В дальних гарнизонах

Постников Станислав Иванович (1928-2012), генерал армии (1986). в Советской Армии (1948-1992) прходил службув г.Кирове,Оренбурге,шесть лет в Туркмении (1961-1967) Одессе,ГСВГ, Заквказье,Киеве, Польше, Забайкалье, Москве.
Похороне на Троекуровском кладбище.
Вместо предисловия:
Воспоминания генерала Станислава Ивановича вызывают особый интерес и потому, что считаю его сослуживцем. Моя служба в Казанджике проходила1962-1963 годы. Как говорится, дышали одним раскалённым воздухом с примесью песочной пыли…
НПостников Станислав Иванович «В дальних гарнизонах»езабываемое трудное, счастливое время...

Генерал далеких гарнизонов
Биография и военная судьба генерала армии Станислава Ивановича Постникова характерна для поколения людей, чье детство и отрочество пришлись на войну. Проводимая в стране большая работа по патриотическому воспитанию давала прекрасные результаты: любовь к Отечеству, готовность встать на его защиту и самоотверженно трудиться.
По своему возрасту Станиславу Ивановичу не пришлось участвовать в войне, но детская мечта стать защитником Отечества осуществилась. Вскоре после войны он стал курсантом военного училища, которое закончил в 1951 году.
Будучи офицером, он исколесил всю страну, пройдя все ступени армейской службы — от командира взвода до Главнокомандующего войсками направления, от лейтенанта до генерала армии, прослужив в Вооруженных Силах страны около полувека.
До своей первой встречи с С. И. Постниковым я много слышал о нем как об опытном и требовательном военачальнике, прошедшем хорошую жизненную школу, обладающим недюжинными знаниями военного дела и высоким методическим мастерством. С ним я познакомился в начале девяностых годов, в последующем неоднократно встречаясь по делам службы. На меня он всегда производил глубокое впечатление независимостью в суждениях и уважительным отношением к младшим по званию и должности.
Предлагаемая читателю книга написана интересно, со знанием дела, а главное — правдиво, что само по себе довольно редкое явление для мемуарной литературы. Автор, не приукрашивая и не сгущая красок, показывает нелегкую службу и быт военнослужащих в гарнизонах на бескрайних просторах Родины, где наши люди, несмотря на тяжелые [4] климатические и жизненные условия, несут нелегкую службу, выполняя свой воинский долг.
В книге хорошо показана жизнь офицерских семей, их трудности, заботы и чаяния.
Служба генерала армии С. И. Постникова прошла в основном в далеких от столицы гарнизонах: в Туркмении, на Урале, на Кавказе, в Забайкалье.
Будучи переведен в Москву на ответственную должность, Станислав Иванович в столице задержался ненадолго — при первой возможности возвратился на работу в войска.
Я с удовольствием прочитал эту книгу и рекомендую всем сделать то же самое, особенно молодым офицерам. Читателя ждет неторопливый и честный рассказ о жизни и службе человека, разделившего с армией свою судьбу.
Генерал армии Н. В. Кормильцев [5]
Кусок из книги «Вдальних гарнизонах»
В Казанджик приехали глубокой ночью, там нас встречал помощник дежурного по полку на грузовой машине. 30 минут тряской езды по пустыне, и мы на территории полка (ничем не огороженной местности с казармами и административными зданиями). Ну вот мы и дома. Первую ночь пришлось провести в спортзале полка (самострой из саманного кирпича) на двух солдатских кроватях, любезно подготовленных для нас командованием.
Несколько слов о дивизии и местах ее дислокации. 58-я мотострелковая дивизия стояла в трех гарнизонах вдоль советско-иранской границы: штаб дивизии с одним мотострелковым полком и дивизионом 240-миллиметровых минометов располагались в г. Кизыл-Арвате, наш мотострелковый полк, танковый полк, отдельные инженерно-саперный, ремонтно-восстановительный и медико-санитарный батальоны — в Казанджике, а 161-й с отдельной реактивной батареей — в городе Небит-Даге. Дивизия была развернута, все ее части укомплектованы процентов на 70–80 от штатов военного времени. Командовал дивизией полковник А. Шевколович.
