В плену энэстэзэ...

     Глубоко проникнуть в сознание сочинителя литературно-художественных текстов. Не это ли является одной из целей литературно-художественной критики? А ему-то зачем искать ответ на этот вопрос? Он же не литературный критик, не литературовед.

       Он сам пытается сочинять. И когда придумает-опубликует что-то новое, сильно переживает, если сочинённое им или никого не интересует, или вызывает желание устроить "погром" текста. Погром даже с употреблением матерщины и оскорблений.

     Почему таким же, как и он непрофессиональным сочинителям, хочется громить его литературно-художественные тексты?


     О, это очень трудно: выявить все причины, в соответствии с которыми одни люди хотят громить литературно-художественные произведения других авторов. Громить с использованием матерщины и оскорбительных слов.

     Ему самому достаточно было бы выявить хотя бы одну действительную причину, по которой одни громят тексты других. 

     Он как-то подумал, что желание устраивать погромы его текстам рождается пребыванием авторов погромных отзывов и рецензий в плену энэстэзэ.

     Что такое энэстэзэ? Очень похоже на слово "анестезия", но, по его мнению, означает другое. Оно означает непогрешимость или неоспоримость своей точки зрения.

     Довольно смелое у него получилось предположение: люди хотят устраивать погромы чужим литературно-художественным текстам, потому что находятся в плену неоспоримости своей точки зрения на кого-то или на что-то. А что? Не такое уж и глупое предположение!

     Предположения, сами по себе, редко бывают глупыми.

    Глупыми чаще всего являются поиски способов их, предположения, проверить. И сами выводы, сами обоснования достоверности выдвинутого предположения могут оказаться глупыми.

      Но ему это утомительно: в интересах или литературной критики, или литературоведения сначала искать способы проверки предположения, что желание громить чужие тексты происходит из пребывания в плену энэстэзэ, а потом ещё и доказывать достоверность, обоснованность выводов, которые возникнут при проверке данного предположения.

     И он решил не затрачивать много времени, а главное сил на доказательство того, что основной и, вполне возможно, единственной причиной возникновения желания громить чужие литературно-художественные произведения является пребывание "погромщика" в плену энэстэзэ. В плену неоспоримости своей точки зрения на кого-то или на что-то.

     Вместо долгого и нудного доказательства достоверности  выдвинутого им предположения он, неожиданно для себя, решил ответить на вопрос:

      Может ли сочинительская одарённость возникнуть из сомнений человека в своей точке зрения на кого-то или на что-то?

      И тут он понял, что для того, чтобы начать искать ответ на этот вопрос, надо сначала ответить на вопрос другой:

     А что такое, - литературно-художественная одарённость сочинителя?

     Способность доказывать другим, что имеющаяся у человека точка зрения на кого-то или на что-то, достоверная  - это не литературно-художественная одарённость. Не литературно-художественный талант.

     Способность доказывать достоверность своей точки зрения.- это одарённость, это талант не сочинителя, а, в лучшем случае - это талант администратора от науки или авторитарного руководителя, а в худшем случае - талант афериста, мошенника, обманщика.

     Так что же такое, подумал он, одарённость или талант сочинителя? Если отбросить способность доказывать обоснованность  свооей точки зрения, то что нужно поставить на место этой способности? Какую другую способность?

     И ему пришла в голову такая способность, заменяющая способность нечто доказывать, как способность сочинителя создавать литературно-художественные образы.

      У тех, кто пребывает в плену энэстэзэ, неоспоримости-непогрешимости своей точки зрения, тексты состоят из идей и доказательств их, идей, обоснованности, а у одарённых, талантливых сочинителей их произведения состоят из литературно-художественных образов.

     Эльхао, литературно-художественный образ, так он решил, не может не отличаться от идей, мыслей и от доказательств их достоверности и реалистичности.

     Литературно-художественному образу нужна не столько его реалистичность, сколько его привлекательность.

     Литературно-художественный образ должен быть не столько доказанным, обоснованным, сколько запоминающимся.

      Запоминающимися чаще всего, подумал он, являются или яркие литературно-художественные образы, или образы, которым читательницы и читатели сочувствуют.

