путников, сказал он.
Мы все встали кружочком вокруг Романа. Как хоровод у новогодней ёлки. Роман и так был высокий, а в своих ботинках так вообще два метра. Он расставил руки в стороны, ну точно ёлка, только красная. Я хихикнула. Все вопросительно посмотрели на меня.
     — Ничего, ничего, это я от нервов, — пошутила я, продолжая улыбаться.
Миша взял меня за руку и слегка придвинул к себе. Я с удовольствием прижалась к нему плечом.
     — Будь рядом! — шепнул он.
     И тут всё изменилось. Я даже не поняла, как это произошло, Роман вроде только поднял руки над головой, а потом опустил, и декорации сменились.
     Мы очутились в межпространстве. И теперь стояли в противной слизи, хотя та и пыталась от нас отползти, правда получалось у неё это медленно. Дома и деревья были украшены жуткой, толщиной с мизинец паутиной и огромными коконами. По вывернутым наружу краям становилось ясно, что из них что-то вырвалось на свободу.
     Вокруг ощущалось невидимое присутствие. Словно в дома, в деревья, в землю и в небо вдохнули жизнь. Хотя межпространство — всего лишь отголосок лицевой стороны, но именно это ощущение помогло мне понять, насколько на самом деле скуден и ущербен оборотный мир. Несмотря на его магию и волшебство, в нём не хватало обычной жизни. Даже в кукольном домике больше жизни, чем на оборотной стороне. Наверное, подобное чувствовали все, кто стоял рядом со мной. Тс переминался с ноги на ногу и слегка ёжился, похоже, ему было тяжелее других, так как он прожил на оборотной стороне дольше всех.
     — Слышите? — спросил Роман.
Конечно, мы слышали. После тишины оборотной стороны в межпространстве было шумно. Что-то хлюпало, что-то чавкало, что-то стучало. Звук доносился со стороны «Макдоналдса» и, отражаясь от домов, обволакивал нас.
     Роман вывел наш небольшой разведывательный отряд к дороге, и мы натолкнулись на огромную тушу мусорщика. Тот лежал на спине, согнув лапы.
     — Мёртвый! — сказал Миша.
     — Вот, опять! — развёл руками Николай.
     Мы вопросительно посмотрели на него.
     — Изменения продолжаются, — на наш немой вопрос вместо Ника ответил Роман.
Мы двинулись по улице, и моё сердце сжалось, словно страх и тоска решили заключить его в колючий кокон. Это не имело никакого отношения ни к страшной паутине, ни к мёртвому мусорщику, ни к противной слизи. Просто в межпространстве все дома были в точности такими, как на лицевой стороне. Все стояли на своих местах, именно так, как помнила я. И лишь неясные тени, которые то тут, то там мелькали, казались нереальными, случайными и потусторонними. Хотя они и были именно такими — потусторонними, пришедшими с лицевой стороны мира.
     — Это люди, — пояснил Никита. — Раньше тени встречались очень редко, а сейчас сами видите, они везде.
     После этих слов я ужасно захотела вернуться в квартиру. Вдруг мама, или папа, или брат дома. Я могла бы увидеть их, конечно, не их самих, всего лишь их тени, но и этого было бы достаточно. К тому же я могла попытаться передать им послание. Впрочем, на это я не надеялась, но всё же можно было бы попробовать… Мои мысли прервал Иван:
     — Граница между лицевой стороной и межпространством тоже нарушена? — спросил он Романа.
     — По всем признакам  да, — ответил тот неохотно, словно боялся накаркать, напророчить беду.
     — Тише!  Слушайте! — прошептал Тс.
     Мы прислушались, хлюпанье и чавканье стало сильнее. Теперь мы ступали аккуратнее. Стараясь совсем не издавать шума. Это получалось с трудом, потому что на дороге валялось много мусора, который то шуршал, то хрустел, то трещал под ногами. Медленно мы всё же добрались до угла дома. С этого места было хорошо видно здание ресторана быстрого питания, у которого стояли люди. Не тени, а самые настоящие люди.
     — Зомби! — прошептал Никита.
     Миша негодующе посмотрел на него.
     — Вы видите, что они делают? — также тихо спросил Иван.
     — Похоже, едят, — одними губами ответил Тс.
     Роман хмыкнул:
     — Интересно, что?
     А мне было совсем неинтересно, мне становилось страшно. Страх захватывал меня всё сильнее и сильнее, пока не стал перерастать в панику. Я посмотрела на друзей и поняла, что они испытывают тоже страшное чувство.
     Наверное, Ник чувствовал его в большей степени, чем другие. Он сорвался с места и выскочил из-за угла, который скрывал нас от глаз зомби, и побежал в сторону закусочной.
     — Что он делает? — недоумённо спросил Иван. Он тоже был напуган.
     От неожиданных действий Ника страх отступил, и в моей голове просветлело. Михаил рванул за Ником, неожиданные действия которого и его вернули в сознание. И только тогда я увидела смотревшего на нас человека. До этого момента его закрывал от меня напарник. Теперь же я отчётливо видела его потрескавшуюся кожу, бледное-серое лицо и чёрные круги под глазами. И как дополнение лохмотья вместо одежды. Всё это создавало впечатление, что за нами следит мертвец. Единственным, что казалось живым в этом теле, была улыбка. Его губы горели ярко-алым цветом, словно вся кровь и вся его жизнь перетекла в них.
     Уловив на себе взгляд, незнакомец беззвучно произнес: «Бойся!». И ужас сковал моё тело. Я не могла шевелиться, не могла произнести ни слова. Но на этот раз я знала причину страха. Этот страх был ненастоящим, это всего лишь магия. А магии может противостоять только другая магия. Как говорила моя мама, против лома нет приема, если нет другого лома.
     Как ни странно, это меня развеселило. Я попробовала перевоплотиться и поняла, что была права. Магия мертвеца не способна меня остановить, я обернулась в туман. В таком виде страх сразу исчез, и я обрела не только физическую, но и духовную лёгкость.
     И как только моя трансформация завершилась, я увидела время. Здесь оно не было похоже на нити, а приняло вид более объёмный и завершённый, внешне схожий с мыльным пузырём.