Как уже говорилось, наш 160-й МСП дислоцировался в маленьком городе Казанджике (что по-туркменски означает Котел ветров) с населением не более полутора тысяч человек (без учета военных и их семей), на железнодорожной ветке Ашхабад — Красноводск. Единственным промышленным объектом была железнодорожная станция, где тепловозы и паровозы заправлялись водой. Городок имел единственную улицу, застроенную одноэтажными домиками из самана (из глины, перемешанной с навозом и сухой травой), и школу-семилетку, в которую предстояло поступить моей Наташе.
Утром, проснувшись от звуков оркестра, игравшего для личного состава, проводящего физзарядку, наскоро побрившись и умывшись, в сопровождении дежурного по полку я поспешил представиться начальству. Полком командовал полковник Андрей Иванович Цокур, жесткий и молчаливый офицер. Представившись ему и заместителям, я был также представлен личному составу полка. К моему удовольствию, нашлись и однополчане. Так, командиром 2-го батальона был подполковник Е. Кокарев, с которым мы служили в Оренбурге, зам. начальника штаба полка — майор Борис Анцис, окончивший академию [85] раньше меня на год, командиром 3-го батальона — майор Серебряков, заочник академии им. М. В. Фрунзе, знакомый мне по учебе. После представления и утреннего развода я отправился принимать 1-й мотострелковый батальон. Командира батальона уже длительное время не было, поэтому батальон представил начальник штаба Ефименко. Майор Ефименко был, что называется, «военной косточкой». Грамотный, вежливый, хорошо подготовленный в объеме батальона, он всегда выделялся особой подтянутостью, опрятностью, даже некоторой щеголеватостью. Заместителем по политической части был майор Денисов, мастер спорта по стрельбе, назначенный на эту должность из строевых командиров и тяготившийся ею.
Батальон состоял из трех мотострелковых рот, численностью по 110 человек каждая, минометного взвода 82-миллиметровых минометов, противотанкового взвода, взвода связи, взвода бронетранспортеров (30 ед. БТР-152), хозяйственного взвода, батальонного медицинского пункта и управления батальона. Численность батальона была примерно 480–500 человек.
Подразделения батальона были укомплектованы личным составом, техникой и вооружением на 100 процентов. Солдаты и сержанты были в основном из жителей азиатских республик: Туркмении, Узбекистана, Таджикистана, Казахстана и Киргизии. В ротах представителей таких национальностей было по 80–90 человек. Остальные 20–30 человек назывались нами «европейцами». Сюда относили славян, а также немцев, евреев и представителей народов Кавказа (грузин, армян, азербайджанцев и др.).
С первого же дня решился и мой квартирный вопрос. Впервые в жизни мы получили отдельную двухкомнатную квартиру с газовым отоплением. Надо сказать, что полк стоял на месте бывшей тюрьмы, заключенные которой возводили стройку века — Большой Каракумский канал. После смерти И. В. Сталина стройки канала были «заморожены», тюрьмы ликвидированы, за неимением работы для заключенных, а вместо них разместили армейские гарнизоны. Поэтому освобожденные квартиры сотрудников тюрьмы занимались офицерами полка. Одну из них мы и получили.
Несколько слов о дивизии и местах ее дислокации. 58-я мотострелковая дивизия стояла в трех гарнизонах вдоль советско-иранской границы: штаб дивизии с одним мотострелковым полком и дивизионом 240-миллиметровых минометов располагались в г. Кизыл-Арвате, наш мотострелковый полк, танковый полк, отдельные инженерно-саперный, ремонтно-восстановительный и медико-санитарный батальоны — в Казанджике, а 161-й с отдельной реактивной батареей — в городе Небит-Даге. Дивизия была развернута, все ее части укомплектованы процентов на 70–80 от штатов военного времени. Командовал дивизией полковник А. Шевколович.
Как уже говорилось, наш 160-й МСП дислоцировался в маленьком городе Казанджике (что по-туркменски означает Котел ветров) с населением не более полутора тысяч человек (без учета военных и их семей), на железнодорожной ветке Ашхабад — Красноводск. Единственным промышленным объектом была железнодорожная станция, где тепловозы и паровозы заправлялись водой. Городок имел единственную улицу, застроенную одноэтажными домиками из самана (из глины, перемешанной с навозом и сухой травой), и школу-семилетку, в которую предстояло поступить моей Наташе.

