Глава 9. Проявления русской души

Когда садовник тяпкой выкорчевывал в дальнем конце участка вцепившиеся в землю корни сорняков, чтобы потом на это место завести тачкой плодородной земли, а потом посеять газонную траву, отвоевав еще один кусок участка у дикой природы, он услышал со второго раза зов Павла сквозь ворчание океана.
     - Бросай работу, я сказал! Что ты там еще видишь? Иди поздоровайся со своим отцом!
   Георгий с кряхтеньем распрямился и стал вглядываться в другую фигуру, стоящую рядом с фигурой хозяина у входа на веранду. Солнце, как минут двадцать, село за горы, но сумрак уже сгустился настолько, что на расстоянии прятал лица. Рукавом футболки садовник промокнул на лбу пот, взял лопату и тяпку и понес их в сарай.
   «Какой еще отец? – недовольно думал Георгий, вглядываясь в фигуру, тихо разговаривающую с Павлом. – Да это никак Старик»? – увидел очертание бородки и все более знакомый абрис, стоящего рядом с хозяином.
   Настроение сразу поднялось, и он поспешил освободиться от орудий труда и шел радостно навстречу все более узнаваемому человеку. Они обнялись.
     - Здравствуй, здравствуй, Георгий! - прижимал осторожно Старик к себе своего бывшего пациента, - Да ты я вижу, почти не хромаешь!
     - Твоими стараниями, Старик! Рад тебя видеть! И зря ты боишься меня обнять, раны все закрылись, а шрамы, ну, если пара, еще чешется.
     - Как-никак, а полгода уже, - Старик загибал пальцы и чего-то считал, - обживаешь панамское побережье! Как общее самочувствие?
     - Слава Богу, и спасибо тебе, - ничего.
     - Все! Хватит! Обмен любезностями прошел! Мне еще надо проводить господ за двумя столиками! Идите, идите в сад! А то теперь вы оба похожи на бомжей! Не позорьте мое солидное заведение! Как только гостей я провожу, приходите, посидим!
     - Иди, Старик, посиди в кресле с видом на океан на краю скалы, я сейчас приму душ и переоденусь. Я быстро.
   Когда Георгий подходил к креслу Старика, то услышал, как тот, сидя в кресле и, глядя на океан, мурлычет какую-то мелодию.
   «Если у человека нет настроения, петь песню он не будет», - подумал Георгий и подсел в соседнее кресло.
     - Да, многое тут изменилось за полгода в лучшую сторону, - глядя на Георгия, сказал Старик, - я представляю, с какими трудностями ты встретился. Не сомневаюсь, - это все твои идеи. И как только тебе удалось заставить Павла потратиться?
     - Слушай, давай, как всегда, на родном языке говорить! А то я тут забуду свой язык! – попросил Георгий.
     - Это ты правильно придумал! Вот и договорились! – радостно согласился Старик.
     - А что касается изменений - дозревает хозяин! – удовлетворенно заметил Георгий.
     - Ну, ну! Ты знаешь, я очень рад, что ты почти не хромаешь. А побаливает колено, скажи честно?
     - Почти не болит. Расскажи лучше, Старик, о себе. Как ты поживаешь?
     - Экий ты, Георгий, не хочешь про себя рассказывать, ну ладно, перед сном, надеюсь, переговорим. А что я? Все так же помогаю страждущим. У меня, хороший человек, жизнь определилась до конца моих дней.
     - Завидное постоянство, - иронизировал Георгий, - все так же ночуешь, где Бог послал? А ешь, - что подадут?
     - Ем, - что подадут, а сплю, - где предложат.
     - А когда не подают и не предлагают? Бывает ведь и так?
     - Прошу – и дают. Стучусь и – открывают! Как по писанию! – заулыбался Старик.
     - До безобразия просто! – продолжал иронизировать Георгий. – Ну, а когда не дают и не открывают?
   Старик помолчал, что-то вспоминая, потом ответил задумчиво.
     - Люди много лучше, чем мы о них думаем.
   И снова он посмотрел, сощурясь, вдаль океана. Океан своим рокотом выражал несогласие со Стариком.
     - Теперь ты сам узнал, какая тут весна и какое тут лето. – Старик ласково взглянул на Георгия, - уверяю тебя, осенью и зимой будет жарче, а дожди будут редкими. Так, что, как видишь, климат тут благодатный, можно целый год обойтись шортами и футболкой. Не замерзнешь.
     - Да, как тебе надо мало для счастья! - скорее с жалостью сказал Георгий.
     - Счастье, Георгий, в том, когда занимаешься тем, чем хочешь. И людям от этого становится хорошо. А тебе, - еще лучше!
   Георгий посмотрел на просветленное лицо Старика и ничего не мог ответить. Помолчали.
     - Мне совсем недавно… сказали… - переделал на лету свою фразу Георгий, - что за каждый труд положено вознаграждение. Не кажется ли тебе, что это справедливо?
     - И справедливо! – оживился Старик.
     - А не кажется ли тебе, что тебя просто используют задарма?
     - Используют, - согласился Старик, - и я рад этому. Если ты о деньгах, так почти все знают, что я не беру. Покормят, разрешат заночевать. А мне больше и не надо. Да я тебе уже говорил, кажется.
   Помолчали.
     -  Старик, ну годы-то берут свое! Ты же не бессмертный! А надвигающаяся старость и немощность? А если болезнь? И сразу ты станешь никому не нужен, разве не так?
   Старик молчал, обдумывая слова своего больного.
     - На все воля Божья! А пока Бог дает день, дает пищу и кров. Что еще надо?
     - Да, долго ты думал, чтобы ответить такую банальность, - начинало снова накапливаться раздражение у Георгия против такой не убиенной логики Старика.
     - Хозяин никогда бы по собственной воле не поставил бы на вершине скалы кресла, - задумчиво произнес Старик, явно меняя тему разговора. – Их мог поставить только человек, которому не безразличен океан, небо над океаном, звезды. - Старик откинул голову вверх и посмотрел на звезды. - Космос. Счастливы те люди, которые могут все это понимать, чувствовать их жизнь, учиться у них мудрости, получать от них жизненные силы.
   Старик долго собирал все звезды над головой, потом, повернув голову, собрал их слева, потом справа, и закончил собирать их над океаном. Пошарив кругом, на всякий случай, взглядом, не оставил ли он хоть одну на черном небе, и, убедившись, что ни одной не оставил, он, довольный своим результатом, закрыл глаза, сжал их и засунул под свою черепную коробку.
   «Пригодятся!» – подумал Старик.
   Георгию было забавно наблюдать за своим соседом.
     - Завидую я тебе, Георгий, - вдруг сказал Старик. - Ты прикоснулся к космосу!
     - Ты что, Старик, я никогда не говорил, что я туда летал, - опешил Георгий.
     - Но ты же запускал в космос ракеты и спутники!
     - Это совсем другое!
     - Ты же прикасался руками к железкам, вернувшимся из космоса!
     - Да уж, не только прикасался! – какие-то разные воспоминания полезли ему в голову.
 