     Недалеко от нашей группы, переливаясь всеми цветами радуги, плавно двигался огромный ромбовидный пузырь, это было настоящее. Пузырь состоял из меленьких, со спичечный коробок, ромбовидных экранов, каждый показывал что-то своё, а точнее то, что происходило в этот момент в разных местах межпространства. Догнать пузырь не составило труда, его словно притягивало ко мне.
     Я коснулась пузыря очень легонько, страшась, что от моего прикосновения тот лопнет, но пузырь оказался намного прочнее, чем я думала. Он был на ощупь как корка апельсина, мягкий и пористый. Это совсем не укладывалось в голове — гладкий и хрупкий на вид, но в то же время мягкий, пористый и крепкий на ощупь. Теперь я была уверена, что пузырь не лопнет, даже если по нему со всей силой долбануть палкой. Думаю, ему ничего бы не причинило вреда. Что вообще в силе навредить времени?
      Будучи уверенной в своей правоте, я положила ладонь на поверхность пузыря. От этого прикосновения пузырь вздрогнул, словно вздохнул, и время этого мира остановилось. В мгновение застыло всё, даже звуки, они превратились в однотонный глухой гул, и от этого стало казаться, что в уши положили ватные шарики.
Я перевела дух и огляделась. Недалеко от меня стояли Тс, Иван и Роман, они смотрели на убегающего Ника. Роман вскинул руки над головой, в его ладонях замер серебряный цветок — застывшая магия перехода. Наверное, Роман хотел вернуть нас на оборотную сторону, и остановка времени застала его в тот момент, когда магия перехода начала формироваться. Обычно магию не видно, но в застывшем мгновении она была не только видна, она была прекрасна.
     Спиной к нам, рядом с Ником, стоял Миша. Он уже успел схватить Ника левой рукой за рубашку, а правой почти дотянулся до его плеча. За Мишей тянулась еле уловимая полоса света — это была магия скорости. На пару секунд я залюбовалась этим светом, мне захотелось коснуться его, но я не посмела.
     Я посмотрела на закусочную. Зомби тоже застыли, они все уже смотрели на бегущего Никиту.
     Я подплыла к ним поближе, теперь мне было видно их гораздо лучше. И вовсе не все они выглядели как зомби. Некоторые походили на живых людей. Наверное, это обратный процесс, маги межпространства не разлагались, как положено порядочным мертвецам, а наоборот, восстанавливались. Мало того, их одежда тоже восстанавливалась.
     Вдруг в скоплении зомби я заметила движение, от неожиданности я вскрикнула.
     — Ну, ты всё же дура, — раздался детский, слегка скрипучий голос.
     Из толпы, к моему нарастающему ужасу, вышла девочка.
     — Сисиль?! — рефлекторно я дёрнулась и отплыла назад. Почему я так испугалась, я же предполагала, что это возможно? Наверное, потому, что предполагать — не значит знать.
     — О! Я смотрю, моя сила ещё у тебя? — усмехнулась девочка.
Она выглядела почти живой, намного лучше, чем в зеркале. На ней было белое длинное платье, совсем немного испачканное в зелёной слизи. В руке она держала большой кусок чёрной лохматой лапы.
      — Да… — как бы оправдываясь, проговорила Сисиль, показывая мне кусок лапы мусорщика. — Здесь, в межпространстве, нам нужно есть. Это непривычно, но это так. Мы пытались ловить кошек, которые иногда заходят с лицевой стороны, но их мало. Видишь ли, Вика, нас слишком много. Поэтому нам приходится убивать мусорщиков.
     — От того, что мусорщики умирают, страдает оборотная сторона. Граница между мирами стирается. Оборотная сторона может погибнуть! — прокричала я.
     Девочка недобро засмеялась:
     — Да кому нужна твоя оборотная сторона. Граница стирается и с лицевой стороны, — она замолчала и зло посмотрела на меня. — О, да! Спасибо, что убила меня! Мне теперь гораздо легче. Я стала сильнее, чем была раньше, мы все стали сильнее.
     Она вытянула свободную руку вперед, и ромбовидный пузырь, состоящий из крошечных ромбовидных экранов, повинуясь её зову, поплыл к ней.
     Сисиль и в самом деле была сильна. Мне, чтобы остановить время, необходимо было стать туманом. Сисиль же видела время, оставаясь в своём обычном облике, к тому же могла управлять пузырём времени на расстоянии.
     Если она запустит время, зомби тут же нападут. Мне ничего не оставалось, кроме как побежать назад. Именно побежать, потому что я снова поменяла облик. Двигаться после перевоплощения было трудно. Превозмогая тяжесть, я старалась ускориться. Я слышала, как девочка смеялась мне вслед. Но мне было не до неё, нужно было спасти друзей, спасти Мишу…
     Всё пришло в движение.
     — Назад! — крикнула я. Миша отреагировал молниеносно. Подхватил Ника плечом, как игрок в регби, и потащил обратно. Это было трудно, ведь Ник, мягко говоря, упитанный, но Миша справился. Как только мы добежали до наших, Роман опустил руки. Я знала, что нас накрыло магией, а значит, серебристый цветок в руках Романа полностью раскрылся. И мы вернулись на оборотную сторону.
     Всё стихло. Мы стояли в лесу, за пределами моего владения.
     — Куда тебя чёрт понёс! — рявкнул на Николая Иван.
     — Он не виноват, это маг, — заступилась я за Ника.
     — Ясно, значит, смогла остановить время?! Рассказывай! — приказал Миша.

 
Глава шестая

     Знаете, когда становится по-настоящему страшно? Тогда, когда понимаешь, что войны не избежать. Мама всегда говорила: «Лучше худой мир, чем добрая война» — и, конечно же, была права.
     Миша сидел в кресле у меня в комнате. После похода в межпространство мы стали видеться гораздо реже. Напарник часто уходил, вернее, убегал на поиски людей, которые готовы в бою отстаивать оборотную сторону. Тс и Иван тоже вербовали магов, переходя из владения во владение, и уже неделю я их не видела.
Дни медленно текли. Чтобы хоть как-то занять себя, я подолгу сидела в зеркальной комнате, выискивая нити будущего, но до сих пор мне это не удавалось. Казалось, что-то блокировало и мешало нитям будущего просачиваться на оборотную сторону.
