Подружки

          Нос лодки замер у кромки открытого пространства озера и стороннему наблюдателю открылась картина: на фоне зарослей камыша, застывший в образе, охотник с ружьём и безмятежно кружащая по зеркальной глади заросшего озера семейная парочка. Охотник - это я. Ружьё на изготовку, на полусогнутых - прямо Гойко Митич в роли Чингачгука. Взгляд острый и пронзительный, а во взведённом как пружина теле, чувствуется нечеловеческая мощь. Мышцы вздыбленны и отливают бронзовым загаром. Правда я в куртке и этого не видно, всё-таки конец августа и… - с кормы, напряжённым шёпотом донеслось: - “Ну!” - Идиллистическая пастораль дрогнула, утка с селезнем поспешно пробежав по воде взлетели, а за спиной бухнуло неприкрытое “разочарование”. Это выругался мой приятель, сам заядлый охотник, стрелявший у нас всяких медведей, а там львов. Виктор ничего не сказал, только энергично, нет, скорее ожесточённо выгреб в протоку и повёл лодку по известному ему маршруту, к следующему “окну”. Балансируя на носу, я всё также стоял со вскинутым ружьём, стараясь не глядеть на приятеля.
Для нашей охоты, Виктор выбрал восточный берег Ладоги в районе Кобоны, где заросли тростника тянулись на сотни метров вглубь озера, а передвижение возможно было только по протокам. - “Приготовься” - достаточно строго скомандовал Виктор. Я напрягся и вобрал голову в плечи - в ушах зазвенело. Лодка неслышно подошла к краю и в открывшимся “окне” сверкнул белый хвостик, торчащий из воды. Через мгновение утка вынырнула и опять смешно опрокинулась в воду. Боясь спугнуть - замер в ожидании. -”Стреляй!”- Быстро нажал на курок, потом на второй - ружьё не откликнулось. Цель трепыхнулась и пропала. Мощный заряд ударил в затылок. Ноги дрогнули, я обернулся, лодку качнуло и последнее что увидел, падая в воду, был досадливый взгляд охотника - бахнувшего обидным определением. Стоя по грудь в воде, с ружьём над головой, я пожимал плечами и жаловался: - “Почему-то не стрельнуло!” - “И не стрельнет, если не хочешь” - При этом Виктор выставил своё ружьё и дважды ловко щелкнул кнопкой предохранителя.
          Иду по Большой Конюшенной. Навстречу старые знакомые - Надя и Лиза. Смотрят друг на друга с неприязнью. Увидели меня, растопырились и ждут. Подхожу, здороваюсь. Надя как всегда главная и всем указывает: - “Во, вырядился, чего у нас тут делаешь?” - подружки живут на углу Невского и Мойки. - “ Иду за квитанциями”. - “Подожди. Дай на тебя посмотреть. Лиза!” - Надя делает сильное ударение. - “Лиза, узнаёшь Юру?” - Лиза похоже глуховата, но реагирует по-своему: отворачивается всем телом и демонстративно рассматривает не меня, а проходящую публику. Увы, приливы, отливы, критические дни, мигрени - да сколько ещё возможностей в этом арсенале, чтобы отказать, казалось бы, в простой просьбе… - “Пошли, мы тебя кофе угостим” - предлагает Надя. - “Я тороплюсь, хочу успеть…” - “Ой, посмотри на него - деловой в шляпе. Не беги, мы тебя проводим.”-
Идём медленно рядом. Исподволь рассматриваю подружек. Господи, как бежит время - сколько мы не виделись? Надя, всегда яркая, дорого одетая, с задиристым взглядом, уверенной поступью - теперь ковыляет в лоховской куртке и ботах. Длинные синие ногти выглядят как отдавленные и уж, точно не блещут красотой. Лиза, когда познакомились, была ещё девочкой. Весёлая, озорная, неугомонная - растолстела и опустилась, идёт, как старая бабка, тяжело переваливая кормой и смотрит под ноги.