Учения в Туркмении сами по себе тяжелое испытание и для людей, и для техники и вооружения. Тут и страшная жара, от которой перегреваются двигатели автомашин, танков, БТР, тут и запыленность, и постоянно дующий «афганец», тут и безводье. Зачастую на таких учениях, проводимых в летние месяцы, многие не выдерживают, получая солнечные удары. Но еще тяжелее переносить всё это, если учения проводятся не только в пустынной местности Каракумов, но и в горах Копетдага. Жара, разряженность воздуха (недостаток кислорода), тяжелые подъемы и спуски — все это дополнительными трудностями ложится на личный состав и технику. И если батальонные и полковые учения, проводимые ежегодно, не так изматывали личный состав из-за своей непродолжительности (от двух до пяти суток), то дивизионные тактические учения в течение 8–10 суток, с переходом от одних видов боевых действий (марши, захват выгодных рубежей, организация обороны) [89] к другим (наступление, организация преследования и т. д.), как говорится, высасывали все соки. К таким учениям готовились задолго и тщательно. В пустыне и в горах не на кого надеяться, кроме как на себя. Никто тебе не принесет воды, нужную запасную деталь. Отстал — пропал. Поэтому и готовились тщательно, чтобы не отставать. В ходе итоговой проверки дивизии руководством округа командующий пообещал загнать нас туда, «куда Макар телят не гонял...»
В заключение годовой проверки генерал армии И. И. Федюнинский поднял дивизию на учения. На противоположной стороне действовала Ашхабадская танковая дивизия. Мы должны были пройти «с боем» через пустыню к горам Копетдага, захватить перевалы и обеспечить наступление главных сил. Полк наш действовал в первом эшелоне на направлении главного удара дивизии. И ещё из доброй честной книги.
... 8 августа 1979 года я был представлен Н. И. Савинкиным (работник ЦК КПСС) Генсеку Леониду Ильичу Брежневу. . Когда помощник Генсека пригласил меня пройти в кабинет, я с определенным волнением открыл дверь. Навстречу поднялся мужчина крепкого телосложения, с приятным лицом и пошел ко мне. Посреди кабинета мы встретились, Леонид Ильич подал мне руку и пригласил к столу, за которым сидел Н. И. Савинкин. Я обратил внимание на руки Леонида Ильича. Крепкие, широкие в кости, руки рабочего человека. И весь он был в то время плотно сбитый здоровый мужчина. В ходе разговора все мое волнение улеглось, Леонид Ильич  расспрашивал о делах Киевского округа, об Украине, но больше говорил сам. Он подробно рассказал о Северо-Кавказском анклаве и его особенностях, охарактеризовал некоторых его руководителей. Особенно тепло отозвался он о руководстве Ростовской области во главе с И. А. Бондаренко и Краснодарского края во главе с С. Медуновым. Там была наиболее высокая организация труда и самые высокие урожаи. Затем Л. И. Брежнев посоветовал мне в начале работы в округе нанести визиты во все республики (их пять), края (два) и области (три), никого не пропуская, дабы не обидеть национальные чувства и гордость. Это был очень правильный и дельный совет, в чем я убедился с первых дней работы на новом месте. В завершение беседы я был свидетелем небольшого курьеза. Н. И. Савинкин положил перед Л. И. Брежневым лист согласования членами Политбюро о назначении меня на должность. Прочитав написанное на листе, Леонид Ильич взял одну из лежавших там ручек, чтобы расписаться. Но поскольку это был первый рабочий день Генсека после отпуска, мастика в ручке, длительное время не использованная — засохла. Взял вторую ручку — такая же история. Я ожидал вспышки гнева, как это так — служба не подготовила кабинет к работе. Ничего подобного не произошло. Леонид Ильич вновь взял первую ручку и с определенным усилием поставил свою подпись. Я поразился его выдержке, никаких эмоций. Спокойно завершив наш разговор, Леонид Ильич поздравил меня с предстоящим назначением и пожелал успехов в работе. Этот разговор стал для меня образцом для подражания — вежливость, корректность, никакого начальственного хамства, никаких грубых или нецензурных оборотов. Впоследствии мне еще дважды довелось встречаться с Леонидом Ильичом, и всегда он оставался самим собой, без малейших намеков на высокомерие.
(Боже мой, сколько нечестные, не добрые люди вылили на него грязных слов! И не смогли запачкать чистого человека!) ...Другое дело М. С. Горбачев. Тот любого прибывшего к нему называл на «ты», будь тот даже старше его на десятки лет. В разговоре он мог частенько запустить нецензурное слово, что, конечно, не красило его в глазах собеседников. ...»