С того момента, как Роман перенёс нас в межпространство, на оборотной стороне стало ещё хуже. Слизь просачивалась всё чаще. Воды становилось все меньше. Теперь, чтобы набрать воду в бутылку и в миску для Расчёски, мне приходилось тратить около пяти минут.
     От Мишиной реки остался только небольшой ручей, который с каждым днём убывал, а ведь вода здесь — сама жизнь. Скорее всего, поэтому Миша взял привычку приносить разные ёмкости, а я потихоньку наполняла их водой. Бутылками и банками с водой уже была заполнена вся оружейная комната в квартире напарника. После нападения Сисиль комната пустовала, Миша собрал всё оружие и куда-то унес, оставив только катану над камином.
     — Если слизь продолжит просачиваться, жить станет невозможно, — сказала я напарнику. — У Никиты погибли все живые растения. Они засохли, хотя он постоянно их поливает. Да и Расчёска стала вести себя неспокойно. Она всё время сидит у меня в кармане или прячется в волосах.
     — Тебе удалось что-нибудь увидеть в будущем? — с надеждой спросил Миша.
     — Нет, прости! Я старалась, но ничего. Есть прошлое, есть настоящее. И всё.
     Может, сейчас мы пишем его сами? Сами создаём новое будущее? — я и правда надеялась на это.
     — Вполне возможно, но ты всё равно молодец! — ободрил меня напарник.
     — Иван и Тс вернулись?
     — Да, совсем недавно. Я уже встречался с ними.
     — Они нашли людей?
     — Мало, вместе с моими набралось около тридцати. Многие отказались, не хотят воевать. Но больше мы ждать не можем, люди уже подходят, и завтра мы выступаем, — Миша закрыл глаза. — Я так устал…
     — Нужна помощь в размещении людей? — поинтересовалась я с готовностью принять у себя троих-четверых человек, к тому же у Миши можно было запросто уложить спать человек десять.
     — Не нужно, у Ивана целый пустой дворец. Там при желании можно разместить тысячу, но вряд ли на оборотной стороне наберётся и половина, — устало сказал Миша.
     — Почему люди не хотят помочь? Неужели им безразлично, что с ними будет? Без воды они все умрут, а если не умрут, то перебьют друг друга из-за слизи. Даже не знаю, что хуже. Сойти с ума и убивать или потихоньку истлевать от жажды.
     — Люди, которые живут здесь сотни лет, сделались безразличны ко всему, они готовы умереть вместе с этим миром. Их, кстати, большинство. Другие просто не хотят воевать, смирившись с судьбой. А есть такие, что считают происходящее слиянием миров, и они ждут перехода на лицевую сторону.
     — Но это не так! — возмутилась я. — Если бы миры объединялись, я бы это чувствовала. Время нельзя обмануть, время нельзя скрыть!
     — Викунь, я понимаю, — успокаивал меня напарник, — но их не переубедить.
     — Значит, завтра! Роман будет переводить людей группами?
     — Да. Иван составил список. Ты пойдёшь в третьей группе.
     — А ты? В какой группе пойдёшь ты? — беспокойно спросила я.
     — В первой.
     — Тогда и я в первой! — возразила я.
     — Иван уже всех распределил, ты пойдёшь в последней. Так нужно. Первыми пойдут те, у кого есть боевые навыки.
     — Да я время могу останавливать! — крикнула я.
     — Можешь, поэтому и пойдёшь в последней группе.
     — Кто ещё пойдёт в первой? — смирившись с несправедливым решением, спросила я.
     — Иван, Тс и семеро новеньких. Все владеют разными особо мощными силами: шквальный ветер, град, молния, оглушение, иллюзия, — и ещё близнецы пойдут.
     — Близнецы? — не поняла я.
     — Я бы не взял их, они совсем маленькие. Шестилетние девочки, абсолютно похожие друг на друга напарницы. У них один дар на двоих, и они могут создавать магический щит, который глушит любую магию. Девочки прикроют нас в случае засады.
     Я одобрительно кивнула. Всё верно, если их будет ждать засада, тупо кидаться в бой — значит проиграть. Правильнее укрыться за щитом и выиграть время, чтобы распределить силы или в крайнем случае вернуться на оборотную сторону.
     — Пятеро магов-личформов пойдут во второй группе, — продолжил Миша.
     — Кто? — переспросила я.
     — Маги-оборотни. Только они в волков не превращаются.
     — А в кого? — опять спросила я.
     — Двое в драконов. Двое в троллей, и одна девушка в гарпию, — уточнил Миша.
     — Здорово!
     — Ну а кто пойдёт в последней? — спросила я.
     — В третьей группе пойдут все остальные. Их силы не такие разрушительные, как в первых двух группах, зато эта группа самая многочисленная, — закончил Миша.
     — Ясно, — совсем уж смирившись, сказала я.
***
     Уснуть мне не удавалось. Мысли о завтрашнем дне не давали покоя. Я постоянно думала о плане Ивана. Он казался мне то провальным, то гениальным. Скорее всего, Иван рассуждал так: первыми должны были пойти маги, обладавшие боевой дальнобойной магией. Тс, Иван и Миша подходили для этой задачи как нельзя лучше. Все они могли наносить удары, находясь в укрытии. Можно было предположить, что и те маги, которые идут с ними, умеют что-то схожее.
Вторыми пойдут волшебники с физической магией, которая способна буквально рвать и метать. Под огневым прикрытием они нанесут удары по противнику, передвигаясь на их территории.
     И третьей пойдёт многочисленная группа, которая может наносить удары только в ближнем бою, при атаке. Самая слабая группа, которую пускать-то в бой не хотят и оставляют в запасе, надеясь, что она не понадобится.
     Скорее всего, последних бойцов никто не будет ждать, и эта волна окажется неожиданностью. А что, если Сисиль способна, в отличие от меня, видеть будущее? Что тогда? Что, если она не даёт нитям будущего проникнуть на оборотную сторону? Эта мысль так сильно мучила меня, что уснула я, только когда небо слегка просветлело.


Глава седьмая

     Проснулась я от тихого, но настойчивого повторения моего имени. Так нежно говорить мог только Миша. Мне не хотелось открывать глаза, и я продолжила лежать, слушая его голос.
