А что у Анны? Глава 8. Гафар пробурил англичан

Торгпредство Великобритании. Анна и Гафар сидят в кабинете торгпреда за тем же журнальным столиком на диванчике. Только на месте Георгия сидит Гафар. Торгпред сидит за торцом ближе к президенту. Напротив Анны сидит м-р Робинсон, а напротив Гафара, - м-р Вилсон. Мистер Робинсон сидит, откинувшись в кресле со скорбным выражением лица. Выражения лиц торгпреда и м-ра Вилсона, - как на похоронах.
       - Ну как же так? – растерянно произносит М-р Робинсон, прерывая затянувшееся молчание. - До начала нашэй совмэстной работы оставалос совсэм нэмного! И выбыл ведущий этого проэкта!
       - Да-а, только Георг… Георгий Петрович мог увидеть в наших опустошенных краях перспективу и дать возможность им снова возродиться. А уж обсчитать весь проект, провести завязки, - ему, как два пальца об…
Чувствуя толчок под столом в ботинок, Гафар удивленно глядит на Анну. Та сидит, не поднимая глаз.  До Гафара доходит, что он забыл наставления Анны, - следить за своим языком при разговоре в торгпредстве: «И смотри не ляпни чего-нибудь, что ты  позволяешь у себя на нефтяном участке. Торгпред прекрасно говорит по-русски и твое творчество зачтется тебе в минус», - мелькнуло у него в голове.
Гафар решает на бегу переобуться…
      - Ну, я имел ввиду, что Георгу это было, «как семечки»…
У м-ра Робинсона брови поднимаются еще выше. Он смотрит на президента. Анна понимает, что сам Гафар не выплывет, и бросает спасательный круг.
        - Гафар имел ввиду, что для Георгия Петровича это было - проще простого.
        - Как можно бэз Джорджа запустит проэкт, эа нэ прэдставлэаю! - с отчаяньем восклицает мистер Робинсон. Вы, прэзидэнт, что сами думаэтэ?
Президент твердо смотрит в глаза м-ра Робинсона.
        - Я считаю, надо увеличить обороты всем задействованным в проекте. И с третьей крейсерской скорости переключить на четвертую.
По лицу торгпреда скользит чуть заметная улыбка.
       - Не похоже на Анну Владимировну! – тихо говорит м-ру Робинсону, - Неужели она в жизни руководствуется советскими агитками?
       - Как ответственная за проект, я в компании провела для этого подготовку и подключаю новых лиц…
Президент запинается и опускает глаза. Но снова их поднимает.
М-р Робинсон ежится от холодной решительности этого взгляда.                Торгпред с интересом наблюдает за такой незнакомой госпожой Михайловой.
       - Я понимаю ваше разочарование, но не принимаю ваши соболезнования. Как говорил Георгий Петрович…
Ее взгляд упал на столик, президент моргнула и снова поднимает голову.
       - Как говорит Георгий Петрович: «Еще не вечер!»
М-р Робинсон выпрямляется в кресле. Торгпред становится серьезным.
      - Я предлагаю пять минут послушать начальника участка Гафара, советую задать вопросы. После ответов на вопросы Гафара, я спрошу ваше откровенное мнение: «Просела ли подготовка к запуску проекта в отсутствие Георгия Петровича?»
М-р Робинсон поднимает брови.
М-ру Вилсону не удается спрятать ухмылку.
Торгпред - непроницаем.
      - Как к Вам обращатсэа по отчеству?
      - Мое отчество не может выговорить порой и татарин. Все зовут меня Гафар, так что, господа, привыкайте.
На сей раз торгпреда и м-ра Вилсона пробивает усмешка, но они тотчас становятся серьезны. Гафар, глядит на них, криво улыбается.
       - Итак, включаю четвертую, кто не привык, тормозить не буду. У меня пять минут.
Двадцать три года я кручусь возле нефти в Западной Сибири. Работал рабочим почти всех специальностей. Занимался разведкой и бурением скважин на нефть. В том числе и глубинным бурением.
Брови м-ра Робинсона лезут вверх, и он чуть подается к Гафару.               
Тот продолжает.
      - Отбирал керн, занимался исследованием пород, занимался исследованием состава нефти. Занимался наладкой, монтажом, эксплуатацией и ремонтом нефтепромыслового оборудования. Работал оператором по подземному ремонту скважин.
      - Постойтэ, постойтэ, - не выдержал такой скорости и просит уже притормозить м-р Робинсон, - так кто ви по специалности и какоэ у вас образованиэ?
 Гафар продолжает идти на четвертой скорости и проезжает вопрос.
      - Устраняю практически любые дефекты плунжерных глубинных насосов и другого оборудования по извлечению нефти. Бурение скважин и эксплуатация заставляют многое осваивать в условиях дефицита специалистов в наших отсидных…
Гафар снова получает толчок в ботинок от Анны.
      … в наших далеко не сахарных краях. Я мастер… начальник нефтяного участка… если мы подписываем с вами договор, и вы предоставляете кредиты, сорок скважин я гарантирую под ваши технологии. И это только для начала.
Президент с любопытством глядит на оратора.
       - И еще, как у нас говорят, на посошок.
М-р Робинсон с жаром в глазах слушавший Гафара, боясь что-нибудь не понять, вцепился в рукав торгпреда.
       - Это что?
       - Это перед тем, как прощаться, выпивают рюмку перед дорогой. Видимо, что-то последнее хочет сказать Гафар.
Гафар, как конь, трясет головой.
        - Я догадываюсь, мистер…
        - Робинсон, - подсказывает Анна.
         … мистер Робинсон, что вас сейчас беспокоит больше всего. Даже не дебит несчастной скважины, где мы облажались…
Снова Анна дает ему знать, что он зарывается…
        … где мы не смогли устранить неполадки из-за отсутствия запчастей плунжерного насоса. Сейчас вас больше всего беспокоит, какие породы залегают послойно на всей глубине пласта всего участка, где вам придется внедрять свою технологию.
М-р Робинсон приоткрывает рот и округляет глаза.
      - Да, да, ви правилно мыслитэ, - это главноэ. Мы сдэлаэм своё дэло в лубом случаэ. Вопрос толко в том, какими силами и какую тэхнику надо привлэкат.  А это, как вы  понимаэтэ, отразитсэа на затраченном врэмэа и дэнги.
Гафар снимает свои волосатые лапища с двух папок, на которых они покоились.
      - Вот ответы на все ваши вопросы. И даже на те, которые вы еще не сформулировали.
Открывает пожелтевшую потрепанную обложку и, глядит на м-ра Робинсона, и на других мистеров по очереди.
      «Здесь, название месторождения, привязка к геодезической точке, изначальные запасы нефти по результатам разведочного бурения, стоимость запасов».
Мельком скользит взглядом по поднятым бровям м-ра Робинсона.
      «Анализ качества нефти. В основном она низкосернистая, менее 0.7% серы. Легкая, низкой плотности, - менее 37 градусов Цельсия АРТ, с малым содержанием парафинов, - менее 5.3 %. Мощность нефте-газоносных пластов от 1 до 50 м. со средней глубиной залегания от 900 до 2500 м».
Гафар клянется, как на Библии, положив лапу на первую страницу, глядит то на м-ра Робинсона, то - на торгпреда. И все, кто его слышит, понимают, что свою Библию он знает «от и до».
       «А как иначе? Столько лет молился своим нефтяным Богам и просил их о милости и удаче!»
И чем дольше длилась молитва, тем выше поднимается голова Анны, а ее поза становится раскрепощенной. И наоборот. Тем более застывают мистеры, а в их глазах поселяется изумление и испуг.
Гафар останавливается и проводит пальцами правой ладони по усам.
М-р Робинсон стряхивает наваждение и просит, обращаясь к м-ру Вилсону по-русски:
       - Принэситэ, пожалуста, Колы всэм по бутылочкэ.
М-р Вилсон поднимается и выходит.
Гафар продолжает поднимать себе цену все выше и выше.
       - Породы, содержащие нефть представлены песчаниками и алевралитами Юрского и Мелового возраста. Пористость песчаника составляет от 11 до 28%, а их проницаемость от 22 до 765 мД.
Лицо м-ра Робинсона с каждой строчкой молитвы становится все веселее. Несколько раз он слегка крутит головой.
Первым не выдерживает торгпред.
       - Вы что же… Гафар, все эти два тома, - кивает на две папки под ладонью, - знаете наизусть?
       - Почти.
Откидывается на спинку диванчика так, что Анну качнуло.
       - Но посудите сами, двадцать три года и, - почти, одно и тоже, из года в год.
       - Ну, вот что, госпожа прэзидэнт! Эа нэмного узнал вас, и нэ сомнэваюс, что ви продаэтэ… Гафара и всэ условиэа, что эа прэдлагал Георгию Петровичу, ви с ним обсудили.
       - Да, отвечу откровенно, примерно, так!
       - Эа не сомнэвалсэа, ви найдэтэ какой-то рэзэрвный вариант… но то, что эа услышал…
И мистер замялся, как мальчишка.
      - А как бы нам…  м-р Робинсон смотрит на две папки, как кот смотрит на блюдечко сметаны.
       - Я отдаю их вам на два дня, чтобы вы сняли копии с нужных вам документов, -
по - царски придвигает Гафар папки к м-ру Робинсону, словно речь идет о передаче соседнему государству очень важных для него территорий.
Подходит м-р Вилсон с подносом, на котором стоят бутылочки воды и бокалы. Он открывает всем по бутылочке, наливает в бокалы и ставит перед сидящими. Гафар жадно выпивает первым за два приема. Остальные пьют, не спеша, во время беседы.
       - А мы не нарушаем какой-нибудь закон? – спрашивает торгпред.