Аэродром Жуковский ночь.
 Только что сгрузили с «МРИИ», прилетевшей с Байконура космический челнок «Буран», который вернулся из космоса.
Горстка людей окружают «Буран», осматривают его со всех сторон.
Полковник Георгий прислоняет ладонь к плитке теплозащиты под крылом, которая защищала «Буран» от плазмы с температурой более тысячи градусов. Потом эту ладонь прислоняет к щеке.
Зам Генерального конструктора по теплозащите видит это.
     - Что, Георгий Петрович, еще горячая?
     - Вот, прикасаюсь к космосу.
     - Вот видишь, ты обменивался информацией из космоса, на тебе его звездная пыль! – с завистью произнес Старик - На тебе мудрость Вселенной.
   Георгий был озадачен такой логикой и не знал, что ответить.
     - Если и была, то океан до чиста отмыл меня от нее, - с трудом нашелся что ответить Георгий.
     - Не-ет, Георгий, космос уже в твоих мыслях, в твоих глазах. - И он задумался. – Так и не смог океан забрать его, потому что с космосом ему справиться не под силу.
   И он снова задумался.
     - Хотел бы я посмотреть в глаза человека, выходившего в Космос. Ты видел этих людей?
     - Да, Старик, - после некоторого раздумья ответил Георгий, - и даже здоровался с первым из людей, вышедшим в Космос.
     - Так ты заметил, что он не такой, как все? На его глазах теперь стоит печать Вселенной.
     - Ты знаешь, Старик, - подумав, сказал Георгий, - а ведь ты мыслишь очень близко, как думал в то время я, - удивился «космонавт».
     - Ну вот, - удовлетворенно тряхнул головой Старик. - Я так и думал!
   Увлекшись, они не заметили, как над ними навис хозяин.
     - Еле нашел их! Нет, вы только посмотрите! Сидят и воркуют, как голубки! Пойдемте, земляки, посидим за бутылочкой, сегодня день был удачным! Поднимайтесь, поднимайтесь. Салаты и бутылка уже на столе, а Родригес сейчас принесет нам что-нибудь горячего.
     - Наш земляк попросил говорить на родном языке, - обратился к хозяину Старик. - Ты не против?
   Павел недоуменно сначала смотрел на Старика, потом на Георгия и ответил на русском.
     - Я не против, только вот две трети жизни я прожил здесь, и здесь, видимо, положат мне скоро в изголовье камень, а на нем будет написано по-испански. Так чего карябать душу разговором на русском языке?
     - Ты прости за эту тему, которую, между прочим, не я поднял, - покосился на хозяина Георгий, - но многие, занесенные в чужие страны судьбой, хотели, чтобы их похоронили на родине. А тебе разве все равно?
   Павел резко остановился на пороге своей веранды, смерил автора таких неудобных вопросов нехорошим взглядом и холодно ответил.
     - А как ты сам хотел бы: чтобы хоть иногда родственники или друзья приходили на твою могилу и добрым словом вспоминали тебя или ты хочешь, чтобы всякая собака поднимала на твой могильный камень лапу?
   Георгий ошарашено вытаращил глаза на Павла.
     - Вот и я хочу того же! – подвел черту под эту больную тему Павел.
     - Павел, твое имение на глазах превращается в океанский курорт! На сколько звезд тянет сейчас твое заведение? - обратился Старик к хозяину.
     - Прежде, чем я выйду хотя бы на три звезды, меня разорит наш земляк! – искоса посмотрел на Георгия Павел.
     - Плач больше, карта слезу любит! – отшутился Георгий. – Кто сказал нам сейчас, что у тебя день сегодня удачный? А теперь похвались Старику, сколько народу сегодня у тебя побывало?
     - Ты видишь эти четыре столика на участке под зонтиками с надписью Кока-Кола? – обратился гордо Павел к Старику, - это он меня заставил поставить! Причем я, дуралей, похвалился на свою голову, что купил по дешевке в столичном кафе два зонтика, два стола и восемь стульев всего за сто долларов. А вот ему, - и хозяин с завистью показал большим пальцем через плечо на стоящего рядом Георгия, - а ему в прошлом месяце, – привезли все это бесплатно, да еще каждую неделю теперь машина завозит четыре ящика Кока-Колы со скидкой десять процентов за бутылку!
     - А что ты хотел, - резонно заметил Старик, - наш земляк открыл новую точку в твоем заведении для сбыта их продукции! За это скидок не жалко! А ведь я уезжал, редко когда было клиентов на половину заведения. И столиков тогда на участке не было.
     - Ты все-таки скажи, сколько народу у тебя сегодня побывало? – ухмылялся Георгий, додавливая хозяина.
     - Вот и прикинь сам: два раза за десятью столами сменились клиенты и половина столов была занята по третьему разу! – гордо посмотрел хозяин на Старика.
     - Это сколько же получается? – собрал на лбу морщины Старик.
     - Да не менее ста! – уверенно сказал Георгий. - Ты Старик еще не все видел, - загадочно покосился на хозяина земляк. Когда ты съезжал с трассы к заведению Павла, прямо у столба с рекламным щитом, что там было изображено на рекламе?
     - Да я и не помню. На что мне реклама?
     - А ты заезжай через месяц и посмотри на нее?
     - И что? – не понял Старик.
     - А я тебе говорю, заезжай через месяц, сам увидишь!
     - А ты считаешь, что пора вешать? – по-деловому спросил Павел.
     - В самый раз!
     - Ну, надеюсь, мне не надо будет снова фотографироваться? – спросил Павел.
     - Если ты не хочешь выкрасить свои шикарные баки и усы в огненно – рыжий цвет, то не надо! Пленка и фотография у тебя есть, надо с ними приехать и подписать договор на четыре месяца.
     - Насколько? – изумился Павел.
     - На пять! – хладнокровно ответил Георгий. - Ты учти, чем на больший срок ты подписываешь, тем дешевле тебе станет реклама! Теперь ты убедился, что реклама работает, пополняя твои карманы?
   Павел хмыкнул.
   Старик, как показалась Георгию, так и не понял, о чем спор. Но Георгий решил не объяснять ему суть спора, а удивить его в скором времени самим фактом, когда улыбающийся капитан лично может пригласить Старика с рекламного щита заглянуть к нему.
     - Сядем, братья, и предадимся трапезе после трудов праведных! – перекрестился Павел и первым сел за стол.
   На столе стояла бутылка красного сухого чилийского вина, блюдо с овощами и блюдо с зеленью.
   «А быстро оценил Павел вкус хороших вин, покупает регулярно без напоминаний и не жмодится!» – подумал Георгий.
   Павел разлил вино и сказал:
     - Будем живы!
   Они чокнулись и стали пить.
    - К хорошему все быстро привыкают! – продолжил тему Георгий. - Разве он сам мог бы подумать три месяца назад, что эта марка вина выйдет на первое место среди вин по спросу. А ведь бутылка стоит тридцать долларов! Раз, попробовав такое вино, не захочешь пить те вяжущие одно вкусные вина за десять долларов, которые раньше были у Павла. Вот что такое приятный букет!
     - Как поживаешь, Старик? – нанизав на вилку овощи, обратился к нему Павел.
     - Я уже выяснял, - поспешил Георгий, - живет он лучше всех!
     - Грех жаловаться, - подтвердил Старик.
     - Ну что ж, - философски заключил Павел, - его не терзают низменные страсти таких, как мы, приземленных людей.
   «Интересная мысль, надо обдумать ее на заходе солнца», - сделал себе зарубочку Георгий.
     - Старик, а по силам тебе убрать жировичок, - Павел почему-то левой рукой со спины потер небольшую шишку на шее под правым ухом.
   Старик наклонился, взглянул на это место и продолжал без эмоций жевать. Прожевав, овощи он буднично заметил:
     - Я тебя уже призывал, хозяин, чистить тебе надо замусоренное вместилище твоей души, тогда не будут вылезать всякие «бяки».