     Не хочу просыпаться, не хочу воевать! Вот интересно, солдаты Гитлера тоже не хотели вставать в то утро, когда напали на СССР? Конечно, это сравнение неверное в принципе, ведь мы шли не захватывать, а освобождать. Спасать межпространство от магов, разрушающих миры. Наше дело правое, и победа должна быть за нами. Я была уверена, что если магов-зомби не остановить, то они перебьют всех мусорщиков. И что тогда будет? Придёт конец оборотной стороне? Или, может, конец лицевой стороне?! А значит, как бы мне этого ни не хотелось — война неизбежна!
     — Вика, Вика, вставай, нам пора, — в который раз повторял Миша.
     Как глупо с моей стороны лежать и притворяться спящей. Я открыла глаза, стараясь придать своему лицу сонное выражение:
     — Всё, я проснулась.
     — Вот и молодец, а теперь собирайся и выходи, я буду на улице.
     Миша вышел из комнаты. Почти сразу я услышала тихий хлопок закрывающейся входной двери.
     Я встала, Расчёска, до этого спавшая в волосах, зашевелилась, поудобнее уселась на моём плече и теперь тихо попискивала в ухо.
     Пить хочешь? Я тоже... Я погладила маленькое существо. Как же мы всё-таки привыкаем к нашим домашним питомцам. Они становятся для нас близкими. Мы неосознанно начинаем приписывать им дополнительный интеллект, делая их тем самым наиумнейшими существами в мире.
     Вид моей водяной колонки меня расстроил. Колонка поблёкла и даже кое-где покрылась ржавчиной. Не то чтобы я этого не ожидала, но… Вода из колонки текла тоненькой струйкой, поэтому я не стала тратить время, наливая воду, а взяла полную кружку со стола. Немного отлила Расчёске, и та принялась жадно лакать.
     За окном, как и всегда в это время суток, светило яркое солнце, наверное, единственное, что оставалось непреклонным перед изменениями. Я выглянула в окно.
В моём дворе было людно, я давно не видела столько людей сразу, если, конечно, не брать в расчёт магов-зомби на оборотной стороне. Все держались кучно, уже намечалось разделение на группы. Иван ходил среди людей, что-то говорил, и ему в ответ кивали. Похоже, все с ним соглашались. Этот царский конюх и в самом деле умный человек, надеюсь, и стратег отличный. Иначе всех нас ждёт полный провал.
Я посадила Расчёску в карман, как делала всю последнюю неделю. Пусть она лучше будет при мне, от её присутствия становилось немного спокойнее.
     Спустившись во двор, я подошла к Ивану.
     — Вика, — улыбнулся мне Иван, — ты пойдёшь в третьей группе. Советую тебе сразу после перехода обратиться в туман и быть готовой в любой момент остановить время.
     — Хорошо, я постараюсь, — сказала я и неуверенно спросила: — Может, мне всё же в первой группе пойти?
Иван посмотрел на меня так, словно учитель на разочаровавшего его ученика:
     — Я думал, ты поймёшь, почему я именно так расставил людей.
     — Я поняла, но с вами идёт Миша, а он мой напарник.
     — Конечно, ты хочешь идти с ним, это ясно. Но я думаю, что нам не стоит ничего менять. Хорошо?
     Я махнула головой и пошла в свою третью группу. Вот и сбывается то событие будущего, которое я видела в зеркальной комнате. Я стою среди незнакомых людей, и у нас одна цель, одно желание. Если сбылось первое, значит сбудется и второе. Перед глазами чётко сфокусировалась картинка: летящие в разные стороны огненные шары и молнии, где-то вдали замер смерч, а раненое существо замертво падает с неба на землю.
     — Готовность одна минута! — крикнул Тс, и Иван сразу направился к первой группе.
     Первая группа встала вокруг Романа. Выглядели они совсем не воинственно. Высокий, худой Роман, и вокруг него: Миша — красивый и такой родной, Иван — взрослый и мудрый, Тс — мужественный индеец с добрым лицом и грустными глазами. Четверо незнакомых магов, которые выглядели очень уверенно. Я почувствовала время этих четверых, все они прожили на оборотной стороне не больше десяти лет.
А вот низенькая светловолосая девушка, на вид ей можно было дать не больше восемнадцати лет, прожила на оборотной стороне уже почти тридцать лет. И, конечно, две рыжеволосых девчушки, крепко державшиеся за руки. Их время исчислялось пятью годами. Мне было их жалко, маленьким девочкам нет места на войне, они должны играть в куклы, заплетать друг другу косички, красить маминой помадой губы. Только у этих малышек уже пять лет не было мамы. Всё, что у них было, — мощная защитная магия.
     Я осмотрела вторую группу, она оказалась самой маленькой и состояла из пяти необычно одетых человек. Вот они какие — маги-личформы. Четверо мужчин были облачены в шкуры животных, которые наверняка уже вымерли или, может быть, и вовсе не существовали. Эти мужчины прожили на оборотной стороне так долго, что их время уже не исчислялось цифрами.
     Пятым членом второй группы была девушка, её время ещё считывалось, хотя и с трудом. У меня в голове не укладывалась такая цифра — 450 лет. 450 лет эта хрупкая девушка прожила на оборотной стороне. 164 250 дней она чем-то занималась. Чем можно заниматься 164 250 дней в мире, где замерла даже погода? Где нет прогресса, нет прошлого и нет будущего? Это о ней говорил Миша. Она могла оборачиваться в гарпию. Я видела таких существ на картинках, и это не совсем то, что мне могло бы понравиться. Длинные птичьи лапы с острыми, как ножи, когтями, растущие из изящного женского тела. Руки, превратившиеся в крылья, и женская голова с перьями вместо волос.
     Я ужаснулась от своего воображения. Какое чёткое представление! Неужели за столько сотен лет эта девушка приобрела отпечаток своего магического образа, который могли бессознательно воспринимать окружающие. Да и четвёрка, которая с ней стояла, определялась отчётливо: двое в рыжих шкурах превращались в драконов, а двое в чёрных гладких шкурах в троллей. Вполне возможно, что магия личформов настолько материальна, что её можно ощущать в неактивном состоянии.
     — Начали!
     Крик Ивана донёсся до меня в тот самый момент, когда я подошла к своей группе. Я обернулась, чтобы посмотреть на Михаила, но первой группы уже не было. Сердце защемило, а вдруг я больше его не увижу… Я отогнала эту мысль, заставив себя переключиться на незнакомых людей в моей группе.