Сейчас же, в начала XXI века, армию поливают грязью все кому не лень, не желая понимать, что армия — это часть нашего общества. Каково общество — таковы и его Вооруженные Силы. Если в обществе правит не разум, а «Калаш» (автомат Калашникова), если правит не закон, а деньги, то что же можно ожидать от армии такого государства. Конечно же, и мордобой, и воровство, и уклонение от службы, и дезертирство. Есть в современных Вооруженных Силах немало и хорошего: прекрасные офицеры, несущие службу в Заполярье, Забайкалье, на Кавказе с достоинством, честью, получая за это гроши от родного государства
А теперь мои воспоминания о незабываемом…
Незабываемое!!               
 «…за что тебя на край света?».
-
В середине мая 1962 года с назначением об окончании Одесского арт.училища прикатил в Ташкент.Не весело теперь вспоминаю, служить в ТуркВО сам настойчиво напросился, с трудностями получил направление в этот край. А всё потому, чтобы проезжая через Балашов на пару-тройку дней заскочить в Уварово, девушку-солнце повидать!Повидал.Посидели на скамейке.-"Мне некогда гулять, экзамены..."- торжествено мне объявили...Да, экзамены дело серьёзное... Эх, молодость!!
Утро! В штаб округа ещё рановато, да и спешить ни к чему. Ташкент, как в книжке пишут, город – хлебный. Тепло! Солнце! Арыки журчат.  Стройные, чёрноглазые девушки в ярко цветных длинных платьях, с косичками стайками спешат по студенческим своим делам… Смеются...Весело им...А я защищай их от супостата...Хилые деревца в зелени. По улице тянутся запахи аппетитные шашлыка и плова.
У огромно чугунного котла с ярко горящими дровами у молодого узбека позавтракал: «Денег не надо! Сам вчера из армии…».
Иду дальше улицей. Парикмахерская. На высоком пороге сидит дед-узбек. Рядом лежит собачка под два метра. Спит, откинув хвост.
Вдруг вскакивает, бросается на меня. Прокусила сапог. Узбек успокаивает собачку. Прохожие в недоумении. На меня и не посмотрел узбек…
Плохой знак – примета!
Добрался и до штаба округа. В управлении кадров предстал перед подполковником. Ухоженный. Молодой. Духи витают. Сесть мне не предложил. Постою…
- «Есть три вакансии на выбор. Батарея на конной тяге в Кизил-Арвате, формирующийся дивизион в Казанджике и реактивная артиллерия в Небит-Даге» - сообщили мне.
-«В горную батарею не желаю!
-В остальные добрые места всё равно!»- доложил товарищу офицеру.
- «А почему в горную не желаешь?»
Отвечаю: «Приеду домой, и, что я должен сказать на вопрос где служил? Конюхом при лошадях! Они мне в колхозе надоели!...»
Подполковник внимательно посмотрел на меня: «В Казанджик!».
Был бы я  не «зелёный» с разрешения товарища подполковника вышел бы подумать, расспросил бы офицеров встречных о местах, попросил совета…Увы, молодость!
К слову сказать, горная батарея через месяц уехала в Подмосковье на съёмку «Войны и мира». Вот она судьба, как синица в руках!
Поздней ночью прикатил в город Казанджик. На перрон вышло три человека. Где то далеко подмаргивают  лампочки. Истошно орёт ишак…Не знаю куда идти…
Возвращаюсь в вокзал, вещ.мешок под голову, устраиваюсь на топчане.
Заходит железнодорожник – туркмен в бараньей шапке : «Уходи! Вокзал закрываю!»
- « Я не знаю куда идти! До утра останусь!».
Разрешил…
Утром вышел на единственную улицу. Несколько двух этажных домов. Глинобитные домики. Пешеходы – одни служивые. Идут в одном направлении и я с ними.
Спрашиваю у ст. лейтенанта: « Где арт. дивизион?»
- « Да вот за забором, какая то развалюха…» - безрадостный ответ.
Уже жарко. Песок. Сопки…
Спрашиваю на КПП: «Где можно найти командира?»
- « Жди! Сейчас придёт умываться, бриться к водовозке! Седой, он один в майке…»
Дождался. Докладываю ,прибыл для дальнейшего прохождения службы!
Прочитал внимательно все мои документы: « Шлют всякую пьянь!».
-« Я не пьяница!»-гордо отвечаю.
