А что у Анны? Глава 12. Пора договариваться

Новый кабинет президента. В своем кресле сидит Анна, рядом слева от нее сидит Председатель.
     - Так я закажу новую табличку на дверь кабинета: ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА
ДИРЕКТОРОВ, - говорит Анна, обращаясь к Председателю.
      - Анна Владимировна! Ну, дайте мне продержаться хотя бы до подписания    договоров. А там уж выгоняйте!
Анна, не понимая, смотрит на Председателя. Тот приходит на помощь.
      - Кабинет ваш?
      - Все говорят, мой.
      - Вы собираетесь в нем договора подписывать?
      - Об этом мечтал Замавич. Это его идея.
      - Так вы будете англичан принимать, сидя в этом кресле, под вывеской   
       ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВЕТА ДИРЕКТОРОВ?
      - Дошло до меня. Я имела ввиду, что мне хватит и старого кабинета, а   
      этот помпезный - займете вы. Как Председатель.
      - Нет, уж. Я не дам себя подставить под горячую руку Замы, если он увидит такую табличку. Нравится или не нравится, теперь, уж, сидите в нем.         
     -  Я даже представить себе не могу «горячую руку» Замы.
      - Узнав вас поглубже, я могу сказать, - вам это не угрожает. Мне – тоже.  Я Заму изучил. И знаю, где мне надо остановиться. А вот другим, я не завидую. Особенно тем, кто посчитает его флегматиком или еще хуже, - меланхоликом. Ко мне обращался не один нувориш, прося помощи узнать от меня, что же послужило «черной кошкой»,
пробежавшей между им и Замой.          
     -  Интересно. Неужели и здесь, в ситуациях, которые абсолютное большинство людей выводят из себя, озлобляют, это совсем никак не проявляется на его флегматичном
 лице. Вращаясь с себе равными, неужели его никто не оскорблял, не обижал и не провоцировал на жесткие мгновенные меры? Не поверю, что кому-нибудь он мог простить обиды.               
     - Я всего пару раз был свидетелем этого. И мне тоже было очень интересно и поучительно. Я был ошеломлен его мгновенной реакцией и абсолютно не изменившимся лицом.               
      - Не поверю, что на его лице в это время нельзя уловить хоть незначительные изменения, свидетельствующие об этом. 
      - Наверное, среди его немногочисленных друзей, к которым нахально отношу я себя, пара человек знает об истинной глубочайшей культуре Замы и его японском           интеллекте, освоившим философию древних мудрецов.
А мы, прочитавшие об этом только у Гиппократа* и Галена,** выставляем себя надутыми знатоками типов темперамента и их взаимоотношениях с характером.   

     *Гиппокра;т  (около 460 года до н. э., остров Кос — около 370 года до н. э., Ларисса) — древнегреческий целитель, врач и философ. Вошёл в историю как «отец медицины».
      **Гале;н (сентябрь 129- 216года, древнеримский медик, хирург и философ греческого
происхождения)

Анна пристально смотрит на Председателя.
     - А вы, Анна Владимировна, - сангвиник, задавленный длительным стрессом, замкнувшаяся в себе и опущенная до уровня флегматика. Я говорил уже вам: давайте      
махните на недельку на Бали или Мальдивы. Вам обязательно надо хоть немного расслабиться! Приедете, таких разборок, как сейчас, я, думаю, у нас с вами не будет.
Анна тоскливо смотрит в окно.
      - Так зачем вы меня вызвали? – смотрит на президента Председатель.
      - Я уже ваши шутки перестаю понимать, - мирно говорит Анна. -  Борис Ефимыч, хватит меня подначивать.          
      - Это потому не понимаете, что вы еще находитесь в стрессе. Ну, хорошо, хорошо! Я
 слушаю вас.
      - В последний наш совместный визит к Банкиру мне показалось, что он что-то не договаривает. Что-то не нравится ему в нашей сделке с англичанами или с сибиряками. А что, не говорит. У вас с ним приватного разговора по этому поводу не было. Может, вы мне проясните? Что-то он с нами перестраховывается?
      - Нет, – не согласился Председатель, - по этому поводу никаких разговоров у нас с Замой не было. Полагаю, мы его поставили в положение, в котором он не привык находиться. Его напрягает, как мне кажется, ваше Future tens насчет поглощения соседних АО и лизинга. А без поглощения наша сделка для него, - ничтожна. Он на ней почти ничего не получит. А он привык к солидной марже. Она бывает только при крупных вложениях.
      - Но вы, вроде, сами говорили, что, похоже, он уже вложился в крупный проект, а на наш наскребает денег.
      - Зама ни мне, ни вам не скажет, сколько у него свободных денег. А ему ссудят дружественные банки в кредит столько, сколько он запросит. Между собой у них кредиты с минимальными процентами.
      - Похоже, так, - задумчиво сказала Анна.
      - Вы помните, как он скептически отнесся к нам, что мы маленькая компания, что нас могут проглотить нефтяные акулы?
      - Да, помню. Похоже, вы правы. Это его сильно напрягает. Нефть у сибиряков редкая. Так и просится на переработку в высокооктановый бензин, что было бы с минимальными технологическими затратами.
      - Да, - подтвердил Председатель. -  Однако нашу качественную нефть будут смешивать с тяжелой, и мы будем вынуждены это терпеть. А продавать уже, как средненькую по качеству, и терять на этом денежки. Так я вас понял?
      - Председатель, вы усваиваете с одного слова. Это не всем дано.
 Анна смотрит в окно.
      - На одной из встреч я почти разозлила мистера Робинсона, пошутив, что, если им нужна легкая нефть, пусть построят собственный трубопровод до северного порта наливки. Это, конечно, стоит сотни миллионов долларов, и никто с этим связываться не будет.
      - Опасно так шутить с покупателями, предупредил Председатель.
      - Меня и Георгий… Георгий Петрович за это укорял. Но он сказал мне еще и вот что. У мистера Робинсона есть дружественная компания, которая могла бы построить небольшой нефтеперегонный завод. Но это, если бы мы купили все АО.
      - В нашей ситуации это не реально!
      - И о цене завода, как сказал мистер Робинсон, мы бы договорились, – напомнила Анна. - Был бы сейчас Георгий, можно было бы перед Банкиром поднять эту тему. Но  мистер Робинсон говорил приватно только Георгию. А мне тот озвучил только идею.         
      - Если даже перегонный завод и небольшой, - это уже солидные вложения. А тут еще и фактор времени. Его строить лет пять. Сами мы не построим, – уверенно сказал Председатель.
      - Строительство предполагалось именно английской фирмой под ключ. Вот сроки я не помню, какие упоминались.
      - О Заме мы приватно поговорили. А давайте-ка вызовем Гафара и вашего зама,– предложил Председатель. - Пусть Гафар нам разъяснит какие возможности укрупнять его АО.   
   