     Как и говорил Миша, группа была самая большая, но не такая большая, как хотелось бы мне.
     — Здравствуйте! — поздоровалась я.
     Все в ответ принялись меня приветствовать. Невысокая светловолосая девушка подошла ко мне и тихо поздоровалась:
     — Привет. Как тебя зовут?
     — Я Вика. А тебя как? — автоматически спросила я.
     — Надя. Ты без напарника? — совсем шёпотом спросила она.
     — Он ушёл в первой группе. А где твой?
     — Вон стоит, в сером платье, — махнула она головой в сторону второй группы.
Девушка-личформ обернулась, словно почувствовала, что о ней говорят.
     — Девушка, которая может превращаться в гарпию?! — удивилась я.
     — Да. А ты откуда знаешь? — опять тихо спросила моя собеседница, только на этот раз в её голосе звучали нотки недоверия.
     — Просто увидела, — спокойно ответила я.
     — Так ты видящая. Не все могут видеть. Что у тебя за дар?
     Я заколебалась, стоит ли Наде говорить всё как есть:
     — Я туман и времявед, — решила я не утаивать и сказать всё как есть. — Вы давно пришли? — поинтересовалась я.
     — Нет, только вчера вечером. Шли через несколько проходов, а в Москву прошли через дверь Романа и Ника. Миша нам всё четко объяснил.
     — Миша — мой напарник, — гордо сказала я.
     — Хороший парень, магия интересная, — Надя одобрительно покивала головой, словно то, что Миша был моим напарником, была моя заслуга.
     Я оглядела свою группу. Абсолютно разные люди, разных возрастов и с разными способностями. Я узнала Ника, напарника Романа, он махнул мне рукой, но остался сидеть на траве, опершись спиной на ствол высокой осины.
     Все остальные люди были мне незнакомы, я не знала, что они умеют, да и времени узнавать у меня не было. Хотя у одного человека я могла спросить, в чем заключается её дар:
     — Надя, а какая у тебя магия?
     Она ответила быстро:
     — Сказочница, — и, увидев недоумений на моём лице, пояснила: — Могу придумывать героев и их действия, и когда персонаж готов, он становится вполне материальным. Только они существуют недолго, а потом исчезают. Жаль, я не могу создать армию для борьбы с магами-зомби, но парочку боевиков я всё же сделала.
И Надя кивнула головой в сторону двух парней, одетых в ковбойский наряд, словно только что спрыгнули с экрана фильма о Диком Западе. На поясах у них висело по два револьвера. А во рту торчало по зубочистке.
     — Знаешь, они не совсем зомби… – начала говорить я, но голос Романа отвлёк:
     — Вторая группа, уходим.
     Я рванула было к нему, но не успела приблизиться, как Роман поднял и опустил руки. Группа магов-боевиков исчезла.
     — Что ты хотела сказать? Я не совсем поняла, что значит «они не совсем зомби», — спросила Надя, как только я вернулась на своё место.
     — Я думаю, они становятся нормальными людьми. Наверняка злыми, но живыми людьми. Некоторые из них выглядят уже вполне нормальными.
     Надя задумалась, и на её лице отобразилась упорная работа мысли.
     — Создавая героев на сегодня, я готовила их бороться с мертвяками, они не нападут на живых людей. Но создавать новых или править этих времени совсем нет, — она вздохнула и снова задумалась.
     Я посмотрела туда, где несколько минут назад стояла вторая группа. Что-то Роман долго, не пора ли и нас перенести в межпространство, и что там вообще происходит? Я постаралась почувствовать Михаила, но это было невозможно, он сейчас был далеко от меня. В другом измерении, в другом мире, в другой реальности.
     Вдруг все оживились, Никита вскочил на ноги. Я тоже подскочила на месте. В пяти метрах от нас появился Роман. Рубашка его слегка дымилась и была прожжена в нескольких местах. Вид его говорил о том, что сражение в самом разгаре.
     Ник первым подскочил к нему и что-то спросил. Роман замотал в ответ головой. Подойдя к нам, он сказал:
     — Я должен предупредить вас. Их гораздо больше, хотя магия не у всех опасная. Они стараются задавить нас количеством. Вы можете сейчас отказаться и не пойти со мной. Никто вас не осудит.
     Он посмотрел на меня и стоявшую рядом Надю и махнул нам головой, как бы говоря, что с нашими напарниками всё в порядке.
     Четверо человек, о чём-то тихо, но жарко говоривших, вышли из толпы и направились в сторону леса, за которым жил Роман. Через несколько секунд ещё шестеро магов отделились от группы и тоже последовали за ними. Никто на ушедших даже не посмотрел. Только выдуманные и материализованные магией Надины герои отвернулись от уходящих и одновременно сплюнули на землю, демонстрируя к ушедшим неприязнь.
     Теперь нас осталось всего пятнадцать человек, не считая Романа и Надиных ковбоев.
     — Хорошо! Если больше никто не хочет нас покинуть, давайте поспешим на помощь.
     С этими словами Роман поднял руки, мы сгрудились вокруг него. И, как в первый раз, мгновенно без всяких спецэффектов оказались в межпространстве.
     Что-то упало рядом, подняв большой столб пыли. Мозг не желал мгновенно принять переход, поэтому происходящее казалось нереальным, словно сон.
     Кто-то крикнул, чтобы мы бежали. Я повернулась на голос и увидела Ивана, который посылал в толпу противников огромные льдины размером с футбольный мяч. Одни ледяные заряды попадали в цель,  другие же противники отбивали, и те летели обратно. Похоже, одна из таких льдин и упала рядом с нами, подняв пыль.
     Я огляделась, Михаила я не увидела. Хотя что я ждала, что он будет встречать меня с цветами? Я ещё раз осмотрелась. В стороне две маленьких девочки, держась за руки, создали полупрозрачный розовый щит, за которым сидели трое магов и последовательно насылали град, молнии и шквальный ветер на противника. Пока эта стратегия позволяла удерживать магов-зомби на расстоянии, но по девочкам было видно, что сил у них уже немного, защитный щит мерцал, давая слабину. С неба их прикрывал чёрный дракон. На его голове торчал чуть загнутый назад рог. Крылья напоминали летучую мышь.  Его четыре лапы, покрытые чёрной чешуёй, заканчивались длинными когтями. Если бы такое существо жило на лицевой стороне, перед ним бы преклонялись и львы, и медведи. Да и человек не в силах был бы противостоять извергаемому из его пасти огню. Обычный человек не смог бы, а вот маги могли и даже давали отпор.