       Никакого желания пить кофе со старыми подружками нет. Да и приключения с ними - так себе. Помню, повёл как-то Надю в ресторан Flottes, что на углу Камбон и Риволи, его мне открыл Алексей, приятель, живущий в Париже. Расположились снаружи. Вечер замечательный. Воздух чистый. Тепло. Сижу распустив ноги - балдею и изучаю картинки в меню. Надя курит и изучает публику. Подошёл официант, улыбается, интересуется выбором. - “Ты что будешь?” - я показал пальцем на фотку - “А что это?”. - “Принесут узнаем.” - Надя ткнула пальцем рядом - “А мне это”. - Официант исчез. Надя стала громко обсуждать сидящую публику. Я в напряжении и чувствую себя неловко. Наконец, можно расслабиться - принесли заказ. Перед Надей поставили красиво украшенную зеленью усечённую пирамидку тартара. Сверху в углублении, уложено солнышко сырого желтка. Подруга смотрит на эту красоту и по-русски, то есть нецензурно - выражает удивление. Но есть очень хочется, ждали долго, да и нагулялись… Аккуратно вилочкой, как кошка коготком, Надежда цепляет солнышко желтка и оно растекается, нарушая всю красоту выстроенной композиции. - “Сперва ты попробуй” - просит Надя и двигает ко мне тарелку. Отказываюсь и объясняю: - “Это мелко порубленная свежайшая говядина с зеленью и приправами, очень вкусная - берут под водку”. - Пауза. Надя уставилась на фарш в болоте желтка, потыкала вилкой: -“А чего не сказали-то?” - “Ты не спрашивала”. - “Не, я это есть не буду. Пусть другое несёт. Чё они думают - мы от куда?” - Официант, наблюдавший за нами - подходит. - “Мадам…” - Он произносит длинную фразу, чуть нагнувшись и держа руки за спиной. - “Чего мадам то - я это есть не буду! Сами ешьте такое”. - Надя повышает голос и со скрежетом, вместе со стулом, отодвигается от стола. - “Надо было хоть поджарить, что ли!” - Официант ещё больше выгнулся и запротестовал. Надя подняла палец. - “I will not eat it, you have to fry it.” - Широко раскрыв глаза и по петушиному изогнув набок шею, официант жестом руки ясно дал понять - Это, забирать он не будет. Я намеренно сосредоточился на еде, и смотрел в тарелку. Подруга, пренебрежительно скривив лицо, повторила: - “ I will not pay for it, I did not eat it”. - Публика с интересом наблюдала в ожидании - чья возьмёт. - “Чё ты всё ешь и ешь, скажи этому…” - “ Сказать я могу, только он не поймёт - француз!” - “Вот именно что француз! Принеси мне как у него” - Надя ткнула в мою тарелку пальцем. Официант, застывший в позе богомола, вдруг выпростал обе руки, схватил тарелку с остатками былой красоты и нырнул в зал. Удивительно, но в этом поединке профессионала с любителем, наш столик победил - доказательством победы явился чек. Осталось непонятным за кого болела публика, хотя Надю это уже совсем не волновало.
        Вспоминая это эмоциональное выступление, передвигаюсь с подружками по Большой Конюшенной. Проходим арку перехода к капелле. - “О, я знаю где будем пить кофе - Лиза пошли.” - В среднем дворе ресторан Al dente. Перед входом, с одной и с другой стороны круглые металлические столики и кресла. Справа, в стороне для не курящих, импозантная женщина потягивает винцо и смотрит в нашу сторону. - ”Чего она уставилась?” - Громко спрашивает Надя. - “Мы очень живописная группа” - отвечаю и вхожу в ресторан. Заказываю кофе и достаю карту… - ”Подожди! - врывается Надя - я сама заплачу! А чего у вас можно поесть?” - Бармен перебирает возможности и недовольная дама выбирает сёмгу. - “А ему, кивает в мою сторону - куриную ногу”. - О Господи, знал же всё наперёд - чего попёрся? С этими мыслями выхожу на улицу. Импозантная дама исчезла.
Разместились на стороне для курящих и сразу вопрос: - “А чего мы втроем за одним столиком, а вот эта девица за двумя?” - Действительно, рядом барышня, пепельница и локоть на одном, чашка и ноутбук на другом - подняла голову и посмотрела на нас вопросительно. Столиков свободных много и я пододвинул ещё один. Надя закурила. Подошёл симпатичный парень, разговаривающий по телефону, занял соседний столик. Сел к нам спиной. Разговаривал, кажется, на турецком и именно этим - беспокоил Надю. - “О, пришёл тут, дела свои обделывать!” - Принесли заказ. Кивнув на Лизу, Надя попросила для неё воды. Деловой в это время говорил уже по-русски о каких-то поставках. Вооружившись, я расправляюсь с ногой - подруга, ковыряя сёмгу, усиливает нападение. - “А чего он ничего не заказывает? У него чё тут - офис?” - Парень принёс воду и поставил миску на асфальт. Лиза зарычала. Решив помочь перебраться, официант подхватил её за бока - она взвизгнула и цапнула за руку. Он вскрикнул - турок дёрнулся и оружие производства, угодило прямо в миску с водой. - “Во даёт! Это ж вода для Лизы!” - Надя встала, загремев столиком, упёрлась в него двумя руками и посмотрела на сражённого, взглядом охотника, точно поразившего цель.