Г а ф а р  о с в а и в а е т  о б я з а н н о с т и  м е н е д ж е р а
Анна нажимает громкую связь.             
      -  Михаил Натанович, у вас Гафар.
      - Да, Анна Владимировна, – слышится голос зама Анны.
      - Не могли бы вы сейчас вместе подойти ко мне. У меня сидит Председатель, и мы попытались бы выяснить один вопрос.
      - Идем.
Входят первый «вице» Михаил Натанович и Гафар.
Гафар садится справа от Анны, «Вице», - рядом с Председателем. Гафар по столичному подстрижен. Его бывшие шикарные усы стали намного короче. На нем белая рубашка, темно-серый новый костюм, в тон не яркий галстук, модные ботинки. Он уверен и спокоен. Держится с достоинством. Как будто на нынешней должности сидит уже давно.
      - Гафар, ты недавно из АО. Ты говорил с Акимычем. Какие твои мысли по поводу нашего договора с англичанами, как владельцами 40 истощенных скважин или нам надо прикупить значительное количество, чтобы чувствовать себя на рынке уверенно.   
      - Правильно ли я понял, - уточнил Гафар, что мне надо сейчас озвучить основные идеи из нашего с вами разговора после моего прилета?
      - Именно так, но гораздо шире, с обоснованием своей точки зрения, из условий складывающейся сейчас предпродажной трясучки вокруг АО.
      - Никогда не предполагал, что покупка даже 40 истощенных скважин может обрасти такими конфликтами интересов и таким давлением на лиц, влияющих на цену.
      - Неужели и тебя уже достают? – удивился Председатель. - Неужели поняли, насколько ты близок к руководству, определяющую стратегию выхода на нефтяной рынок?
      - Именно так. Точнее не скажешь. Для меня это все в новинку. Я очень редко занимался политесом и большими экономическими вопросами, и сейчас просто ошарашен, - откровенно сказал Гафар.
      - Вот, Гафар! – предупредил Председатель. - Ты понял, что на тебя давят, как на слабое неопытное звено, которое еще не имеет представления, что малейшее твое необдуманное слово нашими конкурентами может быть выставлено против тебя и нас всех. Здесь нет мелочей. На кону десятки, а может и сотни миллионов долларов.
      - Сотни, Председатель, - уточнила Анна, - если иметь ввиду долгосрочную перспективу. Поэтому, Гафар, - никому лишних слов. Ни намека на возможные уступки. Меня мистер Робинсон, который заключил международных договоров уже на сотни миллионов долларов, прямо попросил, чтобы я с тобой поговорила на эту тему. Он боится твоих проколов именно в переговорных вопросах. Где у тебя опыта ноль.   
      - Да, Анна… до меня начинает это доходить, - сознался Гафар. - Меня уже за неосмотрительность, крепко ударил «Голова». И если бы не твой срочный вызов, он меня просто стер бы. Об этом он в сердцах как-то высказал Акимычу.
      - Всегда доходит лучше после того, как ты получишь оплеуху, – уточнил Председатель. - Учись, Гафар, на чужих ошибках, иначе, больно учиться на своих.
      - Я совсем недавно в Москве. А мне уже звонит по моему мобильному незнакомый человек и назначает встречу в ресторане «Москва», представляясь, доверенным лицом советника «Головы». Я отказался.
      - И, конечно, об этом нам не сказал бы, - с иронией произнесла Анна, - не будь этого заседания.
      - Вероятно, нет, посчитав это незначащей мелочевкой. Ведь я же не встречался.      
     - Гафар, продолжай кратко, у тебя не более пяти минут, – предупредила Анна. - Даже если ты все не успеешь, мы обсудим то, что сказал, а потом продолжим.
Председатель и Гафар смотрят на президента.
     - За последнюю неделю я общаюсь с Акимычем каждый день не менее двух раз. Твердо могу сказать, что Акимыч, - мой проверенный человек. Я знаю его двенадцать лет. Он ни разу не подвел.
«Голова» вышел из госпиталя. По проверенным источникам он рвал и метал, узнав, что я теперь работаю у вас. Грозил Акимычу. Обещал, что без его участия, как главы области, сделке не бывать.
      - Я так и предполагала, – сказала Анна. - Председатель, вы знаете «Голову», он почти ваш друг. Что скажете?
      - Am;cus Plato, sed magis am;ca. Платон мне друг, но истина дороже! Друзей много не бывает. Не хотел бы я иметь такого друга, как и врага. Слишком коварен. Но, похоже, что он не трепач. И мы это скоро узнаем, - насколько он силен.
      - Убить нашу сделку не в его интересах, – предположил Гафар. - Он хочет урвать от нее хоть шерсти клок. А точнее, он спит и видит, - отщипнуть от кредита немного долларов.
      - Да, – подтвердила Анна. -  Он в открытую это говорил Георгию. И я тому свидетель. Гафар, ты обговаривал с Акимычем вариант лизинга участка.   ПОВТОР???
     - Акимыч считает, что это нецелесообразно, так как рвутся налаженные связи внутри АО. Надо брать все АО в лизинг. Ну, хотя бы половину, его Южную часть. А точнее, это половина месторождения. Не знаю, кто межевал Акционерные Общества, но выглядит это, как вредительство. На четырех пятых, – сидит Акимыч. Одна пятая нефтяного месторождения находится в соседнем АО.
      - В котором правит неофициально «Голова», – уточнила Анна.
      - Вот как? – удивился Председатель. - А что оно из себя представляет? Может за него и драться с «Головой» не стоит?               
      - 70% акций этого АО выкупил «Голова» за бесценок у голодающих рабочих,  – проинформировал Гафар. - Нас ждала та же учесть. Голова через подставных людей подбирался к нам. Только вы можете спасти Акимыча. У него осталось, как он вчера сказал, процентов пятнадцать скважин, дающих дневную производительность около десяти тонн. Остальные, - истощенные. Отсюда, - нет настоящей зарплаты. Поэтому бегут старые спецы.
      - Поня-ятно, почему так нагло ведет себя «Голова», – протянул Председатель. - Но он еще хвалился министерскими связями. Помните, в фильме «Красотка», как заморозила Комиссия при Центральном банке Америки кредиты старому бизнесмену, который строил корабли и не поддавался на продажу своего бизнеса Роберту Гиру.
     - Председатель, по вашему поведению я поняла, что вы простили мне противозаконную выходку перечисления денег Акимычу, чтобы спасти две бригады, – подняла глаза Анна. - Оказывается, это мало. Надо срочно спасать и остальных. Если мы найдем средства для покупки всего АО.   
      - Вы пользуетесь случаем, что мы частная компания, - с ухмылкой констатировал Председатель. - Но и над нами висят законы и надзорные органы, которые могут схватить нас за задницу, и мы нарвемся на миллионные штрафы.
      - Уж не знаю, у кого просить разрешения на реплику, у президента или у Председателя? – возник Натаныч.
       - Проси сразу у обоих, не ошибешься, – подсказал Гафар.
       - Давай, Натаныч, не тяни кота за… - чуть не опростоволосился Председатель.
       - Перед тем, как идти к вам, мы с Гафаром готовили докладную записку, по его документам, которые он скопировал у Акимыча и у соседнего АО. Речь идет о суммарных запасах месторождения, его нефтяного годового дебита, количества действующих и закрытых скважин. Износа оборудования и первоочередных мероприятий нашей компании, если она возьмет в лизинг все месторождения.
       - Чья идея? – прервал Председатель.
       - Это идея нашего президента. И Анна Владимировна поставила нам жесткие сроки и торопит. – пояснил Гафар
       - Без ответа на эти вопросы, - разъяснила президент, - невозможно заключить договора с англичанами и сибиряками. От этого зависит и количество скважин, предоставляемых англичанам. От этого зависит цена сделки. Без ответа на эти вопросы вряд ли мы можем рассчитывать на помощь Банкира.
       - И когда дедлайн вашей докладной? – взглянул на Анну Председатель.
       - Черновик должен быть через три дня.
Гафар ерзает на стуле.
       - Анна… Владимировна… по соседнему АО трудности сбора информации. Еще бы пяток дней.
      - Стимулируй, Гафар! Не могу дать больше. Это черновик. Но должен быть в цифрах надежен до 80%.
       - Я и так задолжал сибирякам три ресторана в Москве, - оправдывается Гафар.
       - Это стоит того, – успокоила Анна. - Скоро ты будешь богаче меня. Кроме нашей зарплаты ты будешь получать восемь тысяч у англичан. Проси прилететь на переговоры. Сули оплату за счет компании! Забыл, как было с тобой? Поэтому ты сейчас у нас, а «Голова» «с носом» и в бешенстве. Кстати, я распоряжусь о создании фонда на представительские расходы.
       - Анна Владимировна, у нас не будет оценки стоимости всего месторождения с его движимым и недвижимым фондом, - заметил Натаныч.
       - Я уже подключила планово-экономический и инвестиционный отделы. Они тоже плачут. Достать оценку того, чем мы никогда не занимались, непросто. Особенно после черных дней падения рубля. Еще раз говорю, стимулируйте людей в соседних АО, кто владеет этими данными.
         - Если Зама заинтересуется, он сделает любую экспертную оценку, - напомнил Председатель.
       - Нет, Председатель, - не согласилась Анна. -  Мы должны иметь свою. Пусть ее точность будет около 70%.  А потом, мы сверим с экспертной, Банкира.
Председатель крутит головой.
       - Прошу всех меня извинить. Я просрочила на десять минут звонок, который обещала сделать мистеру Робинсону. Он ждет. Гафар и Михаил Натанович! Будьте готовы к встрече в торгпредстве. Разговор пойдет о приобретении нефтеперерабатывающего завода и покупки всего месторождения.
Натаныч и Гафар встают
       - Мы уходим дорабатывать Записку, - объявляет Натаныч.
       - У меня, - дела, - говорит Председатель.
       - Встает и тоже уходит.
Анна набирает номер мистера Робинсона.

М а т ь  и  д о ч ь   
Московский элитный ресторан.
В уютном месте вдали от суеты за столиком сидят Анна и ее дочь Наташа. Они ужинают.
      - В этот раз, мамуля, я у тебя побуду денька четыре. В первый раз я прилетала на пару, больше не смогла. Осваивалась в университете, знакомилась с программой, жилье подыскивала, много хлопот сразу свалилось.
       - Спасибо, Натка! Если бы ты тогда, после отъезда Георгия, не прилетела, я бы сошла с ума. До сих пор разлука жжет. Не знаю, почему говорят, - время все лечит? Хотя, конечно, лечит. После трагедии с папой, - вон, сколько прошло, а я живу.
       - Мамуля, ты меня удивляешь! Ты прорвалась на такие должности, дух захватывает. Я тобой горжусь! Откуда ты силы берешь?
        - Это все он, Георгий. Это он меня подбросил. Сама я и сейчас кувыркалась бы на прежней должности под шефом. А я Георгию еще нервы трепала, противилась присоединиться к его проекту.
       - Да, удивительный, видно, был человек.
       - Не говори так, Натка, про Георгия в прошедшем времени. Я чувствую, что он жив. Не знаю, как, но чувствую.
Натка смотрит понимающе на мать.
       - Как же так, вы были вместе около трех месяцев и ни одного фото не сделали?
       - Это вы, молодежь, падкие на соцсети, которые заставляют вас сидеть в чатах, болтая ни о чем, делать селфи и рассылать его по знакомым. Мы, - другие. Нам некогда. Я никогда ранее не жила такой интересной спрессованной по времени жизнью. А я, кстати, забыла показать одну фотографию.
Анна достает из сумочки фото передает дочери.
Натка рассматривает фото. На нем скамейка под золотым осенним кленом в Царицыно. На  скамейке сидит Анна и Георгий.
       - Как Георгий почувствовал, что надо сделать это фото, - не знаю, - удивляется Анна. - Упросил молодого мужчину, проходящего с девушкой. А тот сделал и прислал на почту.
       - Примерно таким я его и представляла. Но тут он моложе лет на пять. А какие проницательные глаза. Прямо в душу тебе смотрят. И хочется ему довериться. И смотри, как он к тебе прижался, а ты сидишь прямо. Обычно, все наоборот.
       - Надо же!  И ты, Натка, обратила на это внимание. С каждым месяцем разлуки я все больше ощущаю, сколько же он сумел мне дать тепла и ласки. Какая я была счастливая. Я не скрывала это перед ним, говорила в открытую. Это совсем его не портило. Если иногда он меня упрекал в чем-то, то это хотелось слушать с улыбкой и нисколько не обижало меня.
       - Верю, мамуля, что он… не ординарный человек. Только как это увидеть в         
незнакомом молодом человеке? 
       - Дай Бог, Натка, чтобы на твоем пути встретился такой человек. И смотри, не натвори глупостей, как я, когда его выгнала в первый же день. А как разглядеть, - это советуйся только со своим сердцем. Больше ни с кем.
Во все время разговора Натка смотрит на фотографию.
       - Натка, как ты устроилась? Расскажи.
       - Устроилась я нормально. В этом помогли новые подруги, они местные. Квартира хорошая, светлая. Из окна видна Темза. Подожди, сейчас покажу.
Достает фото, показывает.
       - Университет в пятнадцати минутах ходьбы. Сервис везде Европейский. С едой тоже никаких проблем, были бы Евро. Я тебя не очень напрягаю с Евро-переводами? Ты много на меня тратишься.
       - Забудь про это. Мне очень приятно тебя обеспечивать достойно. Я об этом долго мечтала, и вот сбылось.
       - Ты меня тогда спрашивала, я не могла тогда ответить. Да, в группе есть одна девчонка из России. Но она уже наполовину англичанка, так как живет в Лондоне уже одиннадцать лет. Может, обрасту знакомствами, кого из русских и найду. Но по опыту уже трехлетнего проживания в Лондоне могу сказать, что мы, русские, отличаемся от европейцев. И я тебя понимаю, когда ты просила найти русскую душу.
       - Ну, а как на любовном фронте?
       - А никак! Я еще не пришла в себя от прошлой измены. А сейчас вот забот стало поменьше. Обустроилась, начну окунаться в студенческую бурную среду.
       - Натка, поверь, это у тебя была девчоночья влюбленность. Может и хорошо, что ничего серьезного не получилось. Это не рана, эта, - царапина. Она заживет. Но из каждого неудачного опыта на этом фронте делай выводы и анализируй. Хотя мы, женщины, бывает такое, временами теряем голову. И это опасно.
       - Ну, что тебе, мамуля, на это сказать? Я постараюсь.
        - А как программа университета? Разобралась, что от тебя требуется?
       - Просмотрела мельком. Сплошные самостоятельные изыскания, и написания работ, с последующей защитой. В школе Лондона нас к этому приучили.
       - Учат там системно! Знаю по себе!
       - А я в тебя, мамуля, наверное. Мне достаточно прослушать учителей, а дальше все запоминается. Но успокойся. Не затем я пошла в университет, чтобы жить веселой студенческой жизнью. А здесь, в университете, и не дадут. Не сдал, - отчисляют. Думаю, что мне это не грозит.