       - Помните, - поднимает голову - на первой нашей встрече я говорила, что у нас в России невозможно и капитал приобрести, и невинность соблюсти? А вы спрашивали: «Как это?» Это один из ответов. У нас такие документы числятся «Для служебного пользования».
Смотрит на Гафара.
      - Но, учитывая, что мы, надеюсь, с вами начнем работать по нашему проекту, на нашей территории, в интересах Российской экономики, приватно, мы можем дать их вам на ознакомление.
      - К тому же смысл совместной работы, - добавил Гафар, - оживить выработавшие скважины и заставить их давать нефть для России. Да и месторождение уже разрабатывается почти тридцать лет.
       - Анна Владимировна, так отдаётэ вы мнэ Гафара? Мы даэм ему должност Представитэлэа нашей компании в России и почти все условиэа, что обесчали Джорджу!
       - А вы спросите Гафара, пойдет ли он к вам? - смотрит на Гафара Анна. - Он даже мне еще не дал ответ на мои предложения.
       - Господа-товарищи! - показывает Гафар из-под усов свои желтые прокуренные зубы. - Мне приятно слышать, впервые за весь мой стаж работы, что мне дают такие лестные предложения такие уважаемые люди. Вы слышали господин…
        - М-р Робинсон, - снова подсказывает Анна
        -М-р Робинсон, что я не дал ответа даже президенту. И это так. А как я мог его дать, не побывав у вас? Не зная, нужен ли я вам? Я понял, что у вас с Георгием… Петровичем и Анной Владимировной сложились доверительные отношения…
       - Да, Гафар, - прерывает торгпред, - поэтому и вы должны говорить все, что думаете. Вы, с предложением м-ра Робинсона, оказываетесь с нами в одной лодке, и нам всем некогда заниматься недомолвками и закулисными переговорами, а надо дружно в такт махать веслами.
Быстрой походкой входит какой-то молодой клерк и на ухо, но все это слышат, говорит торгпреду на английском: «Секретарь Премьер-министра на проводе». Торгпред обменивается значительным взглядом с м-ром Робинсоном.
       - Извините, господа!
Быстро идет в противоположный угол, открывает дверку шкафа и исчезает.
Гафар не видит этого.
      - Вот, те на! Потайная дверь! – тихо себе говорит Анна. - Какие еще есть секреты у торгпреда? Уж все разговоры в этой комнате, наверняка, записываются! А мы тут разболтались о документах служебного пользования! А потом нас будут шантажировать этими записями. То-то этот хитрый лис просит откровенничать! Надо одернуть Гафара, а то прет, как танк! Так недолго и на замаскированную мину наехать!
       - Так вот… м-р Робинсон, я очень уважаю Георгия Петровича и Анну… и госпожу президента. В отсутствие Георгия Петровича, вся нагрузка запуска проекта легла на ее плечи. Я прямо здесь, у вас, даю разрешение хоть на сто процентов использовать меня в интересах компании Анны… госпожи президента.
Возбуждение и веселость исчезают с лица м-ра Робинсона. Искры в его глазах гаснут. Он напряженно уставился на Анну.
Повисает молчание.
      - М-р Робинсон, - поясняет президент, - Георгий Петрович и я обещали вам помощь. Я согласна с вашим предложением взять Гафара на озвученную вами должность. Но мне будет сложно запустить проект без его помощи. Я прошу вас, разрешить Гафару, хотя бы на первый год, одну треть своего времени использовать в интересах моей компании.
       Президент просительно глядит ему в глаза.
Глаза м-ра вспыхивают, он улыбается.
      - Нэт, Анна Владимировна, так эа нэ согласэн!
Дотрагивается до ее ладони, лежащей на столике и загадочно улыбается.
Гафар и Анна недоуменно переглядываются.
       - Пуст Гафар… пуст он работаэт в вашэй компании половину врэмэни, а другую половину, - в моэй компании. Целый год.
Через секунду все смеются.
      - Спасибо, Анна Владимировна, - с чувством благодарит м-р Робинсон, - ваши слова нэ расходэатсэа с дэлом. Вы подтверждаэтэ самое лучшеэ о вас и о Джордже мнэниэ. Эа сэгоднэа пересмотру еще раз все условиэа нашего Договора и очен постараюс максимално возможно встат на вашу сторону.
       - Благодарю Вас, м-р Робинсон, за понимание моей трудной ситуации, в которой я сейчас нахожусь. Уверена, - мы сработаемся!
       - Обэазателно, госпожа прэзидэнт! Ми уже это дэлаэм.
       -  Мистер Робинсон, позвольте еще одну просьбу. Мне надо будет прямо сейчас решить вопрос с переездом семьи Гафара в столицу. Я решу все бытовые вопросы. А вот…
      - Ни в коэм случаэ! – улыбаясь, - всэ финансовыэ вопросы обустройства Гафара будут рэшатсэа из его должностного пакета Прэдставитэлэа нашэй компании. Вам сегоднэа позвонит м-р Вилсон и ви обговоритэ, как это лучшэ сдэлат.
       - Еще раз спасибо за понимание. Вы сняли с меня ряд трудных вопросов.
      - М-р Робинсон, - с озабоченностью на лице обращается Гафар, - пока вы в хорошем расположении духа, давайте в принципе решим еще один щекотливый вопрос для обоюдный выгоды.
Анна вопросительно глядит на Гафара,
М-р Робинсон становится серьезным.
       - Речь идет о сохранении двух рабочих бригад, которые много лет хорошо показали себя в работе. Я обещал Георгию Петровичу, если у нас все с вами сварится, ребята останутся работать. На истощенных скважинах объем работ сейчас резко сократился, оплата тоже.
Гафар смотрит на президента.
      - Рабочим, чтобы кормить семьи, приходиться ездить на работу за сто километров. Они устали от такой жизни и бригады вот-вот распадутся, если мы не начнем работу в этом году.
       - Сохранит хороших спецов вопрос сэрозный, - соглашается м-р Робинсон.
       - Вот именно! - оживляется Гафар. - Ведь на станках - качалках, дожимных и кустовых станциях работать придется!
       - Но, Гафар, гарантий эа нэ могу дат, что мы успеэм развэрнутся, хотэа это и в наших интэрэсах.
М-р Робинсон взглядом просит помощи президента.
       - Гафар, вопрос ставишь правильно, - вступает президент, - пообещай им, если сохранится бригада, надбавку 20 %.
       - Анна… Анна Владимировна, им надо выживать сейчас!
       - Пуст возьмут кредиты под будущую оплату, - советует м-р Робинсон.
       - У нас кредиты под 30%, да и такой, наверное, не получишь.
       - Как это может быт?
      - Да, придется нам доплачивать сейчас из нашего фонда оплаты. – заключает президент. – Летишь к себе оформлять уход, набирай, Гафар, своих проверенных людей. Шли мне реквизиты, куда им перечислить деньги, будем деньги искать у себя.
      - Возмитэ и менэа в долю. Они жэ и на менэа будут работат. Эа понимаю, это будут нэ такиэ уж болшие дэнги?
       - Спасибо м-р Робинсон. Тогда я сегодня отдаю приказ по компании о предварительном формировании штата, хотя Договор еще не подписан, и это запрещено законом, - улыбкой смотрит на мистера. - А за это своеволие мне сильно попадет!
        - Будэт, госпожа президэнт! Договор будэт подписан в самое ближайшее время!
       - Мистер Робинсон, последний вопрос. А как вы отнесетесь к тому, если моя компания возьмет в лизинг целый участок в Сибири, там порядка семисот скважин.
Президент напряженно смотрит на мистера.
      - О-о-о! У нас эта очэн прогрэссная форма взаимоотношэний. Семсот, - дух захватываэт! Если такоэ мы запишэм в договорэ, сами понимаэтэ, будут эсчо уступки!
С озабоченным лицом к ним спешит торгпред.
Подходит к столику и говорит, стоя.
      - Господа! Только что я говорил с Премьер-министром Великобритании Джоном Мейджором. Кажется, я попал в собственную ловушку.
Опускает печальный взгляд.
      - Я неосмотрительно неделей ранее выразил надежду на ближайшее подписание договора с компанией Анны Владимировны. А тут такая… такое ЧП с выбытием Георгия Петровича. Премьер готовит доклад Её Величеству Королеве Англии об удачном старте в бизнесе наших компаний в России, а я уже вставил в перечень компанию м-ра Робинсона.
Все, кроме торгпреда весело смеются.
       - Не понимаю, господа! - переводит взгляд с одного лица на другое. – Чему смеетесь?
 Вы смеетесь над моей опрометчивостью?
Смех еще больше усиливается. Торгпред растерянно переводит взгляд на смеющегося м-ра Робинсона.
       - Ну, надэюс, ты нэ отрексэа от написанного срока?
       - Пока нет. – растерянно отвечает торгпред.
       - Садис, садис, Фрэд!  Мы подэрживаэм твое мудроэ решениэ! Твою далнозоркост! А весэлимсэа по поводу твоэй напрасной обеспокоэности. Ты сделал все правилно. Мы сейчас с госпожой прэзидэнтом обо всем договорилис. Считай, что на следущэй недэлэ или в десять дней договор будэт подписан.
       - Вы что? За время моего отсутствия договорились? - не верит торгпред. - Обо всем?
       - Практически, да! – подтверждает президент.
       - Но ты же, Дэвид, хотел просить г-жу президента о разрешении предложить должность…
        - И с должностью Гафара мы решили, все, как хотел м-р Робинсон, - подтверждает снова президент.
       - Ну-у, господа! Так это уже не четвертая, а пятая скорость! Как Вам, Анна Владимировна, это удается?   