     - Но ты так и не ответил, - терпеливо посмотрел на земляка Павел.
     - Уберем, конечно, но не гарантирую, что не вылезет в другом месте.
     - А-а, помню я твои приставания! – отмахнулся Павел. - Почистить кишки, потом печень, почки. - Павел презрительно посмотрел на Старика и демонстративно стал разливать вино по бокалам. - Не ешь отбивные, не ешь сыр, не пей вино… будем здоровы!
   Павел чокнулся с поднятыми бокалами земляков и с удовольствием выпил половину темно – рубиновой влаги.
     - Мне, может быть, пять лет всего осталось радоваться на этом свете, а ты, Старик, призываешь меня к воздержанию. Вот, гляди сюда, - первым увидел он Родригеса, - вот повар несет нам очередную радость нашей жизни! Что там у нас к вину?
     - Гамбас в чесночном соусе! – держа с двух сторон огромную толстую чугунную сковороду, называемую аэродромом, повар водрузил ее на подставку на середину быстро расчищенного стола.
     - А ты талдычишь, – воздержание! – потирал руки Павел. - Глядя на такую еду, жизни радуешься! Ну, так что? Не возрадуешься с нами? – обратился Павел, наливая бокал Родригесу.
     - Если только чокнуться с русским землячеством? – ухмыльнулся тот неуверенно.
     - За вас! – поднял бокал Родригес, обводя взглядом земляков.
     - Собственно, кто бы спорил? – поддержал его хозяин.
   Они выпили.
     - Красивые заразы! – ткнул хозяин вилкой в румяное розовое мясо креветки, под колечками красного перца, с крупными белыми дольками чеснока на нем и прилипшими листьями зелени.
     - Чтобы сделать такие красивые блюда, целый день простоишь на ногах, обливаясь потом, пописать некогда! – пожаловался землячеству Родригес. – Хоть бы ты заступился за меня, Дчёч, он тебя сейчас слушается, чтобы прибавил хозяин двадцатку, - обратился к нему повар, прожевывая какой-то овощ.
     - Я же тебе прибавил недавно? – возразил недовольно Павел.
     - Ну, разве ж это прибавка? Нагрузка-то возросла вдвое! Сам видел, не успеваю готовить! Или давай мне помощника, а то ведь уйду от тебя!
     - Да ладно тебе, заладил – «уйду». Дай жирка накопить немного, придумаем что-нибудь. Давай-ка, выпьем лучше за удачу! – подлил ему и всем хозяин.
   Старик молча накрыл свой бокал высушенной морщинистой ладонью.
     - Ты чего, Старик? Ведь за удачу! Разве тебе она не нужна? – замер хозяин с бутылкой над бокалом Старика.
     - Так и быть, две капли, - снял руку Старик.
     - Не могу я тебе так мало пожелать, - наливая треть бокала, ухмыльнулся Павел. – Ну, надо же, чего придумал? Две капли удачи!
   Они снова выпили.
     - Я, пожалуй, пойду к себе. Хозяину можно позволить пить всю ночь, - он у себя дома. Дчёч нашел здесь себе пристанище. У Старика вся Земля – дом. Ладно, бывайте, - нахохлился Родригес, заскрипел стулом, поднимая свое упитанное тело, и, кивнув, направился к выходу.
   Двое подложили себе в тарелки нежного мяса и занялись чревоугодием. Старик оторвал вилкой кусочек и стал жевать без удовольствия на лице. Когда голод уже утолили, Павел сходил к конторке и принес еще бутылку вина.
     - Попробуйте, славяне и сравните. И ты, Старик, обязательно выпей хоть пару глотков. Это немецкое сухое терпкое «серое бургундское» вино.
Он немного налил Старику, а себе и Георгию по полбокала. Вино пахло какими-то фруктами и свежими ягодами.
     - Давайте за нашу Россию! Опять пытаются поставить ее раком и овладеть ею! Бедная женщина! Сколько уже ее пытались изнасиловать, а она до сих пор не утратила привлекательности! Наверное, и впрямь, ей нужен правитель с твердой рукою, чтобы скинуть с нее всех желающих ее использовать.
   Георгий взглянул на Павла, но лицо его было серьезным, с чертами сострадания.
   Павел поднял бокал и уже хотел опрокинуть его в рот, когда Георгий остановил его.
     - Постой! Так не годится! Так пьют только за покойников! Давай пожелаем ей возродиться.
     - Подумать только? – нахохлился Павел. - Я разве против? Давай пожелаем!
   И они чокнулись и выпили.
   Холодное мясо гамбаса нисколько не утратило своей прелести и со вкусом белого аргентинского вина. Если раньше чуть горьковатое чесночное мясо с каплей сладости перца было сбрызнуто яблочно – сливовым соком, оставшимся на кончике языка от предыдущей бутылки, то теперь оно было сбрызнуто соком смородины и крыжовника и заиграло другой вкусовой гаммой. И вроде бы давно пропало чувство голода, а вилка снова тянулась к очередной аппетитной розовой тушке.
     - Ну, давай, изобрази тост, - обратился Павел к Георгию, - а то я слишком злоупотребляю правом хозяина.
   Георгий подлил себе и Павлу и капнул Старику.
     - Давай выпьем, Павел, за мир и достаток в твоем доме! – произнес Георгий.
     - Хороший тост, - согласился Старик.
     - А что, звучит неплохо! – согласился Павел, - а то в последнее время у меня в доме что-то шумно стало, даже Рико не всегда со мной соглашается. И насчет достатка. Пора бы что-то уже сыну оставить, а я только накопительством занимаюсь. Охо-хо! – тяжело вздохнул Павел, и они снова чокнулись, и снова выпили.
     - А ты знаешь, Старик, - оживился хозяин, - похоже, ты хорошо подлечил нашего земляка. Он уже, как петушок, распушил перышки и смотрит по сторонам, какую бы курочку ему догнать!
     - Неужели? – удивился Старик. – Я буду рад за него! – покосился он на Георгия.
     - Похоже, он заякорил одну очень привлекательную знатную сеньору. Я не исключаю, что скоро с нею он сам себе капитан отправится в самостоятельное плавание! – не глядя на земляка, разделывался хозяин с гамбасом.
     - Чушь собачья! Слушай его больше! – незлобно отговорился земляк.
     - Подлечить бы его еще полгодика, а там, - пусть уплывает! – посетовал Старик.
     - Эх, други! А не попеть ли нам?
   Павел встал и непьяной походкой пошел к себе.
   Георгий удивленно посмотрел на Старика.
     - О-о, сейчас услышишь! – тряхнув головой, подтвердил серьезность намерений хозяина Старик.
   Вскоре Павел вышел с балалайкой. Отодвинул стул, сел, мыча себе под нос, настраивая струны, принялся было играть какую-то мелодию, недовольно оборвал, опять стал мычать, наконец, поймав настрой, снова попробовал ту же мелодию и снова оборвал ее.
     - Подпевайте! - окинул взглядом земляков хозяин и затянул какую-то заунывную казачью песню.
   Ни Старик, ни Георгий слов не знали и, похоже, не слышали раньше этой песни. Потом хозяин затянул вторую похожую. Он не поднимал головы от балалайки, стараясь зажимать на трех струнах нужные ноты, часто у него это не получалась, и Георгий слышал, как Павел фальшивил. Трель, которую Павел старался извлекать указательным пальцем, часто распадалась, образуя рваную мелодию, отчего было тяжело ее представить в целом. Павел, видимо, знал о своих способностях, но ему надо было обязательно отыграться, отпеться, этого требовал его сегодняшний душевный настрой.
     - Да-а, - протянул он грустно, - играть и петь надо чаще, теряешь навыки, не слушаются пальцы, и голос еще не распелся.
   Он поставил балалайку к своему стулу, налил себе и Георгию и укоризненно обратился к нему.
     - Казачьих донских песен не знаешь! Знаешь ли ты хоть что-нибудь?
     - Они, похоже, очень старые и сейчас таких не поют, - оправдывался Георгий, чокаясь с хозяином, - ты спой, Павел, народные песни, а мы тебе подпоем.
      