И д е и  Г е о р г и я  ж и в у т
Приемная торгпредства Великобритании. Анна, Гафар и Михаил Натанович ждут в приемной. Мистеру Вилсону президент уже представила своего первого вице-президента Михаила Натановича.
Из кабинета выходят торгпред и двое солидных мистеров.
Мистер Вилсон делает ему шаг навстречу. Торгпред видит Анну, круто разворачивается, спешит ей навстречу.
       - Excuse me, a moment! – бросает торгпред сопровождающим.      
Быстро подходит к Анне.
Анна, улыбаясь, протягивает руку. Торгпред ее целует.
       - Рад приветствовать вас, г-жа президент, - на русском обращается к Анне, - и прошу прощения, что не смогу участвовать с вами в переговорах. Господин Робинсон ждет вас.
Кланяется, быстро подходит к ожидающим его. Уходит.
Мистер Вилсон ведет Анну и сопровождающих ее в кабинет.

Кабинет торгпреда.
Навстречу м-ру Вилсону и его сопровождающих идет м-р Робинсон и какой-то господин.
Мистер Вилсон обращается к Анне и ее сопровождающим: «Господа, позвольте представить вам партнера по бизнесу м-ра Робинсона г-на Маклафлина».
Знакомятся.
М-р Вилсон ведет всех к так хорошо известному Анне столику переговоров. Все рассаживаются.
Анна с Гафаром - на свой диванчик. Ее «вице», - за торец столика.
Напротив Анны садится улыбающийся ей м-р Робинсон, напротив Гафара, – м-р Маклафлин.
М-р Робинсон берет на себя функции модератора: «Нэ перестаю удивлэатсэа, г-жа президэнт, вашему чутю. Вы в телефонном разговоре обозначили среди вопросов главный, - нэфтеперерабатываюсчий завод. И к вашим услугам,- мой давний партнер и друг по бизнэсу м-р Маклафлин». 
Тот слегка привстает и кланяется.
       «Он, как и эа, - ирландэц, - продолжает модератор. - Его основной бизнэс, – именно, нэфтеперегонка, масла, строитэлство перерабатываюсчих нэфт заводов. Завтра он улетаэт».
Президент, улыбаясь, на русском, к партнеру: «Я мысленно попросила вас задержаться для меня на денек».
М-р Вилсон переводит для не говорящего по-русски м-ра Маклафлина.
М-р Маклафлин говорит на английском. Президент тихо переводит для Гафара и своего зама.
       - Это удивительно, - улыбается м-р. -  Я и задержался ровно на денек. - Смотрит на президента и своего партнера.
       - Эа понэал, - смотрит на Анну модератор, прося поддержки, -  что мой приватный разговор с отсутствуюсчим сегоднэа г-ном Джорджем…
       - Ипатьевым, - подсказывает президент.
       - Да, да, г-ном Ипатевым не пропал, - радуется м-р Робинсон.
Смотрит с восхищением на Анну.
       - Эа понимаю, у г-жи президэнта ничего не пропадаэт, как у хорошего фермера не пропадаэт даже крик петуха.
А реч шла о том, что мы оба с Джорджем жалэли, что такаэа легкаэа нэфт, как у Гафара на его месторождэнии, смешиваэтсэа с тэажелыми нэфтэами в трубопроводе и теряэаэт лучшие свои характэристики. Добытаэа вами нэфт, так и проситсэа на переработку.
Смотрит на своего партнера по бизнесу.
      - А это его ниша. Именно с подачи м-ра Маклафлина я предложил Джорджу характэристики и стоимост завода. Тогда Джордж посэтовал, что эта голубаэа мечта нэ можэт осусчествитсэа из-за отсутствиэа свободных средств.               
       - Нэужэли вы подключили могучих заинтэресованных лиц? – обращается м-р Робинсон к президенту.
       - Я понимаю, - поворачивает президент голову к м-ру Маклафлину, что вы в Москве именно потому, что ведете с кем-то переговоры по его строительству?
       - Скорее, я бы назвал это ознакомительные переговоры. И знаете почему? Потому что мне предлагают солидные фирмы тяжелые, как правило, нефти. А мой бизнес, - низко сернистая нефть, менее 0.9% серы. Легкая, низкой плотности, - менее 40 градусов Цельсия АРТ, с малым содержанием парафинов, - менее 5.5%.
       - Так это наша нефть! – не выдержал Гафар. - Она даже немного лучше по всем параметрам. Какое совпадение интересов!
       - Уважаэмый господин Гафар! Характэристики вашей нэфти эа передал своэму партнеру, так он в начале дажэ нэ поверил.   
       - Так значит вы для меня находка! – радуется м-р Маклафлин. 
       - Эа говорил Джорджу, надэюс, и вам это извэстно, что при заключении договора с моэй компаниэй вам будут дополнитэльныэ скидки на цену завода. Так мы в паре работаэм.
Смотрит на партнера.
       - Эа хорошо помню ваше полушутливоэ предложениэ, г-жа президент. Одно, - «постройтэ трубопровод до Обской губы». Второэ – «гнат из нашей нэфти бензин и продават его в зачет оплаты внедрениэа технологии на истосченных скважинах». Сейчас оно звучит вполне серозно. Но ест есче предложениэа, которые раньше не были озвучены.         
Смотрит на своего партнера.
      - Мы не сможем сейчас говорить о строительстве нефтеперегонного завода, - с сожалением говорит президент, - какие бы скидки вы не давали. Это планы на будущее.               
       - Если бы вы могли продавать свой высокооктановый бензин для дорогих американских, японских или других автомобилей в морском наливном порту, - смотрит на президента мистер Маклафлин, - скажем, в Обской губе, мы бы покупали его танкерами.
       - Я даже не знаю, есть ли такое в планах нашего Правительства, – откровенно замечает президент. - Но оно напрашивается.
М-р Робисон, к партнеру: «Шон, озвуч предложениэ всэм извэстной российской нефтэаной компании. Ну, что тебе они вчера сдэлали».
       - Это не совсем этично, - смотрит на него тот. -  Но вдруг это будет всем интересно.    
       - Действитэлно! А вдруг? Глава этой российской фирмы по имени, почти, как Георгий. Он заинтэресовался нашей технологией по восстановлению истосченных скважин. Глава менэа даже приглашал в Крым на отдых и переговоры. Там знамэнитый замок – Ласточкино гнездо, гдэ у него рядом ест резидэнциэа.            ГЕРМАН ХАН
Смотрит на Анну.
       - Нэ волнуйтэс, г-жа президэнт. Встреча состоэалас в чисто ознакомителном режиме по их настоэателной просбе. Мы нэ могли отказат такой уважаэмой нефтэаной фирме. Я отдаю себе отчот, то, что предложил нам г-н Гафар, ни одна российскаэа нефтенаэа компаниэа нам нэ предложит.
       - Я прошу прощения, - поворачивает голову к м-ру Робинсону Анна, - за срыв сроков с нашей стороны в заключении договора…
М-р Робинсон поднимает руку, прерывает.
       - Эа понимаю ваши трудности, Анна Владимировна, и нэ обижаюс на ваше опаздываниэ в сроках заключениэа договора с нами. Уверэн, всэ, что вы сейчас решаетэ, это скажетсэа на увеличении обёма закупаемых скважин. Всэ это в наших интерэсах.
       - Спасибо за понимание, м-р Робинсон. Именно в этом ключе мы сейчас усиленно работаем.
       - Господа, - возникает Гафар, - у нас, как всегда, трудности с недоразвитой инфраструктурой. Нам будет необходимо построить хоть и короткий, но нефтепровод к месту строительства нефтеперерабатывающего завода.
       - Если речь пойдет о постройке НПЗ в будущем, - уточняет президент.
       - Да, тогда нам надо будет возле завода, вероятно, строить и накопительную емкость, из которой потом будет идти налив в автоцистерны по перевозке бензина,
 - поясняет Гафар. - А потом, там, где будет выбрано место строительства завода, там, конечно, нет автодороги. А все это по совокупности, - время и деньги.
       - Да, да! – успокаивает всех м-р Маклафлин. - Мы это понимаем. Мы это проходили с предыдущими заказчиками. Это работает против нас. И вашей компании, поскольку она небольшая и не зарекомендовала себя на нефтяном рынке, трудно рассчитывать на помощь государства в создании этой инфраструктуры.
       - Как видите, господа, - поясняет президент. - С увеличением нашей покупки сверх 40 истощенных скважин у нас возникло слишком много проблем. Хорошо, что все участники переговоров это понимают. Но это и не дает нам сейчас возможности озвучить примерную стоимость всего проекта и время его воплощения. Надо кого-то привлекать из крупных нефтяных компаний.
      - Мне, кажется, идея правильная, - соглашается м-р Вилсон, - надо чем-то их заинтересовать. Надо в высших государственных структурах доказать необходимость строительство завода, чтобы рассчитывать на помощь государства.
       - В нашей нынешней ситуации это не реально, - гасит оптимизм президент.               
       - Я завтра не могу не лететь, – сказал м-р Маклафлин. - Я даю вам визитку своего помощника, к сожалению, он не смог быть на наших переговорах. Он останется дня на три. Все вопросы постарайтесь провентилировать с ним. Ему даны соответствующие полномочия.
Дает Президенту его визитку. 
      - Я нэ думаю, что кроме горэачего желаниэа обеих сторон создат совместный бизнэс у нас отсутствуют возможности. Они есть. Их надо найти и использоват. Надо привлеч есчо дополнителныэ резэрвы, которыэ помогут сдвинут с мертвой точки наши идэи. Госпожа президэнт! Вы славитес тем, что всегда находили их. Г-н Гафар! Вы, как никто, знаэте всэ трудности на местах.
      - Я согласен с предложениями моего партнера, - горячо поддержал м-р Маклафлин. -
Давайте поищем сподвижников. Заинтересуйте местную элиту в выгоде создания этого бизнеса. Дайте ему рекламу. Не верю, чтобы не нашлось сильных людей с возможностями, которые не увидели и свою в этом выгоду. Одни, я понял, мы это не сдвинем.
       - Согласен. Есть и у нас резервы, – одобрительно поддержал Гафар. - Надо хорошенько обмозговать и предложить денежным мешкам поучаствовать в нашем совместном бизнесе при постройке в будущем нефтеперегонного завода на определенных выгодных и для них условиях.
       - М-р Маклафлин, - подняла больной вопрос президент, - а как движется выделение вашим банком нам кредита?
       - Движется. Но очень медленно. Дайте нам данные вашего банка поручителя, за подписью руководства Центрального Банка.
      - Хорошо, - поняла президент. - Господа! Как видите, мы не пессимисты. У нас больше, чем у кого-либо желание толкнуть эту махину. Как известно из законов физики, энергия покоя, - самая трудно подъемная. Совместными усилиями мы сдвинем махину, а там и покатим.
      - Я понял, это завершение переговоров, – сообразил м-р Вилсон. - Я непременно доложу это торгпреду. Торгпред, не самое бесполезное звено. У него тоже есть рычаги, как на наших бизнесменов, так и хорошие отношения в высших деловых структурах чиновников России. Согласен, надо искать рычаги. Ведь это в интересах восстановления России и продвижения наших фирм на ваш необъятный рынок. Удачи нам всем!