В  г о с т я х  у  А н н ы
По настоянию Анны к ней приезжает из Сибири жена Гафара Тося, сорока с небольшим лет и ее две дочери. Инга двенадцати лет и Лиза шести лет.
Тося высокая худая шатенка с голубыми глазами, с невыразительным лицом. Но когда она начинает улыбаться, лицо становится обаятельным и появляется загадочный шарм. Она одета в какие-то темные не привлекательные юбку и жакет, а на ногах разношенные тапочки. Девчонки обе похожи на Гафара, черноголовые и черноглазые. Лиза, в простеньком платьице, бегает кругами из холла, в комнату, далее в столовую и опять в холл. Она хохочет, как звоночек. Инга, в невзрачном тренировочном костюме, пытается ее поймать и усадить. Анна в домашнем брючном костюме светло-зеленого цвета.
Женщины готовят ужин в столовой. Тося чистит овощи, Анна хлопочет у плиты.
Анна, поворачивается к пробегающим девчонкам, любящими глазами смотрит на них.
      - Инга, да не лови ты ее! Пусть Лизунчик побегает! Вы, ведь, жили в комнатке вчетвером! Для Лизы побегать по комнатам такое удовольствие! Не лишай его!
      - Анна Владимировна…
      - Тося! Анна я для тебя, Анна! Мы с Гафаром с первых минут на «ты». А что касается шума и беготни, как ты выразилась, так это детские голоса и игры! Для меня это лечебная терапия. Если бы ты, Тося, знала, как высасывает последнюю энергию тишина! С отъездом Георгия я это ощутила, - никому не пожелаю!
       - Да… Анна, тишина, - это, страшно. Бог даст, вылечится Георгий и заживете вы счастливо.
Анна отрывается от плиты и задерживает свой взгляд на Тосе.
Та это чувствует, поворачивается к ней.
       - Я что-нибудь не так сказала?
Застывает с ножом и картофелиной в руках.
       - Слишком сказочную картину ты рисуешь!  - вздыхает Анна. - С трудом можно в это поверить!
        - Аннушка, а то, что я сейчас стою у тебя в московской квартире, и мои дети бегают по комнатам, - это, разве не сказка с чудесным концом? И сотворила ее ты! Разве Гафар и я могли в нее неделю назад поверить? И знаешь, что я тебе скажу, никогда не бывает плохой истории у таких, кто сам творит такую добрую сказку. Это я впитала со словами бабушки и своей мамы.
Анна застывает на мгновенье, затем часто моргает и мешает что-то на сковородке.
      - Тося, расскажи, откуда ты родом?  Как ты познакомилась с Гафаром?
      - О-о, все не так просто, Аннушка. Чтобы понять, как я оказалась в Сибири, придется начать с деда. Корни нашей семьи лежат под Вологдой. Наверное, и ты услышала выделяемое «о» в моем говоре. Прадеда моего раскулачили на заре становления Советской власти и сослали в Сибирь.
      - Ну, надо же! А мой прадед Пахом чудом уцелел. Все отдал нажитое и записался в колхоз, как рассказывала мне бабушка. А жили мы южнее Бобруйска, в Белоруссии. И что дальше, Тося? Рассказывай!
       - Из двенадцати детей до Оби доехали только пять.
       - Боже мой! Какая потеря! - сочувственно смотрит на Тосю.
       - Тиф, никаких лекарств, голодуха! Прадед настоял переправиться через Обь. Во время переправы случилась какая-то беда. Прадеда ранило, и он потонул. У прабабушки на руках осталось пятеро: трое мальчишек и две девчонки. И она поднимала их сначала одна. Потом вышла замуж за ссыльного, хорошего человека, и он заменил ребятам отца.
Анна слушает, уже повернувшись к рассказчице.  Спохватывается, быстро снимает сковородку с огня.
       - Сколько же натерпелись наши прабабушки и бабушки! – с тоской сказала Анна. -Пока мужики яростно уничтожали друг друга, те растили их детей в голоде, тифе и нищете. А моему прадеду, рассказывала мне бабушка, как раскулаченному, не давали прохода, и он от греха увез семью с четырьмя детьми под Рязань. Ну, ну, - а дальше, что, Тося?
       - Вот, так мы осели в Сибири на притоке Оби Кеть, может, слышала, Аннушка? Прадед сызмальства приучал мальчишек к разным мужским делам и в пятнадцать лет ребята стали зарабатывать. Мы забыли про голод. Прабабушка научила девчонок портному делу, и у девчонок появились заказы. Мальчишки, повзрослев, подались в города, кто в Томск, кто в Кемерово. Я уже родилась в поселке городского типа.
       - Так ты коренная сибирячка?
       - Выходит так.  А потом война. Мой отец на войне пропал без вести где-то под Ельней.
       - И тебя мать тоже растила без отца! - глядит на Тосю со страданием. - Георгий тоже своего не помнит.
       - Да, мы знаем, - говорит Тося, - Георгий рассказывал.
       - Вот как? А мой отец, израненный, пришел.
Анна снова склоняется над плитой.
       - После войны моих родителей потянуло в родную Белоруссию. Но не в те места, где прадеда раскулачили. Поселились родители севернее Минска, в ста восьмидесяти километрах. Рассказывали страшные истории. Из десяти деревень в районе осталась одна. Все было в разрухе. Спасибо земле - кормилице, так и выжили. Я слушаю тебя, Тося, у тебя речь хорошо поставлена. Что-то заканчивала?
       - Да, Томский политех, - специалист по исследованию пород в нефтяных месторождениях, разведка, анализ нефти и газа.
       - Надо же! Вот еще одного специалиста перетяну в компанию! Так вы с Гафаром, наверное, в ВУЗе или на работе познакомились?
       - В местах отбывания его трехлетнего приговора, в республике Коми.
       - Вот так раз! А что он натворил?
       - Во время практики на пятом курсе под Оренбургом, на буровой, он полез туда, куда не положено лазить студентам. И что-то там начал исправлять. Мастер дал ему по голове, а Гафар с ним подрался. Неполадку списали на вмешательство Гафара. Расценили это, как умышленную порчу оборудования. Исключили из института и засудили.
      - Да что ты! Нам с Георгием он про это не рассказывал!
      - Он об этом никому не рассказывает.
       - А учился он где?
      - Учился он в нефтяном в Казани. Да Георгий, наверное, знает об этом деле, больше, чем я! Из Гафара я так и не вытянула эту историю. Я и не знаю, удалось ли ему закончить институт. А как он начал вкалывать на Северном месторождении, так без продыху и колесит от одного к другому.
       - На-адо же! Еще не легче!
Тося не понимает, что так обескуражило Анну.
      - Ну, а бытовые условия на разработке месторождения, сами знаете, - никакие. Тайга, вагончики, нефтяное оборудование. Продовольствие и запчасти порой забрасывают вертолетом. С детьми там жить невозможно.
       - А зимой морозы, наверное, под сорок! – сочувствует Анна.
       - Меня с Северного переманили в областной центр. И Гафара позже перевели, как хорошего спеца и моего мужа, в управление. Мы получили там «двушку». Но он, правдоруб, поссорился с начальством, и его поставили мастером на другое месторождение. Вот так и продолжает рубить правду матку. А у нас ее не любят.
      -  Да-а, надо с Гафаром провести работу. Как бы и с мистерами не устроил заготовку.
      - У меня не получается! Вот Георгий Петрович и вы для него авторитет! Попробуйте! У вас, Анна, получится!
        А куда к вам Георгий приезжал? Где ты с ним познакомилась? Как он тебе показался?
       - Георгий приезжал к Гафару на месторождение. А жили мы тогда в поселке нефтяников, недалеко от буровой. Гафар только получил комнату в одном из первых бамовских деревянных домов. Сейчас это поселок городского типа. В отпуск Гафара не отпускали, и я рискнула приехать летом на неделю к нему.
      - Так что же, Георгий жил с вами в комнатке?
       - Нет, зачем? Гафар устроил его в общежитие.
       - Пили, наверное, каждый вечер?
       - Ну, там почти все пьют. Но они, - не каждый. Раза два они приезжали ночью. Поспать пять часов хотя бы. А в другие вечера пили и пели. И как пели!
       - Пели? Интересно! И что же они пели?
       - Больше песни ссыльных. Но и русские народные и романсы, которые Георгий хорошо знает.
      - Ты вроде бы говорила, что он у вас был и в областном центре?
       - Да. Это Гафар его пригласил. У меня уже была Инга, и Георгий любил с ней играть. Он детей любит. И надо же, он тогда за столом сказал мне, что, если с его проектом все пойдет удачно, он вытащит нас в Москву.
      - Вот как? -  Анна распрямляется, смотрит на Тосю.
      - Ну, мы тогда, конечно, в это не поверили.
      - Ну, все! Закладываем мясо и овощи в пароварку и садимся есть салаты. Девчо-онки! Мыть руки и за стол!
       - Ура-а! – девчонки наперегонки бегут в ванную.
        - Что будем пить, Тося?
       - Да я ничего не буду.
       - Разве Гафар тебя не приучил?
       - Наоборот! Он говорил, что не женское это дело, - вино.
       - Молодец Гафар! А вот сам пьет за двоих!
       -Многие завидуют!
       - Завидуют, говоришь? Как это можно? Да, придется и на эту тему провести работу, чтобы не подрывал коллектив. Как он там сейчас отрезает концы? Лишь бы с «Головой» не схлестнулся.
       - Я слышала, - «Голова» лежит в госпитале с сердечными делами.
      - Вот как? А мне он показался таким здоровяком. Ну, пусть скорее поправляется, в его отсутствие запустить проект будет труднее.
Входят девчонки.
      - Так, молодцы, девчонки! Садитесь сюда с двух сторон от мамы. А я, пожалуй, -
Анна наклоняется к Тосе, - у буфета, чтобы они не видели выпью рюмочку. После обеда пойдем в магазин одежды буду вас одевать.

