Сладкий яд твоей души. Глава 42

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Если бы у Чеховой спросили спустя время, каким образом она оказалась в своей комнате после той злополучной ночи, то она не нашлась бы, что толком ответить. Хотя бы потому, что не помнила дальше никаких подробностей.

Поэтому учитывая весь казус сложившейся ситуации, вывод напрашивался следующий — вволю выплакавшись, она попросту отрубилась, а Глеб, скорее всего, сам и донес её до кровати. В принципе, было бы удивительно, если бы за него это сделал кто-нибудь другой. Особенно после такой подставы.

На следующий день в голове у Чеховой была сплошная каша, и пребывая словно в какой-то прострации, она упорно избегала этого человека, скрываясь от него в собственной комнате.

Она не желала с ним больше общаться и, одновременно с этим хотела, чтобы он сам к ней пришел, чувствуя себя при этом полной дурой.

Проснувшись где-то ближе к обеду, она по-быстрому приготовила себе завтрак, и собрав кое-какие вещи, чтобы выдвинуться позже в больницу и проведать брата, она как раз собиралась уйти к себе, когда на пороге кухни появился Глеб. Прикрыв глаза, парень медленно выдохнул и окинув её неоднозначным взглядом, вдруг спокойно произнес:

— Поешь и уходи.

Лера ожидала, что он попробует её остановить, одновременно страшась того, что делать он этого не станет, поэтому она и намеревалась сбежать отсюда раньше, чем тот мог здесь оказаться.

Его слова не стали для неё такой неожиданностью. Тяжело вздохнув, Чехова не стала с ним лишний раз спорить, и вернувшись снова к столу, принялась насыпать себе на тарелку только что приготовленной снеди.

Аппетита у неё не было от слова совсем. И с трудом пережевывая каждый кусок, ставшей для неё с некоторых пор совсем безвкусной еды, она заставляла себя проглатывать завтрак, пока Глеб, став возле стойки и скрестив руки на груди, молча смотрел на то, как она ест. 

— Значит ты все узнал от неё? Это Нина тебе обо всем рассказала? — отодвигая от себя тарелку и поворачиваясь к нему, Чехова решила первой разрушить затянувшееся молчание.

Переведя на неё холодный взгляд, Лобов нехотя промолвил:

— Она видела, как ты тайком посетила квартиру Гордеева и пробыла там довольно длительное время, потому и сделала соответствующие выводы, — брови Чеховой поползли от удивления вверх.

— Да мне плевать на её выводы! — закричала вдруг она, не выдержав. — О нас с Сашей и раньше ходили слухи по больнице! А ведь ты для начала мог сам меня обо всем расспросить… Или сплетни Старковой значат для тебя больше моих заверений?

Нахмурившись, Глеб молча отвернулся. Вчера ей было больно через его недоверие и подозрения.

Сегодня же она была просто неописуемо зла на него за продолжительное молчание. Ей хотелось обвинить подозрительную любовницу Гордеева за то, что она в очередной раз донесла на неё ложные слухи, когда Чехова приходила к «светиле» вовсе не за тем, что той тогда померещилось.

Узнав последние новости от Нины, Глеб был уверен, что она начнет действовать, сделав все необходимое, чтобы Гордеев держался подальше от Чеховой, но вместо этого Старкова сама набросилась на него с критикой, распекая его при этом как последнего щенка. Хотя это он собирался выместить на ней свое недовольство!

«То, что Чехова опять лезет к моему Саше — твоя недоработка, Глеб! — таким был её негласный вердикт. — Значит мало уделяешь ей внимания по ночам, раз у неё остаются ещё силы и время засматриваться на чужих мужчин. Поэтому будь добр, хорошенько поработай в этом направлении и сделай так, чтобы я её рядом с Гордеевым больше не видела».

Таким был её тогдашний ультиматум и впервые не придумав, что сказать этой подозрительной женщине, но чувствуя, что где-то она была все же права, Глеб пообещал сделать все от него возможное, чтобы исправить ситуацию, сгорая внутреннее от одной мысли, что Старкова считала его Чехову легкомысленной шлюхой, которая сама вешается на мужиков, когда он столько времени пытался убедить себя самого в обратном.

Обладая той ещё проницательностью, позволяющей ему разгадывать даже самые тайные замыслы окружающих, он не переставал удивляться способности гордеевской любовницы видеть дальше, чем он сам, анализируя происходящее куда глубже, чем это получалось у него.

Поэтому ища в тот день, на ком выместить свой гнев после столь непростого разговора, Глеб подался домой в дурном настроении, понятия не имея, чего ещё не хватает Чеховой, раз она до сих пор продолжает цепляться за «светилу», а самого его ставя в неудобное положение перед коллегами.   
 