Темно-синий элитный автомобиль известной немецкой фирмы. На переднем сидении с водителем сидит первый «Вице». Анна сидит на заднем сидении вместе с Гафаром.
      - Приедем, - и сразу в мой кабинет, – попросила Анна. - Наметим, кто, чем займется. Обмозгуем, - кого надо срочно привлечь. Не дело, не оставлять никаких документов, даже после таких неофициальных встреч.
      Михаил Натанович, вы заберете у меня визитку г-на Маклафлина. – озадачивает Анна своего зама. - Вы будете ответственным за восстановление всей беседы. Нельзя откладывать это назавтра. Боюсь, могут утонуть некоторые детали. Завтра мы это в первой половине дня обсудим. Да, распишите, как если бы вы были президент, сроки и ответственных.
     -  Сделаю, Анна Владимировна.
      - Гафар, - озадачивает и его Анна, - я полагаю, ты сам на себя возложишь много вопросов, которые необходимо срочно решить с твоим бывшим АО, с Акимычем. Подумай и о «Голове».
      - Да, Анна… Владимировна. Крепко обмозгую и максимально предложу себя. Не волнуйтесь.
      - Завтра мы коротко пробежимся по этой бумаге и поправим ее. Вам, Михаил Натанович, вместе с Гафаром, докладывать ее Председателю. Думаю, что вдвоем справитесь. Мне надо готовить доклад Банкиру. Готовиться надо основательно, чтобы не снимать потом с ушей лапшу, как говарит Георгий.
      - Да, так он и говорил… говорит… - подтвердил Гафар.
       - Михаил Натанович, вы, я заметила, понимаете английский?
       - Преувеличивайте, Анна Владимировна! Только на бытовом уровне.
      - Ну, вот что, мои помощники! На ближайшей аттестации вам обоим не прибавлю 15%, если не сочту не надлежащее старание в изучении языка. Планируйте уделять ему время ежедневно. Хороши ведущие английского проекта. Оба ни бельмеса не говорящие по-английски!
      - Побойся Бога, Анна Владимировна! Мне поздно садиться за парту! Да я всегда питал отвращение к изучению языка!
      - Это ты, Гафар, не боишься, лишать ежемесячно Лизунчика и Ингу двух тысяч долларов! Хорош, представитель английской компании! – возмутилась Анна. - Ты думаешь, м-р Робинсон будет оплачивать тебе переводчика?
       - Анна, - начал было Гафар…
       -Да ты тормоз в их структуре! Никаких возражений. Твой друг Георг, как он рассказывал, находил время по полчаса, даже тогда, когда «Буран» был на финише, а сам Георгий контролировал летные испытания. И постоянно на пенсии учил язык».
      - Ну, то Георг. У него способности, к чему бы не прикоснулся! А мне, где их взять?
       - Гафар, спуску тебе не будет. Лучше полюби язык. С отвращением к нему, ты его не осилишь! С каких это пор ты стал кидаться двумя тысячами долларов?   

В о с п о м и н а н и я  п р и д а ю т   с и л ы   
Квартира Анны. Ночь. Холл. Анна кладет свой незаменимый портфельчик на приступочку под вешалкой, снимает коротенькие сапожки, пальто, шляпку.
Анна в бежевого цвета строгом костюме. Берет портфель, скрывается в кабинете.
Уже из ванной слышится звук воды.
В столовую входит Анна в вишневом халате. Волосы ее распущены. Движения ее замедленны. Видно, что она устала.
Анна открывает холодильник, достает пластмассовую емкость. Ставит рядом на кухонный стол. Достает еще одну, тоже ставит на стол.
Нагибается к открытому холодильнику достает помидор и огурец, смотрит на них, кладет обратно в холодильник. Вынимает банку маринованных помидоров. Выкладывает пару на тарелку. Из первой вытащенной емкости выкладывает мясо и какие-то овощи на сковороду. Включает газ. Вторую емкость ставит в СВЧ, включает.
Подходит к приемничку, включает. Слышится спокойная музыка. Застыв рядом, прислушивается к мелодии, видимо, узнавая ее. Подходит к шкафчику со спиртным. Достает пузатую бутылку с длинным горлышком, узнаем элитную марку французского коньяка. Из шкафчика вынимает рюмку, наливает коньяк. Смотрит в темную ночь в узкий просвет между штор.
Пьет медленными глотками.
Спохватывается, выключает газ, кладет что-то мясное с тушеными овощами. Подходит к микроволновке, берет тарелочку, видимо, тоже с овощами, ставит на обеденный стол. Садится на свое обычное место.
Секунды на две застывает. Вскакивает, достает из буфета еще тарелку, кладет рядом вилку, из тарелки с овощами немного откладывает в тарелку рядом.
Секунды на две застывает. Достает такую же рюмку. Наливает и туда коньяка.
Садится. Отодвигает стул, на котором обычно сидел Георгий. Чокается с его рюмкой, начинает пить медленными глотками. Выпив половину, начинает есть мясо и овощи.
Продолжает звучать спокойная музыка.
Анна вяло ест, допивает рюмку коньяка.
Застывает на пару секунд.
Доливает себе и немного в стоящую рядом рюмку.
Делает несколько глотков. Садится в кресло рядом с приемничком. Закрывает глаза. Из глаз медленно вытекают слезинки.