Тося стоит перед зеркалом в дубленке, Анна внимательно рассматривает, заставляет поворачиваться.
       -  Так ты говоришь, Тося, спокойно девчонок оставляешь одних?
      - Да, Аннушка! Инга любит опекать Лизу, а та ее слушает, как маму! Так что, - будь спокойна, ничего они одни не натворят! Аннушка, давай не будем эту дорогущую дубленку покупать! Смотри, сколько ты уже накупила для девчонок! Я не верю, что Гафар здесь сразу будет получать большие деньги!
Анна тщательно щупает дубленку, рассматривает швы, мех.
      - Ну, про покупки девчонкам, - это подарок им от тети Ани. А дубленка итальянская, прекрасный пошив, ты в ней, как влитая! Смотри, какая выделка прекрасная и стильная! А ты молодая симпатичная жена высокооплачиваемого мужа. Тебе по – другому сейчас нельзя одеваться!
      - Ой, Аннушка, какого высокооплачиваемого? Я в глаза не видела больших денег! Давай не будем ее покупать! Мы же с тобой долго не расплатимся!
       - Не дрейфь, расплатишься! Я еще занимать у тебя буду! Ты теперь часто сама с Гафаром, а то и с детьми, будешь на разных мероприятиях. Тебе надо держать марку жены уважаемого спеца, работающего в моей компании, представляющего в России солидную английскую фирму.
      - Аннушка, я очень неловко себя чувствую, ты же собираешься оформить Гафара на должность Георгия.
Анна распрямляется, смотрит в глаза Тоси.
       - Да, это так. Я очень надеюсь на Гафара в сложившейся ситуации. Я должна почувствовать его плечо. На него будет многое возложено. Тося, не дай мне обмануться в нем. Помоги мне унять его необузданный нрав. Я очень желаю, чтобы вы проросли в столице. Чтобы вы и твои дети были счастливы.
Тося не сдерживает слез, обнимает Анну и кладет ей голову на плечо.

И  с н о в а  А н н а  с д а е т  э к з а м е н  у  Б а н к и р а
В кабинете Банкира, - Председатель, президент компании – Анна и Гафар.
Банкир стоит у своего советника ручейка и, видимо, тихо с ним переговаривается.
Анна и Гафар сидят в напряжении на диванчике у того же журнального столика.
Председатель сидит в кресле напротив, поглядывая то на Банкира, то на Гафара и Анну. Они понимают, какую нелегкую задачу сейчас решает Банкир. Анна в душе уже смирилась с его отказом.  А Председатель ее удивляет. Он горит идеей вовлечь Банкира в совместное дело, но сразу говорит, что это будет не просто. Анна вспоминает.

Воспоминания Анны.         
Анна сидит в своем рабочем кресле. Слева от нее сидит Председатель. Справа сидит Гафар. Разговор идет о возможности подключения капиталов Банкира. Только он со своим капиталом может осилить такой проект.   
      - Идея ни от кого не зависеть в смысле оборудования и взять весь участок в лизинг очень заманчива! – возбужденно рассуждает Председатель. - Гафар называет цену за все со слов Акимыча. Все понимают, что это прикидка. И если Гафар ошибется в цене не более, чем на 15%, то сумма для Банкира не такая уж не подъемная. Вся загвоздка в том, что Зама вкладывает только туда, где риск по сравнению с выгодой один к трем. А если он уже вложился в очень крупный проект, - тогда он нам сразу скажет, - поздно! Денег свободных нет.

Кабинет Банкира. Тот, по - прежнему, стоит возле ручейка и думает.
Наконец, Банкир так же не спеша подходит к рабочему столу и обращается к кому-то по громкой связи.
      - Скиньте на мой дисплей, - сколько у нас на данный момент свободных денег.      
      - Минуту стоит возле дисплея, ожидая ответа. Потом, посмотрев, видимо, на присланную сумму, отображенную на экране, обращается по «громкой».
       - Спасибо.
Медленно двигается к ожидавшим.
       - Почему вы считаете, что «Голова» согласится с лизингом участка? - обращается он к Гафару, почти не взглянув на него.
      - Я знаю мнение директора АО Акимыча и коллектива. Там положение отчаянное. Народ начинает разбегаться, работы нет. Чем больше мы могли бы взять в лизинг, тем легче коллективу и руководству пережить кризис. Народ сразу получит деньги и поймет, что им всем на длительное время гарантирована работа.
       - Ну, а «Голова»? – напоминает Банкир.
       - «Голова» против народа не пойдет. Он на примерах знает, чем это кончается! Он сам мечтает получить кусочек от пирога в виде части английского кредита в долларах. Время для лизинга – лучше не придумаешь! А потом, он же отвечает за экономические показатели в области!
       - Хочу подчеркнуть, Евгений Замавич, - смотрит на Гафара с удовольствием Председатель, - что ваше пожелание, - оur Man in Havana, - выполняется. Гафар удовлетворил сполна все высокие требования англичан. И в нашей компании, по согласованию с англичанами, он тоже будет работать. И опять это заслуга Анны Владимировны. Она навязала свои условия и собственнику компании, и торгпреду.
       - Как мы обговаривали раньше, на него будут возложены все обязанности Георгия Петровича? – обращается Банкир к президенту.
       - Да. – подтверждает президент.
      - Значит, в вашем распоряжении, Гафар, будет около семисот скважин и все другое необходимое оборудование? – уточняет Банкир.
      - Да, плюс две дожимных и две кустовых насосных станций. А главное, - сработанный коллектив. И если мы промедлим, мы его растеряем!
       - А стоимость лизинга на двадцать лет, что дана мне на листочке, с кем согласована из сибирского руководства?
       - С директором АО.
       - А с «Головой»?
       - Он сейчас лежит с сердечными делами в госпитале. Обычно, он эти вопросы отдает на откуп директору.
       - Может, что-то пойти не так, при попытке реанимировать скважины?
       -  Может, - глядит в глаза Банкиру Гафар. - В районе нахождения пятидесяти скважин породы не предсказуемы.
Банкир вопросительно уставился на Анну.
      - Гафар, так я раскрою твой секрет? – смотрит на него Анна.
      - Раскрывайте! Чего уж! - дергает себя за ус Гафар.
      - У десяти скважин, числящихся, как истощенные, на самом деле дебит, как у рабочих. Они были закрыты при дебите тридцать тонн в сутки.
      - А сколько дает сейчас истощенная?
      - Меньше тонны, - президент вопросительно смотрит на Гафара.
      - Да, это так! – подтверждает Гафар.
      - Вторая подстраховка, – смотрит на банкира Анна. - Имеется устная договоренность с директором соседнего АО, что в случае неудачи, он готов нам присоединить до ста рабочих скважин с предсказуемой добычей. Но нам придется немного вложиться в обновление оборудования.
Банкир пристально рассматривает Анну.
       - Анна Владимировна, у вас, я в который раз отмечаю, находятся ответы на каверзные вопросы. Где вы их держите? - чуть заметная улыбка скользит по его лицу.
       - В рукаве! - не дрогнув лицом, отвечает президент.
       - Последний вопрос. Можно ли уменьшить мою вкладываемую сумму?
       - Можно! – отвечает уже Председатель. - На пять процентов. Но тогда наша компания в случае ЧП не будет иметь вариантов выхода из опасной ситуации.
       - Гафар ерзает на диванчике. Анна бьет своей туфлей его по ботинку.
Гафар закусывает ус и отводит глаза.
Банкир снова отправляется к ручейку. Стоит там недолго.
       - Вот что, господа. Ответ окончательный я дам на следующий день, когда ляжет мне на стол трехсторонний всеми завизированный Договор с английской и Сибирской компаниями.
       - Евгений Замавич, - поднимает на него глаза президент, - но мы не сможем этого сделать, не зная предварительно, будете вы финансировать этот проект и какой суммой, - это раз. И второе – будет ли ваш банк гарантом перед англичанами возврата взятого нами кредита?
Банкир чему-то слегка улыбнулся.
      - Я ждал этих доводов. Давайте так: если в Договоре вам удастся протащить хотя бы сумму кредита в тридцать миллионов долларов со сроком отдачи пять лет, то я вкладываюсь в проект совместно с вами в равных долях.
Красноречиво смотрит на Анну.
       - И, конечно, я выступаю гарантом перед англичанами отдачи вашего долга. И еще много чего делаю, на пользу вашей компании и моего банка. Правительственные гарантии, как я и предполагал, не вырисовываются.
      - А наши с вами расчеты, как будут оформлены? – поднимает на него глаза президент.
       - Это зависит от того, что вы протащите в основной договор с англичанами. Не волнуйтесь, я с вами договорюсь. - И ничто не дрогнуло на лице Банкира. - Возможно, у меня будут еще вопросы. Оставайтесь на связи. Обсудим.

