Хирургия. Глава девятнадцатая

КАК ДЕЛА?

После непродолжительного отсутствия мы с Феликсом возвратились на свои места.
- Скоро привезут Василия из операционной. Я хотел, пока он отсутствует, рассказать, что с ним произошло этой зимой. Это тоже достойно того, чтобы совершённый им поступок в обычной жизни не остался незамеченным.
- Так вот, он проезжал вдоль реки на тракторе и увидел, как пробегавшая по замёрзшей реке собака провалилась в воду. Никого из людей вблизи не было. Увидев тонущую, выбившуюся из сил собаку, он остановился, выбрался из трактора и бегом к реке. Содрав с себя ватник, он, не раздумывая, бросился в речку. Лёд и его не выдержал, но он добрался до собаки по дну реки. Стоя по горло в воде, протянул руку и помог бедному животному приблизиться к нему, а затем вместе с собакой выбрался на сушу. Усадил в кабину трактора и привёз чуть живого перепуганного пёсика к себе домой. Вытер полотенцем, напоил тёплым молоком, затащил на тёплую печь, а потом переоделся сам, чтоб не простудиться, выпил стакан водки и улёгся рядом с ним. Согревались они вместе. С тех пор они стали неразлучными… Об этом случае я узнал из рассказа жителя села, в котором я жил на своей даче. По кличке «Удод» я сейчас догадался, что это был Василий Иванович!
В это время распахнулась дверь, и в палату въехала каталка, буксируемая двумя женщинами.
- Вплотную к кровати подгоняем, ещё ближе! «Хорошо!» — сказала одна из них и бросила клич в коридор:
- Мужики, помогите разгрузить больного.
Добровольцы объявились сразу, через минуту Василий лежал на койке.
- Как дела, Василий Иванович? – спросил Феликс. - Какие дела? Я же ничего не делал! Хирурги Резник и Рубайло копошились во мне, а я только развлекал их разговорами, - сказал Василий и неожиданно добавил:
- Есть захотел, может, найдётся чего, так тащите сюда.
- Потерпи, Василёк, сейчас принесу корм, - сказал я.
- Василий Иванович! Больно было? – поинтересовался Феликс.
- Нет! Я даже не почувствовал. Правда, Рубайло Резнику жаловался, что у него шея побаливает, так я не причём. Пусть сами разбираются.
Тут и я вмешался в разговор:
- Василёк! Расскажи ещё чего-нибудь.
- Чё вам рассказывать-то? Выпил я немного. На приключения этой мензурки недостаточно было… Василий задумался, чего бы такое вспомнить, и вдруг его осенило:
- О! Аааа! «Ё…!» Вспомнил, «чудное мгновение», как у Пушкина…
Когда разгружали операционный стол, освобождая место для меня, то женщину-красавицу перекидывали на каталку. В тот момент из распахнувшейся простыни она блеснула мне таким аппендицитом, что долго его буду помнить! Всё, хватит интервью от меня. Если за едой да принесёте кефира из девятой палаты, то набрешу вам ещё больше!
Минут через пятнадцать я принёс Василию тарелку с едой, но опоздал. Он уже спал богатырским сном, скромно похрапывая.
- Спи спокойно, дорогой товарищ, ты это заслужил, - сказал я, и наши с Феликсом взгляды встретились. Он был под впечатлением предыдущих разговоров и последующих событий, связанных с Василием.
- Так что мне теперь делать? Я не выращиваю хлеб, не произвожу продукты питания, не строю дома, не выплавляю сталь… – задумчиво произнёс Феликс. - Мне должно быть стыдно за себя?
- Ошибаешься, Феликс. Каждый из нас делает дело, к которому приставлен. Вопрос в том, как он это делает – с душой и усердием, с осознанием полезности, честно или в жульническом режиме? Чувствуя гражданскую ответственность, или его это не интересует? В этом выражается зрелость человека, его совесть. Ты образованный, интеллектуально насыщенный знаниями человек, не имеющий пороков. Уверен, что ты не совершал действий и поступков, за которые тебе было бы стыдно. Ты чист и светел, как дитя, но робок, нерешителен, не инициативен. Тебе пора иметь семью, детей, а ты сам пока не трансформировался во взрослого человека. Это в тебе слабое звено.
Феликс внимательно вслушивался в каждое моё слово, но не возражал, не перебивал. Просто слушал.
- Пожалуй, тебе обидно о себе слышать такие слова? – неожиданно спросил я.
- Нет, не обидно. Ведь так есть на самом деле… Вы первый человек, который помог мне познать себя. За короткий период общения с вами и Василием Ивановичем я узнал о жизни больше, чем за свои двадцать восемь лет. Вы проницательны, Сергей Петрович, и сами открыты для понимания.
- Спасибо, Феликс! Если ты пришёл к такому выводу, значит, наше общение было не напрасным.
- Да, не напрасным, - подтвердил моё предположение он.
- Завтра тебя будут оперировать. Я не вижу в тебе беспокойства, и это хорошо.
- Сергей Петрович! Я даже не думал об этом. На фоне событий, о которых я узнал от вас, мои проблемы – ничтожны! Я встретил людей, при которых быть слабым – позорно.
Феликс глянул на меня и торопливо заговорил:
- Вспомнил я один эпизод разговора, состоявшегося с моим клиентом, у которого были большие неприятности. Так вот он мне сказал: «Поздно мне попалась книга одного писателя! Если бы я вовремя прочитал его мудрые строчки, то моя жизнь пошла бы по другому руслу. Я бы не допустил таких ошибок и был бы счастлив». Он назвал имя, но я только сейчас понял, что речь шла о вас!
- Спасибо, Феликс. Завершая наш разговор, я прочитаю тебе одно небольшое стихотворение:
Жизнь моя не составляет тайны,
Потому что нечего скрывать.
Всё ведь происходит не случайно,
Годы, как река, не двинут вспять.

Восхищаюсь стройностью берёзы,
Как она прекрасна и нага…
А в тумане плотном без вопросов
Чувствую, где меры берега.

Уступлю я путнику дорогу,
Соизволю помощь оказать.
Чтоб не стыдно было перед Богом
И добром, и смелостью дерзать.

Уважать людей — чего уж проще?
И не допускать чужой слезы.
Если добротой себя полощешь —
Сам светлей становишься в разы…

Замечательные строчки, Сергей Петрович, замечательные. Умеете вы выложить свои мысли в простой, доступной форме.
— Вот и всё на сегодня, будем отдыхать. Спокойной ночи! Прервал я Феликса.
- Спокойной ночи, Сергей Петрович, приятного сна, - пожелал мне Феликс, и мы блаженно отошли ко сну.