Звучит медленный приятный джаз. Анна и Георгий лежат рядом на тахте, прикрытые по пояс желтым халатом Анны. Вокруг разбросаны подушки. Оба тяжело дышат, уставившись в темно - зеленые сумерки потолка. Ладонь Анны гладит еще не успокоившуюся грудь Георгия, а его ладонь лежит на его любимом месте, - прикрывая дышащий жаром кратер ее пупка. Ладонь Анны скользит с груди, проплывает по животу, скрывается под пледом и скользит по чуть вздрогнувшему «Гусару». 
      - Я прошу у тебя прощения, дорогой… я тебя немного измучила сегодня.
     - Такие муки, Анна, я согласен терпеть даже в раю. Если там нет таких мучений, то, значит, там не все в порядке, как ты считаешь?
      - Да, пожалуй… я бы тоже не отказалась от подобных мук.
      - А кстати, Анна, как в раю с сексом?
      - Не знаю, Георгий.
      - Ну что же так слабо, Анна.
      - Если там нет никаких мук, значит, там нет ни любви, ни секса.
      - Тогда на хрена нам такой рай, Анна?
      - Не Богохульствуй, Георгий.
      - Анна, я же ничего плохого не сказал о Создателе.
      - Так про какие изюминки ты говорил?
      - Дернул меня хвостатый затронуть эту тему.
      - Только объективно!
      - Сядь мне на бедра.
      - Анна садится.
      - Повернись почти в профиль.
Анна поворачивается.
      - Подними, пожалуйста, подбородок.
      - Анна поднимает.
      - Еще выше. Обратись мысленно к Богу, покайся.
Анна выполняет.         
      - Это надо же! – восхищенно. -  Вот какую Магдалину должен был ваять Канова!
А у кающейся Марии Магдалины Тициана, подними даже он ее голову повыше, все равно не было бы твоей изюминки, потому, как ты тогда не повстречалась ему.
      - Какая жалость!   
      - Ну, что может быть еще объективнее! Посмотри, как выглядит, почти прямая линия от подбородка и обрывается она на соске!
Георгий дотрагивается до него губами.
      - А не скривил ты эту линию? – недоверчиво. - Раньше ты как - будто говорил, что она кончается гораздо ниже, у…
      - Нет, нет, Анна, - горячо, - ты просто не можешь этого видеть! Ты необыкновенная женщина! Она у тебя каждый раз… по - новому проходит.
       - Прямая?
Не моргнув глазом: «Прямая!»
      - Как же я могу посмотреть, я даже днем в зеркало не смогу увидеть это?
      - Ты несчастная, Анна, - с жалостью, - мне тебя жалко. Ладно, уж, придется сфотографировать тебя и показать. Вот достану свою Минолту, раздену тебя, сфотографирую и подарю тебе снимок с надписью.
      - С какой еще надписью?
      - Например, с такой: «Несчастной Анне открываю глаза на первую ее изюминку». Ну, подними! Ну, подними выше подбородок!
Георгий медленно проводит пальцами от подбородка до соска и слегка сжимает его.
      - А-а-а! - верезжит от неожиданности Анна.
Приподнявшись на коленях, плюхается Георгию на бедра.
      - О-о-о! - вопит от боли. - Ты же меня и «ЕГО» угробишь!
      - А ты что сделал? – сурово спрашивает Анна.
      - Я тебе открыл вторую изюминку! - оправдывается Георгий.
      - Ну, тогда я тебе открыла твою первую! И не ори так.
      - Бедная Анна, ты даже не представляешь какой это сосок!
Георгий сомкнул на нем губы и, видимо, сделал Анне больно.
Анна снова подпрыгивает у Георгия на бедрах.
      - За что-о-о-о? - снова вопит Георгий.
      - Не что, а где! Я тебе вторую твою изюминку показала, рядом с первой.
      - Я, правда, Анна, не могу! Это выше моих сил, когда такое чудо у меня перед глазами
      - Да чем же это лучше, чем…
Обрывает себя спохватившаяся Анна, обхватывая бедра Георгия своими ногами.
      - Ты права, у некоторых тоже есть на что посмотреть…
      - Вот, как?
      - О-о-о! Да перестань ты щипаться! Я же тебе одной комплименты говорю!
      - Это за то, что видел у некоторых.
      - О, Господи, и то не эдак, и это ей не так! Я не выдержу больше. Все, я ухожу.
      - Ну, вот обиделся! Ну, успокойся!
Целует Георгия.
      - Успокоился?
Снова его целует.
      - Все, Анна! Но больше про изюминки ты не услышишь… хватит с меня! Это мне боком… ну, в общем больно мне…       
      -  Какая третья моя изюминка? - урчит ласково, как Багира.
Лижет Георгия в шею.
      - Э, нет, не купишь!
      - А сейчас?
«Багира» лижет его в живот.
Георгий вздыхает.
      - А сейчас?
Взасос целует его в пупок.
      - Коварная обольстительница!  - со стоном. - После таких пыток тебе и камень расскажет… а ведь где-то есть у тебя одна из желанных изюминок.
Георгий распрямляет сидящую на нем Анну и почти носом при тусклом свете луны пытается оглядеть ее с шеи до бедер.
 Анна с интересом: «Ты чего ищешь?»
      - Была, вроде, где-то родинка, - озабоченно пробурчал Георгий, - куда она подевалась?
      - Ищи лучше, должна быть. Это очень важная изюминка. Такими изюминками не раскидываются.
     - Анна, или луну попроси светить получше или я зажгу свет, иначе я не найду ее.
      - Э, нет, Георгий, у меня с Луной неважные отношения! Это ты уж у нее проси, и свет зажигать тоже не надо. С зажженным светом даже я у тебя кое-что найду, а потом… меня не оставляет мысль, что на нас кто-то смотрит.
      - С чего ты взяла, Анна?
      - Чувствую… да и луна слишком нескромно подглядывает… знаешь, завесь-ка получше шторы, - смеется, - а тогда так и быть ищи.
       - Ну, бояка, погоди у меня!
Быстро стягивает с прикрытой Анны ее халат и подпоясывается им.
Анна пищит: «Я же голая!»
      - А кто видит? Я сейчас зашторю окно и вообще рискую тебя не найти.
      - Нет, вы только посмотрите! Женщина лежит голой одна, а он уходит с моим халатом и грозит не найти меня!
      - Ладно, ладно, поищу!
Георгий задергивает шторы. В комнате становится почти совсем темно.
Георгий пытается пройти к Анне, натыкается на тумбочку с музыкальным центром. Раздается звук падающей кассеты.
Кричит от боли: «О, черт!»
      - Так тебе и надо! - с напускным злорадством.
Бьется о другое препятствие: «М-м-м-м!»
Анна прыскает от смеха.
      - А-а-а-а-а! - испуганно в темноте кричит Анна.
Раздается шлепок по голому телу, короткий вскрик Георгия, звуки борьбы на тахте.
      - Ой-ей-ей-ей! Не щипай мое бедро! - кричит Георгий.
Слышится звонкий шлепок, потом еще один.
      - Да что я тебе, отбивная что ли?  - не выдерживает Георгий.
Звуки борьбы, пыхтение.
      - Ты что-о-о! – воет Георгий. - Отпусти его! Ты знаешь, как это называется - стонет:
«У-у-у!»
      - Это не по правилам! Это запрещенный прием… это ниже пояса!
      - А бедро мое, а попа моя тоже выше пояса? Сдаешься?
      - Ты во сто крат кровожаднее амазонки… ой-ой!
      - Сдаешься, последний раз спрашиваю?
      - Все, все, все! Сдаюсь! Отпусти только.
      - То-то! Целуй в мое больное место! - требует победительница.
Во тьме раздаются поцелуи.
      - Ну и ты тогда тоже, в мое больное место.
Снова раздались поцелуи.
      - А ниже?  - недовольно просит проигравший.
      - А ниже, - если перестанешь меня обижать.
      - Ну вот, - голос Георгия.
Следует длинная пауза.
      - И где ты… только, - переводит дух Анна, - научился так целоваться?
       - А ты? - тяжело дышит Георгий.
      - Сам знаешь, на кафедре сексопатологии… в институте Мужчиноведения.
      - А-а, забыл…
      - Что-то с памятью твоей, - задыхается Анна. - а-а-а-ах, а-а-ах…
Глубоко втягивает в себя воздух. Переводит дух.
     - Вы посмотрите на этого обиженного… целует там, где захочет… а я должна терпеть. Я тебе, что из мрамора что ли, ну-ка, давай… готов?
Музыкальная группа поймала свой кураж…

Двор дома Анны. Ночь.
Медленно приближается Луна и темные пятна на Луне начинают быть похожи на два глаза, один из них прищурен.
Луна приближается со стороны двора, куда выходит балкон Анны на седьмом этаже. Приближается к балкону. Из окна Анны через маленькую щелочку штор струится зеленый свет ночничка.
Луна пытается не прикрытым глазом приложиться в щелочку между штор…