      Яркие литературно-художественные образы требуются детективам, текстам о похождениях и приключениях.  Для детектива найти образ ярче образов Шерлока Холмса и Эркюля Пуаро практически невозможно, но братья Вайнеры создали образы Глеба Жеглова и Володи Шарапова.

     И некоторые литературные критики придумали называть литературно-художественное произведение с Г. Жегловым и В. Шараповым не детективом, а криминальным романом. Может быть, литературные критики это сделали, потому что для них ярче образов  Ш. Холмса и Э.Пуаро в детективной литературе ничего или, точнее, - никого нет? Хотя Глеб Жеглов в исполнении актёра Владимира Высоцкого, уже в телевизионном фильме "Место встречи изменить нельзя", - очень яркий, можно сказать, - живописный художественный образ!

      Тот сочинитель, который не любит создавать детективные и "похожденческие", приключенческие литературно-художественные тексты, должен иметь способность создавать образы, которым читательницы и читатели сочувствовали бы. Некоторые читательницы и читатели до сих пор сочувствуют такому образу , созданному И. Гончаровым, как  ленивый и странный Обломов.

      В романе в стихах "нашего всего", - Александра Сергеевича Пушкина, какому образу больше сочувствуют не только читательницы, но и читатели: Евгению Онегину или Татьяне Лариной, хотя в романе главным персонажем является именно Евгений, а не Татьяна?

     Он вспомнил, что таинственным явлением, то есть фено'меном для него остаётся доктор Живаго в одноимённом романе Бориса Пастернака. Вроде бы очень схематический образ, но до сих пор привлекает к себе внимание. Совсем не яркий образ, но вызывает к себе сочувствие читателей, может быть потому, что данный герой одновременно является и врачом, и поэтом, а ещё потому что его любит, кажется, Лара, очень яркий женский образ?.

    И он подумал, что одному и тому же человеку совершено не обязательно быть одновременно и ярким поэтом, и выдающимся прозаиком-сочинителем.

     Но, вполне возможно, роман "Доктор Живаго" до сих пор, в двадцатые годы двадцать первого века, привлекает к себе внимание читательниц и читателей не только потому, что создан выдающимся поэтом,  но ещё и потому что он возник из сомнения Б.Пастернака в достоверности его собственной точки зрения на русскую революцию и Гражданскую войну тысяча девятьсот семнадцатого, тысяча девятьсот двадцать первого годов.

     А многие современные сочинители  литературно-художественных текстов в электронном, а не в бумажно-печатном, виде, так сильно громят тексты своих коллег, может быть, потому что не могут выйти из плена энэстэзэ, из плена неоспоримости своих точек зрения на кого-то или на что-то, то есть не могут выработать из сомнения в достоверности своих точек зрения свою литературно-художественную одарённость. Или свой литературно-художественный талант.

     И он подумал, что тот автор-сочинитель, который обладает литературно-художественной одарённостью, то есть способностью создавать привлекательные, запоминающиеся, - яркие или вызывающие сочувствие читательниц читателей литературно-художественные образы, никогда не будет громить тексты своих коллег.

     У людей, которые не громят тексты своих коллег сочинителей, нет  времени, а, главное, - нет сил на осуществление таких погромов, потому что они тратят и своё время, и свои силы на создание произведений, наполненных привлекательными, запоминающимися, - или яркими, или вызывающими сочувствие читателей не идеями, не точками зрения, а литературно-художественными образами.

     P.S. Автор данного текста понимает, что многие его, текста,  положения покажутся читателям и читательницам крайне спорными, но он считает, что научность и литературоведения, и, тем более, литературной критики сильно преувеличены. Он представил в данном тексте предположение своего персонажа о том, что литературно-художественная одарённость может возникнуть у автора из его сомнения в достоверности какой-то его точки зрения, так как не хочет преувеличивать научность ни литературоведения, ни, тем более, литературной критики. Данные явления, то есть и литературоведение,  и литературная критика, по мнению автора, очень субъективны, и он просит прощения у читательниц и читателей за то, что данный свой текст, построенный на одном только созвучии энэстэзэ, неоспоримости своей, сочинителя,  точки зрения,  с анестезией, он разместил в разделе литературоведения.