« Присядь на скамейку у штаба! Через час вызову!»
Сижу. Лениво служивые делают физзарядку. Объявлено построение на завтрак. По пояса раздетые, через плечо полотенца…
- « А зачем полотенца?»- спрашиваю проходящего служивого.
- « А у нас столовая и баня вместе!»-весело сообщает..
Да?!
Вызывает командир, подполковник.
-« Садись! Рассказывай, за что тебя выслали на край света?».
- « А здесь край света?»
- « А ты ещё не понял? Вот за той сопкой Кушка! Знаешь, что это такое?»
- «Южная точка Советского Союза!»- докладываю свои школьные познания.
- « И самое гиблое место! По поговорке с тобой поступили: Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют…
Учился в престижном училище, должен был выйти лейтенантом, а тебя вытолкнули сержантом…»
Начинаю объяснять приказ министра обороны, курсы…
-Маршал Малиновский приказал-езжай в Кушку, без тебя там не справляются!- доложил моему новому командиру.
-Маршал тебе дядя?
-Был бы дядя, я бы служил в каком- либо военном  санатории, мед.сётрам шприцы подавал!_-- заверил командира.
_Это хорошо, что ты с юмором! Без юмора у нас совсем холодно!-оценил подполковник...
-« Сейчас тебе старшина покажет комнату, где будете жить вы трое. На днях приедут ещё два «академика», как ты…Старшина заменит  тебе и одёжку. Жарковато у нас в твоей…Поживём-послужим, лучше узнаем друг – друга… Завтра представлю тебя твоему взводу. Лихие ребята…».
Вот так меня встретила « дружная армейская семья!...».
Здесь мне придётся служить, жить больше двух лет…Вспомнил и своего капитана Мороз, его предупреждения, совет иметь голову на плечах не для того, чтобы только фуражку носить...
В первые дни понял в какой котёл попал. К слову сказать, в переводе с туркменского –казанджик-котёл  ветров.
Температура под шестьдесят, изнуряющее палящее солнце, сильный ветер, несущий песок, как пудру. Постоянно хочется пить, а вода привозная, Гимнастёрка скрипит, от выступившей на спине соли…
Городишка «раскинулся» между горным хребтом и пустыней Каракумы…
Служба была тяжёлая. Чрезвычайно тяжёлая! Но люди рядом со мной добрые, прямые, откровенные. Всегда были готовы прийти на помощь. Особенно офицеры и в первую очередь командир подполковник Беличков.
О нём я дожжен непременно поведать, пусть и спустя без малого 60 лет. Как то быстро я почувствовал его отеческое отношение ко мне. Три раза отпускал в отпуск домой. Ни разу не повысил голоса, хотя поводы были...Пришло время демобилизации. С его разрешения явился к нему домой простится с тремя бутылками "Кагора" и без "закуса". Серость постыдная...Жена его тепло встретила. Быстро что-то на стол собрала. Всё расспрашивала о семье, о моих планах на будущее. Пожелала семейного счастья...Советы -наставления мне давали. Хозяйка:"Никогда не обижай жену!" Хозяин:"С первого дня не позволяй жене командовать тобой! Потом не отучишь..." Слушал, кивал головой:"О чём это они!? У нас никогда ничего подобного не будет!!..."Сколько лет прошумело, событий самых разных свершилось - добрых и недобрых, а армейские годы и настоящих людей с волнением души и сердца вспоминаю...
Прошло два-три месяца. Эшелоном едим на учения.Я дежурный по эшелону. Спать устав не позволяет... Ночь, дождь, холод.Сижу на снарядном ящике, рядом присаживается командир.
- Как твоя девушка?
Институт заканчивает, в Сибирь распределят...Где буду искать?
-Вызывай сюда...Свадьбу сыграем...Полдомика дадим, вон их сколько пустует...
Нет! Поеду домой...
Молчим...
_Ты город Кирсанов знаешь? Был в городке?
Нет! Слышал...А вы с Кирсанова?
-В 41 году кончал там пулемётные курсы...Какая там девушка осталась!!...Собирались свадьбу играть, а ночью подняли по тревоге и на фронт...
-А что же вы её после войны не нашли?
-Искал, да не нашёл...А потом жизнь закрутила....
И так мне стало жалко моего седого командира…
Питаю надежду, попадётся на глаза эти строчки сослуживцу и с волнение душевным прочитает и вспомнить незабываемое.