П у г о в и ц а
Близкие окрестности коттеджа Ирины. Крутой спуск к Москве-реке. Голые деревья стоят на вершине холма еще не в сугробах, но в снегу. Деревянная лестница, местами заледеневшая, на высоком холме посреди сосен, берез, лип. Две стильно одетые дамы в теплых куртках и спортивной одежде спускаются осторожно по лестнице. Одна-в дубленке.
Впереди спускается Ирина, за ней Анна, позади Оля.
      - Девчонки, если я поскользнусь, - с испугом говорит Оля, - то вы вместе со мной окажитесь в реке. С этой горы хорошо на саночках спускаться.
       - Ольк, ты держись за перила. Не ровен час, нас с Анной подкосишь. До Москвы реки надо кувыркаться раз двадцать, а мы поломаемся на полпути.  У нас такие случаи уже были.   
      - Нашла, где спускаться! – причитает Оля.
      - Зато вид отсюда километров на двадцать, – восхищается Анна. - Как давно я не была в лесу. Хотя, что я… мы были с Георгием в Царицынском парке в разгар полыхания листьев всеми красками. Но это было в другой жизни…
Подруги спустились к тропке вдоль реки. Останавливаются. Смотрят на реку. Оборачиваются. Смотрят на лестницу. На вершине холма стоят восьмидесятилетние сосны и могучие липы.
      - Да-а… красиво у тебя вокруг, Ирка! – не выдерживает Оля. - И место красивое, и коттедж у тебя красивый и жизнь у тебя красивая!
      - Завидуй, но только голубой завистью! У меня подруга недавно осталась с одним таким коттеджем. Без мужа, без машины и без копейки.
       - А чего так? – спрашивает Анна.
       - Муж приревновал к учителю дочки.
       - Нацмен? – спрашивает Оля.
      -  Богатый узбек, - поясняет Ирина.
       - До чего русские бабы глупые. Идут замуж за нацменов! – возмутилась Оля. –
Они ревнивы, хуже Отелло. По каждому поводу и без повода на этой почве скандалы. Мне Дато прямо сказал: «Дашь повод, - зарежу!»
      - А как сейчас твой Дато? – спрашивает Анна.
      - Ты что, Анна, не знаешь? – удивилась Ирина.
      - Да я не хотела Анну расстраивать! Знаю, будет переживать и за меня, - заметила Оля.
 К Анне: «Был Дато, - да, весь вышел!»
Вся река покрыта снегом.
      - Момент, девчонки! – останавливается Ирина. Поворачивается направо, Анна и Оля за нею.  - Чтобы вы знали примечательные места. Эта гора, на которую вы смотрите еще выше, чем та, откуда вы спустились. Видите, там Москва-река круто поворачивает налево. На вершине этой горы резиденция Ельцина. Он на катере плыл вверх по течению до моста, к которому мы сейчас идем.
      - Я начинаю вспоминать, – прищурилась Анна. - Лет пятнадцать назад я была в этих местах. Тогда мы ходили в какой-то поход с рюкзачками. Ни заборов, ни коттеджей тогда не было. Гуляй, где хочешь.
      - Все, нагулялись! – недовольно парировала Ирина. - Я за пять лет немного облазила окрестности, - все опоясано заборами. Сплошные денежные мешки и знатные люди.
      - Да, соседству твоему позавидуешь, – завидует Оля. - Ты дружишь с кем – нибудь?      
      - Что ты! Кто со мной, нищенкой, будет дружить? И муж мой - средненький бизнесмен.
Идут вдоль речки налево по протоптанной узкой дорожке, где снега не выше щиколотки..
Анна, неуверенно: «Сказать – не сказать?»
      - Скажи, Анна, скажи! Я говорю, девчонки, - поучает Ирина, - что тянет на душе, - надо выплеснуть. Так легче будет!
Идут одна за одной. Первой идет Ирина, потом Анна, последней – Оля.
Анна, буднично: «Когда меня избрали президентом…»
       - Ке-е-ем? – прерывает Оля.
Оля и Ирина останавливаются и в упор глядят на Анну.
Анна продолжает: «Мне руководство подарило 30 соток недалеко от тебя, Ирина. Километрах в двух.
     - Ты президент компании? – не верит Ирина.
      - Тридцать соток на Рублевке? – не верит Оля.  - Охринеть! Вот это подарок! Да здесь 
сотка стоит около двухсот тысяч долларов!
      - Сейчас – 250, – уточняет Ирина. - Смотри Анюта, не пролопуши! Не продавай участок. Каждый год он дорожает почти в полтора раза!
Анна, не глядя на подруг, обходит Ирину с бесстрастным выражением лица. Подругам ничего не остается, как подстраиваться под ее шаг.
       - И ты молчала? Это, и тогда, когда мы были у тебя? – недовольно спросила Ирина.               
      - Ирк, не наседай! Вспомни, какая она была.
       - Я и сейчас не лучше. Вы вытащили меня силой. Мне надо все-таки с кем-то помимо работы общаться, а то я сойду с ума!
      - Правильно! А я о чем? – говорит Ирина.
      - Но все-таки, так не честно, скрывать от подруг такое! – поправляет себя Оля. - Зажала молчунья! Она, видите ли, - президент компании! У нее - коттедж на Рублевке!
      - Ко мне пристают, чтобы я продала. Кусок земли, обнесенный забором, - не меняя выражения, продолжает Анна.  - Мы с Георгием были здесь только раз. И он нанял ребят, чтобы скосить траву. Иначе правление поселка нас хотело оштрафовать.
       - Нет, Анюта! Тебе от нас не отбиться, - наставляет Ирина. - Нашу традицию ты не нарушай! Все хорошие, а то и плохие события, надо отмечать! В нашей девичьей компании радость вдвое увеличивается, а беда вдвое уменьшается.
      - Да, Анна! – соглашается Оля. - Не порядок! Так! На неделе мы совместно с Анной отмечаем ее президентство и коттедж, и ее, и мое одиночество!
       - Девчонки, я не могу. Я не вышла еще из ступора.
       - Будешь переживать в одиночестве, - никогда не выйдешь, – предупредила Ирина. - Уйдешь в себя, - тронешься умом. Тебе это надо? Пригласи нас в ресторан, на все готовое. Тебе только расходы и никаких хлопот.
      - Я так и знала, чего и опасалась. Вы меня не понимаете. Не могу я быть в ресторане, когда вокруг меня веселье!
       - Хорошо, Анна. Мы соберемся у тебя, как тогда. И Гия нам все принесет. А мы с Ириной все уберем. Так, что ты и не заметишь, что мы были!
      - Все, Анюта, договорились на субботу, - уточняет Ирина.
       -  Я в субботу буду работать, - не оборачиваясь, уточняет Анна
       - Хорошо, хорошо! Тогда в воскресенье, - недовольно закончила Оля.
Анна идет молча.
       - Вот и договорились! – решила Ирина. - Анна, ты понимаешь, одиночество, - это тупик. Это усиливает депрессию. Почему ты противишься? Мы, - твои друзья. У нас есть о чем поговорить. У нас есть, – чего вспомнить. 
      - У нас есть чего обмыть! – добавляет Оля.
Идут молча.
       - Я поняла, что ты не знала, что Дато ушел от Оли? Она и мне не рассказала, что случилось. Ольк! Может, пока мы втроем, расскажешь? Легче будет.
      - Неужели приревновал? – поворачивает немного голову Ирина.
      - Нет, девчонки, все проще, - спокойно отвечает Оля.
      - Ты и мне говорила, что он очень ревнивый! – добавляет Анна.
      - Как вы видите, я не трагически переживаю уход Дато, как Анка. Я поняла это со второй встречи.  Гия, когда-то мне сболтнул по секрету, что у Дато есть на примете знатная дама, но я не обратила на это внимание. Да и забыла. А Дато был со мной щедр, и, когда я была с ним вместе, повода не подавал.
       - Значит, никаких причин разрыва ты от него не слышала? У вас просто был легкий роман? - спрашивает Анна. - Ведь, ты говорила, что он был разведен?
       - Да, девчонки. Я была для него временная подруга.
       - Выходит, тебя это устраивало? – спрашивает Ирина.
       - Я самонадеянно думала, что Дато увлечется мною по - серьезному.          
      - Хорошо сказала, Оля. Самонадеянно! – уточнила Анна. - Слушай, ты который раз пишешь черновик своей жизни. Училась бы на своих ошибках! Да и на моих. Я имею ввиду, - мою связь с Вадимом, который вам нравился. А с Георгием у меня было три месяца счастья. Которое вы не признавали, ставя на первое место деньги и разницу возраста.
       - Да, Анна, – согласилась Оля, - твое счастье мы примеряли на себя. Но, согласись, приютить безработного старика, у которого ни кола, ни двора? Я и сейчас его подозреваю, что он прибился к тебе с временной корыстной целью.
      - Ты продолжаешь верить, что Георгий жив? – засомневалась Ирина.            
      - Я это чувствую.
      - Мы, бабы, склонны принимать желаемое за действительное, - добавила Оля.
      - Сильная ты Анка! А вдруг ты узнаешь, что он жив и процветает, где-нибудь заграницей? – спросила Ирина.
     -  Тогда, Анка, вспомнишь меня, что я говорила, - у него не лады с законом! И тебе надо бы от него быть подальше! – Опять за свое принялась Оля.
      - А сама ты, Оля, когда хочешь свою жизнь устроить? В 50 лет? Это мужики могут себе позволить, вот, как мой Георгий. А женщина в 50 лет может быть уже прабабушкой.
Останавливается, считает: «Ну, да: 18+18+18, немного ошиблась. Оказывается в 54!
      - Для Латиноамериканских и африканских стран надо считать: 16+16+16, - даже нет и 50! А то и 12+12+12! – уточнила Ирина. - Так что ты права. А Оля хочет и в 50 выглядеть лучше, чем сейчас!
Оля, грустно: «Дато просил у меня прощение. Он обзывал себя погаными словами за то, что решился связаться с состоятельной дамой. Оказывается, она владеет пятью точками фастфуда в центре. Такое приданное, - он говорил, - грузин упустить не может. А я все-таки сначала грузин, - а потом мужчина. Он просил продлить отношения.
Подруги идут молча.
 Ирина не выдерживает: «Ну, и что ты?»
Оля, с сожалением: «Я не согласилась. Вот, и мы теперь с Анкой брошенные мужиками!»
Подруги подходят к мосту. Ирина поворачивается спиной к мосту смотрит на замок у подножия холма среди высоких сосен.
      - И в этом шикарном замке с эркерными башенками среди роскоши и кучи прислуг женщина может быть несчастной, - задумчиво говорит Ирина. - Хорошо, что вы все понимаете и не осуждаете меня. Я свою жизнь построила осознанно. И знаю, ради кого я так живу. А по большому счету мне грех жаловаться.    
Подруги заходят на середину моста, стоят у перил. Впереди река делает крутой поворот налево. Весь правый высокий берег покрыт соснами. Слева, - бескрайний заливной луг отдыхает под снегом. По обоим берегам реки стоят голые деревья.
      - Ирка, сейчас придем к тебе, - планирует Оля, - и мы с Анкой, как брошенные мужиками бабы, с горя напьемся. Муж твой в командировке. Мы с Анкой у тебя заночуем.      
Анна подходит к Оле. Берется за болтающуюся пуговицу на ее дубленке, крутит ее, отрывает. Берет Олину руку, вкладывает в ладонь пуговицу и закрывает пальцы. Сама все время смотрит в глаза Оли.
      - Вот, что, Ольгунчик, - тихо, со скрытой энергией, говорит Анна. - Не приходи ко мне. Не звони мне. Поняла?
У подруг вытянутые оторопевшие лица.
Анна разворачивается, энергичным шагом идет с моста.
Две женские фигурки стоят на мосту. Одинокая женщина энергично идет по тропке вдоль реки в обратную сторону. Анна по лестнице забирается на гору, чуть проходит по лесу пересекает шоссе, подходит к будке с воротами коттеджа Ирины.
     - Как скоро такси приедет, если сейчас вызвать? – спрашивает у охранника.