     Вспомнив о наказе Ивана, я начала меняться. Теперь я видела время, радужные пузыри наполняли небо, словно кто-то выпустил сразу сотни воздушных шариков. Моя сила росла, и я видела больше, чем в прошлый раз.
     Новое подкрепление, прибывшие вместе со мной маги, ринулось в бой. Эта их задача. Моя же — остановить время. Я поднялась выше, и теперь мне стало видно всё сражение целиком. Это была настоящая резня. Некоторые маги с нашей стороны были ранены. Тролли и один дракон лежали в толпе магов-монстров поверженными. А за домами нас обходил совсем не маленький отряд противника. И буквально через несколько минут мы окажемся окружены. Мы проигрывали и вот-вот будем раздавлены.
     «Маша! — закричала я про себя. — Миша! Где ты?» Мой беззвучный крик открыл что-то в моём сердце, и я увидела его. Михаил стоял посередине толпы противника, опоясанный огнём, и посылал огненные стрелы то в одну, то в другую сторону. Но расстояние между ним и негодующей толпой магов безжалостно сокращалось.
     Нужно скорее остановить время! Боясь не успеть, я лихорадочно искала пузырь в виде многогранника. Но как найти один-единственный шарик между сотен? Глазами его было не увидеть, глупо, очень глупо с моей стороны искать настоящие таким образом. Я постаралась успокоиться и сосредоточиться лишь на главной цели. Я закрыла глаза, почувствовала время. Оно текло вокруг меня и локализовывалось в осязаемые субстанции — пузыри прошлого времени. У каждого находящегося в межпространстве человека существовал свой собственный пузырь, большой, если человек прожил долго, или небольшой, если прожитые года невелики. Над моей головой зависло моё время — моё прошлое, надо сказать, какой-то совсем невеликий пузырёк. Мало прожитых лет — мало прошлого времени. Мне стало обидно, не знаю почему, просто обидно и тоскливо. В таких случаях мама говорила, что кошки скребут на душе. Я откинула и эту мысль, сейчас не до этого.
     Я ещё сильнее сосредоточилась, нужно было отклонить прошлое и найти настоящее. Медленно поворачиваясь, я просматривала всё вокруг. Я чувствовала, что настоящее где-то недалеко, но прошлого было слишком много.
     Наконец я увидела его. Пузырь в виде множества ромбов завис в десяти метрах над землёй, на стороне противника, как раз около дома, который не попал в мои владения. Чтобы до него добраться, нужно было пересечь кишащее магами поле. Поэтому для начала я попробовала призвать пузырь к себе. Но либо он был слишком далеко, либо у меня не хватало магической силы, но пузырь не сдвинулся.
     Наверное, Сисиль, увидев мои тщетные попытки, смеялась бы до колик в животе. Я разозлилась на себя, на Сисиль, на всех зомби-магов, пусть они и совсем уже не зомби, всё равно плохие.
     Пришлось поплыть к пузырю. Двигаться быстро не получалось, мне буквально приходилось пробираться сквозь множества пузырей прошлого, и это при том, что я была туманом. Пузырей было слишком много, столько же, сколько людей на поле битвы. Ведь у каждого своё прошлое, рожденное с первой прожитой секундой и увеличивающееся с каждым прожитым мгновением. Мой сгусток прошлого плыл вместе со мной, вот ему другие пузыри совсем не мешали. Мой пузырёк видоизменялся, изгибался, сжимался, выпрямлялся, обтекал другие пузыри прошлого, но не отставал от меня. Во всём этом что-то было, но я не могла понять, что именно. Мне же пузыри по-прежнему мешали двигаться. Захотелось вернуться в нормальное состояние и так побежать к пузырю, но на земле было слишком много магов противника с даром куда более мощным и смертоносным, чем умение становиться туманом. Скорее всего, меня очень быстро убили бы. Поэтому я продолжала двигаться в виде тумана, хотя продвижение стало получаться гораздо легче, словно пузыри слегка расступались передо мной. Складывалось впечатление, что моя магия вдруг начала крепнуть и расти. Может, её подпитывало время, ведь сейчас вокруг меня его было так много…
Правда, всё это время прошлое, и почему к человеку привязано лишь оно? Именно прошлое, а не настоящее.  И в этом я увидела выход. Ещё не подтверждённый и не опробованный. Выход из этого кошмара! И я знала, что мне делать! Но для этого мне всё ещё очень нужен многогранный ромб, единственный сгусток настоящего.
Я почти подплыла до цели, когда увидела Сисиль. Девочка, конечно же, стояла прямо под пузырём и смотрела на меня с привычной ухмылкой.
     — О! Что-то ты долго? — с наигранно расстроенным видом сказала она. — Может, ты меня боишься?
     Она вытянула губки, словно ужасно огорчилась.
     — Перестань с ней болтать, Сиси! Уничтожь её!
Я посмотрела туда, откуда донёсся до мурашек знакомый голос. Лиана, изящная китаянка с василькового цвета глазами, стояла чуть дальше, за спиной Сисиль. И если бы не перекошенное злобой лицо, то её можно было бы назвать красивой. Лиана не была похожа на зомби. Она выглядела вполне живой, с небольшим румянцем на щеках и ярко-красными губами.
     Сисиль небрежно взмахнула рукой, и откуда-то сверху появился сильный ветер. Магия не принадлежала девочке, а значит, она забрала её. Убила, по-другому дар не получить. На что ещё готова Сисиль, чтобы остановить меня?
     Магический ветер пытался сбить меня на землю, но я смогла устоять. Сейчас мне ничто не могло помешать, меня поддерживала уверенность, что всё можно исправить. Я продолжала двигаться к пузырю, несмотря на ветер.
     Сисиль выглядела удивлённой. Конечно, она же была уверена, что ветер справится со мною. Что может сделать туман против ветра? Но я же не простой туман…
     — Сбей её, Сиси! — закричала Лиана, её голос почти перешёл на визг. Но сейчас он не был опасен, у Лианы нет активного дара.