      
        ПО БЕРЛИНСКОЙ МОСТОВОЙ
        КОНИ ШЛИ НА ВОДОПОЙ
        И ПОТРЯХИВАЛИ ГРИВОЙ КОНИ ДОНЧАКИ.

Начал Павел. Эта песня была у Георгия на послевоенных пластинках. Последний раз он ее слушал в классе восьмом-девятом, но припев -
    

        КА-ЗА-КИ, КА- ЗА-КИ,
        ЕДУТ, ЕДУТ ПО БЕРЛИНУ
        НАШИ КАЗАКИ.*

     *«Казаки в Берлине», музыка братьев Покрасс, слова Ц. Солодаря

подпевал сразу после первого куплета. Последний припев удосужился и Старик пробурчать себе под нос.
     - Хоть что-то! – подытожил Павел. - Начинаем распеваться! - И разлил остатки вина по бокалам.
Они чокнулись.
     - Давай, Павел, народную! – попросил Георгий.
   Павел исподлобья посмотрел на земляка и взял балалайку.
      
         ЧЕРНО-ГЛА-А-ЗАЯ КА-ЗА-А-АЧКА ПОДКОВАЛА МНЕ КОНЯ,
         СЕ-РЕ-БРО С МЕНЯ СПРО-СИ-И-ИЛА,
         ТРУД НЕ-ДО-РО-ГО ЦЕНЯ-А-А. **
 
  И Георгий, наконец, вплел свой голос между трелью струн и голосом Павла.

     **«Черноглазая казачка», Музыка М. Блантера, слова И. Сельвинский.

Павел удивленно поднял брови от грифа, пару раз ошибся в постановке пальцев и вынужден был снова уткнуться взглядом в гриф, успев ободряюще кивнуть земляку.
   Эту песню к удовольствию Павла, Георгий знал всю, потому что она тоже была когда-то у него на пластинке.
Только на последнем куплете увлеченный Георгий заметил, как от косяка двери неслышно отделились две фигуры и тихо сели за рядом стоящий столик, стараясь не привлекать внимание. Похоже, эту песню они слушали у порога, боясь сбить своим появлением воодушевленных исполнителей.
   Когда песню допели до конца, Георгий глазами указал на парочку, тихо сидящую за столом. Павел развернулся к сидящим, не скрывая неудовольствия на лице. К нему уже с достоинством подходил поджарый высокий мужчина в дорогих светло – табачных брюках, модных светло – коричневых в дырочках ботинках и белой рубашке с коротким рукавом с узеньким лейблом на ободке кармашка какой-то модной фирмы.
   «Это не панамец», - подумал Георгий и угадал.
   Павел своим наметанным глазом разглядел в клиенте непростого гостя, вовремя сменил недовольство на своем лице на холодную учтивость и, как положено хозяину, встал навстречу подошедшему гостю.
     - I am sorry! – чуть улыбаясь с достоинством начал гость. - Вы капитан, хозяин этого заведения? - обратился он к Павлу на американском, глядя на его фуражку.
Георгий перевел.
     - Yes, Sir – еще смог односложно ответить на американском хозяин.
     - Мы очень не хотели бы помешать вашему удивительному пению. Не были бы вы так любезны, накормить нас свежими, - гость сделал ударение на слове «свежими», - океанскими продуктами, если что-то осталось, – и он покосился на три гамбаса на огромной сковороде. - И, хотелось бы, - посмотрел он на этикетки стоящих бутылок, - хорошую бутылочку вина. Белого сухого.
   Павел, не зная английского, вопросительно посмотрел на Георгия. Земляк встал и решительно взял ситуацию в свои руки.
     - Что есть самое лучшее? Гамбасы остались? – обратился он к Павлу. 
     - Четыре.
     - Устрицы? – торопил Георгий.
     - Есть устрицы, - медленно соображал Павел.
     - Есть хорошее французское, чилийское или аргентинское вино? – быстро спросил снова земляк.
     - Должно быть, - не совсем уверенно протянул Павел.
     - Сэр, - обратился Георгий по-английски к американцу, - есть Бордо гран Кейо шестилетней выдержки и хорошее аргентинское Корбек Аппассименто, красное сухое, - отчетливо вспомнил вдруг Георгий, как он ставил галочку у перечня дорогих вин, присланных дилером столичного винного магазина по его просьбе. Что пожелаете?
     - О-о, - оживился американец, - несите обе, а мы сейчас посоветуемся и что-то выберем.
     - Капитан, - повернулся Георгий к Павлу, - бутылка Бордо и бутылка Корбек стоят внизу в холодильнике. -  И, повернувшись к американцу, сказал.
     - Через десять минут будут гамбасы в чесночном соусе и устрицы по-капитански. Океанские продукты, сэр, доставляются с утреннего рыбного рынка. К сожалению, устрицы вечерние, - чтобы правильно его поняли, уточнил Георгий.
     - А какие еще бывают устрицы? – не понял американец.
     - Только у капитана, - посмотрел почтительно Георгий на хозяина, - больше нигде, вам предложат при вас выловленных в океане устриц. К сожалению, последний улов был, - Георгий сделал артистическую паузу, посмотрев на часы на стене, - два часа назад.
     - Устроит! – раскусил его американец, засмеявшись, дружески с американской развязностью, хлопнув по плечу менеджера зала, интересно представляющего клиентам кухню заведения.
Павел принес две бутылки и поставил их на конторку.
     - Давайте, пожалуй, Бордо гран Кейо! – прокричал американец, посовещавшись с дамой.
Павел уже шел навстречу, вытирая салфеткой бутылку Бордо. Американец сделал к нему шаг вперед и, дотронувшись до плеча Георгия, прося перевода, сказал капитану.
     - Еще раз простите за поздний визит. Моя спутница, - американец ободряющей улыбкой одарил внимательно наблюдавшую за всем милую даму, - слышала о вашем заведении и попросила меня заглянуть к вам.
   Георгий перевел.
     - И очень правильно сделала. Прошу впредь в любое время заезжать сюда до двадцати одного часа. Мы сели здесь расслабиться, - кивнул Павел на стол, - от безделья.
     - Капитан, а можно еще одну просьбу? – слегка наклонил голову американец.
     - Какую? – насторожился хозяин.
     - Моя спутница, - еще раз улыбнулся ей галантный кавалер, - просила вам передать свое восхищение вашей песней и просила, если можно, продолжить вашу дружескую вечеринку с песнями, а мы тихо, как мышки, будем сидеть у входа.
     - Ну, зачем же у входа, я предлагаю вам сесть вон в тот укромный уголок, сегодня вечером слишком душно. А что касается наших песен, не взыщите, мы не артисты, просто сегодня просит петь душа.
     - Это и прекрасно! Спасибо капитан, вы очень любезны! Мы послушаемся вашего совета и тихо будем сидеть в уголке, наслаждаясь уединением. И дай Бог, чтобы к вам не приехали еще такие же припоздавшие! – неплохо пошутил американец.
Капитан пошел к столу в уголке ставить вино и бокалы. Георгий пошел на кухню за гамбасами и устрицами, американец пошел к спутнице, чтобы предложить ей пересесть за другой столик.
   Через пару минут на столе у гостей уже было разлито вино в бокалы, на придвинутом соседнем столе стояло блюдо с фруктами, две бутылки Кока-Колы, чаша с колотым льдом. Через пять минут капитан принес с кухни и поставил на стол приготовленные и красиво уложенные Георгием овощи, где изюминкой по вытянутым краям блюда лежали темно – зеленые пупырчатые тонкокожие половинки авокадо с выпуклыми темно – коричневыми крупными зернами в центре плода, возвышающиеся над нежной бледно – зелено – желтой мякотью в кружеве колец красного, зеленого и желтого перца. Остальные овощи были уложены с гогеновскими сочетаниями цвета. Принимая на кухне блюдо от Георгия, хозяин удивленно хмыкнул на это произведение овощного самоучки-импрессиониста, а дама, восторженно залепетала, когда капитан ставил блюдо на стол. Через десять минут на маленькой чугунной сковородке перед американской парой скворчали пять гамбасов в чесночном соусе и отдельно на блюде во льду лежали устрицы по-капитански. А что такое «по-капитански», Георгий и сам не знал, но, когда он впервые это озвучил, ему показалось это загадочно-привлекательно.
     - Что вы еще пожелаете, - не стесняйтесь, обращайтесь, капитан будет рад вам… - запнулся и не нашел подходящего слова Георгий и добавил, - будет рад вам помочь.
     - Вы русские? – вполголоса, потянувшись на стуле к Георгию, спросил любопытный американец.
     - Русские, - глядя американцу в глаза, ответил Георгий.
     - Все, все, - поднял ладонь американец, обещая, что вопросов больше не будет, - я так и понял! – добавил он.
   «Раз понял, чего спрашивал?» – не понял Георгий и пошел к своему столику.
     - Он что, не бельмеса не говорит по-испански? - тихо по-русски обратился Павел к Георгию, наливая принесенную для гостя и не выбранную им бутылку аргентинского вина.
     - Похоже на то, но лучше говорить то, как если бы он понимал и испанский, и русский, - рассудительно заметил Георгий.
     - Разумно, - подал голос Старик.
   И Павел взглянул на него, будто только что обнаружил.
     - Что поделаешь, - сказал он тихо, учитывая, что сидит почти спиной к столику гостей, и посмотрел, извиняясь, на земляков, - прислуживаем!
     - Обслуживаем! – с достоинством поправил Георгий.
     - А может, вы зря третью бутылку открыли? – решил урезонить Старик.
     - Старик, - эта бутылка стоит семьдесят долларов, и я первый раз в жизни буду пробовать такое вино, чтобы почувствовать себя американцем! – наливал вино хозяин. - Не хочешь, - не пей! А мы, грешники, выпьем!
     - И снова нальем! – добавил Георгий и вдруг неожиданно для себя негромким баритоном, подражая баритону Лисициана,* запел.
   
