Икона

Мегаполис, страна X. Город X.
 Дом интимных услуг. Засекреченный. О нём знают только осведомлённые.
Мужчина, пожилой, долго рассматривал фотографии, выложенные перед ним на столе.
Наконец, определившись, указал на брюнетку — Вот эту!
- Элеонора! Вы уверены? Она как ураган! – Осведомила его хозяйка (мамаша).
- И что? Я клиент, мой заказ. Мои деньги в конце концов. Не волнуйтесь.
- Она дорого стоит – мамаша развернула фотографию.
 На обратной стороне была сумма, с тремя нулями.
 – Если оплаченного времени будет недостаточно, дополнительное время придётся доплатить по тройному тарифу. Устраивает такой расклад?
- Устраивает – ответил мужчина и достал портмоне. Отсчитал купюры и передал хозяйке.
- Седьмая комната – женщина протянула ему ключи.
- Простите, не могу оставлять где-либо свой саквояж, — мужчина глазами указал на свою ношу. Там важные документы. Я могу пройти с ним?
- Да пожалуйста. Всё для клиента, там есть шкаф – она услужливо улыбнулась.
- И ещё – продолжил он. Люблю тишину. Будет тихо. Пусть это вас не беспокоит.
- Как скажете, желание клиента, закон – она ещё раз изобразила улыбку.
Мужчина кивнул и пошёл по указанному коридору, глядя на двери. Остановившись у двери с номером семь, постучал, открыл ключом, вошёл.
Опрятная уютная комната, широкая кровать. Стол, шкаф. За столом в кресле лицом к нему сидела молодая красивая женщина — Элеонора, и читала книгу. На ней было вечернее платье, декольте.
Мужчина стоял у двери и долго смотрел на неё, внимательно изучая.
Элеонора пригласила его жестом – заметив замешательство. Мужчина кивнул, прошёл к столу, присел, напротив, в такое же кресло. Едва заметно улыбнулся, глянув мельком на книгу, которую она читала: Сказки. Ганс Христиан Андерсен.
И продолжил внимательно её рассматривать. Женщина смутилась, не понимая его поведения. И вопросительно посмотрела.
- Что? – Спросила она.
- Я не ошибся – тихо произнёс он, но, похоже, это был не ответ на её вопрос. Он размышлял вслух.
- Мы так и будем сидеть? Женщина волновалась, не понимая поведения клиента.
- Посмотрите мне в глаза. Пожалуйста. Только в глаза. Это важно.
Проститутка исполнила его желание. Они смотрели друг на друга с минуту-полторы.
- Да! Вот так! – Произнёс мужчина, то, что надо. Не двигайтесь пока. Он встал. Она тоже встала.
- Если вы извращенец, я вызову охрану! У нас это запрещено. Жрица любви протянула руку к краю стола. На котором был закреплён звонок.
- Нет, нет. Не волнуйтесь. Я не извращенец — художник. Не надо охрану. Он достал из саквояжа небольшой настольный мольберт, палитру, кисть, краски и сложил всё на стол. Посмотрел на Элеонору, отошёл немного, определяя расстояние. Отодвинул чуть стол и приступил к своей деятельности.
Периодически поглядывая на рисуемый объект. Изредка подходил, всматриваясь в черты лица.
- Мне нужно принять какую-то позу?
- Нет, не нужно. Просто сидите и смотрите на меня.
Прошло уже более часа. Жрица любви посмотрела на настенные часы.
 – Ваше время закончилось.
- Нет, есть дополнительный тариф, я в курсе. Уже скоро. Потерпите немного. Наконец, он сделал несколько заключительных штрихов, судя по его движениям рук. Отошёл на полшага от стола, посмотрел на рабыню любви, перевёл взгляд на мольберт, ещё раз сравнил, оригинал с тем, что написал и согласился, наконец.
Да, вот так – заключил он. Всё. Готово.
- Можно посмотреть? Спросила новоиспечённая натурщица.
- Да, можно.
Элеонора встала, подошла к мольберту, посмотрела.
- Ой!
Это я? Разве это я? Это же икона!
Мужчина загадочно посмотрел на неё.
- Я не могу быть иконой! Я грязь, грех! Проститутка!
- А я рисую души. Это ваша душа, и я не ошибся.
- Вся эта боль, что в её глазах – Элеонора показала на картину, — это во мне. Живёт во мне, вот здесь. И об этом никто не знает кроме меня. Как вы это увидели?
Как вы это всё увидели? Это невозможно видеть! Это всё живёт только во мне, здесь! Она приложила ладонь к своей груди.
Это только здесь. Вся эта боль только во мне. Моя боль. Повторяла она. Ресницы стали выразительными от влаги, появились слёзы, и она заплакала.
- Я не ошибся – тихо повторил он загадочную фразу – не ошибся.
Дверь неожиданно открылась, и энергичным шагом вошла хозяйка заведения, вместе с двумя охранниками.
- Что здесь происходит? Элеонора, он делал что-то запрещённое?
