Лютер негодует, протестует и женится

 
(Из цикла «Азбука Рима»)

«Вымыслы человеческие ненавижу, а закон  Твой люблю». (Псалтырь 118)

    В 1511 году в регистрационной книге  римского монастыря у Фламиниевых ворот появилась запись - "Брат Мартин".  Тогда никто не обратил внимания ни на эту запись, ни на скромного посетителя Вечного города, прибывшего из Нюрнберга для решения спорных вопросов о требованиях к монастырской жизни. Отправляясь в это долгое путешествие, Мартин утешался  в душе, что оно пришлось на время, когда  папский престол уже не занимал одиозный  Папа Александр VI из испанского рода Борджа. Даже в их монастыре, как и во всех соседних землях, не кончались пересуды о недавно усопшем понтифике. Перемывая косточки всем членам скандального семейства, вспоминали и о жене понтифика Ваноцце Катаньи, родившей ему четырех детей, и о его последней, юной любовнице Джулии Фарнезе. Некоторые призывали проклятия на голову его сына Чезаре Борджа, которого чадолюбивый отец сделал кардиналом в 18 лет, и который, как говорили, убил  родного брата и сожительствовал со своей сестрой, великолепной красавицей  Лукрецией Борджа.    Поговаривали, что божья кара настигла  Папу, которого, скорее всего, отравили  вместе с сыном  на ужине у кардинала Адриано да Корнето. Промаявшись пару дней, Александр VI умер 18 августа 1503 года. А  его сын Чезаре, хотя и выжил, вынужден был спасаться бегством, и, в конце концов, был убит.
   Впрочем, - шушукались монахи - пришедший на смену Борджа его давний противник Папа Юлий II тоже не безгрешен. У него тоже до вступления на папский престол появилась дочь, которую он потом удачно выдал замуж, да и прочим своим родственникам он  покровительствовал, назначая их епископами да кардиналами. Но вместо того, чтобы отмаливать грехи и  заниматься духовными делами, этот Папа ведёт непрерывные войны, подчас выступая  в первых рядах армии,  словно император.
     Пешком, как простой паломник, 27-летний Мартин Лютер отправился из родной Германии  в первое и, как оказалось позже, единственное долгое путешествие. Преодолев заснеженные Альпы, он проследовал в Милан, где публика продолжала любоваться Давидом, созданным гениальным Микеланджело и недавно установленным там на пьяцца Синьория.  Наведавшись в Болонью,  родину старейшего университета, Мартин затем ненадолго задержался во Флоренции. Здесь не так давно сперва повесили, а потом сожгли на костре пламенного проповедника Савонаролу, которого  Папа Александр  VI  объявил еретиком. Но вот, наконец, и благословенный Вечный город на семи холмах, город, где приняли мученический венец апостолы Петр и Павел и  погибли тысячи христианских мучеников.
     Обустроившись в скромной монастырской келье, Мартин отправился в рефекторий, где монашествующие братья собирались на общую трапезу.  Скромно примостившись  с краю стола, он прислушался к  приглушенному и неумолчному  шуму голосов. Однако,  говорили  скромные монахи вовсе не о духовном, но оживленно обсуждали  мирские дела, не чураясь  при этом упоминать скабрезные подробности.
     Мартин не заметил, как из боковой двери в трапезную шустро прошмыгнул  щупленький монашек и, присев рядом с ним у стола, извинился за опоздание и представился:
- Падре Леоне.
   Мартин невольно усмехнулся, настолько падре Леоне не соответствовал обликом своему имени.
- Ты прав. Имя царя зверей так мало подходит мне, что  в монастыре  все, не сговариваясь, стали называть меня  Пассеротто – Воробушек. Я работаю в здешней библиотеке.
    Мартин с   интересом взглянул на соседа, который торопливо принялся опустошать стоящее перед ним блюдо с едой. Маленький, щуплый,  как-то по особому  лёгкий и неутомимый, он и вправду напоминал крохотную птичку.
- Ты к нам откуда? – взглянув на Мартина живым и острым взглядом, падре Леоне  замер, подняв ложку. - Погоди, я попытаюсь угадать. Из Германии?! Верно?
- Да, из Нюренберга.
- И ты впервые в Риме. Боже, как я тебе завидую. Ты свежим взглядом посмотришь на  Вечный город со всеми его бесконечными храмами, монастырями и вечными сокровищами.- Он еще раз цепко, словно испытующе взглянул на Мартина. – А хочешь, я  стану твоим проводником по Вечному городу?
