Гиблый город Петербург

                Гиблый город Петербург.

         Петербург в его благополучные первые два века по смертности не знал себе соперников ни в России, ни за ее пределами (крупные города, сопоставимые с Петербургом). Подлинная смертность населения города была точно не определена за счёт приезжих, живших в Петербурге, которые умирать уезжали к себе на родину, будучи, как правило, неизлечимо больными людьми. Заполнение одной и той же кладбищенской площади, происходила быстрее, чем, например, в Москве, чему способствовали почвенно-климатические условия в Петербурге (процесс разложения, гниения и полного распада совершался в более короткий период времени). На петербургских кладбищ, могилы располагались гораздо теснее. Статистические данные по петербургским кладбищам характеризуют город как гигантскую работающую фабрику по переработке покойников и приему новых. Так, в XIX веке число погребенных на площадях, сопоставимых с московскими, было огромным. На Волковым Православном кладбище к 1884 году было погребено 574781 покойников, а  миллионным Петербург стал лишь в 1890 году. Да и в настоящее время в почти пятимиллионном городе находится 84 кладбища, это, пожалуй, своеобразный рекорд. Роль климатических условий в незначи-тельной жизни человека в Петербурге была очень велика, не в пример Москве. Многие приезжавшие в город так и не смогли адаптироваться к погодно-климатическим условиям и погибали от простудных заболеваний, воспаления легких, чахотки, а то и от обморожения, о чем свидетельствовала петербургская пресса того времени. Санкт-Петербургская губерния принадлежат к тем немногим местностям России, где число умирающих превышает число рождающихся, и будь оно изолировано, население ее вместо какого-либо прироста должно бы постепенно вымирать, но число умирающих потому так велико, что велик наплыв пришлого населения, а коренное население более жизненно. Однако, коренное население трудно переносит и изменение питерского климата, особо с возрастом и также быстро заболевают простудными заболеваниями как приезжие в Петербурге, но с возвращением обратно быстро приходят в нормальное состояние. По данным статистического комитета, выпущенной в конце XIX века, и у В. Михневича (не говоря уж о ряде более поздних источников) говорилось, что значительный процент переселенцев в Петербург извне, за счет которых росло население города приходит только умирать в Петербург. Следовательно, и сам Петербург метафорически тоже может быть обозначен как фабрика смерти. Перевес смертности над рождаемостью, как правило, был громаден (так, в 1872 году умерло 29912, а родилось 20791 человек, то есть число умерших на треть превышало число родившихся). Эта метафора приобретает особенно грозное значение, если вспомнить, что города Западной Европы и многие города в России растут «изнутри», за счет перевеса рождаемости над смертностью, тогда как в Петербурге процент пришлого населения был неправдоподобно огромным. В 1900 году 69% населения Петербурга составляли приезжие. в начале XX века уровень заработной платы в Петербурге в полтора раза превышал среднюю величину ее по России. Среднее потребление мяса на душу населения было очень высоким - 5 пудов в год (более 200 граммов в день). Другая особенность Петербурга - большая скученность населения. На 15 декабря 1910 года на один дом в Петербурге в среднем приходилось 70 человек (в Лондоне - 8, в Париже - 35, в Берлине - 48).   
       Третьей петербургской особенностью было большое преобладание мужского населения над женским. В год смерти Пушкина женщины в Петербурге составляли лишь 30% населения (в 1906 году на 791 716 мужчин приходилось 666 663 женщины, то есть на каждую тысячу мужчин — 843 женщины, тогда как в