   * Лисициан Павел, нар. арт. СССР, солист Большого театра в 1940-66г.г.
   
        НА-АЛЕЙ! ВЫПЬЕМ ЕЙ-БОГУ ЕЩЕ!
        ПОСЛЕДНИЙ В ДОРОГУ СТАКАН!
        ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ-ЛЯ –
        БЕЗДЕЛЬНИК КТО С НАМИ НЕ ПЬЕТ!
   
А Павел, чокнувшись с бокалом Георгия, присоединил свой голос.
      
         НАЛЕЙ ПОЛНЕЙ СТАКАНЫ,
         ТОТ ВРЕТ, ЧТО МЫ, БРАТ ПЬЯНЫ,
         МЫ ВЕСЕЛЫ ПРОСТО НЕМНОГО,
         НУ, КТО ТАК БЕССОВЕСТНО ВРЕТ!
 
 И Георгий, на всякий случай, отдал соло капитану и тот не подкачал.
 Но скоро капитан запнулся на секунду, но вышел из этого тупика. И тут поразил земляков молчун-Старик, начавший на полсекунды раньше и потому оставив с открытыми ртами дуэт.
       
        ТЕПЛЕЙ НА СЕРДЦЕ СТАЛО,
        ЗАБОТ, КАК НЕ БЫВАЛО,
        МЫ ВЕСЕЛЫ ПРОСТО НЕМНОГО,
        СОСЕД НАМ ПУСКАЙ ПОДПОЕТ! *
    
        *Шотландская застольная, музыка Л. Бетховена   

     - Ай, да Старик, - восхитился капитан, - оказывается, можешь, если захочешь!
     - И ведь, мелодию держит! – удивился Георгий, во все глаза, глядя на Старика.
     - Bravo! - из угла не выдержал восторженный женский голос.    
     - И голос какой-никакой есть! - продолжал удивляться Павел Старику. – А ты, случаем, на клиросе* не пел? - обратился он к Георгию.
     - Нет, - усмехнулся он, - дальше паперти** не пускали!
   
     * Место в храме, предназначенное для хора.
     **Крыльцо храма.

     - Если тебе сырые яйца попить, - ухмылялся, глядя на Георгия хозяин, - я мог бы доверить тебе петь своим гостям.
     - Я что-то не обнаружил их у океанской фауны, - поддержал подколку хозяина Георгий, - а куриные - мне запрещает Старик, - и он покосился на улыбающегося соседа.
- Во, вспомнил! – оживился Павел, взяв балалайку, – Ты просил народную, - получай!

        ЖИВЕТ МОЯ ОТРАДА
 
 И Георгий с радостью подхватил и уже больше ни разу не давал Павлу петь соло.

        В ВЫСОКОМ ТЕРЕМУ,
        А В ТЕРЕМ ТОТ ВЫСОКИЙ
        НЕТ ВХОДА НИКОМУ***.
   
***Русская народная песня 

 Они допели до конца, и раскрасневшийся Павел воскликнул.
     - Придется тебе доверить петь моим гостям и без яиц! Считай, что экзамен сдал! – сам не понял, что сказал хозяин.
     - Нет, уж, - не согласился Старик, - не затем ему один раз крупно повезло, чтобы ради выступлений перед гостями ему их лишаться!
   Георгий и Старик рассмеялись, а Павел недоуменно переводил голову с одного на другого.
      - О, что значит, - распелись! – воскликнул хозяин, поймав за хвост промелькнувшую было песню. Наклонившись к балалайке, он попробовал какие-то ноты, промурлыкав себе в усы и начал, откашлившись.
 
        УЖ ТЫ СА-А-А-АД, ТЫ МОЙ СА-А-А-АД,
        САД ЗЕ-ЛЕ-О-О-О-НЕ-Е-НЬ-КИ-И-И-ИЙ,
 
 И Георгий негромко подхватил, стараясь добавить душевности и тоски озвученным словам.
      
        ТЫ ЗА-ЧЕ-Е-ЕМ РА-НО ЦВЕ-ТЕ-О-О-ОШЬ,
        О-СЫ-ПА-А-А-А-Е-ЕШЬ-СЯ-А-А-А?*

* «Уж ты сад», - русская народная песня.

  И как человек, понимающий толк в хоровом пении, поскольку участвовал когда-то в детском городском хоре и даже имел удовольствие быть солистом, дал снова куплет солировать Павлу. И Павел старался. Они спели еще один куплет, два раза споткнувшись, но на следующем встали окончательно, не вспомнив слов.
   Посетовав на свою память, Павел обвинил более молодого певца.
     - Ну, мне простительно, мне шторма мозги отбили! А ты-то молодой, чего ж не помнишь?
     - Ему благодарить Создателя надо за то, что он и это помнит, - резонно заметил Старик.    - Он до сих пор не помнит, как он сюда попал! Ну, даст Господь, потихонечку все наладится.
     - Ну, развел антимонию! – сказал Павел и с досады махнул ладонью.
   Георгий попросил балалайку у Павла, и тот с любопытством протянул ее земляку.
     - Клянусь усами креветки, если ты еще и играешь так, как поешь, то ты будешь петь в заведении и я тебе положу… - Павел задумался, как бы не переплатить, и решил, - двадцать долларов за вечер!
    - Не обольщайся, играть я не умею, - вспоминал Георгий уроки игры в ансамбле народных инструментов на прима-балалайке, где в седьмом классе с приятелем они провели целых два месяца!
   После нескольких проходов по всем струнам он откашлялся и, спотыкаясь, сыграл вступление и посмотрел на Павла. Тот пожал плечом, что, видимо означало: «Ты и знакомую мелодию сыграешь так, что я не разберу!» Но Георгий запел.

        КАК ГРУСТНО, ТУМАННО КРУГОМ,
        ТОСКЛИВ, БЕЗОТРАДЕН МОЙ ПУТЬ.
   