Кабинет в компании Анны. Ночь.
Анна в темно-коричневых брюках, коричневых туфлях, белой блузке и светло-бежевой кофте ходит по кабинету в волнении. Подходит к громкой связи.
      - Генриетта, зайди, пожалуйста.
Входит секретарь Генриетта.
        - У тебя в аптечке валидола, что ли, не найдется?
Генриетта пристально смотрит на Анну.
      - Сейчас принесу.
Входит с пузыречком, бутылочкой воды.         
Снова пристально смотрит на Анну.   
      - Ну, чего ты меня сверлишь глазами? Ночь плохо спала. Сердце бухало, и сейчас не лучше. Что-то моя нервная система разволновалась. Пойду выпью валидола у себя в комнате, полегчает.
      - Аннушка, я заложу тебя Председателю! Тебе он не раз предлагал недельку отдыха! Послушай его!
      - Я тебе заложу! Только попробуй! Все с ума посходили! Недельку отдыха! Да здесь за каждый день сейчас информации столько, что еле успеваешь переваривать и принимать решения!
       - Вообще-то, прогноз обещал падение давления.
       - Нет, я на падение не реагирую. Это что-то другое.
Анна уходит в комнату отдыха.
Генриетта поправляет неровно стоящие стулья. Поправляет аппаратуру связи на столике.               
Входит Анна. На ее лице гримаска от принятого валидола. Подходит к громкой связи.
      - Михаил Натанович! Зайдите с Гафаром!
       - Гафара нет. Он уехал на встречу с каким-то сибиряком.
       - Как уехал? Почему мне не доложил?
       - Видимо, посчитал, что достаточно информировать меня. Как непосредственного начальника.
        - Вы мне тоже не доложите, когда куда-то будете уезжать?
      - Я обязан доложить.
      - Ну, погоди у меня, Гафар!  Впредь не отпускать его из компании без моего разрешения! Могли бы и сами догадаться!

С т р а т е г  Г а ф а р
Квартира Гафара в Москве.
Съемная большая 4х комнатная квартира недалеко от представительства компании м-ра Робинсона. Все комнаты обставлены необходимой добротной мебелью.
 В кабинете сидят на тахте Гафар и мужчина его возраста. Разговаривают. Кабинет, как у чиновника высокого ранга обставлен всем необходимым, в том числе современным компьютером и офисными средствами.         
Звонок в дверь.
      - Тося, я открою! Наверное, это Леха, все-таки нашел меня.
Идет открывать дверь.
Просторный холл. В дверях здоровенный мужчина моложе Гафара с суровыми чертами лица. С заячьей шапкой на голове, в потертой дубленке, с непрезентабельной сумкой в руках.
       - Леха! - втаскивает его в холл. Отбирает сумку, ставит ее на пол, обнимает. 
       -  Поплутал немного, но вот, добрался! Как же столица изменилась за три года!               
       - Молодец! Прилетел! Ждали тебя!
Леха раздевается. Гафар бросает ему тапочки.
Леха в рубашке в клеточку, на ней, - темный шерстяной пуловер с треугольным вырезом на груди.
Гафар ведет Леху в столовую. Леха идет и вертит кругом головой. Тося поворачивается у плиты.
      - Лё-ё-ша! Нашел нас! Какой молодец!
      - Привет, привет, Тося! И третий тебе привет от Лидухи! А вот от нее соленья. Здесь, какие ты любишь, грибочки, помидорчики. Да, баночка морошки. Ну, и зайчатина от меня.
       - Ой, спасибо! Спасибо! Обязательно расскажешь, как вы там? А сейчас иди с Гафаром потолкуй. Он переживал, что ты его не найдешь! А потом поговорим, а то я еще не все приготовила. 
Вбегает Лиза.
     - Ура-а! дядя Леша с гитарой пришел. Петь будем!
      - Без гитары я, Лиза. Как – нибудь в другой раз!
Прибегает Инга, уводит за руку непослушную Лизу. Выговаривает ей на ходу.
Гафар ведет гостя в кабинет. Знакомит Лёху с мужчиной.
      - Это Николай, - геологоразведка!
К Николаю: «А это, мой приятель Лёха. Сейчас оформляет его Акимыч на мою бывшую должность».
      - Вот как!
      - Представляешь, Лёха? На Вуктыльском месторождении Николай впереди меня шел, а я по его следам и колышкам. И на нашем месторождении, - тоже самое повторилось. А познакомились только в управлении, в областном центре, где мне дали поработать полгода, а потом выперли!
 Лёха подает рук: «Лёха».
      - Алексей, это ты в Сибири Лёха, - улыбается Гафар, - а в Москве ты Алексей!
Гафар подходит к шкафчику бара, достает бутылку коньяка. Коньячные рюмки. Ставит на небольшой столик, выкатывает его к тахте.
      - Я сейчас, пока открывайте, ребята.
Уходит на кухню. Алексей продолжает озираться в кабинете. Входит Гафар с подносом. На нем стоят тарелка с бутербродами с дорогой копченой колбасой, маленькая тарелочка с дольками лимона.
      - Пока Тося нам горячее сготовит, сейчас мы примем чуть на грудь. А на столе нас по карте носом поводит Николай и расскажет такое, что тебе Леха и не снилось.
       - А быстро, Гафар, ты стал цивильным. Я впервые тебя вижу в белой рубашке.
       - Сам удивляюсь, Леха, как я быстро «скурвился».
Рассматривает друзей.               
      - Ну, «промасленные комбезы», как зовет нас «Голова», - Гафар переводит взгляд с Лехи на Николая, - за встречу! Пусть она будет плодотворной. Нам обязательно сегодня надо бы обмозговать очень много важных ситуаций. От них зависит наша с вами жизнь и ребят моей бригады.  То бишь, теперь твоей, Леха, Алексей. И не только.
       - Я разлил по 150 грамм. Знаю, что его не хлещут, как мы водку! А по скольку надо, - не знаю. Будем! – радостно провозгласил хозяин.
     - Надеюсь, пьем не последнюю! - приятно улыбается Николай.
Гафар берет дольку лимончика, перед тем, как взять бутерброд. Ребята его копируют.

Компания Анны. Анна в волнении ходит по кабинету. На стуле, почти спиной к столу сидит возбужденный Председатель. Отслеживает перемещения Анны.
      - Да, да! «Голова» так и сказал. Лучше бы сегодня, а то завтра ему предстоит решать нерешенные сегодня вопросы.
      - Так и попросил: «тет а тет»? Значит, не доверяет мне или боится моей жесткой позиции.
       - Скорее, - последнее! Он жаловался на вашу неуступчивость еще в Сибири! А когда узнал, как вы сбросили 30% с цены за сделку, совсем вышел из себя
      - Ну, это и хорошо, что он вас представляет почти своим приятелем. Может, подраскроется. Узнаем его истинные намерения. Со мной он прячется в раковину.
      - Думаю, что он хитрее и коварнее, чем мы его себе представляем, - предупредил Председатель.
      - Я уверена, что ему вас не переиграть. С вашими годами и опытом схваток в высоких кругах, наверняка, были более коварные и жестокие. Я помню ваши первые слова в моем старом кабинете, когда я вас уговаривала прочитать проект Георгия: «От крови врага, - вы говорили, - я матерею». И еще про клыки и острые когти.
       - Что-то вы уж очень свирепым и кровожадным меня запомнили, ухмыляется Председатель. Ну, ладно. Я поехал.
Смотрит на дорогие часы на руке.
      - По дороге я попробую угадать его цели.
      - Про все цели не знаю, но отщипнуть от кредита м-ра Робинсона он попросит. На этом можно строить торг.
      - Ага, делить шкуру неубитого медведя! Все! До завтра!