- Как Вергилий для Данте. Буду весьма признателен вам.
    Услышав реплику, падре Леоне удовлетворенно и одобрительно улыбнулся.
- Завтра пораньше отправимся на утреннюю  мессу к Святому Петру. Ты ведь слышал, что Папа   взялся  за восстановление и реконструкцию собора. Там сейчас  работает гениальный Микеланджело. Какой  многогранный талант! Мало того, что он как скульптор уже украсил собор непостижимо дивной Пьетой, теперь он, уже как архитектор, взялся за создание нового купола. Как всегда, у гения непременно обнаруживаются завистники и недоброжелатели.  Им даже удалось вбить клин между понтификом и Микеланджело. Но не на того напали. Буонаротти осмелился противоречить даже властолюбивому Папе. Он самовольно покинул Рим и вернулся к работе только после  личной встречи с понтификом в Болонье. Юлий заказал ему какую-то грандиозную гробницу для себя, а потом, говорят по наущению недоброжелателей, поручил ещё расписать  фресками Сикстинскую капеллу. И хотя Микеланджело предпочитает работать резцом, ему пришлось взяться за кисть. Но поставив условие: работает он один,  и никто не видит работы вплоть до её завершения.
   Кстати, в  соборе  теперь трудится ещё один молодой, талантливый художник – Рафаэль Санти. Он расписывает залы папского дворца, а  попутно придумал красочную и затейливую форму для швейцарских гвардейцев. Ты же знаешь, наш Папа-воитель создал свою Папскую армию, набирая её из молодых, неженатых швейцарцев, опытных в военном искусстве.
- По мне, Папе более пристало заниматься духовными делами, - тихо, но твердо заметил Мартин.
- К сожалению, извечные распри понтификов с императорами  никак не кончаются, вот Папе и приходится защищать свои земли.  Впрочем,  пойдем-ка лучше в библиотеку, и ты расскажешь мне  о себе, о твоем родном городе и о том, что встречалось тебе  по пути.
   В тихой библиотеке Мартин с восторженным интересом принялся перебирать древние фолианты. Оказалось, что падре Леоне хорошо знал греческий язык и увлекался переводами многомудрых трудов древних греков. До поздней ночи, меняя быстро сгоравшие свечи, сдружившиеся  монахи  вели нескончаемый разговор. Рассказал Мартин и о себе, коротко и искренне, как на исповеди.
 - Батюшка мой  Ганс Лютер был простым крестьянином. Как и многие в ту пору, он со временем перебрался в  небольшой саксонский город Айслебен в поисках лучшей доли. Не жалея сил, отец усердно работал на медных рудниках и со временем стал толковым и преуспевающим  горным мастером. Но семья  наша жила скромно, тем более что дети прибавлялись чуть ли не каждый год. Правда, многие умирали в младенчестве. Воспитывали нас, следуя наставлениям из Библии, и  за провинности наказывались розгами. Так что с  раннего детства искренние молитвы да религиозные песнопения стали для меня лучшим утешением и отрадой.
    Мечтая дать мне, как старшему сыну хорошее образование, родители отдали меня для начала  в  францисканскую  школу.  Там я впервые услышал рассказы  о Святом Франциске Ассизском, и понял, что именно такая монашеская жизнь влечет меня. Однако родители   мечтали для меня о прибыльной профессии адвоката. Уступая их настояниям, я поступил в Эрфуртский университет. Прошёл там курс «семи свободных искусств», куда, как ты знаешь,  входят грамматика и риторика, диалектика, арифметика,  геометрия,  астрономия и музыка.  В 1505 году получил степень магистра и возможность заниматься юриспруденцией, медициной либо теологией.
   И тут, впервые воспротивившись желаниям родителей,  я неожиданно свернул с намеченного пути. Виной тому случай, который я расценил как повеление свыше.    Однажды, возвращаясь из родительского  дома  в университет, я попал в сильную грозу. Другой такой  не помню. Дождь лил стеной, непрестанно гремел гром, сверкали молнии. Просто наказание Господне. В отчаянии я принялся молиться, перебирая  все свои прегрешения. Вспомнил о друзьях, которые недавно умерли совсем молодыми, и подумал, что теперь и меня призывает Господь на суд. Меж тем стихия продолжала бушевать неистово, и вдруг одна из яростных молний ударила в землю совсем рядом со мной. Словно перст Божий. Именно в тот момент я осознал всю греховность моей земной жизни и закричал, обращаясь к своей  покровительнице - Святой Анне: «Спаси меня, Святая Анна, и клянусь Тебе, я больше не буду грешить и стану монахом!»  Исполняя данный обет, я, вопреки воле отца, поступил в августинский  монастырь в Эрфурте, в 1506 году принял монашеский обет, а в 1507 году был рукоположён в священники. Потом  преподавал в Виттенбергском университете и вскоре получил звание проповедника. А теперь вот меня  прислали в Рим по делам нашего монастыря.
