Глава 68. Свобода в Децибелах

Вера, четырнадцатилетняя девчонка с глазами, полными тоски и недосказанности, забилась в угол мира, который она построила вокруг себя. Её наушники — верные стражи её личного пространства — плотно прилегали к ушам, оберегая её от раздражающей какофонии реальности. Инди-меланхолия, с её тихим шепотом о разбитых надеждах и несбывшихся мечтах, обволакивала её, как паутина. Музыка была ее убежищем, ее личной формой протеста против мира, который казался ей серым и бесцветным. Вера сидела на подоконнике, спиной к стерильным стенам кухни, лицом к улице, где жизнь кипела, но она не чувствовала к этому никакого интереса. Она была наблюдателем, застывшим в своей грусти, и ее душа, казалось, была заключена в хрустальный гроб. Сердце билось вяло, словно старый маятник, отсчитывая секунды бессмысленного существования. Она была призраком в своем собственном мире, и ее душа ждала своего освобождения.
И вдруг, словно разлом земной коры, музыка прорвалась сквозь тихие пелены инди. Это было не плавное течение, это было цунами, которое неслось на неё, сметая всё на своём пути. Она переключила трек в своем плейлисте и… мир взорвался. Гитара, словно раненый зверь, взвыла в дикой агонии, ее звук был полон ярости и протеста — это был тот самый знаменитый рифф из прошлого века, который заставлял сотни тысяч людей прыгать и кричать. Барабаны, словно сердца великанов, начали свой ритмичный бой, каждый удар был как призыв к бунту, как громкий крик, который будит даже мертвых. А вокал… о, этот вокал! Это был голос Курта Кобейна, вырвавшегося из клетки, полный ярости, страсти и непримиримости. Это был голос целого поколения, уставшего от лицемерия и фальши. Это было не что иное, как Nirvana, и их “Smells Like Teen Spirit”. Музыка звучала не как просто песня, а как вызов, как крик свободы, как манифест против всего серого и унылого, что она видела вокруг себя.
Вера оцепенела, словно её ударило током. Её тело пронзило электричеством, от которого она почувствовала, как волосы встали дыбом. Внутри что-то сломалось, и она наконец-то начала дышать полной грудью. Музыка словно вырвала её из её хрустального гроба, она покинула свою роль призрака и вернулась к жизни. Мелодия, пропитанная бунтарским духом и дерзкой энергией, ворвалась в ее сознание, как вихрь, сметая все старое и унылое. Каждый аккорд гитары звучал как личный протест, а голос Курта словно выкрикивал то, что она не могла выразить словами. Вера почувствовала, что ее душа вырывается из плена меланхолии, чтобы взлететь вместе с этой бунтующей музыкой. Барабаны стучали в унисон с ее собственным сердцем, гитарные риффы отражали ее внутренние бури, а вокал был ее собственным криком протеста, который она не могла выразить.
Она навсегда и бесповоротно влюбилась в рок-музыку.