     — Я стараюсь! — огорченно ответила Сисиль. И крикнула уже мне голосом, в котором звучала только ненависть. — А что ты скажешь на это?
     Сисиль подняла руки к небу, и на меня пролился дождь с градом. Градины размером с теннисный мяч пролетали сквозь меня и с грохотом разбивались о землю. На миг мне показалось, что он способен прибить меня к земле, но то ли новая магия не совсем слушалась девочку, то ли моё тело в виде тумана было на удивление стойким и устойчивым, только град не причинил мне вреда, хотя и затруднял движение.
     Сисиль опустила руки, и дождь прекратился. Мешкать больше было нельзя, у девочки могло оказаться оружие посильнее. Я ринулась к многограннику, оттолкнув по дороге мешающие шаровидные пузыри прошлого. Один из них принадлежал Сисиль, и она неприязненно поморщилась, когда я коснулась его, она видела и чувствовала время, как и я. И она знала, что будет, если я коснусь многогранника. Но была слишком уверена в своей новой магии. Уверена, что лишь активная и боевая сила может победить. Она всегда недооценивала свой дар. Я такой ошибки не допущу.
Я лишь слегка коснулась заветной цели, и время застыло, заставив всё замереть. Лишь Сисиль остановка не застыла, ее дар — мой дар. Я схватила пузырь и поплыла с ним обратно.
     Некоторое время Сисиль растерянно смотрела на меня, а потом помчалась, но не за мной, а в другую сторону. Я была почти на месте, когда догадалась, куда она бежит. В душе болезненно что-то оборвалось. Миша! Сисиль уже была в нескольких шагах от него, в руке она сжимала нож.
     Нет, только не снова. Только не Миша… Пожалуйста, только не он! Я бросила пузырь и полетела, в ужасе понимая, что не успею… Ближе было вернуться на то место, где я подхватила пузырь настоящего. Где до сих пор висело застывшее прошлое Сисиль.
     Решение пришло мгновенно, я бросилась к пузырю Сисиль, к её осязаемому прошлому. К прошлому, которое делает её живой в настоящем. К прошлому, которое перенесло её на оборотную сторону, которое наделило её магией. К прошлому, которое хранит в себе первую секунду её жизни.
     Я со всей силой толкнула пузырь, и рука провалилась в него, точно так же, как тогда вошла в тело Сиси и остановила её сердце. Теперь я была готова остановить её бытие. Я ухватила образ Сисиль в тот момент, когда она переходила на оборотную сторону, и вытянула его из пузыря. Пузырь вывернуло наизнанку, разбрызгав повсюду маленькие нити жизни.
     Сисиль даже не вскрикнула, упала к ногам Михаила и растаяла, словно никогда и не существовала.
     Теперь я точно знала, что мне делать. Я не убила Сисиль, я лишь изменила её прошлое, стёрла переход в другой мир. Теперь в её жизни всё по-другому. Сисиль никогда не попадала на оборотную сторону, никогда не владела магией. Теперь она вырастет и родит детей. Она будет счастлива и никогда не узнает меня и Олега.
Я не добрая фея и тем более не Бог. Но в моих силах исправить то, что сейчас происходит на оборотной стороне и в межпространстве. Я изменю жизни всех переродившихся магов-зомби, ставших почти людьми. Почти, потому что человек не должен нести в себе столько зла и ненависти. Столько желания убивать. Они снова были живыми, но их сознание было отравлено ядом безумия.
     Спокойно, не торопясь, я подплывала к каждому пузырю и выворачивала его наизнанку, оставляя парить в воздухе лишь те, которые принадлежали пришедшим со мною людям. Их ждал выбор, которого не было у магов-зомби.
Когда на поле осталась лишь свои? я запустила время.


Глава восьмая

     — И что теперь? — Роман смотрел на меня недоверчиво.
     — Я думаю, у нас получится, — уже в десятый раз сказала я.
     Все смотрели на меня, кто-то с недоверием, кто-то с восхищением. После сражения, которое закончилось для них внезапно, они выглядели изрядно потрёпанными и вымотанными.
     — Естественно, тех, кто не хочет вернуться, Роман может перебросить на оборотную сторону, — поддержал меня Миша. — Я, например, готов рискнуть.
Напарник крепко держал меня за руку, словно боялся, что я вырвусь и убегу.
     — А если не выйдет и мы все погибнем? Мы же незнаем наверняка, что произошло с теми, кому, как говорит Вика, она изменила прошлое, — пробубнил высокий парень. Его одежда, чёрная лохматая шкура, была в крови, а из раны на лбу всё ещё сочилась кровь.
     — Я думаю, у меня получится! — в одиннадцатый раз повторила я. — Я это знаю. Я чувствую время, и оно восстанавливается, если мы будем продолжать препираться….
     — Да, Вика права! — поддержал её Роман. — Границы восстанавливаются. И если мы хотим рискнуть, то сейчас! Иначе мне будет тяжело вернуть вас на оборотную сторону.
     Иван медленно поднялся с земли:
     — Я доверяю Вике.  Пусть она изменит мою судьбу. Я не слишком долго жил на оборотной стороне, чтобы совсем уж смириться с мыслью, что возврата нет. Мне трудно было принять решение. Но я готов, в конце концов, разве вы не хотели вернуться? Разве вам не снились сны о близких, которых вы оставили на лицевой стороне?
     — Мне некуда возвращаться… — грустно сказал ещё один парень. Он был точно в такой же шкуре, как и тот, что держался за окровавленную голову. Молодые люди переглянулись, и мне стало ясно, что они понимают друг друга без слов. Я вспомнила их пузыри времени, огромные шары. Много, много лет. Они прожили очень много лет на оборотной стороне и уже не помнили лицевой. Оборотная сторона стала их родным миром.
     — Верни нас домой, Роман, — попросил раненый.
     Роман отошёл с ними в сторону и исчез.
     Воцарилась тишина, нарушаемая лишь всхлипами маленьких девочек, которые так чудесно защищали всех своим мощным магическим щитом. Они решили, что хотят на лицевую сторону, а значит, им придётся расстаться. Но на лицевой стороне их ждала настоящая жизнь, их ждали родители.
     Те, кто решил изменить судьбу, сидели молча, общаясь со своими напарниками мыслями и чувствами. Они расставались навсегда.