                *******
     То первое утро, когда они с падре Леоне отправились к собору Святого Петра, навсегда врезалось в память Мартина.  Вечный город ещё не оправился от разорительных войн мрачного Средневековья, вдоль грязных улиц тёмными грудами лежали развалины замков и сиротливо жались заброшенные церкви. Собор Святого Петра стоял в лесах и к нему со всех сторон спешили толпы благочестивых паломников.
    Но месса, на которую Мартин стремился с  таким душевным волнением, показалась ему непостижимо короткой. Священник отслужил её с такой скоростью, что даже Лютер, знающий тексты наизусть, едва разбирал слова. Да и само таинство причастия ватиканский клирик совершил с таким презрительным равнодушием, что Мартин вместо внутреннего трепета испытал оглушительное разочарование.  Такое же чувство немотного недоумения и неприятия он испытал, получив индульгенцию.
- Но ведь в Библии ни слова не говорится об индульгенциях?!
- Ты же знаешь,- пояснил падре Леоне,- что впервые Папа  Урбан II выдал индульгенции  крестоносцам, освобождая их от земных грехов,  когда они отправлялись в Иерусалим, чтобы  огнём и мечом освобождать Гроб Господен. Теперь же кающиеся грешники получают индульгенцию  как свидетельство о прощении земных грехов. Для этого паломники должны с утра натощак пройти покаянный путь по семи главным церквям, отстоять мессу, исповедаться, покаяться в своих грехах  и причаститься. 
- Брат Леоне, но ты посмотри и сравни. Видишь того  нищего паломника, который после исповеди и причастия со слезами на глазах продолжает искренне молить Христа о прощении. Он и достоин прощения. Но  рядом сеньор в богатых одеждах, даже не преклонив колен, дает внушительную сумму «на нужды храма» и получает, а, по сути,  просто покупает  такую  же индульгенцию.
- Ты же понимаешь, собор Святого Петра и другие святыни Рима принадлежат всему христианскому миру,  и на их возрождение  требуются огромные средства. Одному Риму  трудно справиться. Вот Ватикан и прибегает к добровольной и посильной помощи паломников.
- Господи, да ты взгляни на сонное и жирное лицо этого священника. Он же должен сочувствовать кающемуся богомольцу, а он, полагаю, сейчас задернет шторки и будет дремать, переваривая тайком съеденную с утра свиную ножку.
   Падре Леоне слегка усмехнулся и удрученно покачал головой.
- Ты прав. Человек слаб. А просвещенных и достойных священников не хватает даже в соборе Святого Петра.
   Целый месяц бродил Мартин Лютер по Вечному городу, иногда в компании с падре Леоне, но чаще один. Он восхищался древними сооружениями и приходил в ярость, видя, как странники, словно бездомные псы,  мочились на античные колонны.  Древние катакомбы, хранящие память о первых христианах, повергли его в уныние несметными толпами бестолково мечущихся паломников, которые пять раз должны были пройти свой покаянный путь по коридорам катакомб, чтобы получить вожделенную индульгенцию.
- Господи, да разве не проще напрямую обратиться к Тебе с искренней, данной Тобою молитвой «Отче наш» - в смятении думал Мартин.
    С сердечным трепетом поднялся Лютер  на коленях по  Святой лестнице,  неустанно читая на каждой ступени Христову молитву. Отмаливал свои грехи и молил Господа о милости к недавно усопшей матери. По выходе из капеллы он заметил  шустрого монашка, который бойко рассказывал окружившим его богомольцам, что по этим мраморным ступеням на суд во дворце Понтия Пилата поднимался сам Иисус Христос, что их привезла из Святой земли в IV веке святая Елена, мать императора Константина. И тут же, достав грязный мешочек,  ничтоже сумняшеся, предлагал доверчивым странникам  приобрести драгоценные реликвии – крохотные осколки этой лестницы. Сколько же околоцерковных мошенников, торгующих сомнительными «святынями», довелось встретить Мартину на улицах, в храмах и катакомбах Рима. 
    Все эти картины       вызывали  недоумение и чрезвычайное раздражение в суровом и глубоко верующем  Лютере.  А уж «бесстыжие священники, которые без утайки ходили к «шлюхам» просто выводили из себя благочестивого проповедника.   