Лере было обидно и одновременно с этим она прекрасно понимала, что учитывая сложившуюся обстановку, на месте Глеба подобные выводы мог сделать любой человек. И узнай она, что он, к примеру, всю ночь бухал в обнимку со своей бывшей подружкой, то была бы взбешена не меньше.

— Ты ничего не знаешь! — внезапно воскликнула она, заламывая руки. — Я пошла к Саше не для того, чтобы с ним развлекаться, а чтобы уговорить его помочь Денису. Потому что он хороший нейрохирург!

— Неужели? Это он тебе так сказал или ты сама себе это внушила? — не выдержав, набросился на неё с упреком Глеб. — А может твой доктор Пилюлькин вообще всем наврал, а на самом деле работал до этого ветеринаром?! Такого он тебе случайно не говорил? Подумай над тем, кто будет оперировать твоего брата! Подумай о последствиях!

Отчасти осознав свою вину, Лера устало вздохнула, и не зная, с чего начать, неожиданно добавила:

— Ты знаешь, что мне и так тяжело… Тем более я не знаю, сколько Денис пролежит без сознания и когда вообще очнется. — Глеб внимательно её слушал, внимая каждому её слову и не делая никаких попыток перебить её на полуслове. — Эх, если бы ты знал, как я хотела бы, что все стало как прежде… Мои родители были бы живы, а мы с Дениской жили дома как в прежние времена. Ты даже не представляешь себе, как я скучаю по ним всем…

Встав из-за стола и поставив посуду в раковину, Чехова уже хотела было покинуть помещение, когда повернувшись к ней, Глеб неожиданно заявил:

— Могла бы сказать об этом раньше, тогда не было бы проблем.

— Ты никогда меня ни о чем не спрашивал, поэтому я тебе ничего и не стала говорить, — безразлично пожав плечами, ответила она, и быстро справившись с посудой, перед уходом из кухни бросила ему на прощание: — А теперь прости, но мне придется какое-то время побыть наедине с собой и все обдумать. По крайней мере, до тех пор, пока Денис не придет в себя. В любом случае тебе придется обойтись без моего общества.

Это было гадко — разговаривать с ним в подобном тоне, но испытывая неподдельное желание сказать ему эту гадость, Лера не стала останавливаться, пусть со стороны это и звучало так, будто их отношения строились на одном только на сексе.
Умом она понимала, что это выглядело глупо, но не могла удержать за зубами свой язык.

Услышав от неё эти слова, Глеб скривился так, будто его заставили съесть целый лимон. Наверное он хотел сказать, как мерзко это прозвучало из её уст, но в очередной раз пересилил себя, смолчав там, где Чехова в очередной раз могла бы закатить неслабую истерику.

Поэтому покидая в тот момент кухню и оставляя его наедине с собственными мыслями, она не испытывала ни капли сожаления, испытав его, правда, в полной мере лишь спустя несколько дней.

Одиночество помогло ей привести в порядок свои мысли, но оно никак не спасало её от обжигающей внутри пустоты.

За то недолгое время, что они были с Глебом вместе, привыкнув засыпать в его объятиях, теперь Чехова испытывала дичайший дискомфорт, начав скучать за ним прежде, чем сумела это осознать. И желая временно отдохнуть от всего, вскоре осознала, что совсем разучилась жить без этого человека, привыкнув ощущать его внимания и объятия как нечто необходимое в её жизни, без чего она уже вряд ли могла обойтись. И вместе с тем подсознательно она боялась надоесть ему раньше, чем он ей.

Всю следующую неделю Лера пряталась в своей каморке, выходя из нее лишь для того, чтобы поесть или принять душ, не зная, как быть теперь с Глебом. Перестав в какой-то момент на него злиться, только сейчас начала осознать, как не хватало ей его общества, когда случай предоставил ей возможность встретиться с ним снова.

Намереваясь хоть немного развеяться, она примкнула к своим одногруппникам, решивших снова собраться в ночном клубе, отмечая чьи-то именины.

Переступив порог известного заведения, Чехова быстро оглядела помещение, тут же сталкиваясь взглядом с Лобовым. Сидя за барной стойкой, он впился в неё пристальным взглядом, будто давно ждал того момента, что рано или поздно она заявиться сюда, чтобы донести до него что-то очень важное.

— Я думал, ты уже не придешь, — хмыкнул он, протягивая руку за наполненным спиртным бокалом и неожиданно принимая расслабленную позу.

— Я бы и не пришла, если бы знала, что ты здесь, — отрезала Чехова, присаживаясь рядом с ним на пустовавший стул и прочитав в глазах этого парня плохо скрываемое напряжение, перемешанное с ожиданием, невольно проронила: — Просто я хотела тебя предупредить, что если ты ещё раз осмелишься распустить свои руки или хотя бы посмеешь снова сделать мне больно, я буду вынуждена разорвать с тобой отношения.