Г а ф а р  у ч и т  п о м о щ н и к а  п р е з и д е н т а
Тайга. Одинокий станок-качалка. Недалеко стоит машина Гафара. Он рассказывает
что-то первому вице-президенту компании Анны Михаилу Натановичу. Залезают на платформу станка, осматривают шкив электродвигателя, шильдики.
      - Вот, видишь, Михаил, эта скважина одна из первых. Вот ее номер, а вот дата ввода скважины. Здесь еще достаточное нефтяное давление пласта, поэтому она стоит одиноко.
      - А где же другие? Расскажите.
       - Михаил, мы же с тобой уже на «ты»!
       - Да, извини, Гафар, еще не привык!
       - А другие, где скважины? Ты же знаешь, что сначала проводится сейсмическое исследование. Потом поисково-разведовательное бурение. По разведочной сетке, примерно три на четыре километра, ставится скважина от скважины. Одновременно вперёд выдвигаются 2-4 бригады километрах в двадцати друг от друга, которые прямо по оси месторождения определяют степень запасов нефти.
       - По оси?
       - Объёмы буровых работ, которые тогда здесь были, до сих пор вызывают удивление у нынешних геологов: до 70-ти тысяч метров в год!
       - Это, какие-то неправдоподобные цифры.
       - Горели на работе. Не за деньги. Было очень интересно открывать новые запасы. Работали порой две смены.
      - За оплату, конечно!
      - А порой и - без!
Михаил крутит с сомнением головой.
      - Здесь лет тридцать назад было проведено бурение на первой структуре и выявили первое нефтепроявление. Вскоре открыли первое месторождение. Потом пошло-поехало: второе, третье… всего десять месторождений. Это все один свод месторождений. Около девяносто километров в длину и почти пятнадцать в ширину.
      - А это месторождение, где мы сейчас находимся, почему последнее?
       - Да были трудности с породами. Зато через тридцать лет здесь уже стало более ста добывающих и три десятка нагнетательных скважин.
       - А сколько тонн в сутки давали только что введенные рабочие скважины?
       - Тонн сорок - пятьдесят.
        - Вот такой дебит вы ожидаете на истощенных скважинах от внедрения технологии англичан?
        - Думаю, что поменьше.
       - Ну, тридцать тонн, - это минимум. Хотя, я думаю, это и для самих англичан загадка. Очень много неизвестных, ядрена лапоть! Насколько я помню, Георг… Георгий Петрович искал данные повсюду, и они очень разнятся.
       - Гафар, подстрахуй! Это очень важно! Приедем в Москву давай вместе поищем!
       - А что ты на себя не надеешься?
       - Я завален работой, у меня все горит со сроками.
       - Ничего, Михаил! А как мы вкалывали по две смены и без выходных?  Ты улетал, - у вас еще кусты зеленые - а у нас уже снег лежит и пятнадцать градусов мороза. А ты будешь дома работать… кофе у компьютера, жена рядом…
      - Ну-у, Гафар, знакомая песня: «вот мы пахали…»
      - А что? Все первопроходцы в разных делах горят на работе. Их КПД никогда не сравним, с теми, кто приходит на готовенькое!  А труд их, как правило, оплачивается нищенски. Никогда не сравню ваши условия работы и наши, тут и муха не гудит, как говаривал Георг.
      - Не поверю, что были нищенские зарплаты!
      - А получали мы, примерно, поровну с тобой, работающим в московском офисе. А чаще, - меньше! И нередко мы придумывали и реализовывали такие вещи, которые экономили миллионы рублей и укорачивали сроки ввода объектов на полгода!
Правда, премии шли в основном в Управление!
Михаил Натанович смотрит на Гафара и криво усмехается.
       - Ничего, Натаныч, привыкай! Ты в компании правая рука президента, покажи всем, как надо вкалывать! Так что, Анна… ваш президент, правильно настаивает, чтобы в договоре была прописана ежесуточная добыча в тоннах после реанимации. А м-р Робинсон боится обмишурится. Но ваш президент дожмет, я уверен.
       - Теперь, Гафар, это и твой президент.
       - Хм-м! Слышь, Натаныч, и ты ведь мой ближайший начальник?
       - Выходит, Гафар. Так что ты уж не очень на меня наседай, вдруг окажусь злопамятным?
       - Да-а-а. – тянет Гафар и гладит усы.
      - Пристально разглядывает своего начальника.
      - Тяжело мне будет… сдержаться.
      - Ладно, Гафар, сработаемся. Ты, уж, на людях держи дистанцию, а я должен изо всех сил быть к тебе поближе. Я для тебя первоклассник, а ты для меня учитель. На мои наивные и дурацкие вопросы ты, уж, не обращай внимания, ладно?
      - Ну, что ж, выразился ты предельно ясно. Как могу, - подтяну тебя. Только и ты, уж, не особо обижайся. Я же среди работяг крутился, и все в форс мажорных условиях. Так что и лексикон у меня форс мажорный. А вот на меня даже здесь порой обижаются.
       - Ну, здесь я понял, у всех лексикон мало отличается друг от друга.
       - Не-э, ни в этом петрушка! Я два раза одно и тоже не могу объяснять
       - Ну, притремся.
       - Притремся!
Гафар протягивает лапу вахтовика, в которой тонет интеллигентная ручка Натаныча.
Они садятся в машину, и Гафар везет первоклашку на дожимную насосную станцию, а потом и на кустовую.

Кабинет Акимыча. Ночь Гафар сидит на месте директора и листает документы из папки. Рядом сидит Натаныч и читает документы.
      - Здесь что, история каждой скважины?
      - Да, - не поднимает головы Гафар, - и в целом – этого месторождения.
      - А зачем так подробно исследовались породы вокруг скважины.
       - Ну… есть технические условия, которые положено выполнять. А они написаны кровью первооткрывателей, которые горели вместе со скважинами, тонули в нефтяных болотах, замерзали в тайге. Я бы в каждом нефтяном месторождении ставил бы им памятники.
Продолжает листать документы.
      - А потом… это один из главных параметров, на который почему-то не очень обращают внимание.
      - Почему он главный?
       - А ты, например, можешь сказать, как пойдут дела у м-ра Робинсона, на наших скважинах? – поднимает на него голову, -  и куда ему лучше не соваться, а где надо сосредоточиться?
       - Гафар, ты же слышал от меня… я не нефтяник.
       - Ну, йёшкин кот! Мне что, в отсутствие Георга и поговорить о делах не с кем? Георг тоже был не нефтяник… а, собственно, почему был? Не верю я, что он сдастся какой-то там болезни! А знал он… про нефтедобычу он рассказывает часами, а знает, как Главный технолог!
Смотрит в окно, вспоминает, удивляется.
      - Это надо же, он просчитал ваш проект с применением технологии разрыва пластов. Еще тогда он рассказывал, что надо было на нашем месторождении применить кустовые площадки…
      - Это, когда основная скважина и восемь – десять разнонаправленных?
      - Во-во! А про технологию площадного вытеснения нефти паром ты знаешь? - Глядит на собеседника.
     - Нет, - грустно смотрит на учителя.
     - Не переживай, и я не знал. А вот он знал!
Натаныч отрывается от бумаг.
      - Взяли мы недавно на должность нефтяного эксперта, прямо перед появлением проекта Георгия Петровича, одного из ваших, кто лет пятнадцать провел на буровых…
      - Да-а? А мне Анна… президент ничего не говорила. Тогда зачем я вам нужен? Откуда ты знаешь, что он из «наших»?
      - Он говорит, что работал в Западной Сибири на месторождениях.
       - Как звать?
       - Андрей Игнатьевич.
       - Андрей… Андрей… постой, а фамилия?
       - Да, вроде, Зевакин или Зевякин.
       - Такой хлыст!?
Натаныч вопросительно глядит на Гафара.
      - Ну, такой… надутый пижон и вальяжный, и всегда возле начальства ошивается?
      - Слушай, а ведь похож! Около шефа … старого президента, он, действительно, терся!
     - Так вот куда-а он пошел на «повыше-ение»! Балабол и пустозвон! Я и года не отработал в управлении, в сибирской нефтяной столице, а пересекался с ним несколько раз. И в управе он себя выдавал за знатока технологии, а на деле, - «ноль без палочки»!
Не обошлось здесь его «повышение» без зама «Головы» или его самого!
     - «Головы-ы»? Вот как? Обязательно, прилетишь, расскажешь Анне Владимировне. Так, оказывается у нас «засланный казачок»?
Резкий междугородний звонок прерывает их разговор.
      - Во! Это она! - усы Гафара поднимаются от улыбки.
Берет трубку.
      - У аппарата и весь внимание, г-жа президент! 
Он включает громкую связь, чтобы и Натаныча прошибла радость от голоса его шефа.
      - Ну, как, Гафар, заполняешь бегунок? – усталый голос Анны.
      - Не знаю, что это такое, но концы обрубаю.
       - Расстанься со всеми по-хорошему, тебе там работать придется!
       - Не волнуйся, г-жа президент, будет все тип-топ!
       - Все твои у меня. Девчонки – очаровашки! У нас все хорошо! Вот еще что, Гафар. Достань свой диплом… любой! А то могут быть проблемы!
       - Ну, вот, опять за рыбу деньги! Без бумажки – ты букашка! Так тебе, Анна, надо в шашечку или чтобы ездила?
        - Мне надо, чтобы тебя устроить! И не создавай ни себе, ни мне проблем! Ты меня понял?
      - Да понял тебя! – грустно. - Ладно, буду думать.
      - Не думать надо, а действовать! Как там мой зам?
      - Рядом сидит. Впитывает!
       - У вас еще один день. Жду вас. Все, удачи!
Частые гудки.
      - Удача! Где ее только искать, эту удачу, бубёна масть!
Гафар вздыхает и кладет трубку. 