   Георгий взглянул на Павла, но тот прикрыл глаза и облокотился на спинку стула. Георгий понял, что придется песню вытягивать одному и, вздохнув, тоскливо просил:
       
       
        ЯМЩИК, НЕ ГОНИ ЛОШАДЕЙ!
        МНЕ НЕКУДА БОЛЬШЕ СПЕШИТЬ,
        МНЕ НЕКОГО БОЛЬШЕ ЛЮБИТЬ,
        ЯМЩИК НЕ ГОНИ ЛОШАДЕЙ! *
   
     * «Ямщик не гони лошадей», романс, музыка Я. Фельдмана, слова Н. фон Риттера

Нередко он брал не те ноты, но пел с чувством и в конце песни ошибался мало.
Старик поднял опущенную голову и со страданием посмотрел на своего бывшего пациента.
 Георгий пропел припев и закончил песню.
Темный угол. Чуть освещенные лица американца и его спутницы. Американец, сунув в рот два пальца, свистит. «Браво!» - кричит его спутница.
Павел сидел с закрытыми глазами, подперев тяжелую голову, положив локоть на стол. Старик, облокотившись на спинку стула, скрестил руки на груди и сквозь щелки глаз наблюдал за певцом. Некоторое время молчали. Потом Павел тяжело поднял голову, нетвердой рукой налил в бокалы красного, как взыгравшая кровь, вина, чокнулся, взглянул хмуро на земляка и, перед тем как выпить, сказал:
     - Я желаю, чтобы тебе было куда спешить! – и выпил полбокала.
Георгий тоже, молча, выпил. Павел взял из рук земляка балалайку:
     - Да, играть тебе надо почаще, тогда ошибаться будешь меньше.
   Некоторое время, низко наклонившись к балалайке, Павел тихонечко искал тропинку к какой-то мелодии, тренькая по струнам, продираясь через бурелом звуков.
   «А вообще, - обозначилась мысль в голове Георгия, - способен ли человек большую часть жизни оторванный от Родины, воспринять сердцем то, что поют в России, мешая горючие пьяные соленые слезы с горьким вином? Неужели у поющего Пвла и у Старика не заныло сердце, как у него?»
Старик сидел, как ушедшая в свой панцирь черепаха, вобрав морщинистую шею в плечи и закрыв глаза. На его высушенном лице не отразилось и тени эмоций.
Наконец, Павлу удалось нащупать что-то знакомое давно позабытое. Он пошел, пошел по этой тропинке, и она его вывела на правильный путь. Он сделал проигрыш и негромко запел.
Только после первого куплета Георгий понял, что зря это он сделал.

        ТО-О-О НЕ ВЕ-Е-Е-ТЕР ВЕ-Е-Е-ТКУ КЛО-О-НИТ,
        НЕ-Е-Е ДУ-БРА-А-А-ВУШ-КА-А-А ШУ-МИ-И-ИТ, -
        ТО-О-О МО-Е-О-О СЕР-ДЕ-Е-Е-ЧКО СТО-О-О-НЕТ,
        КА-А-АК О-СЕ-Е-Е-ННИЙ ЛИ-И-ИСТ ДРО-ЖИ-ИТ.*
   
     *«Лучина», композитор Варламов, стихи Стромилова. 

Лицо капитана «пошло» крупными пунцовыми пятнами, а из-под опущенных век потекли на щеки две мужские слезы.
   Наконец, спазм докатился и до головы Георгия, и они почти одновременно с Павлом взяли бокалы. Георгий дрожащей рукой схватил бутылку, плесканул Павлу и себе, и они залпом их осушили.
    «Ну, кто ж так пьет такое хорошее вино, изготовленное из сортов винограда Корвина, Мальбек в аргентинской долине Тупунгато!» – наверное, подумал американец.
Но, во-первых, эти двое не родились во французских или аргентинских виноградных долинах, где их обитатели с детства привыкли не спеша пить вино. А во-вторых, никогда на ум американцу не придут слова, которые уже выстроились в голове у земляков, овладели их душой, окончательно раскачали ее в резонансной частоте беспросветной тоскливой мелодии, и их душа пошла в разнос, и пробила далеко не слабую океанскую волю капитана и космическую волю полковника. А всего-то там было тринадцать слов:

        ИЗВЕЛА МЕНЯ КРУЧИНА,
        ПОДКОЛОДНАЯ ЗМЕЯ!
        ДОГОРАЙ, МОЯ ЛУЧИНА,
        ДОГОРЮ С ТОБОЙ И Я!
   
А потом, надо было родиться в российской деревне, пережить не одну суровую зиму, дрожать не только от тридцати семиградусного мороза, но и от ожидаемого ночного стука сапогом в дверь, когда взрослая семья сидит на лавках в маленькой кухне за столом. А в центре стоит чугунок с картошкой в мундире, миски соленых грибов, огурцов, помидоров, буханка черного хлеба и трехлитровая бутылка зеленого цвета с ядреным самогоном, который не в первый раз налит в стеклянные граненые стаканы. А за дверью сеней под песню «Лучины» тоскливо воет ледяная вьюга, которую не пускают погреться. А самогон в России привыкли пить залпом.
   Павел некрасиво ладонями к переносице вытер текущие слезы, но они снова потекли из глаз. Он достал из брюк большой синий в клеточку платок и, прижав его к глазам, неподвижно посидел так некоторое время. Потом снова промокнул глаза платком, шумно высморкался, тяжело поднялся, взяв балалайку за гриф, и молча, широко расставив ноги, как в шести бальный шторм, нетвердой походкой пошел к себе.
   Георгий встал, чтобы подстраховать капитана, но тот глухо буркнул:
     - Я найду свой кубарь*.
 
  *Кубарь – мор. сл. – каюта, кубрик.

Послышался стук закрываемой двери, и все стихло, только мерный шум вентиляторов под потолком сливался с доносящимся гулом океана.
Старик сидел, облокотившись на спинку стула, повесив голову с седой бородкой на грудь, щелочки его влажных глаз уставились в одну точку. Георгий, поставив локоть на стол, подперев кулаком тяжелую голову, изо всех сил боролся с нахлынувшими чувствами.
Некоторое время он сидел с закрытыми глазами. Наконец, он стряхнул с себя оцепенение, со скрипом отодвинув стул, встал, взял тяжелую сковороду вместе с подставкой и неуверенной походкой, чуть прихрамывая, двинулся на кухню. Старик собрал тарелки и приборы и пошел за ним следом. Пока Георгий отмывал сковородку и посуду Старик за два подхода очистил столик.
   Когда Георгий появился в зале, к нему направился американец. Георгий совсем про него забыл и смотрел на него, будто впервые видел.
     - Мы вам очень благодарны за все. Мы получили редкое удовольствие.
Он протянул три сотни и неуверенно взглянул на Георгия.
     - Этого хватит?
     - Вполне, - сухо ответил Георгий, – благодарю вас.
     - А не позволите нам с дамой осмотреть территорию?
     - Пожалуйста, - пожал плечом Георгий, включил весь свет на участке и пошел убирать их столик. Закончив хлопоты, Георгий оставил на террасе дежурное освещение и вышел в сад. На краю скалы он увидел сидящую в креслах парочку.
   «То ли уйти в бунгало к Старику, то ли подойти к этой загулявшей парочке, - черт его знает! Чего их опекать, - не дети! Не заблудятся! Надоест осматривать, сядут в машину и поедут в столицу, в свой коттедж или квартиру. С другой стороны – они в гостях. А тут пьяный хозяин завалился спать, бросив гостей! Давай, «хозяин»! Иди к богатым клиентам, ешь их взглядом, склонив набок голову, и заискивающим голосом спрашивай: «Чего еще изволите?»      
 