- Нет.
- Тогда почему ты плачешь?
Элеонора молча показала пальцем на мольберт. Хозяйка подошла к столу, развернула мольберт в свою сторону и посмотрела на картину.
- Ой, Матерь Божья! Что это? И неожиданно для всех перекрестилась. Охранник, что помоложе, незаметно улыбнулся. Но остальные присутствующие здесь, этот момент не пропустили.
- Хм – озадачилась хозяйка. Ну ладно, всё хорошо, извините за вторжение. Про тариф вы знаете. Мы уходим, общайтесь. И они так же быстро, как и вошли, исчезли, прикрыв дверь.
Художник и хозяйка комнаты остались одни.
Элеонора немного успокоилась, лишь было слышно её шмыганье носом, и видно, как она вытирает уже подсохшие слёзы.
Лицо мужчины выражало глубочайшее соболезнование, ему хотелось как-то утешить эту женщину, пожалеть.
- Мне очень хочется вас утешить. Сказать что-то успокаивающее, но я не буду этого делать. Это ваш путь, и вы его пройдёте до конца. Спасибо вам, за то, что позволили мне заглянуть в душу. А теперь мне пора уходить.
Художник собрал свои инструменты, картину, уложил в саквояж, попрощался, остановился у двери, обернулся, посмотрел на Элеонору ещё раз.
- Я не ошибся – произнёс он тихо. И вышел.
Рассчитался с ожидающей его хозяйкой заведения. Покинул здание, но во дворике задержался, присев на скамейку в небольшой беседке. Прикурил, задумавшись о чём-то. К нему подошёл охранник, тот, что улыбался. Когда мамаша неожиданно для всех перекрестилась.
- Скажите – осторожно начал разговор охранник. Что означает ваша картина? Я имею в виду, где изображена Элеонора.
Художник помолчал некоторое время, выдерживая паузу, затем ответил.
- Она святая.
- Святая? Да ладно. Проститутка, святая? Не смешите меня.
- Молодой человек. Если вы узнаете историю святого, вы будете плакать. В компании бога и дьявола.
Они проходят через такие жизненные дебри и боль, что нам и не снилось — Не всякий смертный выдержит. Так что, будьте благосклонны. Не нам судить и отмерять, кому и сколько.
- Где его найти-то, в наше время, святого? Может, подскажете?
- А это уже не ко мне. Я только одну нашёл, за всё время.
- А если с Элеонорой поговорить на эту тему?
- Нет смысла, они, как правило, немногословны о своей жизни. Закрыты от мира сего.
Осколки их разбитых душ, по вселенной развеяны. И собрать их невозможно, потому и так всё с ними.
Но это уже философия.
 - Но она же не религиозна. И ей по барабану все эти секты, вероисповедания.
Мужчина помолчал, собираясь с мыслями, было видно, что готовится к ответу. Охранник ждал, он был заинтригован беседой.
- Я вам сейчас кое-что покажу – ответил художник. Расстегнул саквояж, достал картину. – Вот это, Элеонора, вы её знаете. И знаете то, что я про неё сказал. И также знаете, чем она занимается. Но, глядя на картину. Даже неверующая ваша хозяйка – перекрестилась, сама от себя не ожидая. Это рефлекс. Мы все верующие, только некоторые думают иначе. Но это ничего не меняет. А сейчас я вам покажу другую картину. Другая женщина. Крещённая, венчанная. По всему её дому иконы. Чуть что, крест на себя накладывает. Вот она – художник достал картину из соседнего отдела саквояжа и показал охраннику.
Охранник слегка отшатнулся.
- Ой, господи, что это за ужас?
- Та самая женщина, про которую я говорил. Это её душа. Чувствуете разницу?
- Я бы не сказал, что это женщина. Скорее дьявол в обличии женщины.
- То, то, и оно. Я ответил на ваши сомнения о вере?
- То есть: верю я в бога или не верю, неважно. Важно то, что Он верит в меня.
Так получается?
- Думаю, что как-то так.
Художник докурил сигарету, встал, пожал руку на прощание охраннику, пожелал всего хорошего, развернулся и пошёл к выходу из двора.
- Погодите! Мужчина остановился — что?
- Покажите ещё раз картину, хочется посмотреть.
- Какую именно?
-Элеонору. Мужчина вернулся, поставил саквояж на скамью, достал картину, показал. Охранник посмотрел, кивнул – спасибо. Теперь я буду к ней по-другому относиться, иначе.
- А как вы к ней относились?
- Ну, как обычно, к проститутке, по-простому.
- Не судите, неподсудных не бывает. Но не нам судить кого-то. За собой бы уследить.
Ну ладно, мне пора. И художник ушёл. Охранник постоял какое-то время, покивал с чем-то согласившись, выкурил сигарету и вернулся в помещение.
На следующий день Элеонора уволилась. Хозяйка могла её удержать. И были соответствующие рычаги. Но, она не стала этого делать — отпустила.