Криво усмехнувшись, Глеб согласно кивнул, выдвигая ей встречные условия:

— Отлично. Только имей в виду, если я узнаю, что ты снова загорелась раздвинуть ноги перед этим старым хрычем, тогда мне уже придется бросить уже тебя, а не наоборот. Как тебе моя идея?

Представив себе на миг все вышесказанное, Лера легкомысленно пожала плечами:

— Идет. — И заметив удивление, мелькнувшее на его лице, невольно пробормотала, — Нет, ты, и правда, ревнивый придурок, Глеб. Но в любом случае мне нечего бояться твоих угроз, потому что изменять тебе я в любом случае не собираюсь.

— Ну-ну, посмотрим, — кивнул он, продолжал потягивать спиртное, — ещё не вечер… Я просто решил на всякий случай все заранее уточнить.

Последовав его примеру, Чехова тоже заказала у бармена какой-то коктейль, и отведя в этот момент в сторону свой взгляд, Глеб продолжил пить, стараясь больше на неё не смотреть.

Сегодня он показался ей не таким как прежде, что начинало её слегка беспокоить. И пусть он признался ей в том, что все равно хотел бы видеть её рядом, в то же время зная его привычки и несносный характер, она прекрасно понимала, что на большее ей рассчитывать пока не стоит.

***

Жизнь с ним оказалось непростой. И если первые несколько месяцев проживания с Лобовыми под одной крышей прошли для Чеховой вполне нейтрально, и они с Глебом почти не ссорились, обходя острые углы, то после того, как Дениса госпитализировали, все мысли Леры были устремлены только к одному брату, а её ранее нормальные отношения с Глебом начали снова скатываться в какой-то абсурд, о котором она позже старалась никогда не вспоминать.

Как любая новоиспеченная пара, они проходили первый в своей жизни кризис, и только от благоразумия их самих и их терпения зависело, перерастет ли вспыхнувшая страсть в более устойчивую и глубокую привязанность, когда все закончится и в жизни снова начнется белая полоса, либо не выдержав удара судьбы, они попросту расстанутся, только в этот раз уже окончательно и бесповоротно.

Операция, во время которой Гордееву чудом удалось спасти жизнь пациенту, далась мужчине непросто и словно обвиняя самого себя в происшедшем, (будто все могло зависеть только от него одного), он ещё долго не мог прийти в себя, пребывая во власти своих самых мрачных размышлений. Но прекрасно понимая, что тот до сих пор переживает из-за смерти предыдущих своих пациентов, Чехова старалась лишний раз не лезть к своему наставнику с разговорами, хотя самой ей от этого было не легче.

И не в состоянии занять собственную голову более конструктивными и отвлекающими мыслями, она начала очень часто погружаться в иллюзорный мир, представляя себе, как Денис вышел из комы и они снова живут одной семьей.

Так её психика искала защиту от пережитого стресса, только самого Глеба её размышления об их совместном будущем казалось не интересовали от слова совсем. И оставаясь все больше предоставленной самой себе, Лера любила погрезить о том, какой могла получиться у них семья, если бы могла вышла за него замуж и  родить ему детей.

На деле они продолжали жить с Глебом в разных комнатах, и даже спали отдельно, что было очень не по душе самому Лобову. Поэтому будучи лишенный не по своей воле регулярных удовольствий в виде налаженной интимной жизни с Чеховой, он снова стал раздражительным и язвительным как прежде, не замечая за собой подобных изменений.

Немного позже к нему вернулись прежнее злоязычие, а также привычка говорить все напрямик, не особо думая о последствиях им сказанного, когда раньше он старался более-менее себя контролировать, прекрасно отдавая себе отчет в том, что словом человека можно как ранить, так и исцелить. Что же касается Чеховой, то ей на его проблемы было и вовсе наплевать. 

Медленное выздоровление Дениса после проведенной операции не было причиной их участившихся ссор, но стало абсолютным катализатором и без того усилившегося недопонимания между этими двумя. И не спеша обсуждать эту тему с Викой и Толиком, Чехова стремилась решить все свои проблемы самостоятельно, по-прежнему продолжая злиться на Глеба за безразличие к её горю и полной акцентуации только на своих физических потребностях. 

Из-за её постоянного игнора он все чаще стал возвращаться домой далеко за полночь, и ссылаясь на усталость, начал платить ей той же монетой, отказывая ей в близости, что тоже не радовало Леру, осознавшей, что постоянное воздержание тоже не способствовало её хорошему настроению и налаживанию с этим человеком непростых отношений. Но не зная, как выйти из этого состояния, напоминавшего вяло протекавшую депрессию, она стала все чаще замыкаться в себе, поздно осознав, что для серьёзных отношений выбрала не того человека, рядом с которым можно было спокойно похандрить.

Все рушилось у неё на глазах, но эти двое по-прежнему продолжали цепляться друг за друга подобно утопающим, как будто у них ещё оставался шанс на какое-либо спасение.

Глава 43

http://proza.ru/2025/01/28/686