Кабинет Гафара. На фуршетном столике на колесиках пепельница почти полна окурков. В кабинете накурено. Стоит другая почти пустая бутылка коньяка. На одной тарелке лежит недоеденная отбивная. И рядом недопитая рюмка коньяка. На другой тарелке - недоеденный бутерброд. Стоит тарелочка с горсточкой маслин. Стоит блюдечко с двумя дольками лимона. Стоят банки известной американской воды. Форточка кабинета открыта. 
На кабинетном столе на огромной геодезической карте полу километровке почти лежит Николай. Он мерит по линейке и записывает в тетрадь, лежащую на карте.
      - Ты знаешь, сколько бейбуков я схлопотал в свое время на свою шею, -раскрасневшийся Гафар поворачивает голову к Лехе, - пока не доказал, что надо кустовую скважину сдвинуть к болоту на пятьсот метров от намеченной точки.
       - Я это не застал. Зато все от Акимыча и до последнего работяги тебя благодарят за твой нюх. Ведь самая большая добыча по скважинам именно в твоем кусте.
      - А ведь я тогда, узнав результаты разведки, обратил тоже внимание на эту самую близкую к болоту скважину, добавляет Николай, - она выделялась своей производительностью от остальных. Но куда там. Начальство гнало разведчиков по материковой оси месторождения. А там, что ни скважина, - то почти пятьдесят кубов в сутки. Никто не хотел связываться с болотом.
      - Ну, вот, прошло почти двадцать лет, - констатирует Леха, - те скважины выдохлись, а болотная все гонит. И самую легкую нефть и с минимальным включением парафинов.
       - Вот, так! – поворачивает голову Николай к Лехе. - А меня судьба свела с Гафаром в управлении. Мы это как раз с ним обсуждали. Правда, его быстро попросили на выход, за то, что начальству он «резал» правду. А я еще перебираю там бумажки. Обрыдло.
       - Как решился со мной вопрос в Москве, - смотрит на друзей Гафар, - я сказал себе, обязательно надо встретиться снова с «разведкой», то бишь, с Николаем. Вот кто нам поможет с увеличением добычи.    
       - Как поживают мои три канавы к речушке Гилюй? – спрашивает Николай. - Благодарите меня. Это я организовал бульдозериста Агляма их прорыть. Когда мы уезжали на восток месторождения, в канавах можно было ходить только в высоких сапогах. Столько воды набиралось и стекалось в речушку. В болоте вода стояла над плотным торфом на уровне полтора метра.
     - Не может быть. – удивился Леха, - сейчас там не глубже полуметра. Проверял в ноябре, когда ходил за морошкой.
       - А ты запах метана чувствовал? – спрашивает Гафар.
      - Да многие об этом знают, - подтверждает Леха.
      - Так вот мы с Гафаром считаем, что там нефть стоит близко к поверхности, – смотрит на Леху Николай. - Купол. И какая нефть! Там должно быть очень высокое давление пласта.
       - Даже если и так, возражает Леха, то кто возьмется бурить в болоте. Почему от него и старались держаться подальше.
      - Помнишь Гафар мастера Исангулова? – смотрит Николай на Гафара, - я застал его, но он скоро ушел на пенсию, ему тогда стукнуло под 60. Мы с ним на резиновой лодке там в мае ловили карасей. Я опускал на дно запорную двадцатикилограммовую задвижку, она лежала на поверхности торфа и не проваливалась. Даже и тогда, он отказывался верить в это.
      - Ты хочешь сказать, - догадывается Леха, - если воду с болота отвести, там можно ставить разведочную скважину?
     - Правильно Леха. И мы с Николаем считаем, что сильная нефтяная жила идет под болотом на соседнее Акционерное Общество. А это по территории - пятая часть нашего месторождения. И, похоже, самое нефтеносное. А главное – еще не тронутое!
      - Но это АО почти все выкупил «Голова» и как раз начал от нашей границы, - напоминает Леха.
      Дожили! – с горечью подтверждает Гафар.
 Николай обводит «Тещин язык» на своей карте, говорит.
      - Это узкая полоса болота длиной около пятнадцати и шириной где три, а где и один километр. На конце этого «языка» кончается на карте наше месторождение. Даже спецы
 нефтяной разведки «Головы» считают этот кусок абсолютно негодным для добычи.
       - Мои сведения по документам областного Управления совпадают с таким заключением, – подтверждает Николай. - Судя по тому, как скоро ушла вода у вас после прорытых трех не длинных канавок в сторону речки, я думаю повторить этот фокус на «языке». И мы за год осушим полностью язык.
      - Ну, мужики, если скважина даст хотя бы 30 кубов в сутки, стоимость нашего АО и участка Гафара подскочет в разы, - мечтательно произносит Леха.
       - Тю-тю-тю, Леха! Остынь. – просит Гафар, - об этом можно говорить вслух, только после покупки нашей компанией АО Акимыча.
       - Давай, Николай, нанимайся к нам, зарплату мастера я тебе гарантирую, – смотрит Гафар на Николая. - Поговорю с моим президентом, открою только ей этот секрет. Оговорим очень большую премию тебе, если все твои предположения подтвердятся.
       - Лешка, сам понимаешь, если ты по пьянке это хоть кому-то намекнешь, «Голова» ни за что не продаст нам это болото.
      - Четвертый, кто будет это знать, - это наш президент. Она умеет хранить секреты, – уважительно произносит Гафар. -  Без ее решения, я не смогу в будущем с твоей помощью, Николай, провернуть все это.

Клубный ресторан. Ночь.
Небольшая комната с одним столиком, уставленного едой. На столе литровая водка с двумя «ФФ» выпита на две трети.
      - Подведем итоги, Ефимыч, – предложил «Голова» Председателю. - Я знал, что ты деловой человек и с тобой можно в открытую решить все вопросы без политеса. Меня кроме пяти миллионов долларов для проворачивания через банк моего сына хотя бы на пару месяцев, ничего не интересует.
       - Лев, я тебя понял, – кивнул головой Председатель. - И тоже тебе благодарен за откровенность. Но ты понимаешь, что договор не подписывается потому, что англичане хотят убедиться, что есть скважины с хорошей производительностью. К чему они будут стремиться при реализации своей технологии.
        - Были. Сейчас, практически, в АО таких не осталось.
        - А Евгений Замавич, считает, что этот проект маловат для его маржи и ставит задачу прикупить еще у соседнего АО «Тещин язык». Чтобы было в одних руках все месторождение. Тогда он даст гарантии отдачи кредита
       - Да я, пожалуй, и сам могу уступить вам за гроши «Тещин язык». Мне все время министерство пеняет, что нарушено правило иметь месторождение в руках одного АО. Правда, Акимыч будет не очень рад выложить даже небольшие деньги за этот кусок болота. Но формально мы выполним «указивку» Министерства.
       - Хорошо! Мы договорились, Лев. Я все сделаю, чтобы ты прокатал через свой банк пять миллионов. Но сначала надо подписать договор с англичанами. А ты, как глава области, подготовишь Правительству документ о государственной поддержке в части модернизации инфраструктуры приобретаемого нами АО Акимыча.
Звонок по мобильному у Председателя. Достает мобильный. На нем определился Зама. Председатель отворачивается, убеждается, что разговор не будет услышан.
      - Извини, Лев, звонит Зама!
     - Евгений Замавич, слушаю.
     - Скважину в АО не запустили?
      - Пока нет.
      - Не настал момент к тебе подослать пока в помощники президента очень грамотного парня, недавно провернувшего очень крупную сделку?               
      - Нет, не настал. Чувствую, что не все ресурсы «она» исчерпала.
      - И давно ты, прагматик, стал доверяться чувствам?
       - Вот только сейчас.
       - Ну, смотри, не обожгись.
Связь прерывается.
      - Так, о чем мы? Да, ты прав, Лев! А то само Правительство только на словах говорит, что развивать инфраструктуру надо, а помощи от него никакой. Трубы сорокалетней давности прорывает, дороги разбиты. Оборудование на скважинах требует замены.
      - Договорились, Ефимыч. Меня как главу области, постоянно бьют за это. Действительно, это в моих обязанностях. Я выделю и областные деньги на дороги, электрификацию и обновление оборудования вашего АО.
Председатель поднимает палец вверх: «Вот! Именно на эти статьи!»
     - Ты прекрасно понимаешь, сколько палок в колеса я мог бы вам поставить. Но мы договорились. Зачем нам бодаться, тратить силы и средства? Деловым людям, как мы с тобой? Всегда можно договориться! Давай, за наши общие интересы!
Чокаются, пьют.

Ф о т о г р а ф и я
Кабинет Анны в компании. День.
Президент сидит в своем кресле. Слева сидит Председатель с «Вице». Справа от президента сидит Гафар.
    - Извещаю вас всех, что Евгений Замавич после моего сообщения о разговоре с «Головой» в целом остался доволен. Как он выразился: «Цинично, но откровенно. В духе старой советской номенклатуры».
       - Ну, что ж, - глядя в окно замечает президент. - Действительно, как у главы области у него много рычагов, чтобы отравить нашу сделку и дальнейшую модернизацию АО. Осталось только посмотреть будет ли он верен своему слову. Лишь бы не было, как в той поговорке, я немного ее перефразирую: «Я Лев, хозяин своему слову. Сам дал, сам и назад взял».
      - Но последнее слово за Замой! – говорит Председатель. - Да, сижу, как на иголках! Не терпится мне!
Многозначительно смотрит на Анну.
У Анны расширяются глаза, она меняется в лице. Подается к Председателю.
       - Наконец, дело дошло и до подарка Замы. Председатель встает, подходит к креслу Анны, достает из внутреннего кармана пиджака фото 9х12, кладет перед Анной.
       - Узнаете?
Анна берет фотографию, та дрожит в руке. Анна кладет ее на стол, напряженно рассматривает фото.
Рядом с господином, поднимающим американский флаг, стоит, вроде бы, знакомый ей человек. Под фото газетный текст. Кровь медленно приливает к ее лицу.
      - Что это… где это?
      - Это копия с фото из вечерней столичной газеты Панамы. Корпоратив на берегу Тихого океана работников дочернего крупного американского банка. Георгий Петрович,- организатор этого мероприятия. Он партнер по бизнесу русского капитана, совладелец небольшой закусочной на побережье.               
Анна не отрывает глаз от фото. Гафар со скрипом отодвигает стул, подходит к столу, надевает очки, наклоняется над фотографией. Анна поднимает глаза, наполненные слезами на Гафара.
Гафар, не отрывая глаз от фотографии: «Невероятно! Георг!»
Анна тяжело встает, берет фотографию. Медленно идет к окну. Стоит спиной к мужчинам. Достает платочек, подносит к глазам. Снова смотрит на фото.
Председатель тихо.
     - Пошли все из кабинета, - встает Председатель.
Выталкивает Гафара, Первого «Вице», осторожно закрывает за собой дверь.          
      - И чтобы никому не намека!