     Я и Миша смотрели друг на друга, читать мысли друг друга мы ещё не умели, лишь чувства были доступны нам. Хотя Миша старался скрывать свои эмоции, я знала, что он чувствует, а он знал, что чувствую я. Мне не было стыдно за свою слабость и за свою любовь. Я знала: он тоже любит меня. Но об этом мы не скажем вслух. Иначе мы не сможем расстаться.
     В кармане что-то пискнуло. Как я могла забыть? Я вытащила Расчёску, она лизнула мне руку. Чудесное создание оборотного мира, но что станет с ней на лицевой стороне? Пусть будет память. Я протянула её Михаилу, он улыбнулся и взял Расчёску.
     Роман появился через пару минут и выглядел встревоженным:
     —Граница между мирами восстанавливается быстрее, чем я ожидал. Нужно уходить! — его взгляд остановился на Никите, тот медленно кивнул.
     — Начинай, Вика, иначе ты не сможешь нас вернуть! — твёрдо сказал Тс.
Тс был прав, я и сама чувствовала, что время стабилизируется, а значит, границы между мирами восстанавливаются. Что будет, если вывернутое прошлое не сможет вернуться на лицевую сторону?
     — Роман, нужна твоя помощь. Попробуй открыть дверь на лицевую сторону.
Роман поднял руки вверх, и я остановила время. Между рук Романа засиял зелёно-розовый цветок. Он был совсем слабым. Я коснулась цветка, помогая ему раскрыться. Граница между мирами стёрлась.
     Дальше всё было просто, я собрала пузыри прошлого вокруг цветка. И вывернула их все. Я видела, как цветок поглотил время всех по очереди, последним было моё прошлое.


Послесловие к третьей части

В жизни есть только две вещи, которые я не люблю: ранние телефонные звонки и когда меня будят в единственный мой выходной — воскресенье.
     Сегодня как раз воскресенье, а значит, я собиралась спать как минимум до 11 часов утра, это если сон будет обычный. Если же сон получится интересный, можно проспать до 12 часов.
     Этот мой сон был не просто интересный, он был волшебный, а я люблю волшебные сны. Поэтому, проснувшись от внезапного звонка, я была ужасно расстроена. Шевелиться не хотелось, но навязчивая мелодия продолжала и продолжала играть. Я потянулась и взяла телефон с прикроватной тумбочки.
     — Да… — недовольно буркнула я в трубку.
     — Привет, Викунь! Спишь, что ли? — в трубке звучал голос Вовки.
     — Уже нет благодаря тебе. Что стряслось? Ты же должен сегодня отцу помогать?
     Я посмотрела на часы — 8:26, спать ещё и спать, сон был просто чудесный. Я вроде была волшебницей, и там ещё был прекрасный парень Миша. И да, я летала как туман. Да, классный сон….
     На душе было мерзко и тоскливо.
     — Вставай, соня, у меня планы изменились, родаки уехали на целый день, хата пустая и у меня есть бабло. Давай встретимся у макдака в 10, купим хавки и пойдём ко мне.
     — Хорошо, — недовольно пробубнила я.
     Было впечатление, будто я что-то потеряла.
     — Будет Валерка с Леной, может, Макс попозже подойдёт, — продолжал голос в трубке.
     — Сказала же, хорошо, я приду.
     Я повесила трубку. Странное чувство не отпускало.
     Дома никого не было. Я пошла на кухню, выпила воды. Ужасно хотелось есть. Я взяла из холодильника колбасу, сделала бутерброд. Проглотила его почти не жуя.
Нехотя собралась и вышла на улицу. Деревья показались мне голыми и чужими, ветер, хоть и был тёплым, казался слегка гадким. Пустота внутри меня не проходила. Настроение не улучшалось.
     То и дело вспоминались отрывки из сна. Чётко помню, как изменилась во сне моя квартира. И у меня был зверёк, странный такой. То ли мышь, то ли кот, или не зверёк вовсе, а неживое что-то. И Миша… жёлтые глаза, русые волосы….
Тоска облила моё сердце, не может же так быть, чтобы из-за обычного сна так переживать.

     — Вика!
     Голос прозвучал так знакомо, я даже вздрогнула.
     — Вика!
     Я обернулась, чуть позади меня стоял молодой человек. Высокий, темноволосый и улыбался. Это был он, тот парень из сна. Только глаза его были серого цвета и выглядел он чуть старше.
     — Миша? — вырвались у меня слова до того, как я успела их обдумать.
     — А ты почти не изменилась, так только, по мелочам.
     Он взял меня за руку, и я не стала сопротивляться.
     — Ты помнишь? — спросил он.
     Эти слова, словно заклинание, что-то сдвинули в моей голове, и воспоминания потекли. То, что я считала сном, было на самом деле. Оборотная сторона существовала точно так же, как и лицевая. Я всё вспомнила.
     — Миша, я ошиблась? Я отправила тебя не в то время? Ты же остался таким же молодым.
     — Нет, ты сделала всё правильно, вот только Расчёска решила по-другому.
     — Расчёска? — не поняла я.
     — Это создание имело другое время прибытия, такое же, как у тебя, поэтому потянуло меня в твой год перехода. Но и мой год тоже тянул нас в мой день перехода. При переходе произошло расщепление. И мы выпали на полгода раньше сегодняшнего дня. Так как твоё время намного позже моего, Расчёска была сильнее. Поэтому произошёл сбой. Ай! Вот зараза! — вскрикнул Михаил, выдёргивая руку из кармана. Из указательного пальца текла кровь. — Сейчас!
     Он медленно опустил руку обратно в карман и вынул пушистый рыжий комочек. Протянул его мне.
     — Расчёска?! — не поверила я своим глазам. — Ты живая!
     Расчёска пискнула. Она не превратилась при переходе в безжизненную вещь, а наоборот, стала ещё более живой.
     — Ты все жё больше кошка, — сказала я Расчёске, поглаживая её по рыжей шёрстке.
     — Она похожа на маленького котёнка с небольшим дефектом, — сказал Миша, переворачивая Расчёску на спину. Посередине живота, спрятанный в густой шерсти, выпячивался небольшой отросток, напоминающий пятую лапку.
     — Миша, что мы теперь будем делать? — спросила я напарника.
     — Конечно же, жить! — ответил он, притянул меня к себе и крепко обнял.

Конец.