                - 2 -
европейских столицах, наоборот, женское население заметно преобладало над мужским). Следствием такого соотношения населения был огромный процент безбрачных и бездетных мужчин в низшем и в среднем сословии, также сильное развитие проституции.  Еще одним следствием этого было огромное количество
незаконнорожденных детей (в конце XIX века -четверть всех рождавшихся в городе детей), среди которых смертность была особенно высока. Выживших отдавали в Воспитательные дома, а потом раздавали по деревням (в основном на псковщину) кормилицам, и судьба их чаще всего тоже была горькой. Петербург впереди всей России был по венерическим заболеваниям, чахотке, алкоголизму, по числу душевнобольных и числу самоубийств. В конце XIX века ежегодно кончало самоубийством по 140—170 человек, среди них до 30% - женщины. Нищенство и бродяжничество, представители преступного мира также были одной из принадлежностью города. Петербург в России был и родиной хулиганства и футбола. Недалеко от часовни-усыпальницы святой Ксении-блаженной на Смоленском православном кладбище — могила того, кто познакомил Петербург с футболом. Москва еще не знала слова хулиган и не видела футбола, когда в Петербурге уже было новое и достаточно интересное явление, свидетельствующее о становлении нового социального типа, и сам футбол. В 1914 году об этом явлении говорили еще как о возникающем, но в семнадцатом — и чем далее, тем более в течение полутора десятка лет оно, выплеснувшись наружу, стало непременным элементом петербургской, а затем и вообще российской городской жизни. Понятие хулиган впервые определил А. Свирский в своей книге “Петербург и его жизнь”. По старым понятиям и вор, и демонстрант, и безработный — все хулиганы. Нет, хулиган совсем не то. Это совершенно новый тип. Если человек с заранее обдуманным намерением нападает на вас и ограбит, или, когда человек ради известной цели произведет дебош на улице, в церкви или в ресторане, то это не хулиган. Такого человека можно назвать преступником. Хулиган — человек безыдейный. Он ничего не хочет, ни к чему не стремится и в действиях своих не отдает себе никакого отчета. Хулиган — инстинктивный анархист. Он разрушает ради разрушения, а не во имя определенной и заранее обдуманной цели. Попробуйте испугать человека, когда он ничего не боится, ничем не дорожит и ничего не желает. А с 1917 г. о хулиганах  пишет уже вся петербургская печать.
       Высокий процент иностранцев, играющих видную роль в структурах власти, начиная с царского двора, администрации,  армии, науке и искусстве, в промышленности, медицине и т.п. Народное сознание понимало этот парадокс «не русскости» русского города.
       Еще одно типично петербургское явление — голод: он был и уносил множество жизней пока город строился, он был во время революции, гражданской войны, разрухи, коллективизации, Великой Отечественной войны (в блокаду вплоть до каннибализма), но на фоне других бедствий остался малозамеченным событием. О нем есть ряд ценных источников, но эта трагедия все еще не только не осмыслена во всей ее глубине и ее последствиях, но и  не описана с той полнотой, которой она заслуживает. Вся правда о ней все еще не сказана.  Её последствия, живо ощущаемые и сегодня, несомненно, продолжатся и в следую-щем веке. Трех с половиной миллионный город к сентябрю 1945 года, уже после возвращения значительной части эвакуированных, насчитывал лишь 36,6% прежнего населения и даже десять лет спустя, несмотря на все преимущества «сытого» Ленинграда перед голодной провинцией, население составляло лишь 85% от довоенного. В период блокады 1941 – 1944 г. в Ленинграде от голода погибло от 600 до 800 тыс. жителей (точная цифра до сих пор не установлена). В этом

                - 3 -
отношении первенство Петербурга среди больших городов России не вызывает сомнений. Эта особенность Петербурга проявилась и в наше время: так, более чем пятимиллионное население города к началу 90-х годов уже в 1992 году снизило заметно свою численность и теперь не доходит до этого рубежа. Если в 1960 г. прирост населения страны на 1000 жителей составлял 23,2 человека, а смертность – 7,4, то в 1995 г. эти показатели резко изменились и составили по приросту - 9,3, а по смертности – 15. Даже в середине XIX века в России эти показатели были значительно лучше. Такие же невысокие показатели сегодня и по средней продолжительности жизни – это 59 лет среди мужчин (133 место в мире) и 72 года  среди женщин (95 место в мире), на уровне Пакистана и Намибии. Соответственно эта статистика присутствует и в С. Петербурге.
       А.И. Герцен ещё в 1842 г. определил, что “Петербург тем и отличается от всех городов европейских, что он на все похож; Москва — тем, что она вовсе не                похожа ни на какой европейский город, а есть гигантское развитие русского богатого села”.

                Подготовлено по материалам В.Н. Топорова               
                (1928-2005 г.) 
                Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в
                области мифопоэтического: Избранное. М               
                Издательская группа «Прогресс-Культура», 1995 г.       
                также книгах: Михневич В. Петербург как на 
                ладони СПб., 1874. Дарницкий А.В., Старцев В.И. 
                История Санкт-Петербурга XVIII—XIX вв. СПб.,
                2000г.  Бахтиаров А. Брюхо Петербурга.
                Общественно-физиологические очерки. В двух
                частях, СПб., 1888 г. Анциферов Н.П. Быль и
                миф Петербурга. Пб., 1924 г.

                Материал подготовил  Львов Ю.М.  07.07.10