Пепел погибших...

              "Пепел погибших стучит в наших сердцах"

   Интервью с Joerg Skriebeleit, человеком, посвятившем свою жизнь сохранению памяти жертв холокоста (уничтожение нацистами евреев - Е.Д.) во время Второй мировой войны.

        (Из немецких газет. Сокр. пер. с нем. Е.Дроздова)

   Вопрос: чем отличается нынешний день памяти жертв холокоста от проводимых в прошлые годы?

   Ответ: это круглая дата. Обычно она привлекает большее внимание. С 1995г., т.е. с 50-летия, подобные мероприятия стали частью немецкой культурной и исторической политики. Возникла опасность превратить их в ритуал и, если хотите, вызвать какое-то пресыщение.

   В.: что Вы имеете ввиду конкретно?

   О.: повторение как мантру "Никогда снова" например после нападения хамаса на Израиль 7-ого октября 2023г. уже недостаточно.

   В.: увековечивание памяти о холокосте это проект культурных и политических элит в Германии?

   О.: хороший вопрос, но на него нелегко ответить.

   В.: а Вы попробуйте!

   О.: осмысление преступлений нацистов, которое велось постоянно, с 80-ых годов в Западной Германии круто изменилось. Оно началось с борьбы против замалчивания мест преступлений, групп жертв и против утверждения многих: хватит звонить в колокола, т.е. мир над могилами.

   Тогда была открыта большая выставка, которая должна была развеять миф о незапятнанном мундире немецкого солдата. К тому же вышла тв-серия "Холокост", которая изменила разговоры о нацизме за кухонным столом в (Западной) Германии. Я это знаю не понаслышке, а на собственном опыте.

   В.: а сегодня?

   О.: в годы после воссоединения Германии тема о преступлениях нацистов во время войны стала одной из основных. Все больше людей посещают места, где раньше были лагеря смерти. Они хотят встать на край пропасти в ад и заглянуть внутрь, чтобы самим убедиться, что нам грозит, если мы потеряем бдительность.

   В.: но ведь последние свидетели уже умерли.

   О.: у нас было время к этому подготовиться. Возможно Вы будете удивлены, но уже прошли годы, когда живые свидетели больше не играли важной роли в нашей повседневной работе. Мы не должны забывать, что многие жертвы не могли с нами говорить, потому что были убиты.

   В.: как Вы делаете, чтобы террор 80-летней давности стал осязаем? Ведь голые цифры убитых, несмотря на всю их чудовищность, остаются чем-то абстрактным.

   О.: например, мы даем посетителям послушать предания тех времен, чтобы они могли окунуться в ту атмосферу. Мы хотим, чтобы с тем материалом, который нам оставили жертвы, человек мог почувствовать всю бесчеловечность гитлеровского режима.

   В.: Вы говорите, что места бывших лагерей смерти в Германии как бы стали политическими сейсмографами общества. Заметили ли Вы усиливающиеся дебаты об Израиле в стране?

   О.: да. Наблюдается сильная тенденция к сглаживанию того, что происходило в Германии во время нацизма. Особенно со стороны левых экстремистов и левых академических кругов. Каждый день нам приходится вести споры с посетителями о Газе. Мы сталкиваемся с демонстративным ношением палестинских платков  и с записями в книге гостей: "free Palestine".

   В.: вызывает у Вас это беспокойство?

   О.: места бывших лагерей смерти стали ареной бурных споров. Это показывает их общественную злободневность. Я не хочу ничего приукрашивать и не драматизировать. Нет никакой волны насилия. Есть отдельные неприятные случаи, но о каждом появлении свастики мы сообщаем в полицию.

   В.: евреи в Германии чувствуют себя неуверенно, как никогда с 1945г. Как Вы на это смотрите?

   О.: антисемитизм был здесь всегда, но последнее время он стал сильнее. (Благодаря наплыву иммигрантов с Ближнего Востока - Е.Д.) Я опасаюсь, что эта тенденция сохранится. Среди моих друзей в Германии много евреев, чьи родственники в Израиле спрашивают: что у вас происходит? Это сильно огорчает.

   В.: как сможем мы через 10 или 20 лет поддерживать воспоминания о преступлениях нацистов?

   О.: мы сможем поддерживать память актуалной, если люди не перестанут себя спрашивать: как это произошло? Мы готовы помочь всем. Родственникам (как жертв, так и участников преступлений), молодым и старым посетителям, независимо от их мировозрения. Я представляю себе места бывших лагерей смерти как демократические площадки встреч, которые в идеальном случае своими лучами осветят и другие области человеческой жизни.