«О т х о д н я к»  Г а ф а р а
В комнате 14 кв. метра второго этажа двухэтажного бамовского барака висит сизый едкий дым. Гафар дает «отходняк».
Диван-кровать, маленький холодильник, гардероб, стенка, стол, - почти не оставляют свободного пространства. В центе стоит раздвижной стол. За ним сидят восемь человек. Пятеро из них курят, открыта форточка.
На столе стоит все, что бывает по большим праздникам: на Новый год, Пасху, день Победы и первый воскресный день сентября, - день нефтяника. Есть квашеная капусточка, маринованные помидорчики и соленые огурчики. В огромной миске - маринованные грибочки. Печень вчерашнего заколотого кабанчика, и парная свининка на сковороде дразнят своим ароматом испорченное нефтью обоняние собравшихся. Картошечка и водочка никогда здесь дефицитом не были.                Четыре стула и четыре табурета, половину из которых были взяты в «аренду за стакан», сгруппировали вокруг стола близких по интересу людей.
     - Да что он буровит? – кривится Васька. - И не обделался я вовсе! Я ему сказал прямо в лицо: «Мишка, не борзей! Дать тебе один кружочек колбаски, - тебе, что слону дробина! У самого не жирно! Иди сам ищи себе пропитание. Вон зайцев сколько шныряет. Одного прикнокал, конечно, ты не наешься, но какой-никакой перекус!
Хохот мужиков.
       - А медведь что? - подковыривает Петруха.
       - А он, ему: «Ну, спасибо, Васька, надоумил! – подсказал Афоня. - Пойду, придавлю косенького!»
Снова все взрываются хохотом.
      - А что, мужики, - затягивается сосед Афони, - вот Васька и разбудил эти дремучие места. Его трактор был здесь первый. А сколько времени ты продирался сюда
с Петрухой и Афоней?
      - Две недели!
      - Вась, за этот подвиг на фронте тебе бы медаль дали! – заверяет сосед Петрухи.
      - Дали, а через неделю бы отобрали, когда он продырявил бак с соляркой, - щурится Иван.
      - Да кто ж знал, что кедр туда будет падать? – возмущается Васька. - Сколько мы вырубали лес, а такого сроду не бывало, чтобы дерево пропарывало металл!
      - Ребята, а когда мы высадились в этой глухомани? - ко всем сразу обращается Акимыч.
      - Да в начале лета, пятнадцать лет назад, - первый вспомнил сосед Афоня.
      - Да нет же, в конце! – не согласился Петруха. - Гафар, скажи ему!
       - Да в августе, утки уже полетели.
      - Во, точно! В августе! – подтвердил сосед Петрухи. - А всего через десять лет тот поселок стал городского типа! Не было бы нас и сейчас города не было бы.
       - Наливай, Гафар! За это стоит выпить! – предлагает Акимыч. - Это событие!
Все дружно соглашаются. Наливают водку в стаканы. Восемь мужских рук ритуально глухо звякают стаканами над столом и пьют.
      - Кха-а-а! Холодненькая зараза! – кряхтит Иван. - Передай сюда мисочку огурчиков! Я и говорю, какого хрена потащились за сто километров сюда на новое месторождение? Сидели бы сейчас в городке, худо-бедно, но там жизнь налажена. Вон, филиал поликлиники даже открыли!
       - Да это все Гафар! – укоряет Афоня. - Поедем на новое месторождение, а то жирком здесь заплывем! Вон, только двое из нас умных, остались. Живут себе сейчас припеваючи, квартиры с теплыми сортирами получили. Буржуи! Семьи перевезли, детей настрогали! Ишь, ухмыляются! – неприветливо косит на соседа Афони и соседа Петрухи.
       - А мы, - опять с нуля! – весело продолжает Васька. - Высадились десять человек, начинали снова с единственного вагончика! Опять вырубать лес!
       - А потом и ребята подтянулись. – добавляет Акимыч. - Да, и это было весной двенадцать лет тому назад!
       - Не-э! Уже лето было, ты чего? – не соглашается Иван.
       - Гафар, скажи ему! – обращается к нему Петруха.
       - Акимыч прав, весной это было! Весь первый год состоял из сплошных авралов! Первую базу начали строить в районе сегодняшней ДНС-4. Первый куст № 243 был построен рядом с разведочной скважиной, а всего лишь семь лет назад начали бурение первой эксплуатационной скважины.
      - А одновременно строили шестую Дожимную Насосную Скважину, - подтвердил сосед Афони.
       - Вкалывали, как черти. Только подумайте, - обращается ко всем Иван, - фонд единственного на тот момент бригады добычи Гафара насчитывал уже больше сотни добывающих и сколько, Гафар, нагнетающих скважин.
       - Восемнадцать.
       - И это все мы! – гордо оглядывает всех Васька.
       - Акимыч, наливай! За это стоит выпить! Да еще под печеночку! Ну-ка, швырни мне кусочек в мисочку!
       - А все говорим, плохо живем! – кладет себе в тарелку солидный кусок сосед Афони.
И опять, в который раз, над столом смыкаются стаканы.
Дверь распахивается, в дверях застывает здоровенный парень в расстегнутом полушубке и в валенках. В руках он держит лохматую шапку. Мгновенье он всматривается сквозь сизый дым в сидящих за столом.
Кто сидит спиной поворачиваются.
       - Леха!
       - Смотри-ка Леха!
       - Леха ты что, без гитары? – удивляется Гафар.
       - Леха, мы без тебя не пели! – замечает Иван.
Леха шагает в комнату, морщится, оставляет дверь приоткрытой.
       - Ну, конечно, Гафар собрал почти всю бригаду! – вглядывается Леха. - Гудят!
Гафар наливает стакан водки, встает и протягивает через стол навстречу Лехе. Тот берет стакан, смотрит на Гафара, на окружающих.
       - Гафар, это правда, тебя, забирают в Москву?
       - Забирают, Леха, забирают!
       - Насовсем?
       - Не знаю, Леха, говорят, бросай все и прилетай!
       - Значит, насовсем, - опускает глаза Леха. - Гафар, хоть в авралы ты бываешь злой, как черт, с тобой можно работать. Надежно! Чтоб у тебя там все сложилось!
Леха чокается с Гафаром, не спеша, пьет стакан водки. С нескольких сторон к нему с вилками тянется кто с огурчиком, кто с помидорчиком.
      - Леха, разденешься у себя, тащи гитару, стул найдем! – предлагает Гафар.
      - Гафар, не, не могу! – хрустит огурчиком - Не до веселья! Будьте здоровы!
Леха исчезает за дверью.
Гафар наклоняется к Акимычу: «Я щас!»
Встает и выходит вслед за Лехой.

Одинокий хрипловатый голос из комнаты обозначает тему:

От злой тоски не матерись,
Сегодня ты без спирта пьян:

И его поддерживает второй:

На материк, на материк
Идет последний караван.

Коридор двухэтажного барака. Налево и направо комнаты. Ночь. Леха хватается за ручку двери комнаты, что через три - от комнаты Гафара.
      - Леха, постой! – кричит Гафар.
Леха стоит, прислонившись к стене, ждет подходящего Гафара.
Весь разговор Гафара с Лехой проходит под слышимую песню из комнаты Гафара.       
      - Леха, у тебя случилось чего? Почему отказываешься с нами посидеть?
      - Я же сказал, не до веселья мне.
      - Может, чем пособить могу?
      - Не, Гафар, чем ты можешь помочь? Я сказал тебе, не приду.
       - С женой чего?
Леха мнется: «С женой, Гафар, и с сыном».            
       - Ну, давай, давай, выкладывай!
      -  Ну, уехала, все-таки, Лидка к матери, в Тамбов. С сыном поехала. По дороге он подстыл, воспаление легких. Высокая температура, сняли с поезда, и лежит сейчас в сельской больнице. Ни знакомых, ни денег. Сам знаешь, зарплату нам задержали. Когда дадут и Акимыч не знает. А если и дадут, то хер целых, хер десятых. Вот и вылечись!
      - Значит, Лидка не опомнилась? Все нос воротит? 
      - Мне твои соболезнования, знаешь, где, Гафар? У тебя такие же свои голодранцы, а я  - и не с твоей бригады. К тому же ты теперь и не бригадир вовсе, а мастер! И чего ты схлестнулся с «Головой»? Раздавит он тебя, если вовремя не смоешься! Спеши давай! Пусти!
Леха пытается открыть дверь. Гафар вытесняет Леху и становится спиной к его двери.
      - Леха, слушай сюда!
      - Завтра упрошу Акимыча, и он вскроет кубышку кассы взаимопомощи. Прямо завтра ты получишь какие-то деньги. Если согласишься перейти в мою бригаду, дня через два-три придут деньги, как аванс, и ты получишь, как член моей бригады. Переход с Акимычем я утрясу. У тебя ночь на раздумье. Если завтра ко мне не подходишь, вечером я улечу в Москву. Решайся Леха!   
Гафар нетвердой походкой идет в свою комнату.
На весь коридор из приоткрытой двери слышна песня, ее последний куплет.
Леха стоит у двери смотрит вслед Гафару.