    Месяц, проведенный в Риме, взбудоражил душу Мартина, посеял сомнения и перевернул сознание. По возвращении он погрузился в изнурительные и многотрудные размышления в поисках истины. Всё то, что накопилось, долго мучило его, вызревало в душе и сознании, вылилось, наконец, в 95 тезисов, которые он 31 октября 1517 года решительно прибил к дверям замковой церкви в Виттенберге, приглашая богословов к диспуту.    Город всполошился, к нему подступали с недоуменными вопросами духовные собратья и простые жители.
- Нет, нет и нет. Я не отступаю от  католической веры, но ратую за  очищение её от пороков и  искажений.   Я не выступаю против церкви и против Папы.  Я был в Риме и видел, что он как «агнец среди волков, который один не может справиться с бандой воров и убийц, собравшихся  вокруг святого престола». Я против священников и епископов, которые неправильно исполняют повеления Папы римского. Я против этих продажных бумажек, называемых индульгенциями, которыми якобы отпускаются грехи. Вы же понимаете, что даже покаянием у священника вы не можете снять себя всех грехов.  Истинный христианин должен каяться ежедневно, ежеминутно и всю жизнь.  Вся жизнь ваша должна быть обращена к Богу,   на Его суд вы должны предоставлять все деяния ваши.  Вам следует подражать Христу в ваших земных страданиях, и «сам Господь оправдает вас вашей верой в Отца Небесного». «Sola fide, sola gratia et sola Scriptura  - Только верой, только благодатью  Господней и только  Святым Писанием». Поводырем на жизненных путях ваших должно быть      «истинное сокровище Церкви - пресвятое Евангелие, дающее богооткровенное знание». Постигнув его, вам не понадобится  даже священник как посредникам между Богом и человеком. 
      Чтобы сделать эти знания доступными простым людям Лютер вскоре перевёл Библию с латыни   на народный немецкий язык. С помощью печатного станка, изобретенного Иоганном Гутенбергом в 1440 году, Лютер смог быстро напечатать свои брошюры под названием «Проповедь об индульгенциях и благодати». Идеи Лютера молниеносно распространились по Германии, а потом и по всей  Европе и нашли   широкую поддержку.
     Ознакомившись с брошюрой, Папа римский  Лев X, пришедший на смену Юлию II,  15 июня 1520 года издал указ,  призывая Мартина Лютера под угрозой отлучения от церкви отречься от сорока одного тезиса из его сочинений в течение шестидесяти дней. В ответ Лютер, поддерживаемый группой немецких студентов, 10 декабря 1520 года публично сжёг  папскую буллу во дворе Виттенбергского университета. 
    В январе 1520 года Мартин Лютер, по   предоставлении ему императорской охранной грамоты, был приглашён в Вормс на заседание Сейма Священной Римской Империи, в которую тогда входила Германия. Несмотря на недавнюю расправу и сожжение на костре  чешского богослова Яна Гуса южнонемецком городке Констанце, Лютер отважно явился на Сейм, одним из вопросов которого было рассмотрение его богословского учения. Свое убедительно обоснованное выступление перед  имперскими сословиями  Лютер закончил словами:  «Вот я стою. Боже, помоги мне. Я не могу поступить иначе». Надо сказать, что большинство членов рейхстага заняли довольно умеренную позицию. Но под нажимом  папского нунция, требовавшего решительного искоренения вредного учения,  император Карл V  25 мая 1521 года издал  указ, где Мартин Лютер был объявлен  еретиком  и преступником, а издание,  распространение  и даже чтение его трудов было запрещено. Кроме того предоставление Лютеру убежища или оказание иной помощи расценивалось как преступление против законов империи. 3 января 1521 года Мартин Лютер был отлучен от церкви Папой Львом X.
    Несмотря на запреты, сторонник и покровитель Лютера, саксонский  курфюрст    Фридрих III, по прозвищу Мудрый,  приказал группе своих рыцарей инсценировать «похищение» Лютера и распространить слух о его гибели. В замке курфюрста в Эйзенахе Лютер скрывался в течение десяти месяцев, и занимался переводом  Нового Завета  на  немецкий язык.
   Вскоре и  в жизни самого Лютера  произошёл коренной перелом. 13 июня 1525 года 41-летний Лютер, нарушая католический закон о целибате, против которого он всегда выступал, женился  на  26-летней  Катарине фон Бора.   Женитьбе предшествовала  весьма  романтическая история.