П о д с к а з к а  а м е р и к а н с к о г о  п р а к т и к а 
Георгий недовольно побрел к краю участка. Американец, услышав его шаги, повернул голову и любезно пригласил его:
     - Присаживайтесь со мной рядом, как хорошо, что вы подошли! Давайте знакомиться! Это моя подруга Сьюзен!
   Дама, сидя, протянула руку, и Георгий пожал безвольные пальцы.
   «Может, она для поцелуя протянула ладонь?»
     - Стив! – протянул крепкую ладонь американец.
   «А этот явно посещает фитнес клуб!»
     - Джордж, - почему-то представился он, вспомнив Дэвида.
     - О-о! – оживился Стив, - вполне американское имя! Вы, я понял, помощник капитана по бизнесу!
     - Вроде того, - не стал спорить Георгий.
     - Хотите услышать соображения свежего человека относительно развития вашего бизнеса?
   «Валяй!» – чуть не сказал Георгий. - Ну, что можно полезного услышать от этого впервые заглянувшего к ним наглого американца и уже, как всегда, они это делают, готового поучать, как надо жить! Привыкли утверждать по всему миру свой образ жизни даже тогда, когда их не спрашивают!» 
   А тот и, не подумав даже, как истолковать заминку собеседника, начал.
     - Судя по еще не выросшему газону у кустов, пальм, дорожек, территория подверглась большой перепланировке совсем недавно. Все это, безусловно, подняло привлекательность участка! Внешний вид бунгало под непритязательную постройку островитян индейцев привлекает. Но не думаю, что внутри сервис тянет на гостиничные три звезды, как он не тянет и в основном зале! У вас уровень средненького столичного кафе, но не ресторана в отеле! В отелях три звезды вы не найдете пластмассовых столов и стульев там и приборы на два класса дороже!
     - Я, примерно, то же говорил хозяину, но его развитию мешает отсутствие начального капитала.
     - Боюсь, что не это главное, - американец посмотрел в глаза своему соседу, - капитан определился с курсом куда он плывет? То ли бухта его мечты, как сейчас, - это закусочная недалеко от трассы, с доходом пятнадцать-двадцать тысяч долларов в год? Другое дело, - трехзвездочный отель, - с доходом сто-сто пятьдесят тысяч?
     - Боюсь, что последнее ему не по зубам, - рассудил Георгий.
     - Сдается мне, вы знаете, что такое бизнес-план?
   «Какой ты, однако, проницательный?» – удивился Георгий.
     - Знаком, - нехотя ответил он.
     - Я так и подумал! – быстро взглянул на соседа американец.
Он повернул голову к спутнице и осведомился:
     - Сьюзен, позволь мне пять минут поспрашивать нашего нового друга Джорджа, и я с его помощью постараюсь выполнить твою просьбу.
     «Как все просто у американцев: оказывается, я уже его друг!»
     - Пожалуйста, Стив, но мне все это очень интересно! – Сьюзен немного наклонилась, и ее взгляд скользнул по ее новому другу.
     - Спасибо! Но мне, действительно, нужно уточнить некоторые детали! Джордж, вы знакомы с методикой, как составляются бизнес планы на проекты с прибылью, хотя бы, на полмиллиона долларов?
     - Знаком, - нехотя ответил Джордж.
     - О` Кей! - Американец еще раз взглянул на своего друга. – Давайте договоримся так: вы, Джордж, переговорите предметно с хозяином, захочет ли он связываться с настоящим туристическим бизнесом. Если «да», - то я помогу с каталогами мини гостиниц, мини отелей и условиями кредитов под хороший бизнес план. Вот моя визитка, - и, как у фокусника, у него вдруг оказалась визитка.
   При свете фонаря Георгий прочитал: начальник кредитного отдела дочернего отделения очень крупного американского банка Стивен Скелтон.
   «Так вот оно что! Уж не собирается ли этот, с позволения сказать, сэр, вовлечь в свои сети капитана руками спасенного земляка? С этим сэром надо держать ушки топориком!»
     - Итак, после беседы с хозяином, дайте мне знать, есть ли у вас интерес к серьезному бизнесу, а я подъеду или подошлю каталоги. А сейчас, Джордж, не могли бы вы дать нам какой-нибудь фонарик и не проводите ли нас к океану?
   «Пожертвовать одним приготовленным для Рико факелом, что ли? Может быть, действительно чем – нибудь полезен будет этот сэрун?» – и Георгий пошел к себе. Вскоре он уже шел к гостям с зажженным факелом, что вызвало их одобрение.
     - С таким факелом нас и сопровождать не надо! – заметил Стив, беря факел и освещая лестницу.
   Георгий пошел к Старику. Он нашел его уже спящим под открытым небом на циновке у бунгало, накрытым легким старым одеялом, взятым из сарая.
   «Вот счастливый человек Земли, далекий от суетных дел! – Георгий постоял в трех шагах от Старика, но тот не шелохнулся, и он пошел в зал и сел за столик. – Придется поджидать этих американцев!» – с неудовольствием подумал он, кладя руки на стол, а на них - тяжелую голову.
   И тотчас отключился.
   Георгий кожей почувствовал, что кто-то на него смотрит. Он резко поднял голову, перед ним стояли Стив и Сьюзен. Сколько прошло времени, как он прикорнул, он сказать не мог.
     - О, а мы уже хотели по-английски уехать и не мешать вам! – улыбаясь, сказал Стив. – Факел погашен и стоит у входа, - он кивнул туда головой, - до свиданья, и он пожал крепко руку. - Наши первые впечатления превзошли все ожидания!
Оказывается, у вас слева от лестницы - широкая прибрежная полоса песка, уходящая за горизонт, а справа – скалы, и там должна быть прекрасная подводная охота для новичков дайвинга.* В скором времени мы это проверим, вы не против? Джордж, вы зажарите нам подводные трофеи, которые мы, надеюсь, добудем?

    * Подводное плавание

     - Нет проблем! – заспанно ответил Джордж.
     - Джордж, а поможете организовать коптильню на углях у океана?
     - Думаю, что да, - неуверенно ответил Джордж.
     - Джордж, - улыбался Стив, - не сомневайтесь, все услуги будут оплачены! До встречи! 
   Сьюзен тоже приветливо кивнула, глядя в заспанные глаза ее нового друга, и они вышли из веранды к машине.
 
     - Просыпайся, хороший человек, солнце встает!
     - Ну и что? – не раскрывал глаз Георгий.
     - Пойдем, поможем ему подняться!
     - Ты чего, Старик, в самом деле! Оно и без меня поднимется!
     - Без тебя оно не так светить будет!
     - Старик, я видел интересный сон, а ты его спугнул.
     - Обещаю, он тебе приснится снова.
     - Иди с Богом, дай досмотреть его.
     - Так ты не пойдешь?
     - Нет, - отвернувшись к стене, подтвердил Георгий, подложив ладонь под щеку.
   Старик вздохнул и вышел из сарая.

Сон Георгия, как он оказался в предместьях джунглей
Во время сна Георгию снится во всех деталях, как он мучился на побережье после неудачной попытки утонуть. Он понимает, что ему нужна передышка, и он в таком плачевном состоянии не в силах повторить попытку утонуть в океане. Собрав силы, он с трудом доходит до трассы. Там он голосует и его грузовичок с двумя метисами довозит до столичного отеля Панамы. Там он отсыпается, ест в ресторане, приводит себя в порядок. Вечером решает пройтись по столице, видит праздничную беззаботную жизнь, красивые небоскребы, улицы и скверики с благоухающей цветущей зеленью. Его плохое состояние не дает ему времени порадоваться этой жизни. Георгий с трудом добирается до отеля. На следующий день он в такси едет, как он думает, к Тихому океану, чтобы покончить с мучениями. Но таксист привозит его в предместье джунглей. 

Георгий просыпается. Понимает, что все, что он видел во сне, это было с ним наяву. К нему вернулся еще один потерянный пазл его памяти.
   «Вроде бы его будил Старик и куда-то звал? Или это ему приснилось?»
   Он встал и пошел к бунгало, где ночью под открытым небом спал Старик. Его там не было.
   «Мог бы и не проверять. Конечно, он у океана. Он же не пропускает ни один восход солнца. Уж не его ли он звал встречать восход вместе?».
   Георгий отправился на край скалы. Пока он шел к лестнице, он по шуму океана убедился, что сегодня тот не сердитый. Зато в голове был шум балла на два.
   «Сколько раз себе говорил: бутылку вина на двоих, - вот, твоя норма! Нет, завелся с капитаном! Вот, снова, кто угодно виноват, только не сам! Ходи теперь полдня с прибойной головой! Это в такое-то тихое утро!»
   