В последнем куплете песни уже чувствовалась боль и безысходность.
Когда песня закончилась, без всякой команды руки потянулись к бутылкам. Кто-то с кем-то чокался, большинство торопливо заливали горькое отчаянье горькой водочкой.
Входит Гафар.
      - Акимыч, тебе задание!
      - Ёшь твою мышь! Вы поглядите! Гафар уже директору задание дает! Неужели там, в Москве, тебя бугром назначили?
       - Ну, просьба, Акимыч, просьба! Иван, ты всегда из нас самый трезвый бываешь, подстрахуй меня, если я выпью лишнего. Щас Леха помоется, попроси Акимыча к нему зайти…
Иван смотрит на Гафара.
      - Ты слышишь, Акимыч, ты предложишь Лехе работу в нашей бригаде. С надбавкой в 20%. Леха мне не поверит, а директору, может быть.
Воцаряется нездоровая тишина.
     - Гафар, а кто ты такой, чтобы лапшу вешать нам на уши? – недобро говорит Иван.
Акимыч со скрипом разворачивается к Гафару.
      - Ты что-о, Гафар? На больных струнах поиграть решил? Не шути так с ребятами… они и так на пределе.
       - Гафар, пока мы еще не совсем пьяные, объяснись! – требует Иван.
       - В общем, так! - оглядывает всех Гафар. - Я сам с трудом в это верю… мне удалось у нашего президента получить полномочия набрать две бригады… все, кто сидит здесь, и остальных вы знаете, не раз за столом сидели… да и на участке вместе авралили…
Возгласы:      
      - Уху еть!
      - Яйца в узел!
      - А ты мне ксиво какое покажешь под это? – язвительно произносит Акимыч. -  Я что тебе пьяненькому должен верить?
      - Акимыч, ты что, первый раз сидишь с Гафаром за столом? Ты забыл, сколько ему надо, чтобы он был пьяненький? – не соглашается Васька.
       - И вообще мы его таким не видели! – подтверждает Иван.
      - Акимыч, ты прав! - поворачивается к нему Гафар. - Залепуха вышла! Обидно с этого начинать! А знаешь, как пришлось крутиться…
       - И знать не хочу! Ты меня под статью хочешь подвести? Поверить ему на слово! Он исчезнет, а бить по «физии» будут Акимыча?
Дверь открывается, на пороге появляется почтальонша Шура, с сумкой через плечо.
     - Так и есть! Не соврало мне сарафанное радио, все здесь: Акимыч и Гафар тоже! Вот, «Молния» тебе, Акимыч! Из Москвы! Разбирайся сам! Передайте ему блокнот, пусть распишется в получении, лично!
Передает блокнот с бланками. Акимыч расписывается, вскрывает телеграмму. Читает.    
      - Гафар, ты правда улетаешь в Москву?
      - Правда, Шуренок, правда! Может, чарочку выпьешь?
Шура бросает взгляд на Акимыча.
      - Не, Гафар, я на работе! Чтоб у тебя там было все хорошо! Что Тося не пишет?
      - Она уже там.
     Реплики:      
       - Ля! У Гафара концы в Москве появились!
      - Ха! Он уже и тылы подтянул!
      - Тогда понятно, как пришлось крутиться!
      - Уже в Москве? С дочками? – удивляется Шура.
      - Да, Шуренок!
      - Тогда привет ей передавай! Всем пока!
      - На, читай! – крутит головой Акимыч, сует в руки телеграмму Гафару.
      - Гафар надевает очки, читает.
      - Ну, вот! - радостно обращается к ребятам. - А то Акимыч на меня косяка давит! Президент подтверждает мои полномочия по набору двух бригад. Акимыча просит сообщить реквизиты банка, для немедленной высылки денег, в счет аванса, оплаты набранной бригаде.
       - Бубена масть, Акимыч! – восклицает Васька. - Ну, ведь все так, как и говорит Гафар!
      - Гафарушка! Неужели это ты все провернул?
Встает пьяненький сосед Петрухи. Ему хлопают по плечу, и он плюхается на свой стул.
      - Акимыч, чтоб завтра ушла от тебя телеграмма! За мной кредиторы уже бегают! – сообщает Афоня.
      - Да, Акимыч, дорогой, не дай семье распасться! Мне жена дала неделю, если не найду работу, уедет к матери! – говорит Петруха.
       - Ёлы-палы! А где ж мы работать будем, Гафар? – спрашивает Иван.
      - Так! Что-то стремно все получается! – откашливается Акимыч. - Я, конечно, вышлю реквизиты, а радоваться я бы подождал до прихода денег. За какую работу вы хотите получить? Просто так? Вот только за то, что гудите за этим столом?
       - Но, ведь, обещали выслать немедленно! – возмутился Васька.
       - Обещали, обещали! Обещанного три года ждут! А кредиторы тебя завтра поймают! А от Захара жена уедет в воскресенье! И что?

Гафар со скрипом отодвигается от стола, наливает себе стакан, встает, сердито оглядывает всех.
      - Кто лично имел дело с моим другом Георгом, который и заварил этот проект?
      - Ну, ко мне на кустовую станцию вы приезжали вместе. Он все расспрашивал. Вроде толковый мужик, как мне показался, – высказался Афоня.
       - И ко мне на дожимную… ты с ним приезжал. По разговору чувствовал, что он многое «петрит» в нашем деле, - добавил Иван.
       - А президентом в компании сейчас его жена!
       - Баба, президент?
      - Атас! – не выдерживает сосед Петрухи.
       - Полный абзац! – выпустил пар Иван.
       - При мне еще так скажете - фишку натру! Эта телеграмма, - Гафар поднимает телеграмму, бросает ее перед Акимычем, - это, ее рук дело! Она вас хочет вытащить из дерьма! Нас всех! Идет на должностное преступление! А ты… так! Всем налить! И вытащит всех, не сомневайтесь!
Все молча наливают и смотрят на Гафара.
      - Обязательно вытащит! Она не трепло!
Выливает лихо стакан себе в глотку, поворачивается в полоборота и бьет им об пол с размаху.
Все дружно следуют его примеру!
      - Бляха муха!
      - Писец!      
 