    Катарина фон Бора, дочь саксонского мелкопоместного дворянина с пяти лет воспитывалась в монастыре, где она обучалась письму, чтению, счету, пению, а также латыни и ведению сельского хозяйства. Когда реформаторское движение проникло за высокие  стены обители, Катарина, прочитав работы Лютера, поняла, что монашеская  судьба её никак не устраивает. Отважная девушка написала Лютеру прочувствованное письмо и попросила помочь ей и другим сестрам, разочаровавшимся в монастырской жизни. Лютер решил вызволить бедных девушек, призвав на подмогу знакомого  купца Леонарда Кеппе, который регулярно поставлял в этот монастырь бочки с сельдью  в своей большой крытой повозке. 
   4 апреля 1523 года, в Страстную субботу, доставив свой груз, Леонард кивнул прятавшимся в кустах монашкам. Подбежав к повозке, они быстро спрятались между  деревянными бочками, и повозка   направились  в  Виттенберг.  Постепенно Лютер пристроил беглянок, кого выдал замуж, кому нашёл благопристойную работу. Определил всех, кроме Катарины фон Боры, которую приютил в своей семье прославленный  художник Лукас Кранах Старший. (Позднее он написал портреты Лютера и Катарины). Хотя у Катарины было несколько поклонников, она отказывала всем, признавшись другу Лютера, что готова выйти замуж только за  Мартина.
     После некоторых сомнений и раздумий Лютер решил, что женитьба «обрадует его отца, разозлит  Папу римского, заставит ангелов смеяться, а дьяволов плакать».   Поселились супруги в обители бывшего августинского монастыря, известном  как «Чёрный монастырь». Обитель была предоставлена им в качестве свадебного подарка курфюрстом  Саксонии.   Катарина сразу же взялась за управление обширными владениями монастыря. Она разводила и продавала  скотину, наладила работу пивоварни, и обеспечивала продовольствием не только свою семью, но поддерживала многочисленных студентов, которые жили при монастыре, и привечала гостей своего мужа.  Лютер почтительно и любовно называл супругу  «госпожой Кете», «хозяйкой  фермы» и «утренней звездой Виттенберга» за её привычку вставать в 4 утра. Катарина, с благоговейным почтением смотрела на мужа,  как на  «высшую инстанцию», и всегда называла его «господин доктор».  Катарина родила Мартину шестерых детей. Кроме того,  семейство  Лютеров воспитало ещё четырех сирот.                Однако после смерти Мартина Лютера в 1546 году, Катарина оказалась в отчаянном положении, поскольку лишилась профессорского и пасторского жалованья супруга. Когда же в Германии разразилась война, ей пришлось покинуть Чёрный монастырь и бежать в Магдебург. После окончания войны Катарина смогла вернуться  в Виттенберг, но здесь её встретила полная разруха. Очередная вспышка черной чумы и неурожай вынудили её снова бежать в город. Но по дороге   в Торгау  на неё напали разбойники и, ограбив, сбросили с повозки в глубокий ров с ледяной водой. Три месяца пролежала Катарина в лихорадке между жизнью и смертью, и умерла 20 декабря 1552 года в возрасте 53 лет.  Похоронили Катарину неподалеку от могилы её мужа  Мартина Лютера.
                ********    
   Критика  католической церкви Лютером  была справедливой. Но как отозвалась она на людях, на европейской и мировой истории?! Ожесточенные богословские споры, начатые Мартином Лютером, вскоре переросли в  многолетнюю войну, которая закончилась заключением Аугсбургского мира. По условиям этого документа каждый правитель мог сам определять вероисповедание в своих владениях по принципу: cujus regio, eius religio, то-есть  «чья власть, того и вера».  Но этот мир не обеспечивал спокойной жизни ни католикам, оказавшимся в протестантской провинции, ни протестантам в католическом округе. Многочисленные семьи вынуждены были сниматься с насиженных мест и перебираться в поселения с храмами, отвечающими их вере. Из Германии религиозные смуты перекинулись на Францию (Варфоломеевская ночь) и  Англию, где король Генрих VIII дерзко порвал отношения с Ватиканом, а его дочь Мария Кровавая жгла на кострах протестантов. Местные войны перерастали в  международные столкновения,   во время которых  разорялись до тла  целые города и страны (30-летняя  война). 
     Порожденный Мартином Лютером протестантизм отделился от римской католической церкви.  Но и в самой протестантской церкви раскол продолжался,   появились  многочисленные ответвления (лютеранство, кальвинизм, цвинглианство, англиканизм и др). Но это уже другая история.