Старик, подняв руки вверх, стоял на мокром песке лицом к солнцу, которое уже выкарабкивалось из облаков на горизонте океана и мурлыкал под нос песню. Он уже обсох.
     - Поплавай, хороший человек Георгий! – не глядя на него, приветствовал его Старик.
     - У тебя что, есть глаза на правом ухе?
     - А, разве, у тебя нет? – удивился, не повернувшись, Старик.
   Георгий снял шорты, голышом зашел в воду выше щиколотки и тоже, подняв руки, потянулся навстречу нежным лучам солнца. И ему тоже захотелось замурлыкать какую-нибудь мелодию, но двое мурлычащих голых старперов рядом, - это уже слишком! И он благоразумно пошел навстречу ленивым еще не совсем проснувшимся волнам. Погружаясь с головой, он медленно поплыл брассом. По-прежнему, с каждым метром удаления от берега, у него возрастала тревога, и вскоре он не выдержал и повернул к берегу.
     - Прополощи горло! – закричал Старик, видя, как Георгий повернул к берегу.
   Георгий набрал в рот океанской воды и попытался погулькать, как это делал всегда Старик, но вскоре закашлялся, проглотив немного горько-соленого раствора, и пожалел, что его послушал. До берега он плыл, кашляя и ругая себя. Выйдя на берег, он встал чуть подальше Старика, чтобы не маячить перед ним голым задом и так же поднял руки вверх. Но Старик вскоре подошел к нему и внимательно осмотрел ему подмышки и подавил пальцами.
     - И что? – решил узнать бывший пациент.
     - Ты знаешь, Георгий, много лучше. Но твоя болезнь коварна, она может возвращаться, если с нею каждый день не бороться. Ты слишком большой сделал перерыв. Я привез две бутылочки, тебе обязательно надо пропить их, три раза по чайной ложке за полчаса до еды. Я тебе, как придем домой, покажу, с какой надо начинать.
     - Опять какая-нибудь гадость?
     - Это знакомые тебе ядрышки, от которых ты чуть не сошел с ума. Я твердо уверен, что тебя кто-то ведет по белу свету. Ты их нашел в нужный час и, если бы их не съел, скорее всего, сейчас мы не беседовали бы с тобой.
     - Ну вот, с утра, Старик, ты говоришь такие гадости!
     - Так, не дергайся! – Старик поставил два пальца к одному из шрамов на груди.
     - О-о! – заорал пациент, опустив руку Старика, - чем это ты жжешь?
   Георгий разжал кулак и осмотрел пальцы Старика.
     - Чем это ты меня прижигал?
   Старик показал два сухих костлявых пальца, приставил к следующему шраму и, как гипнотизер уставился на шрам.
     - Да горячо же! – удивился Георгий. – Как это у тебя получается?
     - Потерпи! – бесстрастно сказал шаман и приставил два пальца к следующему шраму.
   Так он прошелся по всем шрамам на груди и спине. Георгий чувствовал, как под пальцами Старика, как только он приставлял их к шраму, быстро становилось горячо, но терпимо. К тому же шло покалывание. Скорее, он заорал сначала от неожиданности.
     - Голова не болит? – спросил Старик.
     - Побаливает.
     - Всегда или после вчерашнего?
     - После вчерашнего.
     - Обычно, шума в голове нет? – и он положил два пальца на виски.
     - Нет.
     - А сейчас? – и он слегка надавил на них.
     - Сейчас начался легкий свист.
   Потом пальцы Старика пробежались по шрамам на голове и тоже прижгли их.
     - Ложись.
     - Зачем? – удивился Георгий.
     - Ложись на спину на сухой песок.
   Георгий лег. Старик сел на корточки возле колена и двумя пальцами обследовал коленную чашечку и возле нее.
     - Согни ногу.
   Георгий согнул. Старик прислушался.
     - Всегда легкий хруст при сгибе ноги?
     - Всегда.
     - А так больно? – он надавил какую-то точку рядом с чашечкой.
     - Больно.
     - А здесь?
     - Здесь нет.
   Старик положил два пальца на болевую точку и разогрел ее до горячего состояния.
     - Ну, вот что, хороший человек Георгий, - подавая ему руку и помогая подняться на ноги, сказал Старик, - в первой же церкви поставь Господу свечку, что у тебя так удачно все зажило. Главное, рассосались бы без последствий гематомы под черепом. Вчера я понял, что есть большие надежды. А колено срослось, - лучше не придумаешь. Каждый день массируй болевую точку и проси, чтобы рассосался шрам. Должна боль уйти и пройти твоя хромота, только пока – никаких больших нагрузок на ногу! И еще, каждый день ты должен ловить и есть розовых рачков у черных скал, резать и есть сырыми широкие темно – зеленые водоросли, это помимо устриц, мидий и креветок. Так ты почистишь свою лимфу. А будешь пить вино постольку, как вчера, - это лить воду на мельницу твоей болезни. Твое солнце - на восходе и на закате, все остальное время прячься в тень, купание в океане, легкая физическая нагрузка, - так тебе надо продержаться хотя бы год.
     - Еще год? – возмутился пациент.
     - Как же торопится жить человек! - сам себе сказал Старик. – Ты вспоминай себя почаще, какой ты был в ноябре-декабре прошлого года! Да-а, - протянул он с улыбкой, загадочно глядя на земляка, - каково-то предназначение твое на этой Земле? Не дает тебе Всевышний покинуть ее, пока ты его не выполнишь.
     - Это, какое же предназначение? – подозрительно покосился ученик на Учителя.
     - Это уж, у тебя надо спросить! Прислушайся к себе! Думай!
   Георгий попытался прислушаться к себе, но кроме шума в голове, после вчерашних выпитых бутылок ничего не услышал и пошел одеваться.
     «Врет все Старик, что нельзя пить вино. Люди придумали вино для радости в жизни. Сухое вино – это ж почти виноградный сок. А он всегда полезен. Наверное, для его организма нельзя мешать белое с красным. А может, не совместимы немецкое с аргентинским? Или, - немецкое с чилийским? А может, - аргентинское с чилийским? О, черт, откуда капитан выцарапал это немецкое? Неужели Павлу он его рекомендовал? Надо выявить закономерность, а вчера было слишком много… неизвестных в одном примере. Получается, - целых три. Уж, он-то понимает, что задачка с тремя неизвестными в одном уравнении не решается. Ничего, он знает, как надо решать такие запутанные задачки. Надо всегда идти от простого к сложному. Так его учили. А потом постепенно он будет добавлять неизвестные и найдет закономерность. По математике у него всегда было отлично. Ну, чего взять со Старика, он «академиев не кончал».
   За завтраком Георгий передал триста долларов Павлу, что того очень обрадовало, рассказал коротко о разговоре со Стивом и, поскольку времени было мало, обещал подробнее все рассказать вечером. Тепло простились после завтрака со Стариком и начались будни. Народу было мало, а потому настроение капитана упало.
               
Вечером Павел был хмур и неразговорчив. И когда Георгий подробнее рассказал о возможных вариантах развития бизнеса, со слов американца, что, в общем, во многом совпадало с его видением, Павел раздраженно ответил.
    - Я от тебя уже слышал нечто похожее. Что ты мне кишки мотаешь? Вы меня тащите в такие вложения, которые я не окуплю много лет. А ты спроси меня, хочу я вляпаться в такие траты? Не верю я этому твоему американцу! И вообще, американцы народ избалованный и ненадежный! Сегодня им понравилось мое заведение, завтра подавай что-нибудь этакое! Да, у меня закусочная, чего мне стесняться! Мое заведение рассчитано на простую невзыскательную публику. У нас ее больше, и она дает мне доходы, пусть и небольшие, но уже много лет. Так что пусть поищет другого дурака, а я уже битый и старый.
   «И тебе поздно рано вставать! – чуть не поддразнил Георгий капитана. - Да, сегодня к капитану на драной козе не подъедешь!» – с неприязнью подумал Георгий.
   
Георгий стал уже забывать американца, когда Павел однажды, держа телефонную трубку в руках, позвал Георгия из сада.
     - Уж не твой ли американец объявился?