П о с л е д с т в и я  з а с е д а н и я  Ч р е з в ы ч а й н о г о Совета
В новом кабинете в своем кресле сидит Анна. За столом слева сидит Председатель, рядом Ювеналий Павлович и Андрей Степанович. Справа сидит Вадим и Геннадий Кузьмич.
      - Президент, она же член Совета директоров, - говорит Председатель, - настояла, чтобы заседание прошло в ее кабинете, а не в моем. В первой просьбе я не отказал, но сесть в кресло президента в ее кабинете не позволяет воспитание. 
      - Но у нас все-таки не заседание президентского совета, а заседание учредителей компании! И я не понимаю, все-таки, почему Председателю не сидеть, как обычно, в торце стола. Тем более, что свой миллионо - долларовый кабинет, хозяйка, пока, не успела приватизировать! – возражает Вадим Сергеич.
      - Боюс-сь, Вадим С-сергеич-ч многое не знает, как и я, когда-то! – с кривой усмешкой замечает Геннадий Кузьмич.
      - Самопознанием будете заниматься не в рабочее время. Нам надо уложиться в пятнадцать минут! У нас два вопроса. Первый, по настоянию Вадима Сергеича. «О незаконной растрате остатков неприкасаемого фонда учредителей». А именно, о незаконной трате денег президентом.
      - Мы же решили на чрезвычайном Совете тратить половину в преддверии обвала рубля? – рявкает Ювеналий Палыч.
      - Второй вопрос: «О восстановлении неприкасаемого фонда». - Ухмыляется, обводит всех взглядом, продолжает Председатель.
     - Я уговорил вас когда-то не вводить должность секретаря Совета, чтобы экономить деньги. Наверное, сейчас впервые буду жалеть. Я понял, средь нас есть члены, которые не в курсе и миллионо-долларового кабинета, и сути первого вопроса. Но давайте, как учил нас фельдмаршал Суворов: «Сначала ввяжемся в бой, а по ходу все уточним и расставим на свои места». Вадим Сергеич, вперед, тебе пять минут!       
      - Я в курсе всех событий. Узнал предварительно, кому и как удалось выйти из той ситуации, когда мы решили потратить половину уставного капитала, чтобы сэкономить. Получив указание добиться зачисления долларов на заграничный счет за будущие покупки, я не смог этого сделать. К моему огорчению, мне одному это не удалось. И я докладываю, мне не удастся восполнить мой уставной фонд и к отведенному сроку.
      - Как ж-же это? Прис-скорбно! Знач-чит, у тебя были не проч-чные с-связи с продавцами!
      -  Но я внес вопрос: «Почему другим членам Совета позволено тратить уставной капитал уже после случившегося? Буквально вчера! Я шокирован! Мне - черную метку, - верни деньги, иначе выгоним из учредителей, а другим, я об Анне Владимировне, совсем новом члене Совета, - позволительно?      
      - Какие еще траты у президента?
      - Да на что она потратила?
      - Анна Владимировна! Ну, заняли бы у меня, ес-сли на помаду не х-хватает. Я обязалс-ся открыть вам бес-спроцентный кредит на дес-сять лет! – вставил Геннадий Кузьмич.
      - Все! Все! – призвал к порядку Председатель. - Прекратили почемучки! Поясняю. Я сам узнал от Вадима о неправомерных тратах президента. И был в шоке! - Глядит на Вадима. - Анна Владимировна, как президент и член Совета директоров, совершила должностное преступление! Своей властью она заставила перечислить сибирскому АО около одиннадцати миллионов рублей. И я ее предупреждал раньше, как чувствовал, чтобы она не переходила красную черту.
      - И Председатель не в курсе?
      - И я не в курсе!
       - Да, похоже, никто не знал!
       - Вот это новый член!
       - Не исключаю, что мы вскоре узнаем и про другое своеволие! – торжествуя, говорит Вадим Сергеич. - Мне в компании подсказали, пора выяснить, из какого фонда пошли наши деньги на весь этот кабинет и сантехнику с позолотой?
       - Кто за то, чтобы по первому вопросу, вынести новому члену Совета директоров «предупреждение о неполном соответствии должности», - прошу голосовать! – озвучил Председатель.
Поднимаются две руки: Председателя и Вадима Сергеича. Председатель и Вадим растеряны.
      - Да вы что? За это надо исключать из Совета, - возмущается Вадим Сергеич, - а вы и предупреждение не хотите вынести? Да чем она вас околдовала?
     -  Действительно! – поддерживает Председатель. - Ну-ка, объяснитесь! Да! Мы же не доголосовали. А кто против?
Быстро поднимает руку Геннадий Кузьмич. Нерешительно, поднимает руку Андрей Степанович.
      - А ты за кого? – обращается Председатель к Ювеналию Палычу.
      - Я, пожалуй, еще послушаю. Пока воздержусь.               
      - Ха! Быстро вы из противников президента стали его союзником, Геннадий Кузьмич, – удивляется Председатель. - Не раскроете свою тайну?
       - Ещ-ще не время!
       - А вам – то, Андрей Степаныч, зачем поддерживать плохие поступки президента? – не понимает Председатель.
       - Вы помните на том Совете, - напоминает Андрей Степаныч, - я сказал, что мои зачисления должны быть в следующем году. Но всем разрешили потратить половину своего фонда, а это все-таки миллион долларов. Я своей фирме поставщику компьютеров в Штатах предложил закупить внеплановую партию компьютеров. Они отказали.
       - Интересно, интересно! И как же ты выкрутился? – забасил Ювеналий Палыч.
      - А так. Звонит Анна Владимировна. Предлагает мне закупить в Штатах партию самых дорогих женских смартфонов. Дает реквизиты фирмы. Я понятия не имел об их рынке: надо это делать или буду потом год с ними сидеть и год продавать? Рискнул, а они у меня разлетелись в неделю! Вы можете это себе представить?
Благодарно смотрит на президента.
       - И более того. Я заключил с поставщиками договор о поставке следующей партии. Поставщик мне снизил цену! Как после этого я могу голосовать против нее? Если бы не она – пол - лимона долларов компании накрылся бы медным тазом!
       - Действительно, интересно! – согласился Председатель. - Ну, а ты, как выкручивался Ювеналий Палыч?
       - Мне удалось договориться с поставщиками о зачислении денег раньше времени.
       - Ну, а на ч-что потратил мильон? – проявил любопытство Геннадий Кузьмич.
       - Удалось с пользой потратить! Председатель, дай слово. Что не будешь бить ногами!
       - Insubus! Кошмар! Еще один заговорщик! Даю слово!               
       - Все знают, что Председатель увлекается поставками малых партий элитного рома и сигар. И на его тропу никто не заступает. И все знают, у него они уходят со свистом! Ну, я решился, в такой чрезвычайной ситуации, закупить сигары ценой подешевле.
       - Ну, хоть продал? – спросил Председатель.
       - К концу года, - обязательно продам!
      - Регламент! Предс-седатель! Мы отклонилис-сь от повес-стки. Давай подытож-жим первый вопрос-с. Не проходит твое предложение о вынес-сении президенту, - «неполное с-служебное с-соответствие». Давай так и запиш-шем!
      - Ты не забыл, что у меня два голоса? – напомнил Кузьмичу Председатель.
      - Пос-стойте, пос-стойте! А ты Ювеналий, за или против?
      - То, что я услышал от Степаныча… я, пожалуй, тебя Председатель, не поддержу. На поверку, что выходит, что от нового члена Совета больше пользы, чем вреда!
      - Что же получается, - три против трех? – удивляется Председатель. - Даже с двумя моими голосами?
      - Я поддержу Председателя, о вынесении мне «не полного соответствия должности».
Воцаряется тишина. Все смотрят на президента.
      - Э-э, не-ет! Так не пойдет! – опомнился Геннадий Кузьмич. - Даж-же в Верх-ховном с-суде нельзя с-свидетельс-ствовать против с-себя! Это не пройдет! Это наруш-шение!
       - Вадим, так ты вернешь до конца года в уставной фонд мильон?- интересуется Андрей Степаныч.
       - Нет, не смогу! У меня дыра в полтора миллиона.
       - Предс-седатель, мы ч-чего обс-суж-ждаем? – возмутился Геннадий Кузьмич. -
У одного ч-члена С-совета долг в два мильона долларов. Он отказываетс-ся его вернуть. У другого ч-члена, - трата без разреш-шения три тысячи долларов. Наверняка, от безыс-сх-ходнос-сти. Из нас-с это никто пока не знает. Напоминаю, сегодняш-шний курс-с доллара около трех-х с-с половиной тыс-сяч-ч рублей. Это и есть ее трата одиннадц-цати мильона.
       - А действительно! Это такое несоответствие прегрешения и тяжести наказания?
      - Вы друзья ч-чего?  И президенту за три тыщ-щи, - взыс-скание, а другому мильон прощ-щаем? Предс-седатель, я вс-сегда поддерж-живал тебя и вос-сх-хищ-щался быс-стротой твоей реакц-ции. Ч-чегой-то с-сегодня с-с тобой?
      - Вадим, у тебя одного деньги были переведены, как ты сказал. Речь шла только о зачислении, - напомнил Андрей Степаныч.
      - Так начался «черный вторник», взлетел «черный лебедь»! Интернет раскалился, произошел сбой. - Затравленно глядит на членов Совета Вадим Сергеич. - Ну, а траты денег на роскошный кабинет в миллионы долларов вы тоже прощаете?
     - Я берус-сь оформить протокол зас-седания. Так и запиш-шем. По первому вопрос-су. Предлож-жение о вынес-сении «неполного с-служ-жебного с-соответс-ствия не прош-шло». Анна Владимировна, объяс-сните ч-членам С-совета, на ч-что вы потратили без с-спрос-са С-совета нес-сч-час-стные три тысячи долларов?
     - У Евгения Замавича мы были недавно с Председателем и Гафаром, – подняла глаза  президент. - Банкир нормально отнесся к назначению Гафара вместо выбывшего Георгия Петровича на должность представителя английской компании в России, в том числе и в Сибири.
       - Анна Владимировна! – прерывает Председатель. - На таких сборищах, как нынешнее, да еще с такой повесткой не надо скромничать! Я поправлю президента, поскольку она не точна в важных деталях!
Это Евгений Замыч просил Георгия Петровича согласиться на должность, которую предлагали ему англичане. «Наш человек в Гаване!», - говорил он. И когда Георгий Петрович про… уехал лечиться, весь Альтернативный проект подвис. Мы попали в форс мажор! Тогда-то на эту должность президент протащила Гафара, начальника участка сибирского АО. Кстати, он выдержал экзамен у строгих англичан, на что я мало надеялся.               
      - Кто такой Гафар? – спросил Ювеналий Палыч.
      - Действительно? Почему нас не информируют о таких важных событиях? Председатель нас уведомил, что это главное направление развития компании? - Возник Андрей Степаныч.
      - Вс-се, Предс-седатель, с-с тобой вс-се яс-сно! Придетс-ся перес-страиватьс-ся на х-ходу! Внош-шу предлож-жение: включ-чить в повес-стку с-следующ-щего зас-седания вопрос-с о с-сос-стоянии дел в нефтяном направлении, за которое отвеч-чает президент. Кто за?
Поднимают все, кроме Вадима Сергеича.
Председатель, растерянно, тоже поднимает руку.
      - Вадим С-сергеич! По тебе вс-се реш-шили. С-с Анной Владимировной с-сейч-час-с вс-се прояс-сним. Я тебе выш-шлю реш-шение С-совета. Иди, дорогой, и с-собирай деньги! До конца года ос-сталось с-совс-сем немного! Ус-став уч-чредителей под твое нынеш-шнее полож-жение перепис-сывать, как ты понял, никто не с-собираетс-ся. Мои с-соболезнования!
Вадим понуро встает и уходит.    
      - Вы поняли, как вредно замыкать вс-сю важ-жную информац-цию на с-себя. – смотрит на Председателя и на президента Генннадий Кузьмич. - Запиш-шем, раз в неделюи  в экс-стренных ситуациях извещ-щать ч-членов С-совета о продвиж-жении оформления трех-х с-стороннего, как я понял, Договора по нефтяному направлению.
А с-сейч-час-с, Анна Владимировна, введите вс-сех-х в курс пос-следнего с-сос-стояния дел. Вы ж-же на неделе долж-жны были предс-ставлять Гафара англичанам?
      - Гафар уже принят на должность, - подняла голову президент.
      - Как принят? Когда? – восклицают Андрей Степанович и Геннадий Кузьмич.
И президент в пять минут проинформировала членов Совета о последних событиях.
Президент заканчивает.
      - Да, я нарушила запрет Председателя о высылке денег на поддержание двух бригад, чтобы они не распались. Председатель тогда говорил, это все равно, что бросать деньги с Останкинской башни. Прошу записать в протокол: В случае распада бригад в сибирском АО взыскать три тысячи долларов с президента компании!
       - Вот это фортель! – восхищенно восклицает Ювеналий Палыч. 
      - Кузьмич, кончай лить воду! – возмущенно заявляет секретарю Андрей Степаныч. - Я сейчас иду в кассу и возвращаю компании эти несчастные одиннадцать мильонов или три тыщи долларов! Вычеркни этот вопрос из повестки. Нету его!
      - Ну, и собрания у нас в последнее время! – восхищенно замечает Председатель. – Ну, и «стая» подобралась! Жалко, что сейчас это не слышит Вадим Сергеич!
Vox populi-vox Dei! Глас народа - глас Божий!